Текст книги "Чужие: Русский десант"

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– …«Уэйленд-Ютани» отказалась от промышленной разработки олова на Фиорине около четырех лет назад. А когда-то здешние шахты давали не меньше тридцати процентов всей добычи этого металла.

– Почему же тогда завод был закрыт? Если здесь использовался труд заключенных и старинное оборудование, не требующее больших затрат и вложений, наверняка сталелитейное предприятие было рентабельным…

– Далеко возить. Олово недавно обнаружили на одном из континентов Плутона в Солнечной системе. Это буквально под боком Земли. Соответственно, каторжную тюрьму, как только был построен жилой комплекс, перевели на Плутон, а на Фиорине были оставлены лишь несколько заключенных – поддерживать жизнеспособность колонии.

– Интересно… Значит, погибли именно эти люди?

– Вы невнимательно слушали доклад на конференции, Мария Викторовна. Мне кажется, вы тогда были заняты совершенно другими мыслями.

– Это точно… Огромный комплекс металлургического завода был мертв. Жесткое временное освещение, наросшие на стальных арках тусклые сосульки, пронизывающий холодный сквозняк… Прошло лишь двадцать шесть дней с того момента, как сеть КОМКОН уведомила всех абонентов: «Фурия-161. Последняя информация. Тюрьма закрыта. Все работы прекращены. Оставшееся оборудование продается на металлолом». Гигантская система, включавшая в себя десятки шахт, перепутанные коридоры тоннелей и заброшенные жилые помещения, умерла в тот миг, когда последний человек покинул Фиорину. Механизм не может существовать без помощи своего создателя.

Двое людей стояли неподалеку от лепестковой двери, ведущей к центральному плавильному цеху. Они говорили по-русски.

– Мария Викторовна, – осторожно сказал невысокий, крепко сложенный мужчина лет двадцати пяти – двадцати семи и смущенно пригладил ежик темных волос, – скажите, а вы вообще понимаете, для чего мы сюда прибыли? Американцы вложили в эту экспедицию немыслимые деньги, снова запустили систему жизнеобеспечения…

– Понимаю. Даже лучше, чем хотелось бы, – устало ответила Семцова. – Извините, Сергей. Подробнее объясню потом. Когда время будет. Сдается мне, ваше подразделение выдернули зря. Тут некого опасаться.

– Мы уже больше суток ходим без защитных костюмов, – нейтральным голосом сказал мужчина в военной форме. Хоть вы меня успокойте – здесь и на самом деле нет никаких вирусов?

– Ни одного, – кивнула Семцова. – Кроме тех, которых привезли с собой люди. Обычные штаммы гриппа, пару часов назад я обнаружила в смывах канализации вирус гепатита… Все остальное не представляет интереса.

— Подозрительно.

– Мне тоже так кажется.

Они стояли и болтали о ерунду лишь бы занять время. Да, собственно, о чем можно ещё говорить?

«Патна» пришла к Фиорине почти двое суток назад, поначалу было высажено военное подразделение вкупе с несколькими биологами, затем в комплекс заброшенных построек спустились инженеры «Уэйленд-Ютани», в рекордно короткий срок оживившие, казалось бы, давно погибшую колонию. Но все одно – здесь витал запах смерти.

Представителей ООН, составлявших немногочисленную, но более чем компетентную комиссию, челнок доставил на планету в последнюю очередь. Их жизнями нельзя было рисковать. Это закон: вначале спускаются военные и передовая исследовательская группа, они обшаривают все закоулки, берут первые пробы, а уж затем должны прибыть серьезные специалисты. Те, кто имеет право от имени Организации Объединенных Наций вынести свой вердикт и стать свидетелями либо обвинения, либо защиты.

Таковых же на борту «Патны» было трое. Во-первых, бессменный на протяжении уже двух десятков лет председатель Ассоциации ксенологов профессор Роберт Ирвин Блейк – эдакий седоватый сморчок, чопорный англичанин, старательно придерживающийся традиций. Его помощником была русская – госпожа Мария Викторовна Семцова, доцент кафедры ксенологии Санкт-Петербургского университета. Третий эксперт был выбран американцами. Доктор Рональд Хиллиард. Этим именем все сказано. Гениальный ученый, нобелевский лауреат, создатель искусственного разума и искусственного человека, вице-президент и начальник отдела компании «Уэйленд-Ютани», и прочая, и прочая… В довесок можно сообщить, что мистер Хиллиард был одним из самых богатых людей планеты, занимая третье место после владельца компании «Майкрософт» Уильяма Гейтса Восьмого и самого модного писателя последнего времени – немца Гунтера Райхерта. Времена «нефтяных шейхов» давно прошли. Ценился интеллект.

«Уэйленд-Ютани» не поскупилась. На ее средства (причем использованные не по решению суда, а добровольно, волею совета директоров) был снаряжен один из новейших крейсеров, оснащенный гиперпространственными двигателями, были наняты лучшие специалисты. Господин Ван-Льюен, генеральный директор Компании, сообщил в Женеву, что даже финансирование военной операции, буде таковая станет необходимой, он возьмет на себя.

Бан-Льюен перестарался. Он настолько искренне делал вид человека, не виноватого ни в чем, что у недолюбливавших дельцов из-за океана руководителей ООН возникли какие-то странные, ничем в принципе не обоснованные подозрения. Когда потенциальный виновник гибели нескольких десятков людей швыряет миллиарды буквально в открытый космос для того, чтобы доказать свою правоту, поневоле начнешь задумываться… Разумеется, «Уэйленд-Ютани» – самая богатая корпорация Земли, какой бы штраф или ограничение деятельности на Компанию ни был бы возложен, Ван-Льюен откупится. Следовательно, американцы почему-то очень хотят вернуться на Фиорину. И вернуться туда на законном основании.

Мадам Флориана де Бритон, заместитель Генерального секретаря Организации, сделала ход конем. Она взяла все то, что предлагала «Уэйленд-Ютани», – крейсер, техническое и материальное обеспечение, однако в деталях не пошла на поводу у Компании. Американцы предлагали отправить в качестве охраны биологов свое сопровождение – два взвода известной «Звездной пехоты», перед которой (если верить фильмам и рекламным роликам в Интернете) «все цветет, за ней все горит». Госпожа де Бритон, благо была наделена соответствующими полномочиями, вежливо отказала и нашла компромиссный вариант. Военные действительно отправились вместе с экспедицией. Да, таковую возглавляла компания «Уэйленд-Ютани» в лице своего вице-президента мистера Хиллиарда. Но в то же время…

Армейским отрядом командовал американец – полковник Ретт Гор, подписавший два года назад контракт с ООН и несколько раз возглавлявший особо опасные операции. А вот кого Гору передали в подчинение!.. Ох-ох!

Можно до хрипоты спорить о том, кто лучше и круче – американская «Звездная пехота», европейские «Серые береты» или русский внеземедьный спецназ «Волкодав». В Российской империи двух мнений по поводу своего космического десанта не существовало – они самые-самые-самые!.. В конце концов, пятнадцать лет назад, во время Азиатской войны, именно «волкодавы» захватили укрепленный дворец нового аятоллы Ибн-Саббада в Тегеране, в то время как американцы были заперты в Персидском заливе и вяло огрызались тактическими ударами по прибрежным городам арабов.

Два взвода «волкодавов» сейчас проходили необходимую подготовку в центре ООН в Кобленце и были срочно вызваны распоряжением Генерального секретаря. Император России Михаил IV и его правительство не возражали.

Надо было видеть рожи руководителей «Уэйленд-.Ютани», когда высокая темноволосая и смуглая госпожа де Бритон сообщила о своем решении. В нее не стали кидаться различными предметами, лежавшими на столах зала заседаний, лишь потому, что это было неприлично. Черт побери! Русские! Вечные конкуренты! Только их нам сейчас не хватает!

Однако приказ был передан в Комитет по обороне ООН, и на следующий день самолет с двумя десятками русских десантников, срочно переброшенных из учебного центра, приземлился в Женеве. Командовал ими тихий, вежливый (можно заметить, до отвращения вежливый) лейтенант Сергей Казаков. Так сказать, старший «волкодав».

Мария Семцова, просидев четырнадцать часов в конференц-зале, где не услышала ничего нового, кроме изощренного вранья штатовцев, отстаивавших перед ликом грозной ООН свою невиновность, после окончания заседания и вердикта госпожи де Бритон уединилась в индивидуальной видеокабине, обнаружившейся в женевском здании, и просидела там еще восемь часов, лишь изредка выбираясь в буфет за чашкой крепчайшего кофе и сигаретами.

То, что она увидела, было столь же невероятно, насколько и реально.

А женевское телевидение трубило: «Первое убийство в нашем городе за последние восемь лет! Гражданин США Джеймс Эрон умер сегодня в половине девятого утра на набережной озера!»

Никто не знал истинных причин его смерти. Кроме заказчиков.

Мария Семцова, просматривая дискету, могла догадываться…

– Сергей, скажите, а вы нашли хоть что-нибудь?

– Нашли, – вздохнул Казаков. – Очень немного. Здесь кто-то успел поработать до нас. Судя по отчетам, которые я читал, «Патна» посещала эту планету около месяца назад.

– А причина? – подняла бровь Семцова. – Как я полагаю» это была спасательная акция? Сигнал СОС?

– Не совсем. – Лейтенант замолчал. Информация была секретной, и раскрывать ее он не имел права. Хотя… В Антарктическом центре слежения был перехвачен закодированный сигнал, отправленный с Фиорины в центральный офис «Уэйленд-Ютани». Диспетчеры передали его в надлежащие инстанции, а затем запись попала в руки Комитета по безопасности ООН. Тогда и выяснилось, что руководители Компании беззастенчиво лгут. По их версии, население Фурии-161 вымерло от вирусной инфекции. В действительности все выглядело несколько по-другому.

К счастью для человека, техника в нынешние времена развита до уровня, когда крупные аварии в космосе становятся крайне редкими. Бывает, погибают отдельные люди на шахтах или орбитальных станциях, но в большинстве случаев причина их смерти не в отказе аппаратуры, а в нарушении самим человеком элементарных правил техники безопасности. Но в последние недели случилось несколько катастроф, которые так или иначе должны были заинтересовать и Организацию, и правительства некоторых стран.

Для начала поступил автоматический сигнал бедствия с Ахеронта, где находилась колония Хадли. Туда был отправлен спасательный рейдер «Сулако», который вскоре таинственно исчез вместе со всем экипажем. Вскоре последовали события на Фиорине. В общей сложности не меньше двухсот жертв. «Уэйленд-Ютани», которой принадлежали оба поселения и рейдер, понесла колоссальные убытки – двадцать миллиардов долларов, а может, и поболее. Но руководство Компании не обратилось в страховые агентства, а мистер Ван-Льюен на пресс-конференции в Вашингтоне заявил, что в аварии на Ахеронте виновных нет. Произошел сбой в работе реактора атмосферного процессора; «Сулако», предположительно, тоже погиб из-за фатальных нарушений в центральном компьютере, а население тюрьмы Фурия-161, как это уже неоднократно объявлялось в прессе, вымерло от воздействия чужеродного вируса.

У ООН не было поводов назначать расследование до поры, пока была расшифрована передача с Фиори-ны. Запись была странной – показания нейросканера, изрядно искаженные помехами. Но когда выяснилось, что объектом исследования являлась лейтенант флота Эллен Рипли, входившая в состав экипажа «Сулако», высоколобые специалисты в Женеве задумались.

Во-первых, госпожа Рипли никак не могла очутиться на Фиорине, находящейся в другом рукаве Галактики. Во-вторых, на картинке, переданной сканером, было отчетливо различимо неизвестное ранее живое существо, скорее всего паразит, вселившийся в организм человека. В-третьих, связь с Фурией-161 вскоре была прервана, а «Уэйленд-Ютани» никак не объяснила присутствие на этой отдаленной планете члена экипажа пропавшего рейдера.

Странности продолжались. Руководитель полета, вице-президент Компании Рональд Хиллиард, своим приказом установил неоправданно жесткую дисциплину на корабле. Военные не имели права общаться с биологами и медицинским персоналом (Компания зачем-то откомандировала на «Патну» группу лучших хирургов в добавление к штатной бригаде медиков, сопровождавшей армейский отряд). Биологи, едва спустившись на планету, по приказу руководства занимались не поиском чужих микроорганизмов, а брали смывы крови, каковой в коридорах жилого комплекса было удивительно много. На свалке тюрьмы были обнаружены останки давно вышедшего из строя биоробота, и тотчас с корабля пришел приказ: «Упаковать, доставить челноком на „Патну", обращаться с крайней осторожностью».

Военные попытались задать вопрос – где тела пострадавших? Если двое человек были спасены, то где находятся трупы еще двадцати пяти людей из числа заключенных и обслуживающего персонала? Хиллиард промолчал.

А через несколько часов взвод под командованием Казакова, проводивший обследование территории, наткнулся на разбитую спасательную шлюпку. Идентификационный номер на корпусе и полустершиеся буквы «Сулако» говорили только об одном: по крайней мере один человек с американского рейдера спасся и совершил аварийную посадку на Фиорине. Видимо, это и была Эллен Рипли, с чьей передачей командование подразделения было ознакомлено.

Казаков доложил о находке полковнику Гору, а тот потребовал встречи с Хиллиардом. Последний ответил, что всему свое время.

Маше Семцовой было одновременно и скучно, и интересно. Уж она-то, просмотрев спасенные Эроном записи, во всех подробностях знала, что происходит. Еще на Земле, в Женеве, у нее возникло желание срочно передать дискету в Комитет по безопасности и тем самым сразу вывести Компанию на чистую воду. Однако она решила промолчать и подождать. Интересно, насколько далеко зайдет Компания в своей лжи?

Маша отдавала себе отчет в том, что нарушает закон. Фактически, ее действия могли быть названы укрывательством или, в лучшем случае, утаиванием свидетельских показаний. Но Семцова была не юристом, а биологом. Судя по записям видеокамер «Сулако», обнаружившейся на диске телеметрической информации катапультировавшегося с крейсера челнока и разрозненным данным компьютера Фурии-161, каким-то чудом сохраненным Эроном, человек столкнулся не с обычным крупным животным, а с первой разумной формой жизни…

Без сомнения, эти зверюги были опасны. Маша, просмотрев записи, долго не могла прийти в себя – одно существо менее чем за сутки истребило всех заключенных Фурии; твари, расплодившиеся на Ахерон-те, погубили Хадли в течение недели, а затем буквально вырезали отряд американской морской пехоты, прилетевший на помощь поселенцам. Милые такие зверюшки…

Маша приняла решение, когда челнок с собранным ООН и «Уэйленд-Ютани» экипажем «Патны» карабкался на орбиту Земли, доставляя людей к крейсеру. Ра-зумеется, еще можно было отказаться от полета, отдать дискету властям и тем самым спровоцировать самый громкий судебный процесс в истории, но… Маша, за-крыв глаза, представила слегка раскачивающуюся перед ней черную зубастую морду таинственного существа, знакомство с которым так усиленно пыталась скрыть Компания, и подумала: «Гори оно все огнем! Я просто хочу на них посмотреть. Да и это вряд ли получится – зверя с Фиорины убили, Рипли умерла и унесла с собой зародыша, на месте колонии Хадли сейчас выжженная радиоактивная пустыня… Когда вернемся с Фурии, тогда и поговорим».

«Уэйленд-Ютани» сработала неаккуратно, проводя спасательную операцию в тюремном комплексе. Они оставили после себя множество следов: конечно, трупы заключенных были скорее всего сожжены в плавильных печах; частицы чужого существа, убитого заключенными, вероятно, вывезены для исследований, но в то же время господин Ван-Льюен и прочие президенты – вице-президенты – руководители не догадались как следует упрятать улики. Они были уверены, что ООН никогда не заинтересуется погибшим поселком-тюрьмой. Разбитая шлюпка, кровь на стенах, следы кислоты, составлявшей, судя по видеозаписям, внутренностную жидкость чужой твари…

Маша подсознательно чувствовала – Компания что-то готовит. Что именно – было непонятно. Созданная Хиллиардом атмосфера разобщенности на корабле, его постоянные отказы общаться со специалистами – как с биологами, так и с биотехниками или военными – наводили на размышления. Создавалось впечатление, что господин руководитель полета чего-то ждет. Может быть, даже некоего сообщения с Земли. Хиллиард и его помощник оставались на орбите, не спускаясь на планету, хирурги-американцы тоже. Господин Блейк, оксфордский профессор, постоянно сидел в закрытой для остальных лаборатории и занимался чем-то непонятным.

Семцова старательно выполняла возложенные на нее обязанности. За те несколько часов, которые экспедиция провела на Фиорине, она взяла достаточно проб, чтобы определить – нет здесь никаких опасных вирусов. Да, впрочем, это ей было понятно изначально. Версия «Уэйленд-Ютани» об опасных микроорганизмах являлась только прикрытием. И все-таки чего ждет Хиллиард?

Казаков и Мария Викторовна разговаривали уже около получаса. Лейтенанту сейчас тоже было нечего делать: жилой комплекс обследован и признан безопасным для человека, его подчиненные взяли под охрану основные точки бывшей тюрьмы и шлюз, ведущий к посадочной площадке, на которой стоит челнок, биологическая бригада собрала нужную информацию… Часа через полтора-два модуль стартует с Фиорины, вернется на «Патну», и крейсер возьмет курс на Землю. А затем последует нудная рутинная работа: составление отчетов, рапортов и докладов, в которых будет значиться одно и то же – чужие вирусы не обнаружены, колония безопасна, причины гибели заключенных не выяснены.

– Мне кажется, – проворчал Казаков, притушивая сигарету о металлическую плиту двери шлюза, – что вы, Мария Викторовна, знаете чуточку больше, чем я. И дураку понятно, что здесь нет никакой инфекции. А вы бродите по комплексу с этим приборчиком, – лейтенант указал взглядом на прикрепленный к рукаву Сем-цовой детектор движений живых организмов, – пытаетесь кого-то выследить, рассматриваете какие-то кислотные потеки… По-моему, дырка в полу, которую мы нашли в бывшем медицинском блоке, была просто выжжена кислотой, пролитой неосторожным доктором или медицинским техником.

– Да? – мрачно усмехнулась Маша. – Сергей, вам не кажется, что в такой маленькой больнице, как здесь, на Фиорине, никто не будет хранить концентрированную кислоту? Она просто не нужна. Кроме того, ожог на металле совсем новый, ему около месяца. Я просмотрела данные по оснащению медчасти Фурии и не нашла в описи опасных окислителей.

– Это металлургический завод, – ответил Казаков. – Может быть, принесли с предприятия?

– Ерунда, – поморщилась Маша. – В одном вы правы, лейтенант. Я действительно знаю больше, чем вы. Только мои знания сейчас не пригодятся. Здесь никого нет, кроме нас, людей.

– Сейчас нет? – Казаков проницательно глянул в глаза Семцовой. – А месяц назад кто-то был? Я имею в виду, не человек?

Маша помедлила и едва заметно кивнула,

– И куда он исчез? – полушепотом спросил Казаков. – А может быть, они? Кто перерезал здешних зэков?

– Не скажу, – твердо ответила Маша. – Это не от недоверия к вам, лейтенант. Я еще сама толком ничего не знаю.

– Тогда хотя бы скажите, чего следует бояться. – Казаков напустил на лицо хмурость. В конце концов, он отвечает за безопасность гражданского персонала и должен знать, что происходит вокруг и какова может быть угроза. Вечно эти ученые темнят, не желая раскрывать свои тайны, которые рано или поздно станут явью!

Маша решилась:

– Крупный организм, чуток смахивает на огромное насекомое. Черная окраска. Хищник. Обычно нападает сверху, с потолка. Это все, что я могу сейчас сказать.

– И на том спасибо, – буркнул лейтенант. – Пойдемте? Нам скоро нужно будет эвакуироваться с планеты. – Он помедлил и добавил: – Это, конечно, не мое дело, Мария Викторовна… У «волкодавов» простой приказ: охранять научный персонал от любой опасности и в случае непосредственной угрозы уничтожить все, что встанет на пути исследователей. Но если то, что вы сейчас сказали, – правда, то почему нас не предупредили? Командование войсками ООН должно знать о таких вещах.

– Они не знают, – тихо сказала Маша. – Никто не знает. Кроме меня и этих долбаньгх американцев, которых поставили над нами командовать. Понимаете? Боюсь, мы сейчас работаем не на Организацию, а на «Уэйленд-Ютани». Сергей, если вдруг кто-то из ваших солдат увидит хоть что-нибудь необычное, не забудьте отразить это в рапорте, хорошо?

– Конечно. – Казаков слегка поклонился, будто благовоспитанный самурай. – О, черт, рация! Извините…

Запищала миниатюрная трубочка, лежавшая в кармане его куртки. Очень неудобный способ связи – во время боевых операций применяется шлем-каска со встроенным коммуникатором, микрофоном и видеокамерой, а сейчас что вояки, что работающие на Фиорине ученые расслабились, не видя опасности, и позволили себе отойти от строгих инструкций.

– На связи! – рявкнул Казаков в трубку, помещавшуюся в ладони. Выслушал. – Что? Ничего не трогать! Оставайтесь на месте! А? Да, специалист будет.

– В чем дело? – вскинулась Маша, когда лейтенант прервал связь. – Ваши ребята что-то обнаружили?

– Чужеродный организм, – быстро ответил Казаков. – Маленький, если верить определителю массы. Вес не более двух килограммов. Кроме того, он очень мало движется. Надеюсь, колонисты забыли здесь кошку…

– Какую кошку? – возмутилась Маша. – Где это? Идемте быстрее! Слава Богу, вы догадались приказать своим не подходить близко.

Лейтенант обиделся. Все-таки «волкодавы» не полные идиоты, каковыми обычно принято считать всех военных. Догадался! Он просто следовал инструкции, в которой четко сказано: «Любое приближение к чужеродному организму без защитного костюма крайне опасно». А таковых костюмов сейчас не было даже у биотехников, которые, насвистывая веселые песенки, работали в просохших за последний месяц трубах канализации колонии, забирая образцы всех возможных бактерий, которые могут здесь обнаружиться.

– Сообщение от шлюза «В», это неподалеку от свалки. – Казаков умел владеть собой и никак не продемонстрировал свое отношение к неразумным штатским лицам, коих, разумеется, представляла Мария Викторовна. – Поможете, если что?

– Будем считать, что там кошка, – хмыкнула Маша. – А если нет, я советую вам отдать приказ стрелять по любому движущемуся объекту, не являющемуся человеком.

– Сурово. – Казаков кивнул и ткнул пальцем в кнопку, открывающую дверь в сталелитейный цех. – Пойдем здесь, будет короче. Я не зря двое суток сидел над планом колонии. Могу гулять здесь с закрытыми глазами.

Семцова шла за спиной лейтенанта, и почему-то ее глодало очень нехорошее предчувствие. На Фиорине не должно быть никаких живых существ крупнее выживших на таком холоде кишечных палочек. А тут живой организм весом не меньше двух килограммов! Подобная масса уже подразумевает то, что организм многоклеточный. И одно это настораживает.

Оно сидело на стене, метрах в двадцати от разбитого челнока с рейдера «Сулако». Изначально заметить его было просто невозможно: существо забилось в щель меж стальными пластинами – клепки обшивки разошлись и образовали укрытие, в котором оно могло спать и регенерировать.

Несколько позже, месяца через три, следственная комиссия на Земле установит причину появления на «Сулако» этих созданий. Лейтенант Рипли, покидая Ахе-ронт на десантном катере, привезла с собой материнский организм, и за то краткое время, пока он находился на корабле, случилась очень неприятная вещь – мажа сумела оставить несколько личинок. Один заразил американку, позже погибшую на Фиорине, другой атаковал принадлежащую заключенным собаку и развился в крупный организм, истребивший население тюрьмы… Две личинки погибли при ударе спасательного катера о ледяную поверхность Фиорины. Выжило лишь одно существо. Его сильно ранило, почти разрезало пополам обрывком металла, однако жизненно важные центры организма не были задеты. Тварь заползла в укрытие и стала дожидаться времени, когда тело восстановится и появится возможность вновь выйти на охоту.

– Дохлое, – уверенно сказал кто-то из солдат, кивая подошедшему лейтенанту на торчащие из почти неприметной щелки узкие паучьи лапы с маленькими присосками. За спиной Казакова, нахмурившись, стояла русоволосая женщина в штатском. Она и ответила:

– Если, как вы, капрал, выражаетесь, это существо «дохлое», то каким образом детектор движения на него среагировал?

Капрал, имени которого Маша не знала, снисходительно посмотрел на «госпожу консультанта» (ну что взять с гражданского персонала?) и объяснил таким тоном, будто разговаривал с недоразвитым ребенком ясельного возраста:

– Этот прибор, – военный ткнул пальцем в укрепленный на левом рукаве темный экранчик в обрамлении сероватого пластикового корпуса и целого сонма цветных кнопок, – реагирует на любую биологическую массу, перемещающуюся в пространстве. Даже на листик березы, сорванный с ветки.

– Значит, оно только что двигалось. – Казаков мрачно покосился на своего подчиненного, нагнулся и, подняв с пола обломок ржавой трубки, вытянул руку. Потыкав в непонятное создание сим предметом, он обернулся и подозвал Машу: – Мария Викторовна, что это?

Семцова знала ответ на этот вопрос. Она не зря прогоняла полученную от умершего в Женеве Эрона видеозапись через многочисленные фильтры, добиваясь наилучшего качества изображения. Личинка. Личинка чужого существа, способная отложить в организм человека эмбрион.

Тварь, ничуть не прореагировав на действия лейтенанта, по-прежнему не шевелилась.

– У вас есть прочный герметичный контейнер? – Маша дернула Казакова за рукав. – Зверя нужно оттуда вытащить и обязательно изолировать. Только… Сергей, пожалуйста, – Семцова понизила голос до шепота, – американцам ни слова, особенно руководству экспедиции. Мы должны взять его с собой, но пускай это существо исследуют не в Вашингтоне или Далласе, а в Женеве.

Казаков промолчал. Дело в том, что его инструкция четко предписывала докладывать вначале вышестоящему военному начальнику, а затем и гражданскому руководителю о контакте с любым живым существом, не относящимся к изученным видам. Нарушить приказ?..

Его мысли сбил новый вопрос Маши, обращенный к высоченному капралу, возглавлявшему отделение «волкодавов:

– И все-таки животное двигалось? Если оно мертво, то шевелиться никак не может. Закон природы…

– Перемещалось, – расплывчато ответил военный, пожав плечами. – Сквозняк, подвижка металла… Да у него мог коготь отсохнуть и разломиться! И оно упало откуда-нибудь сверху! Я же вам сказал – детектор реагирует на любое движение биомассы, даже мертвой.

– Да, – подтвердил Казаков, прищуривая и без того узковатые темные глаза. – Мы были обязаны запрограммировать детектор движений так, чтобы он мог уловить даже каплю крови, падающую с потолка. – И добавил немного извиняющимся тоном: – Это, конечно, самый чрезвычайный режим, но вы должны понимать…

– Отлично понимаю, – кивнула Маша. Она уже вытянула из сумки резиновые перчатки и, отстранив Казакова, шагнула вперед. Отчасти она понимала, что очень рискует, но если вояки утверждают, что существо мертво, значит, так оно и есть. Нечего бояться. В любом случае «волкодавы» сумеют ее защитить.

«Эллен Рипли наверняка тоже так думала, спускаясь со „Звездной пехотой" на Ахеронт, – мелькнула у Семцовой несуразная мысль. – Америкашки были подготовлены ничуть не хуже, чем люди нашего лейтенанта. И где они все теперь?»

Маша решительно отогнала слегка панические инстинктивные выкладки, столь нежданно появившиеся в голове, подняла руки и осторожно взялась за одно из щупалец сероватого паукообразного существа, высовывавшееся из щели в металле. В конце концов, здесь только один Чужой и тот маленький. Рипли на LV-426 столкнулась с полутора сотнями взрослых чудовищ и смогла унести ноги… Так стоит ли бояться маленькой и вдобавок мертвой личинки?

Семцова потянула существо за длинную тонкую лапу, оканчивающуюся желтоватым коготком. Небольшое плоское тело неожиданно легко подалось, и вскоре из щели выглянуло округлое туловище, шлепнул по стене длинный безжизненный членистый хвост…

«Сейчас оно мне скажет: „Отстань, зачем за лапы дергаешь?“, – фыркнула про себя Семцова, стараясь не обращать внимания на насмешливые физиономии солдат, окруживших ее. Видимо, они, люди, привыкшие сталкиваться с реальной опасностью, полагали, что ученый-ксенолог уж слишком осторожничает. Только Казаков оставался серьезным.

– Никогда ничего подобного не видел, – пробормотал лейтенант. – Мария Викторовна, это те самые, большие и черные, нападающие с потолка? По-моему, оно маленькое и серое…

– Когда оно поселится к вам в грудную клетку, а потом родится, разорвав ее, то станет большим и черным, – шепотом парировала Семцова. – И вообще, мне кто-нибудь даст контейнер? Или мне тащить эту мерзость на «Патну», волоча за хвост?

Казаков зыркнул на одного из солдат так, что Маше показалось, что рядовой сам готов превратиться в требуемый контейнер. Просто удивительно, как этот невысокий и не кажущийся особо сильным лейтенант заставляет своих громил-«волкодавов» подчиняться не устным приказам, а, так сказать, визуальным.

Контейнер стоял у ног Семцовой через несколько секунд.

– Во-от, – проворковала Маша, открывая серебристым ключиком крышку, обитую керамикой. Личинка – она оказалась тяжеленной, килограммов пять, не меньше, врал детектор – по-прежнему безвольно свисала с ее руки. И никто не замечал очень слабого подрагивания щупалец. – Сейчас мы тебя положим на место, отвезем куда следует… О, черт!.. Держите ее!

– Ни хера себе дохлая!.. – матюгнулся обычно сдержанный Казаков. – Оружие к бою!

Маше почудилось, что сейчас лейтенант рявкнет: «Взять живой!»

Чужое существо ожило с внезапностью маленького смерча. Ударив щупальцами по Машиной руке, оно заставило Семцову разжать ладонь, соскользнуло вниз, на пол, а потом… Чужой замер на грязных бетонных плитах пола буквально на секунду, словно размышляя, и, оттолкнувшись хвостом, как пружиной, прыгнул Маше на грудь. Пуля автоматической винтовки, выпущенная кем-то из военных, ударила в то место, где сидела маленькая тварь, мгновение спустя.

Дальнейшего Маша почти не помнила. Резкие, хрипловатые и чуть картавящие приказы Казакова, чьи-то сильные руки, обхватившие ее за плечи, яростная матерщина солдат и…

Вокруг шеи обвилось что-то холодное и жесткое, голову облепили длинные, с человеческое предплечье, членистые пальцы. Маша, пытаясь отодрать от себя казавшуюся ледяной шершавую мерзость, схватила ее обеими руками за основание хвоста, все туже стягивающего горло, но не преуспела. Разжимая зубы, в рот Семцовой устремилась скользкая узкая трубка, прорвалась за корень языка, ниже гортани, раздвинула голосовые связки и застыла где-то в груди.