Текст книги "Ловушка для героев"

Глава 9

Они ждали еще двое суток, пока интересующая их машина прошла. Они лежали в тесных убежищах, скрючившись наподобие знака вопроса, наблюдая за дорогой сквозь узкие амбразуры, проделанные в маскировочных стенах. Они прослеживали каждую мелькнувшую в объективе биноклей или приборов ночного видения машину.

Не то…

Не то…

Опять не то…

Лежа в убежищах, они не могли шевелиться, чесаться, вздыхать, отправлять естественные надобности и по той причине пить и есть. Они были слишком близки к дороге. И боялись неловким движением или случайным чихом выдать свое присутствие.

Они вынужденно терпели жару, ползающих по их ногам здоровенных муравьев, здоровенных пауков, сплетающих между их замерших, как две коряги, ног паутину. Они недвижимо ждали, когда их кровью насытится и наконец улетит комар, минуту назад севший на руку.

Сохраняли подвижность только их глаза, вжатые в окуляры бинокля. Их зрачки, отсматривавшие объект.

Опять не то…

Опять…

Опять…

По дороге нескончаемой вереницей двигался автотранспорт, запряженные в повозки мулы, просто мулы, люди, тянущие повозки, просто идущие люди. Люди разговаривали, смотрели по сторонам, отбегали на обочину по надобности и ничего не замечали. Не замечали наблюдающих за ними глаз. Чужих глаз.

Джип! Но не сходится номер.

Похожий номер. Но не джип!…

Ночами наблюдатели менялись, впервые за много часов имея возможность распрямить занемевшие до состояния бесчувственных деревяшек тела. К теплым окулярам оптических приборов прилипала другая смена.

Опять не то…

Опять мимо…

Мимо…

Мимо…

– Вижу! – отметил из ближнего НП Кудряшов. – Джип. Номер…

– Есть! – зафиксировал прохождение объекта «прикинувшийся булыжником» по другую сторону шоссе Резо.

– Точно. Он! – рассмотрел в бинокль номер командир. И зафиксировал время. – Сворачиваемся.

Уходили ночью, предварительно уничтожив все следы своего пребывания возле дороги. Уходили тяжело. У кого-то разбарабанило поцарапанную о случайную колючку ногу, у кого-то загноилась кожа под разорванными мозолями, кого-то мучило ураганное расстройство желудка. Здоровых не осталось.

Шли в максимально быстром темпе. Не потому, что спешили. Потому, что шли домой.

Полчаса шагом.

Десять минут отдых.

И снова полчаса шагом…

В известной точке подобрали брошенные цинки, которые, как показалось, чуть не вдвое прибавили в весе.

К болоту вышли в полдень.

– Ныряем с ходу? Или ждем завтрашнего утра?

– Ныряем…

Теперь им было и проще и труднее. Проще, потому что они знали, что трясина не бесконечна. Труднее, потому что уже не могли надеяться на легкий путь.

– Ерунда, два дня купаний – и дома!

– Сплюнь.

– Да брось ты.

Лучше бы они сплюнули. И обошли то болото стороной…

– Справа. Триста градусов.

– Вижу родимую.

Удар мачете поперек извивающегося тела.

– Справа. Двести пятьдесят.

– Уже заметил…

Двигались медленно, с трудом нащупывая подошвами ускользающее дно, еле продираясь сквозь переплетение полузатопленных стволов.

– Может, перекурим?

– Дойдем до острова – перекурим.

– Прямо сто девяносто.

– Заметил.

– Слева двести…

– А, черт!

– Что такое? Что случилось?

– Кажется, зацепила! Тварь ползучая! Идущий впереди лейтенант рубанул мачете убегающую от него змею. Но было уже поздно.

– Куда?

– В руку. Выше локтя. Главное дело, ведь я ее увидел. Хотел прикончить. А она первая…

– Ладно. Молчи…

Бойцы осмотрелись вокруг. Положить пострадавшего товарища, чтобы оказать ему помощь, было некуда. Кругом была грязь и вода.

– Сомкнись! – скомандовал один из них. Бойцы придвинулись, встали плечо к плечу и подняли пострадавшего на согнутые в локтях руки.

Командир вытянул из ножен штык-нож и взрезал рукав.

– Вот сволочь! Сквозь куртку прокусила.

– Радуйся, может, не все тебе досталось. Может, часть яда на ткань пролилась.

На коже темнели две маленькие аккуратные дырочки. Через которые вошла смерть.

– Дайте жгут.

Кто-то выдернул из штанов поясной ремень. Руку перетянули возле самого плеча. Мгновение посомневавшись, командир приблизил к ране штык-нож.

– Потерпишь?

– Потерплю. Валяй.

Командир воткнул острие ножа в место укуса и прокрутил его, расширяя рану. Потом стал высасывать кровь, сплевывая ее в воду.

– Ты, лейтенант, оказывается, вурдалак, – попытался пошутить пострадавший. – Ты, лейтенант… – И замолк, откинувшись головой назад.

Из аптечки вытащили противозмеиную сыворотку.

– Куда ее ставить-то?

– Куда угодно.

Шприц-тюбик вкололи прямо сквозь одежду. Пострадавший на это уже никак не отреагировал.

– Как же это вышло-то? Как получилось?..

– Рубите носилки, – распорядился командир. На две жерди бросили маскхалат, полы затянули наверх и положили на них пострадавшего.

– И-и, взяли!

Носилки разом подняли и поставили на плечи.

– Пошли?

– Пошли.

Все вместе. С левой. Чтобы не качались носилки. Маленький отряд бойцов спецназа, словно маленький корабль, везущий бесценный груз, плыл в чавкающей топи тропического болота. Плыл к берегу. К родной пристани, обещавшей спасение.

Глава 10

– Поздно, – сказал капитан.

– Что поздно?

– Все поздно. Ему уже никто не поможет.

– Как так?

– Так. Вы труп несли. Весь день труп несли.

– Вы уверены?

Капитан только пожал плечами. Как будто он мертвеца от живого человека отличить не может. Как будто он мало их на своем веку видел.

– Несите его пока в склад. А я начальству доложу.

Лейтенанта отнесли в склад. Где недавно брали, и он брал, вещевое довольствие.

К полудню над плацем завис вертолет.

– Быстро они, – сказал капитан. – Боятся, что он на такой жаре долго не пролежит.

– Кто не пролежит?

– Покойник. Затухнуть покойник может. А им его в «вертушке» везти. В которой потом самим летать. Ладно. Тащите его поближе к плацу. И застегнитесь на всякий случай. Не ровен час по этому делу начальство сюда прилетит. Зачем мне лишние неприятности…

Лейтенанты застегнулись. И пошли за телом. Из вертолета выпрыгнул уже известный лейтенантам подполковник. И еще один офицер с петлицами военврача.

– Где он? – спросил военврач.

– Вон там лежит, – показал капитан.

– Давно?

– Больше суток.

– Поди, уже плохой?

– Да нет. Еще терпит…

Это говорили об их товарище. С которым они вместе уходили на задание. А позавчера ели из одной банки тушенку. И шутили.

От вертолета подходил подполковник.

– Строиться! – скомандовал капитан. Лейтенанты подравняли носочки.

– Товарищ подполковник, за время вашего отсутствия в подразделении никаких происшествий не случилось, – отрапортовал капитан.

– А это? – показал подполковник в сторону, куда пошел военврач. – Ладно, иди, капитан. Иди. Мне с ребятами поговорить надо.

– Вольно. Разойдись, – скомандовал капитан и ушел.

Лейтенанты не разошлись. Так и остались стоять. Строем.

– Я все понимаю, ребята. Но это служба, – сказал подполковник. – А в ней всякое случается. В том числе и такое. Вы мне что-то хотите сказать?

– Товарищ подполковник, мы ваше задание выполнили, – совсем не по уставу доложил Кузнецов.

– Да знаю я, знаю.

– Машина прошла семнадцатого в шестнадцать пятьдесят.

– В пятьдесят три… – поправил подполковник.

– Так точно. В пятьдесят три… А откуда вы…?

– В общем, так, ребята. За выполненное задание вам от лица командования благодарность. А остальное все потом. Потом. – И, махнув рукой, пошел назад к вертолету.

– Давайте, бойцы, грузите тело на борт. Чего встали, – поторопил подошедший военврач.

Лейтенанты подняли носилки и втолкнули их в салон вертолета. И даже попрощаться забыли. Второпях.

– Отойдите. Отойдите от винта! Пока вам башки не поотшибало, – крикнул пилот.

И вертолет поднялся в воздух.

Лейтенанты пошли в столовую и долго и без вкуса ели суп. И второе.

– Интересно, откуда он узнал, что пятьдесят три? – сам себя спросил Кузнецов.

– Земля слухом полнится…

– Да проще все, земляки. Не в единственном числе мы были. Они, прежде чем нас посылать, покумекали и решили, что такое задание одним только новичкам доверять нельзя. И подстраховались. Послали в дополнение к нам испытанную группу. Вернее, нас в дополнение, на всякий случай. А их дело делать.

– Что же мы никого не заметили?

– Потому и не заметили, что не искали. Думали, одни трудимся.

– Да не может такого быть, чтобы мы их не заметили! И лотом, зачем начальству двойным составом рисковать?

– А может, это дело было особенное. Государственной важности. Которое нельзя срывать.

– Ну да, великое дело – машина, прошедшая по шоссе.

– Мы же не знаем, с какой целью она там прошла. Именно в это время. И не знаем, кто там сидел…

– Неспроста это. Голову на отсечение даю.

– Копейка – цена твоей голове, – сказал капитан, допивавший за соседним столиком свой компот.

– Почему это?

– Потому что одна копейка. В базарный день. Не было никакой второй группы. И третьей не было. И вообще ничего не было. Одни вы по джунглям ползали.

– А откуда же подполковник узнал…

– Откуда узнал? Откуда узнал? Дурни вы, ребята. И пацаны еще. Сопливые. Как ему было не знать, когда джип пройдет по шоссе, если он в нем сидел.

– Кто он?

– Он – подполковник.

– Он?!

– Он. Он.

– А зачем же?…

– Затем, что нужно же было кому-то там в это время проехать. Чтобы вы его засекли.

– То есть вы хотите сказать…

– Ничего я не хочу сказать. Кроме того, что нет никаких повстанческих территорий. И не было никогда. Вернее, были, но очень задолго до вас. И проправительственных войск тоже не было. И враждебно настроенного к нам местного населения. И патрулей. И всего такого прочего. Это все «наша» территория. С проживающим на ней дружелюбным к нам населением. С открытыми для проезда дорогами… Да подполковник сам вам сегодня об этом бы рассказал. Если бы не этот случай…

– Как так не было?!

– Так и не было. Ну не было. Не было! Можете мне на слово поверить. Учения это такие. Максимально приближенные к боевым.

– Почему же нельзя было…

– Потому что нельзя. Потому что, если бы вы играли понарошку, вы бы никогда с этим делом не справились. Сошли бы с дистанции в самом начале. И ничего бы не поняли. Ничему не научились. Науку выживания в джунглях нельзя изучать теоретически. Только собственными ножками.

– Не может быть! У нас ведь было оружие. Мы могли кого-нибудь…

– Не было у вас оружия. Хлопушки были. Из которых воробья не подранить. Ну серьезно вам говорю. Ну не верите, пойдемте в склад.

Лейтенанты в сопровождении капитана прошли в склад.

– Ваши автоматы?

– Наши.

Капитан передернул затвор и выпалил в пол весь рожок. И ничего не произошло. Только пыль к потолку поднялась.

– Холостые у вас патроны были. На всякий случай. Чтобы вы с испугу не пристрелили кого-нибудь по дороге. Теперь дошло?

Теперь до лейтенантов дошло.

– Да вы не переживайте так. Это же все для вашего блага было сделано. Вам же на настоящие боевые ходить. И побеждать.

– И для его? – кивнул Резо на пустое место, где недавно лежало тело их товарища.

– Что для его?

– Для его блага тоже? Капитан помрачнел.

– Для его, конечно, нет. Для него это случайность. Дурацкая. ЧП. В том болоте змей-то по-настоящему ядовитых – раз-два и обчелся. До вас ни одного укуса не случалось. А тут… Не повезло парню. Ну не повезло. Так ведь и на гражданке людей машины сбивают…

– Мы что, здесь не первые? – спросил Кудряшов.

– Не первые. И даже не десятые. Это же учебка. Для перепрофилирования бойцов спецназа. В тропический вариант.

– А не проще ли было сразу все сказать? Как есть?

– Ну нельзя было сказать. Поймите – нельзя. Первая группа, с которой в правду сыграли, потом, на реальном боевом в полном составе Богу душу отдала. И дело провалила. Потому что они обо всем знали и на учениях ног замочить не захотели. Вполсилы сыграли. Зачет получили, а научиться ничему не научились. Нельзя в нашем деле понарошку. Или в полную силу. Или… Ладно, не серчайте, капитаны.

– Капитаны?

– Капитаны. Уже капитаны. Прошедшим учебку присваивается внеочередное звание. С чем вас и поздравляю. Приказ будет со дня на день. Так что вертите дополнительные дырки…

– И что нам теперь делать?

– То же, что и раньше. Ждать. Соответствующего приказа. Да, и вот еще что. Возьмите-ка…

И капитан перебросил на лейтенантский стол фляжку.

– Что это?

– То самое. Что вам сейчас очень не помешает. И считайте, что сегодня меня в казарме не будет.

Вечером лейтенанты собрались в каптерке и помянули душу погибшего на боевом задании товарища. И заодно обмыли капитанские звездочки. Пока вместе. Пока не раскидала судьба по разным частям.

– Не довелось Петру стать капитаном.

– Не довелось.

– Вот ведь как получается. Шли вместе, а смерть выбрала его одного. Из всех.

– Знать бы, что все это не всерьез, что все это липа, можно было бы…

– Это точно. Можно было…

– Да бросьте вы ерунду городить. Что можно было? Отказаться на задание идти? Или с полдороги вернуться? Или в болото то проклятое не нырять? Так ведь не отказались бы. И не вернулись. И в болото пошли. Даже если бы заранее знали, чем все это кончится. А если бы не пошли, то пошли бы под трибунал. Строем.

– А все же обидно…

– Под танк с гранатами тоже ложиться обидно.

– Так то же война. А здесь…

– Сдается мне, мужики, здесь тоже война. Самая настоящая. С неизбежными боевыми потерями. И Петро не последний из нас, за кого придется поминальную пить.

– Неужели…

– Вы вспомните, как нас в России на учениях пасли. Чтобы не дай бог чего не случилось. А здесь в самое пекло бросают. Не боясь последствий. Значит, эти последствия разрешены. И значит, это уже не учения. А война. Ну или почти война. Где без жертв не бывает. И где за жертвы не спрашивают.

– А жертвы мы?

– Точнее, боевые потери. Убыль личного состава… Петро первый. А кто второй?.. Сколько раз разведчик в последнюю войну успевал на задание сходить? Прежде чем был убит или ранен? Раза три-четыре? Вот и считайте, капитаны. Причем считайте, что первую фишку мы уже отыграли…

Все замолчали. И дальше пили молча. Потому что и так все было понятно.

Глава 11

Потом было еще два, но уже без двойного дна учебных выхода. И еще кроссы. И боевые стрельбы. И отжимания отсюда – и до обеда. И перевод в гарнизон. Где были снова кроссы, стрельбы и отжимания…

В общем, была нормальная воинская служба. Только очень далеко от Родины.

– Надоели мне эти пальмы, мужики. И эти бананы. И это солнце, – то и дело жаловались капитаны друг другу. – Домой охота. Пусть даже старлеем в пехоту.

– А оклад?

– На хрена мне этот повышенный оклад, который потратить негде? Я дома с меньшими деньгами втрое больше удовольствий взять могу.

– Это верно, – соглашались капитаны. – Дома на березку поглядеть – и то удовольствие.

И шли на полосу препятствий. Или на брусья. Или в умывальник, стирать выгоревшую на солнце до колера только что купленного постельного белья гимнастерку.

Тоска! Тропическая…

Иногда в часть привозили кино. Которое крутили раз пятьдесят. До дыр на целлулоиде. А потом разрезали покадренно и эти кадры прятали в военных билетах.

Еще реже приезжали лекторы. И рассказывали о непростом международном положении. О том, что империализм не оставляет своих экспансионистских планов. Что окружает Советский Союз со всех сторон военными базами и грозит из-за океана ядерным оружием. Но что у нас тоже кое-что имеется для отражения их агрессивных планов…

Капитаны задавали лектору положенные вопросы. Получали известные ответы. И шли в казармы.

– Что они нам о международном положении толкуют? – судачили между собой офицеры. – Мы что, сами слепые? Не видим, что творится. Да хотя бы даже у нас под боком. Во Вьетнаме. Видали, как их американцы топчут. А мировому сообществу все это по барабану. Одни только мы…

– Да тише ты. Не шуми так…

– А почему не шуметь? Что это, большой секрет, что наши ребята там воюют? Сколько через нас партий гробов в Союз переправили? Прикинь. А откуда? Дураку ясно – оттуда. Да если бы не мы, их давно в порошок истерли… Я вчера с майором одним разговаривал, летуном, так вот он говорит…

– О чем разговор? – интересовался вдруг возникший на пороге замполит.

– О международном положении, товарищ подполковник.

– О международном – это добре. Современный офицер должен быть в курсе, так сказать, международных дел. Я вот вам газет свежих принес. Из Союза.

– Двухнедельной давности?

– Нет, позавчерашних. Тут один борт был внеплановый, так ребята позаботились, подбросили кое-что. Так что читайте, изучайте, обсуждайте. Только с газетами поаккуратней. Мне их еще морякам передать надо будет. Обещал.

Офицеры читали газеты. Про урожаи. Жилищное строительство. Выполнение пятилетнего плана. Новые драматические и балетные спектакли.

Страна жила обычно. Мирно и спокойно. Потому что дальние ее рубежи защищали капитаны.

Они.

– Подразделение, выходи строиться! Офицеры вышли. И получили в руки по метле.

Чтобы территорию подметать. И по кисти и ведерку известки. Чтобы бордюры красить.

– Не иначе большое начальство ждем. Или к чему бы это вдруг командование стало о чистоте заботиться.

– Если к начальству, заставили бы еще обмундирование выдраивать…

Вечером офицеров заставили чистить и приводить в порядок обмундирование.

Ну, значит, точно – начальство.

– Выходи строиться!

– Куда?

– На плац!

Отделения выбежали и встали на плацу. И стояли полтора часа, изнывая от жары и недоумения.

– Зачем они нас на солнцепек выгнали? Если ничего не происходит?

– Затем, что лучше на полдня раньше приготовиться, чем на полминуты опоздать!

– Р-р-авняйсь! См-ми-и-рна!

Со стороны аэродрома вырулил «газончик» командира гарнизона. Из него вначале выскочил сам командир, потом вышел дородный генерал.

– Здравствуйте, товарищи офицеры!

– Здра… жела… това… генерал!

Больше генерал ни о чем с личным составом не говорил и ничего у личного состава не спрашивал. Снова сел в машину и уехал в штаб.

– Ну, теперь держись, – сказал один из капитанов.

– За что держаться-то?

– За что под руку попадет. Генералы так просто не приезжают. Теперь жди сюрпризов… И сюрпризы себя не заставили ждать.

Глава 12

– Капитан Кузнецов.

– Я!

– Капитан Кудряшов.

– Я!

– Капитан Далидзе.

– Я!

– Капитан Пивоваров.

– Я!

– Капитан Федоров.

– Я!

– Капитан Парамонов… К подполковнику Местечкину!

– Есть!

Подполковник был тот же самый. Который отправлял их на первое боевое задание, на поверку оказавшееся учением. Но с реальными потерями…

– Товарищ подполковник…

– Проходите. Садитесь.

Капитаны прошли и сели на стулья, рядком установленные вдоль дальней стены. Сели, как стояли в строю, – по росту. Подполковник посмотрел на них, на каждого в отдельности, монотонно постукивая карандашом по пустому столу.

– Догадываетесь, зачем вызвал?

– Никак нет, товарищ подполковник.

– Ну тогда пододвигайтесь ближе. – И развернул по всему столу карту. – Вот это мы. Это морская база А это… Узнаете?

– Вьетна…?

– Скажем так – один полуостров. С очень интересной географией. С которой вам в течение ближайших нескольких дней предстоит познакомиться. С познавательными целями. Ясно?

– Неужели туда?

– Возможно, туда. А возможно, никуда. Это как получится. В соседней комнате вы найдете всю информацию, которую я смог отыскать по данному региону. По топографии, климату, растительному и животному миру, транспортным коммуникациям, составу населения, его вероисповеданию, привычкам, кулинарным пристрастиям… В общем, все, что возможно. Ваша задача – изучить, обобщить и привязать к нитке маршрута. Вопросы?

– Каков будет маршрут?

– Ну, скажем, отсюда, – поставил точку на карте подполковник, – и досюда, – поставил еще одну точку. И соединил точки прямой линией. – Работать будете здесь. В этой комнате. Покидать помещение без моего ведома – запрещено. Выносить книги, карты и прочие документы – запрещено. Рассказывать о характере работ посторонним – запрещено. Обсуждать детали задания с кем-либо, кроме присутствующих, – запрещено. Выходить за рамки означенного задания – запрещено. О чем я вас, будем считать, предупредил в официальном порядке. И что вы, будем надеяться, приняли к сведению. Под роспись. Поставленную вот под этим документом.

Под вашу роспись, капитан Кузнецов.

Под вашу, капитан Кудряшов.

Под вашу…

Под вашу…

Подполковник еще раз внимательно осмотрел и спрятал листы с росписями в сейф.

– Счастливо потрудиться. В случае непредвиденных обстоятельств ищите меня вот по этому телефону или через дежурного по штабу. Вопросов…

– Нет!

И началась обычная, рутинная спецназовская работа. На которую, честно говоря, приходится гораздо больше времени, чем на ползание по-пластунски через нейтральную полосу, бои с превосходящими силами противника, захваты штабов, подрывы мостов и другие героические свершения. Не с автоматом наперевес и чекой гранаты, зажатой в зубах, – с карандашом по листам мелкомасштабных карт, страницам книг, справочников, энциклопедий, газетных вырезок. Чтобы знать поле будущего боя. Лучше, чем знает противник.

Какие там в прошлом году выпадали осадки? А в позапрошлом? А по месяцам?

Какова долгота дня?

Протяженность сумерек?

Время нахождения на небосводе луны?

Скорость течения и глубина рек? И ручьев.

Уровень воды в тех реках? В этом году? А в прошлые, желательно лет за десять? И в прямой зависимости от этого в низинных болотах?

Характер поверхности грунта? По каждому участку.

Преобладающая растительность? Теперь в зависимости от рельефа. В долинах? В предгорьях? Где удобней будет идти? И прятаться?

Повадки наиболее распространенных птиц? Орут они благим матом при виде пробирающегося сквозь джунгли человека или тихо замирают на ветке? Теперь животных.

Естественно, опасные животные, насекомые и гады. Как от них защищаться? И что делать, если не защитился? Это особенно подробно.

Плотность населения? По районам. В зависимости от профилирующих профессиональных пристрастий. Рисоводство, рыболовство и выпасное скотоводство – это на руку. Лесное хозяйство и охота – это совсем даже наоборот. Можно напороться на того лесоруба. Или на его топор.

Национальные привычки населения? Как они ведут себя при встрече с незнакомцем – бросаются в объятия или без предупреждения всаживают в спину нож? Или, того хуже, тихо скрываются в кустах и бегут в ближайшую воинскую часть сообщить о замеченных ими подозрительных личностях?

И в связи с этим – типы и характеристики стрелкового оружия, предположительно используемого для охоты и выяснения отношений местным населением? Отдельно полицейскими формированиями. Отдельно воинскими подразделениями. В том числе калибр боеприпасов, скорострельность, расстояние прицельного выстрела…

И еще примерно две тысячи ответов на две тысячи вопросов. Если, конечно, хочешь оттуда живым вернуться…

Стук в дверь.

– Товарищи офицеры. Ваш ужин.

Съели уже остывший суп, уже совершенно холодное второе, уже абсолютно противный чай.

И снова за справочники. Перечитывая целые страницы, переписывая целые абзацы, бесконечно обмениваясь информацией.

– Как вам такая информация?

– Нет. Это не пригодится. Слишком общо. Без живых деталей.

– А это?

– Уже было. А вот здесь что-то есть…

– Паша, съедобные растения ты отсматривал?

– Я.

– Тогда это тебе будет полезно…

– Кто работал гидрологию?

– Я. А что такое?

– Да вот тут речка какая-то непонятная. В одном месте рекой обозначена, в другом полупересохшим ручьем.

– Так это в зависимости от времени года…

– Ох и бабы у них, мужики! Ох и нравы! Вы только посмотрите.

– Дай, дай… Стук в дверь.

– Товарищи офицеры. Ваш завтрак.

– …Ваш обед…

– …Ваш ужин…

Потом подготовка одежды. Обуви. Снаряжения. Потом получение и расфасовка сухпая. Потом медицинский контроль и сдача экспресс-экзамена по первой медицинской помощи.

Потом разработка легенды на случай провала. Потом заучивание наиболее употребимых фраз совершенно незнакомого языка, на котором общается местное население. Особенно обозначающих действие. Ну там: «иду прямо», «поворачиваю налево», «посмотри в ту сторону»… Но более всего слов угрозы: «стой», «стреляю», «там кто-то есть», «сейчас брошу гранату вон в те кусты»… Чтобы хоть как-то ориентироваться в обстановке, когда запахнет жареным. И в настроении жителей деревни, буде придется зайти к ним в гости в дом. А то хозяин про ужин и про палочки для риса, а ты за пистолет, думая, что тебе сейчас будут протыкать сонную артерию. Или ты за стол и за палочки для риса, а он, оказывается, со своими домашними о гранатомете толковал.

Изучение языков для спецназовцев, отправляющихся в ознакомительные поездки по чужим тылам, иногда важнее знания устройства трофейного пулемета. Чем больше ты полиглот – тем дольше ты жив.

– Хо сю-си-хо хо-та-до-то. Да-хо?

– Хо-ху…

– Честное слово, поубивал бы всех, кто такой язык выдумал! И всех, кто на нем разговаривает!

– Давай-давай, зубри. Может быть, умным станешь… Ху-сю-хо-то…?

– То-хо. На ху…

– Куда-куда?

– Туда. По адресу…

Ну замордовали совсем они наших российских парней своими свистяще-пищащими. Ну что они, не могли нормальный человеческий язык придумать? На котором одна шестая часть суши разговаривает.

– Как успехи в подготовке? – то и дело интересовался подполковник.

– Готовы в бой! – рапортовали капитаны. – Хоть завтра. Но лучше бы сегодня…

– А язык?

– Что язык? Нормально язык! В пределах школьной программы. Со словарем.

– А переводчик утверждает, что вы того… автомат с граблями путаете. Как же вы в боевой обстановке сориентируетесь?

– Как-нибудь сориентируемся. По интуиции. И по внешнему облику.

– По внешнему облику не пойдет. Сидите и зубрите. Хоть до посинения. А я завтра приду и лично проверю. И не дай вам Бог…

– Как же вы, товарищ подполковник, лично проверите, если вы языка не знаете?

– Как-нибудь. По интуиции…

В последние сутки интенсивность подготовки возросла. Хотя, казалось бы, уже некуда.

Протирались объективы и окуляры биноклей и приборов ночного видения.

Заплавлялись в полиэтиленовую пленку спички и таблетки сухого горючего.

До бритвенной остроты затачивались штык-ножи и рабочие поверхности саперных лопаток.

Пропитывалась нагретым над огнем животным жиром обувь.

Перетряхивались аптечки.

Осматривалась одежда и белье.

– Белье-то зачем, товарищ инструктор?

– Затем, что работать придется на территории противника.

– Что-то я не пойму, какое отношение территория противника может иметь к моему нательному белью?

– Прямое. В случае военного столкновения, вашей гибели и вероятного попадания вашего трупа в руки противника по меткам на белье можно установить страну его изготовления. И, значит, политическую принадлежность данного трупа. Что может, в свою очередь, негативно сказаться на международной обстановке как в данном регионе, так и в мире в целом.

– Так серьезно?

– Серьезней, чем вам кажется. Поэтому предлагаю всему личному составу еще раз осмотреть верхнюю и нижнюю одежду, обувь и головные уборы, с целью выявления и уничтожения фабричных этикеток, фирменных значков, ценников и номерных знаков, пуговиц с символикой СССР, рисунков и надписей на русском языке промышленного изготовления и самодельных, нанесенных с помощью авторучек, туши, хлорки и тому подобных химикатов. Приказ ясен?

– А каким образом их уничтожать?

– Срезанием, вырезанием или вытравливанием щелочными растворами.

– А если просто закрашиванием?

– Закрашивание не дает полной гарантии уничтожения. Еще вопросы?

Пришлось под самым пристальным надзором инструктора срезать, вырезать и вытравливать. И выбрасывать в мусор то, что было неудачно срезано, вырезано либо вытравлено. Или ставить не имеющие знаков принадлежности заплатки…

Наконец дошла очередь до оружия.

– …указанным военнослужащим получить полный боекомплект на складе…

– Капитан Кузнецов для получения оружия и боеприпасов прибыл!

Автомат «АКМ» номер… с тремя запасными обоймами.

– Распишитесь в ведомости. Пистолет Макарова номер… с двумя запасными обоймами.

– Распишитесь в ведомости. Гранаты «РГД» четыре штуки.

– Распишитесь…

Гранаты «Ф-1» четыре штуки.

– Распишитесь…

– Капитан Кудряшов для получения оружия и боеприпасов…

Автомат «АКМ»… Пистолет… Гранаты…

– Распишитесь… Распишитесь… Распишитесь…

– Слышь, мужики, а может, они опять нас дурят? – шепотом спросил Пивоваров. – Насовали холостых патронов и на очередные учения отправляют. Чтобы понаблюдать, как мы там будем извиваться.

– Не думаю. Уж больно подготовка была основательная.

– Тогда мы тоже ничего такого не думали… А вышло вон как.

– А давайте проверим? – еле заметно подмигнул капитанам Резо.

– Как так проверим?

– Так и проверим, – приподнял тот ствол автомата.

– А что! – согласился Кудряшов, озорно закрутив во все стороны головой, словно залезший в колхозный сад местный хулиган. – Зато будем уверены, что не зря мучаемся!

– Ну черт с вами.

Капитаны вышли из склада, Резо дослал один взятый наугад патрон в ствол, развернул автомат в землю и нажал на курок.

Грохнул выстрел. Пуля, взрыв землю, срикошетила в небо.

– Настоящий, боевой. Все нормально.

Из склада как ошпаренный выскочил кладовщик.

– Вы что, с ума сошли? Кто стрелял? Зачем стрелял?

– Кто стрелял? Ты стрелял? Или ты? – строго спросил Резо. – Или я?

– Шутки играть! – рассвирепел кладовщик. – А вот я сейчас доложу вашему начальству, что вы открыли стрельбу вблизи склада боеприпасов… И тогда посмотрим, кто…

– А мы-то здесь при чем? – пожал плечами Пивоваров. – Это ваши дела. Это вы храните оружие с боевыми патронами, оставленными в стволе…

– Как так оставленными?

– Откуда я знаю как. Мы вышли, стали автомат проверять, а он возьми и бухни. Хорошо хоть в землю был направлен. А то бы…

Кладовщик внимательно посмотрел на капитанов. На их беспредельно честные лица.

– Ну точно говорим! В стволе был! Мы даже магазины поставить не успели!

– Ладно, идите, – махнул рукой кладовщик. И еще раз осмотрелся по сторонам. Чтобы убедиться, не слышал ли кто-нибудь еще выстрела. Черт его знает, может, и вправду патрон в стволе застрял. Поди теперь докажи, что ты не верблюд.

Капитаны, перемигиваясь и сдавленно посмеиваясь, уходили от склада.

– Оружие получили? – спросил какой-то полковник, стоящий с сигаретой на крыльце одной из казарм.

– Так точно! Получили!

– А что это там за выстрел был? На складе.

– Выстрел? Какой выстрел? А, это там у кладовщика что-то с верхней полки упало. Очень громко…

– Раздолбай. Хоть и офицеры, – сказал полковник и, бросив сигарету, зашел в казарму.

– Теперь капнет, – вздохнул Пивоваров.

– А плевать! Нас не сегодня-завтра здесь уже не будет. Раз оружие выдано! Так что разноса начальства можно уже не бояться. Не достать им нас. Там, где мы будем…