Текст книги "Утомленная фея – 3"

Стол был готов через двадцать минут, на внутреннем дворике. Легкий, как он и заказывал. Салат из помидоров, овощи, фрукты, пресные лепешки. Приятно похрустеть зеленью, сидя в тенечке. Только вот с помидорным салатом вышел казус. Геннадий его попробовал и чуть не выплюнул, только присутствие хозяина удержало. Вкус растительного масла, которым его сдобрили, был весьма резким и противным. Сима, обратив внимание на его сморщившуюся физиономию, сразу сообразила, в чем дело. – Масло хлопковое, другого тут не найти. Говорят, что к нему можно быстро привыкнуть и начинает даже нравиться. – Геннадий вздохнул, – все-то она знает. Энциклопедия ходячая, а не человек. – За столом почти не разговаривали, так, перебросились парой фраз. В завершение обеда выпили по три пиалы зеленого чая. Потом хозяин предложил сполоснуться в душе и поспать на сиесту. Так и сделали, сначала в душ оправилась Сима, вышла оттуда ужасно довольная, в тюрбане из полотенца на голове и легком халате. Геннадий аж облизнулся, так соблазнительно она выглядела. Душ был летний, горячая вода поступала из бака на крыше, который нагревали солнечные лучи. Этих лучей, похоже, тут хватало, вода была горячей. Покончив с омовением, Геннадий прошел в свою комнату и завалился спать, ночью-то почти не довелось.

Мрачные пророчества Симы насчет российского разгильдяйства оправдались на все сто. Стоило ли со всеми предосторожностями выходить на связь, чтобы услышать, что ожидаемая передача еще не доставлена и неизвестно когда будет? Ночью и в течение следующего дня должны были совершить посадку еще несколько транспортных бортов, может на них. Под клятвенное обещание вернуть, как только – так сразу, удалось выпросить у особиста один ствол. И еще договориться о связи, чтобы напрасно не мозолить глаза туземцам в районе расположения. Тут, прихваченный Симой комп, со спутниковой связью придется весьма к месту. Когда Геннадий вернулся домой, Сима с хозяином колдовали на летней кухне над приличных размеров казаном. – Григорий Григорьевич обещал научить меня готовить плов по фирменному ферганскому рецепту. Нужны: жирная баранина, курдючный жир, красный рис – девзира, желтая морковь, репчатый лук, зира, зерна киндзы, шафран, барбарис, базилик. Я еще на базаре купила все ингредиенты, что наш уважаемый хозяин посоветовал. Присоединишься к обучению? – Разумеется, – подумал Геннадий. – Я там от волнения чуть на стенку не лез, а она преспокойно специи выбирала. Не удивительно, что сорок минут ждать пришлось. – Но в ответ только кивнул.

Когда почти готовый плов доходил до кондиции, в снятом с огня казане, последние десять минут, а Сима накрывала стол, хозяин принес трехлитровую стеклянную банку с рубиновой жидкостью. – Домашнее вино, сам делал, из своего винограда, – пояснил он. – Коварное, пьется как сок, но потом ноги отказывают. – Выпили по полстакана, как аперитив. Вино оказалось вполне приличным, терпкое, как раз к мясу. Потом подоспел плов, на самом деле шедевр. В русле традиций ели руками. Эрудитка Сима не преминула сообщить, что облизывать пальцы после плова, по местным правилам хорошего тона, следует в строго определенном порядке. Порядок продемонстрировала на собственном примере. Получилось очень сексуально. Как и положено, после плова напились чая, немного передохнули, а уже потом вернулись к банке с вином. Потихоньку разговорились, Геннадий похвалил хозяйский дом. Старый учитель помрачнел. – Дом-то хороший, да вот мой ли? – Сима быстро выудила из него всю историю.

Григорий Григорьевич получил этот дом в наследство от родителей, приехавших в эти места еще в тридцатые годы. В нем он провел свое детство, потом привел сюда жену, жил тут с дочерьми, пока они не вышли замуж. Преподавал русский язык и литературу в шестой ферганской школе с физико-математическим уклоном. Как он с гордостью заметил, более 90 процентов ее выпускников успешно поступали в высшие учебные заведения в Москве, Ленинграде, Ташкенте и других городах. После распада Союза жить русским в Фергане стало трудно и опасно. Обе дочери, со своими семьями, за бесценок продали квартиры и уехали в Россию. А там мыкались без жилья и прописки. До беженцев никому не было дела. – До сих пор не устроились, – с горечью сообщил он. – Сам Григорий Григорьевич решил остаться, жалко было родительского дома. Школу закрыли, пенсию платили грошовую, денег не хватало. Решил пустить квартирантов. Это и было роковой ошибкой. Молодой узбек, которого он с семьей пустил на постой, так и не заплатил ему ни копейки. Зато сам Григорий Григорьевич оказался в собственном доме на положении дворового холопа. – На базаре несколько палаток держал. Нажрал морду, поперек себя шире, и говорит мне, мол, ничего вашего тут нет. В Россию, мол, езжай. Скажи спасибо, что на улице не выгоняю. Спал в сарае. А этот хам взял вторую жену, потом третью. А я у них на посылках. Гыр-Гыр – сюда, Гыр-гыр – туда, это они меня так называли – Гыр-Гыр. А куда деться? Денег даже на билет не было.

– М-да, история, как это вы так опростоволосились? – поинтересовался Геннадий.

– Так ученик это мой, – в сердцах бросил старый учитель. – Нормальный парень был. Из интеллигентной семьи. Школу закончил с золотой медалью, в Московском университете учился. Там, наверное, и нахватался… идей этих.

– Знаем мы этих… интеллигенты, которые, – заметила Сима. – А сейчас он где, этот национальный кадр с университетским дипломом?

– В отпуск с семьей уехал, во Францию, больше месяца назад. Мне наказал дом стеречь, а его братья иногда заходят, проверяют. Должен был уже вернуться, но тут начались все эти события, гражданские самолеты не летают. Не знаю, когда и ждать.

– Вот оно как, – преувеличенно спокойно выговорила Сима. – Пусть прилетает, мы тут пробудем около месяца, будет время побеседовать. – В ее голосе Геннадию послышались новые, еще не слышанные им нотки. Похоже, что новому хозяину не стоит спешить с возвращением.

– Как вы думаете, могу я вернуть дом себе? Не знаю, как он все оформил, ведь я ничего не подписывал.

Сима хмыкнула. – Не думаю, что тут ведется регистр недвижимости. Похоже, что действует заявительное право. Закон джунглей, иначе говоря. Тут все зависит от нюансов. Какова, например, численность семейного клана вашего бывшего ученика? Есть ли в нем представители местной элиты? Какие посты они занимают?

Григорий Григорьевич дал пространные пояснения, а они их внимательно выслушали. М-да, – прикинул Геннадий в уме, – четверо братьев, у троих есть взрослые дети мужского пола. Две сестры, одна из которых замужем за мелким полицейским начальником. И еще куча прочих родственников. Похоже, что с проживанием в этом доме могут возникнуть серьезные проблемы. Плевать! Нельзя спускать такие вещи. Чтобы всякая узкоглазая сволота диктовала свои условия…. В душе кипела форменная ярость, усиленная домашним вином.

– Вы вот что, Григорий Григорьевич, сообщите соседям, что к вам приехали погостить родственники из России, – попросила Сима. – Подождем немного, может все и утрясется. Налейте нам лучше еще вашего замечательного вина. После третьего стакана старик сослался на возраст и отправился спать. Геннадий с Симой остались наедине, плюс, недопитая банка.

– Что ты об этом думаешь? – поинтересовалась Сима, сделав очередной глоток.

– Гнида узбекская, давить таких надо. Они сначала отсюда всех русских выдавили, предварительно ограбив до нитки, а потом сами следом приехали, свои порядки в России устанавливать. Но у нас свое задание, мы не можем вмешиваться в эти разборки. Надо искать другую квартиру.

– Задание мы еще не получили, – резонно возразила девушка. – Откуда ты знаешь, каким оно будет? И еще, не следует валить в кучу всех узбеков. Не все грабили, не все ехали. И даже не большая часть. А этот, про которого идет речь, обычный моральный урод, вроде наших новых русских. Они тоже бабулек-пенсионерок из квартир выкидывали, где обманом, где силой, а где просто убивали. Кроме того, город перенаселен, русских почти не осталось, не так уж просто будет отыскать подходящее жилье.

– А если вернется этот фрукт и предъявит свои права на дом. Да еще дюжину родственников с собой приведет. Ты тут Фермопилы устроить собираешься?

– Две дюжины, вторую он наймет.

– Тем более! Дом мы, может быть, и отстоим, но сами засветимся. Весь город будет знать, слушок разнесется. Как мы будем работать в таких условиях?

– И что с того? Вполне вероятно, что к нам проявят интерес именно те люди, которые нам и нужны. Чем за ними по горам бегать, так гораздо лучше тут побеседовать, с полным комфортом.

– Проявят интерес, говоришь? Это ведь форменный Казус Белли получиться может. А если местные муллы призовут народ покарать гяуров, отбирающих дома у правоверных мусульман, и сюда заявится толпа в несколько тысяч голов, с колами? Что тогда мы делать будем?

– К десантникам обратимся, улица удобная, они эту толпу за пару минут перестреляют. Количество смутьянов и дураков в городе существенно поуменьшится. Это будет весьма кстати. Без бунта тут и так не обойдется, пороховая бочка, а не город. Лучше, когда он ожидаемый. Но не думаю, что в данном случае до этого дойдет, придется нам другой Казус Белли придумывать.

– Как у тебя все просто получается. Перестреляли и дело в шляпе, – с иронией произнес Геннадий.

– А у тебя? Когда ты палил из пулемета по толпе в Казани, много думал о сложных вариантах? А результат? Полное спокойствие. Если кто и недоволен, так сидит себе в щели и не чирикает. Положительный эффект налицо.

– А откуда ты знаешь о Казани? Я тебе ничего не рассказывал!

– Мне прапорщик Прилуков рассказал. Ты же знаешь, какая я любопытная. Слушай, Геннадий, давай не будем спорить. Дождемся инструкций, помозгуем, не торопясь, а там видно будет. И не наливай мне больше, чувствую, что вести начинает. Правильно Григорьевич говорил о коварстве этого вина.

– Помочь до постели дойти? – тут же предложил Геннадий.

– Похоже, что тут коварно не только вино, – рассмеялась Сима, – ты ведь не собираешься воспользоваться минутной женской слабостью, правда?

Рано утром пришло условное сообщение по электронной почте, что ожидаемый груз на месте. Геннадий, опять со всеми предосторожностями, отправился к десантникам. Там он вернул заемный пистолет, получив взамен пару законных, автомат, полдюжины гранат, кое-какую спецтехнику, пару комплектов документов и ценные указания от начальства. Он прочитал инструкции раз, потом второй и поморщился. – Что-то не так? – поинтересовался лейтенант-особист. – Нет, все нормально. Забич крука – то не штука, то не справа для жолнежа, а то справа для жолнежа – голой дупой забич сьежа. – Чего, чего? – не понял лейтенант. – Поговорка польская. Речь в ней идет об убийстве ежей голой задницей. – Особист понимающе хмыкнул. – Обычное дело. Помощь нужна? Я получил приказ оказывать вам любое содействие. – Пока нет, но, похоже, понадобится. Я поразмыслю денек, посоветуюсь с напарником, а потом согласуем варианты совместных действий. Идет? – За неимением специального аппарата для уничтожения бумаг, инструкции пришлось просто сжечь.

Возвращаясь домой, Геннадий продолжал крутить в голове полученное задание. Больше всего ему не понравилось то, что оно было слишком общим. Он привык получать более конкретные приказы. Получалось, что майор вовсе не шутил, утверждая, что их посылают для общей оценки ситуации в регионе. Посмотреть, так сказать, свежим взглядом на здешнюю круговерть. И еще, выходило, что главную роль в этом деле отводят Симе, а он только пристяжной. Хоть, формально, и является старшим группы. – М-да, трудно мне придется, попробуй удержать за хвост эту бесшабашную девицу, чтобы не влипла в неприятности.

Хозяина дома не было. Он, по словам Симы, отправился на базар за покупками. Геннадий вручил девушке пистолет и подробно изложил полученную информацию. Она, похоже, нисколько не удивилась, а спокойно уселась проверять и чистить оружие. – Нечто подобное я и ожидала, – сообщила девушка, сноровисто снимая детали механизма и аккуратно раскладывая их на столе. – Что надо начальству – понятно, оно должно решить, что делать с местной элитой. Для этого и нужна информация. Решение важное, а вариантов, кстати, имеется два.

– Да? И какие варианты имеются?

– Первый – проверенный временем. Это инкорпорация туземной элиты. В России так часто делали. Вот пример. Когда в позапрошлом веке Россия захватила Среднюю Азию, то по ее новым владениям совершил путешествие маркиз Керзон, будущий вице-король Индии, министр, лорд. Известный, кстати, русофоб. По результатам этой поездки он оставил подробные мемуары. Там был довольно любопытный эпизод на интересующую нас тему. На церемонии встречи царя в Баку, он видел трех ханов из Мерва, в русской военной форме. Воинство этих ханов было разгромлено, а сами они угодили в плен. Потом их отвезли в Петербург, чтобы восхитить, увешали орденами, чтобы удовлетворить их тщеславие, а потом вернули на место, еще и расширив их полномочия. Керзон посетовал, что англичане никогда не могли так использовать бывших врагов. По сути, это было ответвление политики «объятий и поцелуев, после хорошей трепки» генерала Скобелева. Потом, уже при Союзе, эта политика была продолжена. Что далеко ходить, когда тут, в Ферганской долине, создавали колхозы, то пришлось выбирать их председателей. Выбрали самых уважаемых людей – баев и басмачей. Они и их потомки благополучно досидели на своих местах до самой перестройки, никто и пальцем не тронул. Политика национальных кадров, это называлось. Действовала неплохо, по крайней мере, местная элита не доставляла особых хлопот.

– Хм, любопытно, а в чем недостатки такого варианта?

– А вот в чем! Такие игры может себе позволить только народ с высокой пассионарностью. Смешанная элита неизбежно химеризируется, размываются стереотипы поведения базового этноса. А Великороссийский суперэтнос в течение двадцатого века понес приличные потери. Еще вопрос, а хватит ли сил на реализацию данного варианта.

– Да-а-а, а второй вариант?

– А еще можно просто уничтожить всю действующую туземную элиту. А нарождающуюся новую поставить в подчиненное положение. Чисто европейский вариант. Они часто так делали, если вообще не скатывались к геноциду. Он сулит серьезные осложнения сейчас, но избавит от неприятных проблем в будущем.

– А народ?

– А что народ? Народ тут вполне приличный, только не он решает такие вещи. И не только тут, а, вообще.

– Понятно. То есть, по твоему мнению, это просто вопрос цены?

– Именно! Необходимо выяснить, насколько этот самый народ готов класть свои головы за местных баев. Дело осложняется тем, что общая экономическая ситуация в регионе – хуже некуда. Сам видишь, люди, чуть ли не головах друг у друга сидят. За клочок земли готовы глотки резать. Работы нет. Одна искра и все полыхнет. В Е-бурге это понимают. Верховный дал команду реанимировать идею с поворотом северных рек. Паллиатив, конечно, но даст возможность выиграть время. В этих местах – вода – это жизнь. Удастся занять часть населения, да и хлопок с фруктами стране не помешают.

– Рожали бы поменьше, было бы лучше, – в сердцах бросил Геннадий. – Почему мы должны заботится об этих проблемах?

– А ты их в этом убеди. А заодно и русских, чтобы рожали побольше. С медицинской точки зрения русским ничего в этом деле не препятствует. Низкая рождаемость – чисто социальный феномен. А если говорить о том, чьи это проблемы, то, что ты собираешься делать с десятками миллионов беженцев, которые рванут в Россию? Заградотряды с пулеметами на границе поставишь?

– Так ведь доказано, что затея с поворотом рек – чистая утопия. Да еще и экологически вредная.

– Неужели? Так-таки и доказано? Кем конкретно? – Геннадий лихорадочно вспоминал полузабытую газетную дискуссию. Но ничего конкретного на ум не приходило, кроме горячих выступлений именитых писателей.

– Не можешь вспомнить? – ехидно поинтересовалась Сима. – Выкинь из головы все эти экологические байки времен зари демократии. Знаем мы этих «экологов». В Эстонии их тоже было полно. Все рвали на себе волосы, мол, проклятые Советы губят девственную природу несчастной Эстимаа. Куда они потом делись, когда лес начали рубить, только щепки полетели? И нефтяной терминал построили, и площади заповедников сократили. И никто костьми не ложился. А откуда они получали деньги на эти игрища? Элементарная идеологическая диверсия.

– Ладно, не буду спорить о том, что плохо знаю. Вернемся к нашим баранам. Что конкретно ты предлагаешь делать?

– Конкретно? Я точно знаю, чего мы не должны делать. Тут, как ты догадываешься, наверняка имеется агентура Халифата и Китая. Возиться с ней сейчас нет никакого смысла. Наплевать и забыть. По настоящему секретных сведений они отсюда не получают, а просто мутят воду, надеясь осложнить нам жизнь. Для нас важно прочувствовать ситуацию и помочь начальству не промахнуться с политикой. Социологических опросов мы провести не можем, да и толку в них особого нет. Остаются эксперименты на натуре, а этот город – очень удобный полигон: небольшой, в стороне от крупных центров, десантники под боком.

– Так ты тут провокациями собираешься заняться? – сообразил Геннадий.

– Именно! Ты, Геннадий, прикинь. Сейчас власть в руках у военных комендантов. А все туземные шишки, бугры и прочие эпигоны сидят и выжидают, куда все повернется. Если, как уже бывало раньше, их пригласят к сотрудничеству, то это один вариант. А если, как в России, попытаются зачистить, то это другой. Сразу всплывет зеленое знамя джихада. Нам же важно понять, насколько народ готов встать под это знамя и встанет ли вообще.

– Это все теория, – бросил Геннадий. – А как насчет практики?

– Нужна информация, надо заполучить несколько осведомителей в городе, потом подумать о пробных шарах для зондажа общественного мнения. Я пробегусь по городу, поищу нужных людей, Григорий Григорьевич любезно подобрал мне подходящую одежду из гардероба младшей дочери. А ты охраняй нашу крепость, если появится «хозяин», то выкинь его за порог, желательно с фингалом под глазом. Будем считать это первым пробным шаром. Потом на пост заступлю я, а ты наведаешься в полк и договоришься с ними о совместной агентурной работе, им ведь тоже придется искать осведомителей, если собираются тут задержаться.

Сима закончила с чисткой и уже собирала пистолет. – Так как? Дашь добро на эту экскурсию? – Со щелчком вогнала обойму в рукоять.

– Ладно, валяй, только поосторожнее там. Ох, чует моя задница, что дело кончится военным трибуналом и стенкой.

– Ты бы лучше голову в качестве эксперта привлек, а задницу меньше слушал. Времена изменились, надо им соответствовать. – Сима скрылась в доме, а минут через пятнадцать появилась в цветастом, балахонистом платье, которые тут носили девушки и соответствующих штанах, чуть ниже колена. – Вот, жаль косички заплести не из чего, и тюбетейки я не нашла. Все, я исчезла.

Четыре дня прошли довольно спокойно. Сима бегала по городу и заводила полезные знакомства. Геннадий тоже не сидел, сложа руки. В военную комендатуру приходило много разных людей, спешащих получить помощь у военных, пожаловаться на проблемы, или сообщить им ценную информацию. Эти данные поступали к Геннадию, который, благодаря этому, находился в курсе основных событий. Наиболее интересных людей удалось привлечь к сотрудничеству, намекая на определенные преференции в недалеком будущем. По вечерам они обычно сидели во дворе, наслаждались прохладой, попивали сильно разбавленное вино и болтали с хозяином на отвлеченные темы. Идиллия закончилась утром пятого дня. Сима с Геннадием уже успели позавтракать и напиться чая, когда у внешних ворот послышался шум подъезжающих машин, хлопанье дверок, визгливые женские голоса, хныканье детей. Григорий Григорьевич побледнел. – Это ОН, все-таки вернулся. Что теперь делать? – Сима успокоительно махнула рукой. – Не волнуйтесь, Григорий Григорьевич, сидите и допивайте чай, мы сами все сделаем. Пошли, Геннадий, поговорим с этим рабовладельцем.

Вдвоем они направились к воротам. – Геннадий, – предложила Сима, – давай к ним выйду я одна и основательно обижу, а потом появишься ты и пальнешь разок в воздух для острастки. – А палить-то зачем? Не думаю, что у него есть оружие. – А затем, чтобы для акции возмездия он привел побольше людей и желательно с огнестрельным оружием. Если они явятся просто с дрекольем и в малом количестве, то это нарушит сценарий.

Как он и опасался, простым предложением пойти, куда подальше, Сима отнюдь не ограничилась. В своей короткой речи она умудрилась причинить максимальный ущерб мужскому самолюбию объекта, оставаясь, правда, в цензурных рамках великого и могучего.

Претендент на недвижимость, действительно поперек себя шире, аж раздулся от ярости, широкое лицо налилось дурной кровью. Он двинул вперед, явно намереваясь массой смести с лица земли, стоящую перед ним девушку. Сима и не подумала уклоняться. Демонстрировать боевую стойку тоже не стала, а по простонародному саданула ему кулаком в глаз. Удар, наверное, был сильным, ибо мужик застыл покачиваясь. – Нокдаун, – определил Геннадий. Еще удар, в этот раз досталось другому глазу. Неудачливый домовладелец осел на землю. Одна из его Гюльчатай, возмущенная таким кощунством, бросилась к Симе с явным намерением закогтить, остальные подняли визг. Попытка оказалась неудачной, «любимая жена» полетела на тротуар. Мужик отчасти пришел в себя, сидел на асфальте и икал. Сима повернулась к Геннадию, который всю битву простоял в воротах, и кивнула. Геннадий достал пистолет и выстрелил в воздух. Все вопли разом оборвались. – Если еще раз появишься на пороге этого дома – пеняй на себя! – закончила Сима и повернулась к воротам. Калитка захлопнулась. Из-за забора слышались причитания женщин и детский плач.

– А дальше что? Ясно ведь, что инцидент этим не закончится.

– Точно, не закончится. Сейчас он придет в себя и, кипя праведным гневом, побежит готовить акцию возмездия. Вечером у нас будут гости.

– Ну, это-то не вызывает сомнений. Но что мы будем с ними делать?

– Убьем около трети, остальных обезоружим.

– Вот так просто? – иронически протянул Геннадий. – Убьем, значит? А почему только треть, а не половину? А может лучше всех перестрелять, чтобы мстителя не осталось, как тут принято?

– А кто утащит трупы? Нечего им в нашем дворе валяться, не морг, чай. И кто-то же должен донести до широкой мусульманской общественности весть о жутком преступлении неверных. Интересно ведь, как эта общественность среагирует.

– Опасную игру ты затеяла, Сима. Результат может быть плачевным.

– Не попробуешь – не узнаешь, – пожала плечами эта авантюристка. – Должны же мы выполнить задание? А это самый верный вариант.

У двери в дом встретил Григорий Григорьевич, очень взволнованный. – Что случилось? Я слышал выстрел.

– Это я стрелял, в воздух, никто не пострадал. – Старик покачал головой. – Не стоило этого делать, он вернется и вернется не один. – Геннадий покосился на Симу, которая старательно делала вид, что она тут не причем. Так, мимо проходила. – Не волнуйтесь, Григорий Григорьевич, мы с Симой сегодня никуда не уйдем. – Геннадий продолжал говорить успокаивающие слова, но это не слишком помогло. Старик явно дураком не был и тоже понимал, чем может кончиться эта история. День прошел в напряженном ожидании. По очереди дежурили у окна, чтобы не просмотреть нападающих, договорились о тонкостях обороны. – Со стороны сада или участков соседей они нападать не будут, – решил Геннадий. – Заборы довольно высокие, каменные и колючей проволокой по верху обтянуты. Похоже, что на Востоке любят уединение. Вход в дом с внутреннего дворика, на улицу выходят только окна. Расположены они довольно высоко, так сразу не залезешь. На окнах прочные ставни, похожие на жалюзи, чтобы можно было ночью открывать окна прохладе. Самое уязвимое место – калитка в воротах, вышибить ее не долго. Оттуда и следует ждать атаки. Один из нас может встать за угол дома, а второй за угол вот этого сарая. Оба строения каменные и пулю выдержат. Вполне приличная позиция, если у нападающих гранат не окажется. А вот если гранаты будут, то дело дрянь. Перекинут одну через ворота и прости-прощай, осколками посечет. Своими сомнениями Геннадий поделился с Симой. – Не будет он гранатами швыряться, – сначала заявила та, – дом-то своим считает, не резон взрывами курочить. Хотя, если подумать, рисковать не стоит. Давай быстренько выроем две индивидуальные ячейки: тут и тут, небольшие, только упасть. Запал у наиболее распространенных российских противопехотных гранат горит секунды три, вполне можно успеть. – В сарае нашлись лопаты, и окопчики закончили быстро.

«Гости» появились за час до заката. Сима, дежурившая у окна в это время, выбежала во двор. – Идут, шестнадцать человек, у одного автомат, у двоих охотничьи ружья, может, и пистолеты есть, но из окна не видно. Остальные с дубьем. Я предупредила хозяина, чтобы укрылся в подвале.

Геннадий кивнул. – Ясно! Дождемся, когда вынесут дверь и ворвутся во двор. Сначала стреляй в тех, кто со стволами. Давай на позицию. Сима быстро скользнула за угол сарая.

Гранаты, как оказалась, у налетчиков имелись. Сначала, правда, сильно ударили в дверь и заорали, что если им не откроют по-хорошему, то дело кончится перерезанными глотками. Потом через ворота перелетел ребристый корпус Ф-1. Геннадий успел выкрикнуть предупреждение и нырнуть в окопчик. Осколки ударили в стену над головой, близким разрывом немного оглушило. Но он сумел услышать, как на землю шлепнулась вторая граната… еще один взрыв. Удары в калитку возобновились, теперь явно били топорами. Геннадий быстро вскочил и вернулся на огневую, он видел, как из своего окопчика поднялась Сима и тоже изготовилась к стрельбе. – Успела, таки, укрыться! Замечательно!

Калитка рухнула на землю, и в проем повалили нападающие. Все разом, видно не ожидали сопротивления после гранат. По крайней мере, не в этом месте. Хлестнул выстрел, бабай с автоматом повалился на землю. И еще. Геннадий тоже открыл огонь, уложив двоих с ружьями. Остальные, поняв, что пахнет жаренным, начали разворачивать к выходу. – Стоять, оружие на землю! Или вы покойники! Хм, подействовало. – Налетчики побросали свои колы и сбились в испуганную кучку, подняв руки. Пятеро, в том числе и обнаглевший квартирант, остались лежать на дворе, не подавая признаков жизни. Пока он держал толпу под прицелом автомата, Сима подобрала с земли брошенное вооружение и сложила его в кучку в сторонке. – Готово, – доложила она. Геннадий придал лицу зверское выражение. – И что мне с вами делать? Может, пристрелить для гарантии? – Половина промолчала, а вторая принялась уверять, что они оказались тут случайно, не замышляли ничего дурного и вообще белые и пушистые. – А это зачем с собой принесли? – кивнул на горку трофеев. – Гранаты, зачем швыряли? Ладно, так и быть, отпущу вас живыми. Но больше не попадайтесь! Адрес этого дома советую забыть! И этих с собой забирайте, не нам же их хоронить. – Уцелевшие каратели подняли трупы и потащили их за ворота. «Хозяина» несли трое, больно тяжел он оказался. Геннадий дождался, когда они отошли подальше и повернулся к Симе. – Ну вот, дело сделано. Ты этого хотела? – Девица, явно не выбитая из колеи недавним боем, заговорщицки улыбнулась. – Правильнее сказать… МЫ хотели. Все идет по плану, не стоит переживать. – Ах, по плану, и что у нас следующим номером? Кровавое воскресенье? – Сима задумчиво вперила глаза в темнеющее небо. – Утро вечера мудренее. Может, обойдется. Сейчас будет небольшая пауза: пока похоронят убитых, пока будут жаловаться коменданту на наши злодеяния, пока местный мулла помянет в очередной проповеди этот инцидент. Время есть. Договорись с десантурой, чтобы были готовы… в случае чего. И калитку надо починить. А я завтра прошвырнусь по городу, с людьми потолкую, чтобы держать руку на пульсе.

– Не думаю, что коменданта это обрадует. Он отвечает за спокойствие в городе, а ты тут бойню устроить собираешься.

– Ерунда! Военных сюда прислали интересы России защищать, а не какое-то там мифическое «спокойствие» обеспечивать. И если для защиты этих интересов будет необходимо спровоцировать «нежелательные элементы» на выступление, чтобы можно было их уничтожить под этим соусом, то не стоит стесняться. Так ему и объясни, ежели давить будет! Но бойня, как мне кажется, не состоится.

– Ты в этом уверена?

– Чувствую!

– Твоими бы устами… впрочем, будем надеяться. Ладно, только ты в городе поосторожнее. Пальнут из-за угла… мяукнуть не успеешь.

И еще, – Геннадий замялся, – знаешь, Сима, твое поведение не слишком естественно… для женщины.

Та посмотрела на него с веселым изумлением. – Не естественно? Ты можешь это доказать? В школе я смотрела одну передачу про животных. Там этологи проводили эксперимент с шимпанзе. Две стаи разместили в разных вольерах, а вольеры соединили решетчатой галереей. Естественно, возник территориальный конфликт. Историческая битва состоялась в нейтральном месте (этой самой галерее). Это надо было видеть. Дрались только самки, за их спинами стояли доминирующие самцы и мощными ручищами пихали в спину, не давая выйти из боя. Остальные представители сильного пола скромно стояли в резерве и подбадривали сражающихся воинственными криками.

– Мы же ведь не обезьяны! – возмутился Геннадий. – И я тебя никуда не толкал! Совсем наоборот, держать пытался.

– Не кипятись, – примирительно сказала Сима. – Я просто хочу сказать, что трудно определить, что для человека «естественно», а что просто является результатом воспитания. Точный ответ можно было бы получить, только исследовав тех ископаемых гоминид, от которых мы произошли. Тогда бы и стало ясно, что в нас от обезьян, а что является эволюционным ноу-хау и составляет собственно человеческую сущность. Но, увы и ах, они вымерли в незапамятные времена. Этологи исследуют современных обезьян, а толку? Стереотипы поведения в группе даже у ближайших родичей отличаются разительно. Например, у обычных шимпанзе доминируют самцы, а у карликовых (бонабо) махровый матриархат.

– Ладно, философ, пойду ворота чинить, а ты спать ложись. Ночью придется дежурить по очереди.

Утром Сима ушла в город и появилась оттуда ближе к вечеру. Геннадий успел к тому времени основательно изнервничаться. – Где тебя черти носили? У меня нервы не железные.

– Обстановку выясняла. Слухи по городу ходят – жуть. Число убитых доходит до сотни, а убийцы, оказывается, были вооружены пулеметами и гранатометами. Они напали на мирный дом, перебили его обитателей и еще кучу соседей, которые попытались прийти на помощь страдальцам. Я по всем возможным каналам запустила опровержение, но не думаю, что это особо поможет. У коменданта побывала представительная делегация челобитчиков, требовала наших скальпов. Комендант их, как мы и договаривались, вежливо послал. Имеет место быть брожение умов. Все решится завтра утром, во время планового моления Аллаху. Если мулла поставит вопрос ребром, то к обеду перед этим домом окажется толпа под тысячу голов, каждая из которых будет пылать праведным гневом. Конец доклада.