Текст книги "Солнце на дороге"

4

Ночная птица, ухнув, пролетела над самым костром и растворилась в темноте леса.

Малко не обратил на нее никакого внимания. Он смотрел на Антошина так пристально, что полковник не выдержал его взгляда и опустил глаза.

Антошин заканчивал свой рассказ. Рассказ был сбивчивый. Про некую заоблачную страну, из которой явился полковник. Про то, что он ничего не ведает об их жизни и нравах, но зато умеет разговаривать на любом языке, потому что у них, в заоблачной стране, с этим просто.

Антошин понимал, что мальчик не сможет поверить в то, что он только что рассказал, и сейчас начнутся вопросы.

И они начались.

Малко приступил к самому серьезному для себя вопросу:

– Ты правда не знаешь, что Сварог – наш главный бог?

Полковник улыбнулся виновато, как нашкодивший школьник.

– И тебе неведомо, – продолжал Малко, – что Сварог создал людей из камня? Что он – отец земного огня Сварожича? – Малко поднял глаза к небу и сказал еще тише: – Что однажды ударил он молотком по бел-горюч камню Алатырю, и открылась крыница, и растеклось по небу звездное молоко?

– Я не знаю этого.

– Тебе и вправду неизвестно, что Вырий – это место, куда попадают души умерших людей?

– Значит, Вырий – это ваш рай, – произнес полковник тихо, а громко спросил: – И что, в Вырий попадают все или только самые достойные? Ад у вас есть?

Даже в красном свете костра было заметно, как мальчик побледнел, услышав этот вопрос.

Малко перевел дыхание.

– Что такое «ад», я не знаю. Но скажи: разве среди умерших могут быть недостойные? Разве смерть не уравнивает всех?

«Понятно, – подумал Антошин. – Вырий – это демократический вариант рая. Если верить нашему Богу, то в рай попадают только достойные. А у них попадают все. Понятно».

– Откуда же ты идешь, если не знаешь таких простых вещей? – удивленно спросил Малко.

Полковнику хотелось сказать: «Парень, да какая тебе разница, откуда я иду? Главное, я иду по дороге, по которой вдвоем с тобой идти будет гораздо легче и веселее. Пойдем вместе, найдем молодильные яблоки, узнаем тайну бессмертия… Мне нужен проводник в этой странной и чудесной стране. Что тебе делать тут одному, сироте? А дорога – это всего лишь жизнь с приключениями. Пошли, а?»

Антошин посмотрел на мечи, лежащие рядом с парнем… На их гладких поверхностях воинственно играл огонь.

В любой момент Малко мог взять их и отсечь полковнику голову. Обозленного подростка ничто не остановит. Кроме чуда. Только чудо может уберечь обозленных детей от безрассудных поступков.

Но чтобы чудо породило не страх, а восхищение, его надо готовить постепенно.

Антошин знал, как убедить Малко идти вместе. Во всяком случае, попытаться. Но для этого надо было прикидываться. Надо было играть роль.

«Боже мой! – подумал Антошин. – Я превращаюсь в актера. Какой ужас!»

– Почему ты молчишь? – настороженно спросил Малко и взялся за рукоять меча.

И тогда Антошин произнес как мог торжественно:

– Я иду издалека. Из очень далекого далека.

– Оно столь далёко, твое далеко, что там даже не знают, что такое загово́р? Ты спрашивал меня, что я говорил Лиху Одноглазому? Значит, ты не знаешь, что загово́р помогает победить нечистую силу?

– Не знаю…

Малко удивился:

– А как же вы там, в вашем далеке, боретесь с нечистой силой?

– Нам трудно. Вот она и плодится, нечистая сила. Все плодится и плодится…

Мальчишка посмотрел сочувственно.

– В вашей заоблачной стране не знают, кто такие обры? Там не ведают, что это страшное племя людей, которые считают себя зверями? Твоим соплеменникам неизвестно, что обры запрягают наших женщин в повозки, словно быков?

Ах, вот, оказывается, зачем этот обр ощупывал ноги бедной матери Малко – проверял, годится ли она на роль быка. Ничего себе!

Антошину ужасно захотелось обнять парня за плечи, улыбнуться, сказать что-нибудь доброе.

Нельзя. Надо продолжать играть придуманную роль.

И Антошин, изо всех сил пытаясь не улыбаться, снова проговорил возвышенно и строго:

– Я иду из далекой заоблачной страны.

– Она что, дальше солнца, твоя страна?

– Моя страна дальше солнца и неба. Она дальше всего.

Мальчик задумался. Видимо, такое расстояние ему представить было невозможно.

Антошин понимал: осталось совершить чудо. Пусть какое-нибудь маленькое, но конкретное. Люди верят чудесам и готовы идти за волшебниками хоть на край света. Тем более когда люди только начинают жить.

«Найди человека!» – советовал ему таинственный Голос.

Ну что ж, полковник нашел человека. Оставалось только, чтобы человек этот понял, что его отыскали.

– Я пришел из заоблачной страны к тебе, – медленно, четко отделяя слова друг от друга, произнес Антошин.

– Ко мне?

– Мои боги сказали: «Тебе поможет Малко». И я пришел. Я не смог помочь твоим родителям. Но я спас тебя. И теперь ты должен помочь мне.

Малко смотрел недоверчиво.

Требовалось чудо. Причем немедленно.

– Дай мне меч, – попросил Антошин.

Мальчик ответил так, как на его месте ответил бы любой разумный человек:

– Ага. Может, тебе сразу оба отдать, чтобы удобнее было рубить мне голову?

– Тебе страшно?

Антошин знал: больше всего на свете мальчишки боятся выглядеть трусами. Все остальные страхи для них ничто в сравнении с этим.

– Тебе страшно? – повторил он. – Ах да, конечно, ты же еще ребенок. Все правильно. Ты и должен бояться взрослого человека.

Малко произнес твердо:

– Я уже не ребенок. Тот, кто потерял родителей, взрослый человек.

Господи, как же нравился Антошину этот рассудительный, взрослый мальчишка!

Полковник улыбнулся:

– Это красивые слова. Если ты и вправду взрослый человек, то чего тебе бояться? Ты – один, я – один. Даже если ты подозреваешь, что я хочу убить тебя, – это будет поединок равных соперников. – Антошин понял, что парень сомневается. – Впрочем, кому я все это рассказываю? Мальчишке…

Малко взял один из мечей и бросил Антошину.

Парень кидал точно: меч упал прямо у ног полковника.

Антошин поднял меч, встал.

Вскочил и мальчишка. В глазах Малко не было страха – в них была решимость.

Антошин начал водить над мечом руками, делая пассы, которые должны были выглядеть таинственными. После чего начал тереть меч о рукав рубахи.

Малко с интересом наблюдал за происходящим.

Когда меч уже был достаточно наэлектризован, Антошин встал на одно колено и начал говорить.

Патетика трудно давалась полковнику Николаю Васильевичу Антошину. Но юный житель древней Руси должен был ему поверить, и полковник старался.

– «Небо, солнце и луна, придите ко мне! – причитал Антошин. – Солнце, небо и луна, дайте мне силу! – Главное, было не расхохотаться. – Травы, листья и цветы, придите ко мне! Я зову вас!»

Полковник поднес наэлектризованный меч к сухой травинке, которая хорошо была видна в свете костра, и травинка послушно потянулась к мечу.

Малко замер.

– «Травы, листья и цветы, придите ко мне!» – продолжал «шаманить» Антошин.

И какой-то маленький цветочек тоже жадно потянулся к мечу.

Теперь предстояло сделать главное, то, ради чего и затевался весь этот цирк.

Антошин возвысил голос:

– «И ты, человек, приди ко мне! Приди ко мне тот, к кому я прилетел из заоблачной страны, от самого солнца! Приди ко мне, человек!»

Антошин был убежден, что мальчишка не ослушается его команды.

Но Малко поступил неожиданно. Он упал на траву и завыл:

– Я понял! Я понял! Ты – один из богов! Только бог может призвать к себе небо, солнце и листья! Ты – бог! А я… А я… Я хотел убить тебя! Убить бога… И еще я… Я…

Он не смог договорить. Его тело сотрясалось в рыданиях.

Антошин подавил в себе желание успокоить парня: торжественный настрой нельзя было терять ни в коем случае.

– Встань, человек! – провозгласил Антошин. – Я прощаю тебе то, что ты не узнал меня! Я прощаю тебе и то, что ты дважды хотел убить меня! Я прощаю тебе твои прегрешения!

Но мальчика волновало, оказывается, совсем не это.

Сквозь слезы он прошептал:

– Родители… Я не сумел похоронить их как до́лжно… Я не знаю похоронных заклинаний… Я не нашел похоронных сосудов, и мне пришлось закопать их прах в своей рубашке… Прости меня, бог! Но ведь их души все равно попадут в Вырий, правда?

– Разумеется, – растерянно ответил Антошин. – А куда им еще попадать-то, кроме этого… Как его?.. Вырия, да… Больше и некуда попадать, в сущности.

Мальчик поднял голову:

– Ты точно это знаешь, точно?

– Да я вижу, как их души уже гуляют по Вырию. Вижу. Вон. Гуляют по Вырию. Души их.

Малко улыбнулся радостно и свободно и сказал с облегчением:

– Тогда ты можешь делать со мной все, что захочешь. Тогда мне не страшно.

«Получилось! – обрадовался Антошин. – Теперь у меня есть проводник. Очень хороший проводник. Настоящий».

Но на всякий случай спросил:

– Теперь ты веришь, что я – из заоблачной страны?

Малко посмотрел на Антошина глазами, полными обожания, и спросил:

– Скажи, бог, а ты видел Сварога? Какой он, Сварог?

– Об этом – после, – отрезал полковник. – И вообще, пожалуйста, не называй меня богом.

– А как мне тебя называть?

«Хороший вопрос, – подумал Антошин. – Я же должен был по этой стране невидимым ходить, а невидимому имя не нужно. А вот как оно все получилось… Черт его знает, какие у них тут имена».

А вслух спросил:

– А как у вас называют путников?

– Разве бог – это путник? Бог – он наоборот, он всюду, он…

Антошин перебил:

– Так. Всё. Хватит про бога. Вот пришел человек из другого края. Как его называют?

– Инородец.

– Годится. Я – Инородец.

– Нет… – вздохнул Малко. – Не годится.

– Почему?

– Во-первых, бог не может быть инородцем. Это неправильно. А во-вторых, ты не инородец. Инородцы должны быть немыми, а ты разговариваешь…

Антошин удивился:

– А почему, собственно, они… то есть мы, инородцы, должны быть немыми?

Пришло время изумляться Малко:

– Ты когда-нибудь видел, чтобы инородец разговаривал? Они же не знают нашего языка! Как же они могут говорить?

В этом была какая-то логика. Странная, древняя, но была: действительно, если человек не говорит на твоем языке, то чем он, в сущности, отличается от немого?

– Значит, так, – твердо произнес Антошин. – Я не бог… Разумеется, не бог. Я – инородец. Но не какой-то там просто, а инородец из заоблачной страны. Поэтому я не только могу с тобой говорить, но и говорить на всех языках. Потому что я из заоблачной страны. Понятно?

Малко кивнул.

Антошин решил считать этот кивок утвердительным.

Начало светать.

На черном небе образовалась желтая лысина. Постепенно она становилась все шире.

Зачирикали первые птицы. Радостные утренние звуки леса были куда приятней мрачных ночных.

– Ты должен идти за мной, – осторожно произнес Антошин.

Малко был настолько непредсказуем, что полковник волновался: вдруг он все-таки найдет повод отказаться.

Но на этот раз Антошин переживал напрасно.

Малко сказал твердо:

– Конечно. А куда мы пойдем?

– Мы пойдем по дороге.

– А где мы найдем дорогу в лесу?

– Дорога найдется сама. Нет такого леса, в котором нельзя отыскать дороги.

– Это верно, – согласился мальчик. – А куда же мы пойдем по этой дороге?

– Вперед.

Малко посмотрел недоверчиво:

– Отец говорил: «Если ты выходишь на дорогу, у тебя обязательно должна быть цель. Иначе у тебя все шансы заблудиться».

– Мудрый был у тебя отец…

Радостно разгорающееся утро принесло то, что и должно было принести, – ощущение свежести и ясности.

– Мы вместе с тобой пойдем искать молодильные яблоки, – твердо произнес Антошин.

Глаза мальчика расширились.

– Молодильные яблоки?

Малко вскочил, не в силах сдержать волнения.

– Молодильные яблоки! – повторял он. – Молодильные яблоки…

Если бы полковник был чуть менее уставшим и более внимательным, он, конечно, заметил бы огонек надежды, вспыхнувший в глазах мальчика.

Но Антошин ничего не заметил. Ему показалось, что парень просто радуется возможности отыскать чудо.

«Ишь ты, как мальчишку-то проняло! – только и подумал полковник. – Видимо, эти молодильные яблоки и вправду волшебная вещь».

– А тебе ведомо, где искать молодильные яблоки?

– Нет. А тебе?

Малко задумался, а потом сказал то, что полковнику приходилось уже тут слышать:

– Надо ведьм искать. Баба Яга наверняка сможет помочь.

– А она что, на самом деле существует?

– Ничего ты, Инородец, не знаешь! Баба Яга – главная ведьма. Она живет в избушке на куриножке.

– Я читал в детстве про Бабу Ягу и про то, что она живет в избушке на куриной ноге. Даже кино какое-то видел про это. В детстве. Но думал, что все это сказки.

Мальчик удивленно посмотрел на того, кого еще совсем недавно был готов считать богом.

– Ничего-то ты, Инородец, не знаешь! – повторил Малко. – Бог, а не ведаешь таких простых вещей!.. Разве может избушка устоять на куриной ноге? Сам подумай. Нет, Баба Яга живет на куриножке – так у нас называется перекресток из трех дорог. Куриножка. – Для наглядности мальчик растопырил три пальца. – Три дороги. Перекресток. Баба Яга там и живет. И направляет путешественников по той дороге, по какой надо. – Мальчик замолчал на мгновение и добавил: – Или не надо.

Мало того что тут Лихо Одноглазое по ночам ходит, так еще и Баба Яга тоже на самом деле существует. И живет она, оказывается, не в избушке на курьей ножке, как с детства был уверен Антошин, а на куриножке, то есть на развилке трех дорог…

– Баба Яга так Баба Яга… – вздохнул Антошин. – Будем искать, раз она на самом деле живет в домике, стоящем на развилке дорог. А теперь поспим хоть немного перед дорогой. Дорога уставших не любит.

Полковник не успел договорить, а Малко уже опустился на траву и послушно уснул.

Антошин тоже устроился под деревом, положив под голову руку. Сон и к нему пришел мгновенно.

И мальчик и полковник спали спокойно: им казалось, что неясность их жизни закончилась и будущее, хотя бы ближайшее, выглядит вполне понятно и предсказуемо.

Но Будущее имело по этому поводу собственное мнение.

Солнце поднималось все выше, освещая спящих людей.

Если бы на поляне в этот миг появился какой-нибудь третий человек, он бы мало дал за жизнь отдыхающих здесь людей. Казалось, они были обречены.

Но человек не появился.

Появился не человек. Появилось много не людей. Опасных не людей.

5

«Сын… Дом… Дом для сына… Всю жизнь работаю, а на дом для сына не заработал…

Молодильные яблоки… Бред! Сказка!

Алекс: «Если вы принесете молодильные яблоки, к этой сумме прибавится еще три ноля…»

Боровой – хозяин леса. Разве у леса может быть хозяин? У этого огромного леса и вдруг – хозяин?

Разве у леса может не быть хозяина? Почему нет? Вон в лесу сколько всего: и звери, и птицы, и цветы… Как тут без хозяина обойтись?

Алекс: «Свои боги у них… Старые… Новые пришли – старые ушли?.. Просто пересменка какая-то… Вы никогда не задумывались над тем, где был Господь, пока люди про Него не знали?»

А правда: где был Господь, пока люди про Него не знали?

Говори вслух свои сомнения. Говори! Планетники запишут. Им скучно, разговаривай!

Сон…

Голос… Теперь этот Голос… Во сне…

Чей это голос? Неясно.

Не важно.

Но Его можно спрашивать.

– Я попал в сказку?

– Что ты, дорогой Николай Васильевич, ты попал в жизнь. Твоя жизнь – сказка для этих людей. Их жизнь – сказка для тебя. Люди живут столь стремительно, что прошлое быстро становится сказкой для будущих поколений. Смешные такие люди…

– Будущее всегда кажется фантастическим, это нормально!

– Ненормально, что людям и прошлое кажется фантастическим. Странные существа люди. Когда они не понимают законов какой-нибудь жизни, они называют эту жизнь сказочной. Человек боится своего прошлого, боится извлекать из него уроки, даже думать о нем опасается. Если бы люди могли, они с удовольствием бы жили без прошлого. Прошлое им мешает, будущее – пугает, настоящее – раздражает. Так вот вы и живете. Смешные… Странные и смешные…

Антошин перевернулся во сне. Он хотел проснуться. Ему не нравился его сон. Его бесили эти разговоры. Раздражали поучения этого Голоса, будь это даже Голос Самого Бога. Антошин не любил ничьих поучений.

Но сон продолжался. Он никуда не хотел исчезать.

– Ты кто? – спросил Антошин во сне.

– Плохой вопрос.

– Вот хороший. Скажи, а я найду молодильные яблоки, я узнаю тайну бессмертия?

– Выживешь – найдешь. Найдешь – узнаешь.

– А я выживу?

– Плохой вопрос.

– Я выживу?! – закричал полковник. – Я вернусь в свое время?! Скажи!»

И открыл глаза.

Сквозь пелену сна, которую утро еще не смогло растворить до конца, Антошин увидел полные ужаса глаза Малко.

Мальчишка осторожно поднял руку и приложил палец к губам: мол, молчи.

Змеи! Не одна, не две. Настоящая атака змей!

Гадюки? Для гадюк они, пожалуй, чересчур толстые и длинные.

Впрочем, так ли уж важно знать породу змеи, которая отправит тебя в Вырий?

«Нет, в Вырий ваш я пока не хочу! – усмехнулся про себя Антошин. – В Вырий я всегда успею».

Полковник осторожно взялся за красивую рукоять меча и тут услышал тихий голос Малко:

– Здесь болото совсем близко. Нельзя было здесь ночевать, но мы устали слишком. Я виноват – не сказал. Болото – плохое место, неясное – не земля, не вода… Там змеи живут. Устали в неясном месте жить – сюда приползли. Загово́р спасет, загово́р.

«Спокойно, – сказал себе Антошин. – Змеи не львы и не крокодилы, они не устраивают охоту на человека. Наверное, действительно надоело тварям жить в холоде, вот они и потянулись к теплу. Сейчас главное – не делать резких движений: змеи пугливы, тут же бросятся оборонять свою ползучую жизнь».

Антошин медленно повернул голову и огляделся.

Вот одна тварь, другая, третья…

Полковнику показалось, что рядом с Малко змей нет, а вот рядом с ним…

Она была уже совсем близко, ползла справа между рукой, сжимавшей меч, и брючиной. Двигалась прямо к его лицу. Антошину даже казалось, что он видит ее мерзкие, ничего не выражающие глазенки.

Полковник услышал шепот Малко:

– «На море, на окияне, на острове на Буяне стоит дуб. Под тем дубом стоит ракитов куст, под тем кустом лежит бел камень Алатырь…»

«Спасибо тебе, дружок, но змеи, милый мой, – это тебе не Лихо Одноглазое, их одними словами, загово́рами твоими, не одолеешь…» – вздохнул Антошин.

Левой рукой, осторожно Антошин начал искать шишку: вон их сколько на поляне раскидано, не может быть, чтобы под рукой не оказалось. Слава богу, нашлась. Теперь главное – выбросить ее резко, не поднимая руки, щелчком.

Шишка с шумом упала в траву.

Малко продолжал шептать:

– «Мы Сварога попросим, на все четыре стороны поклонимся! И сыновей его, и Перу́на, и Даждьбо́га, умолим. Возьмите свою лихость от раба Малко и от раба Инородца по сей час! Возьмите свою лихость! Возьмите! Сварог и сыновья его, возьмите!»

Змея бросилась в сторону шишки.

Это был ее последний в жизни бросок.

Полковник отсек ей голову. Хвост продолжал ползти, но он уже был не опасен.

– «На море, на окияне…» – снова начал Малко.

Антошин медленно поднялся.

В опасной близости змей не было, а вот к Малко ползла одна тварь.

Полковник сделал шаг. Еще один. Сзади послышался шорох. Оглянулся.

Попасть мечом в ползущую средь травы змею невозможно. Когда она бросается за добычей, другое дело. А так… Даже пытаться не стоит.

От ужаса глаза Малко почему-то не округлились, а, наоборот, сузились. Он, прищурившись, глядел на змею, словно стараясь получше ее разглядеть, а губы парня продолжали шептать:

– «Мы Сварога попросим, на все четыре стороны поклонимся! И сыновей его, и Перуна, и Даждьбога, умолим. Возьмите свою лихость от раба Малко и от раба Инородца по сей час! Возьмите свою лихость!» – продолжал Малко.

Змея наткнулась на меч, почти лежащий на земле, подумала немного и заползла на него.

Антошин подбросил ее и в полете умудрился отрубить голову. Это был почти цирковой номер, но он получился!

До Малко оставалось несколько шагов.

Еще одна змея подползала сзади к Малко. Она подняла свою крошечную головку, словно прислушиваясь к загово́ру.

– Только не шевелись! – прошептал Антошин. – Умоляю тебя, мальчик, не шевелись!

Малко сидел неподвижно, двигались только его губы.

Антошин наклонился, поднял шишку, не сводя глаз со змеи. Казалось, что она, действительно, прислушивается к тому, что говорит Малко!

Антошин кинул шишку.

Гадина бросилась за ней. Полковник полоснул мечом. Огляделся. Рядом змей не было. Можно попробовать уйти.

Он протянул мальчику руку, тот, продолжая заговаривать змей, схватился за нее, как за спасение.

Антошин заметил, что змеи почему-то поползли в одну сторону, словно движимые какой-то, им одним ведомой целью.

Они с Малко, разумеется, двинулись в другую. И тут же наткнулись на еще одну скользящую в траве тварь.

Мальчик, не останавливаясь, произносил свои странные слова. Змея подняла голову, подставляясь под удар. Полковник готов был поклясться, что змея прислушивалась к загово́ру.

Сказка! Фантастика! Не может быть!

Но она прислушивалась! Она даже привстала на своем хвосте.

Удар меча не заставил себя ждать.

Антошин и Малко шагали все быстрей, быстрей, потом и вовсе побежали прочь с этой ужасной поляны.

Когда они остановились отдышаться, полковник спросил:

– Ты читал загово́р против змей?

– Угу, – буркнул мальчик. – Как ты думаешь, он подействовал?

Антошин подумал: приятно, конечно, считать себя эдаким всемогущим победителем змей, но, если откровенно, как-то уж слишком легко все получилось с этими гадами, слишком гладко.

Пора привыкнуть, что здесь свои особые законы. Они кажутся непонятными и чудны́ми. Но они действуют, черт возьми!

– Конечно, подействовал, – честно ответил Антошин.

Малко радостно улыбнулся.

Человек устроен не просто странно, а как-то странно оптимистично. Только что смерть была так близко, что ей даже руку не надо было протягивать, чтобы тебя схватить.

А теперь вот хочется есть. Причем так хочется, что кажется, поймай Антошин сейчас змею, он бы не стал ее мечом сечь, а съел бы сырую, причем с удовольствием.

Они шли через густой лес: Малко впереди, разрубая сплетенные ветки, полковник – следом. Голод уничтожил краски и звуки. Окружающий мир казался бесцветным и беззвучным. Короче говоря, очень противным казался окружающий мир.

Малко успокоил:

– Мы сейчас что-нибудь найдем покормиться. Лес не даст умереть с голоду. Лес всегда накормит.

Парень остановился, наклонился, стал мечом вырывать из земли какое-то растение.

Протянул Антошину толстый желтый корень:

– Ешь.

– Что это?

– Ешь. Это придаст тебе силы.

Корень оказался мягким, безвкусным, но сочным.

Пока Антошин с аппетитом жевал его, Малко вырыл еще два – один съел сам, другой отдал полковнику.

После двух съеденных корней окружающий мир обрел краски, цвета и запахи. Приятней он от этого не стал, но появилось ощущение, что с этим миром вполне можно ужиться.

– Лес – кормилец, – назидательно произнес Малко и показал рукой куда-то влево.

А там… Там оказались целые заросли крупной красной земляники.

– Много ягод не ешь, – предупредил Малко. – С животом будет нехорошо.

Земляника показалась невероятно вкусной, она податливо таяла во рту, оставляя приятную прохладу.

Малко поел совсем немного, лег на траву лицом к небу и сказал:

– Все-таки Сварог здо́рово устроил, поселив людей в лесу. Как бы люди жили без леса? Померли бы от голода и тоски.

Полковник рухнул на траву, блаженно вытянув ноги.

Он уже почти уснул, но тут услышал голос Малко:

– Скажи, а в твоей заоблачной стране есть загово́ры?

У Антошина не было сил фантазировать, и он ответил честно:

– Нет.

Малко встал, подошел к полковнику, посмотрел на него сверху вниз:

– Как же можно жить без загово́ров и заклинаний? Я вот как родился, отец меня начал разным загово́рам учить… Без них же прожить невозможно! Они – защита, они – помощь. Как без них?

Вдаваться в рассуждения о том, как в заоблачном мире можно жить без загово́ров и заклинаний, Антошину было лень, и он спросил:

– А ты что, веришь, что змеи понимают твои загово́ры?

Мальчик присел рядом.

– Я не знаю… – вздохнул он. – Отец меня так учил: когда человеку трудно, когда на него нападают опасности, он произносит загово́ры – призывает добрые силы ему помочь. И добрые силы откликаются, если загово́ры правильные. Добрые силы сами к человеку не придут, если их не звать. Потому что откуда им знать, нужны они человеку или нет. А если загово́р, тогда они понимают, что нужна помощь, и приходят.

«Логично, – подумал Антошин. – Странно у них тут все, но логично. А в нашем мире, может, и понятней, но логики вообще никакой…»

Вот так бы лежать в траве и говорить про непонятное, однако ужасно интересное… Подремать бы тоже не помешало.

Но в походе долго отдыхать нельзя.

Не говоря ни слова, они оба встали и пошли дальше.

Шли недолго. Вдалеке, за деревьями, появился легкий дымок.

– Баня топится: деревня близко. Пошли. Спросим у людей, куда идти. Нет ничего такого, чего не знают люди. Они подскажут.

«Интересно, – подумал Антошин. – А против человека есть загово́р? Или заговорить человека невозможно – нет таких добрых сил, которые могут помочь, когда люди сражаются. Или есть?»

Хотел было спросить об этом Малко, но тот решительно шагал к деревне – скоплению маленьких деревянных домишек.

Полковник пошел за мальчишкой.

Малко направился к дому, рядом с которым стоял еще один – крошечный, отличающийся от прочих тем только, что из его трубы робко шел дым, как бы стесняясь своего появления в жаркое летнее время. К бане.

Малко спешил к этому дому так, словно знал, куда и зачем направляется.

А полковнику эта деревенька с домами-лилипутами не нравилась. Какие-то нехорошие у него были предчувствия.

«Не стоит путать предчувствия с усталостью», – успокаивал себя Антошин.

Но не успокоился: неприятные предчувствия никуда не делись.

С предчувствиями такая история: их можно, конечно, не замечать, но если уж они ощущаются – ничего не поделаешь. Ощущаются, и всё тут.