Текст книги "Хроники Даманского"

Первые жертвы

Начало 1968 года было отмечено усиление давления сопредельной стороны на советских пограничников. Провокаторы использовали всё более изощрённые методы борьбы с «зелёными фуражками». Информация о происходящем потоком шла в штаб Тихоокеанского пограничного округа и далее – в Москву. Но никаких чётких решений, которые привели бы к разрешению затянувшегося конфликта, оттуда не приходило.

– Как охранять острова, находившиеся за фарватером, никто четко не определил, – размышляет Александр Кочкин. – С одной стороны, нужно было не дать сопредельной стороне занять острова. С другой – не спровоцировать её на вооружённый конфликт. Поэтому приказания, порой, противоречили друг другу. То приказывали контролировать острова методом наблюдения, но на них не выходить. То, напротив – занять их и не допускать туда «соседей». В такой ситуации, начиная с декабря 1967 года, были попытки захвата провокаторами наших офицеров из состава укрупненных нарядов в ночное время, были задавленные хунвейбины нашими бронетранспортерами и другие весьма острые инциденты в районе острова Киркинский. На острове Даманском, куда по плану взаимодействия часто приходилось выезжать с резервом заставы, то и дело происходили схватки с военнослужащими НОАК с поста «Гунсы».

В ходе противостояния обе стороны активно вели пропагандистское вещание. Китайская сторона активно призывала советских солдат от «ревизионистского проамериканского советского строя», убивать своих командиров. В ответ китайским солдатам напоминали, что они противостоят детям тех советских воинов, что освобождали Китай от японских захватчиков в 1945-м. И о том, что СССР, так же как и КНР, – коммунистическая страна. Рассказывает Александр Константинов:

– Китайцы постоянно вели пропагандистское вещание. Подъезжал автобус, у него поднимались штанги с рупорами. Из них раздавался звонкий женский голос, на русском языке вещавший разные призывы. Пропаганда была поставлена у китайцев хорошо. У нас же поначалу ничего из технических средств пропаганды не было, даже рупоров – «матюгальников». Приходилось орать голосом. Чуть позже мы получили мощную звуковещательную станцию. Нас тут же «зарежимили» – передавать только то, что написано в тексте, утвержденном сверху. Если мы придумывали что-то своё, то должны были отправить это в округ на согласование. В это время на льду идет драка, разворачиваются события, а мы ждем. Словом, до смешного доходило.

Военнослужащие НОАК идут в рукопашную схватку против военнослужащих 2-й заставы, используя автоматы в качестве дубин

Помимо вещания непосредственно на линии границы провокаторы активно распространяли слухи в городах советского Дальнего Востока. Очевидца вспоминают, что в конце шестидесятых активно ходили сплетни, что китайская армия вот-вот вторгнется и захватит Владивосток и Хабаровск.

Особенностью провокаций 1968 года стало явное ожесточение действий со стороны китайских провокаторов. Как позже вспоминал Виталий Бубенин, китайцы явно стремились спровоцировать советских пограничников на применение оружия – «они рассчитывали, что в жестоких схватках мы не выдержим и откроем огонь». Вот почему пограничникам предписывалось в ходе столкновений иметь автоматы в положении «за спину». Правда, в ходе драк бойцы не выдерживали и использовали оружие как дубину. Множество разбитых автоматов после этого оправлялись в ремонт.

Наблюдая за развитием ситуации на 1-й и 2-й заставах, Леонов решил усилить их боевой техникой за счёт резервов отряда. Туда были направлены бронетранспортёры мотомангруппы: на «Кулебякины сопки» – машина механика-водителя Аркадия Шамова, на «Нижне-Михайловку» – механика-водителя Павла Ковалева. Шамов вспоминает:

– Призван я был в погранвойска в июне 1967 года Томским сельским военкоматом и сразу попал на учебный пункт Иманского погранотряда. Учебный пункт находился примерно в 10–12 километрах от Имана. Там же дислоцировалась мотомангруппа отряда. Поскольку до призыва закончил водительские курсы по линии военкомата, меня сразу после «учебки» определили на месячное обучение механиков-водителей БТР, а потом зачислили в штат ММГ. Как раз осенью мотомангруппа в дополнение к имевшимся старым бронетранспортерам получила 10 новых БТР-60ПБ. Мне достался БТР № 00 и я на нем прошел всю службу, включая события на Даманском. Примерно в конце ноября-начале декабря я был направлен на усиление на заставу «Кулебякины сопки», которой командовал старший лейтенант Бубенин. Вместе с пограничниками заставы мне довелось не раз выезжать на инциденты, которые активизировались зимой, когда замерзла Уссури. Интересно вспомнить, что экипажем своего БТР я был сам – один за всех: и за механика-водителя, и за стрелка-наводчика, и за командира. Приходилось все уметь. По утрам всегда прогревал моторы на случай тревожных выездов.

Водители бронетранспортёров № 00 Аркадий Шамов (1-я застава) и № 04 Павел Ковалёв (2-я застава)

Эти бронемашины сыграли роковую роль в ходе крупнейшего столкновения, которое случилось между провокаторами и пограничниками 5 января 1968 года у острова Киркинский. Тогда стремление китайской стороны заполучить жертвы «увенчалось» успехом – дело закончилось гибелью нескольких граждан КНР. Как именно это произошло доподлинно не известно, поскольку мнения участников конфликта с советской стороны по этому поводу расходятся. Начальник школы сержантского состава Григорий Складонюк позже рассказывал:

– В ночь перед этим китайцы раздолбили лёд на реке Уссури, для того чтобы воспрепятствовать передвижению по линии границы наших нарядов. Я получил приказ полковника Леонова выделить группу курсантов школы и выехать на место для засыпки прорубей.

Мы уже заканчивали работу, когда увидели, что с китайского берега движется толпа людей. Толпа была агрессивна, двигалась с криками, рёвом. В руках, помимо лозунгов антисоветского содержания, были дубинки, ломы, лопаты, багры. В древки багров и дубинок были вбиты гвозди, которые прикрывались портретами Мао. Когда я доложил обстановку Леонову, то получил от него приказ: не допустить нарушения границы с сопредельной территории! В моём распоряжении было несколько десятков пограничников и два бронетранспортёра БТР-60ПБ. С китайской – во много раз превосходящая нас разъярённая толпа. Мы выстроились в цепь вдоль линии границы. Оружие не применяли. Китайцы массой ринулись на нашу цепь, пытаясь окружить пограничников по нескольку человек и захватить их.

Я был вынужден отдать приказ водителям БТР вытеснять толпу, чтобы не допустить прорыва на нашу территорию и захвата в плен наших пограничников. Задачу мы выполнили, не допустили нарушения границы. В результате этого столкновения потерь с нашей стороны не было, хотя многие пограничники получили различные травмы. С китайской стороны несколько человек попали под колёса бронетранспортёров.

Эта провокация готовилась китайской стороной заранее, о чём свидетельствует тот факт, что буквально тут же с территории Китая появились десятки корреспондентов, которые начали документировать на плёнку всё происходящее. А когда толпа ушла на китайский берег, были включены громкоговорители, через который китайцы на русском языке выкрикивали слова оскорбления в наш адрес и угрозы расправиться с нашими пограничниками.

Рассказывает Юрий Бабанский:

– В конце концов противостояние у Киркинского вылилось в масштабное столкновение, в ходе которого погибло несколько китайцев. Его в книгах иногда называют «ледовым побоищем». С нашей стороны тогда было примерно 150 человек из мотомангруппы и школы сержантского состава. Китайцев было несколько сот. Когда мы дрались с китайцами, их толпы рассекали БТРы мотоманевренной группы. С малыми группами в кулачном бою справляться было проще. Так получилось, что представители противоборствующей стороны попали под колёса бронетранспортёров. Китайцы утащили погибших, затем положили их в гробы и демонстративно выставили на льду реки. Некоторые из них тогда нам открыто сказали: «Русские, мы вам за это отмстим!» Нам бы тогда учесть эти угрозы. Потому что именно после событий у Киркинского китайская сторона начала подготовку провокации в районе Даманского.

А вот как вспоминает ту историю Александр Кочкин:

– После того, как провокаторы продолбили полынью у северной части Киркинского, вокруг неё нашими сапёрами были поставлены малозаметные проволочные заграждения. Это сыграло роковую роль, когда в очередной раз к полынье вышло около двухсот провокаторов. Против них выставили пятьдесят человек из школы сержантского состава, во главе с майором Григорием Складонюком. Началась свалка, возникла угроза прорыва. Складонюк дал команду рассеять толпу хунвейбинов бронетранспортёрами. Несколько провокаторов запутались в проволоке, и попали под колёса.

Узнав о случившемся, я на БТРе подъехал к месту событий. По ту сторону находилась беснующаяся толпа. Перед ней на льду лежали тела погибших. Я достал фотоаппарат и начал снимать происходящее. Едва навёл объектив, провокаторы тут же стали улыбаться, показывать приветственные жесты. Убрал камеру, вновь начались крики и вопли. Так повторялось раз десять. Когда провокация завершилась, китайцы забрали трупы погибших, положили их в четыре гроба и демонстративно выставили на своей стороне.

Вспоминания Виталия Бубенина несколько отличаются. В книге «Кровавый снег Даманского. События 1967–1969 гг.» он описывает, как до начала этой акции, в течение трёх ночей к границе двигались грузовики. В их кузовах стоя ехали провокаторы, по 50 человек в каждом. Когда всё было готово, сопредельная сторона начала масштабный митинг. С сопредельной стороны на лёд вышло полторы тысячи человек. Когда около 10.00 с поста наблюдения на сопке Большая передали, что наряд видит такое скопление людей, дежурный не поверил докладу. Тем не менее 1-я и 2-я заставы и резерв отряда были подняты по тревоге.

Между тем на сопредельной стороне играл оркестр, через громкоговорители на толпу вещали ораторы, несколько десятков кинокамер снимали происходящее. В какой-то момент прозвучала отчётливая команда и масса людей с китайского берега хлынула на цепочку советских пограничников. Вспоминает Виталий Бубенин:

– Началась драка. Драка смертельная. Она шла шесть-семь часов. Настоящее «ледовое побоище»! В ходе столкновения никто не хотел уступать. Под рёв музыки и речей из громкоговорителей несколько сот человек бились на льду. В ход пошли не только палки и дубины, но и пряжки ремней, автоматы, всё, что было под рукой. Хрустели кости, лилась кровь из разбитых носов и пробитых голов…

Китайская сторона митингует возле трупов провокаторов, погибших в ходе «ледового побоища». Январь 1968 года

В самый разгар схватки Бубенин приказал рядовому Шамову, водителю бронетранспортёра, прикомандированного к 1-й заставе, двигаться прямо через толпу китайцев. Это сработало – толпа бежала, и схватка закончилась. Стих и оркестр. В результате этого столкновения, несколько пограничников отправились в санчасть, около полусотни автоматов пришли в полную негодность. От них остались только стволы с ремнями.

Вскоре с сопредельного берега приехал штабной автомобиль под белым флагом. Из него вышел командир НОАК, который потребовал от Бубенина «зафиксировать факт гибели четырёх мирных рыбаков, которых вы только что задавили». А на следующее утро на северной косе острова, где происходило побоище, китайской стороной были выложены трупы погибших.

Как вспоминает в своей книге Виталий Бубенин, он в бинокль увидел лежавшие на соломенных циновках тела, под охраной «десятка полупьяных китайцев». Он отметил, что трупы застыли в странном положении – словно они были хорошо проморожены: «Складывалось такое впечатление, что их подобрали где-то давно, а теперь срочно разложили на льду». Позже трупы были переложены в четыре гроба.

После доклада начальника 1-й заставы об увиденном, туда прибыл начальник разведуправления пограничных войск генерал-майор Н.А. Киженцев. В течении нескольких дней он с офицерами своего управления изучал обстановку, а затем предложил Бубенину скрытно выдвинуться на остров и изучить – что это за тела. Ночью три группы пограничников 1-й заставы выдвинулись на Киркинский. Пользуясь тем, что китайцы несли охранение чисто символически и большей частью сидели в автобусе, стоявшем неподалёку, они сумели подойти к гробам. Внутри действительно оказались трупы.

После того как лейтенант Бубенин доложил Киженцеву о результатах разведки, тот вынес суровый вердикт:

– Вы понимаете, что только что подписали себе смертный приговор?!

Вдобавок к этому на Бубенина обрушились неприятности в виде внеочередной проверки, прибывшей на заставу «Кулебякины сопки» прямиком из округа. Поводом послужила статья в журнале «Пограничник», в которой говорилось, что на заставе, которой командует лейтенант Бубенин, солдаты не доедают, старшина ворует продукты, а испорченный хлеб скармливает лошадям. Видимо, в столичный журнал нажаловался кто-то из состава резерва. В какой-то момент на заставе находилось свыше 300 человек, и паёк, рассчитанный на 70 человек, пришлось урезать. Однако проблема была быстро решена и не требовала вмешательства высокого начальства.

К счастью, на помощь Бубенину пришёл всё тот же генерал-майор Киженцев, к тому времени уже хорошо изучивший ситуацию на «Кулебякиных сопках». Он вызвал подполковника, возглавлявшего окружных проверяющих, и дал ему полчаса на то, чтобы тот «смотал удочки».

Нужно отметить, что в ходе всего конфликта на советско-китайской границе пограничники занимались не только драками с провокаторами, но и несли повседневную службу. Рассказывает Александр Кочкин:

– Вот в каком режиме и проходила служба несколько лет – с 1967 по март 1969 года. Ночью наряды по охране границы, днём противостояние провокаторам. А ещё – плановые занятия, выезды на учебный пункт. Уставали страшно – на сон времени почти не оставалось. Порой прикорнёшь в бронетранспортёре на пару часиков – такое блаженство!

Гробы с погибшими провокаторами довольно долго оставались на Киркинском. Китайская сторона постаралась извлечь из трагедии максимальный пропагандистский эффект. Над ними была построена арка, к которой из глубины страны постоянно привозили целые колонны автомашины, набитых хунвейбинами. Каждый день они устраивали на Киркинском свои шумные митинги. Советским пограничникам было приказано к острову не приближаться, наблюдать за развитием ситуации со стороны. Митинги закончились внезапно – с началом паводка, который затопил остров.

Что до Виталия Бубенина, то в конце апреля, после доклада истории с «задавленными» китайцами высшему руководству страны, все обвинения с него были сняты. Более того – объявили лучшим начальником заставы Тихоокеанского пограничного округа! В середине мая на 1-ю заставу прибыл начальник отряда полковник Леонов, который вручил семерым наиболее отличившимся военнослужащим медали «За отличие в охране государственной границы и знаки «Отличный пограничник». Трое получили краткосрочный отпуск с выездом на родину. Поощрили и 2-ю заставу – охотничьим ружьём.

«Оружие не применять!»

В конце мая, как отличившегося, Виталия Бубенина в составе делегации округа отправили в Москву, на торжественные мероприятия по случаю 50-летия Пограничных войск СССР. В столице Виталий Дмитриевич побывал в редакции газеты «Известия», где пообщался с журналистами, выступил на Всесоюзном радио, поучаствовал во встречах с рабочими предприятий и студентами ВУЗов. Неожиданно он обнаружил – в столице никто не знает о драматических событиях на советско-китайской границе. А когда молодой офицер пытался рассказать о них, слышал в ответ недоверчивое: «Мы с китайцами конфликтуем? Да ерунда! Мы же братья навек!»

Это не удивительно, поскольку в советской прессе о конфликте с Китаем нигде не упоминалось. Между тем, как отмечает Александр Константинов, только в 1968 году в ходе столкновений в Иманском отряде полтора десятка пограничников получили тяжелые увечья – переломы ключиц, черепно-мозговые травмы. Пять человек пришлось комиссовать по состоянию здоровья. Еще до событий марта 1969 года пятнадцать военнослужащих Иманского отряда были награждено орденами и медалями. Еще сто с лишним человек были награждены медалью «За отличие в охране государственной границы».

В июле 1968 года в Хабаровске состоялось большое совещание, на котором присутствовало командование отрядов и начальники политотделов Тихоокеанского и Хабаровского пограничных округов, на участках которых происходи столкновения с китайцами. Проводил совещание начальник пограничных войск Павел Иванович Зырянов. В совещании принимал участие первый заместитель министра иностранных дел Василий Васильевич Кузнецов. Подобные совещания проводились с участием первых секретарей райкомов и горкомов партии, председателями исполкомов тех населенных пунктов, что находились в приграничье, а также с командным составом и начальниками политотделов дивизий, прикрывавших границу.

Пограничники хотели услышать чёткие указания – как им действовать в условиях постоянного роста напряжённости на границе, однако никакого вразумительного ответа не последовало. Вспоминает Александр Константинов:

– В ходе июльского совещания руководителям всех звеньев задавался только один вопрос: «Как действовать?» И ответ был только один – вести переговоры! Всем было очевидно, что в случае большой войны, даже если мы сможем убить миллион китайцев, то вряд ли одержим победу – их больше миллиарда! От нашего округа в совещании принимали участие начальник войск округа Секретарев, Леонов и я. Я докладывал об обстановке, сложившейся на участке отряда после Леонова. В ходе доклада я обратил особое внимание на то, что солдаты Иманского отряда во всех стычках имели оружие в положении «за спину». Это подтверждали снимки фотовыставки, которую мы с Леоновым привезли на совещание. По окончании доклада Зырянов обратился ко мне с тем же самым вопросом – как действовать дальше? Я высказал общее мнение командования отряда – ни в коем случае оружие не применять! Но в случае, если китайцы, все же откроют огонь, мы должны быть готовы ответить тем же.

Китайский провокатор оскорбляет начальника политотдела Иманского отряда майора Константинова

В рамках подготовки к отражению возможной агрессии на всех заставах отряда были отрыты дополнительные опорные пункты и проложены линии связи, организованы интенсивные занятия по стрельбе. Виталий Бубенин вспоминает:

– Мои подчиненные стреляли уникально! Моя застава круглые сутки стреляла на стрельбище. Каждый наряд выходил на границу через стрельбище. Пострелял, пошел на службу. Все на заставе умели стрелять из всего штатного вооружения. В том числе и моя жена. Было так если мало стреляешь, то тебя за это отчитывают на совещании, в отряде. Два-три боекомплекта для учебной практики будь добр – расстреляй!

В Иманском отряде был брошен кличь на овладение не только личным, но и групповым оружием, развитие взаимозаменяемости в расчетах и экипажах. Как вспоминает Александр Константинов, начиная с 1968 года в части постоянно проходили учения с личным составом. Особенно много внимания уделялось стрельбе из пулеметов, станковых противотанковых гранатометов (СПГ), гранатометанию.

– Было очевидно, что день ото дня ситуация на границе ухудшается. Поэтому следовало, готовить личный состав к возможным боевым действиям, – рассказывает Александр Дмитриевич. – Единственным пробелом в обучении, на мой взгляд, было боевое гранатометание. У нас это происходило под надзором командиров, в составе подразделений. Личный состав вкручивал запалы и бросал гранаты строго по команде. Все было подчинено мерам безопасности. Это, конечно же, правильно. Но на поле боя, где команд зачастую и не слышно, солдат должен уметь действовать сам. Сам должен вкрутить запал, сам знать, когда бросить гранату. А так получилось, что в ходе боя солдаты терялись, бросали гранаты без запала. Я на одном из совещаний выступил по этому поводу, предложил обучать солдат действовать самостоятельно. Предложил вспомнить опыт Великой Отечественной войны, когда вначале в захватываемый объект летит граната, а только следом заходит боец. В ответ мне большие начальники стали возражать – а как же меры безопасности?! Я им ответил: «Учиться воевать, и боятся воевать – разные вещи. Солдат должен уметь действовать самостоятельно!» К сожалению, среди руководителей на тот момент было много людей, которые, по сути, были не военными людьми, а чиновниками. Военный человек должен учиться воевать, убивать и учить этому починенных!

Впрочем, непосредственно в схватках с маоистами оружие по-прежнему применять было запрещено. Также запрещено было использовать в пограничном конфликте какие бы то ни было армейские части. Руководство Министерства обороны прекрасно осознавало, что бесконечный рост напряжённости может привести к серьёзным последствиям, поэтому нарастило численность войск на советском Дальнем Востоке. Если в 1965 году в этом регионе было 17 дивизий, то в 1969-м их было уже 27. Однако все они размещались довольно-таки далеко от линии границы, дабы не провоцировать сопредельное государство.

Начальник 2-й заставы старший лейтенант Иван Стрельников заявляет протест представителями сопредельной стороны в связи с нарушением государственной границы

В начале 1969 года район острова Даманский окончательно стал самой горячей точкой конфликта. Теперь в ходе столкновений группы провокаторов целенаправленно стремились захватить офицеров либо покалечить их, окружить и вывести из строя, прежде всего Стрельникова и Бубенина. За этими офицерами было приставлено несколько солдат, выполнявших роль телохранителей. На «Нижне-Михайловке» обеспечивать безопасность начальника заставы выпало рядовому Анатолию Денисенко. В ходе очередной схватки рядовой прикрыл командира, приняв весь удар на себя. Сохранилось донесение от 23 января 1969 года, в котором описываются подробности столкновения:

– В 11 часов 15 минут 25 вооружённых китайских военнослужащих стали обходить остров Даманский. На требование покинуть нашу территорию, китайцы начали громко кричать, размахивая кулаками и цитатниками Мао. Попирая нормы поведения на границе китайские военнослужащие выкрикивали лозунги и, размахивая оружием (автоматами и карабинами), бросились на наших пограничников. Старший лейтенант Стрельников приказал защищаться от ударов китайцев прикладами автоматов. Начальник китайского поста отдал распоряжение своим солдатам вывести Стрельникова из строя. Рядовой А.Г. Денисенко защитил офицера. Несмотря на то, что сам получил удар прикладом по лицу, спас командира от верной гибели…

В результате у Анатолия было серьёзно повреждено лицо. Несмотря на это, отважный пограничник не отправился в госпиталь, а продолжил службу на заставе.

В ходе стычки 23 января военнослужащим 2-й заставы удалось отбить у военнослужащих НОАК несколько автоматов и карабинов. При осмотре этого оружия было установлено, что в нескольких случаях патроны были досланы в патронник. Вспоминает Александр Константинов:

– Одно время схватки были сугубо рукопашными. Но в какой-то момент мы с Демократом пришли к выводу, что провокаторы на этом не остановятся. В январе 1969 года, после очередной драки на Даманском, пограничникам 1-й и 2-й застав, удалось захватить несколько трофейных автоматов и карабинов. Оказалось, что у этого оружия патрон был дослан в патронник. То есть оно было готово к боевому применению. По чистой случайности тогда никто не выстрелил – дрались оружием ещё врукопашную.

Тогда же, в начале 1969 года, пограннаряды 1-й и 2-й застав Иманского отряда стали слышать по ночам непонятные звуки на противоположном берегу Уссури, однажды заметили технику, расчищавшую дорогу. Начальники застав постоянно докладывали в штаб отряда об изменяющейся обстановке. Предчувствуя неладное, Бубенин и Стрельников самостоятельно вернули в БТРы, приданные заставам боекомплекты. Ранее они были сняты по команде начальника арттехвооружения отряда.

Развитие ситуации насторожило начальника 57-го погранотряда полковника Демократа Леонова. Он провел совещание с начальником штаба отряда подполковником Павлиновым, начальником особого отдела подполковником Синенко и начальником политодела подполковником Константиновым. Вместе они пришли к выводу, что именно в районе острова Даманский назревают серьезные события. В пользу этого говорило удачное, с точки зрения китайцев, расположение Даманского.

Леонов, Павлинов, Синенко и Константинов составили в округ донесение. В нем они указали на возможность проведения китайцами в районе Даманского провокаций, которые могут привести к вооруженному конфликту. Была также отмечена нерешительность Военного совета округа, который не давал никаких вразумительных команд как действовать. Как и прежде, московские и окружные чиновники ограничивались устными и письменными отговорками: «оружие не применять, провокаторов на нашу территорию не допускать, вытеснять имеющимися средствами».

Через неделю, после отправления донесения Леонова вызвали во Владивосток, в управление округа. Там ему было высказано замечание о недопустимости критики Военного совета. При попытке Леонова рассказать о серьезности положения вокруг Даманского, ему было сказано если провокация будет вооруженная, можно ответить огнем. На требование начальника отряда выделить дополнительные людские резервы, и технику и вооружение, был дан отказ – лишней техники и людей в округе нет. Леонов получив в ответ на просьбу об усилении отказ в округе, решил увеличить штат застав, расположенных у Даманского, до 50 человек за счет резервов отряда.

Следует заметить, что в январе – марте 1969 года дополнительных сил из состава ММГ или школы сержантского состава на 1-й и 2-й заставах уже не было. Ежедневные драки велись силами личного состава только этих подразделений. Вспоминает Юрий Бабанский:

– Добраться до 1-й и 2-й застав Иманского отряда можно было только вертолётом или зимой на машине – по льду Уссури. Возможно, именно поэтому китайцы и избрали участки этих застав для своих провокаций. Вот и меня отправили на «Нижне-Михайловскую» на вертолёте.

Когда я с вертолётной площадки пришёл на заставу, там никого не было, кроме дежурного, и ещё пятеро военнослужащих, вернувшихся из наряда. Спрашиваю у дежурного: «Где народ-то?» Оказывается, весь личный состав в тот момент дрался на льду с провокаторами. Только он это сказал, с реки подлетает «уазик» и его водитель, кричит: «Все, кто есть! Нужна помощь, китайцев до хрена! Наших бьют!»

Недолго думая, я чей-то автомат из пирамиды – хвать, на машину и на лёд. Вместе со мной поехали и те, кто отдыхал после наряда. Когда прибыли на место, драка уже закончилась – нарушителей прогнали. Начальник заставы старший лейтенант Иван Стрельников проводил перекличку. Я ему представился. В ответ начальник сказал: «На заставе доложитесь».

Вечером я зашёл в канцелярию к Стрельникову, доложился по форме. Он уже знал, кто я такой. Видимо, ему позвонили из отряда – сообщили, что прибыл хулиган. Поэтому с ходу офицер меня начал «строить»: пряжку разогнуть, ремень – подтянуть. Затем всё же чуть остыл: «Расскажи о себе».

На заставе меня быстро ввели в курс дела – провели по флангам, показали – где какая находится тропа. Участок «Нижне-Михайловской» был глухой. Часто встречались следы медведей, лосей, даже тигров. Настоящая уссурийская тайга! На «Озёрной» таких зарослей не было.

Командир отделения 2-й заставы сержант Николай Дергач. Погиб в бою 2 марта

Вскоре я стал заступать на службу старшим наряда. Протяжённость флангов заставы составляла 15 и 17 километров.

В подчинение мне передали отделение. Им прежде командовал Николай Дергач. Коля был моим земляком, мы с ним учились в одном ПТУ № 3. Он, к тому моменту уже был «дембелем» и откомандирован с заставы. Ему оставалось дождаться вертолёта. Чтобы не скучать, Николай ходил дежурным по заставе… 2 марта он погиб в бою, хотя не должен был идти к острову.

В тот же день погиб и мой подчинённый – рядовой Валентин Золотарёв, заставской тракторист. Валентин научил меня водить трактор. С ним мы ездили в тайгу, за дровами. Стрельников периодически охотился в тайге на кабанов и другую живность. На карте он отмечал точки, где подстрелил дичь. Мы с Золотарёвым, приезжали туда на тракторе с волокушей, забирали добычу и везли её на заставу.

В целом служба на «Нижне-Михайловке» не отличалась от любой другой заставы, за исключением одного – каждый день личный состав выходил на остров и дрался с китайцами. Как по расписанию: в 10.00–11.00 с сопредельной стороны, от поста «Гунсы», выходила группа провокаторов и следовала в сторону советского берега. Мы выходили им навстречу, перехватывали у Даманского и гнали на китайский берег. Постепенно это стало рутиной…

Советские пограничники гонят маоистов в сторону китайскогоберега

О том, что эта бесконечная череда столкновений может закончится кровавой развязкой, ни окружное, ни московское руководство, видимо, не задумывались. Не пытаясь найти какого-то политического решения, оно предпочло переложить решение проблемы на плечи восемнадцати-двадцати-летних солдат в зелёных погонах и их командиров, которые были ненамного старше. Виталий Бубенин рассказывает:

– Когда я был на Западной границе и узнавал о происходившем там, в 1941 году, меня не покидало ощущение, что все повторилось один к одному. Что 1941 год, что 1967-69 годы. «Не поддаваться на провокации» и так далее. Мы все видим, все докладываем. Но решения нет. Затем все же дают отмашку – выдворять китайцев. Как именно – никто не говорит. Мы их и выдворяли – кулаками, дубинами, палками, прикладами. Пузо на пузо, стенка на стенку. Выдворили, выдавили. Сделали? Хорошо, молодцы! И все, до следующего раза.

Впрочем, те, кто участвовал в потасовках на льду Уссури, предполагали, что может случиться страшное. Бывший помощник начальника политотдела Иманского отряда по комсомольской работе лейтенант Геннадий Жестков позже вспоминал, как в беседе секретарь комсомольской организации 2-й заставы ефрейтор Павлел Акулов предположил, что маоисты могут пойти на убийства. Когда Жестков спросил, почему тот так думает, ефрейтор, постоянно участвовавший в столкновениях на Уссури, ответил:

– Потому что глаза у китайцев такие – будто пьяные они или обкуренные…