Текст книги "Церковные Соборы в позднеантичной Италии (с хрестоматией)"

Эта «датированная вера», получившая известность под именем четвертой сирмийской формулы, была по сути омийским изложением веры, согласно которому Христос ὅμοιον τὸν ϒἱὸν τῷ Πατρὶ κατὰ πάντα (подобен Отцу по всему), причем выражение κατὰ πάντα было видимой уступкой омиусианам, хотя по сути ни о каком подобосущии в данном документе речи не было. «Подобие во всем» – единственно возможная характеристика отношения Сына к Отцу – означала невероятное упрощение всей церковной триадологии. По сути, четвертая сирмийская формула отрицала за богословами возможность выразить Тайну Св. Троицы в онтологических терминах св. Афанасия Александрийского: в категориях сущности (οὐσία) и ипостаси (ὑπόστασις), тем самым никейское вероопределение оказывалось в очередной раз вычеркнуто из числа допустимых богословских формул. Подчеркивая главенство подобного во всем Отцу Христа над всеми сущностями, авторы четвертой сирмийской формулы тем самым онтологически помещали Христа на один уровень с этими сущностями, ибо для них рождение Сына представлялось всего лишь первым актом в бесконечной череде творений. При этом Святой Дух в рамках богословия четвертой сирмийской формулы воспринимался только в качестве утешающей благодати, посылаемой Сыном[370]370
  Ath. de Synodis 8.


[Закрыть].

Принятие четвертой сирмийской формулы означало компромисс восточных омиусиан с омиями, развязавший руки последним на пути к созыву проарианского Вселенского Собора. Подписание четвертой сирмийской формулы осуществилось в начале консульства братьев Евсевия и Ипатия, и указанное обстоятельство было с жестокой иронией воспринято св. Афанасием[371]371
  Спасский А. А. Указ. соч. С. 391.


[Закрыть]. Как писал св. Афанасий, «если же, по словам их, вера имеет начало с нынешнего ипатства, что тогда делать отцам и блаженным мученикам. Что и им самим делать с теми, которые ими были оглашены и почили прежде этого ипатства? Как пробудить их, чтобы изгладить в них, чему, повидимому, были научены, а всеять, что изобретено и написано ныне?»[372]372
  Ath. de Synodis 4. Перевод см.: Святитель Афанасий Великий. Творения в четырёх томах. М., 1994, с. 96.


[Закрыть].

К моменту подписания четвертой сирмийской формулы подготовка Вселенского Собора осуществлялась в полном объеме. Первоначально собрать Собор предполагалось в Никомедии, однако из-за землетрясения, разрушившего необходимые здания, Констанций вместе с лидерами омиев решил разделить Вселенский Собор на две части: западную и восточную, при этом восточные епископы должны были собраться в конце лета 359 г. в Селевкии Исаврийской, а западные уже съезжались в начале лета в италийский приморский город Аримин (ныне Римини)[373]373
  Soz. H. E. IV, 17.


[Закрыть]. Рассматривая историю этих событий, А. В. Карташев высказал достаточно аргументированное предположение, согласно которому Урсакий Сингидунский и Валент Мурсийский специально настояли на раздельных заседаниях, чтобы западные и восточные епископы, встретившись в одном месте, не разрешили противоречия между омоусианами и омиями и не выразили учение о единосущии в новых взаимоприемлемых терминах[374]374
  Soz. H. E. IV, 17.


[Закрыть]. Если на Соборе в Селевкии наметилось противостояние малоазийских омиусиан и аномеев, обосновавшихся в Антиохии, то в Аримине назревала напряженная борьба между торжествующими балканскими омиями и оставшимися непреклонными западными омоусианами.

Источники сообщают различные сведения относительно числа епископов, собравшихся для участия в Ариминском Соборе. Никакого поименного списка епископов не сохранилось, впрочем, вряд ли он существовал когда-либо. Все древние историки и очевидцы Собора свидетельствуют, что количество приехавших западных иерахов было чрезвычайно большим, даже более значительным, чем количество участников I Вселенского Собора в Никее, и на эти сообщения исследователи всегда обращали особенное внимание. По свидетельству св. Афанасия Александрийского, на Ариминский Собор прибыло более четырехсот епископов – цифра колоссальная[375]375
  Ath. de Synodis 8; 33.


[Закрыть], причем омоусианских епископов на Соборе было около двухсот[376]376
  Ath. Ep. ad Afr. 3.


[Закрыть]. Сульпиций Север также указывал, что на Ариминском Соборе присутствовало более четырехсот епископов[377]377
  Sulp. Sev. Chron. II, 41.


[Закрыть]. Арианские писатели, как правило, высказывали менее значительные цифры, в частности Филосторгий указывал, что на Ариминском Соборе было только триста епископов[378]378
  Phil. H. E. IV, 10.


[Закрыть], арианский епископ V в. Максимин, знаменитый своей критикой деяний Аквилейского Собора 381 г., говорил о трехстах тридцати иерархах[379]379
  Aug. Coll. cum Maximino 2.


[Закрыть], а Авксентий Медиоланский свидетельствовал о шестистах присутствовавших на Соборе, как полагал В. Самуилов, имея ввиду не только заседавших в Аримине, но и в Селевкии Исаврийской[380]380
  Hilar. c. Aux. 13.; Самуилов В. Указ. соч. С. 62.


[Закрыть]. Обеспечивать такое количество архиереев пропитанием должен был сам император Констанций, однако, не желая зависеть от Августа, покровительствовавшего омиям, приехавшие аквитанские и галльские епископы отказались от императорского содержания и разделяли между собой средства для пропитания. Только трое епископов из Британии согласились существовать в Аримине за счет казны, как сообщал Сульпицию Северу участник Собора – епископ Гавидий из Аквитании[381]381
  Sulp. Sev. Chron. II, 41.


[Закрыть]. Несомненно, что большинство западных прелатов уже догадывались о том, какое отношение ожидает их на Соборе со стороны императорских приближенных.

Ариминский Собор открылся в июле 359 года. Исходя из сообщения Сульпиция Севера, согласно которому после раскола на Соборе между православными и арианами первые продолжали заседания в ариминской базилике, а вторые в некоем освобожденном здании, трудно определить первоначальное место заседаний[382]382
  Ibid.


[Закрыть]. Также представляется затруднительным определить место первоначальных заседаний Ариминского Собора, проходивших под председательством императорского чиновника префекта претория Тавра. При этом, согласно одному италийскому агиографическому преданию, роль Ариминского епископа Гауденция оказалась практически сведена к нулю из-за применения к нему силы со стороны префекта Тавра[383]383
  Mansi. T. III. P. 313; Lanzoni F. Le origini delle diocesi antiche d’Italia. Roma. 1923. P. 423.


[Закрыть]. Вопреки точке зрения монсеньора К. Гефеле[384]384
  Hefele K., Leclerque H. Op. cit. T. I. P. 936.


[Закрыть] следует признать, согласившись с Л. Дюшеном, что ни папа Либерий, ни его легаты не приехали на Ариминский Собор. Ш. Пьетри объяснял отсутствие папы его прямой зависимостью от Констанция после подписания второй сирмийской формулы и возвращения в Рим, ибо император «не рассудил необходимым присутствие Римского епископа»[385]385
  Pietri Ch. Op. cit. Т. I. P. 261.


[Закрыть].

Источники по истории Ариминского Собора свидетельствуют, что к началу заседаний в Аримин прибыли приближенные к Констанцию лидеры омиев, а именно Урсакий Сингидунский, Валент Мурсийский, Герминий Сирмийский, Авксентий Медиоланский, Демофил Берийский и Гай Сабарийский, которые стали требовать у Собора подписать четвертую сирмийскую формулу[386]386
  Ath. de Synodis 8; Soz. H. E. IV, 18; Duchesne L. Histoire ancienne de l’Église. Paris. 1908. T. III. P. 297–298.


[Закрыть]. Неизвестно, сколько дней они упрашивали западных прелатов, однако, на заседании 21 июля 359 г. произошел внезапный взрыв негодования западных епископов, неожиданный для омиев, уверенных в том, что против императорской воли не пойдет никто. Протокол заседаний от 21 июля сохранился в сборнике «Fragmenta» св. Илария Пиктавийского[387]387
  Hilar. Fr. 7.


[Закрыть]. Как явствует из представленного протокола, епископ Грециан возмутился поведением омийской делегации, а именно Урсакием, Валентом, Герминием и Гаем, и потребовал их осуждения как еретиков вместе с четвертой сирмийской формулой. Одного призыва оказалось достаточно для всеобщего Соборного возмущения. После этого присутствовавшие западные епископы большинством голосов анафематствовали омиев, подписав омоусианское изложение веры, повторявшее никейское вероопределение. Так неожиданно для омиев явила себя сила Православия, казалось бы поверженного после Медиоланского Собора 355 г., массовых ссылок епископов-омоусиан и падения папы Либерия. Монсеньор Ф. Ланцони, насколько это возможно, исследовал сведения о личности епископа Грециана, дерзнувшего восстать против сирмийского посольства. Протокол заседания именовал его «Grecianus episcopus a Calle», то есть достаточно неопределенным титулом. Согласно хорошо аргументированному мнению Ф. Ланцони, Грециан являлся италийцем – предстоятелем Церкви городка Калес в Кампании, располагавшегося между Капуей на юге и Кассином на севере. При этом Ф. Ланцони отверг предположение П. Гамса[388]388
  Gams P. B. Series episcoporum ecclesiae catholicae a. B. Petro apostolo. Ratisbonae. 1873. P. 677.


[Закрыть], в рамках которого Грециан представлялся епископом города Пицин в трансаппенинской Умбрии, находившегося недалеко от Аримина, а также точку зрения, восходящую к эрудитам XVII в., согласно которой Грециан являлся вообще лузитанцем, епископом селения Портус Кале (по латыни Portus Cale) на берегу Атлантики[389]389
  Lanzoni F. Op. cit. P. 128, 312.


[Закрыть]. Ш. и Л. Пьетри подтверждают гипотезу Ф. Ланцони, отождествляя кампанский городок Калес с современными Калви Веккьо или Беневенто[390]390
  Pietri Ch., Pietri L. Prosopographie Chrétienne du Bas-Empire: II Prosopographie de l’Italie Chrétienne (313–604). Paris. 1999. Vol. I. P. 936, Vol. II. 2000. P. 2408.


[Закрыть]. После анафематствования омиев Собор, как уже было отмечено, разделился на две части: омоусианскую и омийскую; никто не желал отступать от своих богословских воззрений[391]391
  Sulp. Sev. Chron. Loc. cit.


[Закрыть]. В итоге в конце лета с одобрения префекта претория Тавра было решено отправить по десять послов от каждой стороны в Сирмиум к Констанцию, при этом каждая группа послов везла послания императору[392]392
  Soz. H. E. IV, 18; Sulp. Sev. Chron. Loc. cit.


[Закрыть]. Примечательно, что если первое послание, принадлежавшее сторонникам омоусиан, подробно отражало ход заседаний и обстоятельно разъясняло причины анафематствования омийских епископов, то второе послание, написанное омиями, поражает своей краткостью и внятностью, предполагающей наличие единственной просьбы: распустить Собор, пока не наступила зима. Расчет Урсакия и Валента заключался в том, что пока послание дойдет до Констанция, уехавшего тем временем из Сирмиума в Константинополь под предлогом начала войны с персами, они сумеют навязать омоусианским легатам исповедание веры, благоприятное арианам, а император, обремененный военными заботами, быстро распустит Собор[393]393
  Barnes T. D. Athanasius and Constantius Theology and politics in the Constantian Empire. Cambridge (Mass.). 1993. P. 146; Meslin M. Les Ariens d’Occident 335–430. Paris. 1967. P. 285–288; Lietzmann H. Geschichte der Alten Kirche. Berlin. 1938. T. III. S. 227; Duchesne L. Op. cit. T. II. P. 291–298; Карташёв А. В. Указ. соч. М., 1994. C. 86.


[Закрыть].

Действительно, произошло именно так, как хотели омии. Делегация Ариминского Собора в объединенном составе остановилось недалеко от Адрианополя в местечке Устодизо, получившем наименование Ника. Там 10 октября 359 г. произошло заседание епископов, протокол которого сохранился в «Исторических Фрагментах» св. Илария Пиктавийского[394]394
  Hilar. Fr. 8.


[Закрыть]. На нем четырнадцать епископов-легатов, среди которых были и италийские епископы[395]395
  Pietri Ch., Pietri L. Op. cit. Vol. I. P. 198–199.


[Закрыть], во главе с Реститутом Карфагенским согласились принять новое омийское исповедание веры, предложенное Урсакием и Валентом, в котором утверждалось, что Христос только ὅμοιος Отцу, при этом даже отсутствовало компромиссное выражение ὅμοιος κατὰ πάντα[396]396
  Theod. H. E. II, 21.


[Закрыть]. Как писал А. В. Карташев, «делегаты оказались неизощренными в разгадке тех тонких сетей, которые продолжали раскидывать перед ними сопутствовавшие им Урсакий и Валент… Затрепанные долгими блужданиями по балканским захолустьям, западные делегаты-пленники… подписали эту ухудшенную четвертую сирмийскую формулу»[397]397
  Карташёв А. В. Указ. соч. М., 1994. C. 86.


[Закрыть]. Видимо, осознавая свой поступок как вероучительный компромисс, Реститут Карфагенский[398]398
  Mandouze A. Prosopographie Chrétienne du Bas-Empire I: Prosopographie de l’Afrique Chrétienne (303–533). Paris. 1982. P. 968–969.


[Закрыть] впоследствии отказался от постановлений Ариминского Собора и, как отмечает Е. Росси де Агвиар, принял святую кончину, в честь которой был установлен праздник, упоминаемый блж. Августином[399]399
  Rossi de Aguiar Frazão. E. O Donatismo e os circunceliões na obra de santo Agostinho. São-Paulo. 1976. P. 234–235.


[Закрыть].

После никского «выездного» заседания представителей Ариминского Собора, подписавшиеся во главе с неутомимыми Урсакием и Валентом готовились к возвращению. По очень точным словам немецкого исследователя Х. Лиетцманна, «теперь они жаждали вернуться назад в Аримин и сообщить о своем богословском и придворном опыте»[400]400
  Lietzmann H. Op. cit. T. III. S. 227.


[Закрыть]. Как отмечали некоторые древние историки, местечко с названием Ника было выбрано омиями неслучайно, ибо его название напоминало Никею, благодаря сходству с которой никскую омийскую формулу могли перепутать с омоусианской никейской[401]401
  Soc. H. E. II, 37; Soz. H. E. IV, 19.


[Закрыть].

Дальнейший ход Ариминского Собора было несложно предугадать. Префект Тавр получил приказание не распускать Собор, пока все не подпишут никскую формулу. Префект получал право также отправлять непокорных в ссылку. Следствием этого явилось то, что количество верных никейскому единосущию епископов очень быстро сократилось до двадцати человек, а затем и вообще до двух. Этими двумя были галльский епископ Фебадий Агинский и Серваций, епископ области тунгров[402]402
  Sulp. Sev. Chron. II, 43–44.


[Закрыть]. Валент Мурсийский возмущался этими упорствовавшими. Со стороны омийских епископов, по свидетельству Руфина Аквилейского, в их адрес слышались следующие речи: «Quem magis colere et adorare uellent, ὁμοούσιον, an Christum?»[403]403
  Ruf. H. E. I, 21; Спасский А. А. Указ. соч. C. 395.


[Закрыть] («Кому они желали бы более поклоняться и почитать, [выражение] ὁμοούσιον или Христа?»). Все эти прения продолжались уже в начале зимы, участники Ариминского Собора были утомлены до крайности его полугодовой деятельностью, представлявшей собой по большей части бессмысленное сидение в Римини вдали от своих диоцезов. Наконец, Фебадий и Серваций с одной стороны, а Урсакий и Валент с другой пришли к компромиссу, в рамках которого было составлено исповедание веры, анафематствовавшее хуления Ария, а также терминологически неопределенные анафематизмы, которые могли быть поняты как в омоусианском, так и в омийском смысле. Протокол данного заключительного заседания Ариминского Собора вместе с анафематизмами сохранился в полемическом сочинении блж. Иеронима, направленном против люцифериан. На основании его анализа можно сказать, что компромиссный документ, выдвинутый при участии Музония Бизантинского и Клавдия Пиценского[404]404
  Pietri Ch., Pietri L. Op. cit. Vol. I. P. 448.


[Закрыть], исходил из признания Единого Божества Отца и Сына, предвечного рождения Сына от Отца, воплощения Сына от Девы Марии, а также творение всего через Слово. Однако в документе по прежнему не было различения категорий творения и рождения, а Сын именовался подобным Отцу. Согласно омоусианскому богословию св. Афанасия Александрийского, «Слово есть рождение Отца и рождение сущности из сущности, ибо всякое рождение – из сущности, и рождаемое всегда единосущно рождающему, – в этом основная отличительная черта рождения, его своеобразие в отличие от других способов происхождения и прежде всего от творения»[405]405
  Флоровский Георгий, прот. Восточные Отцы IV века. Париж. 1990. С. 39.


[Закрыть]. Однако ариминские анафематизмы можно было истолковать так, как их истолковывал Валент, говоривший, что, следуя анафематизмам, он также осуждает говорящих о Сыне как о творении, равном остальным, ибо для него (Валента) Сын как раз отличающееся от всех творение[406]406
  Sulp. Sev. Chron. II, 44.


[Закрыть]. Филосторгий определенно признавал решения Ариминского Собора в качестве арианских решений, для него истинных, признавших «что Сын подобен Отцу согласно Писанию»[407]407
  Phil. H. E. IV, 10.


[Закрыть]. М. Меслен, однако, склонен был подвергать сомнению очевидность богословской победы омиев. По мнению исследователя, Урсакий и Валент не добивались столь рьяно от омоусианских епископов в Аримине письменного согласия с никской формулой. При этом, как полагал Меслен, «никогда Урсакий и Валент не утверждали ранее и не будут утверждать впоследствии, что Сын является творением», – в силу чего сообщение Сульпиция Севера о софистических толкованиях Валентом анафематизмов Фебадия[408]408
  Sulp. Sev. Chron. Loc. cit.


[Закрыть] выглядит неправдоподобно, а, следовательно, компромисс между Фебадием и Валентом можно однозначно расценивать как богословское торжество омоусиан. Согласно исследователю, конечное провозглашение победы омиев на Ариминском Соборе объясняется тем, что оно было приготовлено политически, так как омоусиане не имели никакой государственной поддержки: «победа Валента слишком политически искусна, чтобы скомпрометировать ее в последний момент»[409]409
  Meslin M. Op. cit. P. 287.


[Закрыть]. Данная концепция, вероятно, может иметь некоторое обоснование, если учитывать, как легко св. Иларий Пиктавийский принимал в общение западных епископов, подписавших заключительные анафематизмы Фебадия, в противоположность Люциферу Калаританскому, который из-за искаженных омиями сведений о характере Собора мог воспринимать их политический триумф как результат богословской догматизации омийской доктрины, что объясняет его непримиримость к участникам заседаний в Аримине.

Точку зрения М. Меслена косвенно подтверждает тот факт, что оппонент Валента св. Фебадий Агинский, со своей стороны, был богословом, всегда твердо державшимся омоусианства и вряд ли готовым пойти на вероучительный компромисс. Его богословие единосущия базировалось на своеобразном христологическом обосновании омоусианской триадологии, выраженной, в частности, в полемике с Потамием Олизиппонским. Потамий, подписавший вторую сирмийскую формулу, утверждал среди омиев идею, согласно которой два начала – дух Христа и человеческая плоть – соединились через воплощение от Девы Марии, в результате чего возникла как бы третья субстанция – некое божество, подверженное страстям, и которая очень хорошо соответствовала учению Урсакия и Валента о Сыне как об особом творении. Фебадий остроумно возражал Потамию, опровергая учение о составности природы Христа. Он писал: «Fecistis igitur de Spiritu Dei et carne nescio quid tertium: quia nec uere etiam Deus est, si Verbum esse desinit (caro enim factus est); neque uere homo, quia non proprie caro, fuit enim Verbum ac si ex utroque iam neutrum est… Non ergo fit spiritus caro, nec caro spiritus: quod isti uolunt egregii doctores, ut factus sit scilicet Dominus et Deus noster ex Hac substantiarum permixtione passibilis. Ideo autem passibilem uolunt dici, ne et impassibilis credatur»[410]410
  Foeb. Lib. c. Ar. 5.


[Закрыть] («Я не знаю, что третье вы сотворили из Духа Бога и плоти человека, ибо оно поистине и не Бог, если Слово прекращает существование (ведь плоть возникла), и оно не человек поистине, ибо оно было ранее не плотью в собственном смысле, но Словом, а если из того и другого <оно состоит>, то ни то ни другое не возникло… Следовательно, не превращается дух в плоть, а плоть в дух, чего желают эти высокочтимые учителя, а именно, чтобы Господь и Бог наш сделался бы из смешения двух сущностей подверженным страстям. И настолько они желают, чтобы <он> назывался подверженным страстям, что и в Бессмертного не верят»). Для Фебадия, поскольку Христос единосущен человеку по человечеству, следовательно, Он единосущен Богу Отцу по Божеству. В этом смысле Фебадий предвосхитил христологическое богословие св. папы Льва Великого. В XIX столетии В. Самуилов довольно сдержанно характеризовал Фебадия как богослова, утверждая, что «значение его сочинения в истории раскрытия догматической мысли можно признать лишь в том отношении, что оно было первым сочинением на Западе, направленном против догматики арианства. Но решительно нельзя согласиться с блестящей характеристикой Фебадия как оригинального полемиста, с которым можно сравнить только св. Илария»[411]411
  Самуилов В. Указ. соч. C. 150.


[Закрыть]. О. Барденевер даже протестовал против приписывания сочинениям Фебадия какой-либо оригинальности и самостоятельности, утверждая, что его сочинения на треть представляют собой цитаты и выдержки из сочинений Тертуллиана[412]412
  Bardenhewer O. Geschichte der Altenkirchlichen Literatur, Freiburg im Breisgau. 1912. T. III. S. 395.


[Закрыть]. Современный исследователь М. Симонетти также признавал зависимость Фебадия от сочинений Тертуллиана, при этом указывая на недопустимые ошибки Агинского епископа. Защищая омоусианскую триадологию и доказывая, что термин «сущность» встречается в Священном Писании, Фебадий не учел, что термин substantia, который он имел ввиду, является не совсем точным переводом понятия ὑπόστασις, встречающегося в Септуагинте, из-за чего данный аргумент мог быть воспринят в качестве свидетельства его явного богословского модализма[413]413
  Simonetti M. La crisi ariana nel IV secolo. Roma. 1975. P. 284.


[Закрыть]. Однако логическая утонченность аргументов Фебадия и его образованность позволяют согласиться с точкой зрения Рейнкенса как с более правомерной, утверждавшей о Фебадии: «Его можно отнести к высочайшим авторам»[414]414
  Reinkens. Hilarius von Poitiers. Schaffgausen. 1864. S. 166.


[Закрыть].

Ввиду подобного характера богословия Фебадия можно с уверенностью сказать, что подписание им компромиссных анафематизмов было, быть может, не самым лучшей, но все же логически объяснимой и достойной попыткой выхода из под давления омиев и префекта Тавра, и не его вина, что омии демагогически перетолковывали анафематизмы в арианском духе.

После того как участники Ариминского Собора разъехались, многие из них стали отказываться от своих подписей, угодных арианам. В это время завершил свои заседания Собор в Селевкии Исаврийской, также проходивший под председательством императорского чиновника – комита Леоны. На нем восточные омиусиане во главе с Василием Анкирским низложили Акакия Кесарийского и Евсторгия Антиохийского – лидеров антиохийских аномеев, отрицавших даже наличие подобия Отцу у Сына и учившие о познаваемости Божественной Сущности.

Еще во время заседаний Селевкийского Собора св. Иларий Пиктавийский, присутствовавший на заседаниях, был возвращен из ссылки в Галлию для того, чтобы он не смог оказать помощь омиусианам. Однако, вернувшись в 360 г. в Галлию, Иларий развернул активную церковно-политическую борьбу с арианскими епископами, главным образом с Сатурнином Арелатским и Патерном Петрокорийским (ныне Периге)[415]415
  Sulp. Sev. Chron. II, 45.


[Закрыть]. В 360 г. состоялся Собор в Лютеции Паризийской (ныне Париж), на котором было определено: «Nam homousion sermonem ad ueram et legitimam ex Deo Patre unigeniti Dei natiuitatem sumus amplexi… Auxentium et Ursacium ac Valentem, Gaium, Megasium et Iustinum excommunicatos habemus»[416]416
  Conciles galois du IV siècle / Ed. J. Gaudemet // SCh 241. Paris. 1977. P. 94–98.


[Закрыть] («Действительно, мы излагаем слово «омоусион» по отношению к истинному и законному рождению Единородного Бога от Бога Отца… мы имеем отлученными Авксентия и Урсакия, Валента, Гая, Мегазия и Юстина»). После этого результаты Ариминского Собора перестали быть актуальными для галльских диоцезов. В Константинополе Констанций пытался заставить омиусиан Василия Анкирского и Сильвана Тарсского признать никскую формулу, а также деяния Ариминского Собора[417]417
  Lietzmann H. Op. cit. T. III. S. 230.


[Закрыть].

Люцифер Калаританский, находившийся в ссылке в Антиохии, именно в это время отказался принимать в церковное общение приносивших покаяние епископов, подписавших постановления Ариминского Собора, а также восточных омиусиан.

Следствием этого явился как его конфликт с Иларием Пиктавийским, воспринимавшим омиусиан и кающихся «ариминцев» в качестве вполне православных епископов, иначе чем омии воспринимавших «подобие» Сына Отцу, так и дальнейшая полемика Люцифера с Римом. Данная полемика привела к тому, что около 380 г. в Риме появились последователи Люцифера во главе с епископом Ефезием, именовавшиеся люциферианами, которые не признавали снисходительности папы по отношению к бывшим арианам[418]418
  Simonetti M. Op. cit. P. 444; Самуилов В. Указ. соч. C. 148; Rade M. Damasus Bischof von Rom. Freiburg, Tübingen. 1882. S. 31.


[Закрыть]. По словам Г. Крюгера, «Люцифер мог удивляться относительно того, что Иларий вообще предполагал возможность неправильного понимания выражения similis substantiae»[419]419
  Krüger G. Lucifer Bischof von Calaris und das Schisma der Luciferianer. Leipzig. 1886. S. 39.


[Закрыть]. Вскоре после этого, как известно, скончался император Констанций, а приход к власти Юлиана означал крушение арианского господства в политической сфере.

Результаты Ариминского Собора продемонстрировали полную несостоятельность его как Собора Вселенского. Уже в середине 60-х гг. в Италии Собор воспринимался всеми, и в первую очередь новым папой Дамасом в качестве мероприятия, организованного еретиками[420]420
  Theod. H. E. II, 22.


[Закрыть]. Об этом все время писал св. Афанасий Александрийский, противопоставляя Ариминский Собор Никейскому Собору[421]421
  Ath. de Synodis 6, 7; Однако, несмотря на указанное неприятие Ариминского Собора, его заключительные деяния знаменовали собой свершившееся по воле Констанция объединение церковных и имперских институтов, впрочем, распавшееся сразу же после его смерти. Именно в рамках этого объединения, по мнению итальянского исследователя Ч. Альцати, произошло первое столкновение церковного Запада с восточными епископами. Результатом этого столкновения тем не менее стал первый антагонизм, возникший на уровне менталитета между восточными и западными епископами. Данная точка зрения может быть подвергнута критике, ибо арианствовавшие епископы представляли перед омоусианским Западом скорее балканские Церкви, охваченные омийством, чем христианский Восток. См.: Alzati C. Cristianità occidentale e Oriente cristiano // Chiesa, diritto e ordinamento della “Societas Christiana” nei secoli XI e XII (Atti della nona Settimana internazionale di studio Mendola, 28 agosto-2 settembre 1983) Milano. 1986. P. 500.


[Закрыть]. В результате этого неприятия Ариминского Собора полнотой Кафолической Церкви в конце V в. его решения будут в качестве еретических писаний включены в первый «Index librorum prohibitorum» Римской Церкви – в «Decretum Gelasianum». Столь бесславный конец такого грандиозного предприятия, претендовавшего на то, чтобы стать Вселенским Собором, наглядным образом демонстрирует реальность присутствия Божественного Промысла в церковной истории, которое почувствовали тогда многие на Западе. Именно об этом Промысле, являющем для христиан – пусть грешников, но верных Православию – благодатную пищу, писал в стихотворной форме знаменитый участник событий тех лет св. Иларий Пиктавийский, провозглашавший:

Ad coeli clara non sum dignus sidera

Leuare meos infelices oculos

Graui depressos peccatorum pondere:

Parce redemptis.

Bonum neglexi facere quod debui

Probrosa gessi sine fine crimina,

Scelus patraui nullo clausum termino:

Subueni Christe.

Hymnum fideli modulando gutture,

Arium sperno, latrantem Sabellium:

Assensi numquam grunnienti Simoni

Aure susurra.

Zeloque Christi sum zelatus nomine:

Sancta nam mater lacte me catholico

Tempus per omne Ecclesia nutriuit

Ubere sacro[422]422
  PL. Vol. X. Coll. 553–554.


[Закрыть].

(Недостоин я к светлым небесным созвездиям

Поднять мои скорбные очи,

Придавленные тяжким бременем грехов:

Пощади искупленных.

Пренебрег я добро творить, которое должен

Совершил я постыдные преступления без предела,

Исполнил злодеяние не ограниченное никакими границами:

Помоги Христе.

От преданной гортани, декламируя гимн,

Отвергаю я Ария, рыкающего Савеллия

Никогда не соглашался я с Симоном,

Хрюкающим на шепчущий слух.

И ревностью возревновал я о имени Христа:

Но поистине от материнского молока все время

Святая Мать Церковь кормила меня как кафолика

Священной грудью.)

Роспуск Ариминского Собора и практически аннулирование его решений знаменовали собой завершение целого этапа в истории италийских Соборов. Являвшаяся на протяжении почти двадцати лет – после принятия папой Юлием св. Афанасия и до Ариминского Собора – своеобразным центром церковно-политической борьбы с арианством, Италия после Ариминского Собора на пятнадцать лет стала периферийной областью церковной жизни в плане Соборной деятельности; единственным исключением стал ряд малозначимых Римских Соборов, организованных недавно избранным папой Дамасом. Только с середины 70-х гг. IV в. италийские диоцезы снова приобретут прежнее значение в качестве исторической арены напряженнейшей богословской и церковно-политической борьбы, проходившей, в частности, на Соборных заседаниях. Это новое церковно-историческое возвышение Италии будет связано с двумя знаменательными событиями: с изданием в 379 г. папой Дамасом вероисповедного Томоса, в котором для Запада заново будет выражена никейская вера, и с поставлением императором Валентинианом в 374 г. на Медиоланскую кафедру адвоката по имени Амвросий, после кончины Авксентия Медиоланского, старого сподвижника Урсакия и Валента. Именно личность св. Амвросия Медиоланского, который прославится в церковной истории как выдающийся pater et doctor ecclesiae, определила дальнейшую «амброзианскую» эпоху в истории как италийских Соборов[423]423
  Gaudemet J. Les Sources du droit de l’Église en Occident du II au VII siècle. Paris. 1985. P. 48.


[Закрыть], так и всей западной церковной жизни.