Текст книги "Движуха"

– С чердака. Третье окошко слева. Хотите посмотреть место?

– Естественно.

Зеленков кивнул, и они втроем, перейдя улицу, направились в подъезд дома напротив. Лифта там не было, посему восхождение на пятый этаж большого удовольствия не доставило никому. Потолки в старорежимных домах были высотой под пять метров. Добавьте к ним толщину межэтажных перекрытий – получалось, что здешний этаж выходил как два более привычных решальщикам «брежневско-хрущевских»…

На четвертом Костя остановился отдохнуть.

– Ты чего, – спросил Купцов, – с похмелья, что ли?

– Я ж вам вчера говорил: облитерирующий атеросклероз нижних конечностей. Бросать курить надо.

– А чего ж не бросаешь?

– Как же, бросишь тут… Вот подохну, тогда и брошу.

– Логично, – только и сказал Леонид. А про себя подумал: «Блин! Надо бросать! Вот прямо с завтрашнего дня и брошу!»

Они стояли на лестничной площадке и ждали, пока Костя отдохнет.

Солнечный свет проникал с улицы сквозь плохо вымытые окна. Внизу стояли автомобили, прогуливался охранник и горела свеча в стеклянном колпаке. Огонек свечи казался желтым лепестком на асфальте…

Вопреки всем антитеррористическим инструкциям силовых министерств и внутриведомственным предписаниям жилкомслужб вход на чердак был открыт.

Пригибаясь, чтобы не удариться головой, трое мужчин пролезли в низкую и узкую дверь. Чердак выглядел сплошным пересечением балок, стропил и дымоходов. Пыльный воздух прошивали косые солнечные лучи и тревожное голубиное воркование.

– Там, – показал рукой Зеленков на яркий квадрат слухового окна.

Решальщики двинулись к окну, а вот Костя притормозил и, несмотря на лютую одышку, все равно закурил.

– Вот именно отсюда он и работал, – пояснил он вдогонку приятелям. – Сделал всего один выстрел. Наповал. В голову. Бросил винтовку и слинял.

– А что за винтовка? – уточнил Петрухин.

– «Вепрь». Конверсионная штука на базе РПК[5]5
  РПК – ручной пулемет Калашникова.


[Закрыть]. Выпускает их вятско-полянский завод «Молот». Очень мощная машина под патрон 7,62 x 51. С оптикой, с пятизарядным магазином. В магазине было еще два патрона. Вот, пожалуй, и все… Да, кроме винтаря он оставил пару нитяных перчаток.

Дмитрий встал возле окна, взялся за шпингалет со следами порошка для дактилоскопии, распахнул створку. В пыльный чердачный воздух добавились запахи бензина, выхлопных газов и нагретого асфальта, ворвались приглушенные высотой звуки улицы. Петрухин высунулся, посмотрел вниз – туда, где мерцала свеча, символизирующая душу Людоеда. Он «поднял к плечу» воображаемый карабин и «прицелился» в свечу.

Букет роз внизу сейчас напоминал ему брызги крови…

* * *

После экскурсии на чердак они спустились вниз и прошли в офис «Феникса». Мордатый охранник, заценив, как запросто общаются Петрухин и Купцов с его непосредственным шефом, сделался воплощением любезности. Во всяком случае механически оскалился, что должно было, видимо, обозначать улыбку. Зубы его, отбеленные постоянным употреблением резинки, сияли.

Пройдя на удивление пустынными лабиринтами внутриофисных лестниц и коридоров, решальщики следом за хозяином вошли в кабинет Зеленкова – в царство кондиционерной прохлады и безликой офисной мебели. Чем-то отдаленно напоминающее их собственное нынешнее «магистральное» жилище.

Вот она, глобализация – бессмысленная, беспощадная и безликая.

– Напитки в шикарном ассортименте, коллеги, – с ходу направляясь к бару, озвучил рекламное предложение Костя. – От минералки через пиво к виски. Кому что?

Купцов попросил минералки, а Петрухин – со словами «Лёнька, обратно нас везешь ты!» – затребовал себе холодного пива, поинтересовавшись между делом:

– Костян, а я не понял: а где весь народ? Практически пустой офис!

– Так сегодня Папе девять дней. Вот все дружно на кладбище и ломанулись. А уже оттуда в кабак поедут, на халявное угощение.

– А тебя, значит, за «двойки» не взяли?

– Да чего мне там делать? – поморщился Зеленков. – Опять же, боссы снова насядут: как идет раскрытие? – Он раздал напитки, уселся за свой стол и попеременно посмотрел на партнеров. – Ну так какие будут выводы, господа сыщики?

– Классно твоего Людоеда завалили, – сказал Петрухин. – Хороший убой.

– И это все?

– На данный момент практически все.

– Круто.

– А чего ты хотел? Ты думал, что мы придем, как Шерлок Холмс с доктором Ватсоном, выкурим трубку, на чердаке поводим туда-сюда жалом и назовем фамилию убийцы? Ты же отлично знаешь, что так не бывает. Верно?

– Верно, – кисло ответил Зеленков и закурил.

– Давайте-ка, парни, прикинем, что у нас есть? – предложил Купцов. – А есть у нас вот какой сюжетец: девятого августа в девять ноль-три выстрелом снайпера был убит Образцов Николай Николаевич. Убийцу никто не видел – так?

– Так, – кивнул Зеленков.

– Из улик есть только оружие и перчатки. Про перчатки ничего не скажу, а вот оружие в достаточной степени редкое. Тут возможны какие-то зацепки.

– Да хрен там, – перебил приятеля Петрухин. – Они тоже отлично понимают, что оружие редкое. «Вепрь» – это вам не АКМ. Поэтому они наверняка использовали такой ствол, который ничего нам не даст. Возможно, он вообще левой сборки.

– Толково, – нехотя согласился Зеленков. – Думаю, что ты, Дима, прав.

– А нас, кстати, этот «Вепрь» вообще не особо и интересует, – перехватил инициативу обратно Леонид.

– С чего вдруг?

– Да потому, что он в руках следствия и нас к нему все равно не допустят… Ну как, Костя, можешь еще что-нибудь добавить?

Зеленков пожал плечами: что, мол, тут добавишь? Сейчас он был признателен коллегам уже за одно только, что те не стали задавать дурацких вопросов вроде были ли у покойного враги? Не получал ли он угроз в последнее время? Кому может быть выгодна смерть Людоеда?.. Константин по жизни был опером и отлично понимал, что в данном конкретном случае они столкнулись с классической заказухой. А раскрывают такие убийства крайне редко. Причин тому много – как объективных, так и субъективных. Ну да… сие тема отдельного разговора.

– Значит, – настороженно резюмировал Костя, – не возбуждает дело?

Петрухин хлебнул пива, ответил:

– Извини, Константин, но… ты же сам все понимаешь. Реальных зацепок нет, а если начать разбираться с делами фирмы – так это на сто лет работы: кто кому чего должен? Да кто кого на чем кинул?.. У вас же наверняка сто партнеров и тыща сделок, проценты, доли, акции, рекламации, иски и еще хрен знает что… черт ногу сломит. Так? А в ночных клубах, поди, еще и торговля «колесами» идет?

– Хм… Ну да, есть, скажем так, нюансы, – кивнул Зеленков. – Но у меня вообще-то имеются кое-какие свои соображения.

– А ведь я спрашивал: у тебя есть что добавить? – нетерпеливо напомнил Купцов. – Чего ж молчал-то?

– Так ведь это только «соображения». Фактов нет.

– И все же, что за соображения, Костя?

Зеленков прикурил новую сигарету от окурка, окутался дымом:

– Если вы не беретесь – так чего же переливать из пустого в порожнее?

– В самом деле, – равнодушно подтвердил Дмитрий, допивая пиво и поднимаясь. – Ладно, Костян, мы, пожалуй, поедем… Извини, что отняли время. А за пиво – спасибо. Нефиговое пиво…

* * *

Под подобострастное секьюровское «До свидания, господа! Всего доброго! Приходите к нам еще!» решальщики покинули офис «Феникса».

Петрухин весело и как водится фальшиво насвистывал что-то под нос, а вот Купцов пребывал сейчас в крайней степени раздражения. О, как он был зол и раздражен! Зол на своего партнера, на исходящий от того запах пива в середине рабочего дня. Но более всего его сейчас раздражало петрухинское раздолбайство. Вернее, если называть вещи своими именами, – непрофессионализм. «На людях» Леонид, естественно, подобного показывать и говорить не стал – то было сугубо их, что называется, «внутрисемейное» дело. Так что сейчас Леонид молча направлялся к микроавтобусу, чтобы уже там, внутри, в салоне, дать волю своему гневу.

– Не психуй! – неожиданно сказал ему Дмитрий.

Купцов стоически на это промолчал – терпел. Пока – терпел.

Кстати, интересно: а с чего это напарник взял, что он психует? Неужели все это сейчас написано у Леонида на лице?..

Решальщики загрузились в «фольксваген» очень вовремя: как раз в эту минуту начинался дождь, и первые тяжелые капли застучали по крыше. Капли стучали по асфальту, по розам, и бутоны вздрагивали, как будто от окрика.

Леонид выводил «фердинанда» задним ходом. Черная стеклянная дверь и золотая птица, охваченная пламенем, удалялись от них. Дождевые капли разбивались о стеклянный колпак, прикрывающий свечку…

– А стрелять из того окошка, – Петрухин кивнул в сторону дома, из которого работал снайпер, – очень неудобно.

– Очень ценное замечание, – буркнул Купцов.

– Кстати, действительно ценное… если повезет…

Из последний петрухинской фразы Леонид не понял ничего, но снова промолчал. Потому как все-таки был здорово раздражен… Из-за этого пива, из-за Димкиной привычки насвистывать… да еще блатняк… да еще фальшиво. Ну а больше всего его бесило то, сколь легко Петрухин отказался от соображений Зеленкова. Козе понятно, что «соображения» – они «соображения» и есть. К ним всегда нужно относиться осторожно – потерпевшие такого, бывает, наговорят – беда! Но выслушать-то человека нужно! Тем более что Константин из бывших, из своих. Оно конечно: звезд с неба, как верно подметил Дмитрий, тот никогда не хватал, тем не менее в оперском деле, худо-бедно, волокет. Петрухин же попросту цинично заткнул бывшему коллеге рот.

Да, девять из десяти, что «соображения», не подкрепленные фактами, им бы все равно ничего не дали. Равно как они могли оказаться верными, но вот возможность их реализации находилась бы под ба-а-льшим вопросом. Вот, предположим, Зеленков шепнул им, что больше всех от смерти Людоеда выигрывает его зам – что он теперь точно станет директором… Ну и что? Как прикажете с этой информацией работать? Отправиться к господину заместителю и лобово спросить: «А не ты ли, сукин кот, Людоеда заказал?» В ответ на это заместитель либо закатит скандал с истерикой, либо вызовет того самого секьюра с дубинкой и прикажет спустить решальщиков с лестницы. То бишь, с точки зрения закона, доказать подобные «соображения» Зеленкова не удастся.

Но!.. Они-то с Петрухиным отныне работали за… э-э-э-э-э… за кромкой правового поля. И в этом смысле им сейчас было много проще. Да что там – значительно проще, нежели операм УР и следаку прокуратуры. Потому что их в своей работе отныне вполне устраивала и информация, полученная чисто оперативным путем. Им не нужны были санкции прокурора или суда, они не обязаны принимать в расчет встречные ходы адвокатов. В таких вольготных условиях всегда есть шанс поднять дело. И если бы они смогли довести его до конца, то, скорее всего, никаких чудес там бы не открылось. За смертью Людоеда явно стоял кто-то из его партнеров или конкурентов. Таковы реалии отечественного бизнеса, который, как был, так и остается полукриминальным. Бизнес, где прячут доходы или, напротив, отмывают сомнительные денежки, всегда чреват «нюансами», как сказал Зеленков. Потому и звучат по всей стране выстрелы и взрывы…

* * *

Хлестал дождь, «фердинанд» плотно стоял в пробке посередь Невского.

– Почему ты не дал высказаться Косте? – наконец дав волю эмоциям, с вызовом спросил Леонид.

В данном случае «вызов» – сорри за тавтологию! – был вызван тем обстоятельством, что Купцову очень хотелось заняться этим делом. Не из-за денег, нет. При его скромных, в общем-то, запросах денег им с сестрой отныне вполне хватало. На самом деле Купцову просто хотелось, во-первых, попробовать себя на настоящей заказухе. А во-вторых… Ему остро жаждалось такого дела, занятие которым могло бы максимально ускорить неспешное течение офисно-рутинного «магистрального» времени. И тем самым без существенных потерь выйти из начавшейся в жизни Купцова очередной депрессивной фазы…

– А что?

– Да ничего! К слову, кроме его «соображений», у нас сейчас именно что «ничего» нет.

– Ошибаетесь, инспектор. Кое-что все-таки имеется.

– И что же? Приоткройте, Дмитрий Борисыч, сделайте милость, завесу этой тайны?

– Стрелять оттуда очень неудобно.

– Это я уже слышал. Только при чем здесь удобство или неудобство стрельбы? Что это нам дает?

– Если они пользовались радиостанциями, тогда – да, пустышка. И ничего не дает, – глубокомысленно и пространно высказался Дмитрий.

– Может, хватит уже туману напускать? – рассердился Купцов. – Ты нормально, по-человечески можешь объяснить?

А дождь тем временем барабанил по крыше – будь здоров.

По лобовому стеклу бежали сплошные потоки воды. Небо над глобусом Дома книги расколола зигзагообразная белая молния с глубоким рыжим оттенком.

– Объясни, Дима, тупому следаку, при чем здесь неудобство стрельбы и радиостанции-пустышки? – снова попросил Леонид сквозь сплошной гул дождя в грузовом отсеке «фердинанда».

Петрухин посмотрел на напарника с выражением «нуладноизвини» и сказал:

– Если бы ты, Купчина, не поленился там, на чердаке, «взять в руки винтовку», ты бы и сам догадался.

– О чем догадался?

– Дружище, всё предельно просто! Один из классических полицейских приемов учит: поставь себя на место злодея. Вот я и поставил. Я «взял в руки» конверсионный карабин, высунулся в окно и стал «ждать Людоеда». И сразу понял, что стрелять из этого маленького окошка, расположенного почти на высоте груди, крайне неудобно. Тем более худо, если придется ожидать более-менее долго. Даже с моим ростом нужно стоять едва ли не на цыпочках, высунувшись из «амбразуры» и удерживая оружие на весу. Стоять «на пуантах» и испытывать немалый стресс – а, что бы там ни говорили про «хладнокровие убийцы», он тоже всего лишь человек! Стоять, ежесекундно опасаясь, что какой-нибудь случайный прохожий, ковыряющий в носу, задерет вдруг голову к небу, глубокомысленно разглядывая извлеченную из недр своего носа «козу», увидит тебя и заорет: «Киллер! Киллер!» И еще сто зевак следом поднимут голову. Понимаешь, о чем я?

– Нет. Не понимаю.

– Ох ты и тормоз, Лёня! – хохотнул довольный Петрухин.

– А ты не подкалывай, – с трудом сохраняя спокойствие, попросил Купцов. – Ты объясни.

Но вместо объяснений Дмитрий, упиваясь своим «всемогуществом», взялся пространно рассуждать о том, какие все следаки серые, нелюбознательные, ограниченные люди с узким кругозором… скучные они, узколобые… неразвитые, тупые. Паразитирующие на титаническом труде скромных ребят-оперов, которые пашут день и ночь, в жару, в стужу и в ненастье. Не считаясь со временем, расстраивая здоровье, получая ранения и увечья от озверелых бандитов. Но все равно, невзирая на все трудности, эти замечательные люди – опера – поднимают сложнейшие, изощреннейшие преступления мощью своего интеллекта. Потому что они, опера, сплошь поголовно умницы, тонкие знатоки криминалистики, юриспруденции, психологии, игры в «козла», а также прочих высоких искусств. О, они даже ночью, во сне… хотя всем известно, что опера не спят, а даже если и спят, то не более тридцати-сорока минут. Так вот, даже во сне опер продолжает решать сложные криминалистические задачи. В то время как грубые, примитивные, негармоничные следаки просиживают штаны и отъедают ряхи. Есть даже серьезное подозрение, что известное горьковское «глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах» относится как раз к никчемному следачьему племени. А вот образ Буревестника – он наоборот…

– Просто списан с опера, – не выдержав, подхватил Купцов.

– Точно, – согласился Петрухин. – А еще оперативники все поголовно…

– Непьющие, – вставил Купцов.

Дмитрий осекся, потом сказал:

– Ну ты ври-ври, да знай меру… Так о чем мы с тобой говорили?

– О стоянии на цыпочках.

– Ах да! Короче, расклад такой: стрелять оттуда дико неудобно и тяжело. А учитывая, что Людоед будет находиться в поле зрения киллера каких-то пять-шесть секунд, стрелять требовалось быстро и наверняка. Так?

– Допустим.

– Значит, либо нужно было постоянно торчать в окне, рискуя оказаться замеченным, либо… Либо выставить на улице наблюдателя, который предупредит о появлении объекта. Если ребятишки для радиообмена пользовались станциями, то мы тянем пустышку. Но вот ежели наблюдатель позвонил стрелку по телефону, то…

– Блин! Как же я сам-то не допер? – Купцов восторженно вскинулся и от переполняющих чувств рефлекторно втопил кнопку клаксона. Страшно перепугав тем самым законопослушно переходящих на зеленый пешеходов: – Точно! Они загодя осмотрели место, прикинули что да как и решили, что стрелку маячить в окне с оружием в руках незачем.

– Возможно, они даже провели, так сказать, репетицию.

– Да-да, точно! Они заранее сходили на чердак, где убедились: времени на выстрел очень мало, стрелку требуется помощь. И тогда решили выставить наблюдателя – допустим, на углу Невского, – а стрелок занял свою позицию на чердаке. Он стоял около открытого окна с этим долбаным «Вепрем» в руках и ждал звонка.

– Либо сигнала рации.

– Тьфу на вас! – отмахнулся Купцов. – Он ждал звонка! Только так! По крайней мере я… я в это верю. Хочу верить! Он стоял, держал в руках свою конверсионную «берданку» и ждал. А наблюдатель со вторым телефоном колбасился поблизости.

– А если все-таки у них были рац…

– Тьфу на вас еще раз! Телефоны! Скорее всего, снабженные гарнитурой. В этом случае телефон вообще можно убрать в карман и не привлекать к себе лишнего внимания… Он стоял на углу, покуривал сигаретку беспечно. Никому и в голову не могло прийти, что он высматривает жертву… Могу даже предположить, что телефоны у них были заранее включены, чтобы не терять драгоценного времени на соединение.

– Хм… Между прочим, любопытная версия.

– Других не держим! Итак: утро, Невский, поток пешеходов и автомобилей… Человек с микрофончиком на прищепке у ворота… Есть! Этот самый выводящий увидел «мерс» Людоеда и сказал что-то себе под нос… Нам неважно, что. Главное, стрелок успел приготовиться… Через несколько секунд «мерседес» остановился у офиса, Людоед вышел…

– Ага… лишь бы не рации.

Леонид сердито зыркнул на приятеля:

– Ну какие, блин, рации? Очнись! Это же архаика! Двадцать первый век на дворе!..

– Хорошо-хорошо, будь по-твоему, нехай двадцать первый. Сейчас просто успокойся и следи за дорогой, – снисходительно улыбнулся Петрухин. – А вот доберемся до конторы, постарайся максимально быстро разыскать своего Дениса Иваныча и зарядить его на трудовой подвиг. Потому как, чуйкой чую, пахоты со всеми этими соединениями/антеннами окажется немерено…

Санкт-Петербург,18 августа, чт.

«…В связи с возникшей оперативной необходимостью, в рамках взятого на контроль МВД уголовного дела № 2713/08-11, прошу в кратчайшие сроки предоставить сведения о телефонных соединениях операторов мобильной связи, которые проходили через установленную по адресу ул. Казанская, д. 18 антенну № 889967-56 в период с 08 часов 30 минут до 09 часов 30 минут во вторник, девятого августа…»

Денис Иванович притормозил, выделил жирным кеглем фразы про «контроль» и «кратчайшие», убрал пальцы с клавиатуры, перечитал наколоченный текст и, подумав немного, набрал номер на мобильном телефоне:

– Леонид Николаич, вечер добрый!.. Да, вот как раз сейчас сижу занимаюсь вашей темкой… Слушай, а может, запрашиваемый период малость подсократить? Мне, конечно, фиолетово, но, боюсь, выборка получится слишком объемная. Там ведь вокруг адреса офисы, магазины, отели. Вы со всем этим делом зашьетесь стопудово… Да… Как?.. Нет, извини, но на стоимость это никак не повлияет… Хорошо… Как только – так сразу…

* * *

Свириденко сбросил звонок, подвел курсор к последней строчке и слегка подкорректировал фразу, сужая временные рамки запроса:

«…в период с 8 часов 45 минут до 09 часов 10 минут в понедельник, девятого августа 2011 года…»

Глава вторая

Санкт-Петербург, 20 августа, сб.

– Для результативного мозгового штурма необходим зеленый горошек мозговых сортов, – с интонациями специалиста-диетолога заявил Купцов, подмахивая с бескрайней, прогибающейся от ассортиментного изобилия магазинной полки банку консервированного гороха.

В последние месяцы решальщики, как правило, затаривались продуктами в ставшем почти родным универсаме «ВикторИя» (он же – бывший «Магистральный»), где по личному распоряжению Брюнета для них полагалась эксклюзивная пятнадцатипроцентная скидка. Однако этим субботним днем тащиться к черту на рога за-ради того, чтобы сэкономить пару-другую сотен, друзья поленились. А посему за едой и напитками для холостяцкого обеда, должного плавно перетечь – сначала в мозговой штурм, а затем в холостяцкий же ужин, они отправились в ближайший к купцовскому адресу универсам.

– Нет уж, дружище! Хотя бы в выходной день увольте меня от потребления консервов! – скривился Петрухин, возвращая банку на прежнее место. – Будем штурмовать мозгу с использованием исключительно натурпродуктов. Где тут у вас рыбный отдел?

– Вон там, за овощами.

– В таком случае – право руля! Нам с вами, инспектор, потребен фосфор. А фосфор, он – в рыбе, а лучшая рыба – это селедка. И не какие-нибудь пресервы, а натурпродукт из бочки – с головой и хвостом.

– Без вопросов. Только чистить будешь ты.

– Ручонки замарать боимся, господин бывший следователь? Все от форменных белых перчаточек не могём отвыкнуть? – съехидничал Дмитрий.

– Именно. Кстати, за фосфор в рыбе – это понятно. А вот в пиве что водится? Кроме мочегонного? – Леонид скосил глаза в тележку, где из отобранных приятелями продуктов помимо сиротливой буханки хлеба покамест помещалась лишь упаковка баночного пива. – Я к тому, что мы с тобой с дозой случаем не переборщили?

– Да что тут пить?!! Всего-то по два жалких литра на брата и выходит.

– Угу. Плюс литр водки в машине.

– Ну извини: не все философы пьют цикуту. Некоторые – и водку, – риторически отозвался Петрухин. – А в пиве, да будет тебе известно, содержится цельный витаминый комплекс: от редкоземельных до… хм… до часто-земельных металлов. Главное, чтобы, как в прошлый раз, твоя сестрица не читала нам нравоучений о пользе и вреде алкоголизма.

– Расслабься, Ирки сегодня не будет. Равно как и завтра. Так что можешь даже остаться заночевать. Кухонный диван в полном твоем распоряжении.

– Что? Будущая студентка пошла вразнос? Девки-мальчики? Печки-лавочки?

– Никаких мальчиков и лавочек! – нахмурился Купцов. – Я ей путевку в Прагу купил, за успешное поступление в университет. Позавчера улетела.

– Шикарно живете, господин инспектор!

– А как же! Стараемся соответствовать. Высокому званию представителя поставщика труб дворам их императорских величеств.

– Она тебе уже отзванивалась? Небось не вылезает там из старо-прамен-пабов?

– Да ты что? Ирка у меня вообще пива не пьет. Даже запаха не переносит.

В ответ на такую вот интимную подробность из жизни купцовских родственников Дмитрий страдальчески закатил глаза:

– О, боги! Где были ваши глаза! Ну зачем вы отправляете в благословенную европейскую, а по совместительству – пивную столицу детей неразумных?! Женского полу, да еще и с абсолютно неразвитыми вкусовыми рецепторами!..

* * *

За двадцать пять утренних минут «черного вторника», в промежуток между которыми втиснулось убийство Людоеда, через антенну, принадлежащую сотовому оператору «Мегафон», прошло четыреста девяносто четыре телефонных соединения. Много, но все-таки не критично. В том смысле, что, имей покойный привычку приезжать на работу не «в такую рань», а хотя бы на часик позже, зафиксированных соединений могло оказаться в разы больше. Ну да в любом случае восемь фирменных бланков, пересланных Свириденкой на почту решальщиков, оказались плотно набиты столбцами цифирей, один вид которых у рядового обывателя способен был вызвать скуку. Навевая ассоциации с таблицами Брадиса или чем-то подобным – занудно-логарифмическим. Синус твою, как говорится, в косинус!

Вот только Купцову и Петрухину эти распечатки не казались скучными. Более того – они их волновали! Вполне вероятно, что одно или несколько из этих четырехсот девяноста четырех соединений принадлежало убийцам Людоеда. Впрочем, столь же вероятно было и то, что убийцы все-таки пользовались портативными радиостанциями и их переговоры растворились в эфире, не оставив следов. «Телефоны! Только телефоны!» – упорно твердил Купцов, словно шаманил, заговаривал, однако на самом-то деле нервничал и сомневался. Понимая, что они с Петрухиным запросто могут вытащить пустышку…

Поскольку с таким количеством бумаг на кухне было не развернуться, партнеры сразу расположились в гостиной. Здесь, после легкого перекуса с легким распитием «водки под селедки», они честно поделили пачку распечаток и занялись анализом. На правах гостя Петрухин взялся «работать с бумагами» удобно и с ногами расположившись на тахте. Купцов же обосновался за столом среди неубранных тарелок и недогрызенных закусок. В общем, в комнате установился тот редчайший «творческий беспорядок», который в этом доме был возможен только в одном случае – в отсутствие контроля со стороны Ирины батьковны Купцовой-младшей.

Господа решальщики не спешили, изучая каждую распечатку вдумчиво и въедливо. Оно и понятно: ведь звонок убийцы ничем не отличается от звонка законопослушного менеджера. Ни Купцов, ни Петрухин еще не знали, как и по каким признакам станут определять нужные им телефоны. Более того – они совершенно не были уверены в том, что среди четырехсот девяноста четырех соединений сыщутся те, которые их интересуют. Однако подобный вариант развития событий не пугал: если при изучении «мегафонских» распечаток не удастся за что-то зацепиться, то…

То всего лишь придется «по-ленински» пойти другим путем.

– М-дя… По ходу, твой Денис Иванович оказался прав: с такими объемами мы провозимся аккурат до морковкиных заговин. А то и дольше, – примерно час спустя сердито пробурчал Дмитрий.

Отложив бумаги в сторону, он поднялся с тахты, слегка размял затекшие конечности и прошествовал на кухню. Откуда вернулся с двумя баночками пива, приятно холодящими ладони запотевшими округлыми боками.

– Купчина! Прервись на технологический перерыв!

– Ага. Сейчас, – рассеянно, не поднимая головы кивнул Леонид, продолжая что-то вычерчивать на испещренном каракулями листе. – Слушай, Дим, а в твоей порции распечаток не попадались телефонные соединения аномальной продолжительности?

– «Аномальной» – это сколько?

– Ну минут пятнадцать – двадцать.

– Хе! Нашел аномалию! Если хочешь знать, наша Алка способна трепаться по мобильному по полчаса и больше.

– Это потому, что у секретарши Брюнета тариф безлимитный, да еще и за счет фирмы. А вот у меня здесь, – Купцов кивнул на отработанные списки, – пока сыскался всего один звонок продолжительностью более десяти минут.

– Да? Странно. Хотя… – Дмитрий задумался, припоминая. – Знаешь, а ведь у меня, наверное, тоже всего один. Ну максимум два. Щас, – он отставил пиво и принялся рыться в своих бумагах.

Воспользовавшись паузой, на днях «как бы бросивший» Купцов подрезал из лежащей на столе петрухинской пачки сигарету и с наслаждением закурил. Прямо в квартире! Обалдевшая от такой наглости кошка Муська проснулась, посмотрела на родственника хозяйки с негодованием и вышла из комнаты.

Хвала богам, что кошки не умеют разговаривать! А до возвращения Ирки – всяко выветрится.

– Ага, вот! Был такой звоночек. Продолжительностью в тринадцать минут с хвостиком.

В ответ Леонид поперхнулся дымом, закашлялся и посмотрел на Петрухина изумленно.

– Это у вас, инспектор Купцов, от того, что вы курите чужие, – откомментировал такую его реакцию Дмитрий. – Потому что вы, инспектор, чистой воды жлоб. Имея а-а-а-агромадный по российским меркам оклад, вы экономите на куреве. Прикрываясь неубедительным тезисом «я бросаю».

– Дима!

– Вот потому вас Бог наказывает кашлем…

– Димка! – Купцов стукнул ладонью по столу. – Хвост твой, он случаем не в шестнадцать секунд?

– Чего?

– Ты сказал: тринадцать минут с хвостиком. Хвостик – шестнадцать секунд?

– Да… а откуда ты… – начал было Петрухин, но не договорил, догадался.

Партнеры шустро сдвинули свои распечатки, и…

И все стало предельно ясно: один и тот же разговор дважды попал в распечатки. Один раз как входящий, второй – как исходящий.

– Они! – потрясенно выдохнул Купцов. – Все сходится. Все как мы и предполагали.

– Ты смотри-ка, а ведь и в самом деле срослось! – протянул Петрухин удивленно. – В восемь пятьдесят наблюдатель занял пост и сразу позвонил стрелку… Ты прав, Лёня, все время до появления Людоеда они были на связи. А в девять ноль три связь прекратилась.

– Думаю, что после выстрела стрелок скоренько смотался, а вот наблюдатель – наоборот, пришлепал к офису, чтобы убедиться: дело сделано чисто, Людоед мертв. Впрочем, не настаиваю. Возможно, этого и не было.

– Но в любом случае – лоханулись ребятки. Если бы они воспользовались для связи рациями – тогда сливай воду. Со стрелковой подготовкой у них все в порядке, а вот с оперативным мышлением определенно слабовато.

– Да брось ты. Все у них нормально. Просто они не могли предположить, что против них будут играть такие талантливые сыщики, как Петрухин и Купцов.

– Правильно говоришь, Лёня. Верно. По существу правильно. А вот по форме не вполне.

– А что такое?

– Ну как же? Вот ты говоришь: талантливые сыщики… так?

– Так.

– Во! А говорить нужно: талантливый сыщик Купцов и непревзойденный сыщик Петрухин… просек?

Купцов как бы смущенно поправил несуществующий галстук и вытянулся по стойке «смирно».

– Извините, товарищ корифей-капитан… я был неправ.

– Вольно, товарищ корифей-майор, берите пиво – заслужили – и садитесь.

– Спасибо. Большое спасибо. Я лучше пешком постою.

– Ну и хрен с тобой… Ну, будем! – Приятели чокнулись банками, сделали по паре живительных глотков. – Э-эх, хорош-шо! – блаженно сощурился непревзойденный сыщик. – Ну а теперь давай-ка помозгуем, что нам с этим добром дальше делать?

– Как это чего? Снова напрягать товарища майора Свириденко. Причем в двойном размере.

– Это как?

– Нам потребно сделать один запрос касаемо личности владельцев и второй – раскрывающий максимально полную «биографию» телефонов с момента регистрации и по сей момент.

– Ну, что касается «биографии», чую, будет она короткой, – вслух задумался Петрухин. – А еще, мнится мне, что твой товарищ Денис Иванович в скором времени либо озолотится на наших заказах, либо…

– Либо?

– Либо попадет в поле зрения сотрудников департамента собственной безопасности.

– Тьфу! Типун тебе на язык!..

Санкт-Петербург, 22 августа, пн.

Их было двое, и при жизни Людоеда оба держались в тени. Потому что были они – ма-а-ленькие-маленькие.

Но вот после смерти хозяина здорово – сразу, оба два – подросли.

А подросши – тотчас взялись неустанно доказывать самим себе и персоналу «Феникса», что на самом-то деле они всегда были ба-а-льшие-преба-альшие, только… очень скромные.