Текст книги "Несчастный случай. Старые грехи"

Анастасия Матешко, Андрей Кокотюха
Тройная защита. Книга 3. Несчастный случай. Старые грехи

В книге использованы фрагменты произведений, предоставленные телеканалом «Україна»

(ООО «ТРК «Украина»)

«Нещасний випадок» – так називається новий роман, в якому розкриваються обставини п’ятої справи із серії «Потрійний захист». Минуло декілька років після смерті чоловіка Тамари Макса, друга і колеги Боба і Вохі. Боб пішов з поліції, але як і раніше намагається виявити слід Портного. Тамара знову переживає смерть, цього разу двоюрідного брата Тимура. Воха розгадує причину його трагічної загибелі. У горі Тамару підтримує Віктор Новак, за якого вона збирається вийти заміж.

Шоста справа циклу – «Старі гріхи». Воха продовжує розслідування, тепер він змушений звернутися до колишнього кримінального авторитета. Але Вальтер сам просить про допомогу, коли потрапив до в’язниці. Розуміючи, що Вальтера підставили, Воха змушений вести гру проти своїх колег. Тамара як адвокат береться захищати молоду парочку, побічно винну в смерті її двоюрідного брата. Проти цього виступає Віктор і робить все, щоб зірвати її захист. Тамара, дізнавшись про це, вирішує розірвати стосунки з нареченим. Маніяк підбирається все ближче, нову жертву вибрано з кола знайомих Тамари. Чи зможе Борис Шульга врятувати своїх близьких, тоді як сам він – на мушці у Портного?

© А. А. Матешко, А. А. Кокотюха, 2019

© М. С. Мендор, художественное оформление, 2019

Дело пятое
Несчастный случай

Часть первая

1

«Лакримоза» звучала невыносимо громко. Четвертая часть нового альбома посвящалась Леонарду Коэну, именно потому играла на повторе уже третий раз за сегодняшний день. Холодный бетон за спиной дополнял композицию, вгоняя все тело в желанное оцепенение. Нужно было собраться с силами. Нужно было еще раз мысленно пройти весь предстоящий путь, стараясь увидеть все детали, не расслабиться при виде любимого лица. Ключ лежал во внутреннем кармане, на связке с остальными, домашними, чтобы в случае проверки не вызвать подозрения. Хотя чего-чего, а уж вызывать подозрения она привыкла. С самого детства.

Нависающее над трассой, окутанное туманом старинное здание внушало уважение. Зубцы, шпиль… Все, как полагается. Играть бы там «Лакримозу»! Но хватит мечтать! Пора!

От бетонной стены трансформаторной будки отделилась фигурка в черном плаще с капюшоном и в сапогах на массивной ребристой подошве. Женщина ступила на проезжую часть и повернула голову вправо, проезжающий мимо автомобиль едва не обдал ее грязью, вылетевшей из-под колес. Она вовремя увернулась. Убедившись, что дорога пуста в обе стороны, женщина медленно перешла через нее.

При ближайшем рассмотрении «за5мок» утрачивал всю свою притягательность, готическая торжественность оставалась только в контурах строения. Пластиковые окна, стеклянные входные двери, машины, припаркованные перед входом, портили все впечатление, грубо выдергивая из мечтаний в реальность. Она сняла наушники. На сегодня с нее музыки хватит. Медная табличка на стене справа от входа отразила ее бледное лицо. «Нейропсихологическая клиника». И больше ничего. Женщина облизнула губы. Черная помада снова заблестела. Камера слежения под козырьком передала отражение на экран пункта охраны, и когда посетительница решительно дернула ручку входной двери, та распахнулась, пропуская ее вперед.

В холле женщина скинула капюшон. Черные волосы рассыпались по плечам, укрывая лицо от любопытных взглядов, помогая ей ощутить себя уверенней. Впрочем, просторный холл был пуст. И это напрягало еще больше. Она провела рукой по волосам, как обычно это делал он. Только ему позволялось убирать их с ее лица, на котором расплавленной медью вспыхивали страстные глаза. Сейчас же в них пылал гнев! Что они сделали с ним?

К женщине вышел охранник, и только теперь она заметила охранный пост, удачно спрятанный за эркером холла. Атлетического сложения парень в фирменной униформе клиники, не таясь, рассматривал посетительницу. О визите он был предупрежден еще в начале смены и соответственно проинструктирован, но весь облик дамы относил ее скорее к пациентам, чем к их богатым родственникам, поэтому охранник медлил. Мешковатый черный свитер, кожаные брюки в облипку, сапоги-ботфорты, и объемный рюкзак за спиной. К тому же броский готический макияж. Возраст абсолютно не поддавался определению: ей с успехом можно дать как 25, так и 40.

Под пристальным взглядом охранника «дама в черном» достала из кармана брюк блокнот и ручку. Торопливо черкнула пару строк. Протянула мужчине. В его взгляде промелькнуло сочувствие, он понял, что посетительница нема. Теперь ее «странность» стала ему понятной, и, словно извиняясь за свою холодность, он жестом показал направление:

– Прямо по коридору и затем налево. Понимаете?

Женщина кивнула. Она ведь была не глухой, просто не могла разговаривать. Иногда ей казалось, что это даже к лучшему. Потому что люди не ценят дара слова, хотя в их любимой Библии черным по белому написано, что вначале было слово, и слово было у Бога, и слово было Бог! Кивнув еще раз в знак благодарности, она спрятала блокнот и, по-прежнему прячась за волосами теперь уже от сочувственного взгляда охранника, целеустремленно направилась по коридору. Сотрудники клиники, проходящие мимо, задерживали на ней взгляды и даже оборачивались вслед. Их яркая фирменная одежда резко контрастировала с мрачным одеянием посетительницы.

Наконец-то! Перед нужной дверью она остановилась. «Главный врач СУШКО Д. П.». Без стука толкнув дверь раскрытой ладонью, «дама в черном» вошла. Серебряное кольцо с руной Sowulo на указательном пальце чиркнуло по обивке.

Сидящий за столом доктор Сушко нехотя оторвал взгляд от бумаг на столе. Тотчас же сбоку от него раздался грохот. Отшвыривая стул с радостным возгласом «Жанка! Жанночка!», к посетительнице бросился Тимур.

Дмитрий Палыч Сушко не был удивлен. Он теребил профессорскую бородку и наблюдал за трогательной сценой. Когда поцелуй затянулся, доктор резким окриком прервал бесцеремонную парочку: «Тимур! Сядь!» Тот вздрогнул, но, пожав плечами, покорно сел на место. «Как же они его подмяли!» – Жанна осталась стоять, поправляя лямки рюкзака. Теперь она всецело сосредоточилась на докторе.

Сушко не выглядел строгим или суровым, но в его манере держаться сквозила нескрываемая жестокость. «Конечно, главный нарколог не может быть другим – должность обязывает, да и контингент никак не предполагает мягкости манер. Однако с Тимуром он не должен так обращаться! Тимур, ее Тимур, не такой, как все».

Выдержав тяжелый взгляд женщины, доктор указал ей на свободный стул рядом с Тимуром. «Как же он зарос! Бедный мой!» Жанна осталась стоять.

В спортивном костюме и шлепанцах на босу ногу Тимур выглядел, вполне как все. Держался с нагловатой раскованностью. Но Жанна знала, это была напускная бравада, прикрывающая нервную дрожь. Она так же трусилась там, у трансформаторной будки. Но, переступив порог клиники, «закусила удила», и волнение улеглось. Она едва сдержалась, чтобы не взять Тимура за руку, но доктор не должен ни о чем догадываться. Правда, Тимур так долго был без женщины, трамадол – все, чем его баловали в клинике, по схеме уменьшая дозу. Его дрожь как раз оправданна.

Доктор перевел взгляд с Жанны на Тимура и потер лоб.

– Иду навстречу только потому, что получил отдельное указание насчет тебя.

Тимур криво усмехнулся:

– Упрятала сюда и просит с пленником хорошо обращаться? Сука!

Сушко сморщился.

– Указания даны нашим попечителем. А не вашей сестрой!

Тимур сложил пальцы решеткой.

– Сколько у вас стоит палата в сутки? Лучше б дали мне налом. Наградил Бог родственничками!

Сушко хлопнул ладонью по столу, прерывая знакомую песню.

– Вы, девушка, почему без халата?

Жанна вскинула руку, и Сушко невольно отпрянул.

– Не переносит белый цвет! – Тимур подмигнул Сушко и ухмыльнулся.

Жанна повела плечами и, сбросив лямки, подхватила соскользнувший рюкзак.

Аккуратно сложенный белый халат наполнил кабинет запахом стирального порошка. Жанна набросила халат поверх плеч, разглаживая складки. «И на кухне у нее, небось, чистота и выпечка по выходным, – доктор позволил себе улыбнуться. – Этот избалованный мажор и тут устроился неплохо». Жанна, словно прочитав его мысли, неожиданно густо покраснела.

Сушко ловко подбросил на ладони ключ от кабинета.

– Вот и славно! У вас полчаса.

Он вышел из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь. Послышался звук поворачивающегося в замке ключа. Наконец Жанна позволила себе передышку, присела на край стула. «Что ж, первый этап позади. Теперь им предстоит самое главное. Только бы Тимур смог. Бедный, любимый волчонок!»

Тимур подскочил к двери и прислушался к удаляющимся шагам. Потом резко повернулся к Жанне и упал перед ней на колени. Она нежно взъерошила его отросшие волосы, на концах все еще окрашенные в ее любимый черный цвет. Затем со вздохом сожаления решительно отстранила его от своих колен. «Успеем еще!» – он правильно понял ее жест. Жанна достала из кармана такой же ключ, какой пару секунд назад Сушко подбрасывал на ладони. И даже попыталась повторить этот дешевый трюк. Получилось похоже. Только ее ладонь слегка подрагивала. «Все-таки волнуется! – Тимур потянулся за ключом, но Жанна только покачала головой. – Ладно, детка, рули!» Тимур поднялся на ноги.

Жанна достала из рюкзака еще один пакет, а из него – комплект фирменной одежды персонала клиники. Первым делом водрузила себе на голову шапочку, затем не без труда скрутила волосы в жгут и просунула их под накрахмаленный бортик. Парой ловких движений Жанна стерла яркий грим с лица. Скомканные влажные салфетки полетели на пол. Теперь в ней сложно было узнать любительницу готического рока. Тимур с восхищением наблюдал за действиями подруги:

– Как же я тебя люблю!

Жанна торопливо черкнула пару строк в блокноте. Он прочитал вслух: «За тебя убью!»

– Не надо, детка! – Тимур знал, что так оно и будет, если вдруг что-нибудь пойдет не так. – Пускай живут. И нам не мешают.

Мгновенно посерьезнев, он начал быстро переодеваться.

2

Воздух в гараже Шульги буквально искрил от скрытого напряжения. Разборки между друзьями происходили частенько, но редко на повышенных тонах. Сегодняшний день не был исключением. Борис по прозвищу Боб, в мешковатом комбинезоне, молча мерил шагами пространство своего гаража, то и дело переступая через разбросанные по полу детали. Споткнувшись о крыло переднего колеса, он отшвырнул его в сторону ногой, на что Калганов только пожал плечами. «Неужели и вправду злится?» Ему редко приходилось наблюдать, как Боб выходит из себя. Сам же он сидел молча, скрестив руки на груди. Не рискуя нарушить табу (хотя курить хотелось), просто вертел в руках пачку сигарет и щелкал зажигалкой, не замечая, что этим раздражает друга еще больше. «Лучше б уж курил!» Наткнувшись на тяжелый взгляд Боба, Воха, а именно так Володю Калганова звали друзья, наконец, спрятал зажигалку в карман. Ну и ладно!

– Ревность – плохой советчик! – Воха устал играть в молчанку.

Боб резко остановился, будто наткнулся на невидимую стену:

– А при чем тут ревность?

– Именно так выглядит это твое досье на теперь уже официального жениха Томки.

– Ты же сам все видел! То, как этот белый воротничок умеет постоять за себя, вызывает вопросы.

Воха снова извлек зажигалку из кармана:

– А что, собственно, не так?

Боб сделал резкий выпад. Выхватил зажигалку из рук опешившего Калганова. В необъятном кармане комбинезона та жалобно звякнула о гаечный ключ.

«Ладонь пурпурного песка»? – Воха наигранно возмутился, назвав первый попавшийся прием боевого тайцзы, но про себя отметил, что Шульга в хорошей форме. «Таки этот его цигун свое дело делает. Сотрясение мозга миновало без последствий». Однако параллели с Новаком Воха не провел, на что собственно и рассчитывал Боб. Наглядный пример автослесаря с боевыми навыками прошел мимо. Боб вздохнул. Придется разжевать:

– Вспомни, как мы с ним познакомились. На Новака «наехали», и он не знал, что делать. Был напуган, как дитя малое. Просил о помощи, отлеживался в больнице. А потом? Под дулом пистолета одним таким выпадом уложил Радужного. Обезвредил. Вытащил обойму.

– Когда любимой женщине грозит опасность – у мужика открываются скрытые резервы, даже у такого, хм, фи-и-нансиста. (Слог «фи» в слове «финансист» Воха нарочно потянул.)

Боб усмехнулся и поднял указательный палец:

– Вот именно! Скрытые! Новак – тип с двойным дном. Тут явно что-то не так. И я узнаю, что именно.

– Как?

– Подниму всю подноготную, пороюсь в биографии, разыщу мать…

Воха выставил перед собой руку:

– Без меня!

Боб усмехнулся:

– Кто бы сомневался. Но так даже к лучшему. Новак будет сугубо моим делом. – Воха с улыбкой развел руками. Мол, я же говорил! – Можешь считать это проявлением ревности, мне все равно. Когда ты собираешься Чукчу проведывать?

Воха облегченно вздохнул, разговор перешел в привычную для него плоскость.

– Зажигалку верни. – Боб проигнорировал протянутую ладонь друга. – Ок-ок! А вот хотя бы и сегодня. Тем более что воскресенье, и начальства в СИЗО нету. Как раз и пропетляю.

Сразу же после этих слов, которые он только и ждал услышать, Боб двумя пальцами извлек зажигалку из кармана. Воха схватил ее на лету. Обстановка разрядилась. В голове Вохи мелькнула было шальная мысль, а не ударить ли им по пивку, но, наткнувшись взглядом на скелет разобранного байка, не решился ее озвучить. У Боба нарисовался срочный заказ, значит, ему надо работать, а то, пока приходил в себя после сотрясения, трудился вполсилы. К тому же пробить Чукчу он давно уже обещал. Еще до убийства Аллы. При воспоминании о дочери Татарского Воха помрачнел.

– Ладно, пока!

Друзья, молча, пожали друг другу руки.

Выйдя из гаража, Воха первым делом без удовольствия закурил. Вся та история с похищением девушки случилась прошлой осенью. А сегодня ровно неделя, как на календаре значилась весна. Сколько же смертей он не сумел предупредить за это время? Вся эта их деятельность с Бобом… Воха задумался, подбирая определение нахлынувшему отчаянию. Будто пытаешься обогнать собственную тень. И что бы ты ни делал, она все равно всегда оказывается на полшага впереди.

Воха затушил начатую сигарету о край железной бочки, с некоторых пор служившей Бобу урной, и потопал мимо гаражей к остановке по требованию. Желтая маршрутка мигнула фарами в начале улицы. Но Воха рано обрадовался. Мгновение спустя он понял: это она отъезжала. Теперь придется ждать. А за это время Чукчу на киче кто-нибудь посадит на пику. Воха сплюнул. Трижды. Чтобы не накликать. С неба посыпал снег с дождем.

Оставшись один, Боб поднял покрышку. Провел по ней пальцем, оттирая пятно мазута. Секунду постоял, задумавшись. Как там сказал Воха? «Ладонь пурпурного песка». – Метод боевого цигун, согласно которому при нанесении удара ладонью по человеческому телу особых болевых ощущений не возникает, однако спустя несколько дней на месте удара проявляется отпечаток руки пурпурно-красного цвета. Фигурально выражаясь, так и действовал Портной.

Боб подошел к стене: края прикрепленных к ней фотографий жертв слегка покоробились от влаги. Сырая выдалась зима. Боб включил радиатор. Нажал кнопку со значком вентилятора. Кончик фотографии Ивана Мостового дернулся от потока теплой струи воздуха. «Что ж мы имеем на сегодняшний день? В убийстве Мостового сознался мелкий наркот Чукча. Но срезанная с пиджака пуговица доказывала, что это дело рук Портного». Бобу этого было достаточно. Однако даже для Вохи, который верил Бобу безгранично, но был ментом и мыслил, как мент, – нет. Чукча оставался единственной живой ниточкой, ведущей к Портному, как бы его там ни звали на самом деле. Боб почти видел перед собой облик маньяка, почти осязал. Казалось, обернись – и вот он. Но когда Боб обернулся, увидел только собственное отражение на хромированной поверхности покрышки. Пора было браться за работу. И так половину утра потратил. А Калганов справится, у него Чукча расколется, и не таких колол. И тогда уже Боба ничто и никто не остановит.

3

Тамара резко села на постели. Рядом кто-то был! Спросонья она не сразу поняла, где находится. А придя в себя, снова повернулась на живот и зарылась лицом в подушку. Воскресенье. Можно себе позволить. Новак мелькнул в дверном проеме. Он был все еще в пижаме, атласные отвороты которой делали ее похожей на смокинг. В руке Виктор держал дымящуюся чашку с ароматным кофе. Тамара улыбнулась, наверняка это для нее. Сейчас посыплет корицей и зайдет. В подтверждение этой догадки Виктор мягко ступил на бежевый ковер в спальне. Тамара протянула руку и замерла: «Господи! Неужели все это действительно правда?» Окна в пол пропускали первые яркие в этом году лучи солнца. Начало марта было серым и снежным. А сегодня вот распогодилось. День обещал быть чудесным. Ей на мгновение показалось, что в этом тоже заслуга Вика (так она называла Виктора, когда они были вдвоем), что это он подогнал перемену погоды под их выходной. Если бы это оказалось правдой, она бы не удивилась.

Температура кофе с молоком и карамельным сиропом позволяла пить его, не опасаясь обжечься. Вкусно. Фарфоровую чашечку из чайного сервиза классического английского стиля Виктор привез из Лондона неделю назад. В Букингемском дворце со стороны музея расположилась элитная сувенирная лавка, куда Виктор зашел за буклетом с репродукциями Рембрандта, а вместо них купил чашку с блюдцем. Точно из такой королева Елизавета каждое утро пьет свой любимый цейлонский чай. Так он и сказал, протягивая ей коробку с подарком на следующее утро после приезда. Тамара тогда еще спросила, а можно ли из нее пить кофе, а не чай? На что Виктор лишь утвердительно кивнул. «Королевам можно нарушать правила этикета, на то они и королевы». Тамара замечала за Виктором такие вот слабости. «Точно такую, как у Елизаветы». Она предпочла бы свою, обычную, из супермаркета, без предысторий, потому что теперь чувствует себя словно на втором месте после Елизаветы по значимости для него. Но, как сказал бы ее дорогой Воха Калганов, все это бабские заморочки. Просто детство у Виктора было советское. Бедное, как у большинства.

Тамара поправила волосы и, взяв чашку, взглянула на свежевыбритого Виктора. Влажные после душа волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб. Глаза после практически бессонной ночи оставались на удивление ясными. Тамара вспомнила, как долго он гладил ее по голове, после того как она выдохлась. Она так и заснула, чувствуя мягкие волны тепла от его руки. Ей захотелось сказать ему, что он ее любимый, милый мальчик, но язык не повернулся. Ни ночью, ни сейчас. Вместо этого Тамара потянулась и наигранно зевнула:

– Спасибо. Который час? Я проспала все на свете.

– Начало десятого. Можешь расслабиться и подумать о планах на выходной день.

– Пожалуй, ничего глобального. – Тамара отдала чашку Новаку и откинула одеяло.

Виктор провел ладонью по ее гладкой лодыжке, тоже припоминая детали вчерашней ночи, и тихонько улыбнулся одними уголками губ. «А на коленке у нее шрам после падения с велосипеда». Этот шрам он любил, потому что, рассказывая о нем, Тамара впервые погрузила его в свое детство, в свое прошлое, и тогда он понял, вот оно, свершилось, она сдалась, она теперь принадлежит ему, Виктору Новаку.

Тамара прервала его воспоминания:

– Нужно бы съездить в клинику к Тимуру. Что говорит Сушко, когда там его выписывают?

Виктор присел на край кровати. Тамара потерлась головой о его плечо, еще мгновение он любовался ее ногами, а потом нехотя ответил:

– Вряд ли Сушко будет сегодня на месте – воскресенье, а насчет выписки могу и я тебе ответить – не скоро.

Тамара слегка отстранилась:

– Почему не скоро? Ведь курс лечения рассчитан на определенное время? Насколько я понимаю? А Тимур там уже второй месяц.

Новак обнял Тамару и заправил выбившуюся прядь ей за ухо.

– И будет находиться там столько, сколько нужно.

– Кому нужно?

– Нам. Твоя мама переживает, что Тимур испортит свадьбу. Я решил эту проблему: до свадьбы он останется в клинике.

Тамара сняла руку Новака со своего плеча.

– Все-то ты решаешь. А я тебя просила об этом? И при чем тут моя мама!

– Там ему вполне комфортно. Как попечитель, я дал указание выполнять все капризы твоего кузена. В разумных пределах, конечно. И где-то даже спас его.

– Спас?

Новак поднялся с кровати и встал перед Тамарой. Глядя ей прямо в глаза, он словно подчеркнул возникшую между ними дистанцию. В его голосе послышались металлические нотки:

– Именно. С его образом жизни, Тома, надо опасаться, чтоб не было как в том фильме, «Четыре свадьбы и одни похороны». Рано или поздно он нарвется на серьезные проблемы.

Тамара накинула халат и встала. Теперь они стояли друг против друга. Это было так странно, что Тамара покрутила головой, разминая длинную шею. Волосы выбились из косы, придавая ее облику долю некоторого детского очарования. Без макияжа и одежды она выглядела моложе и трогательней. Внешне стараясь выглядеть холодным, Виктор продолжал разглядывать ее, пока Тамара не дотронулась до его руки и не смягчила тон:

– Я в ванную. И вот что я тебе скажу: Тимур – член моей семьи. Скоро он станет и твоим родственником. Избавляться таким образом от родни, даже если она огорчает и утомляет, не мой метод. Пожалуйста, давай прямо сейчас поедем в клинику. И завтра пусть его выписывают.

Телефон Новака был с вечера предусмотрительно переведен в виброрежим. Поэтому он не сразу заметил, как тот подрагивает на прикроватной тумбочке. Тамара остановилась на полпути:

– Ты не возьмешь?

Новак проследил за ее взглядом.

– А-а! Сейчас! Тома, поверь, ты совершаешь ошибку. – Телефон не умолкал. Виктор посмотрел на дисплей. – Неизвестный абонент! Утром в воскресенье? – соединился. – Да, я. Слушаю. Что? Как давно? Понял. Нет. Не надо никуда звонить. Я скоро буду.

Телефон отключился. Виктор перехватил встревоженный взгляд Тамары.

– Поздно. Твой Тимур выписался сам.

– То есть?

– Сбежал. Час назад. Так что мы действительно прямо сейчас поедем в клинику! Так ты у нас ясновидящая Ванга? – Новак горько усмехнулся.

Не так он представлял этот выходной. Тамара почувствовала укол совести. Она слишком много требует от Виктора. И много людей привела с собой в его жизнь. Родителей, Тимура, Бориса, Калганова. И со всеми ими постоянно происходит что-то из ряда вон выходящее. И ее мучает совесть. С Максом, который был полицейским и сам жил в зоне риска, ей было как-то спокойнее. Пока его не убили. А что, если это она приносит всем несчастья? Черная вдова!» – Тамара вздохнула.

– Нет! Это ты предвидел беду, Вик! Только я не знаю ясновидящих мужчин. Сравнить не с кем.

– Кейси. Эдгар Кейси. Американский медиум XX столетия. Нострадамус. Эндрю Джексон. Сведенборг…

– Ты не перестаешь меня удивлять! – Тамара позволила себе перебить Новака. Она была уверена, он бы мог продолжать список имен дальше. Широта его интересов в который раз повергла ее в трепет. Теперь и ей захотелось остаться дома, вернуться в постель и провести выходной в объятиях этого необыкновенного мужчины. Но если сейчас не найти Тимура, свадьба может действительно обернуться похоронами. Тут Виктор был прав. Впрочем, как всегда.

4

В допросной СИЗО стоял спертый запах давно непроветриваемого помещения и явно чувствовался страх. Воха допрашивал Чукчу. Осунувшийся, с темными кругами под глазами, тот ерзал на стуле, то складывал трясущиеся руки между колен, то вытирал рукавом шмыгающий нос, то разминал поясницу, и все свои действия сопровождал покряхтыванием и ругательствами в адрес и родителей, и высших небесных сил. Воха с брезгливостью наблюдал за наркотом. Наконец его терпение лопнуло, он стукнул кулаком по столу:

– Да сядь ты спокойно, наконец!

Чукча поднял на Воху слезящиеся глаза.

– Хреново мне, начальник! Ой, как хреново. Войди в положение…

– Всю жизнь мечтал войти в твое положение. Думай, о чем говоришь, придурок. Или тебе помочь? Стукнуть башкой о стол, глядишь, мозги на место встанут! – Чукча удрученно кивнул и опять шмыгнул носом. Воха положил нога на ногу. – Понял? Давай вещай!

Чукча собрался с силами:

– Мне Мостовой бабло торчал. Не много, но оно мое, бабло-то. Вовремя не отдал. А мне на дозу не хватало. Понимаешь? Мне бы хоть трабадольчика? А? Начальник?

– Терпение, Чукча! Будет тебе северное сияние. И гонки на оленях. Если инфа того стоит.

Чукча снова кивнул. В его узких глазах затеплилась надежда. Он уставился на Воху, всем своим видом выражая готовность к сотрудничеству. Тот продолжил:

– Это я в деле читал. Только там ты признавался в убийстве. А теперь не знаешь – убил или нет. Что поменялось?

Чукча зажал в кулаке мокрый нос.

– Я вот это… Как его… Ну, подумал-подумал… Нет, не мог я его зарезать, точно не мог.

– Но в квартире-то был и ноут взял.

– В квартире был, точно, и ноут взял. Но не для себя.

– Оп-паньки! А для кого?

– Для Шершня.

– Та-ак! А с этого места поподробнее. Какой такой Шершень? Это кличка, фамилия? Давно его знаешь?

– Вообще не знаю. Перехватил меня возле дома. У тебя, говорит, с Мостовым терки. Предложил наказать. Ему вообще-то ноут Мостового был нужен. Дал мне аванс и сказал комп принести к себе. Потом должен был у меня забрать. Только он не появлялся больше.

Воха задумался:

– Как квартиру открыл?

Чукча пожал плечами:

– Так не заперто было. А хозяин, тот ведь в отключке лежал – с ним такое часто бывало.

– Описать этого Человека-Паука сможешь?

Чукча поднял глаза к потолку, задумался:

– Кого?

Воха воздел глаза к небу и вздохнул.

– А-а! Вкурил. – Чукча сверкнул золотым зубом. – Ха-ха, смешно. Не-а. Точно не смогу. Руки, ноги, голова. Старый, молодой – не поймешь. Кепка козырьком на глаза. Очки темные. Да, вот, шепелявил немного.

– Почему этого в протоколе нет?

– А мне почем знать? Я чисто все вашему Носову рассказал.

– И что Носов?

– Не прокатит эта твоя сказка, сказал. Еще сказал, чтобы я признался, что Мостового замочил, когда он на меня типа напал. А я типа самозащищался. Что, типа, статья другая. Срок меньше.

Воха почесал затылок.

– Совсем ты меня «затипал». Слушай сюда, Чукча! Завтра понедельник. Тебя официально допросят. И ты, под протокол, это все расскажешь.

– А Носов протокол порвет.

– Если я сам Носова не порву.

Чукча уронил голову на руки. «Эх, попал я из огня да в полымя. Между двух ментов, а еще Шершень тот, фиг поймешь, кто такой. Говорили умные люди, что молчание – золото. Надо было молчать».

Воха вышел. Больше всего ему хотелось сейчас закурить, чтобы перебить этот въедливый запах СИЗО, который будет его преследовать еще пару часов, как он знал из собственного опыта. Но зато теперь груз с плеч, обещание, данное другу, он, наконец-то выполнил. А ведь Боб будто знал про Чукчу все еще утром в гараже. Воха уже давно не удивлялся. «Гений – вот он кто, этот чертов сукин сын! Неужели вся эта тема с Портным таки не фейк?» Воха отогнал от себя поднявшийся по позвоночнику холодок страха. Сколько лет на службе, а с серийниками до сих пор не встречался. «Нет. Не верю. Все это мулька для киношников, а в реальности Бобу просто нужен враг, достойный его уровня, потому что достойный друг погиб». Перед глазами Вохи промелькнул тот последний день, когда он напрашивался к Максу с Томкой на фаршированную щуку.

5

Во двор клиники въехал электромобиль «Тесла». Новый. Красивого бирюзового цвета. Такого же по насыщенности и чистоте, как просветы мартовского неба между серых туч. Тем мрачнее казался особняк с его псевдоготической архитектурой, перед которым припарковалась машина. В окне второго этажа мелькнуло взволнованное лицо доктора и тут же исчезло. Первым вышел Новак, аккуратно захлопнул дверцу и помог выбраться Тамаре, которая замешкалась, отсоединяя свой мобильный от зарядки в прикуривателе. В длинной темно-синей юбке и коротком полушубке она отлично смотрелась на фоне их новой машины, впрочем, как и на фоне этого особняка. Тамара окинула встревоженным взглядом здание, в котором бывала уже не раз, и повернулась к Новаку, который, как всегда на людях, оставался невозмутим. Виктор слегка сжал ей пальцы в знак моральной поддержки, и они молча направились ко входу в клинику. Навстречу им уже спешил Сушко.

– Виктор Захарович! Ну, наконец-то! Такое ЧП, такое ЧП! Но это впервые за десять лет со дня основания клиники.

Новак окинул доктора мрачным взглядом.

– Доктор, мы прямо здесь будем это обсуждать?

– Конечно, конечно! Идемте ко мне.

Сушко нервно сглотнул. И его шея под белым воротником халата пошла красными пятнами. Тамара удивилась, насколько разительной была перемена во впечатлении, которое производил Сушко на нее раньше и теперь. В своем кабинете за столом он казался выше ростом и шире в плечах. Легкая снисходительная улыбка демонстрировала превосходство посвященного в тайны устройства человеческой психики над обычными смертными, коими являлись и его пациенты, и те, кто их иногда проведывал. Тамаре порой казалось, что про нее доктор тоже что-то такое знает и при желании, и с помощью пары наводящих вопросов он запросто может отправить в палату и ее. А сейчас… Сейчас он смотрел себе под ноги затравленным взглядом немолодого мужчины, карьера которого оказалась под угрозой. Одного звонка Новака могло быть достаточно, чтобы Сушко отстранили. Денег доктор так и не скопил, чтобы отправиться хотя бы в ближнее зарубежье выращивать виноград во дворе маленького домика под красной черепичной крышей и торчать на рыбалке, в которой он себе уже несколько лет отказывал. Слишком много доктор тратил на сиюминутные развлечения, обедая и ужиная в дорогих ресторанах, отдыхая на модных курортах, увлекаясь то яхтами, то лыжами с легкой руки молодой любовницы.

Тамара дотронулась до плеча Сушко:

– Успокойтесь, пожалуйста! Вы же не знали, что это такое – иметь дело с моим братом.

Доктор на мгновение очнулся от собственных переживаний. Паническая атака, начавшаяся при виде подъезжающей «Теслы», пошла на спад. Действительно, вот уж кому сейчас действительно не позавидуешь, так это Тамаре. Красивой измученной женщине, на чувстве вины которой так удачно всю жизнь спекулирует этот испорченный тип Тимур. А еще, как доктор не так давно узнал, у нее пару лет назад убили мужа. Удастся ли господину Новаку помочь ей залатать эти раны, или он добавит к ним еще одну, окончательно подавив ее волю к жизни? Немалый жизненный опыт доктора и властная манера держаться у Новака свидетельствовали в пользу последнего. Но свое мнение Сушко, как обычно, оставил при себе, если, конечно, ему за него не платили. Он кивнул Тамаре, затем забежал вперед и распахнул дверь. Это меньшее, что он сейчас мог для нее сделать.