Текст книги "Месть легионера"

27 февраля 2000 г. Самолет Boeing 747.
Рейс № AI 648…

– …У-у-у-у… – мерно гудели турбины огромного суперсовременного авиалайнера. – У-у-у-у-у…

Навевая сон и успокаивая… Самолет вылетел из Дели в 23.50, и весь полет должен был продлиться около двенадцати часов.

С того момента, как авиалайнер взмыл в небо, прошло не больше пятнадцати минут, как… Филин услышал почти над самым своим ухом приятный женский голос.

– Напитки, месье?

Андрей открыл глаза и увидел прямо перед собой, в глубоком разрезе форменной блузы, шикарный, никак не меньше четвертого размера, не стесненный интимной деталью женского туалета (так казалось по крайней мере при первом взгляде) бюст…

Превращаться в сексуально озабоченного гамадрила на глазах у публики не хотелось, и Андрей поднял глаза выше, приложив при этом немало душевных усилий… Над бюстом он обнаружил довольно миловидное, почти детское лицо, с огромными карими глазами, смотревшими прямо на него…

– Напитки, месье? Может, чай, кофе, печенье?

– А когда будут разносить обеды, мадемуазель?

– Примерно через два часа, месье.

– Тогда хорошего пива, пожалуйста.

– Сию секунду!

Виляя бедрами так, что едва не задевала спинки пассажирских кресел соседних рядов, стюардесса проплыла за ширму к своим подругам «по цеху». Хваленые на весь свет Клава Шиффер и Наоми Кемпбелл, если бы увидели сейчас это дефиле, просто попадали бы от зависти или выпали бы в осадок, как говорят в Одессе, – это был высший пилотаж…

Андрей усмехнулся, закрыл глаза и попытался заснуть, но сон не шел.

Он по-новому переживал день за днем все три последних месяца, проведенных в заснеженных Гималаях. И на душе были покой, тепло и какая-то совершенно неземная умиротворенность. Хотелось обнять весь мир и помочь каждому в нем…

– Ваше пиво, месье, – опять проворковал над плечом томный девичий голос, и Андрей открыл глаза.

Девушка, переминаясь с ноги на ногу, держала в одной руке пузатенькую бутылку с незнакомой этикеткой, в другой высокий бокал и ждала, пока пассажир откинет маленький столик.

Андрей засуетился, проклиная себя мысленно за недогадливость.

– Спасибо, месье.

Девушка поставила свою ношу на столик, стрельнула карими глазищами и отправилась восвояси, оглянувшись при этом на Андрея несколько раз, как бы привлекая его внимание.

«А у них, оказывается, тоже есть парадная форма и повседневная, рабочая… А я и не обращал внимания никогда на это…»

Теперь, спустя час после начала полета, на стюардессах были не белоснежные блузки, заправленные в узкие темно-синие пуританские юбки до колен, а коротенькие, до середины бедра, обтягивающие, бирюзового цвета платья и такие же бирюзовые переднички. И надо признать, что «повседневная форма одежды» выглядела намного элегантнее и сексуальнее…

А еще он обратил внимание на то, какие интригующе-заинтересованные взгляды бросали в его сторону другие стюардессы.

«Что-то тут не то! Что-то происходит!»

Он даже бросил украдкой взгляд на свои брюки, опасаясь, что у него может быть ненароком не застегнута ширинка.

«Да нет! Все в порядке! – Он осмотрел полупустой салон огромного лайнера и его пассажиров. – Просто девчонкам скучно! Народу с гулькин нос, и все либо черномазые индусы, либо жирные старперы… Увидели молодого загорелого мужика и решили немного своими язычками „кости помыть“ от нечего делать, гадая, кто он: спортсмен или турист-путешественник…»

«Разгадав» таким нехитрым образом маленькую девичью тайну, Андрей со спокойным сердцем приступил к своему пиву. Напиток, надо признаться, Андрею, этому пивному гурману, понравился. Он посмотрел на часы и подумал:

«До того, как девчонки начнут разносить местную кормежку, еще час примерно… Спать не хочется, так что… – Он потянулся и нажал на консоли над головой кнопочку вызова стюардессы. – Хлебну-ка я пивка еще бутылочку… Ничего так, нормальное пойло. Надо будет потом спросить, откуда они его берут…»

– Слушаю вас, месье? – девушка появилась тотчас.

– Мне бы еще одно пиво, мадемуазель. Пожалуйста!

Девушка как-то замялась на секунду, словно не решалась о чем-то попросить, и Андрей решил ей помочь:

– Какие-то проблемы, мадемуазель? Я могу чем-то помочь?

– М-м-да, месье… – Она вела себя так, словно ей было крайне неудобно. – Если вас не затруднит… Возникла небольшая проблема, но без мужской силы разрешить ее никак не получается… А на борту сегодня нет ни одного стюарда… Мне так неловко, месье!

Андрей решительно встал с кресла:

«Хоть займусь чем-то полезным, а то забился в кресло, как хорек в нору!..»

– Показывайте! Что у вас там за проблема?!

Девушка засуетилась:

– Спасибо, месье! Большое спасибо! – Она прошла вперед, мимо Андрея, прикоснувшись к нему ненароком своим упругим бедром. – Я покажу! Пойдемте за мной!

Они прошли по салону вперед, зашли за занавесочку в «епархию» стюардесс и подошли к довольно узкой дверце:

– Нам надо спуститься в грузовой отсек, месье… Вы так добры, а я даже не спросила, как ваше имя…

– Ален.

– Это как Ален Делон? – улыбнулась девушка и, не дождавшись ответа, переступила невысокий порожек и исчезла за дверью.

– Ага… Делон, блин, хренов… – пробурчал Андрей вполголоса по-русски. – С моим-то рылом… Да моя «харизма» ни в один экран не влезет!..

Он стал спускаться по винтовой лесенке вниз…

…Конструкция этого авиалайнера, Boeing 747, такова, что он напоминает трехпалубное судно. На верхней, в непосредственной близости от пилотской кабины находятся места для пассажиров первого класса, на второй палубе – все остальные, простые смертные. А вот под ними, на нижней, находится огромный грузовой отсек. И, как оказалось, большая каптерка стюардов. Здесь было огромное множество каких-то ящичков, здесь были холодильники, в которых хранились запасы еды на всю ту ораву ртов, которая находилась в креслах над головой. Здесь же, в самом дальнем закутке, на плечиках аккуратным рядочком висела их «парадная форма» и стоял узенький диванчик, где, видимо, можно было прикорнуть часик-другой, когда пассажиры спят в своих креслах наверху…

Девушка стояла посреди этой «пещеры Аладдина», и было видно, что очень смущается.

– Так в чем ваша проблема, мадемуазель? Чем я могу помочь?

– Вот, – она указала рукой на какую-то квадратную железную дверцу. – Этот холодильник… Здесь небольшие запасы спиртного для Duty Free и ваше пиво… А дверца почему-то не открывается… Может, заклинила?

Андрей присел на корточки и подергал за ручку холодильника – она действительно не открывалась.

– Что ж… Посмотрим, что тут случилось, – пробурчал он под нос.

Ощупав дверцу со всех сторон, он наткнулся пальцами на что-то металлическое, лежавшее на полу и, видимо, закатившееся под холодильник. Дверца была надежно заклинена этой железкой. Андрей лег прямо на пол на живот и попытался заглянуть под дверцу, но из того ничего не получилось.

– У вас не найдется маленького зеркальца, мадемуазель…

Он взглянул вверх на стоявшую прямо над ним стюардессу и… Слегка опешил, на секунду… Да что там говорить!!! Андрей попросту поперхнулся своими словами!..

Девушка стояла в непринужденной позе, поставив правую ногу на какую-то невысокую подножку, всего-то сантиметров двадцать, но… Этого было вполне достаточно, чтобы нижняя пуговица ее платья, не выдержав «напора женской плоти» (случайно ли?), расстегнулась, а вот вторая, снизу, выдержала, но находилась она как раз на…

Взгляду Андрея, в его положении «упор лежа», открывалась такая картина, что ни один художник за свою жизнь не написал, наверное…

Бутон розы… Нераспустившийся нежно-розовый цветок смотрел прямо на него в неярком свете, скрываясь до поры в тени бирюзового покрывала…

Выдержав небольшую паузу, но тем не менее достаточную для того, чтобы дать Андрею прочувствовать и осознать увиденное, девушка встрепенулась:

– А! Да-да! Конечно, есть!

Она грациозно вильнула задом, приблизилась к своей «парадной форме» и потянулась руками куда-то вверх. На что немедленно ее платье среагировало, скользнув по бедрам вверх и остановившись ровно посредине круглых упругих ягодиц…

«Твою мать!.. Вот это да-а!.. – Оголодавший без женской ласки за последние несколько месяцев Андрей не мог отвести взгляда. – Хороша девка!.. А ведь она специально это делает, Андрюха! Специально провоцирует, зараза!..»

Девушка тем временем извлекла что-то из маленькой сумочки, подошла к Андрею и протянула круглое зеркальце.

– Ну, здесь ничего страшного нет, – прохрипел он через минуту. – Откуда-то отвалился маленький винтик и закатился под дверь. Если вы найдете отвертку или хотя бы нож, то я починю вашу неисправность ровно через минуту.

– Я была бы вам оч-чень признательна, Ален, – она призывно сверкнула своими глазищами. – И это было бы здорово!

Пока девушка доставала что-то из небольшого ящичка, Андрей успел перевернуться на спину и, уже догадываясь, что будет дальше, стал с интересом и как бы со стороны наблюдать за происходящим…

Кареокая стюардесса извлекла небольшой нож для столового прибора, подошла к Андрею и… Прямо около его глаз опустилась на одно колено…

– Вот! Я могу помочь еще чем-то?..

– Разве что немного подергать за ручку эту дверцу…

«Нет! Просто так этот „ремонт“ не закончится… – Мысли сверлили его мозг, а брюки стали малы от напряжения. – Кто не спрятался – я не виноват!.. Сама напросилась!..»

Прямо перед его лицом распустился, расцвел розовый бутон, обдавая его пряным запахом женского желания… Удержать себя в руках и не потрогать эту красоту не было никаких сил! Да не особенно-то и хотелось сдерживаться… Андрей, выковыривавший одной рукой винтик из-под дверцы, понял вдруг, что его вторая рука начала «свою личную, отличную от первой руки, жизнь»… Его пальцы самыми подушечками коснулись розовых лепестков и нежно погладили их, заставляя прекрасный цветок раскрыться во всю свою красу…

– Дз-зи-ин-нь!

Что-то маленькое и блестящее выпрыгнуло из-под дверцы и металлически звякнуло, а девушка, дернувшая ручку немного сильнее, чем было нужно, потеряла на секунду равновесие, качнулась и… Пальцы Андрея скользнули внутрь горячей, упругой неизвестности…

Они замерли оба… Остолбенели на минуту от неожиданности, как два изваяния…

– Вот и все… – произнес охрипшим голосом Андрей, не шевелясь ни на миллиметр. – Ремонт закончен…

– Все? – Ее голос тоже казался осипшим, а глаза были полуприкрыты. – Это хорошо… Хотите чего-нибудь выпить, Ален?..

– Да… Здесь у вас жарковато…

Девушка медленно поднялась и сделала несколько шагов к дивану:

– Здесь у меня припрятано отличное вино.

Она перегнулась через спинку, и ее бирюзовое платье опять скользнуло вверх…

«Ну, все!.. Великий Махатма завещал мне нести в мир добро! Особенно если о нем просят!.. И я не монах, дававший обет безбрачия!.. – Андрей едва справился со змейкой своих ставших в одну секунду узкими брюк. – Может, это и есть то добро, которое нужно этой девушке? Тогда не поделиться им было бы просто грех!..»

Не сомневаясь теперь уже ни секунды, он подошел к девушке и… Прямо так, с ходу, ворвался «в гости»… И был принят и обласкан хозяйкой «уютного и теплого дома»…

– Как тебя зовут, красавица? – Он только сейчас сообразил, что так и не спросил ее имени.

– А я уже подумала, что и не спросишь… – Девушка, как змея, извивалась в его руках, прижимаясь всем телом. – Эжен… Теперь и ты, и я стали «десятитысячниками»…

– А что это значит?

– Позже… Я объясню тебе позже…

А через несколько минут, уставший и опустошенный, он уже сидел в своем кресле на «второй палубе» – стюардессам пора было выполнять свою работу, кормить пассажиров.

Когда к его креслу подкатила тележка с обедами, Эжен была абсолютно невозмутима. С виду, для непосвященного в тайну… Да только… Андрей видел, как горели ее глаза!.. Она поставила на столики пассажиров полагающиеся им приборы и напитки, которые те заказывали, а Андрею… Не задав ни единого вопроса, бокал красного терпкого вина, которое они пили там, внизу, в каптерке…

– Благодарю, мадемуазель!

– Всегда к вашим услугам, месье… – Она улыбнулась, опять призывно сверкнула глазами и отправилась дальше по ряду.

«Так я еще никогда и никуда не летал! – подумал Андрей, пригубив вино. – И мне это уже начинает нравиться…»

Есть среди ночи не хотелось, и он допивал вино мелкими глотками, а в голове крутилась старенькая песенка, как нельзя лучше подходившая к ситуации:

 
…Стюардесса по имени Жанна,
Обожаема ты и желанна!
Ангел мой неземной,
Ты повсюду со мной!
Стюардесса по имени Жанна!..
 

– …Так что же это значит быть «десятитысячниками», Эжен?

Ей опять потребовалась «помощь» в каптерке примерно часа через три, уже ближе к утру. И, конечно же, она обратилась за ней к Андрею… И все повторилось… Вернее, повторилась только «вторая часть Марлизонского балета», без предварительных банальных поисков зеркальца, ножа, бутылки вина и выковыривания из-под «заклинившей» дверцы холодильника «закатившегося» туда «совершенно случайно» винтика…

– У нас, стюардесс, летающих на международных рейсах, Ален, есть такая примета… Негласная, конечно, но это всегда секрет Полишинеля… Ты становишься настоящей стюардессой только тогда, когда займешься любовью на высоте более десяти тысяч метров… Тогда считается, что с тобой и твоим самолетом никогда и ничего страшного не случится… Я на этом рейсе уже год, а стать «десятитысячницей» до сих пор не могла…

– Что, за целый год не нашла ни одного кандидата для выковыривания винтика из-под дверцы холодильника?

– А ты видел сегодняшних пассажиров, Ален? Сплошь индусы, на которых мне даже смотреть страшно, или если европейцы, то старички…

– Ну, сейчас зима… А в разгар сезона?

– Молодые, если и попадаются, то либо с женами-любовницами-подружками, которые смотрят на тебя взглядом крокодилицы, либо компьютерные мальчики, которые весь рейс пялятся в свои ноутбуки, либо совсем уж юнцы, которые боятся поднять свой зад из кресла, чтобы не вывалиться ненароком из самолета… Заполучить такого, как ты, на самом деле большая и редкая удача!.. У нас бывает, что девчонки по два-три года…

– Ни фига поймать не могут. Так? – закончил фразу Андрей.

– Так, – соглашаясь, кивнула Эжен.

– Ну и придурки же те мужики, которые так летают! – улыбнулся Андрей. – Разве можно отказать в такой малости такой красивой стюардессе?

– …А еще большей удачей считается, если ты «двадцатитысячница»!

– А это кто?

Девушка улыбнулась и прижалась к Филину:

– А мы с тобой уже «двадцатитысячники»…

– Ага, понятно! Это если за один рейс…

– Правильно! Ты догадливый!

Она потянулась за бутылкой вина, и ее платье опять «правильно среагировало» на поведение своей хозяйки, заскользив вверх по упругим бедрам.

– А скажи, Эжен… Вы что, рассказываете об этом?

– Не-ет! А зачем? – Она поднялась с диванчика, подошла к какому-то шкафчику и извлекла из него небольшую шкатулку. – Вот, смотри!..

В ее пальцах поблескивала маленькая золотая булавочка, у которой вместо головки был крохотный изумрудик.

– Мы, девчонки, когда складывается уже постоянный, устоявшийся экипаж, сбрасываемся и покупаем эти булавочки. Их здесь восемь штук. Каждая из нас имеет право взять их и приколоть на воротничок платья…

– Ясно! Это как звание в армии: заслужил – получи новые погоны!.. А если в одном рейсе повезет всем?

– Такого не бывает… Но в шкатулке к следующему рейсу обязательно должно быть восемь булавок. Ты взяла – ты и положи туда новые…

– Ну, это справедливо! Вдруг еще кому пригодится… И ты уже…

– Приколола на воротничок две булавочки…

В мозгу Андрея вдруг созрел «хулиганский» план:

– А «тридцатитысячницы» у вас бывают?

– Я о таких только слышала, да и то!..

– А «сорокатысячницы»?

– Нет… Таких еще не было – это точно!

– Ну… Тогда ты будешь первая!

Он сграбастал ее и повалил на узкий диванчик, преодолевая вялое, скорее даже неохотное сопротивление Эжен…

В 9.30 утра, за два часа до окончания полета, он в третий раз за полет отправился в каптерку «оказывать посильную помощь»…

А потом ловил на себе изумленные взгляды других стюардесс и замечал слегка завистливые взгляды, брошенные в сторону Эжен, в воротничке которой красовались четыре золотые булавочки, – Филин никогда не давал пустых обещаний, а когда давал, то старался на все сто выполнить обещанное…

В огромном аэропорту Марселя, в условленном месте, он дождался Эжен и потом еще почти двое суток, до утра 1 марта, отдыхал с ней душой и телом в ее маленькой, но такой уютной квартирке. И отлучился из этой квартирки за это время всего два раза, чтобы прикупить кое-каких продуктов и чтобы зайти в ювелирный магазинчик на углу квартала – ну не девушке же, в конце концов, оплачивать новые золотые булавочки!..

– Когда ты опять будешь в Марселе, Ален?

Она, еще полусонная, лежа в постели, разглядывала одевавшегося Андрея. Было 6.00 утра 1 марта 2000 года.

– Не знаю, Эжен! Это не от меня зависит.

– Может, останешься? Найдешь себе работу… Будем вместе жить…

– Я бы с удовольствием, Эжен, но… Я, кроме как служить армии, больше ничего не умею… Прости…

– Звони и приезжай, когда будешь в Марселе! Обязательно! Слышишь меня?!

– Слышу, принцесса…

– Пообещай мне это!

– Обещаю, малыш!

– Я всегда буду тебе рада, сумасшедший солдат!..

…Через час он уже стоял на перроне вокзала, собираясь войти в вагон… А еще через пять часов Андрей подходил к шлагбауму КПП в городишке Абажель…

Март 2000 г. Аяччо.
Учебный взвод

…2 марта, 16.00 РМ…

– …Приготовиться! – прозвучала команда «выпускающего», и он показал Андрею три пальца.

– Приготовиться! Готовность – три минуты! – продублировал команду Андрей для Стингера и Джагглера и поднялся с жесткой скамейки.

Его подчиненные последовали примеру своего командира. Они еще раз проверили и подтянули лямки «сбруи» и снаряжения и подошли поближе к рампе.

Зажглась зеленая лампочка, и рампа летящего на высоте 2500 метров «Геркулеса» отошла вниз, открывая выход в «бездонный провал» для этих троих парашютистов. Тугой, холодный на этой высоте ветер мощно толкнул в грудь, пытаясь сбить с ног «жалких людишек», но у него ничего не получилось – эти парни были далеко не новичками в десантировании, а потому и чувствовали себя уверенно…

– Пошел! – махнул рукой «выпускающий».

И три черные точки, какими они казались с земли, почти одновременно отделились от большого транспортного самолета…

…2 марта, 5.30 АМ

Он так и не сумел заснуть этой ночью.

Вернее, ему не дали… Не дала Мари… Их «борьба за право первенства» продолжалась всю ночь… Эта сумасбродная неугомонная девушка в звании лейтенанта французской армии распалилась так, что сумела-таки заполучить у Андрея телефон Эжен и даже позвонила по этому номеру в Марсель, но… Номер не отвечал… Видимо, «стюардесса по имени Жанна» улетела в свой очередной полет рейсом Марсель – Дели…

Они пили шампанское, а потом «скакали на мустанге по прерии». Затем пили коньяк и… Опять пускались «в скачку»… А потом, когда посреди ночи силы оставили их обоих, просто лежали рядом, и Андрей рассказывал Мари про красоту Гималаев…

– …Все, мадемуазель лейтенант Савелофф! – Андрей посмотрел на часы, а потом, улыбнувшись и напустив «официоза», на девушку. – Через полчаса общий подъем… Мне надо идти, Мари…

– Мужчины… – Она томно потянулась на его плече. – Все вы одинаковые… Никогда не поставите в своих планах женщину на первый план!..

– Мариш… Это что? Первая семейная сцена?

– А думай как хочешь! – она фыркнула по-кошачьи.

– Слушай! – Он приподнялся на локте и уставился в ее зеленые глазищи. – Ты же знаешь, что у меня есть приказ Паука! Который я уже не выполнил – отдохнуть и выспаться так и не удалось…

– Ты жалеешь о прошедшей ночи?

– Ни в коем случае!!! Но… Лететь на Корсику все же придется… И в службу впрягаться по полной программе… Да я, если честно, именно для этого и вернулся, Мари… Я теперь просто не могу подвести Паука – он на меня надеется и не поймет, если я…

– Это если ты, лейтенант Фэрри…

– Не понял?

– …А если генерала Жерарди попросит лейтенант Савелофф… То ты, Ален, можешь с огромной пользой для своей карьеры остаться здесь, в штабе…

– Мариш! – Андрей сел на кровати и набычился. – Я никогда не служил за звания и награды! И никогда не служил по блату! И уж тем более по блату генеральской любовницы!

Он ожидал бурной реакции, неконтролируемых женских эмоций или по меньшей мере простого скандала… Но не последовало ничего! То есть совсем ничего!.. Мари просто смотрела на него так, как если бы смотрела на убогого…

– Боже… Какой же ты закостенелый дурак, Ален! – произнесла она после нескольких минут созерцания. – Ты, как и все те придурки, которые появляются в приемной Огюста, думают, что я его любовница?

– А что еще?

– Мужчины… Ваша фантазия дальше, чем заглянуть под юбку, никогда не идет!

– А что еще думать-то, Мари?

– Моя мама – двоюродная сестра дяди Огюста…

– Он твой дядя?

– Двоюродный! Но, если честно, получше любого родного… – Она приподнялась с постели и приобняла Андрея за плечи. – Я, было дело по молодости, пустилась во все тяжкие… Ну… Мама попросила дядю пристроить меня на хорошее место…

– А все думают…

– Потому что дебилы!.. Огюст взял меня на службу, я окончила офицерские курсы, а после этого уселась в его приемной… Теперь дядя желает больше всего на свете выдать племянницу замуж!.. Но не за всякого прохожего, а за настоящего мужчину. Проверенного офицера… А ты ему нравишься, Ален!.. Он тебя уважает!

– И поэтому ты, Мари, решила, что если я откажусь ради тебя от своей службы, от своего взвода, от своих друзей и засяду в его штабе под теплым крылышком и под твоей юбкой, то он станет уважать меня еще больше? Или перестанет уважать совсем?

– Но!..

– Вот видишь! Лейтенант… Если это и случится, то уж никак не по твоей просьбе…

– Боже! Какие же вы мужики сложные!!!

– И ничего с этим не поделаешь, Мари… Прости!

Он, как и сутки назад, встал и начал одеваться. А за ним, как и сутки назад, наблюдала из теплой постели красивая полусонная девушка…

«Что-то у тебя, Андрюха, уже второе утро начинается одинаково…»

Через полчаса он был у своей старой казармы, встречая бойцов после подъема.

– Здравия желаем, месье лейтенант! – произнесли в один голос Стингер и Джагглер.

– Здорово, ребята! – Он сграбастал в свои объятия сразу двоих. – Как отдыхали?

– Нормально! – ответил Стингер. – А вот ты, командир, видимо, не отдохнул вовсе!

– Генеральский банкет по случаю возвращения… – смутился немного Андрей. – Сегодня вылетаем на Корсику, бойцы.

– Отлично! А то засиделись уже здесь – неделю маринуют!

– Наш борт в 14.00… Я хочу прибыть в Аяччо «под куполом».

На эти слова Андрея ответом были только две улыбки.

– Командир, ты это… – Стингер посмотрел на Джагглера, ища поддержки. – Ты пойди, поспи в казарме часов до 12, раз ночью не удалось, а мы все организуем сами, чай, не рядовые бойцы, а сержант и капрал-шеф учебно-тренировочного взвода!

Лейтенант с благодарностью посмотрел на своих подчиненных:

– Ладно… Я так и сделаю… Но чтобы!.. – Он наигранно-грозно свел брови на переносице. – В 12.30 я проверю готовность группы к десантированию!

Бойцы вытянулись по стойке «смирно», не переставая улыбаться, – это была их игра, военная игра великовозрастных мужиков.

– Так точно, месье лейтенант! – рявкнули они в один голос. – Разрешите выполнять?

Андрей хлопнул обоих по плечу:

– Вперед! А я посплю немного… Эх! Хорошо быть лейтенантом!..

…Через восемь часов, ровно в 14.00, тяжелый, огромный и с виду неуклюжий, как бегемот, транспортный «Геркулес» оторвал свои колеса от взлетной полосы аэродрома в Абажеле, для того чтобы через два часа приземлиться на Корсике, на аэродроме легендарного прославленного 2-го парашютно-десантного полка (2-го ПДП) в Аяччо. Его безразмерное брюхо было наполовину заставлено какими-то тюками, а вот пассажирами этого «авиалайнера» были только трое – Стингер, Джагглер и Чиф[14]14
  В самом начале службы в легионе генерал Жерарди присвоил Андрею позывной Кондор. С этим позывным он выполнял свою миссию в Нигерии. А вот в Зимбабве год назад его, Андрея, заместитель Стар предложил генералу сменить рабочий позывной командира на Чиф (от английского Chef, или просто Повар), который может заварить «очень крутую кашу». Так этот позывной и сохранился.


[Закрыть]…

…16.03 РМ

…Земля приближалась со скоростью летящего на всех парах локомотива, ветер продувал насквозь, освежая еще тяжелую голову. Сегодня Андрей не стал устраивать никаких «показательных» прыжков, справедливо оценивая свое состояние. Если честно, то даже сейчас прыгать с парашютом, если следовать инструкции, ему было категорически запрещено – никакого алкоголя минимум за двое суток до прыжка! И он это знал как никто другой! Но… Во-первых, опыта ему было не занимать, как-никак, а количество его прыжков уже давно перевалило за четыреста. Во-вторых, дневной прыжок в ясную, почти безветренную погоду – это вообще для учеников! Ну, и в-третьих, Андрей любил рисковать, когда от выброшенного в кровь адреналина аж трясет всего, но ненавидел глупый и бестолковый риск, граничащий с глупостью, и всегда, в любом состоянии, четко знал границу между разумным, расчетливым риском и придурочной бравадой!.. Сегодня у него был обычный прыжок! Что называется, «для записи в книжку парашютиста»…

Он посмотрел на высотомер, который уже успел показать цифру 500, и выбросил маленький вытяжной парашютик. Через секунду над головой раздался хлопок, и он почувствовал привычный для любого парашютиста удар лямками в пах – раскрылся основной купол…

Хотя, если уж быть совсем точным, то это был не обычный десантный парашют, а «матрас» или «крыло», это уж кто как называет, параплан для групп специального назначения, на котором, если раскрыться на 1000 метрах, можно планировать, используя потоки воздуха, до 40, а то и 50 километров. Сегодня это не требовалось, но Андрей специально попросил пилотов выбросить его группу километров за пять от полигона. Он не мог отказать себе в удовольствии попарить немного над землей перед приземлением, да и лишняя тренировка никогда не помеха.

Он подобрал управляющие стропы и стал полого планировать в сторону полигона. Метров на пятьдесят ниже и немного левее тем же самым занимались и его унтер-офицеры. Три темно-серые «птицы» медленно и величаво стали приближаться к полигону со стороны моря.

Чиф наблюдал сверху за тем, как управляются со своими парашютами его подчиненные, и понимал, что земли они достигнут позже него, гораздо позже! В нем начинал просыпаться командир учебного взвода:

«Надо будет подтянуть прыжковую подготовку, чтобы пацаны умели приземляться тогда и там, где это приказано…»

И здесь, если честно, он был к ним немного несправедлив. Когда-то, теперь уже очень давно, в ДОСААФе существовали определенные нормативы. После пятидесяти прыжков спортсмену присваивался статус «Парашютист-инструктор», для того чтобы получить «Мастера спорта СССР», нужно было напрыгать сто пятьдесят, а для того, чтобы попасть в союзную сборную и получить значок «Мастер спорта международного класса», – триста. Спортсменом-парашютистом Андрей никогда не был да и не хотел, но прыжков в его активе, ночных, дневных, на лес, воду, горы, было гораздо больше… Просто ему хотелось, чтобы его бойцы могли и умели ничуть не меньше его самого – на то они и были бойцами спецназа…

Уже подлетая к полигону, он заметил, как возле наблюдательной вышки собралось несколько десятков человек, которые с живым интересом наблюдали за происходящим.

«Стар, небось! – догадался он. – Вывел, поросенок, взвод для встречи! Ладно! Так тому и быть! Устав есть устав!»

Он подтянул немного стропы, «завис» метрах в пятидесяти над землей и сделал довольно большой круг, давая возможность Стингеру и Джагглеру приземлиться и занять свое место в строю. И спустя еще две минуты уверенно спланировал, приземляясь в десяти метрах перед строем…

Погасив купол и сбросив лямки, Андрей одернул камуфляжную куртку и направился к своему взводу. Навстречу ему, печатая по талому снегу шаг так, словно он был на параде в Обани, шел с докладом Стар. Андрей поддержал эту игру взрослых мальчиков и точно так же, строевым шагом, приложив правую ладонь под козырек, пошел навстречу своему замку.

– La section, sois egalise! Tranquillement! Monsieur le lieutenant! La premiere section d’etude pour la rencontre est construite! Adjudant-Chef Starkov![15]15
  – Взвод, равняйсь! Смирно! Господин лейтенант! Первый учебный взвод для встречи построен! (франц.)


[Закрыть] – выпалил на одном выдохе Стар и повернулся лицом к взводу.

Дальше все пошло так, как и должно идти по Уставу, – Андрей принял доклад своего заместителя, повернулся к взводу и гаркнул во всю глотку:

– Bonjour, les soldats![16]16
  – Здравствуйте, солдаты! (франц.)


[Закрыть]

И его бойцы не остались в долгу:

– Bonjour, monsieur lieutenant![17]17
  – Здравствуйте, господин лейтенант! (франц.)


[Закрыть]

Он посмотрел в эти родные лица и только сейчас наконец-то понял, чего ему не хватало почти год и по чему или по кому он все это время скучал, сам того не понимая. Андрей улыбнулся и скомандовал:

– Librement! Se vends!..[18]18
  – Вольно! Разойдись!.. (франц.)


[Закрыть]

Взвод рассыпался, словно горох из дырявого мешка, и Чиф в ту же секунду попал в дружеские тиски. Его попросту смял, раздавил, затискал водоворот дружеских объятий! Каждый желал поздороваться с ним, пожать руку, спросить о здоровье… Минут пять Андрею пришлось отбиваться от вопросов, пока ему в голову не пришла мысль:

– Все! Стар, строй взвод и дальше по плану занятий и тренировок – день еще не закончился! А вечером, в свободное перед отбоем время, поговорим…

– Есть, ком!

– Да, Паша… Отправь кого-нибудь за нашими пожитками на аэродром.

– Так Стингер и Джагглер сами и сходят!

– Добро… Я в штаб к Плющу… Доложусь о прибытии… Все! Действуй, замок!

– Бу сде! – Стар козырнул и отправился к взводу.

«Ну, вот, месье лейтенант Фэрри, ты и дома… – Андрей смотрел на свой марширующий взвод. – Погулял, отдохнул маленько… Год без малого!.. Женился-развелся… Едва-едва не стал монахом в далеком гималайском дзонге… Заимел по ходу дела, всего-то за двое суток, двух верных любовниц… Пора и честь знать – Батя в Отряде тебе такого не позволял! А здесь… Демократия, мать ее!.. Пора приниматься за дело, командир! А дело, как известно, никогда не ждет!..»

И он медленным шагом отправился по следам взвода, повторяя, как заезженная пластинка, одну и ту же фразу:

«Bonjour, la Legion! Bonjour, ma Patrie!»[19]19
  «Здравствуй, легион! Здравствуй, мое отечество!» (франц.)


[Закрыть]…