Текст книги "Оленные люди"

6

Илани в эту ночь почему-то плохо спалось. Проснулся рано. Лежал и думал об Айнадь. Недавнее прошлое прокрутилось в памяти как кинохроника. Для Илани краше, нежнее, чем Айнадь, никого не было в поселке. В детстве росли вместе. Илани старше года на три. После школы он год пас оленей, а Айнадь еще в школе училась.

Вскоре Илани призвали в армию. Они регулярно переписывались. В год, когда Илани вернулся из армии, Айнадь только окончила школу и с ходу поступила в Московский медицинский институт. Она с детских лет мечтала стать врачом. Илани одобрял планы девушки.

Затем вспомнилось радостное событие – демобилизация из армии. Илани приехал в свой Дөндэ в ноябре. Радовался каждому дню на гражданке. Ходил по родным и друзьям. Словом, отдыхал. Правда, не спешил трудоустроиться. Первым его желанием было ехать в Москву, к Айнадь. Для поездки не нашлось денег. Незаметно мысли переключились на отца. Отец, услышав о возвращении сына из армии, приехал из стада с молодой женой. Он любил сына и гордился им. Пока сын служил, он ушел к другой. Неловко было ему перед сыном. Пересилил себя, потому приехал в село с целью хоть издали взглянуть на сына. Его опередил сын. Отец не бросился с объятиями к сыну, когда тот зашел к нему в дом. Просто пожал ему руку и тихо спросил:

– Значит, вернулся, сын?

– Как видишь, отец.

– Это хорошо. Я очень рад.

Танмак тут же налила чаю парню. «Возмужал. Самостоятельным человеком стал», – думал Айчима, глядя на сына. Лицо посветлело. Видно, ему радостно было видеть повзрослевшего сына. «Сын, может, по рюмочке пропустим в честь встречи?» – спросил отец. «Не надо, отец. Я не пью». Вскоре сын ушел. Отец вдогонку бросил, мол, скоро зайдет к ним.

Попив чаю, Айчима забил оленя в честь приезда сына. Свежатину, внутренности и все остальное притащил к дому сына. Мать Илани без слов приняла все. Айчима хотел сразу же уйти.

– Ты куда торопишься, отец? – Илани недоуменно остановил отца.

– Оленями мне надо заняться. Отпущу их, – стоя спиной, глухо молвил отец.

– Айчима, хоть бы сына родного уважил. Малость посиди и попей чаю с ним, – укоризненно молвила мать Илани, женщина еще не старая.

– Прости, Гарпук. Я тороплюсь.

– А, понимаю, к Танмак спешишь. Не спорю, она моложе и красивее меня, – кольнула бывшего мужа Гарпук, мать Илани.

Правда, ни один мускул не дрогнул на ее лице. Илани отдал должное выдержке матери. Он поймал себя на мысли, как неуютно на душе, что два его самых родных человека навсегда отдалились друг от друга. В армию сына провожали вместе, а встречают врозь.

* * *

Его отец Айчима достойный человек. Везде, на любой работе, проявляет себя с лучшей стороны. И внешне выгодно отличается от других своих сородичей. Для эвена он рослый, сильный человек. Откровенно гордится своим эвенским именем Айчима, что означает «Несущий добро». В свое время жену выбрал из числа тех девушек, которых нарекли эвенским именем. Гарпук имела спокойный характер и слыла доброй хозяйкой. У нее был один недостаток – хотя была чистокровной эвенкой, выбрала для себя оседлый образ жизни. Не кочевала с мужем. Работала на почтовом отделении. Видно, это не устраивало Айчиму. И вот по соседству с его стадом обосновалась кочевая родовая община «Танмари»[34]34
  Танмари – туман.


[Закрыть]. Он зачастил к соседям.

Пока никто не догадывался, что Айчима положил глаз на чумработницу общины Танмак. Года три назад она овдовела. Муж погиб в смертельной схватке с медведем-шатуном. У них было двое детей – взрослая дочь Имана и малыш Кирилка. Имана жила в городе, работала в Управлении исполнения наказаний, а Кирилка еще не учился в школе. Танмак сынишку на время отправила к дочери. Ей хотелось, чтобы мальчик хоть немного пожил в городских условиях. В общине ему без отца трудновато будет. Ей самой нужно освоиться в новых условиях. Чумработницей ее пригласил глава общины Бетаки. Она согласилась.

Правда, Кирилке город не понравился. Он очень скучал по матери и оленям. Сестра привезла его обратно в Дөндэ к матери. В общине пастухи не сразу заподозрили предстоящую перемену в их жизни. Всполошились в последний момент, когда Танмак сама сообщила о своем решении выйти замуж за Айчиму.

Глава общины Бетаки, мужчина уже в годах, чуть не подавился куском мяса, услышав невероятную новость. Он как раз обгладывал кость. Это могло кончиться плохо. Ударами в спину заставили мясной кусок вывалиться из горла. «Что происходит в мире? Насколько я знаю, Айчима женат на Гарпук. Теперь получается, что он бросает ее, разводится?» – сокрушенно качал головой Бетаки. Это был говорливый, начитанный человек. В молодости учился в Ленинграде в Высшей школе профсоюзов. Почему-то не окончил ее, вернулся на малую родину. Здесь женился на местной девушке. Родились у них один за другим четверо сыновей. Сыновья, как оленята, подрастали в кочевой жизни. Повзрослев, никуда не уехали, остались с оленями.

Произошли большие изменения в жизни страны. В считанные дни не стало могучего Советского Союза. В том краю, где они жили, оленеводство пошло на убыль. Из Москвы поступила телеграмма с жестким требованием ликвидировать совхозы. Совхозы упразднили. Собственность разбазарили. Во многих местах оленей раздали на паи. Жители северных сел, в том числе и те, кто ничего не понимал в оленях, вдруг через своих детей и других родственников в одночасье оказались пайщиками. Но они и не думали разводить оленей. Всех своих оленей закололи на мясо. Бетаки в то время работал заместителем директора совхоза. Оставшись без работы, он не пустил своих оленей под нож, как многие недальновидные земляки. Посоветовался с сыновьями и решил создать свою кочевую родовую общину. С большим трудом оформили права на пастбищные угодья общины. Дела шли туго. На их пастбища претендовал Айчима. Даже когда после оформления документов кочевая родовая община стала самостоятельным субъектом права, Айчима не унимался. Гонял их со своих пастбищ. Дело едва не доходило до драки, но все закончилось неожиданно мирно. Женившись на Танмак, Айчима потерял всякий интерес к соседям и перестал предъявлять им свои территориальные претензии. То ли настолько сильно повлияла на него своими ласками изголодавшаяся до мужчины любвеобильная Танмак, то ли сам Айчима понял положение своих сородичей и принял мудрое решение оставить их в покое. Понять и разъяснить этого никто не мог.

Так два оленеводческих хозяйства помирились. Часто стали ездить друг к другу в гости, порою помогая в случае нужды тому, кто нуждался в поддержке.

Правда, проигравшим считал себя Бетаки. Ведь он сам имел виды на Танмак. Не для себя, конечно. Он – мужик исправный, порядочный, по свободным женщинам не ходил. К тому же в стойбище живет жена, еще не старая женщина. А вот четверо его сыновей все холостые. Все чего-то боятся женщин. Прямо робеют перед ними. Вот в этом состояло несчастье Бетаки. Кого он оставит после себя, если судьба не дает ему внуков? Кто продолжит его род? Над этим он думал постоянно, но был бессилен. Бетаки специально уговорил Танмак стать чумработницей в своей общине, надеясь на то, что бог проявит благосклонность к его сыновьям и поможет тем самым кому-то из сыновей жениться на Танмак. Благо, что та была еще репродуктивного возраста. Могла бы подарить ненароком внука или внучку. Всему помешал корбэ[35]35
  Корбэ – самец.


[Закрыть] Айчима. Что ж, на то, видно, воля божья. Хоть остепенился после этого Айчима. Этим себя успокаивал Бетаки.

Теперь, пожалуй, пора объяснить происхождение имени Бетаки. Тут два объяснения. По возвращении из Ленинграда молодой тогда парень-эвен бредил именем одного ленинградского поэта по имени Бетаки. Имел у себя два тонких сборника того поэта, читал его стихи, которые знал наизусть. Вскоре появилось сообщение о том, что поэт Бетаки эмигрировал в Израиль.

Второе объяснение связано с его собственным именем. Настоящее имя нашего героя Бетукэ. Сородичи нашли его созвучным фамилии поэта Бетаки.

Есть еще третье объяснение, связанное с эвенским поэтом Василием Лебедевым, который души не чаял в Ленинграде. Туда он приехал подростком. Учился на подготовительном отделении ЛГПИ им. А. И. Герцена. По окончании десятого класса поступил на филологическое отделение самого института. Тогда юный Лебедев начал писать стихи. Прошло какое-то время. Когда учился в очной аспирантуре Института языкознания СССР под руководством профессора Веры Ивановны Цинциус, на одном из литературных вечеров, каких тогда проводилось много в Доме писателя, Лебедев познакомился с русским поэтом Бетаки. Стали два поэта встречаться по творческим делам. Подолгу сидели в кафе, а то и в закусочных и обсуждали свои стихи. В итоге Бетаки согласился перевести стихи молодого эвенского поэта на русский язык и перевел целый сборник. Лебедев предложил свои переведенные стихи в Московское книжное издательство «Современник». Там Лебедева знали, потому сборник его стихов под броским названием «Белый олень» включили в план издания на очередной год. Когда Лебедев уже читал первую корректуру своего сборника, ситуация резко изменилась не в пользу Лебедева. Случилось непредвиденное. Выяснилось, что Бетаки уехал в Израиль. Такое тогда в Советском Союзе не поощрялось. Нависла угроза над выпуском сборника эвенского поэта. Могли запретить издание сборника в переводе эмигранта. Что делать? Ведь добротный сборник получился. Два талантливых поэта сотворили необычную книгу. Пусть она тоненькая, зато настоящая. Долго думали издатели над тем, как обойти бдительное око цензуры. И вот придумали. Убрали из книги имя переводчика. А саму книжку выпустили. И теперь эвены имеют блистательное стихотворение незабвенного Василия Лебедева «Белый олень»[36]36
  Эту историю автору рассказал сам В.Д. Лебедев.


[Закрыть].

Сам поэт на встречах с читателями непременно читал «Белого оленя». Видно, Лебедев особо не задумывался над тем, что этим классическим стихотворением создал визитную карту своего народа. Но не догадываться об этом поэт не мог. У него были острый ум и умение в самом простом увидеть нечто сложное, философское…

…В этой запутанной истории взаимоотношений треугольника Айчима-Танмак-Бетаки в выигрыше оказалась Танмак. Она устроила свою личную жизнь. Новый муж Айчима сразу наладил отношения с Кирилкой. Мальчик без слов потянулся к этому большому, сильному человеку.

* * *

Айчима, после того как уехал Виктор, надолго замолк. Как сидел на ягельнике, так и просидел, глядя в одну точку. О чем он думал, никто не мог знать. Казалось, он забыл про Отакчана. А Байбал, посапывая, уже спал, прислонившись спиной к одинокому дереву. Один Отакчан на речных камнях развел большой костер. Речка эта маловодная. Мелкие камни по ее берегам занимали довольно большое пространство. Это говорило о том, что в редкие дни половодья речка значительно расширялась, разливаясь по пологим берегам. Отакчан радовался, что не пришлось ему нанести рану земле, разводя костер прямо на ягельнике. Он был уверен в том, что земля живая, чувствует боль и оттого страдала бы. А камни эти выдержат, они появились тут неспроста. Их удел – спасать землю, беря на себя любые удары.

«Я бы так не поступил, Мать-земля. Прости меня и не осуждай. Оленей наших погубили аринкал-нелюди. Моего любимого передового оленя, Каравкана, не пожалели. Его первым убили. Я видел это издали. Кричал сильно. Разве докричишься до железной птицы, рокот которой заглушил все вокруг? К чему спешил, не знаю. Ни о чем не думал. Душа моя жаждала одного – спасти оленей, прикрыв собою. Лучше бы меня убили эти бандиты. А вот Айчима не хочет ничего предпринять. Ему, видать, оленей не жалко. О себе только печется. Разве может эвен жить без оленя? Нет, не может. Даже те эвены, которые живут вдали в поселке и в городе, имеют своих оленей. Они достались им от их дальних предков. А что будет теперь с нами? Надо немедленно сообщить о вертолете начальникам. Но как это сделать?..» Размышляя так, Отакчан постепенно успокоился. Сидел бы он истуканом, как сейчас Айчима, сошел бы с ума. Занялся костром. Дух Огня поддержал его, зная, как всем сердцем он пытается оградить от напастей души погубленных оленей. Такие нелюди не пощадили бы и его самого, если бы заметили раньше. Дух Земли не позволил им совершить еще одно черное дело. А те спокойно подняли бы карабин на него, Отакчана, родившегося на этой земле, оставившего на каждой сопке, на берегах каждой речки свой след, руками, ногами нащупавшего все окрестные леса, лишь бы не было живого свидетеля. Таких нелюдей развелось теперь много. «Можно ли в их окружении по-человечески жить? Нет, невозможно. Скорее самому уйти из жизни, что ли?» – Отакчан почувствовал, как у него иссохло все нутро. Пошел к речке, благодарный, припал к ней и медленно стал пить студеную воду. «О, какая сладость! После этого жить хочется. И я поживу еще. Зачем мне уходить? Благодарю тебя, моя маленькая речка, за то, что бескорыстно утолила мою жажду. Ты добрая, живи долго-долго…»

Отакчан не знал и не догадывался, о чем думает Айчима. Тот тоже сидел и размышлял обо всем. Неожиданный прилет вертолета Айчима задним числом признал роковым. Улети он, как прилетел, еще куда ни шло. А те, что прилетели с водкой, шибко плохо обошлись с ними. «Зачем им было стрелять в оленей? Лучше бы заказали рога. Назвали бы примерный срок следующего прилета. Мы бы без труда заготовили эти рога, сколько угодно. А они, едва увидев живых оленей, прямо как волки, накинулись на них. Это непохоже на поведение нормальных людей. Как быть теперь? Старик по-своему прав. Я не в силах его остановить. Пусть возится с костром. Зачем с ним спорить? Не буду спорить. Любой спор приводит к ругани. В пылу гнева еще наброшусь на старика и помну бока. Нет-нет, надо подальше держаться от него. Старик-то совсем одинокий. Никого нет у него. Вряд ли кто защитит его. Тем не менее не хочу марать руки. Он же мне в отцы годится. Но погоди, Айчима, не торопись, думая, будто некому заступиться за старика. Сын Илани с детства сильно привязан к старику. По-настоящему, как родной внук, любит старика. Сыну явно не понравится мое поведение. Тогда Илани окончательно отвернется от меня. – Мысли от Илани перешли к Виктору. – Этот Виктор для меня загадка. Он тоже не будет смотреть, как я стану бить старика. Встанет на его сторону. А в поселке сварливых баб полно в каждом доме. Нет-нет, не буду связываться со стариком. Что мне с него? Какой есть, таким и останется. Но как же быть с забитыми оленями? По-моему, надо списать по акту. Волков и медведей много в тайге. Вот они и затравили оленей наших. Так и составим акт. До вертолета нам далеко. Он высоко в небе. К тому же где его найдешь в шумном городе? Там однако не один вертолет. Их там много, поди найди».

Думая так, Айчима неожиданно уперся взглядом в мертвецки спящего Байбала. От досады и ярости он смачно выругался, вскочил проворно и пнул по ногам спящего: «Дэвкиҥэе, ориди, илли!»[37]37
  Дэвкиҥэе, ориди, илли! – Вставай, такой-сякой!


[Закрыть]

Байбал проснулся, протер глаза и приподнялся. Увидев над собой сердитое лицо Айчимы, испуганно заслонился рукой. Ему показалось, что Айчима вот-вот набросится на него. Он знал, что Айчима намного сильнее его. Под настроение Айчима подбивал Байбала на борьбу. Байбал смеха ради боролся с ним. А тот играючи кидал его на ягельник.

– Спать, что ли, сюда притащился? А кто будет пасти оленей сегодня? Ну-ка подымайся и езжай в сопки. Посмотри вокруг, где олени. Потом поезжай по их тропам. Покарауль и к вечеру пригони к палаткам.

Байбал молча отвязал верхового учага и поехал в сторону синеющих сопок.

…Айчима подбоченился, оглянулся вокруг. Сам один справится с двенадцатью тушами. Ему не нужна помощь старика-изгоя. Что толку с него, у него и силенок-то не осталось. Снял куртку и бросил на ягель. Сел, вынул из ножен нож и стал плоским камушком затачивать.

Увлеченный заточкой ножа, не заметил, как подъехал Виктор. Парень привязал оленя к низкому деревцу. Мягкий ягель заглушал его шаги. Он вплотную подошел к сидящему Айчиме и легонько тронул за плечо.

– Э-э-эх, як олусан![38]38
  Э-э-эх, як олусан! – Эх, как напугал!


[Закрыть] – вскричал Айчима.

Виктор весело прыснул.

– Как же так беззаботно сидишь, будто в своей палатке? А вдруг вместо меня абага бы подкрался? Стал бы легкой добычей для него.

– Верховые дали бы знать. В любом случае даром не поддался бы. Вот видишь, нож в руках. Для чего же он?

– Тэт! Не говори так, – Виктор понизил голос, оглянулся вокруг.

Айчима тоже поневоле бросил взгляд налево-направо.

– Как помню с детских лет, мои бабушка и дедушка не позволяли в адрес абаги говорить ни одного недоброго слова. Они говорили: «Абага сидит в гуще стланика, приложит правую лапу к уху и прислушивается, кто и как о нем отзывается. Сквернослова запоминает и жаждет отомстить».

– Что ты все время одно и то же талдычишь про своих предков? Они умнее меня, что ли? – Айчима, как от надоедливых мух, отмахнулся от слов Виктора.

– Грех от твоих заносчивых слов падет если не на тебя самого, то на кого-нибудь из нас, невиноватых ни в чем, – Виктору не понравилось бахвальство бригадира.

Он едва сдержался от запальчивых слов, которые уже готовы были сорваться с языка, но решил оставить этот разговор и привести в чувство этого наглеца.

– Айчима, дед был прав. Я только что связался с поселком. Передал подробную информацию о ЧП в нашем стаде.

– Говорил с кем? С Илани? – охрипшим вдруг голосом спросил Айчима. Он однако потрясен услышанным.

Виктору непонятно его состояние. «Что с ним? То ли заболел, то ли ему не по нутру мое сообщение о передаче информации о подбитых оленях?»

– Что с тобой, Айчима?

– Как там восприняли твое сообщение? – Айчима пропустил мимо ушей вопрос Виктора о его самочувствии.

– Илани, естественно, возмутился, сильно ругался, – охотно отвечает Виктор.

Айчима молча выслушал, ни словом не откликнулся.

«Сын мой Илани по-иному не мог поступить. Он правильно сердится. Как он скажет, так и поступлю, – думал он. Повернул красное лицо к Виктору: – Экий ты шустрый. Как ловко помчался к становищу и успел-таки поведать о случившемся. Можно было составить акт как травеж волков и на этом поставить точку. Теперь уже невозможно. Сын однако меня не одобрил бы». Потом вслух спросил:

– А что сказал Федотов?

– С ним не разговаривал. Илани ходил к нему. Потом Илани сам вышел на меня.

– С чем он вышел? Что он предлагает?

– Илани сказал, что сейчас по факсу отправят срочную информацию вышестоящему начальству. Твердо распорядился, чтобы мы к падшим оленям не подходили и никаких необдуманных действий не совершали. Все оставить так, как есть. Сказал, что, возможно, приедет комиссия.

Выслушав это, Айчима опустил голову. Нож сунул в ножны. Накинул на себя куртку и тяжело вздохнул. Виктор сел рядом с ним.

– В чем старик был прав? – вдруг подал голос Айчима.

– Он же сказал при всех – ничего не предпринимать. Вот видишь, как он один возится с костром. Лучше пойдем поможем ему.

– Да, дела… Этот старик, как ты говоришь, прав. Почему так получается? Почему он всегда над нами стоит? Я этого понять не могу. Вроде мы новые эвены. Не такие, как Отакчан. Умеем читать и писать. Умеем пользоваться современными технологиями. А он остался в прошлом. Жизнь-то совсем другая пошла. В чем преимущество деда перед нами, Виктор? Можешь ты популярно объяснить мне это? Я постоянно с ним спорю, а он всегда остается при своем мнении и оказывается прав.

– А что тут объяснять? Ясно же все.

– Что ясно? Объясни, прошу тебя.

– Дед Отакчан живет всю жизнь по законам предков.

– Какие законы могут быть у древних эвенов? – Айчима не унимается.

– Они жили, строго придерживаясь обычаев и традиций. Ты понимаешь это? Не понимаешь. Это по-современному называется обычным правом. Оно работало без сбоев. Все признавали и подчинялись ему. Вот в этом причины живучести, жизнестойкости наших предков. Собственно в этом сила и непреклонное жизнелюбие деда Отакчана, – Виктор встал, показывая этим, что надо заняться делом.

Айчима долго смотрел на молодого оленевода, словно видел его в первый раз.

С другой стороны он знал, что Отакчан для него не является посторонним человеком. Его родня. Гарпук приходится деду двоюродной сестрой. Айчима всеми силами старается всего этого не замечать. Но опять-таки возникает одна проблема. Дело в том, что Илани в старике души не чает, все дедом зовет. И он нутром начинает понимать нерасторжимость духовной связи сына со стариком. Айчима издали видел, как Отакчан старательно занимается костром. Тут до него дошло, что он уже не злится на старика…