Текст книги "Artifex Petersburgensis. Ремесло Санкт-Петербурга XVIII – начала XX века"

Новая исследовательская перспектива позволяет проанализировать петербургские ремесленные цехи не только как конкретное проявление модернизации промышленности и общества, но и как развитие альтернативных экологичных и социальных экономических форм существования на локальном уровне. Поэтому центр тяжести в данном исследовании предлагается перенести с изучения цехов как «средневекового» института на цехи как инструмент вестернизации российского общества и перенесения новых коммуникативно–управленческих, хозяйственных и технологических практик. Изучение социальной эволюции цехов предполагает исследование инструментов интеграции и развития западноевропейского института на российской почве: правовых норм, системы местного управления и самоуправления, создающих институциональные рамки для агентов социальности, вынужденных действовать в пределах заданных российских норм и правил.

Важно изучать данный практический опыт сегодня, когда разрабатываются новые концепции развития будущего, ищутся альтернативные пути, основывающиеся не на ресурсной, а на ресурсосберегающей экономике, где в центре внимания находится человек. Немецкая модель промышленного развития показывает, что наиболее успешное технологическое развитие возможно при сочетании драйверов экономики среди малых и средних предприятий, имеющих генетическую связь с ремесленной промышленностью, с крупными технологическими концернами. Следует отметить, что именно такая модель позволяет достичь наибольшей занятости населения и высокого качества жизни. Ряд современных исследований, как в российской, так и зарубежной историографии, показывает, что именно в этой плоскости ищутся решения, как это ни парадоксально звучит, в уже «случившейся» истории.

Мы считаем целесообразным и продуктивным использовать принцип, допускающий познание качественно различных хозяйственных порядков, одним из которых является ремесло, в основе которого лежит традиционная культура. Поэтому анализ данного исследования основывается на признании важности исторического разнообразия экономических форм, имеющего своего соответствие в биоразнообразии природы. Можно предположить, что стремительное сокращение биоразнообразия и борьба за выживание ремесленного уклада имеют общую причину, лежащую в парадигме развития, получившей распространение примерно за последние 250 лет. Одной из основных теоретических предпосылок данного исследования является сочетание народнического интеллектуального наследия, настаивавшего на альтернативности путей развития на основах кооперации и развития ремесел и промыслов, с теорией социальной рыночной экономики и концепцией устойчивого развития, включающей в себя гармонизацию трех компонентов: социального, экономического и экологического, причем экологический фактор является определяющим для двух первых. Согласно этому, в работе представлен исторический материал, который использован для обоснования модели социальной рыночной экономики, основывающейся на принципах устойчивого развития, в которой МСП, основанное на ремесленных практиках и этике ремесленного труда, должного занять достойное место в экономике страны. Это, в свою очередь, может помочь в выстраивании экологичной производственной и жизненной среды человека.

Именно такое концептуальное сочетание истории ремесла с идеей гармоничного экономического развития, основывающегося не на исключительно антагонистических «экономических законах», но на вышеназванных принципах, позволяет достичь нового понимания истории российского ремесла. Для наиболее глубокого раскрытия механизмов пополнения рабочих кадров петербургского ремесла рассматриваются кустарные промыслы (также промысловые ареалы или кластеры) в Центральном и Северо–Западном старопромышленных районах3535
  Так называемые Северо–Западный и Центральный старопромышленные районы являются исторически сложносоставными конгломератами территорий. Северо–западный район включает в себя древние новгородские земли от озера Ильмень до Белого моря, Олонецкие заводы, Карелия, Петрозаводск, позже – Петербург как крупный промышленный центр. Центральный промышленный район включает Волжский до Нижнего Новгорода включительно, Тульско–Серпуховской и Московский районы (более подробное описание «промышленной страны» (см.: Рындзюнский П .Г. Мелкая промышленность: ремесло и мелкотоварное производство // Очерки экономической истории России первой половины XIX века: сб. ст. под ред. М. К. Рожковой. M., 1959. С. 85).


[Закрыть].

Анализ истории российского ремесла позволяет произвести теоретическую диверсификацию воззрений традиционной экономической школы, постулирующей безусловную прогрессивность крупного (капиталистического) промышленного производства. На первый взгляд, основным парадоксом истории России XVIII – XIX вв., наряду с укреплением системы крепостного права в XVIII в. и модернизацией государственных институтов, является введение, развитие и расцвет цехов в Петербурге во время их «заката» в Западной Европе. На самом деле, цехи явились в России институтом развития профессий, стандартов качества и инструментом институционализации городского ремесла, без которых модернизационный прорыв Петра I был невозможен.

Цехи Петербурга, как профессиональная корпорация и сословно–социальный институт, подняли статус ремесленного мастера на новую высоту. Ввиду фрагментарно исследованного вопроса возникновения и традирования общности цеховых ремесленников Петербурга в XVIII – XIX вв., видится крайне актуальным, рассмотреть амбивалентную проблему существования цехов, как полуоткрытого социального института, позволявшего ремесленникам крестьянского и иных сословий интегрироваться в социально–экономическую жизнь столицы первоначально в качестве временно–, а затем вечноцеховых ремесленников, получавших статус городских жителей, с другой, в качестве полузакрытой корпорации вечноцеховых мастеров. Видится целесообразным, сфокусировать внимание на исследовании формирования корпорации цеховых ремесленников Петербурга, как одного из институтов раннемодерного общества. Наблюдение административных практик ремесленного управления Петербурга позволяет лучше понять функционирование и особенности взаимодействия на трех уровнях – цеховой и городской администраций и органов государства. Это помогает выявить степень эффективности внутренних и внешних коммуникативных связей цехов с государственным аппаратом и оценить эффективность и дееспособность ремесленного управления в диалоге властных институтов и цеховых мастеров. Успешность последних определялась их умением пользоваться коммуникативно–управленческими практиками: «Социальное пространство–время проявляет себя как подвижное поле взаимодействий множества социальных агентов, принадлежащих к различным практикам и техникам. Между этими агентами на "общественной сцене" разворачивается процесс политической борьбы и игры. Поведение такой системы носит принципиально нелинейный характер, а потому непредсказуемо. В этой конкурентной борьбе и игре политические интересы имеют больший вес, нежели этика общения»3636
  Азаренко С. А. Топологии сообщества… С. 175.


[Закрыть].

Как любой институт, претерпевающий адаптацию к местным условиям, российский формат цехов предполагал их постоянное пополнение за счет временноцеховых мастеров, в основном из крестьян, как правило, остававшихся в своем сословии и не пользовавшихся сословными привилегиями. Но была еще одна значительная группа бывших крестьянских ремесленников, ставших в своей социальной эволюции вечноцеховыми членами городского общества. Первое обстоятельство послужило толчком к возникновению конфликтного потенциала внутри цехов, особенно после реформ 1860–1870–х годов. Привилегии вечноцеховых мастеров стали тем очагом недовольства, который приводил к конфликту их интересов с временноцеховыми – посадскими ремесленниками из других городов или крестьянами, не пользовавшимися преимуществами цехового сословия. Взаимодействие мелкой промышленности, в виде городского ремесла и крестьянских промыслов, и крупной промышленности, показано на основе анализа использования ремесленных практик и их микровкраплений в крупное промышленное производство, особенно на предприятиях мануфактурного типа в период протоиндустриализации.

Мы живем во время смены парадигм, поэтому обозначим их, чтобы понять, с каких позиций и в каком ракурсе в этой книге пойдет речь о ремесле и ремесленниках. Традиционная история российского ремесла за последние 300 лет создавалась в рамках парадигмы развития сначала в условиях капитализма, затем социализма, сегодня снова капитализма. Общей для нее являются понятия классового антагонизма и классовой борьбы, рыночного капитализма, конкуренции, финансового капитала, себестоимости, собственности на средства производства. Основными параметрами для оценки успешности развития принимались создание крупной промышленности и общества потребления, массовой продукции и капитализации производства. Главными параметрами и побочными эффектами такого развития стали анонимность, асоциальность, социальные конфликты, внешняя опасность и империализм, глобализация, агрессия, захват рынков и природных ресурсов, экологический кризис, глобализация. Различные теоретические конструкции в рамках традиционной социально–экономической истории не давали истории ремесла никаких шансов стать инструментом конструирования и прогнозирования социально–экономических моделей развития настоящего и будущего. Ремесло всегда находилось в невыгодной позиции, всегда проигрывало.

В новой парадигме развития негативные факторы должны быть сведены к возможному минимуму. Это предполагает применение таких ключевых понятий, как социальность и сотрудничество, социальная справедливость и ответственность, социальный капитал и профессионализм, качество продукта, авторский продукт, индивидуальность и адресность, экологичность, локализация, человек и человеческие отношения, высокие технологии в рамках устойчивого развития. Постараемся посмотреть на историю ремесла в рамках концепции качества жизни и социального мира, вписать эту историю в контекст устойчивого развития, тем более, что возрождение Мастера началось уже в 1990–е годы, когда появилось почетное звание «Народный мастер Российской Федерации», присуждаемое Союзом художников России.

Глава I. Историографический обзор и методика исследования

Несмотря на сравнительно обширную историографию по истории цехов в России в российской и зарубежной историографии до сих пор остается ряд недостаточно исследованных принципиальных вопросов, имеющих непосредственное отношение к процессам модернизации страны, начиная с петровских реформ первой четверти XVIII в. В чем кроется причина такого отношения цеха историков к истории цехов в России, факт существования которых не удостоен пристального внимания ученых как некий исторический casus exceptionis, как институт, не имевший исторических корней в России? Следует ли из этого, что цехи не «прижились», что эпизод их существования в России является лишь «куриозным» фактом русской истории?

Долгое отсутствие институционализации ремесла и каких–либо обширных архивных фондов о ремесленниках вплоть до XIX века не способствовали появлению исследований по данной теме. В XX в. в России разрабатывалась, прежде всего, история «рабочего класса и крестьянства», включая крестьянские промыслы. Автором проведена работа в РГИА по выявлению и анализу сотен документов государственных учреждений, касающихся истории ремесла столицы, а также фонда ремесленной управы цехвых ремесленников в ЦГИА СПб. История цехового ремесла дает уникальную возможность показать в новом свете проблемы модернизации России, в целом, и цехового ремесла, в частности. Безусловно, отсутствие какого–либо социального института или его «чуждость» российской традиции не говорит о принципиальной невозможности его существования в российских условиях. История петровской модернизации и введение цехов как одного из ее институтов наглядно показывают это. Причина негативного отношения к цехам в российской историографии кроется в традиционном видении российской истории через призму истории западноевропейской, согласно которой возникает иллюзия анахроничности, а значит, и «антипрогрессивного» значения ремесленных цехов. И. И. Дитятин и Л. О. Плошинский, к примеру, говорят о неестественном введении цехов в России, система которых не имела оснований в «самой общественно–государственной жизни» и «рушилась вместе с его [Петра I. – А. К.] смертью»3737
  См., напр.: Плошинский Л. О. Городское или среднее состояние русского народа в его историческом развитии от начала Руси до новейших времен. СПб., 1852; Дитятин И. И. Устройство и управление городов России. Ярославль, 1875–1877. 2 т. Т. 1: Города России в XVIII столетии. Ярославль, 1875. С. 301–302.


[Закрыть]. Согласно этой логике, введение института цехов противоречило «прогрессивному» и «поступательному» движению промышленности, их постепенному упразднению в Западной и Центральной Европе в XVIII и XIX вв. Следовательно, причины недостаточного освещения темы цехового самоуправления в России кроются, прежде всего, в истории развития самой исторической науки3838
  Н. Степанов опубликовал в 1864 г. исследование об организационных и правовых нормах западноевропейского и российского ремесла (Степанов Н. Сравнительно–исторический очерк организации ремесленной промышленности в России и западно–европейских государствах. Киев, 1864). В 1876 г. И. И. Дитятин в исследовании городов написал о ремесленном самоуправлении, составлявшем важную часть городского самоуправления (Дитятин И. И. Устройство и управление городов России. Т. 2: Городское самоуправление в настоящем столетии. Ярославль, 1877).


[Закрыть]. Становление последней в России приходится на время, наследовавшее идеалы эпохи Просвещения, а с ними и постулат о «мрачном» и «темном» Средневековье. Представление о цехах, как об «отсталом» и «реакционном» социальном институте, сформировавшемся именно в эту эпоху, имело однозначно негативный характер и было перенято в XX в. большинством западных и советских историков3939
  Так, например, немецкий экономист и историк Вернер Зомбарт сделал в 1902 г. привычный для того времени прогноз о вытеснении ремесла крупной промышленностью (Dürig W. Wandel des Berufsbildes des selbständigen Handwerkmeisters in der wissensorientierten Ökonomie // Lagemann B., Löbbe K. &. Schrumpf H. (Hrsg.): RIW–Mitteilungen – Wirtschaftlicher Strukturwandel und Wirtschaftspolitik auf dem Weg in die wissensbasierte Ökonomie, Bd. 53, Wirtschaftlicher Strukturwandel. 2002. S. 107–126; Zelnik R. E. Labor and Society in Tsarist Russia. The Factory Workers of St. Petersburg 1855–1870, Stanford, 1971. P. 12).


[Закрыть].

К. А. Пажитнов справедливо заметил в своем труде, опубликованном в 1952 г.: «Позднее образование цехового устройства ремесла в России послужило основанием для широко распространенного мнения о его искусственности и нежизненности4040
  См., напр.: Гайсинович A. И. Цехи в России в XVIII в. // Известия Академии наук СССР. Отд. Общественных наук. 1931. VII серия. С. 543, 568.


[Закрыть]. […] [Но] поскольку ремесло в XVIII в. продолжало оставаться господствующей формой промышленной деятельности, русские ремесленники […] не могли не испытывать потребности в организации, могущей способствовать улучшению их положения»4141
  Пажитнов К. А. Проблема ремесленных цехов в законодательстве русского абсолютизма. М., 1952. С. 172.


[Закрыть]. Этот устоявшийся взгляд на цеховое ремесло, изложенный в начале цитаты, не претерпел значительных изменений и является в российской историографии общепризнанным: «Участие ремесленников в европейском коммунальном движении X – XIII вв. внесло свою лепту в формирование городского самоуправления, в частности, основ и принципов демократии и гражданского общества в целом. Ничего подобного в отечественной исторической реальности не происходило»4242
  Егоров В. Г., Чистова С. М. Городское ремесленное производство России в отечественной историографии. М., 2009.


[Закрыть]. Этим объясняется устоявшаяся историческая ретроспектива, определяющим вектором развития которой является безальтернативное введение бессословного общества в России, что само по себе верно, но имеет свою специфику4343
  См., напр.: Рычков Н. Д. О цехах в России и Западной Европе // Русский вестник. 1863. Т. 47. № 11. С. 789–822; Степанов Н. Сравнительно–исторический очерк…; Кулишер M. И. Цехи у нас и в Европе // Русская мысль. 1887. Кн. 11. С. 32–72; кн. 12. С. 74–88; Дементьев E. M. Цехи в России // ЭСБЕ. СПб., 1903. Т. 38. С. 131–134.


[Закрыть].

С нашей точки зрения, нецелесообразно рассматривать введение цехов в России как ненужное, только потому, что оно было не таким как в Европе, так как это подменяет реальные потребности конкретной исторической ситуации ретроспективным оценочным взглядом на историю цехового ремесла. В этом смысле точка зрения автора совпадает с таковой у K. A. Пажитнова, подчеркивавшего особенности российских цехов в отличие от западноевропейских на примере российского законодательства XVIII – XIX вв.4444
  См.: Пажитнов К. А. Проблема ремесленных цехов…


[Закрыть].

Представленная в этой книге история ремесла основывается на критике рыночного капитализма Адама Смита (победа либерального дискурса и идеи «промышленной свободы»), критике критики капитализма Карла Маркса (преобладание капитала и техники) и критике турбо–капитализма или неолиберализма, так как модель ремесла представляет иную социально–экономическую, мировоззренческую и историко–философскую парадигму развития4545
  См.: Misik R. Kaputtalismus. Berlin, 2016; Scheidler F. Das Ende der Megamaschine. Wien, 2015; Vašek T. Work–Life–Bullshit. Warum die Trennung von Arbeit und Leben in die Irre führt. München, 2013.


[Закрыть]. Обосновать диалектику пролонгации данной модели поможет историческое проектирование и прогностика. Показательным в этом смысле является разговор Гюнтера Грасса и Пьера Бурдье в 1999 г., в котором они говорят о тупиковых вариантах развития как модели социализма, так и модели капитализма. Продолжая эту тему, можно сказать, что сегодня существует насущная потребность появления новых моделей (устойчивого) развития и мирного сосуществования4646
  Günter Grass im Gespräch mit Pierre Bourdieu (1999). URL: https://www.youtube.com/watch?reload=9&v=YY0SYZZGB8I (дата обращения: 25.04.2019).


[Закрыть]. Критика неолиберального сообщества сегодня направлена против тех, кто выступает против его философии безудержного обогащения и социального дарвинизма: они объявляются «отсталыми», а неолибералы, уничтожающие социальный капитал и возвращающие общество в середину XIX в., – «прогрессивными». Парадокс нашего времени заключается в том, что критики неолиберализма, призываеющие к сохранению социального капитала, объявляются «архаистами» и «старомодными», хотя дело обстоит с точностью до наоборот, так как именно неолиберализм можно назвать консервативной революцией. Называя дальнейшую либерализацию экономики прогрессом, неолибералы прикрывают тем самым социальный регресс, а прогресс, т. е. социальные реформы, регрессом.

После попыток социализации капитализма в 1950–х – начала 1970–х гг., началось новое наступление на социальность. Социализм и капитализм, выросшие из одного источника – уродливые дети Просвещения, уравновешивали друг друга, осуществляя функции контроля. Но начиная с 1990–х годов, без системных ограничений, капитализм превратился во «взбесившийся автомат». После нарушения общественного социального договора, идеологи неолиберализма делают ту же ошибку, что и коммунисты. Чтобы обосновать свою асоциальность, они пользуются квази–религиозными понятиями и аргументами веры, объявляя «свободу рынка» безальтернативной. Произошедшая подмена понятий – неолиберализм как всеобщий закон экономики, создает множество проблем для адекватного решения вопросов эколого–экономического развития. Социальные реформы должны выйти за национальные рамки и стать общеевропейским процессом, чтобы противостоять неолиберальному наступлению против проекта Просвещения, которому нет альтернативы. Сегодня, во время перманентного экономического и экологического кризиса, особое значение приобретают поиски альтернативных форм функционирования экономической жизни в рамках парадигмы устойчивого развития4747
  Mumford L. Mythos der Maschine. Kultur, Technik und Macht. Wien, 1974; Rifkin J. The Empathic Civilization: The Race to Global Consciousness In a World In Crisis. NY, 2010; Он же. The Third Industrial Revolution: How Lateral Power is Transforming Energy, the Economy, and the World. London, 2011; Он же. The Zero Marginal Cost Society: The internet of things, the collaborative commons, and the eclipse of capitalism. London, 2014.


[Закрыть]. Немецкая исследовательница Николь Карафюллис рассматривает в философском ключе ремесленную деятельность, осуществляемую на грани техники и жизненного уклада, позволяя преодолеть, таким образом, «конец истории» в виде капитализма4848
  Karafyllis N. C., Haar T. (Hg.). Technikphilosophie im Aufbruch. Festschrift für Günter Ropohl. Berlin, 2004; Karafyllis N. C. (Hg.). Das Leben führen? Lebensführung zwischen Technikphilosophie und Lebensphilosophie. Für Günter Ropohl zum 75. Geburtstag. Berlin, 2014.


[Закрыть].

150 лет назад был опубликован первый том «Капитала», с изданием которого пробил «последний час» ремесла. Этот труд кардинально изменил и укрепил взгляд на власть капитала не только на рынке, но и в сознании, как основополагающей идеи экономического развития. ЮНЕСКО назвала это произведение самой влиятельной книгой XIX века, кардинально изменившей взгляд на место ремесла, добавим мы, а значит – мастера, ученика и подмастерья в современной экономике, а также на корпоративные традиции цехового ремесла. Безусловно, Смит и Маркс правы по–своему. Человеку свойственно руководствоваться в своих поступках соображениями своей личной выгоды; капитал имеет свойство «бесконечно» расти и искать себе применение практически во всех областях жизни. Это факты, сопровождающие нас в нашей повседневности. И, тем не менее, эта фактологичность не является окончательным доказательством истинности именно этой реальности. Она – лишь один из многих возможных вариантов развития.

Маркс определил на последующие 100–150 лет взгляд на труд как на товар, который в ходе товарного обмена должен порождать капитал. Ричард Лахман обозначил это так: «[…] история по Марксу – это история того, как функционирует капитализм и капиталисты […]»4949
  Лахман Р. Что такое историческая социология? М., 2016. С. 44.


[Закрыть]. Ключевую роль здесь играет наемный труд: рабочая сила, создающая товар, а он, в свою очередь, прибавочную стоимость, аккумулирующую капитал. Человек в данном случае теряется или инструментализируется как придаток капитала или машины. Поэтому базисным процессом в традиционной экономической теории до сих пор считается капиталистическое накопление. Смысл производства заключается не в производстве полезных товаров, деградирующих, в действительности, в побочный продукт, а в производстве капитала, или прибавочной стоимости. Подобно Ньютону, объяснившему закон всемирного тяготения, Маркс разработал «теорию гравитации» экономических законов, показавших якобы безграничное могущество капитала. Эта теория вызвала эффект волшебства, сделавшего вдруг «все понятным». Одна из первых рецензий называла «Капитал» хорошим пособием по управлению фабрикой. Человек здесь – это орудие труда для извлечения и генерации прибыли по схеме «товар–деньги–товар». Во избежание вопиющих системных диспропорций капитализма, Вальтер Ойкен разработал вместе со своими фрайбургскими коллегами теорию социальной рыночной экономики, нашедшей свое наиболее полное воплощение в социально–экономической модели послевоенной Германии (ФРГ), которая, правда, сильно эродировала в последние десятилетия под влиянием усилившегося неолиберализма. Развивая эту теорию и добавляя к ней экологическую составляющую, стало возможным говорить о концепции устойчивого развития, предполагающей смену парадигм от Капитала к Мастеру и новому качеству жизни, замену прежней схемы на новую – «человек–природа–человек».

По сути, мы не говорим ничего нового, но переосмысливаем старое. Поэтому произведение ремесла – это, если и не произведение искусства, то нечто индивидуальное и неповторимое, не только и не столько товар, сколько предмет, делающий нашу жизнь полнее, красочнее, увлекательнее. Ремесло не привязывается к идее товарного рынка, поэтому не происходит его дегуманизации, поскольку, приобретая ремесленный продукт, покупатель выступает не столько в роли потребителя, сколько соучаствует в празднике бытия. Предмет, изготовленный человеком эпохи Ренессанса, говорит прежде всего о его таланте: творца о его Творце. В натюрморте XVI века человек наслаждается любым предметом, потому что к предметам существовало принципиально иное отношение, основывающееся на том, что предметный мир прекрасен, так как он произведен нашими руками.

О совсем другом говорит предмет, описанный Карлом Марксом в системе товарно–денежных отношений. Хотя заслуга Маркса состоит именно в том, что он так определенно назвал вещи своими именами в нашей «плохой реальности». Процитируем его рукопись 1844 г. под рабочим названием [Отчужденный труд]: «Мы берем отправным пунктом современный экономический факт: […] Рабочий становится тем более дешевым товаром, чем больше товаров он создает. В прямом соответствии с ростом стоимости мира вещей растет обесценение человеческого мира. Труд производит не только товары: он производит самого себя и рабочего как товар, притом в той самой пропорции, в которой он производит вообще товары. […] предмет, производимый трудом, его продукт, противостоит труду как некое чуждое существо, как сила, не зависящая от производителя. […] При тех порядках, которые предполагаются политической экономией, это осуществление труда, это его претворение в действительность выступает как выключение рабочего из действительности, опредмечивание выступает как утрата предмета и закабаление предметом, освоение предмета – как отчуждение»5050
  К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. М., 1956. С. 560–561.


[Закрыть].

По сути, произведенный предмет ни о чем больше не говорит. Он консумирует нас. Он анонимен и свободен от всяких смыслов и от всякой индивидуальности. С дегуманизацией в мире капитала демонстрируется лишь имитация чувств и актуализация бесконечных повторений. Теперь уже другой предмет, теперь человек: будь то офисный работник или рабочий на конвейере, повторяет монотонные операции. Человек начинает ненавидеть свою работу и те предметы, которые выходят из–под его рук. «Черный супрематический квадрат» (1915) Казимира Малевича, становится символом эпохи. В нем сфокусированы все линии света современности, которые, попадая в черный квадрат, естественно гаснут.

М. Э. Гизе, опираясь на работы Маркса, заострила взгляд в своих «Очерках истории художественного конструирования» на роли ремесла в последующих процессах механизации и машинизации человеческого труда. В своей работе она называет первые орудия труда и инструменты прародителями первых машин. Поскольку конкретный ремесленник в результате своего труда опредмечивает свою целостную индивидуальность, «постольку большинству из них была присуща не только функционально–утилитарная обоснованность, но и эстетическо–эмоциональная выразительность». Как отметила исследовательница, «в дальнейшем, с интенсивным разделением труда и машинизацией производства, эта эмоционально–эстетическая выразительность форм орудий труда сильно изменилась, а в некоторых отраслях производства исчезла совсем»5151
  Гизе М. Э. Очерки истории художественного конструирования в России XVIII – начала XX века. Л., 1978. С. 5–6.


[Закрыть]. Ценность исследования Гизе состоит в том, что она показала ясную органическую связь при переходе от ремесленного труда к промышленному и роль первого в возникновении таких экономически значимых отраслей производства, как машиностроение, станкостроение и приборостроение.

С помощью истории ремесла переосмысливается ценность и смысл работы ремесленника как творческой деятельности, где Homo faber бросает вызов Homo capitalicus, а время антропоцена переосмысливается как время капиталоцена5252
  См.: Moore J. W. Anthropocene or Capitalocene? Nature, History, and the Crisis of Capitalism (2016). Sociology Faculty Scholarship. Paper 1. URL: http://orb.binghamton.edu/sociology_fac/1 (дата обращения: 10.06.2017).


[Закрыть]. Смена фокусировки исследовательского внимания помогает вычленить главную причину современного уничтожения производительных сил и окружающей среды – не человек как таковой, но господство финансового капитала. Его победное шествие началось во второй половине XVIII в., прежде всего после Великой французской революции, в ходе которой либеральная концепция победила корпоративную5353
  Farr J. R. Artisans in Europe, 1300–1914. Cambridge; New York, 2000. P. 278–288.


[Закрыть]. Из российской перспективы того времени события во Франции воспринимались как хаос и анархия, потрясающие основы. Поэтому в России именно в комбинации институтов монархии и сословий ожидалось (инстинктивно или осознанно) достижение необходимой «стабильности социума»5454
  В XVIII в. под «стабильным социумом» подразумевалось именно верховенство монархии в союзе с послушанием подданных, организованных в соответствии с «чинами», позднее в состояниях или сословиях.


[Закрыть].

Идея рыночной экономики прошла долгий путь развития от А. Смита (1776, саморегулирующийся рынок), К. Маркса (1867, капитал и средства производства), В. Ойкена (1939, социальная рыночная экономика), К. Поланьи (1944, роль государства как регулятора), Ф. А. фон Хайека (либеральная экономика и свободный рынок), до Э. Люттвака (1998, турбо–капитализм) и У. Мёсснера (2011, устойчивое развитие и рыночная экономика)5555
  Ойкен В. Основы национальной экономии. М., 1996; Поланьи К. Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени. Перевод с англ. А. А. Васильева, С. Е. Федорова и А. П. Шурбелева. Под общей редакцией С. Е. Федорова. СПб., 2002; Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М., 1962; Хайек Ф. А. фон. Индивидуализм и экономический порядок. М., 2000; Luttwak E. Turbo capitalism. Winners and Losers in the Global Economy. London, 1998; Mössner U. Das Ende der Gier: nachhaltige Marktwirtschaft statt Turbokapitalismus. München, 2011.


[Закрыть]. При разнообразии концепций названных авторов все они «работают» в рамках логики капитализма и рынка. Купюра, служащая мерилом экономики и человека, приводит к инфляции человеческих ценностей. Предполагаемая мотивация и целеполагание только на извлечение прибыли, бесконечная «флексибилизация» персонала приводит к постепенному вымыванию базисных ценностей и снижению мотивации5656
  Авторский коллектив С. А. Липиной, Е. В. Агаповой и А. В. Липиной говорит об отрыве от реальности преобладающих направлений экономической теории, что требует пересмотра теорий спроса, предложения и роста; необходимо понимание экономического роста как богатства природы, восприятие людей и биосферы не как ресурс, а как выгодоприобретателей (Липина С. А., Агапова Е. В., Липина А. В. Развитие зеленой экономики в России: Возможности и перспективы. М., 2018. С. 130–131).


[Закрыть]. Одним из показателей этого процесса является соотношение постоянных и временных работников в Германии: в 1970 г. – 5:1, в 2015 г. – 2:15757
  Kocka J. Arbeit im Kapitalismus…


[Закрыть].

Долгая история рецепции концепции рыночной экономики и места ремесла в ней имеется и в России. Особый интерес для нас представляют дебаты о капитализме последней трети XIX – начала XX веков. Основная конкуренция парадигм развития России происходила в рамках дискуссии между сторонниками легального и леворадикального марксизма и представителями народнической мысли, многие из которых также находились под влиянием идей марксизма, деятелями земств, которых можно причислить к реформистскому идейному крылу. В свете событий последних трех десятилетий и несостоятельности концепций неолиберализма, видится целесообразным и необходимым посмотреть по–новому на народническую концепцию ремесла и кустарных промыслов с новым дизайном как альтернативной формы развития в посткапиталистическом мире5858
  Понятие «посткапиталистический» введено Р. Дарендорфом в 1959 г. в контексте власти и подчинения на производстве (Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы. Перевод с немецкого Л. Ю. Пантиной. Редактор перевода М. Н. Грецкий. М., 2002; Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования / Перевод с англ. Изд. 2–ое, испр. и доп. М., 2004. С. 49).


[Закрыть]. Историко–философская концепция (ремесленного) мастера в новом историческом освещении приобретает принципиально важное значение в рамках международной дискуссии о перспективах будущего развития человечества в посткапиталистическом мире. Поэтому история ремесла помогает понять не только прошлое, но и создавать концепции экономического развития в настоящем и будущем. С пониманием границ роста, невозможности бесконечной максимизации прибыли, постоянной экспансии фирмы или предприятия, по–новому видятся возможности малого (ремесленного) формата производства.

Один из видных представителей народников–экономистов, В. П. Воронцов, отрицал необходимость развития России по капиталистическому пути5959
  Воронцов В. П. Судьбы капитализма в России. 1–е изд. в 1882 г. М., 2008; Он же. Очерки кустарной промышленности в России. СПб, 1886.


[Закрыть]. Роза Люксембург писала, что «[…] именно Воронцов оказывал в 80–х годах огромное влияние на общественное мнение русской интеллигенции, и именно против него должен был в первую голову вступить в борьбу русский марксизм»6060
  Люксембург Р. Накопление капитала. Т. 1–2. Перевод под редакцией Ш. Дволайского. С предисловием В. Мотылева. Изд. 5. М.–Л., 1934. С. 188.


[Закрыть]. Поэтому понятно, почему Ленин в своей работе о развитии капитализма в России оппонировал, кроме Н. Ф. Даниельсона6161
  Даниельсон принадлежал к первым марксистам в России, издал совместно с Г. А. Лопатиным и Н. Н. Любавиным первый перевод трех томов «Капитала» К. Маркса. С 1864 г. по 1914 г. Даниельсон проработал в Обществе взаимного кредита (ОВК), сначала на должности бухгалтера, затем главного бухгалтера. ОВК являлся одним из прототипов современного микрофинансирования, связанного с оказанием финансовых услуг субъектам малого предпринимательства, предполагающий более свободный доступ малых предприятий к источникам финансирования. С 1877 года, исполняя должность главного контролёра до 1914 г., Даниельсон неоднократно получал предложения, войти в правление ОВК, но отказывался, оставаясь верным своим демократическим принципам. Заметим, что ОВК, одним из первых, реализовал механизмы финансирования МСП в России (см.: Патина Т. А. Инфраструктура финансовой поддержки субъектов малого предпринимательства // Молодой ученый. 2014. № 19. С. 346–349. URL: https://moluch.ru/archive/78/13700/ (дата обращения: 2017.12.02).


[Закрыть], именно Воронцову, воззрения которого он называл не иначе как «романтическими предрассудками народничества»6262
  Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 3. Развитие капитализма в России; Ин–т марксизма–ленинизма при ЦК КПСС. Изд. 5–е. М., 1979. С. 26.


[Закрыть]. А ведь идея Воронцова экономики без капитализма, созвучная сегодняшней универсальной и всеобъемлющей концепции устойчивого развития, в сочетании с трудами А. Е. Теплоухова (природопользование, экология – здоровая окружающая среда) и С. А. Подолинского (энергия солнца и конечность ресурсов), могла стать основой для устойчивого развития не только российского ремесла, но и всей российской экономики6363
  См.: Бейлин И. Г., Парнес В. А. Александр Ефимович Теплоухов. М., 1969; Николаев С. Ф. Хранители леса: Александр Ефимович и Фёдор Александрович Теплоуховы. Пермь, 1957; Подолинский С. А. Труд человека и его отношение к распределению энергии. М., 2005.


[Закрыть]. Коренное различие между Воронцовым и Лениным состояло том, что для первого «человеческое измерение» было исходным пунктом на пути «социального и экономического прогресса», а исторический процесс как открытый имел альтернативы развития, в то время как для второго логика событий определялась «железными законами истории», неизбежно ведущими к классовой борьбе и социалистической революции.

Единственное, что объединяло марксистов и народников, была критика капитализма. Но если главным требованием марксистов было необходимое развитие капитализма в России как закономерной предпосылки социализма, то их противники шли еще дальше и попросту отрицали его необходимость в России, чем опередили свое время на много десятилетий. Основывающиеся на концепции самобытного пути развития России к социализму (или назовем это справедливым социальным порядком) без повторения ошибок капитализма, народнические идеи привлекли внимание К. Маркса, которые он разделял лишь отчасти в отношении крестьянской общины как «социалистической ячейки»6464
  Кара–Мурза С. Г. Дорога в СССР. Как «западная» революция стала русской. М., 2016. C. 44.


[Закрыть]. Первая книга «Положение рабочего класса в России» (1869), которую Маркс изучил в русском оригинале, принадлежала идеологу народничества В. В. Берви–Флеровскому6565
  Флеровский Н. (В. В. Берви–Флеровский). Положение рабочего класса в России. СПб., 1869.


[Закрыть]. Но главное не то, что объединяло или разъединяло таких разных мыслителей как Берви–Флеровский, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский или П. А. Кропоткин по отношению к крестьянской общине как социально–экономическому идеалу, а заложенная в ней идея альтернативного капиталистическому развития под знаком социальной справедливости и экономического процветания, основанного на принципах солидарности и локальности. Правильность отдельных положений данной концепции, косвенно подтвердилась сбывшимися опасениями Плеханова, который «опасался, что преждевременная национализация „средств производства“ […] восстановит в России „азиатскую деспотию“ и повлечет новое закабаление крестьян „Левиафаном–государством“. […] Национализация средств производства привела […] к установлению в СССР общества, гораздо более близкого к марксовому описанию „азиатской деспотии“»6666
  Лукин А. В., Лукин П. В. Экономическая политика в постсоветской России и российская истории // Полис. Политические исследования. 2011. № 4. С. 23.


[Закрыть].

Эта, казалось бы, далекая от городского и цехового ремесла тематика крестьянской общины, на самом деле, им очень близка, так как затрагивает тему крестьянских промыслов, артелей и отхода на заработки в город6767
  Под артелью понимается рабочий коллектив, зарабатывающий на жизнь совместным трудом и живущий в одном месте (см.: Bürgertum und Stadt in Rußland 1760–1870. Rechtliche Lage und soziale Struktur. Köln, Wien, 1986. S. 197); Слово «артель» использовалось в основном в «образованной» речи и имело множество синонимов: ватага, дружина, стая, котляна. Ее участники назывались артельщики, пайщики, уженщики, покручники и т.д. (Сазонов Г. Программа для собрания сведений о русской народной артели // Русская мысль. январь 1881. Кн. 1. С. 284).


[Закрыть]. Все земские деятели и исследователи крестьянских промыслов отмечали эту связь с городским ремеслом6868
  См., напр.: Пругавин В. С. Промыслы Владимирской губернии. Александровский уезд: Вып. 1. М., 1882–84.


[Закрыть]. Цехи, вместе с артелями и крестьянскими промыслами, могли в социально–экономической ситуации того времени рассматриваться не столько тормозом на пути социально–экономического прогресса, сколько институтами социальной защиты и развития ремесла6969
  Корелин А. П., Шацилло К. Ф. П. А. Столыпин. Попытка модернизации сельского хозяйства России // Революция в начале века: революция и реформа. М., 1995. С. 30.


[Закрыть]. Движение кооперации, как институт социальной солидарности и инструмент экономического развития, было характерно как для крестьянских ремесленников на селе, так и в меньшей степени для ремесленников Петербурга: «В 1913 г. в России было более 30 тыс. кооперативов с общим числом членов более 10 млн человек»7070
  Кара–Мурза С. Г. Дорога в СССР… С. 29.


[Закрыть]. Хотя следует уточнить, что, говоря о широком движении кооперации в России с конца XIX в., не следует отождествлять ее с нередко мифологизированной и идеализированной крестьянской общиной и системой «мира»7171
  Михайлин В. [Ю]. Раб как антропологическая проблема // НЛО. № 142. Т. 2 (6/2016). Рабство как интеллектуальное наследие и культурная память. С. 403–404. URL: http://www.nlobooks.ru/node/8201 (дата обращения: 18.02.2017).


[Закрыть]. Движение кооперации гораздо шире и предполагает взаимодействие независимых социальных агентов экономической деятельности, объединяющихся на взаимовыгодной основе7272
  См.: Боулз С. Моральная экономика… С. 23.


[Закрыть]. Причем, лишь кредитные товарищества прижились среди городских ремесленников, ставших одними из первых инициаторов организации профсоюзного движения, как это было в Петербурге начала XX века7373
  Свидетель событий В. П. Гриневич называет четыре крупнейших профессиональных союза Петербурга в 1906 г., подавляющее большинство в которых принадлежало рабочим из традиционных ремесленных производств: Союз рабочих печатного дела, Союз рабочих по обработке металла, Союз булочников и кондитеров, Союз портных, портних и скорняков (Гриневич В. П. Профессиональное движение рабочих в России. СПб, 1908. С. 224).


[Закрыть].