Текст книги "Не герой"

Одинокий волк

В тот день Васёк так и не догнал ушедших вперед друзей. Отставание оказалось фатальным. Проходя мимо раскинувшегося вдоль дороги болота, студент услышал шум моторов. Его догонял вражеский дозор. Пришлось уйти со шляха и залечь в лесу. Шум приближался.

Вскоре мимо Васи прошла колонна техники. Машин десять. Впереди легкий танк, за ним два броневика. В сотне метров от авангарда двигались бронетранспортеры с пехотой. Погода стояла солнечная, палило как следует, и солдаты вольготно расположились прямо на броне машин. Ясно дело, никто не собирался в такую жару париться в духоте десантного отделения. Хвост колонны прикрывали еще два броневика.

Не успел Васёк облегченно вздохнуть, как передовая машина сбавила ход и свернула к обочине. Колонна остановилась. Кайсаки посыпались с брони и разбрелись по окрестностям. Часовых выставили на дороге в двух сотнях метров от колонны. Ирония судьбы – вражеских солдат больше привлекала левая сторона дороги, именно там и прятался Васёк. Пришлось спешно отползать вглубь леса.

Противник остановился надолго. Ждали чего-то. Василий быстренько ретировался на полкилометра от дороги, нечего крутиться рядом с вражеским лагерем. Если не часовые, так отошедший по нужде за кусты солдат вполне может наступить на прячущегося человека. Ну, на него, Василия. Чем дальше, тем спокойнее.

Василий хотел было обойти вражескую колонну лесом и снова выйти на трассу, но по здравом размышлении понял, что опасное и бесперспективное это дело. Он не знает, когда кайсаки продолжат марш. Автоколонна по-любому идет быстрее пешехода. С башни танка видно куда дальше, чем человеку на земле. Таким макаром можно и не заметить, как тебя догонят вражеские броневики, либо засекут тебя издали и устроят веселую степную потеху, именуемую загонной охотой. А удовольствия от участия в этой забаве в роли дичи мало, вредное это дело для здоровья.

Пришлось плюнуть на скорость и идти дальше лесом, стараясь держаться в километре от трассы. Василий постоянно прислушивался к доносившимся со стороны дороги звукам. Ближе к вечеру его опять обогнала колонна. Рев моторов ни с чем не спутать. Можно было выбираться на бетонку. Есть надежда, что противник не будет посылать две колонны, одну за другой.

Квакшин сам не знал, что его заставило сбавить шаг и подкрасться к просеке. Благодаря этому он и засек вражеского часового первым. Кайсак спокойно вышагивал между деревьями, автомат в руках, палец на спусковом крючке, ствол глядит на заросли. Студент выждал, пока кайсак не отойдет на достаточное расстояние, и отполз за кусты. Паршивы дела твои, Господи. Дорога блокирована.

Только со второй попытки, со всеми предосторожностями Василий смог выйти на бетонку. Противника не видно, и над землей сгущаются сумерки. На открытом пространстве пока светло, но под деревьями уже темновато. Костеря судьбу на чем свет стоит, молодой человек вернулся в лес. Отойдя метров на двести от дороги, нашел подходящее место для ночлега.

Разжигать костер слишком опасно. Для этого надо углубиться в чащу минимум на километр. Ночью любой огонек виден чуть ли не от самого горизонта и приманивает к себе незваных гостей. Пришлось нарубить в темноте еловых и сосновых лап, накинуть сверху куртку и ложиться спать без огня. После первой ночевки в этом диком лесу Василий уже не рисковал спать на дереве. Да, безопаснее, но не высыпаешься. Лучше вот так, у корней деревьев, свернувшись клубочком и прижав к себе автомат. Автомат – это не человек, он не предаст и не обманет.

Ранним утром Васёк продолжил свой путь. Он решил выйти лесом к трассе чугунки и идти вдоль нее. Утреннее солнце развеяло вчерашние страхи. Погадав на карте, студент пришел к выводу: все, что он делал, было правильно. Если кайсаки оседлали дорогу в семидесяти километрах от пограничных постов под Свияжском, то все казачьи заставы в Пустошах пали либо сидят в плотной осаде. Венды, видимо, специально сдают Пустоши, вытягивают противника вглубь совершенно дикой, лишенной коммуникаций территории с тем, чтобы разгромить его неожиданным ударом.

Сейчас в Пустошах не жарко, это еще так, цветочки. Настоящее веселье начнется после вендского контрудара. А посему, что надо делать умному, ориентирующемуся в тактической обстановке, уверенному в себе человеку? Да, вот именно! Спокойненько себе выбираться с будущей арены жестоких схваток маневренных групп и залечь на дно.

Выбор нового маршрута невелик. Идти на юг к берегу Ежавы – это извращенная форма самоубийства, обе стороны будут стараться удержать за собой судоходную речную артерию и перебросить по ней максимальный объем грузов. Драка на берегах будет жуткая. Прорываться через кайсацкие маневренные отряды к Свияжску тоже опасно – если не попадешься степнякам, так влетишь на острие вендского контрудара. А там можешь не успеть поднять руки вверх. Солдаты в наступлении прекрасно знают, что впереди своих нет, на флангах своих тоже нет, и стреляют на любой звук, любое движение, на любой намек на опасность.

Остается одно: выдвигаться к северу, найти себе подходящее логово, устроиться и ждать, пока не закончится сражение за Пустоши. О том, как он узнает, что сражение закончилось и Пустоши остались за вендами, Васёк и не подумал. Решил отложить технические вопросы на потом.

За последние дни он освоился в лесу, научился чувствовать направление. До зимы еще далеко. Осенью, к листопаду, война закончится, и можно будет выходить к людям. Хотя планы – это всего лишь планы… Недаром говорят, что еще ни один план наступления не пережил начала атаки.

Шел молодой человек медленно. Ориентиров, вроде дорог или идущей в нужном направлении реки, не было. Приходилось обходить болота и непролазные заросли. Кроме того, запасы продовольствия не бесконечны, на охоту тратилось время. И не всегда охота была удачной. Васёк старался выискивать некрупную травоядную дичь. Все равно большую тушу на себе не унести, жить рядом с забитым лосем нельзя, со всех сторон волки и медведи сбегутся.

Студент уже пару раз встречался с мишками. Дело не для слабонервных. За медведем интересно наблюдать в зоопарке, когда тебя от зверя отделяет решетка. В природе встреча с рассерженным, вставшим на дыбки мифологическим предком может стоить жизни даже вооруженному автоматом человеку. Не всегда успеваешь прицелиться и нажать на спуск. И нет гарантии, что автоматная пуля остановит зверя. От лба она может просто отрикошетить. Надо бить в грудь и учитывать то, что не все пули достигнут сердца, часть завязнет в мышцах и костях.

Однако стрелять в медведя Васе пока не приходилось. И так патронов мало. Нужно было беречь каждый, понапрасну не тратить. По дичи парень бил одиночными, тщательно прицелившись, только когда был уверен, что патрон не пропадет впустую. Кроме того, меню разнообразила рыба и всякая другая речная живность.

Васёк пару раз серьезно подумывал: а не вернуться ли в зону боевых действий, не разжиться ли патронами и оружием? Но здравый смысл восторжествовал над эмоциями. Один раз повезло подстрелить кайсака, в следующий раз удача может оказаться на стороне степняков. Не стоит рисковать без особой надобности.

В один прекрасный день тропинка вывела молодого человека на охотничью заимку. При виде примостившегося к склону пологого холма строения Василий изумленно приподнял бровь и негромко присвистнул. Натуральная избушка на курьих ножках посреди девственного леса. Нет, ног у избы не было, сруб врос в землю, но вид этого архитектурного шедевра пробуждал в глубинах памяти древнейшие, еще неолитические архетипы.

Врытая в землю и врезанная в склон холма бревенчатая полуземлянка с дерновой кровлей. Дверь в половину человеческого роста, окна больше всего напоминают пулеметные амбразуры. Света от них немного. На коньке над дверью висит лосиный череп с огромными ветвистыми рогами. Вся площадь заимки огорожена частоколом, ворот нет, пустой проем охраняют два волчьих или собачьих черепа на кольях. Дальше на частоколе висит еще с полдюжины черепов разной лесной живности.

– Неплохо. Избушка, избушка, повернись ко мне передом, а к лесу задом, – пробормотал студент, останавливаясь в проеме ограды.

Никто ему не ответил, чуда не произошло. Только сидевшая на лосином черепе ворона с громким граем перелетела на ближайшее дерево. Еще раз подивившись художественным вкусам строителей заимки, студент положил на землю сумку и открыл дверь в избу.

Вася ожидал найти в доме все что угодно – здоровенный медный котел с похлебкой из несчастного лесного путника, связки сушеных мышей и змей, чучело крокодила под потолком, коллекцию человеческих черепов на полках, хрустальный гроб со спящей принцессой, скелет натурального орка в обнимку с чучелом эльфа, наконец. Действительность оказалась куда прозаичнее.

Первое, что попалось Васе на глаза, был сколоченный из толстых тесаных досок стол. Слева от двери расположилась обмазанная глиной печь-каменка. Вдоль стен шли широкие лавки. С балок над стеной свисали связки… нет, не мышей, а сушеных трав, головок чеснока, лука, корней дикого хрена.

Вася оставил дверь открытой и спустился в дом. От порога вниз вели деревянные ступеньки. Пол чистый, глиняный. Пока глаза привыкали к царившему в доме полумраку, студент отыскал на стенах задвижки окон. Стало немного светлее. Люди здесь бывали, жили, хранили припасы. В ларях под скамьями обнаружились холщовые и полиэтиленовые мешки с мукой, крупами, немного сахара и соли. Рядом с печкой нашлись топор, пила, чугунная сковорода. На полке лежали восковые спички, коробка свечей, кусок мыла.

– Здесь мы и будем жить, – пробормотал Васёк, опустившись на скамейку.

Немного отдохнуть и заняться обустройством жилища. Первым делом студент обошел двор. Чисто, пусто, только сухие листья и трава под ногами. В укромном уголке близ забора, за кустом калины, нашелся обустроенный, вытекающий из холма ручеек. Вода есть, и это хорошо. Жить можно.

Осталось отнести сумку в дом и отправляться в лес за дровами. Топор был острым, на добротном топорище. Рубить им лес одно удовольствие. Васёк незаметно для себя увлекся работой, да так, что опомнился только тогда, когда на дворе выросли две внушительные кучи дров и хвороста. Студент просто подыскивал подходящую сухую лесину, валил ее, рубил на транспортабельные куски и волок это дело к избушке. Распиловку и колку он решил отложить на следующий день. И так набрал достаточно сучьев, измельчить их топором – и хватит на пару ночей.

Печь молодой человек разжигал по всем правилам. Сначала выгреб золу, убрал с отверстия сковороду, надрал бересты, наломал мелких сухих веточек, притащил в дом дрова. Занялось хорошо. А потом из печи повалил дым.

– Мать твою за ногу!!! – в горле запершило, на глаза навернулись слезы.

Печка топилась по-черному, трубы не было. Пришлось быстренько накидать в топку дров и бежать во двор. Василий раньше и не знал, что от печи бывает не только тепло, но и неудобства. Пришлось привыкать.

Зато этой ночью он впервые за долгое время спал по-человечески. Проем в ограде Васёк перегородил парой суковатых лесин. Если кто пожалует в гости, так пока перелезет через баррикаду, понаделает шума. Дверь закрывалась на щеколду и засов. Можно спать спокойно, не вздрагивая от каждого лесного шороха или треска веток.

На ужин у молодого человека были остатки жареной рыбы, мидии и каша. Какое это, оказывается, великое дело – обычная, сваренная на воде, в глубокой сковородке, чуть подгоревшая гречневая каша! А если ее запить чаем… Наслаждение неописуемое. Да, сегодня на столе у Васи был чай. Пусть вместо чайника использовалась миска, а вместо заварки травяной сбор, все равно – ароматный бодрящий горячий напиток – это то, чего парню и не хватало для полного счастья.

Как, оказывается, мало нужно человеку! Крыша над головой, возможность вытянуть ноги на скамейке, горячий ужин, чай и ощущение безопасности. А еще впервые за много дней постирать носки и вымыть ноги. Тоже нужно и полезно, если не для здоровья, так для личного комфорта. Не каждый может спокойно носить химическое оружие массового поражения, запрещенное Женевской и прочими авторитетными конвенциями.

Ночью прошел проливной дождь. Василий пару раз просыпался, подходил к двери и выглядывал на улицу. Блики молний за деревьями, громовые удары, тревожный шелест и скрип деревьев, потоки воды с неба – красивейшая, будоражащая воображение картина. На такое зрелище хорошо любоваться из дома, из машины либо вот так, из двери охотничьей заимки. Быть застигнутым ночным ливнем в диком лесу врагу не пожелаешь. Во время своего похода Васёк уже пару раз попадал под дождь, малоприятное это дело, мерзопакостное. Хуже всего то, что одежду и обувь не высушить, так и приходится топать по сырой лесной подстилке в хлюпающих ботинках и мокрой одежде. Зато сейчас Васёк был счастлив. На улице грохотало, гремело, шелестело, трещало и скрипело. Дождь как из ведра. А в доме тепло, сухо, в печурке тлеют угли, на столе остывший чай и кусок мяса.

Дни пролетали незаметно. Молодой человек обживался на новом месте. Разведал окрестности, поставил метки на деревьях, расчистил тропку к лесному озеру в полутора километрах от дома. Целыми днями студент охотился, собирал ягоды, коренья, травы. После пары опытов у него стало получаться великолепное копченое мясо. Лето требует бережного отношения к продуктам, холодильника в лесу нет. Все добытое приходится сразу же перерабатывать и не оставлять ничего на следующий день, иначе пропадет.

Понемногу студент обустраивал свой быт. Многих по-настоящему нужных вещей у него не имелось, заменить их было нечем. Обрабатывать шкуры Вася не умел, приходилось обходиться без обновок; если ничего нельзя поделать, приспосабливал холщовые мешки. Так из мешковины получились три комплекта портянок взамен окончательно сломавшихся, разбившихся на мелкие клочки носков. В окрестностях заимки нашлась глина. Как следует помучившись, Васёк сумел слепить и даже обжечь нечто похожее на горшки. Формой посуда походила на модерновые скульптуры авангардистов, или как там это называется, но зато воду держала, в ней можно было варить. Василий даже сплел четыре корзины. Научился сушить на солнышке грибы и ягоды. Запас на зиму лишним не окажется. Даже если придется уйти с заимки, будет что оставить взамен съеденной крупы.

Раньше Васёк и не думал, что жизнь на природе не так проста, как кажется. Множество мелочей, тонкостей, сложностей, от которых зависят твое здоровье, благополучие и жизнь. Нельзя простужаться, надо глядеть себе под ноги, стараться не наступить на змею, не свалиться с дерева и не попасть в яму. Если с тобой что случится, помочь некому. В лесу можно загнуться от банальной ангины или расстройства желудка.

В одно прекрасное утро Вася пробежался до пруда, положил автомат на мостки и наклонился к воде умыться. Погода солнечная, тихая, вода стояла неподвижно, ни дуновения ветерка, ни малейшей ряби. Васёк глянул на свое отражение и застыл как вкопанный. На него из озера глядел натуральный леший. Спутанные, выгоревшие на солнце длинные волосы, неряшливая бородка клочками, усы, оброс студент, как чудо лесное. Одежда изношена, в неотстирываемых пятнах жира, на локтях и коленках протерлась. Лицо загорелое, глаза дикие…

– Охаметь можно! – выдохнул Квакшин.

Купаться он не стал, решил подождать до вечера, когда вода нагреется. Умыл лицо, руки, прополоскал рот, поглядел на свои желтые, давно не чищенные зубы – одичал, однако. Забыл, как человеческая речь звучит. Поднявшись на ноги, Васёк увидел стоящего на противоположном берегу озера волка. Зверь поднял голову, внимательно посмотрел на человека, выждал немного и, наклонившись к воде, принялся пить.

Василий медленно побрел к дому. Вот так. Вот оно, значит, как получается. Врут ученые, утверждая, что человек произошел от обезьяны, все было наоборот. Обезьяны произошли от одичавших людей. Сегодня Василий увидел этому наглядное подтверждение.

Васёк даже счет времени потерял, забыл, какой сегодня день. Постепенно, незаметно для себя превратился в лесного дикаря. Ей-же-ей, даже сибирские раскольники, прятавшиеся в лесных дебрях, и бежавшие от крестителей язычники не дичали и зачастую были куда культурнее своих преследователей. За собой следили, книги хранили, работали с утра и до заката, детишек растили, помнили о своем человеческом достоинстве.

Настроение было паршивым, весь день напрочь испорчен. Хотелось взять водки и нахрюкаться до белой горячки, чтоб из автомата по зеленым чертям палить, с бензопилой в Doom играть. Мечта недостижимая, водки нет, и не предвидится. Максимум можно мухоморов пожевать, говорят, вставляет лучше плана нашей Партии. Но ведь после мухоморов можно и не проснуться, смертельная доза чуть-чуть больше опьяняющей дозы. Переборщить легко, тут аптекарские весы и точные вычисления нужны.

От нечего делать Василий занялся заготовкой дров. До обеда таскал во двор сухие лесины, сразу обрубал сучья, распиливал, складывал штабелем у стенки. Работа помогла прогнать дурные мысли, избавила от депрессии и меланхолии.

Плотно пообедав жаренным с грибами мясом, молодой человек начал собираться в дорогу. Путь ему предстоял долгий, он сам пока не решил, в какую сторону направит стопы. Главное – к людям.

Еще раз почистить и смазать автомат. Пересчитать патроны. Всего тридцать четыре штуки осталось. Негусто. Как раз на дорогу и непредвиденные встречи с нехорошими людьми. Одежду Василий выстирал и развесил сушиться на заборе, как следует вымыл, просушил у печки и смазал салом ботинки. В один из пластиковых баллонов он налил травяной отвар, а во второй – чистую родниковую воду. Сумка была вычищена, вытряхнута. Все небогатое имущество перебрано и аккуратно разложено.

Молодой человек жадными и одновременно грустными глазами смотрел на три оставшиеся у него банки тушенки. Целое богатство. Три дня сытой жизни. Наконец он убрал одну банку на дно сумки, а две положил в ларь, в благодарность неведомым хозяевам заимки за кров. Кроме того, взял с собой килограммов шесть постной копченой оленины, лук, чеснок, мешочек сушеных грибов, полдюжины испеченных на камнях лепешек. Хлеб ужаснул бы любого кулинара, нечто резиноподобное, клеклое, пресное, сдобренное лесной земляникой и малиной, но Вася был рад и этому.

Рано утром Квакшин пустился в путь. Он решил держать направление на северо-запад, так можно было выйти на границу Вендии. Настроение было боевым. Васёк миновал озеро и направился вдоль вытекавшего из озера ручья. Если карта не врет, большую часть пути можно будет проделать вдоль ручьев и речек. Удобно, не потеряешь направление. К полудню, по расчетам Васи, он проделал больше пятнадцати километров. Неплохой темп по звериным тропам и лесным дебрям.

Через два дня Васёк вышел к большой поляне. Настоящее поле посреди леса. Хорошее место для отдыха. Полежав полчаса в тени, молодой человек поднялся и двинулся напрямик через поляну. В воздухе висело благоухание трав. Сквозь зелень проглядывали пестрые пятнышки цветов. К небу тянулись колосья пшеницы. Пшеницы?!

Василий сорвал колосок, растер его, сдул шелуху. На ладони остались зерна. Крупная хорошая пшеница. Это не дикое растение, раньше здесь было поле. Студент озадаченно почесал в затылке и заспешил к лесу.

На опушке обнаружились явные следы недавнего присутствия людей. Вдоль леса шла грунтовая дорога, в тени деревьев стоял шалашик. И как символ торжества цивилизации из-под кустов выглядывало старое дырявое пластиковое ведро. Неподалеку на дереве висел слегка подвявший венок.

– Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд, – пробормотал Васёк.

Он пошел по грунтовке, надеясь, что она приведет к людям, а не уведет от них. Вскоре поле под паром сменилось грядками картошки и свеклы, а затем Василий встретил людей.

Все произошло буднично, без каких-либо страстей и душещипательных подробностей. Студент набрел на отдыхавших в тенечке на краю леса двух крестьян. Неподалеку, под деревьями, стоял видавший виды трактор с тележкой.

– Добрый день. Бог в помощь! – вежливо поздоровался Василий.

Один из мужиков, тот, что постарше, поднялся на ноги, поклонился и проговорил нечто непонятное.

– Что? Здравствуйте, говорю. Деревня далеко?

Крестьянин глупо улыбнулся, медленно повторил последнюю фразу. Выглядел он забавно. Желтого цвета длиннополая сорочка с вышитыми воротом и рукавами, на ногах фабричные ботинки, руки испачканы тосолом, на вязаном поясе висят игрушечные топорики, лошадки, уточки. Непривычный вид у мужика, и волосы длинные, седые, перевязаны ремешком.

– Нет, не понимаю я тебя. Я иду с Пустошей, с кайсаками воевал, заблудился, хочу до заставы добраться. Город далеко?

– Венд? Казак? – второй крестьянин приподнялся на локте и уставился на Василия.

– Да, вендов ищу, казаков. Ты по-русски понимаешь?

– Здрав будь, честной казак, – говорил мужик с расстановкой, старательно выговаривая каждое слово. – Город далеко, на запад. Много верста. Пятьдесят верста. Добро пожаловать. Прошу, говори медленно. Я плохо говорил вендский язык.

– А сами-то вы кто? Что за народ?

Это явно были не татары и не башкиры, и не азеры. Лица у мужиков европейские, волосы светлые, глаза светло-синие.

– Мы чудь. Чудины.