Текст книги "Александр Золотая грива"

Стараясь не загреметь чем-нибудь, осторожно пробрался к печи. Бабка лежит на полати, отвернувшись, но Алекша почему-то уверен, что она все видит и знает. Чувствуя, что невольно краснеет от пережитого позора, принялся неуклюже потрошить зайца. Кое-как содрал шкуру, выбросил внутренности и промыл очищенную тушку. Залили воды в чугунок, бросил туда зайца и поставил в огонь. Его ни чуть не удивило, что печка горит и не гаснет. Когда мясо сварилось, в бульон засыпал крупу и снова в печь. Он так старался приготовить вкусно, что не заметил, как потемнело в маленьком оконце. В избушке тоненько зазвенели комары, самый храбрый впился острым хоботком в шею с явным намерением напиться Алекшиной кровушки. Мальчик звучно хлопнул ладошкой и комариный герой откинул лапки. От хлопка бабка завозилась, вроде как только проснулась, и громко, с волчьим завыванием, зевнула.

– Ну что, отрок, получилась каша или как? – спросила Баба-Яга, насмешливо глядя на Алекшу.

– Получилась, бабушка, получилась, – торопливо заверил ее « отрок», – мой руки и садись за стол.

– Чего мыть? – подозрительно спросила Баба-Яга.

– Руки… м-мыть, – заикаясь от страха, повторил Алекша, – мой учитель называл это хорошими манерами.

– Ага, хорошие манеры, значит, – повторила Баба-Яга, – ну-ну, а еще что говорил тебе учитель?

– Что нельзя локти на стол класть, чавкать и рыгать, – тихо сказал Алекша.

– А что, правильно, – вдруг согласилась Баба-Яга. – Я вот, бывало, приду в гости, к подругам, сядем мы за стол поужинать, так поговорить невозможно, так все чавкают и это, как оно… рыгают! Ну, никакого тебе уважения и внимания. Обидно!

Алекша накладывает полную миску разваристой гречневой каши. Рядом, на чистую дощечку – аккуратно нарезанное заячье мясо.

– Садитесь кушать, уважаемая бабушка, – вежливо пригласил он Бабу-Ягу.

Бабка прислонилась спиной к стене. Благодушно посмотрела на Алекшу:

– Ну, молодец, молодец, хорошую кашу сварил. Я такой давно не ела. Только чего ты по лесу бродишь, – спросила она, – по делу или заплутал?

Баба-Яга подобрела, глаза утратили багровость, светились розовым и даже страшные клыки куда-то спрятались. Алекша ободрился и рассказал ей свою нехитрую историю. Бабка молча выслушала, потом достала откуда-то лучину и начала задумчиво ковырять в зубах.

– Так ты, значит, учиться любишь. Это хорошо, – сказала она, – только ведь не любят грамотных и знающих.

– Почему? – удивленно спросил Алекша.

– Не знаю, – ответила Баба – Яга, – не любят и боятся, почему, сама не пойму. Я ведь тоже не в лесу родилась, под пнем завелась. Тоже учиться нравилось, все на лету схватывала. Научилась разбираться в травах, колдовство узнала, да вообще много чего, а человеческую натуру так и не понимаю. За то, что много знаю, меня и …, ну, в общем, стала жить одна в лесу. Глупые селяне меня богиней смерти прозвали. Я и правда многое знаю о жизни и смерти, но ведь не богиня же. Эх, да что с дураков взять! Ладно, отрок, ложись покудова спать, а там видно будет. Утро вечера мудренее, – бабка махнула рукой и опять с завыванием зевнула.

Короткая летняя ночь показалась Алекше длинной с неделю. Проворочался до рассвета, тихонько вышел на крыльцо и замер в изумлении… черный колдовской лес залит неземным желто-розовым светом восходящего солнца. Темно-зеленые ели светятся изумрудным цветом и кажутся гигантскими драгоценными камнями удивительной формы. Тонкая паутина покрыта маленькими капельками росы, висит между ветвей бриллиантовым ожерельем. И высокая трава тоже сплошь усыпана маленькими драгоценными камешками, и даже корявая изба Бабы-Яги вроде как выпрямилась и помолодела. Когда Алекша вернулся в дом, густой запах каши ударил, как неожиданно брошенная в лицо пуховая подушка. Показалось, что весь воздух состоит из запаха гречневой каши с мясом. Бабка уже сидит за столом и деловито накладывает кашу в глубокую тарелку.

– А ты уже умылся, хлопчик? – ехидно спросила она, едва Алекша появился возле стола. Мальчик проглотил голодную слюну и побежал на улицу к бочке с водой…

После завтрака Баба-Яга удобно расположилась на лавке, опять достала откуда-то острую лучину и принялась усердно ковыряться в зубах. Несколько раз пристально взглянула на Алекшу, словно видела впервые. Отбросила лучину и сказала:

– Ну, вот что, отрок, у князя при дворе тебе пока делать нечего. Кто ты такой? Никто! И зовут тебя никак! Надобно еще знаний набраться, да силенки не помешает, потому что умных не любят, сильных боятся, а умных и сильных уважают, вот так.

– Где ж я в лесу-то ума наберусь? – буркнул Алекша.

– Наберешься, если захочешь, – насмешливо ответила Баба-Яга. – Ты вот что, ты не сиди сиднем, а отправляйся в лес да найди мне травы зверобоя.

– Тю! – разочарованно махнул рукой Алекша, – чего ее искать-то! На любой поляне полно.

– Не тюкай, не тот зверобой. Мне нужен настоящий, он не на каждой поляне растет и не во всякое время, – нахмурилась Баба-Яга. – Тот, что ты знаешь, дрянь, им только коров лечить. А я покажу тебе настоящий, а как попробуешь его, так поймешь, почему зверобоем назвали. Слушай сюда…

Глава 2

Когда кроваво-красное солнце пошло в закат, Алекша вышел из избушки Бабы-Яги. За плечами болтается заплечный мешок с куском ржаного хлеба, мясом и парой луковиц. Еще там закопченный котелок, ложка, трут и кресало. Бабка могла дать и больше, но то ли поскупилась, то ли посчитала, что остальное добудет сам, не маленький. Скорее, последнее. Алекша вновь оказался на той самой тропинке, что привела его в дом Бабы-Яги. В быстро темнеющем лесу показалось настолько неуютно и страшно, что он стал оглядываться, выискивая подходящую по размеру палку – мало ли что. Некстати вспомнил о трех скелетах висельников, они где-то рядом и неизвестно, чем занимаются по ночам. Вооружившись громадной суковатой дубиной, Алекша почувствовал себя гораздо уверенней. Водрузил самодельную палицу на плечо и бодро зашагал в чащу. Очень быстро стемнело так, что не стало видно на бросок камня, но тропку различал хорошо и потому шел быстро. Через десяток шагов деревья расступились и поляна трех висельников открылась перед Алекшей. Хотел обойти стороной страшный дуб, но вокруг в траве столько ям и кочек, что пришлось идти прямо. Приблизился к дереву на несколько шагов и вытянул шею, пытаясь узреть скелеты. Нету их!

«Ну, нет и ладно, – подумал Алекша, – может, их сняли. Или сами упали».

«А может, слезли и теперь тебя дожидаются, где ни будь в кустах, а? – ответил второй голос, – ночка-то самая что ни есть для злодейства и колдовства!»

«Да пошел ты! Не может такого быть, суеверия все это и сказки, – мысленно ответил Алекша второму голосу. – Бояться надобно живых, а не мертвых». Последнюю фразу Алекша слышал от учителя, ромея, он проповедовал им на уроках веру, которую называл истинной, а все остальные суевериями. И сейчас важно повторил слышанное.

«Ну-ну, блажен, кто верует», – ответил второй голос тоже чужой умностью.

В темноте громко хрустнула сухая ветка, потом вторая, третья… Алекша понял, что кто-то или что-то идет навстречу. На всякий случай взял поудобнее дубинку. Жиденькие кусты на краю поляны колыхнулись, ветви раздвинулись и три скелета висельников выбрались на освещенную лунным светом поляну.

– Здравствуйте, – глупо произнес Алекша. Сам ощутил нелепость сказанного, но что делать при встрече со скелетами, он не знал. Скелеты вроде как удивленно переглянулись. В костяных руках у всех сжаты те самые крюки, на которых они висели. Самый высокий скелет громко клацнул щербатой челюстью. Слаженно, как по команде, подняли крюки и ринулись на мальчика. Алекша хотел задать деру, но инстинкт решил иначе – сражаться, потому что бежать в черном лесу некуда; еще неизвестно, что в чащобе скрывается. Первый скелет уже опускал крюк на голову мальчику, когда Алекша опомнился и со всей силы ударил дубинкой. Скелет неожиданно легко переломился пополам и кости с тихим стуком рассыпались по земле. Но следующие двое так легко не дались. Они разошлись в разные стороны и напали – один сбоку, другой со спины и пока Алекша бился с одним, второй до крови разбил ему спину и голову острым крюком. Залило глаза, вдобавок скелеты стали так, что мальчик оказался на освещенном луной пятачке, а скелеты прятались в кустах – ветки служат дополнительной защитой от ударов. Алекша понял это и торопливо отступил назад. Скелет вышел за ним. Оставшийся в кустах что-то предостерегающе лязгнул щербатой челюстью, однако первый не прислушался к совету и ринулся в битву. Алекша получает два очень болезненных удара в левое плечо. Левая рука повисла вдоль тела. Но правой так дал по костяной башке, что скелет буквально рассыпался на косточки.

Третьему такой поворот дела не понравился, он стал пятиться, явно намереваясь удрать, но теперь уже рассвирепевший от боли Алекша ринулся вперед и третий скелет под градом ударов превращается в кучку костей…

Чуть не плача в голос от боли, проклиная все на свете и особенно бабку с ее заданиями, он тащился по темному лесу, совершено не обращая внимания на кромешную тьму вокруг, подозрительное уханье и рычание. Нечто волосатое, темное, с душераздирающим воплем бросилось под ноги – не глядя, пнул, несколько раз приложил дубиной и пошел дальше, нимало не интересуясь, что там такое. Он не запомнил, сколько вот так шел, ориентируясь по кроваво-красной звезде, что видел на ночном небе сквозь ветки и листву. Наконец, лес внезапно оборвался и огромная поляна, края которой не видно, раскинулась перед ним. Луна вышла из редких облаков, высокая трава покрылась серебром лунного света и колдовское сияние трав коснулось лица мальчика. После почти полной темноты леса даже сощурился, свет резал глаза. Тот необыкновенный зверобой, что нужен Бабе-Яге, растет где-то здесь. Алекша принялся во все глаза рассматривать траву, но что увидишь при луне! Понадобилось чуть не на карачках облазить всю огромную поляну, прежде чем уткнулся носом в знакомые фигурные листья зверобоя. Только вот цветки у этой травы были не желтыми, как обычно, а ярко-рыжими, словно янтарь с кровью. Тащиться среди ночи обратно не хотелось. В центре поляны Алекша заметил старое высохшее дерево и решил под ним переночевать. Набрал сухих сучьев и маленький костер весело разогнал тьму. Алекша согрелся, захотелось есть и пить. Поколебавшись – спать тоже хочется – решил все-таки поужинать. По влажному запаху определил ручей, набрал в котелок воды. Бросил в кипящую воду куски холодного мяса, что бабка положила в мешок, для вкуса добавил травы. Ночная тишина прерывается только потрескиванием сгорающих сучьев и бульканьем в котелке. Сон навалился с такой силой, что даже голод отступил. Мальчик сел на теплую землю и закрыл глаза… видит, как некто огромный, черный и страшный приблизился к костру. Когтистая волосатая лапа сжалась в кулак и поднялась к самому ночному небу, что бы со страшной силой опуститься на голову Алекши, но вдруг замерла. Слабый ветерок донес запах мясной похлебки. Ночное чудище повернуло шишкастую башку, шумно сглотнуло слюни. Горящие багровым светом малюсенькие глаза забегали туда-сюда, несколько раз останавливаясь то на мальчишке, то на котелке. Чудище тихонько рыкнуло и повернулось к костру. Волосатая лапища аккуратно снимает котелок с прогоревшего до углей костра, но котелок еще горячий и чудище, нетерпеливо бурча, ставит его на землю…

Чуть дыша, не в силах пошевелить ни ногой ни рукой, Алекша смотрел на чудовище и понимал, что жить ему остается всего ничего – съест ночное чудище его похлебку, а потом и за него примется. Запах вареного мяса, да еще с ароматными травами, коснулся его и осторожненько пробрался внутрь. В желудке заворочалось, квакнуло, кишки подхватили визгливым поросячьим хором и зверский голод поднялся во весь рост.

«Смотри, – закричал он, – какое-то чудо немытое хочет сожрать твой честно заработанный ужин! Чего сидишь, дай ему по грязной роже!»

«Но ведь он большой и страшный, – дрожащим голоском ответил Алекша, – он сильнее меня».

«А ты что, проверял? – снова закричал голод, – врежь по роже, горящих угольев сыпани на башку и побыстрей, а не то я тебя съем!»

Алекша вдруг ощутил, что голод начинает и вправду грызть его внутренности. Страх исчез, его место заняла обида, что он, такой маленький и слабый, прошел ночью так далеко, сделал все, что наказала бабка и вот теперь какой-то волосатый урод хочет все отнять, да еще и убить! Мальчик метнулся к костру, зачерпнул обеими ладонями горячих углей и швырнул в рожу чудищу. Свалявшаяся от жира шерсть моментально вспыхнула соломой. Алекша подхватил дубину и со всей силы ударил по шишкастой башке. Дерево сухо треснуло, две половинки разлетелись в разные стороны. Мальчик замер, в отчаянии понимая, что без оружия ему конец. От неожиданности и дикой боли в обожженной голове чудище заревело так, что земля затряслась. Удар жалкой дубинкой оно даже не почувствовало. Огонь медленно сползает ниже, вот уже до пояса охвачено пламенем. Чудище бросилось на землю, начало бешено кататься, но ничего не помогало и тогда оно вскочило и бросилось бежать. Громадный огненный ком с громким топотом помчался над землей, искры полетели во все стороны. Живой костер быстро исчез вдали и только страшный рев обожженного чудовища еще слышится, но вскоре затих.

Алекша с криком подхватился, вскочил и дикими глазами обвел поляну – никого! Костер тихо догорает, какие-то козявки трещат в ночи и равнодушные ко всему звезды тускло смотрят с ночного неба. « Приснилось, – с облегчением понял Алекша, – это сон, просто сон. От голода, наверное». Достал из-за голенища сапога ложку, повернулся к костру – похолодевшие пальцы разжались! Котелок с похлебкой исчез! «Значит, не приснилось, – прошептал он, – значит, все было на самом деле. А как же…» Тут заметил котелок, стоящий рядом на земле. « Фу ты, черный бог мару навел, все-таки приснилось. Или нет, я ведь вроде с костра котелок не снимал, или снимал? А, ладно!» Поднял остывший котелок и зачерпнул полной ложкой. Варево получилось таким вкусным, что он не заметил, как съел все. И даже не обратил внимания на странный привкус похлебки. После ужина сон снова навалился неодолимой силой и Алекша заснул, где сидел.

Что-то холодное упало на лицо и быстро скользнуло за шею. Алекша в панике дернулся, дико изогнулся и быстро лапнул за шиворот – ничего, просто крупная капля росы сорвалась с ветки и попала за ворот рубахи. Остатки сна слетели, как сухие листья под порывом ветра. Алекша медленно поднялся с земли. Вокруг все та же поляна, тот же лес. Костер догорел и серый пепел невесомым прахом укрыл маленький кусочек выжженной земли. Увидел несколько странных больших следов, вырванную с корнями траву, словно некто очень крупный топтался и прыгал вокруг костра, не решаясь подойти ближе. Несколько мгновений Алекша рассматривал следы, потом махнул рукой – ну топтался кто-то, ну и что? Его же не тронул и ладно. Да и вообще, бабка говорила, что здесь лес странный и обитатели его какие-то чудные. Одним словом, уходить отсюда надо, тем более, что травы нужной нашел. Быстро собрался и побежал к избушке – брести пешком почему-то не хотелось.

Баба-Яга встретила радостным криком:

– А-а, чую, выполнил задание, нашел нужную травку! Заходи, заходи…

Алекша достал из-за пазухи завернутый в чистую тряпку пучок травы, развернул на столе.

– Так, так… – склонилась Баба-Яга. Длинный крючковатый нос дернулся туда-сюда несколько раз и застыл.

– Это чего? – осведомилась она.

– Трава зверобой, – ответил Алекша, – как ты и просила.

– Не просила, а велела, – сварливо ответила Баба-Яга, – и не один стебелек. И без дикого чеснока, этого добра у меня и так хватает!

– Какой чеснок? Чеснок я с мясной похлебкой сварил и съел, – растерялся Алекша.

– Да, так-так… – сказала Баба-Яга, внимательно всматриваясь в мальчика, – сварил, значит. Ну и как похлебка?

– Вкусная, – испуганно пискнул Алекша. Он уже понял, что вместо чеснока впотьмах сунул в горшок зверобой.

– А ну, рассказывай, как варил! – потребовала Баба-Яга.

Алекша все подробно рассказал, не забыл и о чуде лесном, которое приперлось на ужин. Бабка внимательно слушала, когда мальчик начал говорить о драке с лесным чудом, одобрительно кивала, а потом и вовсе стала хохотать. Алекша сбился, он и так перепугался, что съел бабкину траву, а тут еще смех непонятный.

– Ты говори …ха-ха… говори, не смотри на меня, – сказала она дребезжащим от смеха голосом, – продолжай… ха-ха… повествование!

Совершенно сбитый с толку смехом, Алекша рассказал до конца и растерянно замолчал. Баба-Яга вытерла сухоньким кулачком слезы и без сил опустилась на лавку.

– Ну, молодец, – сказала она, – просто герой… Ты хоть знаешь, что сделал, а?

– Не-а… – мотнул головой Алекша. Он по настроению старухи догадался, что ничего страшного не натворил и беды не будет. – А что?

– Ты сварил собранный в полнолуние зверобой с мясом медведя, после полуночи в ключевой воде. Ветки омелы в костер бросал?

– Ну… вроде да, там дров мало было, я все подряд бросал. Какие-то пучки тонких веток с листиками…

– Вроде да! – передразнила Баба-Яга, – знахарь хренов! Ты по дурости сделал отвар медвежьей силы. А чудо лесное – это чугайстырь. Он запах почувствовал и прибежал, захотел на халяву зельем чудесным попользоваться, что б еще сильнее стать, да ты… ха-ха… помешал! И как ты сумел с ним справиться, такой мелкий?

– Углей горячих зачерпнул да в рожу, – ответил Алекша, – волосы загорелись, он и давай метаться, а потом и вовсе убежал.

– Да-а, повезло тебе, – сказала Баба-Яга и молча уставилась на него.

– Вы, бабушка, не сердитесь, я могу еще раз сбегать ….

– Не надо, – оборвала его причитания Баба-Яга, – еще раз… будет аж через год. Да и травка эта мне не очень-то и нужна.

– А чего ж тогда? – растерялся мальчик.

– Для тебя старалась, – ответила Баба-Яга, – ты учиться хотел, вот я и начала учить, да ты оказался чересчур смышленый и сам все сделал. Теперь слушай хорошо.

Баба-Яга встала. Сморщенное старушечье лицо построжело.

– Отвар зверобоя с медвежатиной дает человеку силу большую. Но она сама себя не покажет, тебе ее надо… как бы понятнее… понемногу на себя брать.

– Как это? – удивился Алекша.

– Ну, мал ты еще, понимаешь? Вот чугайстырю в самый раз. Он, если б твое варево выпил, сразу стал сильнее вдвое. А тебе расти надо, двигаться, с тяжелым управляться, тогда сила в тебе и появится, а сейчас она вроде как спит в тебе, понял?

– Понял, – упавшим голосом ответил Алекша, – камни тяжеленные поднимать надо, лес рубить да бревна на горбу таскать.

– Вот-вот, правильно понял. А чего невеселый?

– Да я думал ….

– На халяву, верно? – ехидно спросила Баба-Яга, – мол, напился отвару чудесного и все, сразу сильнее всех стал. Так?

– А чо? Ты ж сама сказала, что чугайстырь вдвое сильнее стал бы!

– Так то чугайстырь, тварь неразумная и нечеловеческая! Великий Род, создатель всего, только человеку указал путь, на котором поднимется над всеми! Человек богом способен стать, если захочет! Вообще может все!

– Да, слыхал я такое, – махнул рукой Алекша, – ромей ученый рассказывал.

– Слыхал, да не осознал, дурень, – ответила Баба-Яга, – твой ученый ромей родился глупым и дурным. Ну, как все. Но не захотел таким оставаться, выучился, а мог бы, как остальные, прожить жизнь дурнем радостным…

Алекша вспомнил, с какой неохотой шли на учебу его сверстники и с какой радостью бежали смотреть бродячего скомороха с медведем. Тот кривляется, заставляет медведя кувыркаться, ходить на задних лапах и кланяться. Народ вокруг потешается, радостно смотрит на кривляния, бросает скомороху мелкие деньги. Люди не понимали, что негодяй регулярно избивает медведя, что б боялся и слушался, а клыки вырвал и теперь кормит мишку хлебным мякишем и толченым мясом. Простолюдинам важно само зрелище, в суть не вникают. А еще вспомнил, с какой завистью обсуждают богатую одежду и доспехи знатных бояр и витязей. Завидуют, не осознавая, что богатство пришло в результате каторжного труда без выходных и праздников, а витязь потому витязь, что день и ночь упражняется в воинском искусстве.

Каждый может достичь того малого, что именуется богатством и славой, только трудиться неохота. Вот если б какой волшебник дал на халяву, или эликсир чудесный найти – рядом с домом, а еще лучше прямо на печке, под подушкой – вот тогда да!

– … на учебу да на работу никто не спешит, – продолжала меж тем говорить Баба-Яга, – зато все хотят, не заработав, есть, пить и сладко спать. Нет такого и не будет!

– Ладно, бабушка, понял я, – сказал Алекша.

– А раз понял, то вот тебе второе задание. Есть такая трава, боярышник называется. Хорошая трава, если знать, как пользоваться. Так вот, пойдешь в лес и нарвешь ее. Тут недалеко болото одно есть, за ним каменная россыпь. Вот там этот боярышник и растет. Выкопаешь из земли с корнем и принесешь, тринадцать штук. Да смотри, не свари на ужин!

– Не буду, я запомнил, – покраснел Алекша.

– Ну, вот и хорошо, – ответила Баба-Яга, – да и ни к чему тебе эта трава, в смысле тебе в ней пользы нет.

– А кому есть? – полюбопытствовал мальчик.

– Мне! – рявкнула Баба-Яга, – мне польза, а какая – увидишь, ежели принесешь! Стой, вот еще что… – остановила уже убегающего мальчишку, – насчет чугайстыря… ты ведь его не убил, а только напугал и сильно обозлил, так что смотри по сторонам-то, чугайстыри злопамятны.

– Ладно, – крикнул на ходу Алекша, – буду смотреть!

Через пять минут он уже забыл о чугайстыре и мчался сломя голову, что бы успеть до темноты туда и обратно. Деревья мелькают, как доски в заборе, когда бежишь, не чуя ног, удирая с полной пазухой яблок от бдительных хозяев сада. Алекша не глядя перепрыгивает валуны, коряги или не в меру вспученные корни могучих деревьев. Казалось, так и будет бежать, пока не наткнется на нужную бабке траву.

Болото сообщило о приближении тягучим запахом гнили, водорослей. Зловонное дыхание накрыло Алекшу тяжелым влажным облаком, мерзко запищали комары, что тучей кинулись напиться свежей крови. Остановился, застегнул ворот и раскатал рукава рубахи, но болотные кровососы все равно находили незащищенные места и безжалостно впивались тонкими хоботками. Пришлось срочно наломать веток и отмахиваться обеими руками. Немного помогло. Так, нелепо размахивая руками над головой, Алекша осторожно вступил в зыбкую топь. Очень скоро почва под ногами стала такой непрочной, что пришлось забыть о комарах. Подобрал толстый сук, начал пробовать дорогу. Если получалось чересчур зыбко, то укладывал палку и по ней полз до кочки. Вот так, переползая от одной до другой, добрался до середины. Вымок весь, набрал полную рубаху жидкой дряни, в которой копошатся пиявки, головастики и какие-то козявки. Кое-как почистился, хотел даже мыться, но передумал – чего вымываться, если переть через болото еще столько же? Отдохнул, перекусил бабкиной снедью, что дала в дорогу, отправился дальше.

А дальше стало еще хуже – сплошная вода в локоть, а под ней – жидкая грязь. Встать на ноги – верная смерть, потому что жижа затягивает сразу и с такой силой, что не выберется никто. Тонут все, даже самые сильные, не тонут только умные, потому ни лось, ни медведь, ни какой другой лесной зверь к топи близко не подойдет. Алекша выломал второй сук, толще и длиннее, положил на вонючую воду и, держась за него, осторожно пополз. Передвигался медленно, иногда с головой погружаясь в жидкую гадость и выныривая с жабой на голове и пиявками на ушах. Через несколько минут стал похож на жуткое болотное создание, от которого с воплем убежит любой… давно потерял счет времени, руки, ноги и шея, облепленные пиявками, потеряли чувствительность и просто двигались, перемещая остальное тело вперед. Уже не помнил, для чего здесь и куда движется, только одна единственная мысль билась в мозгу – двигаться, двигаться, не обращая внимания ни на что, и он полз и полз, уже не видя ничего залепленными грязью глазами и только угадывая чутьем направление…

Тяжелая, как дубовый гроб, палка грюкнула, звук показался Алекше странным – не чавкающим, как должен быть, а звонким, словно грязь вдруг отвердела и превратилась в камень. Дрожащие пальцы кое-как соскребли грязь с одного глаза. Сквозь мутную пелену тускло блеснуло. Сморгнул, провел ладонью еще раз и увидел, что палка лежит на округлом боку мокрого камня. Несколько секунд Алекша не понимающе смотрел – откуда на болоте камни? И только потом дошло – нет болота, кончилось! Забарахтался, пытаясь встать, но одеревенелое от укусов пиявок тело плохо слушалось. Стал бешено крутиться по земле, сдирая присосавшихся гадов вместе с кусочками кожи о мелкие острые камешки. Застоявшаяся кровь побежала по жилам, кое-как воздел себя на ноги. Грязь на лице успела высохнуть на солнце и теперь стянула кожу чудовищной маской монстра из страшной сказки. Упал на колени и, почти ничего не видя, руками нащупал влагу. Ополоснул лицо, отдирая присохшие кусочки грязи, встал и огляделся.

Зловонное болото за спиной, а перед ним раскинулась каменистая равнина. Кое-где торчат жалкие кустики, редкая трава клочками расположилась на каменных россыпях, словно юрты кочевников в бескрайней степи. Далеко впереди громадные валуны разлеглись странным полукругом, будто великан разложил для забавы. Идти дальше уже не было сил. Алекша побрел к воде, разделся и начал отмывать присохшую грязь. Холод медленно проник внутрь, расползся по всему телу. Алекша медленно раскрыл глаза, почувствовал, что еще немного и окончательно замерзнет. Заворочался, кое-как сел. Обнаружил, что совершенно голым сидит на холодных камнях, рядом чувствуется гнилое дыхание болота, а из-за спины тянет сухим теплом каменной пустыни. Пошарил вокруг, нащупал одежду. Чистая, высохшая. Он сразу вспомнил, что сам стирал ее и аккуратно раскладывал на камнях для просушки. Разложил, прилег отдохнуть.

Спать не хочется, но и идти дальше при слабом свете луны тоже не решался – мало ли что! Поднялся, с хрустом и завыванием потянулся и… увидел маленький огонек. Далеко впереди кто-то разжег костер, маленькая рыжая точка мерцает на грани видимости. Алекша торопливо оделся. Ноги сами понесли вперед, мелкие камешки захрустели под сапогами. Вскоре огонь приблизился так, что уже можно было рассмотреть отдельные сучья в аккуратно сложенной рядом кучке, но хозяина костра не видать. Алекша остановился, в растерянности завертел головой, не понимая, в чем дело, как вдруг тяжелый удар сотряс землю, словно великан ударил кулаком – чудовищных размеров чугайстырь спрыгнул с большого камня, огромная тень легла прямо под ноги мальчику. На плече чугайстыря болтает рогатой головой убитый олень. Алекша словно примерз к земле, не в силах сделать шаг, только ошеломленно хлопает глазами. Сразу вспомнил предостережение Бабы-Яги. Всмотрелся… Это же тот самый чугайстырь, что хотел отнять у него зверобой! И без того страшная рожа стала еще страшнее – шерсть обгорела, шкура покрыта волдырями и язвами, волосы остались только на макушке, торчат безобразными клочьями. Чугайстырь случайно задевает ветку, глухо рычит от боли. Лесное чудище одним взмахом лапы раздирает оленя, внутренности выпадают на траву. Чугайстырь жадно пожирает сырое мясо вместе с шерстью и костями. Чавканье и хруст раздались такие, будто трехголовый дракон ест в три горла.

«Ну все, влип! Этот гад лесной наверняка сидит прямо на траве боярышника или рядышком – закон подлости! – дожидается дурака вроде меня, – подумал Алекша. – Осталось только выйти и сказать – я тот самый, что обжег тебе рожу и вообще хотел убить. Привет!»

Досада на самого себя, свою слабость и неумелость, на Бабу-Ягу с ее невыполнимыми заданиями захлестнули мальчика. Он медленно поворачивается, собираясь удрать по-быстрому… под ногой предательски хрустит! Мальчик замер, но уже поздно – чугайстырь сразу насторожился, чавканье прекращается, челюсти останавливаются. Горящие злобой маленькие глазки подозрительно смотрят в темноту. Безобразно широкие ноздри раздуваются, тварь вдыхает полную грудь. Запах человека чугайстырь чует сразу, да вдобавок того самого, что в прошлый раз причинил такую боль! Чудище отбрасывает недогрызенную тушу оленя, кривые ноги подбрасывают тело вверх. Свирепый рык оглашает лес. Рев так силен, что Алекшу оглушило, смяло и отшвырнуло на пять шагов. В панике, ничего не соображая, он бросается бежать, впопыхах спотыкается и падает на камни. В глазах поплыло, радужные круги окрасили веселым светом ночной мир, а сзади нарастают торопливые бухающие шаги чудовища. Мальчишка без памяти и только животный страх за жизнь заставил подняться и бежать. Все равно куда, но двигаться, а не лежать, покорно ожидая смерти.

Алекша кинулся прочь, но от страха и сильного удара совершенно забылся и бросился обратно, прямо чугайстырю в лапы. Тот не ожидал, растерялся на мгновение. Этого хватило, чтобы юркий мальчишка проскочил почти между кривых ног чудища. Оно запоздало махнуло лапищей, но попадает по собственной коленке, да так, что кости захрустели. Чугайстырь хрипло взвыл от злости и досады, сгоряча поворачивается за проклятым мальчишкой. В коленке предательски хрустит и чудище с маху ляпается задом прямо на мелкие и острые, как иглы, камни. Злобный рев меняется кабаньим визгом, чугайстырь нелепо и смешно дергается, доставая болючие камешки из волосатого зада…

Лапа чугайстыря не достала Алекшу, но воздушная волна ударила в спину так, что он снова упал, перекувыркнулся через голову и растянулся во весь рост. От удара в голове зазвенело, тьма на секунду застилает глаза. « Теперь все!» – мелькнуло в мозгу. Темнота пропадает, в глаза плещет рыжим светом костра. В этом неправдоподобно ярком огне Алекша видит раскидистый кустик боярышника – маленький, с созревающими продолговатыми ягодками и тонкими листочками. Не раздумывая, цапнул куст, вскочил. Тут же в затылок ударило злобным ревом рассвирепевшего до крайности чугайстыря, а зловонное дыхание чуть не лишило сознания. Алекша кинулся было прочь, но куда? Впереди и с боков большие камни с редким колючим кустарником, а сзади злобное чудище. Понимая в смертной тоске, что теперь не уйти, он все же бросился вперед, прямо на камни, надеясь, что успеет запрыгнуть повыше, прежде чем чугайстырь достанет его. Куда там! С торжествующим прерывистым ревом, похожим на страшный смех, чугайстырь небрежно машет тыльной стороной лапы. Край жесткой, как дерево, лапищи цепляет Алекшу, его с силой швыряет на острые грани камня…

Его непременно должно было бы убить, но на пути встретился куст. Жесткий, колючий и такой же холодный, как тот гранит, на котором вырос. Такие растения крепко держатся за жизнь, мало кто может даже ветку сломать у такого. Жесткие сучья дружно сжимаются, нежданный наглец летит прочь. Алекша полетел так, словно его пнул неведомый великан. Размахивая руками и ногами, вытаращив глаза, он взлетел по широкой дуге и растерянный чугайстырь только проводил его выпученными глазами. Шмякнулся на землю, как жаба на песок, в шагах двадцати от чугайстыря. Дыхание вышибает из груди, легкие сводит судорогой. Беспомощно разевая рот, пытается глотнуть воздуха – не получается! Наконец, с криком выдыхает, отбитые легкие судорожно развертываются, вбирая пыль с воздухом. Громко охнул от боли во всем теле и бросился бежать что есть сил. В нем вновь проснулась надежда на спасение, это дало силы и заглушило боль. Чугайстырь горестно взвыл, что опять не получилось поймать гаденыша – больно шустрый! – кидается в погоню. Тяжкие удары по земле и хруст снова раздаются за спиной Алекши. Он мчится изо всех сил, но понимает, что не уйдет, чугайстырь быстрее. В отчаянии наддал еще, увидел, как впереди блеснуло. В слабом свете полного месяца разглядел какую-то палку с искоркой на конце – копье! Короткое, охотничье, как оно сюда попало, бог его знает, но рассуждать некогда – схватил, развернулся и швырнул в чугайстыря…