Текст книги "Комплект книг: Красная таблетка. Посмотри правде в глаза / Красная таблетка-2. Вся правда об успехе / Троица. Будь больше самого себя"

Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устаёт заниматься философией.

Эпикур

Этой книгой я предложил вам «красную таблетку», а теперь настало время, когда я хочу, чтобы вы разглядели прямо перед собой большой «красный знак» – «STOP».

Даже если вам всё вдруг показалось ясным и понятным, даже если вам кажется, что вы знаете теперь, чтó вам следует делать, как жить и какие решения принять, – не торопитесь!

Учитесь испытывать удовольствие от незнания, радость от неопределённости, от незавершённости, от… перспективы.

До тех пор пока вы способны испытывать любопытство и живой интерес, ваша жизнь, поверьте, будет вам нравиться. Как только вам покажется, что вы всё знаете, она потеряет для вас ценность.

Не уподобляйтесь Экклезиасту с его знаменитым: «Во многой мудрости много печали». Он был неправ – познание не приумножает скорбь, познание делает нас живыми, а саму нашу жизнь – интересным приключением.

Уверенность, что ты всё понял, – вот что приумножает скорбь, а вовсе не жажда познания как таковая. Жажда – это дефицит, а пока он есть, в вас есть стремления, и вы будете видеть перед собой цели.

Когда же перед вами цели, ваш мозг сам развлекает себя, изыскивая способы достичь их, и получает за это в награду заслуженное удовольствие. Ему нравится решать интеллектуальные задачки, очень.

Но вы можете подсовывать ему пустышки, бессмысленные ребусы и глупые головоломки, а можете поставить перед ним сверхзадачу. От того, какой выбор вы сделаете – то ли решите разменять себя на медяки, то ли сделать что-нибудь действительно стоящее, – будет зависеть и качество вашей жизни.

Вот почему я действительно считаю наше мышление самой большой ценностью. Возможно, впрочем, я необъективен и, как тот кулик, хвалю своё болото. Не исключено.

Когда-то, например, мне казалось самым важным научиться справляться со стрессом, с тревогой и депрессией, понять, как помочь человеку, страдающему неврозом. Да я и сейчас уверен, что это важно. Но…

Я думаю о мышлении, поскольку в нём, мне кажется, скрыты те ресурсы, которые делают нашу жизнь стоящей того, чтобы её прожить.

Почему же тогда я прошу вас остановиться? Да, собственно поэтому и прошу, ведь «мысль, – как говорил великий психолог Лев Семёнович Выготский, – начинается там, где мы наталкиваемся на препятствие».

Так что, поверьте, отнюдь не случайно я постоянно говорю о «противоречии». Ведь именно оно – то самое препятствие, которое в нашем собственном внутреннем психическом пространстве является отправной точкой для всякого живого мышления.

Впрочем, противоречия должны оперировать фактами. В противном случае я не очень представляю, как это может работать. Факты – это то, на что мы можем опираться, конструируя противоречия и толкая нашу мысль дальше.

Всю книгу я, по сути, только тем и занимался, что доставал из бездонного рукава науки те самые факты – рассказывал о научных экспериментах, о механизмах работы психики, об устроении общества и т. д. и т. п.

Если бы не эти факты, я бы не смог спровоцировать те противоречия, которые и открывали для нас что-то новое. Я сталкивал наши представления с фактами, и наш мозг был вынужден включаться в работу.

Так что факты – это очень важно. Факты – это и есть большущий красный знак «STOP». Очень важный и очень нужный нам знак!

Но для того чтобы разглядеть этот знак, нам нужна особая внутренняя трезвость, которой наша психика нас, к сожалению, не балует.

Думаю, что вы не раз слышали, с каким почтением люди науки говорят о «сомнении»: об умении сомневаться, о необходимости подвергать наши знания сомнению. Конечно, это не просто так!

Великий философ Рене Декарт возвёл «радикальное сомнение» в главный принцип познания. И сейчас я расскажу вам, почему это так сложно…

* * *

Давайте задумаемся над тем, как формируются наши представления об окружающем мире.

Однажды с выдающимся канадским нейрохирургом Уайлдером Грейвсом Пенфилдом – тем самым, что когда-то первым составил подробную карту коры головного мозга человека, – случился такой забавный эпизод.

Во время очередной нейрохирургической операции он коснулся электродом определённого участка коры мозга своей пациентки, а она вдруг услышала, как мать зовёт её на складе пиломатериалов.

Возможно, вы решите, что ничего забавного в этом нет. Ну и правда, вспомнила пациентка случай из жизни. Простимулировали ей соответствующий участок мозга, и она вспомнила. Что в этом такого?

А забавно в этом вот что: эта женщина никогда в жизни не была на складе пиломатериалов и даже не представляла, как он должен выглядеть. Но зато за две минуты до этого «воспоминания» Пенфилд рассказывал ей, что ему завезли штабель брёвен для строительства нового дома.

Собственно, таковы все наши воспоминания: они нами выдуманы.

Традиционный взгляд на воспоминания такой: с нами что-то происходит, мы это переживаем и запоминаем. Это кажется логичным.

Но факт в том, что нельзя вырезать кусочек из вашего мозга, чтобы вы забыли, например, как провели лето у бабушки. Потому что воспоминания, как я уже говорил, не хранятся в нашем мозгу подобно фотоснимкам в старом альбоме или как фильмы на жёстком диске компьютера.

Механизм памяти другой. Наш гиппокамп хранит своего рода воспоминание о воспоминании. И когда мы что-то вспоминаем, он сначала обращается к «дефолт-системе мозга», о которой я уже тоже упоминал, и запрашивает там соответствующую историю, а затем (с помощью зон, ответственных за зрение, слух и т. д.) по сути заново разыгрывает эту историю на внутреннем экране нашего сознания.

Конечно, и сами эти истории о нашей жизни не хранятся в нашем мозгу, как книги в библиотеке. Они постоянно переписываются и трансформируются, потому что связаны с другими людьми, с нашим отношением к ним. А тут, как мы знаем, всё очень переменчиво или, как любят теперь писать в аккаунтах, «всё сложно».

Есть и другая проблема – для внутренней экранизации наших воспоминаний мозг использует элементы, которые «ближе лежат» (как в случае с пациенткой Пенфилда), а вовсе не те реальные обстоятельства, свидетелями которых мы когда-то были.

То есть ошибка совершается как минимум несколько раз, а воспоминание искажается, и зачастую до неузнаваемости. Причём это вовсе не фигура речи.

В специальном исследовании было показано, что из трёхсот несправедливо осуждённых лиц (что выяснилось после использования ДНК-теста) две трети были признаны виновными на основе ложных показаний жертв и свидетелей! А точнее – на основе их ложных воспоминаний. Две трети!

Но задайтесь вопросом: сможете ли вы сомневаться в своих воспоминаниях, если вы помните это именно так? Придёт ли вам в голову, что ваш мозг на самом деле не помнит деталей и подробностей, а просто додумывает их?

Существует миф, что люди, погружённые в гипноз, могут отчётливо вспомнить прошлое. Но психолог Билл Патнем разбил эту иллюзию в пух и прах. Он показывал испытуемым видео автоаварии, выяснял, что они запомнили, а затем погружал их в гипноз и уточнял подробности.

И правда, воспоминания испытуемых в состоянии гипноза просто ломились от этих самых подробностей. Они буквально видели аварию словно наяву! Проблема в том, что всё, что они добавили к своему первому рассказу, было выдумано их загипнотизированным мозгом.

Ничего этого на видео, которое они смотрели, не было.

Причуды памяти

В то же время, когда Либет развлекался электродами в Сан-Франциско, Зимбардо ставил свой «тюремный эксперимент» в Стэнфорде, Элизабет Лофтус занялась исследованием ложных воспоминаний в Вашингтонском университете.

Она провела множество экспериментов и написала уйму научных статей на эту тему. Она стала легендой психологии, и в значительной степени за счёт своей скандальной репутации…

Да, эта замечательная женщина сначала доказала, что наш мозг является удивительным хранилищем ложных воспоминаний. Потом она проанализировала все способы, которыми мы создаём свои ложные воспоминания. Наконец, она научилась формировать у своих испытуемых ложные воспоминания, которые существенным образом меняли их поведение.

Собственно, в этом и состоял скандал: с точки зрения научной этики подобные эксперименты выглядят сомнительными. Но Лофтус отвечает на это примерно так: дорогие друзья, вы сами – неловкая куча ложных воспоминаний, и не более того, так что плохого, если мы добавим вам чуточку ложных воспоминаний, которые существенно улучшат вашу жизнь?

Я не берусь давать оценок практике формирования ложных воспоминаний. Но главное, что мы должны понять, – это то, что наша личностная история является самой настоящей фантазией. Она как древнегреческий миф или древнерусская былина – штука художественная и, может быть, даже увлекательная, но не имеющая никакого отношения к реальной действительности.

Надеюсь, мне удалось создать у вас ощущение, что память – это штука как минимум странная. У вас вроде бы есть воспоминания, которые вы считаете вполне точными, но на самом деле это просто выдумка – фильм, снятый, так сказать, по мотивам реальных событий.

Теперь представьте, что вы выясняете, так скажем, отношения с кем-то из ваших близких – с родителями, с друзьями, с любовниками, супругами или детьми. А тут ведь, как нигде (если не считать судебного разбирательства), важны детали, нюансы, подробности – не так посмотрел, не то сказал, не так понял, не так отреагировал и т. д.

Теперь, когда вы уже кое-что понимаете про свою память, задумайтесь: какова вероятность того, что вы придёте к взаимному согласию? Полагаю, она невелика.

А теперь – положа руку на сердце: у вас хоть раз был опыт успешного «выяснения отношений»? В лучшем случае – вы не подрались и узнали что-то, о чём раньше не догадывались. Но само такое «выяснение» – сущая катастрофа.

Вроде бы вы говорите об одном и том же, вспоминаете одни и те же ситуации, приводите их в пример и аргументируете ими свою позицию… Почему это не срабатывает? Потому что ваш визави помнит эти ситуации по-другому! Для вас эта ситуация – аргумент, а для него – нет. И он не придуривается.

«Как такое вообще может быть? – спросите вы. – Почему мы живём вместе, переживаем что-то вместе, а воспоминания сохраняем об этом разные, зачастую прямо противоположные?»

Ответ прост: всё зависит от контекста.

Смена контекста

Элизабет Лофтус провела как-то такой эксперимент – она показывала испытуемым красно-оранжевый круг. При этом одним она говорила, что это помидор, а другим – что апельсин.

Впоследствии, когда испытуемые должны были найти этот цвет из большого числа вариантов, одни выбирали красный, а другие – оранжевый.

Кому из них Лофтус говорила про апельсин, а кому – про помидор, я думаю, объяснять не надо.

Да, память всё искажает с учётом контекста – причём и внешнего, и внутреннего.

Запомните правило «трёх И»: во-первых, наша память избирательна, во-вторых, она истолковывает события, а в-третьих, она интегративна.

Значит это буквально следующее:

1. Вы запоминаете то, что соответствует вашим представлениям.

2. Ваши мысли влияют на то, как вы запоминаете смысл событий.

3. Ваши мысли неотделимы от ваших воспоминаний.

Таким образом, то, каковы вы сами (то, что вы думаете, то, что вы чувствуете, то, как вы что-то понимаете), определяет и то, что вы запоминаете. Да, мы сами и есть свой контекст. Нам удобно помнить всё так, как у нас это в сознании складывается и объясняется, именно так, а не как-то иначе.

Нам хочется представлять себя такими, какими мы сами себя представляем. Так что, например, та подборка историй, которыми человек презентует вам себя в живом общении или, например, в социальных сетях, говорит о нём больше, чем конкретное содержание этих историй.

Парадокс в том, что, хотя наши воспоминания ложны, тенденциозны, а зачастую и вовсе противоречат фактам, мы не можем в них сомневаться, ведь каждый раз наш мозг создаёт их заново.

У нас нет доступа одновременно и к «старой», и к «новой» версиям наших воспоминаний, а поэтому мы и не можем их сравнить. Если нам что-то стало удобно помнить иначе, в более выгодном свете, мы и этого подлога не заметим – просто одна версия прошлого поменяется в нашей голове на другую.

То, что наш мозг придумывает и перевирает сейчас, мы и принимаем за чистую монету своего прошлого. И всё это происходит не случайно: то, что вы помните и как вы это помните, нужно вам для каких-то вполне определённых собственных целей, а не потому, что это и вправду было, и было именно так.

Философия, которую я собираюсь излагать, будь она слишком лёгкой и очевидной, была бы сильным доводом против неё.

Давид Юм

Позвольте дать вам хороший совет.

Если вы вдруг когда-нибудь окажетесь на приёме у психотерапевта, никогда не говорите ему: «Ой, у меня такая жизнь, такая жизнь… Обо мне можно целый роман написать!» или «У меня такой случай, вы сможете диссертацию по мне защитить!»

Во-первых, среднестатистический психотерапевт (насколько я могу судить, конечно) не горит желанием писать романы. Ну а диссертации по одному клиническому случаю защищали последний раз в XIX веке (сейчас для этого требуются куда более масштабные исследования).

Не надо пытаться выглядеть глупее, чем вы есть на самом деле.

Во-вторых, и теперь уже серьёзно – мы безумно, до зевоты тривиальны. Все одинаковые. Да, с какими-то особенностями, но, поверьте, все они, что называется, в пределах статистической погрешности. Если же кто-то думает, что он уникальный, какой-то неземной и вообще космический, то по нему психиатр плачет, а не психотерапевт.

И Ван Гог, и Пикассо, и какой-нибудь Кустодиев на пару с выпускником любой художественной школы рисовали цветы. Да, их цветы выглядят по-разному. Но в основе – это просто цветы. И любой ботаник даст вам предельно чёткое и конкретное описание данного объекта: стебель, листья, соцветие, пестики, тычинки и т. д.

Оригинальность может быть хороша только для антуража, а если по существу, то лучше без затей – сухие факты, явки и пароли. Только при таком подходе мы сможем в себе разобраться.

Насколько велика вероятность, на ваш взгляд, что человек всё понимает про свою жизнь действительно правильно, но страдает неврозом, мается от чувства постоянной тревоги, депрессует и раздражается почём зря?

Конечно, я не знаю, что вы думаете. Поэтому давайте я сразу скажу как есть.

Если человек и в самом деле всё понимает верно (то есть его понимание предельно соответствует положению дел в реальном мире), он никогда не окажется на приёме у психотерапевта. Это исключено. Он будет заниматься решением задач, которые перед ним стоят, а не скрываться от них за невротическими симптомами.

Поэтому всё, что по большому счету должен сделать психотерапевт, – это «вылечить» воспоминания пациента, устранив из них противоречия и несуразности, которые человек, вследствие устройства его памяти, не видит и не понимает.

В каком-то смысле, общаясь с пациентом, психотерапевт выясняет не то, что человек помнит, а то, чего он не помнит. Конечно, психотерапевт не господь бог, и он не может знать наверняка. Но известно, что оригинальности в нас нет никакой.

Поэтому нехитрое соотнесение воспоминаний пациента с тем, что могло быть, а чего быть не могло (именно этому психотерапевт и учится долгие годы), и позволяет специалисту восстановить более-менее объективную картину случившегося.

От осознания пациентом его «необъективности» невроз лопается как мыльный пузырь. Вот почему один из величайших психотерапевтов – Фредерик Пёрлз – говорил: «Не слушайте того, что говорит пациент. Смотрите на то, что он делает».

* * *

Итак, почему я настаиваю на сомнении и трясу знаком «STOP»?

Потому что не только все наши воспоминания, но и все наши мысли в некотором смысле ложны. Они не отражают реальной действительности. Они куда больше говорят о нас и о тех «контекстах», в которых мы заплутали.

Этими контекстами могут быть и моральнонравственные установки, и какие-то идеологические концепции, набор неструктурированных знаний о предмете и т. д. и т. п. И всё это путает мышлению карты.

Даже если мы будем всеми силами принуждать себя думать здраво и объективно, мы не сможем этого сделать. Именно поэтому нет и не может быть окончательных ответов, нет потому и безусловно «правых». Ну и безусловно «виноватых», соответственно, тоже нет.

Но есть факты. Факты – это то, что вы действительно можете зафиксировать. Фактом, например, является то, что вы читаете сейчас эту книгу. Если она вам нравится – это факт. Если нет – тоже факт. А вот понимаете ли вы то, что в ней написано на самом деле, или вам только кажется, что понимаете, – это вопрос, не факт.

Когда вы признаётесь кому-то в любви – факт в том, что вы признаётесь кому-то в любви. Но не факт, что любите. Если вы думаете, что вы кого-то любите, факт в том, что вы думаете, что вы его любите, но не факт, что это любовь. Мы ведь не знаем, что такое «любовь» – слишком многозначное и неопределённое это слово, а потому факт в данном случае просто нельзя установить.

Факты любви

Всегда есть некое наличное, верифицируемое поведение, и это важно. Каковы, например, фактические проявления вашей любви?

Вдумайтесь: не что вы делаете, чтобы её проявить, а чем она на самом деле в вашем поведении проявляется?

Я понимаю, что сложный вопрос. Но это и хорошо – есть над чем подумать!

Допустим, вы чувствуете, что этот человек «вам нужен». Что это говорит нам, кроме того, что вы эмоционально или как-то ещё от него зависите? Ничего.

Если вам «без него плохо», это на самом деле свидетельствует о том, что у вас есть такая привычка – быть с ним. Любовь ли это? Не факт.

Или, например, вы считаете, что «заботитесь» о любимом человеке, и это для вас важно. Вроде похоже на любовь, правда? А теперь узнайте, испытывает ли человек, о котором вы заботитесь, чувство, что о нём заботятся?

Если он чувствует вашу заботу – неплохо, пока вроде как всё сходится. А если нет, может быть, вам только кажется, что вы заботитесь о нём? Это вопрос.

С другой стороны, не может ли быть, что вы заботитесь о нём только потому, что считаете, что так «нужно делать»? То есть это «по любви» или «из необходимости»? Или баш на баш?

Может ли быть, что вы заботитесь о нём потому, что хотите выглядеть в его глазах (или чьих-то ещё глазах) «хорошим человеком», «достойным гражданином», «заслуживающим уважения членом общества»? На любовь не очень похоже.

А может быть, вы просто боитесь, что останетесь в одиночестве? И всё, что вы делаете, – это спасаете себя от одиночества, и этот человек – не любимый, а просто средство борьбы с одиночеством, как снотворное от бессонницы?

Всё это очень важные рассуждения – они позволяют вам очнуться от иллюзий, избавиться от нелепых ожиданий, а возможно, и предпринять что-то, чего вы до сих пор не делали. Не делали, а имело бы смысл…

В любом случае «любовь» не является фактом. Это просто слово. Красивое, желанное, но только слово.

Да, есть поведение – то, что вы можете фиксировать как факты. И это уже существенно.

Допустим, вы с любимым человеком постоянно ругаетесь. Это факт. Значит ли это, что вы его не любите? Нет. Способствует ли эта ругань укреплению отношений? Вряд ли. Можете ли вы перестать это делать? Вопрос экспериментального свойства – надо изучить.

Иными словами, факты – это то, что мы можем выявлять, анализировать, осознавать, сопоставлять и таким образом влиять на собственное поведение. Наш мозг начнёт по-другому работать. А это важно, и он должен работать. Не крутить постоянно «старые песни о главном», а думать.

Любовь – если она и есть (данный факт не подтверждён научными исследованиями) – это не состояние и не решение. Любовь – это процесс.

Поэтому нет ничего странного в том, что у вас нет ответа на все вопросы. Но пока вы ими задаётесь, вы можете делать этот процесс лучше.

Когда вы уже «всё для себя решили» (и не важно, что именно) – процесс окончен и занавес опущен. Финита ля комедия.

Если вам не нравится ваша работа – это факт. Но «ваша» это работа или «не ваша»? Мы не знаем. Нет такого факта. Может быть, ваша, но вы просто не прошли необходимых 10 000 часов подготовки? А может быть, и не ваша, но мы не узнаем этого, пока вы не пройдёте те самые 10 000 часов подготовки.

Иными словами, подобный вопрос является бессмысленным. «Ваша» это работа или «не ваша», «свою» вы проживаете жизнь или «не свою» – всё это чистые абстракции. Они сбивают с толку, но ничем помочь вам не могут. Они – сами по себе – токсичны.

С другой стороны, есть научные факты – и это очень крутая вещь. И научный факт говорит нам: если вы всё-таки пройдёте 10 000 часов соответствующей подготовки и сделаете это как следует, то область, которую вы настолько хорошо освоили, будет вам интересна, а вы будете получать удовольствие и дальше, совершенствуясь в ней.

Таким образом, научные факты позволяют нам обрести твёрдую почву под ногами. Искать и находить научные факты – это очень круто! Это лучшее, что вообще я могу вам предложить. Хотя, конечно, это опять-таки на мой вкус.

Итак, простой факт – это некое утверждение, способное выстоять под напором вопросов, которые ставят его под сомнение. Не бойтесь подвергать сомнению то, что вам кажется фактом. Пусть он попытается продержаться! Удостоверьтесь в нём!

Кто-то, впрочем, может на это резонно заметить: при должной настойчивости всё можно поставить под сомнение, а следовательно, и всякое рассуждение становится бессмысленным. Это правда.

Именно поэтому нам важны именно научные факты: факты, которые фиксируют закономерности. Множество закономерностей. Не изучать их – недальновидно, а игнорировать – непростительная глупость.

Хотя, конечно, каждый решает это сам для себя.