Текст книги "Социология права"

В результате такого подхода становится возможным выявление и анализ таких ключевых направлений, по которым воздействие правового поля на экономическое наиболее значимо для экономики переходного периода. Это, прежде всего, проблема демонополизации собственности, ранее находившейся под безраздельным контролем государства. Романтические представления эпохи начала перехода к рынку исходили во многом из существования объективных экономических законов, которые спонтанно приведут к созданию рациональной рыночной экономики без целенаправленных усилий со стороны государства. Декларируя переход к рыночной экономике, либеральные экономисты (оказавшиеся главными ее стратегами) видели свою цель прежде всего в создании экономических условий рыночной экономики, обращая меньшее внимание на институциональную ее подготовку и правовое регулирование. Со временем стало ясно, что именно эта сторона дела оказывается наиболее важной: легитимность новых отношений собственности, ее рациональное экономическое использование, появление добросовестных собственников делали необходимым направленное правовое регулирование.

Демонополизация государственной собственности стала предметом рассмотрения по таким параметрам, как правовые и институциональные факторы формирования рынка земельной собственности в России. Речь идет о создании предварительных условий для вовлечения земельных ресурсов в рыночной оборот и их капитализации. Другой стороной той же проблемы стало развитие рынка ипотечного кредита на жилье, возможности которого существенно отстают от необходимого уровня. Наконец, специальное внимание было обращено на развитие российского антимонопольного права, актуального по целому ряду направлений создания равных стартовых условий для ведения бизнеса и предотвращения недобросовестной конкуренции в различных секторах бизнеса.

В этом смысле показательны все параметры социальных функций права – демонополизация собственности, с одной стороны, и поиск добросовестного собственника, с другой; необходимость консенсуса (который возможен лишь при опоре на известные договорные представления) и быстрого реагирования на ситуацию, которое не всегда возможно в жестких рамках договора (отсюда популярность постоянного упоминания форс-мажорных обстоятельств, которые выступают не столько как исключение, сколько как правило); социальная ответственность государства и возможность правового контроля над ним; разрешение экономических споров и трансформация судебной системы; провозглашение независимости бизнеса и сохранение постоянного административного прессинга на него.

Абстрактное понятие собственности не вызывает в сознании большинства людей никаких реальных ассоциаций. Но существует другое понятие – имущество, которое используется для обозначения совокупности вещей и материальных ценностей, которые могут находиться как в собственности, так и в оперативном управлении и ведении лица. Круг объектов, входящих в имущество, зависит от формы собственности, к которой это имущество относится. Личная собственность в советский период рассматривалась как основная форма индивидуальной собственности. В ней могли находиться предметы обихода, личного потребления, удобства и подсобного домашнего хозяйства, жилой дом и трудовые сбережения. В разные периоды понятие личной собственности получало более широкую или более узкую интерпретацию (например, при выяснении того, каковы предельные допустимые размеры земельного участка, предоставляемого для ведения подсобного хозяйства). Но никогда личная собственность не рассматривалась как аналог частной собственности. Напротив, подчеркивалось, что ее основу составляют «трудовые доходы»: «имущество, находящееся в личной собственности или в пользовании граждан, не должно служить для извлечения нетрудовых доходов, использоваться в ущерб интересам общества» (Конституция СССР 1977 г., ст. 13). Нет ничего удивительного, что население, привыкшее к такой интерпретации собственности (в сугубо антирыночном ее понимании, не имеющем ничего общего с ее трактовкой в современном частном праве), дает не вполне адекватные ответы на вопросы социологовинтервьюеров. Результаты проведенного социологического обследования отношения российского населения к собственности показательны в этом отношении. Именно поэтому позитивное отношение населения к таким объектам индивидуальной собственности, как, например, квартира (не говоря о телевизоре), не означает автоматически позитивного отношения к институту частной собственности вообще. К сожалению, эти нюансы не отражены в данном социологическом исследовании (докладе), но они очень важны, если мы хотим получить реальную картину общественных настроений в отношении форм и видов собственности (71).

Ряд важнейших атрибутов собственности отторгается населением; другие допускаются лишь для определенного вида имущества, реализация третьих сопровождается оговорками или необходимостью жесткого государственного контроля, к осуществлению четвертых не допускаются иностранцы, а полностью легитимными оказываются лишь те, которые может реализовать данное лицо. С этим хорошо сочетается присущая массовому сознанию мифологизация собственности – интерпретация ее не столько с позиций права, сколько с точки зрения морали и этики.

Тот факт, что понимание частной собственности населением остается неизменным в течение пятнадцати лет реформ, совершенно необъясним в том случае, когда речь идет о реальной динамике правовых и имущественных отношений. Напротив, он становится понятен, если собственность выступает как стереотип массового сознания, не подверженный изменениям именно в силу своего искусственного характера и неподвижности. Но тогда остаются сомнения в позитивной динамике данного сознания. Что составляет стержень переходного процесса в отношениях собственности? Это, очевидно, не договор (в философском и даже юридическом смысле слова), но скорее разрыв правовой преемственности. Трудно говорить об общественном выборе как реализованной совокупности мнений людей, составляющих общество. Как показано исследователями, общество не едино в отношении собственности, а некоторые его слои занимают крайние и противоположные позиции. Поэтому рациональность выбора (т. е. осознанного следования определенной позиции) в масштабах всего общества констатировать нельзя. Это, наконец, не реформа сверху, если понимать последнюю как рациональную перестройку отношений собственности по определенному плану и в соответствии с установленной схемой приоритетов.

Материал доклада позволяет констатировать, что данный процесс определяется населением как стихийный захват собственности различными привилегированными группами, борьба которых воспринимается населением вполне отстраненно. Собственность не стала социальной ценностью, владение ею не связывается с социальными обязательствами, она не получила статуса респектабельного института. Итоги приватизации подвергаются сомнению, а идея их пересмотра сохраняет популярность.

В докладе также поднимается вопрос о механизмах и процедурах функционирования собственности в современной России. Авторы совершенно справедливо обращают внимание на такие вопросы создания рыночной инфраструктуры, как финансы, кредит, страхование и проч. Однако меньший акцент ставится на том, почему эти институты не действуют или действуют недостаточно. Вероятно, в этом контексте важен был бы анализ общественного мнения по вопросам трудностей реализации – создание полноценного кадастра, ипотеки, создание кредитных банков, регистрация собственности, дебюрократизация, оптимальные процедуры судебного и внесудебного разрешения конфликтов. Очень вероятно, что некоторые категорические позиции респондентов могли бы быть смягчены в случае, если бы удалось увязать ответы с возможностями адекватной реализации права собственности.

Другие исследования показывают, что именно невозможность практической реализации зафиксированных прав собственности оказывается тем ключевым моментом, который тормозит действие всей системы и вызывает наибольшее раздражение. Другим подобным фактором становится неадекватная реализация правовых норм, например использование правовых рычагов против добросовестных собственников и предпринимателей.

Практика функционирования института собственности: формы собственности и их изменение. Динамика отношений собственности выявляется при анализе, во-первых, смены одних форм собственности другими; во-вторых, процедур этой смены (согласно нормам действующего права или с его разрывом) и, в-третьих, экономической эффективности данной селекции. Примером изменения форм собственности (из публичной собственности в частную) может служить переход прав на имущество государственных предприятий и земли сельскохозяйственного назначения. В этой связи актуален анализ юридически возможных десяти способов приватизации государственного и муниципального имущества, а также тех «обходных маневров», которые используют приватизаторы для облегчения и ускорения этой процедуры. Очевидно, что разрыв нормы и реальности в этой области достигает наивысшей степени. Так, например, оказывается, что осуществление приватизации становится возможным с помощью способа, прямо не предусмотренного законом, но наименее обремененного формальными моментами, т. е. путем элементарной купли-продажи, а чрезвычайно острую и неоднократно дебатировавшуюся проблему приобретения иностранными лицами сельскохозяйственных угодий или земельных участков в составе таких угодий (что запрещено законом) возможно решить путем перевода этих земель в другую категорию; наконец, одной из реальных форм перехода права на объекты публичной собственности (включая стратегические предприятия и организации) в частные руки может стать процедура банкротства (в том числе фиктивного), сопровождающаяся введением внешнего управления и последующей покупкой в частные руки. Цена вопроса в этих ситуациях настолько велика, что нормы запретительного характера не могут сами по себе остановить фактического захвата государственной собственности.

Другой стороной проблемы стабильности правоотношений становится вопрос о правопреемстве прежних и новых собственников, а также разрешении конфликтов в этой области. Правопреемство как переход права от одного лица к другому вообще имеет два способа осуществления – в силу закона или соглашения. Эта сторона дела может быть проиллюстрирована на примере общей правовой неурегулированности распределения обязательств по охране окружающей среды между бывшими и новыми пользователями природных ресурсов. Существующее гражданское и земельное право, законодательство о приватизации и инвестициях не решают проблемы преемственности экологических обязательств при переходе права природопользования и соответственно не дают решения вопроса о возмещении экологического вреда. Констатировав пробел в праве, исследователи отмечают возможность альтернативных способов его заполнения (путем фиксации соответствующих положений в договоре сторон, внесения изменений в гражданское и экологическое законодательство, а также пересмотра принципов государственной политики, например, в сфере налогообложения).

Важным достижением новейшего этапа правового регулирования следует признать введение элемента состязательности в отношения должника и кредиторов, что предоставляет им равные возможности при реализации своих экономических интересов. Банкротство превратилось в эффективный институт, что подтверждается данными судебной статистики о росте числа дел о несостоятельности в арбитражных судах. Однако ценные положения закона, в частности в отношении фиктивного банкротства, по-прежнему трудно реализуемы в силу отставания соответствующих норм уголовного законодательства. Является ли институт банкротства инструментом оздоровления рынка или, напротив, завуалированным способом захвата собственности и устранения конкурентов? Анализ трех законов о банкротстве, принятых в постсоветский период, позволяет констатировать в целом позитивную динамику развития данного института. Эта динамика соответствовала логике процесса приватизации собственности. Если на начальной стадии становления данного института несовершенство правового регулирования действительно открывало возможности злоупотребления своими правами участников процесса банкротства, то на последующих стадиях была выстроена система защитных мер против так называемого преднамеренного (или фиктивного) банкротства. Более четкими стали критерии определения несостоятельности предприятия, процедур банкротства, определение источников его финансирования, статус внешнего (арбитражного) управляющего.

Особой проблемой становится соотношение права собственности и имущественных прав. Имущественные права определяются как субъективные права участников правоотношений, связанных с владением, пользованием и распоряжением имуществом, а также с теми материальными требованиями, которые возникают между участниками гражданского оборота по поводу распределения этого имущества и обмена (товарами, услугами, работами, а также деньгами и ценными бумагами). Круг объектов, определяемых понятием имущества, зависит от формы собственности, к которой это имущество относится. В связи с этим интерес представляют процессы перехода имущества из одной формы собственности в другую, а также процесс селекции собственников. Основным механизмом рыночной экономики становится конкуренция. От ее результатов в конечном счете зависит эффективность собственника и реализация его имущественных прав.

Поэтому одна из основных проблем правового регулирования – это установление правовых критериев добросовестной и недобросовестной конкуренции. В этом контексте чрезвычайно важным инструментом регулирования условий конкуренции является антимонопольное законодательство, которое может выполнять как позитивную, так и чрезвычайно негативную роль (само превращаясь в фактор лоббирования определенных интересов). В настоящее время можно констатировать позитивные сдвиги в становлении рационального антимонопольного законодательства: идет освоение иностранного и российского опыта демонополизации экономики, разрабатывается особый понятийный аппарат антимонопольного права. Развитие демонополизации экономики не вызывает сомнений и подтверждается постоянным ростом числа дел, связанных с нарушениями антимонопольного законодательства, рассмотренных в рамках административных и судебных процедур.

В то же время сохраняются проблемы в области демонополизации естественных монополий (сам факт «естественности» которых ставится их противниками под сомнение), сохранения известной неопределенности дефиниций (например, при выяснении отличий картельного соглашения от элементарной координации экономических действий), так называемого «избирательного правоприменения» (способного стать инструментом подавления) и, что особенно серьезно, трудности в распространении антимонопольного контроля на государственные институты, от позиции которых в конечном счете зависят масштаб конкуренции и те административные барьеры, которые сохраняются в рыночной экономике (во многих, если не в большинстве случаев, нарушение правил конкуренции при активном участии государственной власти).

В развитии конкуренции и перехода имущественных прав отражена специфика правового регулирования процедур реальной конкурентной борьбы в рыночной экономике и попытки государства овладеть этой ситуацией (к лучшему или худшему). Присутствуют разнонаправленные тенденции: монополизация и антимонопольное законодательство; трудности реализации законодательства о приватизации государственных предприятий, а также этапы и современное состояние законодательства о несостоятельности (банкротстве).

Предметом обсуждения становятся темы понятийного аппарата – уточнения правовых дефиниций с целью их большего соответствия реальным правоотношениям и практике: как быть с особыми формами собственности, которые трудно отнести к публичной или частной в традиционном смысле слова; имеет ли смысл наделить их особым правовым статусом или целесообразно скорее говорить о различных формах реализации интереса или социальном обременении собственности. Не менее важным оказывается дать адекватное определение и регулирование банкротства: если механизм банкротства – это способ оздоровления рынка (устранения слабых игроков), то где гарантия, что он не будет действовать против интересов добросовестного бизнеса. Законодательное регулирование банкротства, представляя адекватное юридическое описание данного института, должно в то же время учесть распространенную практику злонамеренного (фиктивного) банкротства, а также включить санкции против него в уголовное законодательство. Эти исследования не только отражают существенную напряженность между нормой и реальностью, но и показывают возможности законодательства в выстраивании новых отношений собственности и гражданско-правовых форм регулирования ее перехода.

Существенное значение имеет при этом обращение к реальной практике функционирования института собственности, причем прежде всего в ситуации так называемых «трудных дел», когда для суда существует несколько возможных направлений интерпретации законодательства, а решение зависит не в последней мере от общей политики права и ориентиров социальной политики.

Собственность и государство. Одной из ключевых проблем в споре сторонников минимального и максимального государственного вмешательства традиционно является вопрос интерпретации принципа социального государства, масштабов и способов его реализации в рамках рыночной экономики. Сферой правовой неопределенности остаются пенсионная реформа, бюджетный федерализм, социальное страхование, т. е. реальная сфера социальных функций государства. Поскольку в этих областях, где традиционно сохраняется роль государства и государственного регулирования, отсутствует единая правовая стратегия, сохраняет силу конфликт между старым и новым правом, например, при решении проблем собственности (на землю, жилье и проч.), который может трансформироваться в конфликт между ветвями власти (как это неоднократно имело место в результате принятия Государственной Думой экономически необоснованных и в целом популистских законов в социальной сфере, которые затем отвергались верхней палатой или президентом).

Существенной проблемой остается роль самого государства в регулировании отношений собственности. Важнейшим условием реализации законодательства рыночной экономики становится на современном этапе преодоление исторически сложившегося фактического слияния собственности и власти. Выражением остроты проблемы стало проведение административной реформы, направленной на дебюрократизацию государственного управления. Очевидно, что именно в этой области идет в настоящее время борьба двух основных тенденций политики права, одна из которых представляет интересы бизнеса и гражданского общества, другая – интересы самой бюрократии (что не исключает, впрочем, ее сращивания с бизнесом). Данный конфликт прослеживается практически по всем основным направлениям законодательного регулирования экономики – от решения проблемы частной собственности на землю и законодательного ограничения вмешательства государственных органов в дела частного предпринимательства до решения конкретных проблем естественных монополий, бюджетного федерализма или проблем лицензирования и устойчивости лицензионной деятельности в разных сферах экономики.

В наиболее драматической форме эта роль проявляется в возможности отчуждения государством собственности или имущества, а также в правовых ограничениях этой возможности. Вопреки классическому либеральному подходу, отстаивавшему абсолютный характер частной собственности, современное государство не признает абсолютности этого права (считает его не естественным, а приобретенным, и, следовательно, имеющим меньшую степень правовой защиты), связывает его с определенными социальными функциями, допускает возможность отчуждения имущества. В связи с этим актуальны проблемы правового регулирования национализации (в контексте с обязательным судебным контролем ее возмездности), а также анализ таких понятий, как экспроприация и ее разновидностей – конфискации (возможности безвозмездного изъятия имущества у собственника по решению суда) и реквизиции (изъятие государством имущества у собственника в государственных или общественных интересах с выплатой ему стоимости имущества). Все эти понятия, однако, получают различные интерпретации, связанные, в частности, с неадекватным их применением в советский период. Это делает важным их четкое разграничение и определение в законодательстве, единообразное использование в доктрине и судебной практике, а главное – восполнение правовых пробелов, регулирующих данные отношения, и обеспечение полноценной защиты права собственности от незаконного изъятия.

При существовании различных теоретических и практических подходов к проведению оценки, основным условием справедливости определения стоимости объекта оценки признается ее рыночная стоимость. Исключения из этого правила, имевшие место в разных странах в критические периоды их истории и действительно возможные при определенных обстоятельствах, не должны становиться правилом правового регулирования. При общей ясности этого вопроса в теории сохраняются существенные трудности в ходе его практического решения. Они имеют объективный характер (например, отсутствие земельного кадастра, неопределенность вопроса о разграничении уровней и видов собственности, технические проблемы различных видов хозяйственной деятельности). Но важна и субъективная сторона дела – недостаточное осознание законодателями и правоприменителями важности вопроса, а также несовершенство законодательной техники, которая не учитывает тонких нюансов. Например, если признать, что эффективность экономики в значительной степени связана с правовыми гарантиями прав инвесторов, то целесообразно введение дополнительных правовых гарантий для них в виде, например, «стабилизационной оговорки» – сознательного освобождения инвестора от действия нормативных актов, способных ухудшить его ситуацию в момент осуществления инвестиционной деятельности.

Известная амбивалентность подхода сохраняется в новейшем лицензионном законодательстве. Так, закон о связи вводит существенные ограничения (сокращение количества перекрестных лицензий), но предусматривает в то же время определенные гарантии устойчивости лицензируемой деятельности, которая может быть прекращена только по решению суда. В числе позитивных параметров нового закона отмечается то, что им предусмотрены такие механизмы, как торги для распределения частотного ресурса, возмещение ущерба потребителям в случае невыполнения этих услуг, оговорена защита прав пользователей услугами связи. Критики закона, однако, справедливо указывают на такую его особенность, как неопределенность его положений и легкость их пересмотра исполнительной властью (в силу обилия отсылочных норм), что не способствует прямому действию права и адекватной правоприменительной практике.

Решение стратегических вопросов (договора или лицензирования, правопреемства и отчуждения государством имущества собственников) имеет в основе своей политический выбор, но важно добиться того, чтобы политика не противоречила праву. Иначе говоря, стабильность и предсказуемость государственной политики (необходимая для собственников, пользователей и инвесторов) может быть обеспечена лишь в случае стабильности и легитимности права – понятных и прозрачных юридических механизмов и процедур разрешения конфликтов собственников с государством. В центре внимания во всех трех случаях – вопрос о критериях равного или справедливого возмещения отчуждаемого имущества.

Легитимность собственности: соотношение права и политики. В России остро стоит проблема легитимности собственности – об этом не раз говорилось в последние годы. Она играет роль одного из существенных факторов, тормозящих экономическое развитие и идеологическую модернизацию нашего общества. Проблема легитимности собственности действительно существует, но вопрос – какой собственности и при каких обстоятельствах. Речь идет в основном о частной собственности, недостаток легитимности которой в России определяется представлениями населения о несправедливости условий приватизации, завистью и проч. Но всегда ли легитимна государственная собственность? Почему некоторые аспекты государственного вмешательства представляются населению также неправомерными? Каковы вообще критерии легитимности собственности в России, если отсутствуют традиционные ее параметры (историческая давность, законность приобретения, справедливость владения и рациональность пользования ею для общества, адекватная судебная защита)?

То, что представляет значимую специфику российского правового регулирования, – это недостаточная легитимность новых правовых установлений, прежде всего института частной собственности, введение которого в российское право постсоветского периода представляло собой настоящую конституционную революцию. В современном российском обществе воспроизводится ситуация правового дуализма, выражающаяся в отторжении населением позитивного права и сохранении устойчивых традиционалистских стереотипов по целому ряду важнейших параметров. Этот фундаментальный факт заставляет помнить о сосуществовании двух (а возможно и большего количества) правовых систем, одна из которых закреплена в писаном позитивном праве, а другая определяется правосознанием широких слоев населения, сдержанным отношением к институтам частного права – купле-продажи земли, ипотеке, залогу и проч., а также возможности защиты своих прав в суде. Принятие новых кодексов определяет рамки правового регулирования в важнейших отраслях, но не может само по себе решить проблемы динамичной реализации права при вхождении в рыночную экономику.

Это происходит в силу целого ряда причин: отставания правового регулирования от быстрых темпов социально-политических изменений; сохранения противоречий между различными отраслевыми кодексами; возникновения ситуаций, когда нормы, принятые для достижения одной цели, на деле ведут к совершенно другой. Следует подчеркнуть, что речь фактически идет о создании базовых институтов, лежащих в основе любой рыночной экономики (как институт частной собственности) и гражданского общества. Исключение представляет мировоззрение тех слоев, которые, имея высокий статус, престиж и благосостояние, уже вкусили благ рыночной экономики, – эти слои называют «модернистами». Однако в силу отсутствия в структуре нашего общества полноценного «среднего класса» эти слои оказались оторваны от остальной массы населения. Отсюда вывод – основной вектор развития должен состоять именно в формировании последнего.

Очевидна важность исследования проблем собственности и отношения населения к ее распределению. Стабильное гражданское общество и демократическое политическое устройство возможны лишь при существовании достаточно широкого консенсуса в этом вопросе.

В целом имеющаяся социологическая информация наводит на мысль о том, что традиционный правовой нигилизм не утратил окончательно своих позиций: в общественном сознании любая собственность нелегитимна по определению (в смысле известной анархистской формулы «собственность – есть кража»), а факт обладания ею связывается лишь с правом силы. Этот вывод – не очень оптимистичный, с точки зрения перспектив рыночной экономики и инвестиций, но его следует принимать во внимание.

Важным компонентом реформ, как показывают сравнительные исследования модернизирующихся обществ, является метаправо – особое состояние общественного сознания, создающее предпосылки для того, чтобы новое рыночное позитивное право действительно «работало». В этом отношении Россия еще долго будет страной догоняющей модернизации, поскольку правовая, институциональная и экономическая инфраструктура не вполне адекватна мировым стандартам.

Направления правового регулирования: земельное право и создание инфраструктуры рыночной экономики. Информация об основных нормативных актах, характеризующих законодательство, принятое в последнее время, может быть сгруппирована по трем направлениям. В центре внимания находятся, во-первых, принятые законодательные акты (показывающие общие тенденции политики права новейшего времени), во-вторых, предлагаемые поправки к ним (отражающие трудности реализации и новые проблемы) и, в-третьих, новые законопроекты (указывающие на направления конфликтной динамики).

К первой категории относятся, прежде всего, Земельный кодекс РФ, Гражданский кодекс РФ, Лесной кодекс РФ, Бюджетный кодекс РФ и Налоговый кодекс РФ. Важнейшие принятые законы – «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения»; «О государственном земельном кадастре»; «О крестьянском (фермерском) хозяйстве»; «О сельскохозяйственной кооперации», а также закон Саратовской области «О земле» от 12 ноября 1997 г.

Ко второй – новейшие предложения о поправках к этим законодательным актам, прежде всего к Земельному кодексу и Закону «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения».

К третьей категории относятся конкурирующие проекты законов о национализации, естественных монополиях и лоббировании. Сюда следует отнести целый ряд законопроектов, выдвинутых разными партиями в ходе дебатов по административной реформе и реформе государственной службы, – о федеральных органах исполнительной власти, административных процедурах, обеспечении доступа к информации о деятельности органов государственной власти и местного самоуправления; о федеральных административных судах; проект кодекса служебного поведения должностных лиц, государственных органов и государственных служащих; конкурирующие законопроекты о противодействии коррупции; о лоббизме (72).

Взаимосвязь между новым законодательством и прежней системой регулирования земельных отношений определяется появлением такого фундаментального законодательного акта, каким является Земельный кодекс РФ 2001 г. Принятый в результате длительной борьбы сторонников и противников реализации конституционного принципа частной собственности на землю, данный документ (а также принятое в его развитие законодательство, прежде всего Закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения»), безусловно, означал качественно новый этап в правовом регулировании коммерческого использования земли. В то же время проведенный нами подробный анализ чрезвычайно конфликтных обстоятельств принятия кодекса, его содержания, а также перспектив реализации позволил оценить его в целом как компромиссный документ (даже по сравнению с аналогичными кодексами ряда других государств СНГ), функционирование норм которого в дальнейшем будет зависеть от нескольких причин.