Текст книги "Нижний уровень"

Часть вторая

Глава 1

К тому времени, как мне удалось добраться до дома Гонсалеса, зеваки уже разошлись, но полиция еще работала. Место преступления было вновь огорожено желтыми лентами, наклеенными поверх оборванных старых, на подъездной дорожке стояло несколько полицейских машин, в служебной раскраске и обычные. Там же я увидел белый «Сабёрбен» Джеффа и машину Стива – серебристый седан «Тойота».

Дождь недавно закончился, асфальт еще блестел в свете фонарей, пахло сыростью, а дневная духота отступила. С залива слышался шум прибоя – прилив, а с другой стороны – шум самого города, но здесь было тихо.

Я просто проехал мимо скопления машин и людей, глядя из окна. Появилось ощущение какой-то нереальности, искусственности происходящего. Не может быть, чтобы Стива убили, это невозможно. Мы с ним еще позавчера пили пиво в «Эль-Паво реаль», встречались вчера, обменивались сообщениями сегодня, ничего не предвещало никакой беды. Мы же не вовлечены, это просто работа. Как кажется на первый взгляд.

Постоянно где-то в подсознании крутилась мысль о том, что надо просто позвонить Стиву, услышать его голос в трубке и сказать: «Прикинь, тут чего про тебя рассказали!» – и посмеяться вместе.

Нет, так не должно было случиться. Так могло случиться только из-за того, что Стив что-то обнаружил. И что дальше? Как те, кто его убил, узнали об этом? Дом под прослушкой, а полиция при обыске этого не обнаружила? Может такое быть?

Надо туда лезть и проверять. Надо туда обязательно лезть.

Джефф встретил меня поодаль от дома, как мы и договорились с ним по телефону, на параллельной улице. Когда я подъехал, он забрался на пассажирское сиденье моей машины. Выглядел он мрачным и осунувшимся. Дружили они давно, много лет уже.

– Как все случилось?

– Ему выстрелили в затылок. Кто-то тихо пробрался в дом и выстрелил в Стива, когда тот занимался своими делами. Его оружие так и осталось в кобуре, он явно никого не видел.

– У полиции есть подозреваемый?

– Есть. Дарко.

– Дарко? – не понял я. – Как так?

– Гонсалес послал Дарко в дом с какими-то ключами, Стив его попросил. Он же и нашел тело. Он позвонил мне, я позвонил в полицию. Они его увезли, сейчас допрашивают.

– Камеры на въезде? Камеры у соседей? – уже привычно спросил я.

– Мне никто ничего не сказал, но по домам они ходили и записи изымали.

– Вон та машина? – Я показал на оранжевый пикап «Рэйнджер», стоящий рядом с «Тойотой» Стива.

Я видел этот пикап рядом с автомобилем Гонсалеса, так что, скорее всего, Дарко на нем и приезжал.

– Он самый, – подтвердил мою догадку Джефф. – Но за Дарко они уцепились, как мне кажется, от безнадежности.

Нет, Дарко его убить не мог, это дело понятное. Просто потому, что Дарко наемник, он приехал сюда из Сербии специально охранять Гонсалеса. У него нет каких-то контактов в Панаме, он заинтересован лишь в том, чтобы наниматель продолжал платить. И да, что бы люди ни думали, но современные наемники не продаются обычно. Просто потому, что они находятся на одной стороне закона, правильной, а продаваясь, переходят на другую. Для этого надо быть не наемником, а преступником, это разные категории. А Дарко, к слову, еще и бывший полицейский из сербского аналога СОБРа. Ничего с ним не сходится, не притягивается он к убийству.

Нет, понятно, что он мог просто свихнуться, но вероятность этого примерно такая же, как попасть под метеорит. Думаю, что от него отвяжутся быстро, если не найдут, за что зацепиться. И все равно отвяжутся.

– Что с самим Гонсалесом?

– Он у себя в сюите, я взял с него обещание не выходить из номера вообще.

– А как дальше?

– Дальше его надо спрятать, я думаю, – сказал Джефф, вздохнув. – Его надо увезти и спрятать.

– А как же допросы? Полиция наверняка его потребует. Может, проще охранять в номере?

– Привозить. Хоть я и не уверен, что Гонсалес хоть что-нибудь может сказать полиции.

– Ты успел поговорить со Стивом?

Я рассказал ему про сообщение, еще по телефону. Оказалось, что Стив прислал ему такое же. Потом Джефф несколько раз пытался ему дозвониться, а затем приехал в дом, где и нашел тело.

– Нет, не успел. Покажи его сообщение.

Я протянул ему свой мобильный, открыв письмо от Стива. Джефф прочитал, кивнул:

– Слово в слово и время совпадает.

– Где он его нашел? Успел сказать?

– Да, успел. В гостиной, на полу.

– Не в подвале? – удивился я. – Выстрела никто не слышал?

– Нет, в гостиной. И выстрела никто не слышал, насколько я уже понял.

Как заглушить выстрел, знают все, кто смотрел фильмы. Но оружие с глушителями здесь встречается нечасто, официально они в стране не продаются. Впрочем, есть и другие способы. И могли просто не обратить внимания, это все же произошло в доме.

– Что еще успел узнать?

– Исчезла сумка Стива, его лэптоп и его мобильный. Полиция это подтвердила.

– Подтвердила? – удивился я. – Тебе?

– Они расспрашивали меня о его телефоне, так что я решил, что не смогли найти. – Джефф мрачно посмотрел в сторону скопления полицейских машин. – Я им намекнул на лэптоп и сумку, и они тоже очень заинтересовались. Из чего я сделал вывод, что там ничего не нашли.

– Где он мог найти логин и пароль к аккаунту Джоанн Гонсалес?

– Где угодно.

– Где угодно, – повторил я за ним. – Но не совсем. Это или рядом с тем местом, где раньше стоял ее компьютер, или где-то в ее вещах, может, в сумке или в чем-то таком, что или носишь с собой, или что можно недалеко взять.

Джефф просто кивнул. Затем сказал:

– Они, скорее всего, тебя тоже захотят допросить. Не говори им про сообщение от Стива.

Правильно, не надо им этого знать. Потому что нет никаких гарантий того, что эта информация не уходит куда-то еще. В Панаме вообще нигде никаких гарантий не бывает. И если кто-то узнает про дневник Джоанн Гонсалес в онлайне, то может туда добраться куда быстрее нас. И, например, его просто удалить. Есть там полезное для нас или нет – не знаю, но почему-то уверен в том, что смерть Стива как-то с этим связана. Что еще он мог найти такого, что его убили? Если только не исходить из того, что он вдруг поссорился с Дарко и тот застрелил его «на почве внезапно возникших неприязненных взаимоотношений». Или просто «из хулиганских побуждений».

– Хорошо. Что у него дома?

– Полиция. Я не успел первым. Теперь они все оттуда загребут. Машину тоже заберут.

– Понятное дело.

Это плохо. У Стива был еще один компьютер, настольный, там могло быть что-то нужное, а теперь он для нас недоступен.

– Куда ты хочешь увезти Гонсалеса?

– Я звонил Найджелу, он нашел апартаменты в краткосрочную аренду, на другое имя.

– Наличные?

– С офшора. Гонсалес уже в курсе, деньги переведет с утра.

Найджел – англичанин, занимающийся в Панаме недвижимостью. Джефф знает его с давних пор, они когда-то вместе работали в Испании. Снять квартиру в краткосрочную аренду, как для отпускника, без всякой регистрации и прочего – самый надежный вариант.

– Надо бы ему какую-то охрану, но я не знаю, кого можно нанять. Кике у тебя занят?

– Пока занят… но я подумаю. А зачем ему охрана? Пусть просто вообще не выходит на улицу, и это лучше всякой охраны. А еду можно привозить. С этим Кике вполне справится.

– Может, и так… Да, ты прав. Помоги только завтра с его переездом.

Глава 2

Гонсалес поступил умно – он сохранил за собой сюит в «Трамп Тауэр». Понятно, что так проявлять ум позволяют только немалые деньги, но деньги у него были. Если сказать точнее, то только деньги у него и остались, все остальное в своей жизни он потерял. Его «Эскалэйд» угнал я, поставив на долгосрочную стоянку в аэропорту Токумен. Сначала думали оставить его на парковке отеля, но потом решили, что так до машины может кто-то добраться и сделать с ней то, что делать не нужно. Перевозили его тоже со всеми возможными предосторожностями, сначала усадив в «Сабёрбен» Джеффа, потом пересадив в наш «Юрвэн», и уже на нем привезли в Торрес Виста Марина – сорокачетырехэтажные башни-близнецы, до которых от башни Трампа рукой подать, в общем. И взяли с него обязательство вообще не выходить из квартиры.

Дарко отпустили и даже вернули изъятое оружие, так что он был с нами и остался со своим боссом. Надеюсь, что, когда тот обещал сидеть тихо, он помнил, что говорил, потому что сегодня он был пьян с самого утра – не спал и пил всю ночь. Но вроде соображал, он уже вошел в ту стадию запоя, когда человек и не трезвеет, и не пьянеет до конца, а просто остается в каком-то отупении. Я знаю, о чем говорю, был у меня в жизни и такой период.

Впрочем, Дарко пообещал проконтролировать, и это обнадеживает. Не хотелось бы, чтобы именно сейчас Гонсалес окончательно сошел с рельсов.

Только после этого переезда удалось нормально расспросить Кике, следившего за Кабомарсо.

– Она выходила из дома один раз, встретилась с подругой… или я так думаю, что это подруга. Молодая, азиатка, они пили кофе в кафе через дорогу, очень хорошо попали в камеру обе.

– У Виктора все?

– Да, я ему еще с вечера все завез, он уже, может быть, даже закончил обрабатывать, там немного.

– Эта подруга-азиатка на чем приехала?

– На такси, так что никакой дополнительной информации.

– Посмотрим, что Висенте скажет по красному «Мурано», – высказал я некую надежду.

Номер я отослал, как проснулся, чтобы мой контакт взялся за дело сразу по приходу на службу.

– Что дальше?

– Дальше? Отдыхай пока, наверное, будь на связи. Вечером мы с Молиной едем на встречу с покупателями, так что можешь понадобиться. Скорее всего, понадобишься. Довези меня только до дома, машину возьму.

Кике кивнул, уводя автобус в разворот.

Зашел еще и домой, я не завтракал с утра, не успел. Росита проснулась и совершенно неожиданно приготовила мне омлет с овощами. Была она непривычно тихой и явно расстроенной. Стива она близко не знала, но знакомы они все же были, и известие о его смерти она приняла близко к сердцу.

– Работаешь сегодня? – спросил я ее, когда она села напротив меня за барную стойку с чашкой кофе.

– Да, работаю, утром приду. Можешь пообещать одну вещь?

– Какую?

– Что будешь осторожным.

– Могу. А почему?

– Его же убили из-за того, чем вы сейчас занимаетесь, правда?

Я посмотрел ей в глаза, потом, после паузы, кивнул.

– Да, из-за этого, я думаю.

Сказать нечто «успокаивающее»? А зачем? Она и так знает, чем я занимаюсь, все равно не поверит, но поймет, что я ей вру. Зачем врать лишний раз, приумножая и без того длинный список грехов? Да и…

Я встал из-за стола, сказав, что на секунду, ушел в кабинет, открыл, набрав комбинацию цифр, спрятанный сейф, достал из него маленький «Бодигард» и коробку патронов и с этим всем вернулся на кухню.

– Guappa, я хочу, чтобы ты это носила с собой.

– А что случилось? У меня же нет лицензии.

Росита не стала пугаться и истерить при виде оружия, она все же в Картахене выросла и не в самом лучшем районе. Человеку из других, более спокойных краев бывает даже трудно понять, насколько насилие близко к обыденной жизни людей в подобных странах.

– Я не знаю, что случилось, и это меня пугает больше всего, – ответил я. – Поэтому хочу, чтобы ты носила его с собой. Я учил тебя с ним обращаться.

Учил, верно. Больших успехов она не достигла, но метров с трех вполне могла попасть в силуэт. А сделать что-то не так с револьвером почти невозможно. И спрятать его просто, хоть для Роситы и это проблема – у нее нет ни единого предмета одежды, который бы не обтягивал ее так, что никакого простора воображению не остается. Но сумки она носит.

А вот лицензию ей пока сделать не получится, нет у Роситы ни одного панамского паспорта, хоть их здесь и множество разновидностей. Нельзя ей лицензию. Но все равно пусть носит.

– Хорошо, папи, – просто сказала Росита, придвигая оружие к себе. – Он заряжен?

– Нет. Ты заряди. Прямо сейчас.

Зарядила. Не слишком ловко, но снарядила барабан и защелкнула его. Потом включила и выключила лазер, опять же, с моей подсказки. Понятно, что если что-то, не дай бог, случится, она про ЛЦУ забудет, скорее всего, но все же выстрелить у нее получится.

– И не расставайся с ним пока, хорошо?

В клубе ей ничего не грозит. Думаю, что и во всех остальных местах ничего не угрожает тоже, но better safe than sorry, как говорят американцы, и я с ними в этом полностью согласен.

Поцеловал Роситу на прощание куда-то в макушку и ушел.

В офис уехал, где застал Витька, сидящего у компьютера с очередной чашкой кофе в руках. Белен не было, понедельник, на работу уехала, оставив за собой смятую постель, которую я увидел через открытую дверь в Витькин «будуар», как я называл его «админку». А вообще он хорошо устроился, никаких расходов, живет в офисе, за который плачу я, ездит на рабочем пикапе, который тоже я купил. Ну да ладно, для Витька не жалко.

– Что есть интересного для меня? – спросил я с порога.

– Кофе есть. Сварить?

– Пил только что.

– Еще можно попить, – резонно возразил Витёк.

Сам он кофе с утра до вечера пьет, так и загнуться недолго, как классик литературы Бальзак. Но вот сбил с панталыку, и я согласился.

– А давай.

Кофе был еще и крепким, черным и горьким… в общем, таким, какой я и люблю и в каком сам себя ограничиваю, пробавляясь «декафом». Кружка тоже размера хозяйского, надолго хватит.

– Ну, что у тебя?

– Сначала по Кике. – Витёк несколько раз щелкнул «мышкой», открывая нужную папку. – То, что он наснимал, смотри сам.

Снимки были четкими и контрастными, хоть и сделаны с видео. Освещение в Панаме в дневное время всегда хоть куда, любая студия позавидует. Правда, подружка «советника права» так с большими темными очками и не рассталась, так что лицо разглядеть не получалось. Сидели они на открытой веранде кафе, с чашечками кофе, перед «объектом наблюдения» еще и стакан свежевыжатого апельсинового сока стоял.

– Вить, ты сам ролик смотрел?

– Смотрел, ничего примечательного. Просто сидели и говорили. Микрофон звука, понятное дело, не захватил.

Ну да, для микрофона далеко, да и не включал его Кике, съемка через стекло шла.

Так, а вот собеседница… да, азиатка. Японка, кореянка, не думаю, что китаянка, они как-то неуловимо отличаются. Но могу и ошибаться. Очки хорошие, модные, в овальной красной пластиковой оправе. Не красавица, но и не уродлива. Глаза очень узкие, из тех, что «можно зубной ниткой завязать», брови вскинуты, нос чуть с горбинкой, губы… губы очень полные, выпячены вперед почти по-негритянски. Ноги коротковаты, зад плоский, при этом бедра толстоваты. Косолапит при ходьбе.

Одета скромно, в какое-то очень простое светло-серое, почти белое, платье, на ногах flip-flops, из-за которых она, как мне кажется, косолапит еще сильнее. Простая полотняная сумка… сумка для компьютера, специальная, там у нее лэптоп лежит, даже так понятно. Сразу вспомнилась таинственная Сатори – тоже японка и как-то там с компьютерами связана.

– Так, а это что?

– Это у твоей подружки то ли внизу шеи, то ли вверху спины, – сказал Витёк.

Татуировка крупным планом. Девушка «советника права» откинула волосы в сторону, жарко стало, до этого было не разглядеть. А майка на ней с открытой спиной и плечами. И что там? Ничего особого, просто какой-то орнамент в готическом стиле, небольшое совсем пятно, но видно хорошо. О чем это говорит? Ни о чем не говорит, просто татуировка, особая примета.

Ладно, что мы получили? Еще одно лицо. Кто там и как с кем связан – мы не знаем. Может быть, вообще впустую время тратим, эта девушка вполне может не иметь ни малейшего отношения к проблеме сеньора Молины, а эта азиатка просто быть ее подругой, которая про «советника права» Джереми Гранта никогда и не слышала. А может, и имеет отношение, и слышала. Может, она и есть та самая таинственная Сатори. Совпало так, ага.

Я усмехнулся. Да, как все было бы просто. А вообще в Панаме азиатов много, китайцев особенно, так что ничего такого удивительного в азиатском лице нет. Может и китаянкой все же быть.

– Вить, а по убитым мальчикам инфа есть?

– Кое-что есть, – кивнул он, придвигаясь к компьютеру. – Подвинься.

Опять несколько щелчков «мышкой», сменившиеся экраны, затем появилась фотография улыбающегося ребенка в рубашке частной школы, темноволосого и круглолицего.

– Альберт Рохас, вторая жертва. – Витёк снова защелкал «мышкой», показывая фото с места преступления. Не тело, это все было скрыто от публики, а то, что сняли репортеры из-за пределов полицейского оцепления. – А вот это… – Еще щелчок, и я увидел фотографию немолодой широколицей латиноамериканки с явной примесью индейской крови, одетой дорого и ярко, с широким и тяжелым колье на жирной морщинистой шее. – Это Грасиэла Рохас…

– «Кокаиновая королева» из Майами, – закончил я за него.

– Точно. Из того, что мне удалось узнать, выходит, что убитый мальчик – внук ее старшего брата.

Рассказывать мне о Грасиэле не надо, она у половины латиноамериканских уголовников вроде символа «Американской мечты». Выросшая в Картахене, к слову, как и Росита, она в одиннадцать лет застрелила ребенка из ее же трущобы, предварительно уведя его со двора, спрятав и потребовав выкуп у родителей. В этом возрасте ее даже посадить не смогли, а девочка довольно быстро переквалифицировалась сначала в карманницу, а потом в проститутку, переехав в «кокаиновую столицу мира» – Медельин тех времен, когда в нем безраздельно правил Пабло Эскобар.

Там она вышла замуж за одного из его людей по имени Луис Браво и с ним вместе переехала в Майами, довольно быстро организовав подпольную компанию по доставке и продаже белого порошка в Америке. По прикидкам властей, месячный доход от их операций составлял не меньше шестидесяти миллионов долларов. Затем Луис Браво скончался от рака, оставив Грасиэлу с двумя сыновьями, а она вызвала себе в помощь из Колумбии двух своих братьев, Маноло и Дарио, причем Маноло взялся за «силовые операции» против конкурентов, прославившись в «войнах кокаиновых ковбоев» в конце восьмидесятых, а Дарио занимался исключительно легальной частью бизнеса.

– Вот он и есть внук этого самого Дарио, – сказал Витёк. – Я процентов на девяносто уверен.

Сама Грасиэла оказалась в центре внимания властей, которые поклялись, наверное, на Декларации Независимости и Билле о Правах одновременно в том, что Грасиэлу упекут. И упекли, но не так надолго, как хотели, большая часть самых серьезных обвинений развалилась в суде. Грасиэла получила десять лет, которые отсидела от звонка до звонка, продолжая руководить бизнесом из тюрьмы. Она даже заказала убийство своего второго мужа, Родриго Сепульведы, который увез с собой в Колумбию их сына против ее воли. Сепульведу расстрелял какой-то мотоциклист на выходе из парикмахерской в Медельине, а сына, которого, к слову, звали Майкл Корлеоне, ага, имя такое, вернули в Америку.

Дальше, по иронии судьбы, сын остался в Америке, а Грасиэлу власти депортировали в Колумбию, и ее последнее фото было сделано в аэропорту Боготы, когда она сошла с самолета. По слухам, Грасиэла переехала в Медельин, где жила безбедно, а вот ее организация в Майами окончательно заглохла. Маноло, словно продолжая традицию, скончался от рака горла, а Дарио как занимался делами законными, так ими заниматься и продолжил, не приближаясь к криминалу. Причем так удачно, что власти так и не смогли отыскать следов кокаиновых денег в его инвестициях, хоть во Флориде таких немало. Правда, их и ловить научились очень ловко, так что многие отели, построенные за наличные, были конфискованы и потом ушли с молотка.

И вот выходит, что дочь Гонсалеса со своей слабоумной подругой убили внука Дарио Рохаса и внучатого племянника «кокаиновой королевы».

– Как-то все новыми красками заиграло, верно? – спросил Витёк, явно гордый собой.

– Да уж точно… плюс еще одна версия.

– Версия? – Витёк даже возмутился. – Тут, по-моему, и ежу ясно, кто семью Гонсалеса пострелял.

– Ни хрена пока не ясно, Вить, – сказал я, поднимаясь с кресла. – Самое очевидное не всегда правда, потому что люди предпочитают такие свои подвиги скрывать. А тут именно что очевидно. Сделай мне выборку по материалам, хорошо? И электронную, и на бумаге. И фото подружки Гранта распечатай с этой… Сатори… – Я уже сбился на навязчивые идеи. – И татуировка покрупнее пусть будет.

Глава 3

Я поехал с Молиной на его машине, оставив свою возле его офиса. На всякий случай не захотел светить номера. Зато прихватил с собой маленький и плоский диктофон, спрятанный в кармане сумки с планшетом, встроенную в ту же сумку маленькую камеру и еще одну – смонтированную в корпусе смартфона, только снимающую не «традиционным способом», а с торца, беззвучно и не вызывая никаких подозрений. Спасибо британским онлайн-магазинам шпионского оборудования, отсылающим товар куда угодно, благо в Великобритании вся эта джеймсбондовская электроника и оптика разрешены к свободной продаже. Влезать в чью-то частную жизнь уже криминал, а вот оборудование для влезания доступно каждому.

Ездил Молина на «Кайенне», под стать офису, что с поправкой на не самое лучшее финансовое положение его компании немного удивляло. Но это местное. Пустить пыль в глаза важнее, чем чего-то добиться, или, как у меня на родине говорят, понты дороже денег. К тому же его еще и водитель возит.

Место для парковки искать не стали, водитель просто высадил нас у входа в «Тауэрбанк» – шестидесятиэтажную башню, похожую на пилон полированного черного оникса, и уехал, получив указание забрать нас по звонку. Это и есть главное удобство водителя в большом городе – время на поиски парковки не теряешь. Дождались лифта, мгновенно поднявшего нас на тридцать пятый этаж и выпустившего в облицованный ламинатом по серой штукатурке коридор. Нужный офис оказался в его торце, причем на двери было сразу две таблички – с названием фирмы и отдельно с именем Джереми Гранта. Похоже, что он совмещает функции корпоративного советника и «общепрактикующего». А может, и ошибаюсь.

Офис был не из дешевых, но при этом вполне стандартный и небольшой. Приемная, в которой сидела немолодая женщина вполне европейского, скорее даже скандинавского вида, не вызывавшая никаких игривых мыслей о ее отношениях с начальством, кабинет и приемная. Заправлял здесь всем Грант, похоже, а вот где тогда базируется СЕО Энн Хилли? Уже интересно.

Что для Панамы совсем необычно – ждать не пришлось, нас сразу пригласили в кабинет, рассадив за переговорным столом. Пригласил Грант, но, едва мы расселись, в кабинет вошла Хилли. В приемной мы ее не видели, похоже, что она выходила из офиса. Дальше был стандартный обмен любезностями и визитными карточками, во время которого я больше рассматривал наших собеседников, чем слушал. Послушать потом и в записи можно будет.

Грант был высок, худ, хорошо, со вкусом одет, держался безукоризненно, каждым словом и движением демонстрируя манеры, откровенно располагал к себе. А вот Энн Хилли заинтересовала еще больше. Еще по записи я заметил, насколько естественно и одновременно властно она держалась, но запись давала лишь самое отдаленное впечатление об этой женщине.

Во-первых, она была красива. На вид ей лет тридцать, может быть, немного больше, трудно понять. Может, по глазам больше, не знаю, по взгляду. Безусловно англичанка, что немного удивило. Среди них немного красивых, если честно, но к этой правило не относится. Неброская, неяркая красота, которую при этом сомнению не подвергаешь. Густые каштановые волосы примерно до плеч, немного скуластое для англичанки лицо с безукоризненно белой нежной кожей, как говорят те же англичане – «сердечком». Внимательные серые глаза, немного вздернутый нос, пухловатые, чуть капризные губы, твердая линия подбородка.

Дорогой, пошитый bespoke костюм из тонкой серой ткани, белая, скорее мужского покроя рубашка, открывающая шею. Скромный кулон с крупным бриллиантом, дорогие часы. И опять же манеры: явное, но деловое дружелюбие, улыбка, открывающая ровные белые зубы. Изящные кисти рук, тонкие запястья, тонкие, насколько я заметил, когда она стояла, щиколотки. С этим у англичанок вообще беда, много тяжелокостных, а толстые пальцы у женщин чуть ли не за правило.

Нет, действительно красива, я себя поймал на том, что уже не рассматриваю ее, а любуюсь.

Грант деловито и быстро разложил перед собой бумаги, у Энн Хилли был лишь legal pad, в котором она время от времени делала какие-то заметки. Что немного удивило – карандашом, не ручкой.

Молина к разговору подготовился, как я его и просил. Вопросы он задавал по делу, собеседники отвечали, иногда совещались друг с другом, а мои камеры с диктофонами все писали, писали, писали. Нет, никаких неправильных реакций, они не нервничают, не лезут за ответами в карман, если их просят объяснить – делают это толково и обстоятельно. Да, они торгуют оборудованием для контейнерных терминалов, тем самым, которое считывает коды контейнеров и вносит их в мировые базы данных. Да, они планируют работать на складе в Колоне, причем собираются создать там нечто вроде демонстрационного зала. Поэтому им так удобно купить именно этот склад. Все понятно, все логично. Что Молина так всполошился?

Кто я? I do security work для сеньора Молины. И не только для него, могу и для вас, возникни такая потребность. Если вы недавно работаете в Панаме, то не знаете, что здесь обычно опасаются влипнуть во что-то, связанное с наркотиками или оружием. Поэтому меня привлекли к работе над этим контрактом. Не удивлены? Ну и хорошо.

Грант как-то потерялся у меня из поля зрения, я все время смотрел на женщину. Рассматривал. Любовался. В моем представлении, моя женщина должна быть именно такой, не двадцатилетней девчонкой из Картахены с внешностью яркой и обычно недолговечной, а как Энн Хилли – уверенной в себе, ухоженной, породистой, умной. Именно от такой, наверное, мне не хотелось бы постоянно куда-то убежать. Или размышлять на тему, как от нее избавиться и при этом сильно не обидеть.

Мысли как-то перескочили на то, что имею сейчас, и настроение испортилось. Уже в какую-то навязчивую идею все это начинает превращаться.

Разговор перешел на составление договора. Понятно, что со стороны покупателей этим будет заниматься Джереми Грант. Да, от нас будет Паломарес, он свяжется. Условия примерно согласовали, гарантии тоже. Нет, не похоже на то, что Молину хотят подставить, играют вроде бы в открытую.

Разговор затянулся не меньше чем на час, собеседники держались безукоризненно. Секретарша принесла крепкий кофе в маленьких чашках и холодную минералку. Банковские гарантии, причем хорошего банка, они предлагают. Это вообще финансовые риски Молины до нуля снижает, но он, впрочем, больше боялся не финансовых потерь, а влипнуть во что не надо. Но не похоже, не похоже это ни на наркотрафик, ни на оружейный, там по-другому оперируют, не так, как эти.

Закончили, встали, улыбаясь друг другу вперегонки, пожимая руки. Рука Энн теплая, пальцы ощущают, насколько нежная у нее кожа. Она придержала мою ладонь в своей, улыбнувшись. Увидимся. Да, увидимся, всем всего хорошего, было приятно… и нам тоже… еще приятней.

Распрощались, вышли. В лифте Молина спросил:

– Что будем делать дальше?

– Дальше будем следить, – усмехнулся я.

– Мне показалось, что вы результатом удовлетворены, нет? – удивился он.

– Результатом разговора. А результата сделки пока не было.

«Кайенн» Молины подъехал минуты через три после того, как мы вышли под огромный козырек подъезда, укрывший нас от немилосердно палившего солнца. Большая серебристая машина вывернула из потока, мой спутник махнул ей рукой, подзывая. С мягким щелчком распахнулась дверца. Молина первым забрался на заднее сиденье, уступая мне более удобное и почетное место справа, но тут я улыбнулся и сказал:

– Езжайте без меня, я свяжусь позже.

– Почему? – удивился Молина.

– Хочу кое-что проверить. Езжайте.

Спорить он не стал, просто закрыл дверь и кивнул водителю. «Порше» плавно отъехал от тротуара, а я отошел в сторону, стараясь не показать виду, что наблюдаю за белым гибридным «Приусом», паркующимся у тротуара под руководством охранника, убравшего пластиковый конус. Машина встала, ее водитель выбрался из-за руля, сунув денег парковщику, и быстрым шагом направился в здание, придерживая сумку, висящую на ремне через плечо.

Был он рыж, конопат, бородат и носил модные очки с толстыми стеклами. Тот самый человек, что приезжал с Энн Хилли и Грантом на склад в Колоне. Едва он ушел, я набрал Кике:

– Приезжай сюда, есть за кем последить.

Спрашивать «куда» он не стал, знал о моих планах. Сказал лишь только, что будет через пятнадцать минут. Ждал звонка он в офисе, оттуда в эту сторону не так уж и далеко.

Ждал я Кике в сувенирном магазинчике напротив, через витрины которого хорошо просматривались и вход, и припаркованный «Приус». Потом перебрался в автобус, который удалось приткнуть под аварийкой чуть дальше по улице, наведя камеру на подъезд.

– Что здесь? – лаконично спросил Кике.

– Один человек со складского видео, – ответил я, отсылая Висенте номер подъехавшей машины. – В этом офисе для него места нет, значит, он работает в другом. Хочу посмотреть, куда он поедет. И хочу знать, кто он такой.

Кстати, ответ по «Мурано» до сих пор не пришел, наплевал Висенте на меня, похоже. Но едва я отправил это сообщение, телефон зазвонил. Я даже на экран не глянул, почему-то решив, что это Висенте перезванивает, поэтому очень удивился, услышав женский голос с сильным британским акцентом:

– Сергей? Это Энн Хилли. Я вас не отвлекаю?

Она? Отвлекает? Это шутка такая или что?

– Нет, ни в коем случае.

– Я хотела бы встретиться. Вы же занимаетесь безопасностью сделок, правильно?

– Да, конечно.

– У нас тоже может быть потребность в помощи…

Я сморщился, заранее проклиная свою щепетильность в деловых вопросах:

– Энн, здесь проблема в том, что я уже работаю с вашим контрпартнером, так что просто не могу одновременно работать на вас…

– Я пока хочу просто встретиться и поговорить. Может, вы что-то посоветуете, может, порекомендуете. Не затруднит?

Опять шутка?

– Нет-нет, в любое время!

Купился. Продался. Да и черт с ним.

– Я позвоню вам завтра часов в десять утра, не рано?

– Нет, нет, я встаю куда раньше, – засуетился я. – А вообще в любое время.

А рыжий уехал из «Тауэрбанка» примерно через час после того, как мы с Кике засели в наблюдение. Сел в свой «Приус», с висящим сзади велосипедом, выехал с помощью охранника задом на оживленную улицу и поехал, влившись в поток. А мы поехали следом.

Объект не пытался ни оторваться, ни обнаружить слежку, сам по крайней мере, а просто ехал, причем спокойно, соблюдая все правила, чего обычно панамцы не делают, водят здесь как бог на душу положит. Более того, едва Кике повел наш «Юрвэн» следом, пришло сообщение от Висенте, из коего выяснилось, что «Мурано» принадлежит некоей Джасмин Роджерс, гражданке Канады, которая проживает как раз в Кабомарсо, где Кике за ней и наблюдал. А водитель «Приуса», если это именно он и есть, американец – некто Эрик Браун, проживающий тоже в Коко-дель-Мар, неподалеку от Роджерс.