Текст книги "Капитан Зари (сборник)"

Подполковник Кораблёв нетерпеливо поглядывал на часы.

«Запаздывают, гости дорогие», – укоризненно думал он, – «давно бы уже пора подъехать».

Впрочем, никуда без этого почётного гостя «Заря» не пойдёт, одно слово – вип-персона.

Тёплое июльское солнце 2015 года заливало своим светом давно проснувшуюся красавицу Вологду. Заместитель начальника штаба Марьинского РОВД подполковник полиции Денис Васильевич Кораблёв, получивший от своего руководства приказ сопровождать от Вологды до деревни Приречной и обратно дорогого гостя, вновь посмотрел на часы: да, начальство задерживается, но на то оно и начальство, чтобы задерживаться! Денис задумался и посмотрел на реку Вологду, тихо играющую своими волнами на водной глади.

Всё у него хорошо: и должность, и звание, и выслуга поднакопилась приличная. Даже в командировках в горячие точки наш штабист успел побывать. В боях, конечно, не участвовал, упаси бог, но государственные награды за то, что был там, он имел. Впрочем, как и многие побывавшие там сослуживцы.

С семьёй у него тоже вроде всё хорошо: у шикарного трёхэтажного коттеджа на большом приусадебном участке был разбит плодовый сад и огород. Во дворе возились поблёскивавшие своей чистотой поросятки и разномастная домашняя птица, а в стойле солидно мычала корова Дуська, да бил копытом на небольшой конеферме его верный конь Максим. Хозяйство приносило вполне определённый доход. Посудите сами, всё своё, так что впереди маячила хорошая сытая и обеспеченная старость, поэтому Денису Васильевичу было куда торопиться после его нелёгкой службы. Да и деньжат Денис Васильевич успел скопить, потому что мужичок он был тёртый и сообразительный и не только в бумажках разбирался. Поэтому ему было что сохранять и приумножать.

– Наконец-то! – обрадовано выдохнул подполковник, завидев лимузин с известными ему номерами. – Приехали!

После чего бравый полицейский, подбежав к поблёскивающей машине, открыл двери выходящему начальнику и лихо, знай, мол, наших, представился: – Подполковник Кораблёв! Прибыл в ваше распоряжение, господин губернатор!

Ему небрежно и вальяжно махнул рукой вышедший из машины олигарх.

В свете утреннего рассвета над рекой на небольшой высоте летел, словно бы плыл, большой прозрачный светящийся шар, несущий в себе пламя Неба. Пламя это неспешно и беззвучно отражалось на зеркальной глади реки, не вступая в контакт с чуждой реальностью. И когда неопознанный летающий объект словно бы раздувался как шар, наполненный неведомой космической энергией или плазмой, он вспыхивал как яркая небесная звезда и съёживался до размеров крохотной булавки, словно показывая слияние микро и макромира. Но и при этом он вёл себя весьма разумно и рационально.

Как и многие сегодня, таинственный шар держал свой путь в деревню Приречная, что затерялась на севере бескрайней Вологодской области необъятной матушки России.

Часть вторая
Деревня Приречная

Заря!

Анатолий Иванович Святогоров с любовью смотрел на свою «Зарю» – пассажирский скоростной теплоход белоснежной окраски, плавно покачивающийся на небольших волнах у речного вокзала «Вологда».

Теплоход этот был сделан ещё при советской власти и являлся скоростным глиссирующим речным судном с дизельным двигателем и водомётным движитетелем. Святогоровская «Заря» могла запросто развивать скорость до пятидесяти километров в час и перевозить до девяноста человек, имела на борту коротковолновую радиостанцию. Кроме капитана, в экипаже у Анатолия Ивановича был один подчинённый, хотя и полагалось два. Впрочем, у них была полная взаимозаменяемость, каждый при случае мог быть и мотористом, и рулевым. Речник Святогоров уже много лет хаживал по Сухоне на своей «Заре», поэтому любил и лелеял её как любимую женщину, свою Зорьку-Зорюшку.

Диспетчер по громкоговорителю, установленному на их речном вокзале, дал объявление о посадке на его «Зарю». Немногочисленные пассажиры проходили на его речное судно и рассаживались по своим местам в пассажирском салоне автобусного типа с трёхместными сидениями вдоль каждого борта.

«Да», – подумал капитан Святогоров, – «немного сегодня пассажиров, немного…»

Впрочем, сегодня была среда, и день был рабочий, поэтому немногие могли совершить плавание на его теплоходе. Зоркий глаз Святогорова приметил в числе пассажиров грузного, важного и вальяжного мужчину, сидевшего в салоне вместе с сопровождавшим его подполковником полиции. Это же приметил и наблюдательный моторист Бубенцов: – Смотри, Анатолий Иванович, какую-то важную шишку полицейский сопровождает.

Капитан невозмутимо посмотрел на друга и коллегу.

– Вижу, Серёжа, вижу, – тихо улыбнулся речник Святогоров, – не иначе кого-нибудь из Москвы или администрации губернатора сопровождает, вишь, какой важный гоблин! Поэтому, поаккуратней, пожалуйста, в выражениях. Путь до Приречной, нашего конечного пункта, неблизкий, держи себя в руках!

– Хорошо! – уважительно посмотрел на Святогорова его подчинённый и, не удержавшись, спросил. – Ну, а что потом?

– Суп с котом! – как-то удачно и в тему пошутил капитан и посмотрел на свои часы. – Объявляй отправление, отходим!

Пеня воду, «Заря» на самом малом отошла от причала и, плавно набирая скорость, устремилась по реке, с каждым метром пути приближая себя к своей конечной цели – деревне Приречной!

– Ну что, господин подполковник, – посмотрел на сидящего рядом с ним Дениса Кораблёва олигарх-губернатор Мутин, – ты не против, если я немного покемарю? Устал, вымотался в дороге.

При этих словах Мутин выразительно зевнул и посмотрел на свои дорогущие золотые часы, холодно поблёскивающие на его руке.

– Да, да, конечно, уважаемый Александр Петрович, – залебезил перед начальником полицейский, – сосните пару часиков, я, так сказать, постерегу ваш покой. Тем более, до конечного пункта ещё ого-го сколько пилить! Поспите, я здесь побуду, на страже.

– Побудь, побудь, – снисходительно улыбнулся олигарх и, действительно, спустя некоторое время уже похрапывал, убаюкиваемый монотонным движением «Зари».

«Упетался губернатор», – сочувственно посмотрел на Мутина подполковник, – «как дорога человека вымотала, вмиг заснул».

Впрочем, через некоторое время похрапывал уже и наш лихой подполковник, монотонный гул «Зари» погрузил в сон и его.

Быстро неслось время.

«Заря» всё так же летела по серебристой глади воды, оставляя после себя белопенные барашки волн.

– Вечереет уже, Анатолий Иванович, – посмотрел на капитана его помощник Бубенцов, – успеть бы до темнянки!

– Скоро, Сергей, и наша Приречная, – как всегда улыбнулся Святогоров, – успеем.

– Движок чой-то барахлит, Иваныч, – рапортовал капитану речник, – боюсь, что придётся мне в этот раз заночевать на судне. Ремонт, то да сё, сам понимаешь, капитан.

– Понимаю, Серёжа, – глянул на Бубенцова капитан «Зари», – ремонтируй, раз такое дело. До завтра-то успеешь? Смотри, с утра рейс обратно в Вологду.

– Конечно, успею, Анатолий Иванович, – заверил своего начальника речник, – даже не сомневайтесь.

Из-за поворота реки показалась деревня, смотрящая, как где-то далеко бурлила и била ключом жизнь, не касающаяся её и словно замершая в испуге своего преждевременного умирания.

Приречная!

Когда-то и она радовала селян, живущих в ней, своей бьющей как родниковый ключ жизнью. Но как-то тихо скрючилась, съёжилась и скукожилась она. Заснула, словно бы умерла тихой и негромкой смертью. И не было пышных проводов и застолий по умершей деревне.

Словно бы её и не было никогда.

И то правда, сколько таких деревень, как Приречная, умерло в лихие девяностые и продолжает умирать и по сей день.

– Приехали! – обрадовано расталкивал спящего полицейского олигарх-губернатор. – Вставай, служба, иначе всё проспишь!

Зевая и протирая спросонья глаза, просыпался наш бравый полицейский, смотря, как «Заря» лихо вползла на травянистый пологий берег у деревни, раскинувшей свои старые дома по всему берегу реки.

Когда все пассажиры вышли, заторопился к выходу и капитан Святогоров, дав на прощание свои краткие инструкции мотористу Бубенцову. Подойдя к своему дому, Святогоров заметил на крыльце спортивного вида крепкого здорового мужичка, городского. Его он заприметил ещё в числе своих пассажиров на «Заре».

Капитан вопросительно глянул на незнакомца: – Вы ко мне?

– Извините, – начал свою речь неизвестный мужчина и, достав из кармана рубашки служебное удостоверение, предъявил его Святогорову, – судебный пристав-исполнитель Новоторов Валентин Петрович! Извините, это вы Святогоров Анатолий Иванович?

– Да, я, – коротко ответил Анатолий и поинтересовался, – простите, а в чём дело?

– Не могу вас порадовать, Анатолий Иванович, – сочувственно посмотрел на капитана «Зари» пристав, – у меня исполнительное действие. Помните: кредит, банк, суд?

– Да, конечно, – покачал головой Святогоров, – поверил я тогда одному проходимцу.

– По служебным материалам я обязан описать и арестовать у вас дом и имущество, – извиняющимся тоном начал пристав Новоторов, – правда, пользоваться всем этим вы сможете под вашу сохранную расписку.

– Обнадёжил, мил человек, – грустно улыбнулся капитан, – проходи, работай. Служба есть служба.

Зайдя в дом, пристав принялся исполнять свою рутинную работу. Как в кино, знаете: свидетели, протоколы и прочая ерундистика.

– Так, Анатолий Иванович, – спрашивал пристав-исполнитель, посматривая на холодильник, – какой марки, давайте посмотрим.

Осмотрев холодильный агрегат, пристав записал его в свои бумаги: – Так, холодильник «Свияга». Что ещё у вас есть?

Заметив прыгнувшего на холодильник кота, Святогоров смахнул его на пол и грустно пошутил: – Убегай, Барсик, а то тебя ещё опишут, что тогда делать будем?

Пристав Новоторов оценивающе посмотрел на внутреннее убранство дома: описывать нечего, беднота, голь перекатная! Холодильник, телевизор, микроволновку и даже старый мотоцикл он описал и внёс в свои документы.

Что ещё описать?

Пристав, тяжело вздохнув, продолжил свою нелёгкую работу.

В это самое время олигарх-губернатор Мутин в сопровождении полицейского Кораблёва шёл по родной деревне.

Да, изменилась его деревенька и далеко не в лучшую сторону!

В бликах заходящего солнца чернели покосившиеся купола полуразвалившейся церкви, где он когда-то ещё мальчонкой лазал и играл. Удивлённый Мутин шёл мимо развалившегося здания сельского медицинского ФАПа – фельдшерско-акушерского пункта. На дверях начальной школы с зияющими бойницами окон висел огромный амбарный замок. А ведь когда-то он учился в этой школе!

Грустный олигарх, проходя мимо сельмага – сельского магазина, заметил, что двери магазинчика закрыты на замок, впрочем, как и их сельский клуб и библиотека, тропки к которым густо поросли бурьяном.

«До чего страну, сволочи, довели!» – грустно подумал Мутин и горько улыбнулся, – «А кто довёл-то? Такие же, как и я сам… Эх, сам себе лгать не будешь…»

За ним, не торопясь, шёл подполковник Кораблёв, нёсший в руках свёрнутый дорогой пиджак и портфель губернатора.

Ещё раз сокрушённо остановившись возле разбитой церкви на не менее убогой, страшной и разбитой сельской дороге, они и не заметили, как к ним подошёл молодой священник в тёмной рясе.

– Здравствуйте! – приветливо поздоровался с ними священнослужитель. – Меня зовут отец Олег, я здешний настоятель, окормляю свой приход.

– Привет, привет, – посмотрел на священника олигарх Мутин, – только, смотрю, батюшка, чего-то ты хреново окормляешь, посмотри, как церковь порушена! Я её ещё мальчонкой помню, такая красавица была! Такой колокольный благовест по всей округе звенел!

– А вы из местных будете? – оживился как-то молодой настоятель. – Кто, если не секрет?

– Не секрет, – усмехнулся олигарх-губернатор, – Мутин я, слыхал про такого?!

– Ну а как же! – расплылся в улыбке священник. – Вот и дядя ваш двоюродный Вячеслав Иванович Меленков, кстати, наш староста, частенько рассказывал о вас, как вы высоко поднялись!

– Жив, что ль, дядька? – удивился Мутин. – Ему годков, почитай, как японскому Годзилле! Не ожидал!

– Жив, жив, – радостно заверил губернатора настоятель, – да и дом его неподалёку, если помните. Заходите. Я и сам к нему собирался. Да, вы надолго к нам?

– Конечно, зайду, обязательно зайду, а приехал на сутки максимум, – как-то растрогавшись, посмотрел на собеседника Мутин и спросил. – Ну, а тебе, батюшка, коли я здесь, могу ли чем помочь?

– Ой, – растерялся священник и с надеждой посмотрел на чиновника, – какой храм у нас вы и сами видите, вот бы восстановить его, правда, вопрос – где взять деньги? А то вера в народе порушена: на днях по телевизору наблюдал, как малый ребёнок тонет, а на его фоне делают селфи здоровенные подростки!

– Деньги, деньги, всем нужны деньги, – проворчал, как проскрипел, Мутин, и спросил, – сколько же тебе надо, настоятель?

Священник назвал точную сумму.

Олигарх-губернатор презрительно поморщился: – Всего-то! Такие копейки и даже больше, чем просишь, дам я тебе! А сейчас пошли к дядьке, у него заночуем, если не выгонит. А по утрянке – обратно, сам понимаешь, дела одолели, забери их холера.

В это же самое время пристав Новоторов, закончив исполнительное производство, гостевал у того же самого Анатолия Ивановича Святогорова, потому как идти ему было некуда на ночь глядя, не к «Заре» же на берег реки ползти! А гостиницы и дома колхозника в деревне не было, не советские, чай, времена! Вот и пришлось ему воспользоваться великодушием и благородством хозяина и сидеть, как говорится, на хозяйских харчах за его кухонным столом.

– Что, Валентин Петрович, – смеялся Святогоров, доставая из холодильника бутылку «Столичной» и еду, – это ты у меня не арестовал? Нет, чай, водки-то в описи?

– Нет, – виноватился пристав Новоторов, – продовольствие не описываем, ещё до такой жизни не докатились…

– Эх, Петрович, – вздохнул капитан «Зари», – боюсь, что не только докатились, но и перекатились.

– Жизнь такая, Анатолий Иванович, – мудро заметил Новоторов, – а жизнь наша бекова, нас трясут, а нам некого!

– Жизнь люди делают, – не согласился с приставом речник и молча разлил водку по рюмкам, – хотя временами кажется, что жизнь это сон, от которого хочется проснуться. А так, если делаешь что-либо справедливое и праведное – иди до конца! Ну что, пристав, за нечаянное знакомство выпьем, что ли?

– Выпьем, речной капитан, обязательно выпьем, – понимающе посмотрел на Святогорова пристав. – Хороший ты человек, не злобивый, как я посмотрю, настоящий. Поверь, я на своей службе разных навидался. Другой меня давно бы турнул!

– Да, что я, человека, на ночь глядя, как собаку из дома погоню? – удивился речник и замолчал.

Звонко чокнувшись рюмками и выпив, мужички закусили маринованными огурчиками и солёными грибочками.

В это же самое время Мутин, Кораблёв и священник подходили к дому Меленковых.

Дом у Вячеслава Ивановича Меленкова был небольшой, но справный и уютный. Вот и сейчас старик сидел в своём доме и смотрел телевизор, благо электричество в деревне ещё не отключили. Внезапно в дверь коротко постучали.

– Алёна, – невозмутимо посмотрел на прихорашивающуюся у зеркала супругу дед Слава, – хватит причапуриваться и так баская. Кажись, стучат. Посмотри, кого нелёгкая глядя на вечер принесла?

– Иду, – послушно отозвалась его жена и плавно, как лебёдушка, пошла к дверям, – сейчас, открою.

Открыв двери, жена Меленкова увидела троих мужчин, одного из них она знала, это был настоятель их сельского церковного прихода.

– Здравствуйте, здравствуйте, – приветливо приглашала она в дом гостей, – кого это вы привели к нам на ночь глядя, отец Олег?

– Чай, не признаёте, тетя Алёна? – вместо священника ответил весь-весь моднявый и не старый ещё представительный мужчина. – Не узнали племяша-то вашего, Сашку? Да это я – Александр Петрович Мутин!

– Ой, – растерялась и в самом деле Меленкова, подслеповато разглядывая дородного племяша, – Слава, ты только посмотри, кто к нам приехал! Саша Мутин!

Встав с дивана, Вячеслав Иванович Меленков подошёл к ним и, поздоровавшись, обнял своего племянника: – Господи, тебя и не узнать, Сашок, какой ты стал, такой большой, видный. А это кто с тобой, милиция что ли?

Мутин снисходительно улыбнулся безграмотности родственника.

– Не милиция это, а полиция, – поучительно ответил он и представил полицейского своему двоюродному дяде, – охрана это моя, подполковник полиции Кораблёв Денис!

– Милиция, пилиция, один леший разберёт, что сейчас творится, – вздохнул его дядя и посмотрел на офицера полиции, – хоть твоё дело и служивое, сынок, а ты проходи, садись, мил человек, и не обращай внимания, если я что-нибудь не то брякну.

Гости проходили и рассаживались за стоящий по деревенским традициям в центре комнаты стол, на который, по указанию Меленкова, гостеприимная хозяйка приносила различные закуски, соленья и разносолы.

– Ты уж меня извиняй, Петров сын, – сокрушался о своей бедноте дед Слава, – всё что в доме из еды есть, всё на столе будет! А уж самогоночка у меня самый что ни на есть первач! Да, Сашок, надолго ли в наших палестинах задержишься?

– Погоди, дядя Слава, в самом деле, не гоношись, – поднял упреждающе руку Мутин, – помню я твою самогонку, чересчур ядрёная вещь! У меня есть кое-что получше, то, что ты никогда не пивал и не пробовал. А приехал малую родину вспомнить, завтра же обратно на «Заре» – всё дела. На ночлег-то примете, надеюсь?

– Хорошо, – согласился Вячеслав Иванович, – мы не против, хотя жаль, что не надолго ты. По такому случаю и пиджак парадный не грех одеть. Я его на майские, поди, только и одеваю.

– Правильно, дядя Слава, – по-заговорщецки улыбнулся его племянник, – и я свой пиджачок и бутылочку достану!

Посмотрев, как Меленков ушёл в другую комнату надевать свой парадный пиджак, олигарх-губернатор небрежно посмотрел на полицейского: – Вот ты, Денис, мою одёжку и кейс носишь, давай-ка их сюда.

Полицейский передал барское имущество губернатору.

Смотря, как губернатор одевал на себя «пиджачок» от Кардена, подполковник не выдержал и от удивления тихо присвистнул: на могучей груди олигарха грозно поблёскивали Золотая Звезда Героя России и несколько орденов Почёта и За заслуги перед Отечеством. Впрочем, напоминал его «пиджачок» с наградами одёжку огламуренных кинодив хищного века сего, ощетинившегося своими госнаградами не хуже чем парадный мундир генералиссимуса Суворова при встрече с императрицей. Открыв кейс с кодовым замком, Мутин небрежно достал и поставил на стол три бутылки иностранного вина. Одну из таких бутылок подполковник Кораблёв видел впервые, в двух других, знакомых на вид, он прочитал названия: французское шампанское «Вдова Клико» и иностранный «Мартель».

Из комнаты вышел Вячеслав Иванович Меленков, на парадном пиджаке которого, кроме нашивок за ранения, красовались бантами ордена Славы, Красной Звезды и медали «За отвагу».

Увидев Звезду Героя и незнакомые ему награды на одежде олигарха, Меленков смутился: – Не ожидал, Сашок, что ты так порадуешь старика! Герой ты у нас! Мне со своими наградами к тебе теперь и подходить-то боязно. Воевал что ли где, сынок?

– Нет, – смущённо потупил свой взор олигарх-губернатор, – это мне за общее руководство дали, сам понимаешь, во многих регионах я губернаторствовал, Россию-матушку поднимал! Ведь люблю я её, Россию-матушку, как и народ наш многострадальный, с которым един!

– Ну и ладно, лямоня ты мой тороватый, – согласился миролюбиво так со своим разговорчивым племянником его дядя и посмотрел на окружающих, – так, вижу – все за столом, наливай, племяш, накатим по одной!

Смотря, как Мутин открыл чудную бутылку и налил из неё вина только ему, себе и своей тёте, Меленков невольно улыбнулся, наблюдая, как остальным олигарх разливал из других бутылок.

Посмотрев ещё раз на Александра Мутина, старик осторожно спросил: – Баю я, вино у тебя чудное, заморское, не нашенское, как звать-то его?

Разлив по фужерам дорогущее французское вино, олигарх горделиво улыбнулся: – Такого винца и вправду ты не пил никогда, это французское, урожая «Монополь» 1907 года, его сам царь Николай второй любил пить! Представь, дядя Слава, ты сейчас будешь пить вино небожителей и царей!

– Боюсь спросить, племяш, а сколько стоит оно, чай не дороже «Пшеничной»? – спросил Меленков у своего племянника. – Ась?

– Ну, ты это загнул, дядя Слава! – от всей души рассмеялся вдруг Мутин. – Коллекционное штучное вино по цене русской «Пшеничной»! Ладно, цену скажу, но только смотрите, не говорите никому о ценах таких, народ не поймёт. Так вот, бутылочка эта, которую вы сейчас видите, стоит двести семьдесят пять тысяч долларов! А?!

Гости изумлённо охнули, и в доме воцарилась странная какая-то пауза и тишина.

Впрочем, она длилась недолго. Подняв фужеры за здоровье хозяев, все выпили.

– Скажи, пожалуй, – озадаченно вымолвил дед, осушив фужер «Монополь», – какая ехидная штука! Слышь, племяш, не обижайся, одно скажу, я хоть и солощий, но мой яблочный сидр лучше! Правда вот, по осени его готовлю из Мичуринской «Сладкой фунтовки», яблоки есть такие, старый сорт. Баские! Лучше не бывает!

– И, правда, винцо это на любителя, – вмешалась в разговор Алёна Меленкова, – по мне так стакан ядрёного первача не хуже! Что нам эти французы-лягушатники, и вино их – бормотуха!

– Ну, вам не угодить, господа миллиардеры, – усмехнулся Саша Мутин, налегая на домашнюю деревенскую колбаску.

В дверь кто-то робко и несмело постучал, как поцарапал.

– Кого ещё на ночь несёт? – заворчала хозяйка дома и пошла открывать дверь.

Увидев гостя, она, вздохнув, пригласила его в дом: – Заходи, заходи, Андрюша.

В дом Меленковых зашёл плохо и бедно одетый, в потрёпанной, но чистой одежде, седой как лунь, с белоснежной бородой и усами Андрей-юродивый.

– А, Андрюша к нам пожаловал, – обрадовано встретил гостя хозяин дома, – присаживайся к нам. Не смотрите, что одет он как отеребок, это Андрюша, юродивый наш, странник божий. Дом у него в деревне от родителей остался. Как батюшки нет, так Андрюша нам про боженьку и дела его рассказывает…

Войдя в дом, Андрей трижды поклонился в пояс иконе Девы Марии и гостям и, несмотря на все приглашения, сел на пол под иконой. Поняв, что им не удастся усадить юродивого за стол и накормить его, поскольку от еды он отказался, гости вернулись к своему застолью.

– Вы не смотрите на него так, Александр Петрович, – горячо нашёптывал Мутину на ушко священник, – Андрюша, он не опасный, мухи не обидит, только языком чесать горазд… Да и замечали мы в приходе, что старается он старым людям помогать. Да так, чтобы те не знали. А когда ловят за этим добрым и богоугодным делом люди-то его, копеечку свою предлагают, так он не берёт никогда и ни у кого. А раз был случай, кирпичи на ремонт церкви привезли, смотрим, а кто-то по ночам складывает их под навес от дождя, чтоб не портились. Гадали, гадали, кто ж это? А оказалось, это Андрей-юродивый на такое дело сподобился. Бесплатно, конечно…

– Дурачок, что с него возьмёшь, – улыбнулся в ответ Мутин, – а России трезвомыслящие нужны! Хотя весь народ наш, как юродивые: назначишь им подать-налог с марсианской росы, и тот заплатят!

После юродивого заглянул к ним на огонёк вечно не просыхающий от спиртного внук Меленковых, безработный Васёк Меленков, житель их деревушки.

Как это бывает по обыкновению, но в разгаре веселья спиртное закончилось. Гости и даже Мутин, почувствовавший уже пьяную деревенскую удаль, вопросительно посмотрели на хозяев дома.

– Васёк, – обратился старший Меленков к внуку, – сам видишь, вся хмельная бутетень у нас кончилась. Сгоняй к Святогорову, это близко, Анатолий свою «Зарю» пригнал, а у него, я знаю, запасец «Пшеничной» имеется. Слышь, внучок, и его приглашай в гости-то к нам. Давай мигом, уколочень ты наш медлительный!

Обрадовано кивнув, Васёк Меленков вышел из дома и скрылся в наступающей тьме.

– Вот так вот и живём, – грустно подытожил старый Меленков, – супермаркета, как в городе, не имеем…

Впрочем, через какие-то пятнадцать-двадцать минут спустя он вернулся, и не один, приведя с собой двоих мужчин. Одним из них был Анатолий Иванович Святогоров, ну а вторым, как вы и сами уже правильно догадались, пристав Валентин Петрович Новоторов. С собой мужички принесли ещё пять бутылок водки и закуску. Познакомившись друг с другом, новоявленные знакомые сели за стол. Усадили за стол даже Андрюшу-юродивого, который, правда, не прикасался ни к еде, ни к питью.

Гулянка продолжилась!

За знакомство поднял фужер с водкой капитан Святогоров: – Ну вот что, мужики, честна компания, и ты, тётя Алёна! Спасибо за то, что пригласили и гостя моего приняли. Помните, как у Шукшина: народ к разврату собрался! Так выпьем же за то, чтобы не всю Россию развратили и испохабили!

– Выпьем за это, капитан Руси, – уважительно встал за столом пристав Новоторов, – обязательно выпьем – и за Русь святую, и берёзки белые её, обязательно выпьем!

Гости и хозяева дружно поддержали тост, лихо опрокинув содержимое фужеров с водкой в себя.

– А ещё я предложу второй тост за знакомство, – продолжил Новоторов, – помните, как у нашего праведника и пророка Александра свет Исаевича Солженицына звучало, что нравственность, справедливость и духовность должны стоять над законами юридическими! Так выпьем же за это, друзья, чтобы слова эти не расходились с нашими делами! А ещё выпьем за то, чтобы и нами правил справедливый правитель, подобный мудрому князю Владимиру, служащему не кучке богачей, а собственному народу!

Собравшиеся охотно поддержали и этот тост.

Русская водка медленно и неуклонно делала своё чёрное дело: гости и хозяева становились всё смелее, раскованнее и развязнее прямо на глазах.

– Ты смотри, – жаловался всем на жизнь ветеран Меленков, – раньше была деревня более восьмисот дворов, а теперь нет и двадцати! Нет колхоза, работы нет, народ спивается, робить никто не хочет! Нет ни почты, ни клуба, ни магазина, начальную школу и ФАП закрыли! Ни фершалов, ни участковых, ни дороги – ничего нет! Деревня убита и разгромлена, как и вся страна! О чём баю-то я?!

Вячеслав Иванович обвёл всех своим взором и продолжил: – Вся земля бурьяном поросла. Посмотришь на поля, и слёзы наворачиваются. Посмотришь на бывшую центральную усадьбу колхоза и плачешь… Церкви порушены, в народе веры нет, хоть ложись и умирай! Разве это жизнь?! Хотя, надеюсь я, что проснутся люди, ведь люди же! Вот недавно с городу была комиссия. Посчитала так и вывела справку-картинку, мол, живёт деревня, а то, что население убывает, так на работу в города они переезжают… Эх, переезжают… на кладбище! Мрёт деревня-то, господа хорошие, мрёт… Тихо так и безмолвно… А по телику что показывают: живём лучше некуда! Господи! Как надоела вся эта показуха! Что нам остаётся? Пить за Россию, которую мы потеряли?!

По щекам фронтовика текли гневные слёзы боли и отчаяния.

Тяжело вздохнув, он продолжил: – Вот что я хочу сказать, там, на верхах, что, сбрендили окончательно?!! Неужто не понимают, что убив деревню, они убили и часть Родины и своей души в самих себе! И если они отвергли Царствие Небесное, как и Родину, то, что в них?!! У соседушки мово, что мучился в болях и непонятках своих, рак обнаружили… Поехал в город, а там смеются: запустил болезню-то! А как быть, если фершалов в деревнях нигде нет! А городские насмехаются, давай мильон на лечение, тогда поговорим, а откуда у крестьянина миллион?!! Так вот и мучался, сердешный, пока по весне богу душу не отдал, тихо так, незаметно… А ведь фронтовик был, такой же, как я. А в райцентре – лучше?! Вон, все районки пестрели объявлениями, когда всем народом в городе собирали недостающие пять миллионов на лечение умирающей девочки! Это когда такое бывало, чтобы у великой страны денег на лечение своих детей не было?! Эх, люди перестали быть людьми, а ведь воевал я когда-то и за эту девочку!!! И так везде!

Мутин сочувственно положил руку на плечо своего дяди: – Не расстраивайся, Иваныч, оно тебе надо? Вот у меня писатель в Москве знакомый есть, не слащавый, не правильный, не удобный такой, одно слово – не придворный. Так вот, он всё правду пишет! Всё у него не как у людей, мнение, вишь, у него имеется особливое! Правда вот, читателей на его книги не находится, даже в интернете! Людям что надо: попроще… Вот, Булгакова, Анну Каренину читают, а то, что там герои делами своими злу поклонились – ерунда, написано-то дьявольски красиво! Или вот, мужик пол сменил, так у него вмиг миллионы электронных одобрямс! Забавно! Раньше были люди, а сейчас – одобрямс! И, вообще, наша жизнь – смешная штука, как в народе треплют, что раньше была Россия, а сейчас «рашка»! Вон, по телику показывают, взяли одного заграничного тренера на наш спорт, кто-то денежку ха-а-рошую отмыл! А после не знали, как от него избавиться. Говорят, почти миллиард отвалили неустойки-то! Или вот, один орёл с падругеей своей баблища столько распилил, вам и не снилось! И что! Герой России! Ох, рашка, рашка, ты как чебурашка!

Мутин цинично посмотрел на своего дядю и продолжил: – Жизнь, что? Поезд, летящий на станцию по имени смерть! И везде хорошо там, где нас нет! В безумном мире безумен я! Так выпьем же за то, чтобы наш поезд не торопился на конечную станцию и выпьем за то, чтобы наши корабли бороздили космические океаны, ища эту… как там её… истину!

Сказав тост, олигарх-губернатор и все присутствующие, за исключением юродивого, лихо залили водку в себя.

Словно бы не выдержав, встал Андрей-юродивый.

– О, смотрите, наша египетская пирамида ожила, – пьяно ухмыльнулся Мутин, – посмотрим, что она сейчас изречёт.

– Мир вам, братия мои! – так начал свою речь Андрей. – Да, мы рвёмся в космос, стремясь познать неизведанное и непознанное. Но, отходя от себя и удаляясь от земли, мы удаляемся не только от познания самих себя и вселенной, но и от истины, которую извечно ищем, и не замечаем, что та истина, которую мы пытаемся найти, давно найдена, и она в нас, и это – любовь!

– О! – вскочил уже хороший пьяненький Васёк Меленков, держа фужер с водкой в руке. – Ну, за любовь!

Присутствующие дружно поддержали этот тост.

– Чегой-то по телику интересное кажуть? – подал свой голос хозяин. – Включи погромче, Васёк, чай помоложе всех будешь.

Вышедший из-за стола Василий небрежно включил телевизор.

На экране телевизора, сменяя друг друга, шли сюжеты то о газовиках, отключивших за неуплату Вечный Огонь, то о молодёжи, которая танцует в церкви или записывается в террористическую группировку ИГИЛ.

Телеведущий вопрошал: но почему?

– В самом деле, почему? – высказал общее мнение капитан Святогоров. – Чего им не хватает?!

Юродивый посмотрел на него: – А разве дети ваши не видят лицемерия, в котором тонет всё общество, взывая к правде и истине?! И многие, ведомые змием, сбиваются на неправый путь, так и не открыв двери истине, а лишь закрыв её плотнее.