Текст книги "Бухгалтер 2, или Всё наперекосяк"

Глава 4

«Царица Тамара» сказала: «Войдите», подняла голову – на пороге стоит Василий Барабанщиков.

– Вижу, вы хорошо поработали, Василий, – с улыбкой заметила Береговая. – Уезжали, как на похороны, а вернулись, как со свадьбы.

– Скорее, развелся, – уточнил Василий. Подробно доложил обо всех обстоятельствах операции в Кении.

Береговая внимательно выслушала доклад, помолчала. Потом прямо взглянула в глаза:

– Этот Бибиков удрал. Все бросил и удрал. Спецназ никого в доме не нашел. Только охрана и слуги.

– А его коллекция? Там экспонаты по миллиону долларов каждый!

– Цела, – махнула рукой Береговая, – или почти цела. Это не почтовые марки, так просто не увезешь.

Встала из-за стола, прошлась по кабинету:

– Побег Бибикова все усложнил. Сейчас полиция проводит аресты, но наверно возьмет не всех. Кто-то предупрежден и скроется. А кто-то и вовсе будет продолжать работать как ни в чем ни бывало. В том компьютере, что вы вскрыли, было не все.

– Других компов у него не было, – развел руками Василий.

– Он мог не хранить все на диске, вашей вины нет, – успокоила Береговая.

– Вы знаете, куда он мог спрятаться?

– Предположительно, где-то в Индии.

– Далековато!

– Да уж! – ответила « царица Тамара», пристально глядя в глаза Барабанщикову.

– Что это вы так смотрите, товарищ подполковник? – подозрительно спросил Василий.

– Индия – страна чудес, жаркая и экзотическая, – мечтательно произнесла Береговая.

– Я жару не люблю, – как бы между прочим сказал Барабанщиков, – и вообще, почему опять я? – не выдержал он.

– А кто же еще, дорогой Василий Иванович? – обрадовалась « царица Тамара», – вы у нас самый опытный по таким делам. Здоровье крепкое, адаптированное к тропикам, прививки делать не надо.

Василий недовольно отвернулся к окну:

– Надоели мне эти потные страны, – сообщил он. – Жарко там, гадость всякая водится.

– Ничего, – утешила Береговая, – это всего лишь тяготы и лишения, которые легко переносятся, если стойко… э-э… и непреклонно… ну, если наплевать на все и положить.

– Чего? – подозрительно уточнил Василий.

– Ваше, Василий Иванович, непоколебимое мужество на чашу весов. Оно перевесит все! – торжественно сообщила « царица». Помолчала, потом уже серьезно сказала:

– Василий, вы действительно наиболее опытный и умелый. Самая подходящая кандидатура для проведения таких операций. У вас правда хорошо получается.

Села за стол и тихо добавила:

– Уже двоих туда послали. Никто не вернулся. И никаких следов, как в воду канули.

– Когда ехать? – со вздохом спросил Василий.

– Ориентировочно, через неделю. Надо кое-что уточнить. Пока отдыхайте.

В этот день служба в храме прошла, как обычно. Отец Сергей обошел зал, еще раз посмотрел на большую икону Божьей матери в позолоченной раме. Икона старинная, середины 16 века. Долго хранилась в семье сельского дьячка. Как туда попала, никто уже не помнит. В революцию дьячка расстреляли, церковь разграбили, устроили склад овощей. Икону спрятали на чердаке дома дьяка. Его семью тоже расстреляли, а детей отправили в приют. В доме поселился председатель колхоза, бывший сельский дурачок. Воевал в гражданскую, был контужен. Вернулся в деревню и его райком партии назначил председателем. Этот контуженный быстро понял, как надо работать – составил список зажиточных крестьян и предложил расстрелять их, а имущество объявить колхозным. Райком оценил инициативу – ведь так одним махом убивали двух зайцев: ликвидировали классовых врагов и создали материальную базу коллективного хозяйства. Дурачку отдали дом деревенского дьяка. Председатель женился пролетарским браком на бывшей городской проститутке и воровке, ставшей на путь исправления при новой власти и зажил счастливой семейной жизнью. Новые владельцы дома никогда не осматривали чердак и не интересовались старым барахлом; зачем оно, когда так много всего от раскулаченных? На чердаке сухо и икона лежала в пыли, никем не замеченная. Началась война, председатель с семьей сбежал. Дом заняли немцы. Они пользовались кровом недолго. Однажды ночью кто-то бросил в окно гранату. Дом загорелся, немцы кое-как потушили. В отместку сожгли всю деревню и ушли. По иронии судьбы, именно этот дом, хоть и не весь, остался целым. От других остались только печные трубы. Время и непогода делали свое. Крыша прохудилась, потекла и иконе досталось. Когда немцев прогнали, в село неожиданно вернулась старшая дочь расстрелянного сельского священника. Она поселилась в старом родительском доме. Вскоре с фронта домой начали возвращаться мужики. Только не все. Меньше половины из тех, что уходили. В селе уже мало кто помнил, чей это дом и чья дочь в нем живет. А если и помнили, то молчали – люди видели столько горя, что многие потянулись к Богу. Дочь священника вышла замуж за фронтовика и жизнь с трудом, не сразу, но начала налаживаться.

Как-то раз решили навести порядок на чердаке и сжечь старый хлам. Муж разобрал завалы наверху, обнаружил икону. Хотел спалить, но жена не дала. Вытерла от пыли, спрятала. Икона еще долго хранилась в чулане. Жизнь шла своим чередом, сменяли друг друга генсеки, власти. Мир менялся стремительно и кардинально. Вернее, возвращался к нормальному состоянию. И однажды уже сильно постаревшая дочь сельского священника вытащила из чулана икону. Внимательно осмотрела, подумала и собралась в город. Зять погрузил большую семейную реликвию в багажник « Жигулей», усадил тещу на заднее сиденье и повез в город, к батюшке. Старуха все ему рассказала, отдала икону и вернулась восвояси. Батюшка осмотрел привезенное и взяло его сомнение. Пригласил ученого из местного краеведческого музея и директора художественной школы. Те внимательно рассмотрели икону и в один голос заявили, что икона старая, даже очень старая. Руку мастера узнать невозможно, надо отправить в Москву, на реставрацию. Батюшка связался со своим московским начальством, икона отправилась на омоложение. Реставраторы нескоро занялись ей, много других дел. Наконец, дошли руки и до нее. Долго возились, чистили, снимали грязь и слои посторонней краски, а когда разобрались, то ахнули – таких икон осталось всего ничего, несколько штук на всю Россию. Сообщили руководству Русской Православной Церкви, приехали иерархи, осмотрели и дали добро на реставрацию по высшему разряду. Полтора года прошло, прежде чем засветилась Божья матерь небесным светом в золотом обрамлении. Икона словно расцвела, будто яблоня весной. По решению Священного Синода ее вернули в храм тому батюшке, которому икону отдала дочь священника.

Отец Сергей еще раз осмотрел церковь, вышел. Тяжелая дверь без скрипа затворилась, раздался легки стук щеколды, кованый ключ легко повернулся в замочной скважине. Опустилась темная ночь. Храм неярко освещается уличными фонарями. Шумит листьями ночной ветер. Торопятся запоздалые прохожие, изредка проезжает одинокая машина. Тьма становится гуще, почти осязательной. Во двор соседнего дома медленно въезжает автомобиль. Водитель глушит двигатель, свет гаснет. Через несколько секунд негромко хлопают двери, из салона выходят двое. У каждого за плечами горбом торчит сумка. Бесшумно идут темной стороной улицы к храму. Ловко перепрыгивают через низенькую ограду. Проходят вдоль стены, останавливаются у электрокабеля. В руках появляются большие кусачки. Щелчок, короткая вспышка. На храме и в соседних домах гаснет свет. Двое выждали минуту, другую. Подходят к железным дверям, достают из сумки большой сверток. Собирают прямоугольную конструкцию из тонких пустотелых трубок, натягивают темную непрозрачную материю, придвигают так, чтобы с улицы двери на две трети были невидны. Достают из сумки небольшой баллон, прикручивают к горловине тонкий шланг с резаком. Раздается негромкий хлопок, на кончике резака загорается пронзительно голубой огонек. Человек подносит пламя горелки к двери, медленно ведет по кругу. Железо плавится, желто-красные тяжелые капли падают на черную землю. Когда осталось совсем чуть-чуть до конца, неизвестный сжимает плоскогубцами вырезанный кусок, осторожно кладет на порог. Газовый резак возвращается в сумку. Дверь осторожно приоткрывается, оба заходят внутрь.

Лица закрывают уродливые черные маски с короткими толстыми трубками вместо глаз. Через эти трубки оба хорошо видят в темноте всю церковь. Проходят прямо к большой иконе Божьей матери. Осторожно снимают, кладут на пол. Ножами отделяют стекло и деревянную с позолотой раму. Икону заворачивают в заранее приготовленный кусок материи, обматывают скотчем. Один бережно берет на руки, идут к выходу. Сняли темную материю с каркаса, сложили обратно в сумки. Неизвестные уже подошли к ограде, как вдруг заметили синий пульсирующий отблеск. Визжат тормоза, из-за поворота вылетает полицейская машина, тормозит возле церковной ограды. Трое полицейских перепрыгивают через ограду и направляются к дверям. Неизвестные с иконой шарахаются в сторону. Полицейские, подсвечивая фонариками, остановились возле дверей. Увидели следы взлома, двое сразу побежали вокруг храма, третий берет радиостанцию. Раздается хлопок. Рация падает на асфальт, полицейский молча сползает по стене. Один из двоих в масках тихо выругался и ударил второго, с пистолетом. От неожиданности тот отшатнулся, чуть не упал, молча замахнулся свободной рукой. Из-за угла выбегает двое полицейских. Фонари освещают неизвестных. Звучит команда:

– Бросить оружие, руки за голову!

В ответ дважды хлопнуло, оба сотрудника полиции падают. Громко лязгают автоматы о камни. Неизвестный в маске кричит:

– Что наделал, идиот!

– Да пошел ты! – отмахнулся второй.

– Я-то пойду… – процедил сквозь зубы второй, опуская руку в карман.

С черной земли гремит автоматная очередь. Мужчина с пистолетом странно задергался всем телом, опрокинулся навзничь. Второй припал к земле, замер. Полицейские не двигаются. Мужчина хватает сверток с иконой и, пригибаясь, бежит за храм, к ограде. Икону сунул между прутьев, перелез сам и бросился к машине. Автомобиль тихо урчал включенным мотором. Едва мужчина плюхнулся на сиденье, машина срывается с места…

На следующий день все местные СМИ сообщили, что похищена старинная и очень дорогая икона из главного городского храма. О случившемся доложили, как положено, в Москву, в главк. Неожиданно оттуда пришло указание немедленно найти, бросить все силы, мобилизовать имеющиеся резервы, а не то будет так, разтак и эдак! Начальник райотдела полиции, и без того злой, потому что погибло трое сотрудников, обозлился еще больше. Он обругал матом всех, кто попался на глаза, включая ни в чем не повинную уборщицу и клятвенно пообещал начальнику уголовного розыска, что гнусно надругается над ним, если тот не найдет преступников и украденную икону к завтрашнему обеду. К обеду не нашли, к ужину тоже. Зато, отрабатывая все возможные версии, вышли на квартиру, в которой недавно поселился постоялец очень подозрительного вида. Подозрение он вызвал у соседки по лестничной площадки тем, что не обратил на нее ну никакого внимания. Пышная дама позднего бальзаковского возраста напрасно забывала застегивать короткий халат на три нижние и две верхние пуговицы. Молодой, полный сил мужчина игнорировал все, что ему показывали. Мало того, когда бизнес-вумен (дама работала на рынке) попросила наладить ей пылесос (ой, в одиннадцать вечера!), он нахально посоветовал вызвать телемастера (каков подлец!) на дом. Озлобленная отказом неоднократно замужняя дама наябедничала участковому на подозрительного соседа. Участковый, зная взбалмошную бабу, все же решил проверить. Так как квартира расположена на первом этаже, он, недолго думая, взял бинокль и, как стемнело, отправился наблюдать. Операция длилась три минуты. Участковый, вдоволь насмотревшись, как подозреваемый ужинает возле телевизора, собрался идти домой. В этот момент гражданин встал, из-за дивана достал большой плоский предмет, завернутый во что-то темное. Аккуратно отвернул угол – сверкнуло золотом! Участковый заволновался, мысли заметались, как тараканы под яркой лампой. Оступился, потерял равновесие и с грохотом свалился с лавки, приспособленной под наблюдательный пункт. Быстро вскочил и, не отряхиваясь, побежал звонить. Впопыхах не заметил, что в комнате сразу погас свет…

Через полчаса пятеро сопящих от волнения мужиков вылезли из полицейского УАЗа. Дружно ухватили машину, на руках подкатили к окну. Двое ушли к дверям. Третий осторожно зацепил трос за решетку на окне, второй конец – за буксирный крюк автомобиля. Старший махнул рукой, сдавленно крикнул:

– Давай!

УАЗ рванул, с шумом и звоном вывернул решетку вместе с оконной рамой. Одновременно двое начали вышибать входную дверь, еще двое кинулись в окно. Эти первыми попали в квартиру и в растерянности остановились – она совершенно пуста. Только посредине комнаты стоит большое пластиковое ведро с белой массой, вроде обойного клея. Из темного коридора раздался страшный грохот и матюги. Это вторая пара захвата вышибла дверь. Все в пыли, с выпученными глазами, кинулись в квартиру и не заметили, как зацепили тонкую рыболовную леску, протянутую поперек комнаты. Раздался щелчок, что-то булькнуло, зашипело, раздался громкий хлопок. В замкнутом пространстве комнаты получилось очень похоже на взрыв. Из ведра во все стороны разлетелось нечто белесое, липкое и без запаха. Не успевших сообразить оперов залило с головы до ног густым киселем. Кинулись, кто откуда появился – двое прыгнули в окно головой вперед, как в воду. Оставшиеся рванули обратно в дверь. На входе сшибли с ног, упали на глупую соседку, что вышла посмотреть, как ловят злодея. Бабу вывозили в липкой белесой дряни и сильно защемили. Она завопила дурным голосом. На крик распахнулись остальные двери на площадке и обалдевшие соседи увидели лежащую на полу пышнотелую соседку с задранным до шеи халатом, двух мужиков сверху и все трое обляпаны какой-то липкой густой жидкостью. Соседям сделалось дурно…

Через несколько дней на таможне Шереметьево задержали молодого мужчину. Он пытался незаконно вывезти за рубеж дорогую старинную икону. О случившемся доложили Береговой. Сопоставление ранее известных фактов и результатов допросов позволили сделать вывод, что украденная икона предназначалась все тому же Андре Бибикову. Василий Барабанщиков снова стоит в кабинете начальника отдела.

– Присаживайтесь, Василий, – предложила Береговая.

Василий молча сел.

– Придется вам все-таки ехать в командировку на юг, – с улыбкой произнесла « царица Тамара». – На этот раз недалеко, в Турцию.

– Задача?

– Найти человека, которому предназначена икона. Подчеркиваю, только найти. Есть очень серьезные подозрения, что это тот же человек, что гонит в страну наркоту и продает оружие всем подряд.

– Опять Бибиков?

– Да, видимо он. И будьте очень осторожны, ведь вы знакомы.

Василий помолчал, потом уточнил:

– Моя легенда?

– Жулик, – с любезной улыбкой ответила «царица Тамара», – жулик, укравший икону и спасающийся бегством от преследования милицией. Еще вопросы?

– Нет.

– Тогда готовьтесь и в путь. И поосторожнее с иконой. Мне с большим трудом удалось уговорить не менять ее на копию – фальшивка легко обнаружится.

Белоснежный круизный лайнер только что пришвартовался в порту Стамбула. Одним из первых сошел высокий господин в дорогом светло-сером костюме строгого покроя. Густая черная шевелюра и короткая шкиперская бородка украшают крупное породистое лицо. Холеная внешность, маникюр и холодный взгляд серых глаз ясно говорили всем встречным, что это богатый господин, имеющий вес в обществе. Услужливый носильщик тащит тележку с сумкой и большим кофром. Кофр блестит от многочисленных клепок, стальных уголков и никелированной ручки. Вид кофра наводил на мысли о чем-то монументальном, железно-рыцарском и благородном. Господин небрежно сует «на чай». Носильщик метнулся за такси. Через секунду лихо подлетает «Мерседес – универсал» и вещи плавно переместились в багажник.

– В приличный отель! – буркнул господин.

Таксист, чувствуя хороший бакшиш, благовоспитанно наклонил бритую башку и мерседес мягко тронулся. В отеле спектакль под названием «приезд очень важного господина» повторился. Осчастливленный громадными чаевыми, таксист поспешно вытащил вещи и передал с рук в руки коридорному. Когда все занесли в номер и коридорные убежали, на бегу рассовывая деньги по карманам, Василий запер дверь и почти побежал в ванную принять ледяной душ. Но вода оказалась не ледяной, а только прохладной. Немного раздраженный, Василий решил все же не беспокоить администрацию отеля – ну где они возьмут столько ледяной воды? Накинув легкий халат на мокрое тело, выходит на лоджию.

Город раскинулся, как картинка с высоты птичьего полета. Стамбул – Константинополь – Визант. Под разными именами этот город живет тысячи и тысячи лет. Никто не знает, когда он появился. Здесь, на пересечении торговых путей из Европы в Азию, из Варяг в Греки, люди жили с тех пор, как возникло человеческое общество, как появились торговцы и путешественники-бродяги. Сначала построили небольшую крепость, как временное хранилище товаров и жилье купцов. В то время, когда западная цивилизация ограничивалась средиземноморьем, это вообще был главный город. Размеры, роскошь зданий и количество жителей не так важны, важно стратегическое значение. И оно росло по мере расширения цивилизации. Первым это понял император Константин. Он сделал бы его новой столицей Римской империи, если бы не противилась изо всех сил старая римская бюрократия и знать. Это именно они погубили империю, а вовсе не набеги варваров. Нападениям дикарей подвергались все цивилизации, та же Русь позднее, но она выстояла, потому что русские поняли – единое централизованное государство с сильной властью, проще говоря – империя, является единственным вариантом существования Руси. В этом, собственно, и заключается национальная русская идея. Римскую империю сначала разделили надвое, обе части заставили враждовать друг с другом, а потом дело завершили орды немытых дикарей – германцы на западе и турки на востоке. Все великие империи, как и великие идеи, гибли не от внешних врагов, а от раскола изнутри. Так случилось с Римом, так произошло с христианством. Мощная, преображающая мир идея ислама стала прахом тогда, когда хитрый еврей, притворившийся мусульманином, посеял первые ростки сомнения в толковании Корана. Ислам разделился на суннитов и шиитов и превратился в обычное религиозное суеверие. Можно верить так, можно эдак, или вовсе наплевать – ничего страшного! Весь исторический опыт учит, что жизнеспособно только то, что едино. Почему выстояла Русь? Потому что империя с сильной центральной властью. Как побочный эффект такой системы – авторитаризм, но это плата за жизнь. Демократия в любой форме обречена на смерть, а вот империя с элементами демократии будет вечной. Когда человечество станет единым сообществом, т.е. победит глобализация, тогда можно – выборы, голосование, «Оп! – позиция» и даже о слезинке невинного ребенка Федора Михайловича надо будет вспомнить. Ну не оставлять же без работы природных склочников и кляузников, вежливо именуемых правозащитниками. А пока – нет. И так будет еще очень долго…

Василий почувствовал, что от размышлений не только высох, но уже и кожа увлажнилась. А что, ничего странного, он находится в городе, который издавна привлекал русских князей и царей. Стратегическое положение города отразилось даже в его названии – Царьград. Никакой другой город русские так не называли. Идея сделать его центром Руси передалась потомкам. Перенести столицу сюда хотел Петр Великий. Все-таки Санкт-Петербург – это окраина империи, холодная и сырая. Как не обустраивай, а болото оно и есть болото. Внука императрицы Екатерины, Александра, с детства готовили на престол в Константинополе. Существовал реальный план уничтожения Османского государства, но претворить его в жизнь, к сожалению, не удалось. Вторую попытку предпринял Александр Третий. Турция тогда окончательно зарвалась, захватила почти всю восточную Европу. Целью балканской компании было не только освобождение братских народов, но и захват Стамбула. Турецкий берег Дарданелл должен был стать русским и тогда Черному морю вернули бы историческое название – Русское море. Чуть-чуть не дотянулись…

Прошел век, началась первая мировая война. Турция, вступившая в войну по глупости шаха, очень скоро оказалась в шаге от катастрофы. Турцию спас не Мустафа Кемаль, как полагают многие, особенно сами турки, а революция в России и вызванный ей мировой бардак. Мустафа Кемаль по кличке Ататюрк всего лишь пообещал Ленину построить социализм в обмен земли армян. Ленин согласился, большая часть Армении отошла Турции. Турки немедленно устроили массовую резню коренного населения, убили около двух миллионов человек, остальные спаслись бегством. Оккупированные территории заполонили переселенцы, размножились, как тараканы. Ататюрк заключил договора с западноевропейскими державами о военной помощи в случае нападения Советской России. Все.

Много лет спустя похожий сценарий применят в Косово…

Василий сильно потер лицо. Мозг не хотел думать о том, для чего сюда приехал, а упорно занимался совсем другим. Итак, что такое Турция? Достаточно внимательно посмотреть на карту, что бы понять, что ее нет. Есть территории, захваченные у соседних народов, причем исторически совсем недавно, буквально вчера. Две трети Армении, значительная часть Греции, Болгарии и Румынии. Все остальное – Курдистан, земля курдов. Исконно турецкой земли нет. Это, кстати, очень хорошо понимают сами турки. Потому и лезут в Евросоюз, не жалеют денег на армию, первыми записались в НАТО, потому что вооруженная сила – последний аргумент в любом споре…

Протяжный крик муэдзина, призывающий правоверных мусульман к молитве, вернул Василия к действительности. Невольно усмехнулся, представив себя со стороны: стоит здоровенный дядька, таращится на город и что-то бормочет про себя. Вернулся в номер, переоделся в джинсы и футболку, сверху надел легкую курточку, что бы не выделяться слишком накачанными мышцами. Улица встретила шумом автомобильных моторов, запахом отработанного бензина, нагретый асфальт дышит теплом, навстречу спешат прохожие. Миновал несколько кварталов, свернул в проулок. Медленно идет, рассматривая кувшины, тазы, тарелки и даже иконы и связки крестов. По заверениям продавцов, все древнее и самое что ни на есть византийское, только-только откопали где-то рядом. Добрался до нужной лавки. Дверь со скрипом отворилась, звякнул колокольчик. На стенах развешана всякая дрянь для втирания очков глупым туристам. В углу столик для кофе. Мальчишка за прилавком что-то крикнул вглубь лавки. Выходит человек. Василий называет пароль – какую-то глупость насчет кальяна девятнадцатого века. Хозяин жмет плечами, величественно удаляется. Ничуть не обескураженный Василий садится за столик, показывает на пальцах, что хочет кофе. Делает короткую паузу, в ладони появляется десять долларов. Мальчишка взвизгнул и заметался по лавке, будто маленький джинн. Хороший кофе, наверно из хозяйских запасов, быстро оказался на столе. «Где кипяток так быстро сделал»? – удивился Василий. Он спокойно пил кофе маленькими глотками и ждал. Его всегда раздражала манера мелких жуликов и торгашей делать многозначительные паузы. Якобы, они думают и решают! Явился хозяин.

– Alıcı değil (Покупателей сейчас нет), – сообщил он. Вылупастые глаза равнодушно скользнули по столику, на мгновение задержались на чашке кофе, челюсти безостановочно движутся, перемешивая жвачку.

– Yani almak! (Так найди), – спокойно ответил Василий.

– Sadece bir aptal, bir Rus, değil mi? (Ты совсем дурак, русский?) – сдерживая закипающую злость, заговорил турок. – Eğer barhlom ile kimleri istiyorsun! (Кому ты нужен со своим барахлом!)

– Burada herkes (Здесь никому), – согласился Василий. – Benim ürün çok senin bütün berbat ultsu satın olabilir olmasıdır. Ama hayat paspaslar için kiralamak teslim sallayın. Ben bir ev var. (Мой товар стоит столько, что можно всю вашу вшивую улицу купить. А на сдачу нанять тебя до конца жизни коврики вытряхивать. У меня дома, понял?)

Сует визитку синему от злости лавочнику, легонько подталкивает к прилавку:

– Çağrı ve dolması! (Звони, чучело!)

– А-а-а… – заорал лавочник, срываясь на визг.

Василий хватает сувенирный кинжал, острие прижимается к сонной артерии. Визг обрывается…

– Ну не я же буду пачкать руки твоим телефоном! – ласково произнес Василий по-русски и вышел.

Он знал, что у него несколько секунд, прежде чем хозяин лавки опомнится и с воплем кинется в погоню. Быстрым шагом доходит до угла, сворачивает. Подпрыгнул, подтянулся на руках. По другую сторону забора отряхнул руки, как ни в чем небывало идет дальше. Делал так, как заранее спланировал. В ситуации со многими неизвестными он всегда придерживался правила Наполеона – «Главное – ввязаться в драку, а дальше видно будет». Правило очень рискованное, но как по-другому? Надо взбаламутить воду и посмотреть, что всплывет на поверхность.

По привычке проверившись, заметил мальчишку из лавки. Шел за ним в толпе прохожих, время от времени выглядывая из-за спин или подпрыгивая. Василий усмехнулся, скрываться не стал – пусть следят. Возвращаться в отель не захотел. По дороге нашел дешевую гостиницу, снял номер. Перекусил в ресторанчике напротив и ушел к себе. Мальчишка крутился рядом, все видел и исчез, как только Василий поднялся в номер. Поставил будильник на восемь вечера, упал на кровать. Заснул, едва коснувшись подушки. Такому умению мгновенно засыпать Василий долго учился у Михаила Велетнева, своего друга. Тот умел спать в любом положении и ровно столько, сколько надо. Васили остро завидовал, комплексовал, что не может. Так хотел научиться, что тренировался даже на перерывах между занятиями. Товарищи с удивлением замечали, что Барабанщиков, присевший на подоконнике, закрывал глаза и замирал, как спящий попугай на жердочке. Через три минуты открывал глаза, лицо было заспанным! Сейчас предстояло проспать несколько часов, потому что какой будет ночь, неизвестно.

Василий открыл глаза, взглянул на часы. До звонка полминуты. Подмигнул сам себе, молодец, мол! Подошел к окну. На улице стемнело. Напротив люди, болтают, пьют кофе и курят. Кто-то из них следит за ним. Что ж, очень хорошо, надо помочь. Спустился вниз, в прохладу вечернего Стамбула. Неторопливо пошел по улице. Вокруг непрерывно двигающаяся праздная толпа. Василий рассматривал яркие витрины, красивых женщин и ловил «хвост». Через пару минут клюнуло – три дилетанта тащились в десяти шагах сзади. Их чугунно-напряженные рожи просто кричали на всю улицу, что они вычислили злодея и теперь следят за ним. Набычившись, руки в карманах, три болвана перли, как ледоколы к Северному полюсу. С улыбкой Василий идет по тротуару. Ищет подворотню потемней. Сворачивает, проходит к стене. Поднимает кусок стекла и ставит так, чтобы видеть все за спиной. Садится на корточки, будто шнурок завязывает. За спиной раздается конский топот. В стекле Василий видит бегущих со всех ног дураков. Самый первый вознамерился пнуть с разбега, нога поднимается в замахе. Василий отпрянул в сторонку, подхватил ногу и, выпрямляясь, рванул вверх. Земля улетает из-под ног дурака. Словно мокрая тряпка, ляпается на камни. Громко хрустит затылок. Второй схватывает могучий прямой в челюсть и клеит ласты в обратном полете. Третий, самый умный, успевает повернуть и бросится назад. Василий в два прыжка догоняет. Пальцы сжимают загривок, рывок на себя и вверх. Пойманный сипит, руки беспомощно болтаются у горла. Василий отводит руку назад, потом резко выбрасывает вперед и несчастный дурак бодает стену. Несколько хлопков по щекам и струя горячей мочи приводят в чувство.

– Seni kim gönderdi? (Кто послал?) – рявкнул Василий.

Парень молчит. Барабанщиков тяжело вздохнул. Тычком перебил ключицу и пощелкал по косточкам. Лежащий взвыл. Василий повторил вопрос. Не дождавшись ответа, берет руку парня на излом, громко и четко произносит:

– Cevap veya kırmak ve daha sonra kesti! (Отвечай, или сломаю, а потом отрежу!)

Тот затрепыхался и, захлебываясь кровью, рассказал все.

– İşte! (Ну вот!), – довольно произнес Василий и легонько ткнул пальцем в шею. Парень обмяк и затих. Он назвал имя и адрес лавочника. Но лавочник шестерка, что бы принимать решения на уничтожение человека из России. Значит, надо пойти и спросить, кто приказал. Размышляя так, Василий вернулся в отель и спросил у администратора, имеется ли у них надежное место для хранения ценностей. Дело в том, что он пробрел ценную картину. Администратор заверил, что в их отеле ничего не пропадет и можно хранить в номере, но желание гостей – закон, так что вот сюда и сюда и все будет в порядке. Управившись с иконой (все-таки настоящая!), Василий почувствовал себя свободней. Забрал из номера кое-что, вышел. Рядом с отелем находится супермаркет. В косметическом отделе купил принадлежности для грима, отправился в туалет. Молодая продавщица с сожалением посмотрела вслед здоровому, крепкому парняге, оказавшемся черт-те чем и с досады тихо выругалась.

Через полчаса кропотливой и тщательной работы над собой из кабинки вышел турок. Пожилой, с одутловатым полным лицом и потной лысиной. Прихрамывая, направился к выходу и исчез за стеклянными дверями супермаркета. Колокольчик на двери антикварной лавки тихонько звякнул. Дверь приоткрылась, в лавку бочком робко вошел пожилой покупатель. Огляделся. Никого не увидел. Осторожно приблизился к двери внутрь дома, открыл. Прошел по короткому коридору. Поворот, тихие голоса. Подкрался ближе, выглянул. Хозяин лавки о чем-то спорит с невысоким человеком. Лицо незнакомое, чужое, но что-то в наклоне головы, жестах и манере говорить показалось знакомым. Смутное подозрение зашевелилось, стало потихоньку разрастаться. Вдруг хозяин лавки вскочил, руки замельтешили над головой, голос повысился до взвизга. Гость брезгливо отвернулся и Василий увидел странно знакомые глаза. Гость тоже заметил постороннего, сказал хозяину. Тот обернулся, заорал:

– Sen kimsin! Neden gel! (Кто ты такой? Почему вошел!)

Василий, не обращая внимания на орущего турка, неотрывно смотрел на гостя. В голове билась мысль – неужели Бибиков собственной персоной? Он ведь погиб при штурме замка! Правда, труп не нашли, но в замке начался сильный пожар и труп мог сгореть. Отчего возник пожар, неясно. Возможно, полиция сама подожгла дворец, в подвалах которого обнаружили полно готовой к отправке наркоты. Маленькая африканская страна не захотела выставлять себя в роли производителя героина и власти вполне могли решить проблему подобным образом. Себя виновником пожара Василий тоже не считал. Гость встал и быстро направился вглубь лавки. « Сейчас через запасной выход уйдет»! – понял Барабанщиков. Шагнул вперед.