Текст книги "Комплект книг: Красная таблетка. Посмотри правде в глаза / Красная таблетка-2. Вся правда об успехе / Троица. Будь больше самого себя"

Дайте мне шесть часов на то, чтобы срубить дерево, и я потрачу первые четыре, затачивая топор.

Авраам Линкольн

Если вы всё ещё находитесь в сомнениях и боретесь с предательской нерешительностью, давайте подумаем вот о чём: кому предстоит всем этим заниматься – совершенствовать навыки, становиться «лучше всех», штурмовать вершины, справляться с искушениями и т. д. и т. п. – вам?

Побойтесь бога, нет! Это будет делать ваш мозг. Перестаньте так серьёзно относиться к своей скромной персоне, которая ничего в действительности из себя не представляет.

Ваше сознание – тоже не бог весть что. Если у вас что-то и есть, то это ваш мозг. Он – это и есть вы, а не все эти виртуальные представительства без роду без племени – «личность», «сознание», «я», «персоналити».

Мы так настойчиво оберегаем эти свои фантомы, так боимся подвергнуть их риску, критике, неудаче, что готовы вообще ничего не делать, только бы они – эти фантомы – не облажались.

Но кого вы в такой ситуации защищаете? Себя? Нет.

Если бы вы могли чего-то благодаря подобной стратегии добиться, то это ещё, наверное, можно было бы считать «самозащитой».

Но вы же ничего в реальности таким образом не добиваетесь и ничего толком не выигрываете!

Вы защищаете свои невротические комплексы, свои собственные страхи, свои нажитые привычки, а не самих себя. Вы боитесь фантомных болей и защищаетесь от мифических угроз, тогда как действительные риски вы как раз недооцениваете. Так что это никакая не самозащита, а самое настоящее самовредительство.

Вы сами – это то действительное, что происходит в вашей жизни. Вы – это вовсе не то, что вы думаете про себя, не то, как вы выглядите в чьих-то глазах. Вы – то, что в вашей жизни реально происходит. Если же ничего осмысленного в ней не происходит, то и вас самих – маловато, вы – своя собственная тень.

Если вы хотите быть – состояться, жить полноценной жизнью, – вы должны действовать. Ждать чуда и защищать фантомы собственного «эго», навязанные вам обществом, – пустая трата времени.

Но как же нам заставить свой мозг работать на нас? Не является ли это каким-то странным парадоксом? Возможно ли это?

В конце концов, если он – всё, с чем мы имеем дело, то как нам его, прошу прощения, пнуть, чтобы он задвигался в нужном направлении? Откуда вообще возьмётся это «нужное направление», если не из него самого?

Всё правильно: если мы – это и есть наш мозг, то никаких чудес не предвидится. И я не хочу, чтобы вы думали, что они возможны.

Но есть одна специфическая функция мозга, которой мы до сих пор не уделили должного внимания, хотя именно в ней и кроется нужный нам ответ. Функция эта (и возможно, вы будете смеяться) называется – мышлением[35]35
  Позволю себе оговориться: поскольку я действительно считаю мышление вообще самым важным, что только может быть, мне этой подглавки точно не хватит, и я ограничусь лишь самым кратким экскурсом, отвечающим задаче данной книги.


[Закрыть].

Звучит, наверное, несколько странно. Все же уверены в том, что они и так постоянно думают. В чём тогда фокус?

Фокус в следующем: то, что мы традиционно считаем своим «думанием», на самом деле таковым не является. И если мы действительно рассчитываем на то, чтобы считаться «разумными» существами, нам нужно кое-что другое. Но обо всём по порядку…

* * *

В то же самое время, когда Либет, Зимбардо и Канеман ставили свои эксперименты на людях, Эрик Кандель, в будущем нобелевский лауреат по физиологии и медицине, исследовал рефлексы аплизий.

Аплизия, или иначе «морской заяц», – это крупный моллюск и, возможно, самое примитивное лабораторное животное, какое только можно себе представить.

Однако ценность аплизии для нейрофизиологии переоценить невозможно. Дело в том, что у неё буквально видимые глазом, то есть очень крупные нейроны. Это обстоятельство и сделало аплизию идеальной моделью для изучения синаптических связей, составляющих, так сказать, плоть и кровь нашего с вами мышления.

В чём суть открытия Канделя, которое он сделал, изучая формирование условных рефлексов у моллюсков? Выяснилось, что процессы мышления и памяти приводят – внимание! – к анатомическим изменениям связей между нейронами.

Представьте себе два нейрона, которые общаются между собой с помощью нервных отростков. Когда один нейрон возбуждается, он сообщает об этом другому нейрону, выбрасывая в синаптическую щель специальные вещества – нейромедиаторы. До открытия Канделя это уже было доказанным научным фактом.

Непонятно было другое: нервные клетки общаются друг с другом постоянно, но где-то это общение – произошло и закончилось, а в каких-то случаях возникает запоминание, то есть чётко фиксируется определённая связь. Почему?

Если бы наш мозг был похож на фотоплёнку, то воспринимаемые нами события «засвечивали» бы какие-то зоны мозга, и там бы эта информация потом хранилась. Но этого не происходит: наш мозг – это не фотоплёнка, не жёсткий диск с файлами и даже не библиотека.

Однако что-то мы всё-таки запоминаем (хотя и с существенными искажениями), а кроме того, приходим к неким умозаключениям. То есть у нас формируются какие-то мысли, которые не сразу вылетают из головы, а держатся в ней и даже могут крутиться в нашем мозгу годами. Причём крутятся они, понятное дело, по вполне определённым нейрорефлекторным дугам, а не в каком-то мистическом эфире сознания.

Как всё это в нас держится так долго? Эрик Кандель с коллегами и дал объяснение этому загадочному феномену.

Оказалось, что в случае кратковременного и редкого взаимодействия нейронов друг с другом их контакт ограничивается лишь химической реакцией – переговорами между нервными клетками на уровне нейромедиаторов.

Но если нейрон возбуждается сильно и регулярно, то он не просто атакует своего соседа нейромедиаторами, но ещё и отращивает дополнительные синаптические «шипики» – своего рода присоски.

Эти «шипики» позволяют нейрону увеличить зону контакта с предпочтительным соседом, которого он вовлекает таким образом в их совместную реакцию.

Чем больше зона контакта, тем большее количество нейромедиаторов участвует в процессе этого разговора нейронов друг с другом. В результате соответствующий сигнал передаётся быстрее, а сам данный путь для нервного возбуждения оказывается предпочтительным. Можно сказать, что наше нервное возбуждение как бы замыкается в этой цепи и не может из неё вырваться.

Из чего следует, что если вы о чём-то думаете как-то, каким-то определённым образом (есть у вас, скажем, такое «мнение»), то это обстоятельство невероятно сложно изменить. Вы будете упрямо настаивать на своём и всё выкручивать так, чтобы эта ваша мысль была признана верной и даже основной. Ведь в противном случае вам придётся перестраивать свой мозг!

Но задумайтесь, какое отношение это случайное, по сути, сцепление ваших нейронов имеет к истине? Не обольщайтесь: истина и сцепление наших нейронов друг с другом – это две параллельные реальности.

Любая мысль человека – это не какой-то Святой Дух, спустившийся ему с Небес, а просто цепь связанных друг с другом нейронов. По ней бежит возбуждение, а у нас в сознании возникает некий образ, мысль или какое-то представление.

Мысли не «приходят» к нам в голову, они и есть эта самая голова – точнее, мозг.

Интеллектуальные успехи

Великие умы представляются нам умудрёнными жизнью и опытом седовласыми старцами… Это забавно, потому что большинство величайших научных открытий и даже философских прозрений принадлежит самым настоящим юнцам.

Открытия, которые прославили Эйнштейна, он сделал в 25 лет. Речь, напомню, идёт о специальной теории относительности, об основополагающей работе по квантовой механике (как раз за неё Эйнштейн и получит потом Нобелевскую премию), а также о фундаментальной работе по статистической физике при анализе броуновского движения (грубо говоря, он доказал существование атомов).

25 лет было и Вернеру Гейзенбергу, когда он создал свою матричную механику. 26 лет – Полю Дираку, когда он вывел уравнение, верно описывающее электрон. Нильсу Бору было 28 лет, когда он создал современную модель атома, за что и был награждён Нобелевской премией.

Квантовую физику даже называли Knabenphysik, то есть «мальчишеская физика», именно из-за почти детского возраста учёных, которые её разрабатывали. Впрочем, кто-то может сказать – ну, мол, тогда и время было другое, открытия буквально валялись у учёных под ногами! Сейчас, мол, не так.

Может быть, но ведь и Исааку Ньютону было всего 23 года, когда он создал систему дифференциального и интегрального исчисления, сформулировал теорию цвета и открыл закон всемирного тяготения. Почему какой-нибудь мудрый старец не сделал это до Ньютона?

А, например, Курту Гёделю было всего 24, когда он доказал свою блистательную «теорему о неполноте». Эту проблему уж точно можно было сформулировать любому старцу – хоть за сто лет до Гёделя, хоть во времена Древнего Египта.

Но в том-то всё и дело, что великие старцы не открывают нового. Они думают то, что придумали когда-то в молодости. Мышление, таким образом, – это не то, что в нас уже есть, а то, что мы только ещё можем придумать, – это поиск не существующих ещё ответов, это озадаченность перед чем-то действительно новым!

Теперь давайте представим себе, что такое наше с вами мышление.

Вот вы сидите, задумались… И кто-то вас спрашивает: «О чём думаешь, дружище?»

Как правило, этот вопрос ставит нас в тупик, потому что ничего такого, чем можно было бы похвастаться, мы, конечно, не думали. Наши пассивные размышления, честно говоря, представляют собой гору мусора – нагромождение образов, случайных ассоциаций, и не более того.

Это был просто такой «поток мыслей», «умственная жвачка» – мы думали об одном, потом о другом, затем отвлеклись на третье и вспомнили четвёртое. Мысли цеплялись друг за друга, словно петли самодельной новогодней гирлянды.

Но неужели вы думаете, что этот процесс и впрямь течёт абсолютно произвольно?

Надеюсь, вы хорошо понимаете, что любой психический акт, любая реакция нашего мозга – это всегда возбуждение каких-то нейронов. И если вы что-то думаете, то не вы это думаете, а просто нейроны нашего мозга возбуждаются в такой последовательности.

В этом, собственно, и состоит суть ассоциаций – вам что-то говорят, вы это слышите, и в вашем мозгу последовательно активизируется целый каскад нейронных комплексов. Они начинают настойчиво сигналить друг другу. Причём сигналят не в «открытый Космос», а тем нейронам (нейронным комплексам), с которыми у них уже сформировались более-менее устойчивые связи.

В зависимости от плотности существующих связей между конкретными нейронами (от того, сколько между ними, грубо говоря, «шипиков») одни из них возбуждаются, а другим этой стимуляции оказывается недостаточно, и они не включаются в «ассоциативный процесс».

Итак, чем плотнее связи между конкретными нейронами, тем больше шансов, что при активации одного из них, он будет побуждать активность другого. То есть наш мозг вовсе не стремится к созданию новых мыслей (новых цепей и связей), но лишь к повторению тех, что уже в нём закрепились.

Конкретный пример

Допустим, вы считаете какого-то Петра скучным и глупым, но вдруг вы узнаёте, что он открывает выставку своих фотографий в художественной галерее. Вроде бы это странно, и вам имеет смысл приглядеться к Петру повнимательнее – может, не такой он и дурак? Но давайте посмотрим на то, что делает в подобной ситуации ваш мозг.

У вас активизируется цепь нейронов, которые обуславливает ваше отношение к Петру как к скучному и глупому субъекту. Параллельно активизируется и другая цепь нейронов, которая отвечает в вашем мозгу за представления об искусстве, за отношение к выставочной деятельности, за авторитетность художественной галереи, которая решила выставить работы Петра.

По смыслу всё это как-то не сильно бьётся, правильно? Но, как мы помним, противоречие – это не то, с чем мы будем бороться. И теперь вы понимаете почему: всё зависит от того, какая из этих двух цепей имеет в вашем мозгу больший удельный вес (в какой больше нейронов, больше связей, больше бегущих по ней нервных возбуждений).

Если отношение к Петру у вас прочувствованное, а к данной галерее вы относитесь без восторгов, искусством не живёте, причём фотографию вообще за искусство не считаете, то это одна ситуация. Если всё наоборот: искусство и фотография – это для вас всё, а с Петром у вас знакомство шапочное, то ситуация другая.

В первом случае победит ваше обычное отношение к Петру как к придурку и дебилу, во втором – новый, обнаруженный вами факт о Петре, способный изменить ваше к нему отношение. Две нервные цепи в вашем мозгу, по сути, как бы взвешиваются – какая потяжелее, где больше связей? Более «тяжёлая» и победит в этой конкурентной борьбе.

А что происходит в этот момент на уровне вашего сознания? На этом уровне (там, где, как вам до сих пор казалось, вы думали) разыгрывается следующая пьеса…

Если побеждает нервная сеть, ответственная за ваше негативное отношение к Петру, вы думаете: «Вот дебилы же в этой галерее работают! Петра выставляют! Совсем рехнулись!»

Если побеждает нервная цепь, ответственная за авторитет искусства и выставочной деятельности, вы думаете: «Выставляют Петра? Как такое может быть?! А что там за фотографии? Действительно крутые?!» То есть вам приходится искать факты, чтобы сформировать своё новое отношение к Петру.

Итак, в первом случае всё быстро завершилось: одна цепь победила другую, и всё – противоречие «исчерпано». Во втором случае вашему мозгу придётся потрудиться, пока данное противоречие не будет устранено.

Возбуждение в нейронной цепи, ответственной за Петра, попав под воздействие нервной цепи, ответственной за искусство, станет подавать сигналы SOS – что-то у нас не так работает, какая-то ошибка. Ау, нужна помощь!

Возбуждение начнёт выплескиваться наружу: существующая цепь примется искать доступные ей нейроны, которые можно было бы включить в себя так, чтобы ваше отношение к Петру изменилось в соответствии с новыми вводными.

То есть ваш мозг должен будет вырастить новые «шипики». Вы только вдумайтесь в это: чтобы начать по-другому думать, вы должны заставить ваш мозг расти! Причём буквально – силой мысли!

Посмотрите внимательно на свои ногти, напрягитесь и попробуйте вырастить их за час на пару миллиметров – как вам такое задание? Нереалистично, правда? То, что происходит в вашем мозгу в ситуации с Петром, немногим проще.

Именно поэтому нам так трудно менять своё мнение и так опасно искать ему бесконечные подтверждения. Именно поэтому нам так непросто понять что-то новое, а не удовлетворяться мнимой понятностью. Именно поэтому нам так сложно осознать очевидность, которая у нас всегда перед носом, но которую мы привычно игнорируем.

Это не фунт изюма – заставить свой мозг расти!

Но насколько часто вы ощущаете действительное внутреннее напряжение, когда «думаете»? И можно ли вообще считать думанием, когда в вашем мозгу самопроизвольно возбуждается какая-то цепь нейронов?

Возбуждаются они постоянно и по двум совершенно никчёмным причинам. Это или какая-то внешняя стимуляция – Пётр вам позвонил, например, и понятно, что все рефлекторные дуги, которые уже есть в вашем мозгу, связанные с Петром, встрепенулись. Или – вторая причина – благодаря работе специфической структуры нашего головного мозга, которая называется «ретикулярной формацией»[36]36
  Клетки ретикулярной формации – это своеобразный внутренний генератор нервного возбуждения. Это что-то вроде электростанции мозга, продуцирующей напряжение, которое дальше бегает по уже существующим в нашем мозгу цепям нейронов.


[Закрыть].

То есть наше спонтанное, самопроизвольное мышление – настолько же мышление, насколько можно считать прослушивание музыки в iTunes её сочинением. В iTunes множество файлов – тыкайте на кнопки, и они будут проигрываться. Простимулируйте свой мозг какой-нибудь ерундой, и он начнёт «думать» – крутить свою музыку. Не создавать, а крутить!

Да, когда-то все эти «файлы» были, конечно, созданы. Но вспомните, сколько вы скачивали музыки, когда у вас только появился доступ к iTunes, и сколько вы скачиваете сейчас. Есть разница? Думаю, значительная. А после того как плейлисты на все случаи жизни вами уже созданы – субъективная ценность iTunes для нас и вовсе падает.

Теперь давайте представим себе Эйнштейна и Ньютона, Гейзенберга и Бора, Дирака и Гёделя. Вы понимаете теперь, почему они создали свои лучшие работы, когда их мозг был ещё относительно «пуст»?

Пока в мозгу не сформировались нервные цепи, которые способны всё нам «объяснить», мозг действительно думает – то есть он ищет решения, пытается как раз собрать эти плей-листы на все случаи жизни. И как только нам начинает казаться, что мы «всё поняли», «во всём разобрались» и «мудры невероятно», мышление заканчивается.

Значит ли это, что человек после тридцати лет уже не сделает ничего великого? Не значит.

Во-первых, правило 10 000 часов никто не отменял – вы всегда можете заставить свой мозг расти, если будете его тренировать. Повторение действий само по себе приводит к увеличению количества «шипиков» между соответствующими нейронами.

Так что, даже если у вас начнётся болезнь Альцгеймера и связи в вашем мозгу начнут гибнуть, вы всё ещё сможете его тренировать, препятствуя стремительному разрушению вашей психики.

А во-вторых, и это, возможно, самое главное, о чём я хочу сказать: есть важное правило, сформулированное две с половиной тысячи лет назад величайшим философом Сократом: «Я знаю то, что ничего не знаю!».

Думаю, вы слышали эту фразу множество раз, но очень сомневаюсь, что вы поняли её смысл.

Дело не в том, что Сократ прикидывался незнайкой или что он и на самом деле так думал. Нет, он просто использовал эту внутреннюю установку, этот внутренний императив, чтобы заставить энергию своего мозга работать (не допуская того, чтобы оно бегало по однажды проложенным нервным путям).

Когда вы и вправду думаете – ваш мозг кипит от напряжения. Он работает как мощная электростанция, буквально впихивающая возбуждение в нервную сеть.

Он работает как плавильный котёл, разрушая старые нервные связи и открывая для нейронов новые возможности для соединения в нейронные комплексы.

Он работает как огромный прокатный стан, производя новые и новые «трубы», которые свяжут ваши нервные клетки друг с другом в новой последовательности.

Думание – реальное, настоящее – это чудовищно энергозатратный процесс. Даже в обычном состоянии наш мозг, составляющий порядка двух процентов от общей массы нашего тела, потребляет 20 процентов его энергии. А когда мы действительно занимаемся умственным трудом, он и вовсе превращается в настоящего троглодита.

Но часто ли вы так думаете? Уверены? И знаете, что ничего не знаете? И прямо чувствуете напряжение? Пошло?..

Кстати, можете считать, что я рассказал вам о самом эффективном способе борьбы с ожирением. Удивляет ли вас теперь тот факт, что многие люди с возрастом сильно набирают вес? Ладно, сделаем вид, что я шучу.

Надеюсь, вы заметили, что мы вернулись к тому, с чего начали, к противоречию. К счастью или к сожалению, но нет никакой другой силы, способной побуждать наш мозг к оригинальному и по-настоящему продуктивному мышлению.

Мы можем рассчитывать только на выявленные нами противоречия. Удерживая противоречие в своём сознании, мы как бы сталкиваем друг с другом уже существующие системы (мысли) в нашем мозгу. Это и приводит к возникновению новых мыслей, нового понимания.

Вы, возможно, скажете, что проблема в том, как их выявить – эти противоречия. Но проблема не в этом. Поверьте, их не нужно искать, они торчат у вас перед носом. Нужно научиться перестать их игнорировать, хотя да – временами это и сложно, и нелицеприятно, и даже страшно бывает.

Но другого пути у нас нет, а этот путь есть. И это хорошая новость.

Цель и смысл нашего сознания не в том, чтобы решить все стоящие перед нами проблемы. Его цель и смысл – создать условия, в которых наш мозг будет вынужден думать и создавать новое, меняя нас самих.

Только сознание даёт нам шанс увидеть противоречия и признать их, и это единственный способ озадачивать свой мозг. Дальше, если с первым этапом мы справились, он уже всю работу сделает сам.

Но если мы не запустили машину своего мозга по нужной нам дороге, она так и будет кататься на холостом ходу своих автоматизмов – по мириадам уже наработанных связей, лишь создавая в нас иллюзию, что мы думаем, чувствуем и живём.

Поправка к 10 000 часам

Если мы лишь пассивно потребляем информацию – скролим, например, ленту в социальной сети, смотрим новости или сериалы, – новых прочных связей между нейронами в нашем мозгу не формируется.

Чтобы закрепление связей произошло, необходимы или очень сильные впечатления (почти стрессового характера), или многократное, сосредоточенное повторение.

Для того чтобы что-то понять и сформулировать для себя новую мысль, недостаточно её просто «подумать». Нужно думать её так, чтобы многократно возбуждались нервные клетки, имеющие отношение к предмету вашего размышления. Возбуждаясь, они будут по ассоциативным связям сигналить другим нервным клеткам, которые включат ещё какие-то нервные клетки и так далее. В какой-то момент круг этого возбуждения замкнётся, и вы что-то действительно поймёте – увидите то, что искали.

Напряжение побежит по этой новой, только что образованной цепи нейронов, а это, в свою очередь, приведёт к росту «шипиков» внутри данной сети, и она укрепится. В результате мы запомним возникшую у нас мысль, и она, существуя в нашем мозгу уже как цельный нейрофизиологический комплекс, будет в дальнейшем влиять на другие наши мысли и решения.

По этому принципу формировался любой навык, который мы осваивали в течение жизни, – начиная с ходьбы и узнавания каких-то визуальных образов (например, марок автомобилей) и заканчивая сложными теориями, которые мы, лишь после усердных занятий и долгих размышлений, смогли по-настоящему схватить и осознать.

Когда же цепи нейронов, обуславливающие тот или иной навык, становятся максимально развёрнутыми, широкими, подобно многоводному руслу Амазонки, мы используем свой мозг для соответствующего дела на полную катушку.

Как раз для этих целей нам и нужны те самые 10 000 часов. Но теперь, как мы знаем, не только сами эти часы, а ещё и секретный ингредиент к ним – умение видеть противоречия и озадачиваться, умение знать, что ты «ничего не знаешь».