Текст книги "Коррумпированный Петербург"

Всего же в тот год к ответственности было привлечено не более одного процента всех лиц, заподозренных во взяточничестве. Среди тогдашних мздоимцев лидировали, конечно же, те, кто имел доступ к неким благам – дефицитным товарам ширпотреба, продуктам питания, услугам. По данным УБХСС, незаконные денежные суммы за свои услуги получали до 95 процентов всех работников торговли, от продавщиц и официанток, до начальников баз и различных торгов. За деньги покупались любые товары, услуги и должности. От работников торговли несколько отставали врачи (наверное, мешала клятва Гиппократа). Но и среди них были свои лидеры, шедшие вровень с торгашами. Это онкологи, опередившие дантистов и гинекологов. До половины всех медицинских работников брали подарки. Следом шли работники культуры и сферы услуг.

Увы, впечатляющие ряды страшных цифр не могут дать всей полноты картины всеобщей круговой поруки. Конечно, должность официантки весьма ограничивает рамки, в которых она может злоупотребить служебным положением, а, скажем, возможности начальника торгово-закупочной базы – намного шире. Но сколько в городе – официанток? А сколько – начальников баз? Однако показатели их участия в процессе злоупотреблений по данным статистики одинаковы. Выходит, что каждый торговый начальник трижды-четырежды мздоимец и взяточник. Не хочется бросать тень на всех работников прилавка, наверняка среди них были и есть честные люди. Но что такое честность отдельно взятого индивидуума в ситуации повального взяточничества? Мало найдется тех, кто откровенно признается даже себе: «Да, я – взяточник». Они – где-то там, в других кабинетах, магазинах, парикмахерских… «А я просто не смог отказать хорошему человеку и принял его подарок». Не в этом ли двойном стандарте сознания кроются корни сегодняшнего беспредела коррупции?

Тогда, в 1987 году, ГУВД предлагало свои обычные рецепты – обеспечить органы правопорядка транспортом, повысить профессиональный уровень работников, снизить текучесть кадров повышением зарплат, предоставлением жилья и других льгот. Государство и общество, по возможности, удовлетворяли растущие запросы правоохранительных органов. Но, увы, чисто формальные меры по усилению и укреплению органов охраны правопорядка не смогли приостановить развитие коррупционных процессов. Официальный документ ленинградского ГУВД десятилетней давности характеризовал сложившуюся ситуацию следующим образом: в стране действует система преступного перераспределения национального продукта, у граждан сформировалось устойчиво-негативное отношение к властям, крайняя степень недоверия к любым их заявлениям и попыткам действий.

Диагноз – верен, лечение до сих пор – неособенно успешно. Раз так, то каждый россиянин решает этот вопрос для себя сам: брать или не брать, давать или не давать. Как это делают большие и малые должностные лица – видно на каждом шагу. И речь об этом – в следующем разделе.

Часть III. Господа реформаторы

«Хороших и честных людей – большинство. Но если уровень нравственности падает до определенного предела, то государство разваливается и прекращает свое существование».

Лев Дуров

К началу восьмидесятых годов само существование «реального социализма» лишь для одного класса – партийно-хозяйственного аппарата и примкнувших к нему немногочисленных представителей элитных и «нужных» профессий – не только вошло в явное противоречие с официальным мифом о социальном равенстве, но и стало вызывать уже открытое общественное негодование. Смерть Брежнева и приход к власти Андропова были встречены с серьезными надеждами на то, что в стране будет положен конец беспределу коррупированного партийного аппарата и местных клязьков-партсекретарей. Однако настоящие перемены начались, конечно только после избрания Генеральным секреторем ЦК. КПСС Михаила Сергеевича Горбачева.

Жители нашего города, конечно, помнят о том, какой фурор произвел весной 1985 года его прилет в Ленинград, Открытость Горбачева была шокирующей и для простых горожан, и для работников аппарата. Из уст в уста передавались свидетельства очевидцев визита: о том, как на Кировском заводе Горбачев отказался от ценного подарка, как в Смольном не присоединился к традиционному застолью – ограничился лишь стаканом чая в буфете… Именно в Ленинграде тогда был дан старт прославленной горбачевской кампании гласности. Задуманная как традиционная кампания (каждый новый властитель у нас всегда начинал с уничтожения славы прежнего) по борьбе со злоупотреблениями государственной бюрократии, эта кампания, внезапно и для отцов-основателей перестройки, включила в себя критическую переоценку не только мрачного прошлого, но и самой существующей системы. Многочисленные льготы и привилегии, присвоенные себе номенклатурой, были названы порождением этой системы и приравнены к коррупции.

Пафос обличений коррумпированной номенклатуры составлял основную суть реформаторских речей тех политиков новой, митинговой волны, которых горожане вскоре победоносно избрали депутатами Съезда народных депутатов СССР. Казалось, что с новыми, демократически настроенными лидерами у нас установятся демократия и социальная справедливость, а злоупотребления власти канут в темное советское прошлое.

Но, увы, те демократы, на которых горожане еще недавно смотрели с таким благоговением, заняли удобные руководящие и депутатские кресла и в считанные месяцы были адаптированы той старой, вороватой чиновничьей системой, которая была, есть (и будет!) едина для всея Руси всех времен, как бы не называлась эта страна на том или ином этапе своей истории. Ленинград стал СанктПетербургом, обком партии был переименован в мэрию, Смольный из штаба революции и национализации превратился в штаб приватизации, однако ничего не менялось: как было, так и оставалось четкое разделение общества на «мы» и «они» – народ и в упор не замечающую его власть.

Воистину: никто не нанес российской демократии вреда больше, чем демократы еще того, горбачевского призыва. Вот и в Петербурге они вскоре стали думать не столько о муниципальных делах, сколько решать собственные проблемы: захватывать у города квартиры, строить коттеджи, отправлять детей на учебу в зарубежные вузы за счет фирмдоброхотов, покупать дорогие иномарки. Не в пример аристократам былых времен и даже партийцам ленинской школы, выставлявшим напоказ только скромность и аскетизм – все-таки понимали они, что не стоит дразнить голодный люд, – новые демократы бросили вызов всем условностям и стали вести подчеркнуто роскошный образ жизни. Выдвинутые в политику на волне жаждавшего справедливости общественного мнения, эти люди вскоре начали отличаться потрясающе хладнокровным игнорированием этого мнения.

Так, уже к середине 1990-х годов произошла колоссальная подвижка в морали и этике российского общества: воровать стало не стыдно. Один за другим следовали вяло встречаемые общественностью скандалы о коррупции в высших эшелонах власти. Будуары Смольного не отставали в этом плане от коридоров Кремля. Прокуратура хранила скорбное бесчувствие… Об этом – настоящая глава, к сожалению, не закрывающая тему коррупции в новом Петербурге. Пока мы, уважаемый читатель, составляли этот труд, жизнь подбрасывала нам все новые и новые факты и сюжеты.

ГЛАВА 1. В коридорах власти

Петербургские квартиры

Дело «Ренессанса»

«Ни для кого не секрет, что если кто-нибудь хочет что-либо получить в этом городе, то за это приходится платить», – констатирует генеральный директор фирмы «Ренессанс» Дмитрий Мурзинов. Он знает о чем говорит: «Ренессанс», получив на реконструкцию с последующей передачей в собственность два дома в центре Петербурга, заплатил за это сполна.

Эта история беспрецедентна среди прочих дел – как по количеству фигурирующих в ней персон класса VIP, так и по объему материалов, собранных следствием. Эта история стоила потери по крайней мере несколько процентов голосов Анатолию Собчаку на губернаторских выборах 1996 года. Возможно, эта история не будет иметь продолжения, потому что слишком много высокопоставленных персон не заинтересованы в том, чтобы она стала предметом судебного разбирательства. Но дело «Ренессанса» позволяет сделать печальное предположение о масштабах пресловутой коррупции, поразившей властные органы.

В сентябре 1990 года Ленгорисполком разрешил реконструкцию дома по улице Рылеева, 3, концерну «Апракон». Месяц спустя счастливый обладатель подряда передал соответствующие права АО «Ренессанс». «Апракон» владел пятью процентами акций своего преемника. Остальная доля принадлежала другому учредителю – фирме «Альянс», учредителями которой, в свою очередь, являлись Анна Анатольевна Евглевская, ее дочь и сестра. И хотя до марта 1993 года роль директора «Ренессанса» исполнял некий г-н Шалагин, он, видимо, лишь «отбывал номер». Именно Анне Анатольевне – мозговому центру и главной движущей силе маленькой фирмы – было суждено стать одним из главных героев последующих событий.

Скандальный дом на Рылеева, 3, состоит из пятиэтажного лицевого и аналогичного дворового флигеля. Условия реконструкции предполагали размещение в здании наряду с жилыми квартирами детского комбината на 360 мест и сооружение бассейна для детей. Детсад и бассейн стали тяжким бременем для «Ренессанса». Избавлению от обузы усердно способствовали отцы города. Многие из них впоследствии получили квартиры в доме, который как-то сам-собой превратился в «дворянское гнездо», или другие ценные призы от Анны Евглевской. В итоге деятельностью «Ренессанса» заинтересовались правоохранительные органы.

Уже 27 ноября 1991 года председатель Комитета по градостроительству и архитектуре подписал распоряжение о выводе детского сада из лицевого флигеля здания.

12 марта 1993 года Дзержинская районная администрация и «Ренессанс» заключили договор на реконструкцию. Полгода спустя Анатолий Собчак подтвердил давнее решение Ленгорисполкома и дал зеленый свет строительству. Отметим, что распоряжение мэра еще подразумевало размещение детского сада хотя бы во второй очереди дома (дворцовом флигеле) и устройство бассейна. Но их судьба к этому времени была уже предрешена.

30 марта 1994 года главный архитектор города Олег Харченко согласовал строительство подземного гаража во дворе дома N3 вместо предполагавшегося бассейна.

12 апреля глава Дзержинской администрации Сергей Тарасович подписал акт сдачи-приемки первой очереди дома на Рылеева. Помимо 22 квартир там оказались офисы самого «Ренессанса» и филиала «Петроагропромбанка».

Наконец, 4 августа Анатолий Собчак узаконил сложившееся на тот момент положение вещей, внеся изменение в свое прежнее распоряжение. «В связи с отсутствием на данный момент технической и технологической возможности размещения детского сада в доме N3 по улице Рылеева, а также учитывая значительное удорожание стоимости проводимых строительных работ», мэр разрешил разместить во дворе доме подземный гараж и распорядился передать в установленном порядке здание фирме «Ренессанс». Впрочем, еще почти два месяца тому назад, 10 июня, Жилищный комитет выдал фирме свидетельство о собственности на жилой дом.

Незаконными являлись не только изменения в проекте, разрешающие вынос детского комбината и бассейна, но и санкционирование строительства гаража, запрещенное СЭС и Управлением государственной противопожарной службы. Мало того, АО «Ренессанс» не имело право заниматься строительством, а лицензия на право осуществления строительных работ была получена Евглевской на основании не совсем достоверных сведений. Вопреки заявлениям о своем экономическом образовании, Анна Анатольевна закончила техникум общественного питания и долгое время работала по специальности в учреждениях Дзержинского района. Очевидно, та работа дала ей знакомства со многими нужными людьми, пригодившимися впоследствии, хотя и талант бизнесмена не обошел ее стороной.

Соседи

Заинтересованность чиновников в стройке Евглевской будет понятна после знакомства с некоторыми жильцами элитного дома, получившими квартиры в первой очереди.

Отдав «Ренессансу» свою трехкомнатную квартиру в новостройках, в двухуровневую квартиру общей площадью 218 метров без всякой доплаты перебрался Олег Андреевич Харченко.

Трехкомнатную квартиру общей площадью 106 метров получила за 1,2 миллиона рублей Виктория Зибарова, близкая знакомая Сергея Тарасовича, ныне возглавляющего Петербургское отделение миграционной службы России.

Аналогичная квартира досталась сыну начальника отдела капитального ремонта ТПО Департамента жилищного хозяйства мэрии Галины Филипповой.

В четырехкомнатную стасемидесятипятиметровую квартиру предполагал въехать отец руководителя аппарата мэра Петербурга Виктора Кручинина.

Наиболее пикантная подробность – квартира, предназначавшаяся в этом же доме для племянницы Собчака Марины Кутиной, оформленной на работу в «Ренессанс»… уборщицей.

Этому дала, этому дала…

17 мая 1995 года 2-й отдел (по борьбе с коррупцией) Управления по борьбе с экономической преступностью возбудил уголовное дело, усмотрев в деятельности Евглевской дачу взяток должностным лицам мэрии Петербурга.

По версии следователя массовая раздача квартир чиновникам стала платой за их посильную помощь в реконструкции.

Квартира рыночной стоимостью около 200 тысяч долларов получена Олегом Харченко за незаконное согласование вывода из дома детского сада и гаража. Главный архитектор подмахнул титульный лист несуществующего проекта подземного гаража. Это согласование легло в основу последующего аналогичного распоряжения мэра.

Акт приемки дома также незаконно подписал глава администрации Дзержинского района Сергей Тарасович. Он же содействовал передаче здания в собственность «Ренессансу». (Вспомним квартиру, оформленную на гражданку Зибареву.) Господин Тарасевич также поправлял пошатнувшееся на стройке здоровье в Италии – за счет фирмы.

Услуги Галины Филипповой выразились в неосуществлении технадзора за строительством по измененному проекту и подписании акта госприемки дома. Помимо квартиры рыночной стоимостью около 100 тысяч долларов, Галина Алексеевна на протяжении трех лет получала зарплату и другие выплаты в «Ренессансе». При этом, надо полагать, заработок по основному месту работы казался ей сущим издевательством.

Виктор Кручинин принимал непосредственное участие в продвижении и подготовке распоряжений мэра в пользу «Ренессанса». Но ему очень не повезло – на квартиру, предназначенную для передачи его отцу, решением суда был наложен арест. Единственное, чем довольствовался г-н Кручинин – ремонтом своей дачи на сумму около 4 миллионов рублей, выполненным сотрудниками «Ренессанса» за счет фирмы.

Отдельного рассказа заслуживает появление в доме племянницы Анатолия Собчака.

Святое семейство

Оказавшись на посту мэра города, Анатолий Александрович, отдадим ему должное, не зазнался и не забыл о своих многочисленных родственниках.

В конце 1991 года из Ташкента в город на Неве перебрался родной брат Собчака, а в 1992 году воссоединилась с отцом родная племянница градоначальника Марина Кутина. На первых порах обустройством родни мэра занялся глава администрации Выборгского района Анатолий Коган. По словам Анатолия Яковлевича, на излете 1991 года его пригласили в Смольный и попросили приютить близких Собчака из солнечного Узбекистана. Господин Коган якобы ответил, что единственный легальный путь – принять высокопоставленную родню на работу в жилищное хозяйство с предоставлением служебной жилплощади. (В те далекие времена чиновники еще пытались придать хотя бы видимость законности своим сомнительным манипуляциям.) Вскоре брат мэра, его дочь и зять Александр Кутин, как крайне необходимые городу бойцы коммунального фронта, поселились в служебной квартире N227 дома 28 по проспекту Просвещения, а в феврале 1992 года начальник Выборгского ПРЭО Гуслин принял на работу в РЭУ-8 г-на Кутина.

Неблагодарные квартиранты – Александр Кутин и некто Владимир Литвинов – некоторое время спустя приватизировали служебную жилплощадь (вероятно, Выборгская администрация никогда бы и не вспомнила о пропавшей квартире, не проиграй Анатолий Собчак на губернаторских выборах). В сентябре 1996 года Анатолий Коган неожиданно подал иск в Федеральный суд Выборгского района Петербурга о признании недействительной этой:лки и «выселении ответчиков на ранее занимаемую площадь», то есть в Ташкент.

Наверное, успехи Марины Кутиной (Собчак) на поприще жилищного хозяйства были столь впечатляющи, что в 1994 году ее приняли уборщицей на работу в «Ренессанс», заключив договор дарения однокомнатной квартиры площадью 39,2 метра и рыночной стоимостью не менее 25 тысяч долларов. Как следует из протокола собрания фирмы, подписанного Евглевской, зарплата «ценному работнику» уборщице Кутиной должна была начисляться в счет погашения задолженности за квартиру. Правда, на тот момент в «Ренессансе» ул. трудились две штатных уборщицы, так ни разу и неувидевших на работе профессорскую племянницу, тем более с ведром и тряпкой.

Столь удачным трудоустройством Марина Кутина, видимо, обязана помощнице мэра Петербурга по жилищным вопросам Ларисе Харченко, которую справедливее было бы назвать помощницей Собчака по улучшению его собственного жилищного положения. Госпожа Харченко сама рассчитывала поселиться на Рылеева, но Анна Евглевскзя; уже ставшая опасаться растущего аппетита чиновников отделалась от нее шмотками на 30 миллионов рублей и путевкой в Испанию для дочери.

Но отделавшись от квартирных притязаний помощницы мэра, Анна Анатольевна не смогла ей отказать в еще одной маленькой просьбе.

54 тысячи долларов, переданных Евглесской по предложению Харченко директору одной фирмы, позволили существенно удушить жилищные условия самого Анатолия Собчака. Эта сумма, по данным следствия, пошла на расселение коммунальной квартиры 17 в доме 31 по набережной реки Мойки, смежной с квартирой Собчаков. После расселения обе квартиры были объединены, и жилплощадь высокопоставленного семейства достигла 300 метров, не считая приватизированного ранее г-жой Нарусовой мансардного этажа этого же дома. Правда, в ходе этой операции не удалось избежать некоторого шума. Не все прежние жильцы квартиры 17 смирились с территориальными притязаниями соседей и не соглашались добровольно расстаться с прежним жильем. Для удобства бесед с некоторыми из жильцов пришлось прибегать к помощи сотрудников милиции.

Часть квартир для «расселяемых» жильцов взяли из обменного фонда города, часть купили на деньги, любезно предоставленные г-жой Евглевской – следствие все это определило просто: «Расселение частично произведено за счет средств, полученных противоправным путем, частично – за счет государства в ущерб интересам города».

Людмила Борисовна и Анатолий Александрович не стали «светиться» при получении новой квартиры – она была оформлена на подставное лицо – Виктора Сергеева, шофера близкой знакомой супруги мэра Нины Кирилловой, руководительницы фирмы «Матеп». Насколько нам известно, он подтвердил тот факт, что квартира предназначалась семейству г-на Собчака и показывал выданную от его имени генеральную доверенность на имя мэра, а потом рассказал о сильном давлении, которое оказывалось на него в связи с участием в решении «квартирного вопроса» мэра. Справедливости ради надо заметить, что оформление квартиры через подставных лиц было серьезной ошибкой: теперь г-жа Нарусова очень хочет узаконить факт обладания квартирой 17, которая уже давно объединена с ее собственной квартирой, да не может: на спорную квартиру наложен арест и любые сделки с ней пока невозможны.

Правда, у Анатолия Александровича есть другая версия истории со спорной квартирой. По словам экс-мэра, его супруга имела неосторожность приобрести смежную жилплощадь и сделать там дорогостоящий ремонт. Неужели Собчак пребывал в счастливом неведении, что квартира, которую он считал собственностью своей семьи, оформлена на постороннего человека? Анатолий Собчак считает себя далеко не бедным (гонорары за лекции, книги и т.д.). Почему же обеспеченному градоначальнику понадобилось прибегать к услугам Анны Евглевской? Или мэр, опять же по неведению, полагал, что получил соседнюю квартиру за красивые глаза и свои демократические убеждения?

«Обложили меня, обложили…»

Анна Анатольевна Евглевская, которую мы застали в офисе «Ренессанса» на Рылеева, оказалась весьма привлекательной, миниатюрной дамой без присущих новым русским излишеств. Воображение рисует «Ренессанс» мощной фирмой, но за могучей вывеской, по сути, стоят три человека – сама А., бухгалтер и инженер по строительству (на время общения со следственными органами и вынужденных командировок по СИЗО Евглевскую заменил на посту директора зять – Дмитрий Мурзинов, но, надо полагать, именно на ней остается львиная доля дел по семейному предприятию). Согласитесь, эти детали заставляют несколько иначе взглянуть на человека, умудрившегося провернуть столь колоссальную работу. По крайней мере Анне Евглевской не откажешь в недюжинной энергии.

В «Ренессансе» придерживаются несколько иной, чем изложенная выше, версии отношений с петербургскими чиновниками. Оказывается, Анна Анатольевна одаривала власть имущих по личной инициативе, руководствуясь не интересами своего бизнеса, а чисто альтруистическими соображениями.

Например, Олег Харченко «не подписал нам ни одного документа по первой очереди – в этом не было необходимости», но получил квартиру на Рылеева «потому, что главный архитектор города не должен жить в трехкомнатной квартире на четырнадцатом этаже на Ржевке», – говорит Мурзинов.

Андрей Филиппов поменял свою жилплощадь на более престижную лишь потому, что Галина Алексеевна Филиппова и Анна Анатольевна Евглевская – старинные подруги.

Марине Кутиной после того, как разразился скандал, пришлось отказаться от подарка и сейчас, по словам Мурзинова, предназначавшаяся ей квартира принадлежит фирме, так как племянница Собчака не выполнила договорные условия (не следила за чистотой в «Ренессансе»).

Заявляя об отсутствии даже малейшей заинтересованности чиновников в ее услугах, Евглевская, тем не менее, признает, что передала 54 тысячи долларов директору некой фирмы по предложению Ларисы Харченко. Этот факт она подтвердила и на очной ставке в Лефортово. «Нам тогда пришлось за копейки продавать все, что было, и даже влезть в долги. Деньги было предложено сдать в течение трех дней, иначе нам обещали большие неприятности», – вспоминает Мурзинов. Эти события произошли незадолго до подписания мэром распоряжения, санкционировавшего строительство подземного гаража на Рылеева, 3, и, фактически, узаконившего вынос из дома детсада.

Между прочим, от строительства гаража «Ренессансу» впоследствии пришлось отказаться – при ближайшем рассмотрении этот проект оказался слишком накладным.

Вместо сгинувшего в небытие детского сада администрация Центрального (бывшего Дзержинского) района еще в июле 1994 года предложила фирме соорудить пристройку к школе на Миллионной улице или перечислить в бюджет района 800 миллионов рублей. Деньги, как утверждает Мурзинов, собирались перевести 30 июня 1995 года, но как раз накануне – 29-го – Анна Евглевская была задержана и оказалась в изоляторе ГУВД на Захарьевской. На январь 1997 года сумма задолженности «Ренессанса» перед районом с учетом пени составила 3,5 миллиарда рублей…

К декабрю 1995 года концессионеры намеревались завершить реконструкцию второй очереди, однако на сегодняшний день на объекте выполнено чуть более половины необходимых работ. Между тем, именно вторая очередь, по замыслу Евглевской, должна спасти ее предприятие от финансового краха. По окончании строительства там будут расположены 35 коммерческих квартир и 600 метров офисных помещений. У многих из этих квартир уже есть хозяева, в том числе, опять же, чиновники Смольного, заключившие с «Ренессансом» валютные договоры на приобретение жилплощади. Среди тех, кто рассчитывает поселиться в этом доме – Эльга Порецкнна, ведающая в городской администрации делами религии.

За счет продажи квартир в дворовом флигеле Евглевская предполагает возвратить кредит «Петроагропромбанку», профинансировавшему строительство. Но пока что на здание на Рылеева, 3, и еще примерно на два десятка квартир, фигурирующих в материалах уголовного дела, наложен арест. В одной из таких квартир в элитном доме по Невскому, 96, проживала и сама Анна Анатольевна. Переехав в свой дом, она оставила квартиру семье дочери.

«С нами до сих пор ничего не случилось, потому что наши партнеры оказались порядочными людьми», – считает Дмитрий Мурзинов. Но все же ему приходилось на несколько месяцев увозить из города семью, опасаясь за своих близких: "Нам очень настойчиво предлагали оставить эту стройку, но всякий раз я «забивал стрелку» на Литейном, 4. Все были удивлены, что мы работаем без «крыши».

Насчет «крыши» у следствия есть особое мнение. Еще одним квартирантом «Ренессанса» стал бывший заместитель по оперативной работе Дзержинского РУВД (впоследствии – начальник Василеостровского РУВД) Владимир Дряхлов, обеспечивавший, по версии следствия, «прикрытие деятельности фирмы от правоохранительных и контрольных органов». При его же участии члены одной из преступных группировок «работали» с теми подрядчиками «Ренессанса», которые добивались оплаты за выполненные работы. В результате партнеры Евглевской не досчитались около 2 миллиардов рублей.

Имя Евглевской фигурирует в следственных материалах не только в связи с грандиозной стройкой. Сыщики утверждают, что в марте-апреле 1995 года Анна Анатольевна передала 10 тысяч долларов одному из руководителей Комитета экономики и финансов Петербурга. Чиновник способствовал незаконному подписанию документов, по которым бывший глава администрации Адмиралтейского района Владимир Меттус (ныне первый заместитель губернатора Петербурга) и председатель Департамента по содержанию жилищного фонда мэрии Борис Тарбаев получили 500 миллионов рублей, якобы предназначавшиеся для финансирования ремонта теплотрассы, но ушедшие совсем на другие цели.

В феврале 1996 года, когда скандал вокруг дома на Рылеева уже стал орудием большой политики, Анатолий Собчак обидел свою благодетельницу, обязав проверить правомочность свидетельства о собственности, выданную «Ренессансу», и подготовить документы для проведения открытого конкурса на право завершения затянувшегося строительства. Как и многие другие распоряжения мэра, эти предписания остались на бумаге. Может быть, – к лучшему, потому что сегодня, кроме самой Евглевской, вряд ли найдутся желающие довести до конца эту стройку…

По сути, Анна Евглевская стала «дойной коровой» для многочисленных начальников, приложивших (или как раз не приложивших) руку к реализации ее проекта. Впрочем, она вряд ли признается в этом кому-нибудь, кроме самой себя.

Мы не сентиментальны, и потому не будем пускать скупую слезу по поводу мытарств, выпавших на долю главы «Ренессанса», тем более, что Евглевская сама охотно приняла предложенные ей правила игры. Заметим лишь, что эта история типична для российского бизнеса середины 1990-х, адом на Рылеева – далеко не единственное здание в Петербурге, оказавшееся в центре интересов чиновников и бизнесменов.

Следствие закончено, забудьте?

Начавшееся расследование серьезно помешало планам «Ренессанса». Правда, Евглевская не расставалась с надеждой на покровительство своих многочисленных клиентов. И не безосновательно.

В 1995 году привилегированная домовладелица провела за решеткой 3 месяца. Третьего октября прокуратура города возвратила дело в прокуратуру Центрального района, следственная группа, созданная после задержания директора «Ренессанса», расформировывается, а Евглевская оказывается на свободе. Вероятно, на этом можно было бы поставить точку, если бы историей не заинтересовалась Генеральная прокуратура России.

На излете 1995 года совместным распоряжением генпрокурора Юрия Скуратова, министра внутренних дел Анатолия Куликова и директора ФСБ Михаила Барсукова была сформирована специальная оперативно-следственная группа Генеральной прокуратуры России. Костяк бригады составили оперативники 2-го отдела Петербургского УБЭП, а основой уголовного дела N18/238278-95 по фактам взяточничества и корыстных злоупотреблений со стороны высокопоставленных должностных лиц администрации Петербурга стала история «Ренессанса».

В середине января 1996 года сыщики в один день провели серию обысков по всевозможным адресам, связанным с фирмой. В тот же день Анна Евглевская была задержана и доставлена в институт судебно-психиатрической экспертизы имени Сербского, в Москву. «Мальчишки, вас Собчак завтра уволит», – заявила она оперативникам, все еще рассчитывая на помощь облагодетельствованных ею персон. Через сорок дней, уже с санкцией на арест, Евглевская оказалась в Лефортово, где пробыла до 30 августа.

По нашим сведениям, в беседах со следователями Анна Анатольевна сетовала на вероломство тех, кому оказывала услуги. Может быть, поэтому она не стала скрывать своих взаимоотношений с Ларисой Харченко, по «просьбе» которой подарила квартиру Марине Кутиной и передала 54 тысячи долларов на расширение квартиры Анатолия Собчака (на самом деле вся жилплощадь семьи эксмэра в доме на Мойке, 31, оформлена в собственность Людмилы Борисовны Нарусовой).

Кстати, Ларисе Харченко – единственному из упомянутых нами чиновников – предъявлено обвинение по ст. 173 ч.2 УК (получение взяток).

Другие, герои пока что фигурируют в материалах дела в качестве свидетелей. Как и Анатолий Собчак, утверждающий, что «все эти обвинения надуманы и основаны на искажении действительных фактов». Возможно, пребывая на высоком посту, профессор был так поглощен проблемами города, что не знал, чем занята его супруга. Но при всей занятости, Анатолий Александрович не смог не заметить двукратного приращения своей квартиры. Теперь у него достаточно времени, чтобы оценить плоды бурной деятельности Людмилы Борисовны.

Г– жа Нарусова проявила завидную активность и в ходе расследования, проводимого оперативно следственной бригадой генпрокуратуры. Супруга экс-мэра неоднократно заявляла о «целенаправленно-ангажированной работе следственной группы», направленной на «дискредитацию Собчака».

Поводом для одного из таких заявлений послужил обыск, проведенный сотрудниками следственной бригады на квартире Нины Кирилловой, имевшей непосредственное отношение к решению «квартирного вопроса» семьи мэра. (Кириллова причастна к оформлению на подставное лицо – своего шофера Сергеева – квартиры N17).