Текст книги "Выбор оружия"

10

Информация Павла подтвердилась целиком. За прошедшее с момента встречи время удалось поработать на редкость плодотворно, всегда бы так, и теперь Волгин сидел в кабинете, разглядывая фотокарточку подозреваемого.

Сведения, почерпнутые от коллег из территориального отдела и в базе данных штаба РУВД, были непривычно обширны. Копачев Андрей Евгеньевич, двадцати четырех лет, ранее дважды судимый, оба срока – условные. В последнее время неоднократно влетал за пьянку, в основном – по месту своего проживания. Занимает отдельную двухкомнатную квартиру, предки несколько лет назад развелись, об отце ничего раздобыть не удалось, мать умерла в начале весны, до того работала в жилконторе уборщицей. Последнее обстоятельство немного беспокоило Волгина – именно там он наводил справки об адресе, и среди работников паспортной службы может оказаться сердобольная тетенька, которая сообщит сыну бывшей подруги о проявленном к нему интересе.

Еще совсем недавно Копачев был преступником организованным и в своей бригаде занимал должность чуть ниже командной, отзывался на детское прозвище Копа имел вес и перспективы, но тяга к алкоголю сделала черное дело, и в списках братвы он больше не значился. С такой судьбой Волгин сталкивался нечасто. Нынешних спортсменов губят наркотики. Неуемное потребление водки сейчас не в чести, это раньше прославленные чемпионы спивались, не реализовав себя вне ковра или футбольного поля; было бы куда естественней и Копачеву подсесть на героин, но он оставался верен стакану и достиг на этом поприще большего, чем в тяжелой атлетике. Участковый, который помнил Копу с юных лет, охарактеризовал его коротко: «хронь», но в причастности к разбоям засомневался:

– Кого он сейчас напугает? Кожа да кости остались. Всем своим корешам прежним задолжал, они его через день метелят за это.

Тем не менее ошибки не было: и продавщица Лена, и ее подруга из соседнего района уверенно ткнули в Копину рожу среди дюжины других фотографий.

Правда, этим дело и ограничилось. От заявлений и письменных показаний обе наотрез отказались:

– Чтоб меня потом на нож поставили? Да все его дружки прежние на нашем рынке вертятся!

– А я с хозяином давно рассчиталась. Зачем прошлое вспоминать? Вам мы сказали, а что дальше делать – решайте без нас.

– Никто за это чмо мстить не станет, а сам он за эти два эпизода лет восемь наверняка отхватит. Когда выйдет – про вас в последнюю очередь вспомнит. Если вообще выйдет, с его-то здоровьем.

– Чтобы курок нажать, много здоровья не надо.

Доводы Волгина успеха не возымели. Он взывал к совести и грозил уголовным преследованием за отказ от дачи показаний, но все оставалось тщетным.

– Нам эту Клюеву, конечно, жалко, но кто нас пожалеет? У меня дети…

Не выдержав, Волгин сорвался и тем окончательно испортил дело:

– Вас скоро, как баранов, резать начнут, а вы молчать будете. Как вы не понимаете, что не бывает «хаты с краю»? Город маленький, все взаимосвязано…

Когда они ушли, он остался сидеть, разглядывая фотографию. Ругал в первую очередь себя: должен был подобрать к ним ключи, разговорить, склонить к сотрудничеству. С другой стороны, «выжатые через напряг» свидетельские показания, как и выбитое признание, с профессиональной точки зрения чаще оказываются вредны, чем полезны. От сказанного под принуждением легко отказаться в любой удобный момент. На голословном признании никого в тюрьму не посадишь, а та же продавщица Лена, подписавшая в протоколе допроса одно, а потом, после ночи переживаний, не признавшая Копачева на опознании «вживую», нанесла бы делу больше вреда, чем пользы. Как минимум – дала бы в руки адвоката весомейший козырь, а скорее всего, подвесила бы отделению очередного «глухаря» по особо тяжкой статье, за который до конца года будут протягивать на каждом совещании. Что самое обидное – «глухаря на пустом месте», полу-, ченного исключительно стараниями Волгина.

Сергей позвонил в прокуратуру. Костя Поперечный, в производство которому было поручено и дело по нападению на магазин, оказался на месте. Выслушав Волгина, энтузиазма он не проявил:

– Ну сам посуди, на каком основании я обыск выпишу? Если б были заявы – все просто. При наличии свидетельских показаний я бы тоже договорился. А так… Кто-то кому-то что-то сказал. Несерьезно это.

– Я рапорт напишу. Большой и мотивированный. С меня и спрос будет, если ошибемся.

– Извини, старик, но сам знаешь, какая у нас сейчас обстановка. Никто мне санкцию не даст еще и холку намылят за то, что с вопросом таким подойду. Знаешь, что прокурор скажет? Информация оперативная – вот и отрабатывайте ее оперативно, комбинацию какую-нибудь придумайте. Ну, не знаю, сделайте что-нибудь, чтобы он свой пистолет продавать понес…

– Комбинации хорошо проводить, когда ты – «Полиция Майами. Отдел нравов» и на работу ходишь в розовом пиджаке. А у нас – свой сериал. «Милиция Сызрани. Отдел кадров». Ни денег, ни аппаратуры, ни яхты с крокодилом.

– Я все понимаю… Может быть, Чесноков или Клюева завтра в себя придут и опознают его по фотографии?

– Может быть. Я на ночь помолюсь за это. Положив трубку, Волгин вгляделся в лицо на снимке. Два разбоя, за которые он никогда не понесет наказания, на его счету есть. А о скольких еще неизвестно? А сколько будет совершено, если не остановить? В свое время судьи посчитали, что он случайно оступился и исправится на воле – хотя давно всем понятно, что тюрьмы никого не исправляют и не перевоспитывают, а просто ограждают на какое-то время нормальных людей от бешеных псов; судьи посчитали тогда, прокурор развел руки сейчас. Все вроде бы правы. В том числе и потерпевшие, которые таковыми себя не считают. Может, действительно, отправиться сегодня домой, как следует выспаться, а наутро со свежей головой взять Копачева «в активную разработку»? Завести на него досье со строгой надписью «Секретно» на обложке, отправить всевозможные запросы и получить на них через несколько месяцев пустопорожние ответы. Опросить соседей, под благовидным предлогом побеседовать с самим фигурантом, невзначай задав вопросы о наличии оружия…

Волгин позвонил Кузенкову:

– Ты один или еще кто-нибудь есть? В адресок один прокатиться надо, тема есть интересная. Авантюра, конечно, но может выгореть. Нет, втроем, я думаю, справимся…

* * *

От первого удара Казначей сознание не потерял, а дальше Вован и не давал такой возможности: сбросив с дивана, сел ему на спину и расчетливо молотил по почкам, чередуя удары и вопросы:

– Вспомнил? Вспомнил?

Казначей, всхлипывая и кусая руку, чтобы не раорать в полный голос, тем не менее не созна вался:

– Он мне просто денег был должен, при чем тут машина? Мы ничего не угоняли, у-у-у!

В какой-то момент Вован завелся по-настоящему и начал бить в полную силу:

– Сука, да я ж тебя здесь закопаю!

– Прекрати! Он ведь действительно не причем! – не выдержала Вера, от которой историю с машиной скрывали до сих пор.

– Да? – Вован опустил занесенную для уда. ра руку и обернулся.

Оценив каменное выражение лица Фролова приказал:

– Иди сюда.

Семен с опаской покинул диван и приблизился к сидящему на Артеме бандиту.

– Значит, не угоняли?

Как только Фролов кивнул, Вован ударил его в пах и, уже падающего, достал кулаком по черепу:

– Ур-род! Больше всего ненавижу, когда тупить начинают. Макс! Звони Олегу, пусть поднимается… Я им устрою, козлам, очную ставку…

Передышка длилась недолго. Вован встал, но подняться Артему не разрешил, едва тот шевельнулся, припечатал ногой к полу и пообещал:

– Чувствуешь, как почки в трусы вытекают? А это только начало, сейчас я тебе устрою настоящую финскую сауну!

О банном заведении Вован вспомнил исключительно потому, что намеревался посетить его вечером. Посмотрев на часы, он нахмурился: время летело незаметно. Если продолжать такими темпами, то можно опоздать к столу и оказаться без ложки. Пора ускорить процесс.

Олег привел Перекатникова. Оценив пейзаж, бизнесмен едва не грохнулся в обморок, но был подхвачен мощной рукой и приведен в чувство путем оплеух и откручивания левого уха.

– Ты чего? – Олег, которому обычно выпадало крутить только баранку, был рад сменить обстановку и действовал энергично. – На дурака решил соскочить?

– Повтори свой рассказ. – Вован уселся верхом на стул, скрестив вытянутые ноги между лопаток Артема. – Только покороче.

Валентин сократил все, что можно, но без ущерба для содержания. Точку поставил Вован, продемонстрировав силу пресса и хорошую растяжку нижних конечностей: не изменяя посадки на стуле, поднял скрещенные ноги почти к голове, подержал и грохнул по Казначееву позвоночнику:

– Сейчас я тебя начну конкретно калечить.

– Не надо. – Несмотря на внешнюю крутость, удар эффективностью не отличался, и Казначей сохранил возможность говорить. За несколько спокойных минут, что у него были, он сочинил версию, способную, как ему казалось, удовлетворить всех.

Они угнали «мерседес» и передали его Ивану, с которым договорились заранее. В машине тот не ковырялся, так как был занят другой срочной работой. Договорились созвониться на следующий день и расстались. Мобильник Ивана долгое время был отключен, а когда удалось поговорить, тот заявил, что его подставили. Подробности Артем не выяснял – собственно, они его особо не интересовали, поскольку он решил, что Иван с Валентином на пару решили прокинуть его с платой. Встретившись сегодня с Валентином, он узнал про чей-то труп, оказавшийся в багажнике…

– Хватит, – Вован махнул рукой. – Ты нас, я вижу, за последних лохов держишь. По телефону в ментовку тоже не ты звонил?

Вопрос был задан наугад. О звонке по «02» Вован знал от своего источника в штабе управления но, кроме примерного текста, тот ничего сообщить не мог, тем более – о личности анонима. Возбуждающая обстановка вкупе с увлажненным текилой сознанием активизировали мыслительные процессы, и по реакции Артема он понял, что сделанный наудачу выстрел поразил цель.

– Зашибись, – резюмировал Вован, поднимаясь. – Теперь я не уйду отсюда, пока не услышу всей правды.

Он постоял перед сидящей Верой, посмотрел на нее сверху вниз, улыбаясь, потрепал по голове.

– Что-то я утомился, пора сменить обстановку. Раздевайся, милая.

– Как?

– Желательно, красиво и побыстрее. Я могу тебе помочь, но ведь шмотки порвутся, а когда ты себе новые купишь? Боюсь, ни денег, ни квартиры у тебя уже нет… Господа, кто будет первым?

– Я, герр гауптштурмфюрер! – дурашливо ухмыляясь, Олег выпятил грудь и щелкнул каблуками. – У меня есть резинка.

– Ну, если товарищ Перекатников не возражает… Валентин, не помню как по отчеству, не желаете присоединиться? Жаль, потому что все равно придется, таков порядок. Приступайте, Олег Владимирович!

Из нагрудного кармана джинсовой куртки Олегыч вытянул цветастую коробочку презервативов и двинулся к дивану походкой латиноамериканского танцора.

– Стойте! – крикнул с пола Фролов. Вован, не оборачиваясь, лягнул его ногой в голову.

* * *

Берлога Копы находилась на четвертом этаже.

Свет в окнах горел.

– Смотри за ними, – инструктировал Волгин третьего опера, который в силу юного возраста и крайне малого стажа работы нуждался в постановке конкретной задачи. – Сам он прыгать не станет, но может выбросить что-нибудь ценное. Если такое случится – руками не хватай, запомни место, куда упадет и никого к нему не подпускай.

Вдвоем с Кузенковым они поднялись на последний этаж, где осмотрели чердачный люк – он оказался заперт на тяжелый надежный замок, и заклинили двери лифта. Потом спустились ниже, и Волгин достал телефон:

– Провокация самая примитивная – но может сработать. В конце концов, он тоже не в высшей лиге играет.

Пока Сергей нажимал кнопки, Кузенков передернул затвор пистолета. Прервав набор, Волгин покачал головой:

– Не делай так больше – ты похож на киллера из плохого боевика.

Операм повезло, Копачев был достаточно пьян, чтобы соображать уже не слишком четко, но еще и не настолько, чтобы впасть в отключку. Ответил он после третьего звонка:

– Ну! Кого надо?

– Копа! Короче, слушай сюда: к тебе менты с обыском едут, они про ларечные темы что-то пронюхали. Рви когти…

– Кто это?

– Санек.

У каждого найдется хоть один знакомый с таким именем. Пока Копачев переваривал сообщение, Волгин дал отбой, а Кузенков по его знаку оборвал телефонный провод в нехорошую квартиру. Последнее могла насторожить подозрительного фигуранта крутой оперативной разработки, но рисковать не хотелось: он мог начать перезванивать и уточнять, кто же выступил в роли доброжелателя.

Самое дурацкое, если он, наплевав на предупреждение, завалится спать. С его бронированной дверью можно неделю удерживать штурмовые подразделения.

– Будем ждать, – вздохнул Сергей, присаживаясь на корточки.

– А если он не выйдет?

– Перезвоним и извинимся.

– Почему ты так уверен?

– Привычка. У него в хате – шаром покати, одна тахта осталась. Если есть, что прятать, – наверняка побежит.

Перезванивать не пришлось. На сто тринадцатой секунде ожидания дверь с грохотом впечата-лась в стену. Матюгнувшись по поводу застрявшего лифта. Копа поскакал вниз и проскакал бы мимо оперов, не обратив на них внимания, но Волгин подсек ему ноги, а Кузенков, грамотно вцепившись в правую руку, использовал ее в качестве рычага, чтобы согнуть злодея в три погибели.

Копачев сопел и не давался, но реального сопротивления не оказал.

– Все, все. Да больно, пусти!

Один браслет наделся без задержки, но дужку второго заклинило, пришлось доставать ключ и ослаблять фиксатор, подсвечивая прыгающим огоньком зажигалки.

Строго говоря, задержание оценивалось на троечку, как за артистичность, так и за технику исполнения. Для начинающего Кузенкова – не так уж плохо, по крайней мере, не растерялся и не тормозил, но Волгин собой остался недоволен.

Пистолет обнаружили во внутреннем кармане куртки. У Волгина дрогнуло сердце, когда он разглядел знакомые очертания и темно-вишневую пластиковую рукоять со звездочкой в середине насечки, но радость оказалась преждевременной. Вместо ожидаемого «макара» он держал в руках его газовый аналог, модель «б П 42» калибра 7,62 мм, снаряженный тремя желтыми патронами с маркировкой «CS».

– Разрешение есть?

– Нет.

– Значит, уже срок имеешь.

– Кто ж меня за такую мелочь посадит? Волгин и сам это знал, а часом позже услышал подтверждение от дознавателя, прибывшего в отдел для рассмотрения материала:

– Что говорит? Нашел? Хм, хм… А лицензии у него вообще никогда не было?

– Он же судимый.

– Ну, сам знаешь, как сейчас бывает. На трое суток я его, конечно, закрою, но сразу предупреждаю: санкции на арест никто не даст. Мало того, что статья сама по себе слабая, так здесь еще, можно сказать, юридический казус. Если бы ствол изъяли в его квартире – вообще ничего бы не было. Ответственности за хранение не предусмотрено, только за ношение есть, а он от своей квартиры на несколько шагов удалился. Скажет, что выбросить нес на помойку…

– Он с этим стволом разбои молотил.

– Где заявления, протоколы допросов? Оформите все, как положено – и я его упакую как следует, а так, извините, ничем помочь не могу-с…

До приезда дознавателя Волгин успел пообщаться с задержанным и для себя сделал вывод: Копа – человек, конечно, интересный, и всяких подвигов за ним должно быть немерено, но к налету на магазин он не причастен. Бывает, такое понятно с одного взгляда, бывает, нескольких лет не хватит, чтоб разобраться. На этот раз повезло. Хотя – как сказать? Повезло бы, если б это он стрелял в Клюеву.

– Ладно, делай, как знаешь.

– А ты?

– А я поеду водку жрать. Через несколько кварталов Сергей остановил машину и позвонил в районный ОБИП [21]21
  Отдел по борьбе с имущественными преступлениями


[Закрыть]:

– Привет. Мы тут человечка одного любопытного навернули, с газовиком. По вашей части попец работал, несколько разбоев за ним, беззаявочных. Если сможете его на явки расколоть – хорошо, но с терпилами вы не договоритесь. Я чего хотел – у тебя ж связи на телевидении есть? Давай его покажем, может, признает ктo. Обидно такую гниду отпускать…

Окончив разговор, Сергей задумался о дальнейших планах. Пьянствовать дома или сидеть в кабаке не привлекало. Напроситься к кому-нибудь в гости?

Он оставил работу юрисконсультом и восстановился в милиции после развода с женой. Не потому, что испытал какой-то дикий душевный надлом и психоаналитик посоветовал сменить обстановку. Просто не стало причин высиживать на денежной, но скучной службе. Того, что удалось скопить за три года – а он как раз попал на период, когда в частных фирмах платили щедро и часто, – при его запросах должно было хватить надолго, так что появилась возможность заниматься любимой работой не зная проблем, которые касаются большинства коллег.

Может, по тем же причинам, а может, в силу других особенностей характера, но к новой женитьбе он не стремился, довольствуясь отношениями, которые ни к чему не обязывали. Точнее – «как бы не обязывали», потому что на его-то счет планы, конечно, строили, но он честно, при первом серьезном свидании, предупреждал об их несостоятельности… Алло…

– Сто лет тебя не слышала.

– Узнала? Ну вот, опять богатым не стану.

– По-моему, ты к этому и не стремишься. Договорившись о встрече, он зашел магазин. Телефон подал голос, когда Сергей платил за покупку. Отвечать не хотелось.

– Да.

– Ты где? – звонил Катышев.

– В нирване.

– Короче, вылазь из ванны и дуй сюда!

– Что еще у нас случилось?

– То, что мы годовую норму по мокрым осадкам перевыполнили. Три трупа, е…ть ту Люсю!

Отойдя от кассы, Волгин печально посмотрел на корзину с вином, фруктами и кучей рыбных закусок. Ладно, хоть будет чем ночью пообедать.

– Алло! Так получилось, что я не приеду. Мне надо остаться на работе. Пауза.

– Если ты хотел меня удивить, то это у тебя не получилось.

СКОЛЬКО ДАДУТ?

1

На месте происшествия бьшо многолюдно. Кроме тех, кого случившееся касалось непосредственно, собрался весь бомонд местных правоохранительных органов. Несколько человек были заняты работой – опрашивали свидетелей, искали следы или просто имитировали занятость, чтобы не подвернуться под горячую руку начальства. Начальник РУВД и прокурор района, несмотря на высокие должности боявшиеся вида трупов, сидели в машине. Руководство рангом пониже, прибывшее себя показать и на убийство посмотреть, тусовалось, разбившись на компании по интересам. Время от времени, когда потерявший бдительность подчиненный оказывался в опасной близости, боссы прерывали беседу и давали ценные указания.

Присутствие больших чинов редко помогает ходу расследования. Все первоначальные мероприятия проводят специалисты – эксперты, следователь, оперативник, которые сами знают, что им делать и не нуждаются в понуканиях. Чем выше звание начальника, тем менее ценный совет он может дать. Слишком много времени прошло с тех пор, как он сам кого-то задерживал и что-то раскрывал, слишком много сил отдано политике, имеющей мало общего с оперативно-розыскной деятельностью. Тем не менее регламент заставляет выезжать на серьезные преступления и если одни просто отдают дань традиции, то всегда отыщется кто-то, возжелающий ткнуться носом в труп с намерением разглядеть то, что проморгал эксперт. Затоптав при этом все следы преступника и оставив массу своих.

– Сколько их налетело! – Рядом с Волгиным нарисовался местный оперативник. – Громкое дело, большой общественный резонанс! Тьфу, блин, слов не хватает! Какой, к чертям, резонанс? Я понимаю, если б, не дай Бог, на ребенка напали или семью работяг вырезали; здесь же – обычная бандитская разборка. Радоваться надо, что они друг друга стреляют… Не слышал, вроде генерала ждут?

Генерала не дождались, но появились два опера из главка. Один был пьян, второй приехал на джипе.

– Здорово, Волгин! Да, распустил ты преступность. Смотри, без премии останешься!

– Я их и так два года не видел.

– Тут все глухо?

– Как в танке.

– Что случилось-то, расскажи толком.

– В квартире два трупа. Одного раненого забрала «скорая».

– Жить будет?

– Черт его знает, много крови потерял. Пулевое ранение в живот и травматическая ампутация полового члена.

– Как, совсем?

– Да нет, сантиметра полтора, говорят, осталось.

– Это не жизнь. Бр-р, даже представить больно! А что по обходу?

– Да ничего толкового пока. Соседка слышала выстрелы, но позвонила, только когда все убежали.

– Ладно, если этот не окочурится, то объяснит, в чем запутка. Его, надеюсь, не в «третью истребительную» отправили? – Опер главка имел в виду номер горбольницы, славящейся высокой степенью летальных исходов.

– Нет, в Военно-медицинскую.

– Там должны откачать. В отличие от первого второе медицинское учереждение имело обратную репутацию. Братва, которая зря денег не платит, предпочитала именно туда доставлять пострадавших в разборках и заказухах. А иногда везло и обычным людям.

Эксперт закончил колдовать с фотоаппаратом и спецпорошками, разрешил доступ в квартиру.

– Есть что путевое? – спросил у специалиста Волгин, пропуская вперед остальных.

– «Пальцев» – море, обувка кое-какая отпечаталась.

В квартире царил беспорядок, как решил Волгин – скорее вызванный поспешными сборами, нежели обыском. Относительно прибрано было ; лишь на кухне. Через коридор тянулась цепочка капель крови, начинавшаяся от большой лужи возле дивана в комнате. Возле кровавых следов, разбросанных по полу гильз и фрагментов обувных отпечатков эксперт расставил таблички с номерами от 1 до 23.

– Из «пээма» шмаляли…

Волгин подобрал одну гильзу:

– Ха! Та же маркировка, что и в магазине.

– И еще на десятке «мокрух». – Главковский опер, тот, что приехал поддатый, всмотрелся в цифры на донышке закопченного латунного цилиндра. – Если не ошибаюсь, армейская серия. Из «горячих точек» везут. Хотя, конечно, интересно.

Максим сидел на полу, привалившись спиной к дверному косяку. Получил одну пулю в лоб, точно над переносицей, и сполз по стене, так и не поняв, что случилось. Входное отверстие было маленьким и аккуратным, почти без крови, издалека похожим на ссадину. Пуля прошла через мозг, на выходе раздробила часть черепа – стена, на уровне человеческого роста, была испачкана бурыми потеками и костным крошевом, – пролетела весь коридор и, ударившись о металлическую входную дверь, развалилась на сердечник и оболочку. Видно, в момент смерти Макс моргал, – один его глаз так и остался открытым. Такое Волгин видел впервые.

Вован лежал у дальней стены, на правом боку, слегка согнув в коленях ноги. Одна штанина задралась, обнажив черный носок с золотой монограммой и неестественно белую щиколотку. Рубашка и пиджак на спине набухли от крови —две пули вошли в правое подреберье, третья – в левый висок.

– Сверху стреляли, когда он уже упал, – пояснил эксперт. – Контрольный выстрел.

На лице Вована застыл звериный оскал. До последней секунды он пытался достать пистолет,нo успел лишь сомкнуть пальцы на рукоятке и отстегнуть ремешок кобуры.

– У обоих – по шпалеру, – продолжал делиться наблюдениями эксперт. – И у того, который в больницу уехал – тоже. Никто воспользоваться не успел. Почему?

– Постеснялись.

– Похоже, не ожидали они на сопротивление нарваться. Кто-то говорил, что здесь девчонка прописана?

– Ага, Никита советская. Она всех и постреляла.

– Обратите внимание: под диваном упаковка презервативов лежала и пустая коробка из-под патронов. На презиках вроде остались чьи-то «пальцы». Я взял, чтобы исследовать в лабораторных условиях.

– Не боишься? Плохая примета-Содержимое карманов одежды убитых выложили на две газеты, расстеленные возле трупов. Волгин присел на корточки: документы, сотовые телефоны, электронная записная книжка. Может, где-то среди этого окажется ключ к разгадке случившегося?

Один из телефонов подал голос, пропиликав «Ламбаду». В наступившей тишине это прозвучало как реквием по погибшим браткам. Сергей ответил неразборчиво, но собеседника сие не удивило:

– Вов, ты?

– Угу.

– Вов, это не ты. Кто это, я не узнаю по голосу?

– Он не может сейчас говорить. Что передать?

Фоном для разговора служили женские визги, грохот музыки и звон посуды. Звонивший сказал веско:

– Его тут двадцать человек ждут. Слышь, братан, передай: если он через пять минут не будет в бане, то может считать себя покойником. Ха-ха-ха…

Острослов не назвался, но «трубка» определила входящий номер. Значит, доведется поразить абонента точностью его пророчества.

Положив телефон, Волгин взялся за паспорт. Ключ к разгадке… Красиво, конечно, звучит, но Сергей поймал себя на мысли, что ничего разгадывать не хочется. Разве что из чисто спортивного интереса. Опыт подсказывал, что потерпевшие получили как раз то, что заслужили. Стоит ли ради них напрягаться? Хотя, конечно, тот, кто спустил курок, может быть ничем не лучше убитых и посадить его в клетку – оказать услугу живым, ибо в следующий раз он может взять на прицел людей приличных.

Не оставляло и ощущение, что адрес этот недавно где-то мелькал. В связи с магазином? Точно нет. По поводу Брошкина? Вроде бы еще раньше. Раз в памяти не отложились подробности-значит, ничего интересного, можно вспомнить и позже.

– Базиков Владимир Романович, семьдесят шестого года рождения, – кто-то, глядя поверх плеча Волгина, зачитал паспортные данные, и Сергей поднял голову.

Над ним стояли два опера РУБОПа. Молодые, спокойные, похожие друг на друга и на подучетный элемент.

– Привет. Знакомые лица?

– Частично. Тот, который в больнице, – Литовченко Олег Владимирович, по кличке Самокат. Второго не знаем, а этот, – опер ткнул в раскрытый паспорт, – фигура известная, за вымогалово влетал неоднократно, только доказать не удалось. Работал на Дракулу, был кем-то вроде руководителя самостоятельной группы. По нашим понятиям – типа старшего опера. Диверсант у него погоняло.

– Он что, в разведке служил? Я смотрю, у него и часы с десантной символикой…

– Да нет, в глубокой молодости чужую тачку ухайдокал по пьянке. Что-то очень крутое и эксклюзивное. Кстати, о машинах: мы в больничку успели заскочить, вещами подстреленного поинтересовались. Зря вы его без сопровождения отпустили. У них «вольвуха» перед домом стоит, если б мы ключи не перехватили – вы бы завтра хрен ее нашли. Пошли, поковыряемся? Здесь, как я понял, интересного мало. Да и на обыск надо быстрее лететь, пока друзья и родственники ничего не заныкали.

– Сейчас пойдем. – Волгин открыл второй паспорт и долго – сказывалась усталость – переваривал прочитанное. – Ё…!!! Чугунский Максим Львович. Да это ж, бля, тот самый!

Оценив совпадение, вспомнил, когда и где он слышал сразу показавшийся знакомым адрес. Вот что значит регулярное недосыпание – в лучшие годы соображал куда быстрее.

Печально вздохнул:

– Какая жалость. Теперь материал по угон придется «отказать».

– Что, Чугунский у кого-то тачку дернул?

– Не, у него дернули. Он только убивал.

* * *

Появление бандитов Семен заметил сразу, как только их машина появилась во дворе. Сидел на кухне, прихлебывал кофе и смотрел в окно на то, как они приближаются к «фиату». Настроение, конечно, упало. Он надеялся, что новой встречи не произойдет – в прошлый раз, при расставании, ему показалось, что они прощаются.

– К нам гости, – сказал он Вере. – А платить нечем.

Девушка выглянула во двор. Промолчала, отчего сердце у Фролова сжалось еще больше. Что с ней обещали сделать, если не окажется денег?

Не говоря ни слова, он встал и пошел в комнату за оружием.

– Если позвонить в милицию, они все равно не успеют приехать, – сказала Вера ему вдогонку.

В пистолете был один патрон. Торопясь, Семен достал остальные и снарядил магазин, опустевшую картонную коробку бросил под диван. Теперь в его руке – девять смертей. Девять последних смертей. Хотя при нужде можно всегда прикупить на рынке.

Встретить гостей в коридоре? Пойти навстречу, наслаждаясь метаморфозой их лиц и собственной властью?А что потом?

«Мерседес» – фигня, но за случившееся в магазине – ДО конца жизни не отмолиться. Или, быть может, гибель этих уродов уравновесит нанесенный человечеству вред? Дверь в квартиру отворилась. Секундой раньше в комнату вошла Вера. Фролов спрятал пистолет за пояс брюк, на спине.

Вера ничего не сказала.

– Кислыми щами шмонит, – донеслось из коридора. – Люди, ау! Есть кто живой?

Фролов нашел силы удивиться: Вера отродясь не готовила первых блюд.

Как и прежде, старший из бандитов смотрелся шикарно. Костюм из черного материала с отливом, тонкая белоснежная рубашка, стильный галстук из мягкого шелка, завязанный широким неровным узлом. Прическа – волосок к волоску, о стрелочки брюк можно бриться. На его фоне Макс, хоть и пытался соблюдать внешний лоск, смотрелся как бутылка пива на подносе с шампанским.

– Ну-ка, молодой человек, освободите мне место…

Когда Артем достал пятьсот долларов, Фролов был ошарашен. Предположить, что он их у кого-то занял, Семен не мог, а значит, оставалось одно. Недаром компаньон всегда вызывал у него подозрения. Мало того, что в блуд втравил, так еще и «крысой» оказался!

Семен готов был садануть Казначею по роже. Из сказанного Вовой он уловил только про деньги, не удосужившись оценить тот факт, что бандитам известно о Валентине.

– Все тайное становится явным. Кажется, так говорят наши враги из МУРа?

Если у Вована и оставались какие-то сомнения, то сейчас они испарились. Он слабо верил в совпадения. Одно-два могут иметь место, но не такой же ком! Хотя его шеф Дракула, нажравшись, любил повторять, что на свет они все появились именно благодаря совпадению. «Сложилось бы не тогда, а через неделю, и сидел бы сейчас с нами за столом не ты, а твой братец», – вещал обычно он, поднимая пятый стакан, и смотрел на собутыльников одним прищуренным глазом.

Но шеф – шефом, а сам Вован придерживался иной точки зрения. В тему они вписались благодаря Брошке, и вот надо же, именно Севу Макс замочил, а тех, с кем надлежало разобраться, как раз в тот день понесло угонять его машину, чтобы впоследствии бросить возле дома Севы Брошкина, замкнув, таким образом, круговорот криминальных событий.

Требовалось досконально разобраться в ситуации – и для доклада Дракуле, и ради собственной безопасности. Что бы там продажный мент ни обещал, а рассчитывать на бездействие органов Вован не любил. Свою нищую зарплату они, как ни крути, отрабатывали сполна, так что всегда оставался шанс за свой счет улучшить милицейские показатели. В тюрьме, конечно, тоже люди живут, но Вова как-то не стремился познать бытие во всех его ипостасях.

– …меня интересует только правда. И сказать тебе ее придется, – Базиков ударил Казначея ногой сбросил на пол и заработал руками, сев жертвe на спину.

Он не сомневался, что выбьет правдивые показания. Способов много, кроме парней, есть и девчонка, так что разговор состоится… Разговор состоится, но его последствия Вована пугали. Оставлять своих свидетелей нельзя, надо «зачищать» всех, включая Перекатникова. Четыре трупа – довольно сильно и по нынешним меркам, и в понятиях беспредельного девяносто третьего года, когда семнадцатилетний Базиков только начинал бандитскую карьеру, спеша после тренировок в свою бригаду, а после работы отправляясь домой на трамвае.