Текст книги "Португалия. Полная история"

Глава II
Формирование государства

Афонсу Энрикеш примеряет корону

Став единоличным правителем графства, Афонсу Энрикеш первым делом попытался выйти из подчинения своего двоюродного брата Альфонса VII, короля Леона и Кастилии, вассалом которого он по-прежнему считался. В 1129 году властитель графства Портукале перенес столицу из небольшого Гимарайнша, находившегося рядом с границей, в более крупный и хорошо защищенный город Коимбра, расположенный подальше от опасных леонских соседей. Центром страны Коимбра оставалась до 1255 года, когда столица вновь переехала, теперь уже в последний раз, в Лиссабон.

Афонсу Энрикеш не ограничивался оборонительными действиями. Он не раз вторгался в Галисию, однако лавров не снискал, хотя порой ему удавалось одерживать победы, как, например, в битве при Сернежа. Точной даты сражения историкам установить не удалось. Считается, что оно произошло в 1137 году.

Несмотря на этот локальный успех, Афонсу Энрикешу пришлось на время смирить гордыню и пойти на мировую с Альфонсом VII, заключив с ним в том же году невыгодный для себя мир в городе Туй. В нем граф в обмен на признание северной границы своих владений был вынужден согласиться на то, чтобы продолжать числиться вассалом леонского короля. Вернее, «императора всех народов Испании», как с 1135 года именовал себя Альфонс VII.

Причина покладистости, столь несвойственной Афонсу Энрикешу, которого современники прозвали Завоеватель, раскрывалась просто. Леонские соседи были не единственными противниками. Мавры никуда не делись. Они продолжали угрожать существованию графства. Мирное соглашение, заключенное в Туйе после успешного рейда в Галисию, позволило обезопасить тылы и сосредоточиться на борьбе с арабами.

25 июля 1139 года войска под командованием Афонсу Энрикеша разбили мавров в битве при Оурике. До сих пор идут споры о конкретном месте сражения. Традиционно считается, что оно произошло на территории современной южной португальской провинции Алентежу где-то между городами Эвора и Силвеш.

Некоторые португальские историки полагают, что в действительности битва не была крупной, а стала не более чем рутинным эпизодом, одной из многочисленных стычек с арабами, не имевших большого военного значения. Но символический смысл и влияние этой победы в истории страны трудно переоценить. Она позволила Афонсу Энрикешу серьезно укрепить свой авторитет.

В тот год он начал величать себя «королем португальцев», а в официальных указах писать Rex Portugallensis. До того он именовал себя инфантом или принцем. Графом португальский властитель не называл себя никогда. Это однозначно ставило бы его в подчиненное положение по отношению к Альфонсу VII[17]17
  Варьяш О.И., Черных А.П. Португалия: дороги истории. М.: Наука, 1990, с. 13


[Закрыть].

В хронике 1419 года – первой, где сохранилось подробное описание битвы при Оурике, приводится обоснование того, почему Афонсу Энрикеш наделил себя королевским титулом. Прямо перед сражением, повествует хронист, знатные соратники Афонсу Энрикеша признали его первенство и обратились к нему с просьбой позволить называть своим королем. Тот милостиво согласился. «И тогда, более не медля, они двинулись на мавров, которые уже выступили против них, все в едином порыве, единодушно, служа своему господину», – утверждает хроника.

Но самое сильное и длительное воздействие на португальцев оказала порожденная битвой при Оурике легенда о видении, которое Афонсу Энрикеш, будто бы, имел перед сражением. В день Святого Иакова (Сантьягу), которого в простонародье называли матамоуруш, то есть «истребитель мавров», к графу снизошел Христос в окружении ангелов, в том числе ангела-хранителя страны. Португальцам была обещана победа, которой они и добились, несмотря на якобы многократное численное превосходство мавров.

Первое упоминание о чуде зафиксировано лишь в XIV веке, но с тех пор оно стало неотъемлемой частью португальского менталитета и национальной мифологии. Видение приводили как неопровержимое доказательство того, что независимая Португалия возникла благодаря божественной воле, а следовательно, стране уготовано вечное существование и завидная судьба[18]18
  Saraiva J.H. História concisa de Portugal. Europa-America. 1984, pp. 55–58.


[Закрыть].

«Битве при Оурике приписывался мистический характер в надежде на существование чудес, вмешивающихся в жизнь народов и в данном случае сделавших Португалию страной, защищаемой по воле Бога».

Алешандре Эркулану,

португальский историк XIX века

С битвой при Оурике португальская традиция связывает и появление герба страны, с небольшими изменениями сохранившегося до сих пор. Он представлял собой пять синих щитов на серебряном поле, символизирующих пять поверженных в Оурике мусульманских «королей», то есть военачальников, а пять серебряных гвоздей на каждом щите напоминали о распятом Христе, явившемся графу. Такой герб действительно впервые встречается во времена Афонсу Энрикеша, но толкование, связанное с видением, возникло много позже. В дальнейшем вокруг серебряного поля появился алый бордюр с башнями.

Отодвинув угрозу с мавританского юга, Афонсу Энрикеш тут же позабыл про мир с леонцами и вновь обратил взоры на север. В 1141 году он вторгся в Галисию и в очередной раз захватил город Туй. Альфонс VII, в свою очередь, ввел в Португалию многочисленное войско. Разрушая на своем пути замки, оно двигалось в направлении города Аркуш-де-Валведеш.

Казалось, не миновать жестокого побоища. Но после стычек между передовыми отрядами было решено поберечь христианских воинов для войны с маврами, а исход кампании решить с помощью рыцарского турнира. Каждая сторона отобрала самых искусных воинов. В поединках верх одержали португальские рыцари.

В октябре 1143 года Афонсу Энрикеш и Альфонс VII благодаря посредническим усилиям архиепископа Браги встретились в городе Самора. Считается, что они подписали мирный договор, но документ не сохранился. Полагают, что в нем была найдена компромиссная формула. Король Леона и Кастилии признал королевский титул Афонсу Энрикеша, но португальский монарх формально продолжал считаться вассалом Альфонса VII из-за того, что унаследовал от матери город Асторга, находившийся под леонской короной. Как бы то ни было, два короля и двоюродных брата теперь были почти на равных.

В Саморе присутствовал папский легат[19]19
  Легат – представитель Папы Римского в какой-либо стране, назначаемый лично высшим иерархом Католической церкви с конкретным поручением на срок, необходимый для его выполнения.


[Закрыть] кардинал Гвидо де Вико. Он был послан Святым престолом на Пиренейский полуостров, чтобы прекратить нескончаемые распри между братьями, ослаблявшие христианские государства и подрывавшие их военную мощь. Риму было важно примирить христианских монархов, заставить их позабыть распри и обратить оружие против мавров.

Два месяца спустя, в декабре, Афонсу Энрикеш направил Папе послание. Чтобы закрепить достигнутые соглашения и упрочить позиции нового королевства, Афонсу Энрикеш признал себя вассалом Святого престола и обязался платить Риму ежегодную контрибуцию в четыре унции, то есть 122 грамма золотом.

Этим маневром португальский монарх как бы освобождал себя от подчинения Леону и Кастилии, переходя в услужение верховной власти, которую признавал за высший авторитет и Альфонс VII. В тех условиях Португалия могла выйти из зависимости от Кастилии, только склонившись перед папским престолом.

Афонсу Энрикеш надеялся, что в ответ на его шаг Рим признает Португалию самостоятельным государством, но главы католической церкви не спешили. Лишь в 1179 году, в конце длинного правления Афонсу Энрикеша, Святой престол в лице Папы Александра III согласился считать португальского монарха королем.

До тех пор Рим избегал этого титула в отношении португальского правителя, именуя его dux, что можно было трактовать и как «государь», и как просто «глава», «предводитель». Теперь Афонсу Энрикеш превращался в Афонсу I и переходил в прямое подчинение Папе. А так как ни один вассал не мог иметь одновременно двух господ, это значило, что Португалия становилась международно признанным суверенным государством. Новый статус документально подтверждала булла[20]20
  Булла – важное послание или распоряжение, изданное Римским Папой, скреплявшееся свинцовой или золотой печатью.


[Закрыть], адресованная Папой Александром III «дражайшему брату во Христе, Афонсу, прославленному королю португальцев, и его наследникам».

Признание Папой королевского титула Афонсу Энрикеша означало окончательное оформление Португалией своего равноправного статуса наравне с другими христианскими королевствами полуострова. Таким образом, маневр Афонсу Энрикеша, объявившего себя вассалом Папы Римского, который считался высшим авторитетом у католических христиан, хотя и не сразу, удался и достиг цели.

Столь длительный и противоречивый процесс обретения независимости ставит вопрос о том, с какого года следует вести отсчет существования Португалии. Традиционно датой начала самостоятельной жизни считается 1143 год. Что касается 1179 года, то он лишь формально закрепил то, что фактически уже существовало не одно десятилетие и к тому времени стало очевидным даже для далекого Рима.

Мавры отступают до самого юга

Первым португальским королям приходилось воевать на два фронта. В хрониках постоянно перечисляются битвы с соседями – то с христианами, то с мусульманами. Причем, порой сложно понять, с кем сражались чаще и ожесточеннее.

После того как Португалия сумела подтвердить независимость от Леона и Кастилии и заручиться поддержкой Папы Римского, положение изменилось. Главная опасность стала исходить с юга, где по-прежнему господствовали мавры, а границы были изменчивыми и зыбкими. От этой угрозы необходимо было избавиться раз и навсегда.

Не меньшее значение имело и то обстоятельство, что реконкишта, отвоевание у мусульман расположенных на юге земель, была единственной реальной возможностью расширить пределы королевства. Если военные кампании против единоверцев-католиков вызывали тревогу в Риме, то походы против мавров пользовались его безусловной поддержкой, считались делом богоугодным, более того – священным долгом каждого истинного христианина.

При Афонсу Энрикеше реконкишта обрела особый размах. Прозвище Завоеватель он получил не зря. Почти за шесть десятилетий его долгого правления территория страны увеличилась многократно.

Среди десятков завоеванных городов выбрать главное приобретение просто. Самым ценным трофеем Афонсу I стал, без сомнения, Лиссабон.

Первая попытка взять крупнейший город западной части полуострова была предпринята в 1142 году, но португальцы вернулись в Коимбру не солоно хлебавши. Единственным достижением похода можно считать мирный договор с мавританским правителем, в котором тот пообещал платить дань.

Через пять лет войска Афонсу I вновь двинулись на Лиссабон. Памятуя о предыдущей неудаче, король решил сначала захватить город Сантарень – маленький, но стратегически важный, прикрывавший подходы к Тежу с севера и служивший «ключом» к будущей столице.

Афонсу I сделал ставку на внезапность. В марте 1147 года он выслал в Сантарень гонцов с предупреждением о том, что отныне считает мирный договор недействительным, а сам немедля выступил следом во главе войска, в котором видную роль играли рыцари Ордена Тамплиеров. Португальская армия возникла под стенами Сантареня внезапно, застав мавров врасплох. Город не успел занять оборону и пал в тот же день.

Огромный Лиссабон с наскока взять было невозможно. Афонсу I это понимал и приступил к осаде только в июне, три месяца спустя, когда войско усилилось настолько, что стало готово к столь сложному и рискованному предприятию.

К тому времени к португальцам присоединились воины из многих христианских стран. Помогло географическое положение. Королевство находилось на пути следования рыцарей, которые из Северной Европы по морю отправлялись в крестовые походы в Святую Землю. Благодаря этому обстоятельству, в осаде Лиссабона приняли участие английские, шотландские, французские, фламандские, болонские дворяне, отправившиеся во Второй крестовый поход.

Корабли крестоносцев сделали остановку в Порту – последнем христианском городе перед Палестиной. Их встретил епископ. Он приветствовал каждого, передавая всем просьбу Афонсу I о помощи и обещание короля щедро наградить в случае успеха. В июне сам монарх прибыл к крестоносцам и провел совещание с командирами, чтобы обсудить условия участия их отрядов в осаде.

Перед началом боевых действий была отслужена месса, во время которой случилось ужасное знамение. Гостия[21]21
  Гостия – маленький круглый пшеничный пресный хлебец, употребляемый в католической церкви при причащении, аналог православной просвиры.


[Закрыть] оказалась пропитана кровью.

Несмотря на пугающее предзнаменование, воины решили не менять планы и начать осаду. Лиссабон был взят в плотное кольцо. Осаждавшие не раз рыли подкопы, надеясь разрушить кусок стены и ворваться внутрь, сооружали передвижные осадные башни для штурма. Защитники почти ежедневно совершали вылазки, тщетно пытаясь прорвать окружение.

Ожесточение достигло крайних пределов. Погибшим мавританским воинам отрубали головы, насаживали их на колья и выставляли перед стенами для устрашения горожан. Мольбы о том, чтобы тела были переданы для погребения, оставались без ответа.

В Лиссабоне начался голод. Обращения за помощью к другим мусульманским городам не приносили успеха. Гонцов перехватывали, а единственный, кто сумел прорваться, погиб на обратном пути. Обнаруженное при нем послание было для осажденных неутешительным. Мавританский правитель Эворы сообщал, что ничем не сможет помочь лиссабонским единоверцам.

По прошествии четырех с лишним месяцев правитель Лиссабона обратился к Афонсу I с предложением сдать город, если жителям будет позволено его покинуть, не взяв с собой ценного имущества. Но крестоносцев было уже не остановить. Почувствовав, что дух защитников сломлен, они требовали немедленно начать штурм и отдать им город на разграбление.

В стане крестоносцев начались раздоры, доходившие до вооруженных стычек. Конец брожению положил Афонсу I. Он объявил, что не станет предпринимать что-либо до тех пор, пока не будет наведен порядок. После этого король созвал совет, на котором было решено выделить поровну воинов из каждого отряда крестоносцев, и составить из них авангард численностью в три сотни всадников.

Сводный отряд формировался для занятия расположенной на холме цитадели, где ныне находится замок Сау-Жорже (Святого Георгия). Туда жители должны были снести золото, драгоценности и прочие ценные вещи. Таким образом, крестоносцы получали причитавшееся вознаграждение, а город в целости и сохранности передавался королевству.

В назначенный час рыцари ринулись в Лиссабон. О договоренностях никто не вспоминал. Коней пустили вскачь, каждый хватал то, что попадалось на его пути.

Началась резня, одной из жертв которой оказался лиссабонский епископ, перенесший всю осаду вместе со своей паствой. Улицы были усеяны трупами. Вспыхнула эпидемия чумы. Процветавший порт превратился в опустевший город-призрак. Но дело было сделано. Лиссабон вошел в состав Португалии[22]22
  Livermore H.V. A History of Portugal. Cambridge University Press. 1947, pp. 72–81


[Закрыть].

Крестоносцы, пожелавшие остаться, получили владения в городе и окрестностях. Мечеть была освящена и стала католическим собором. Вскоре Лиссабон оправился от ран и превратился в один из крупнейших центров страны, превзойдя и столичную Коимбру, и Порту.

Отвоевав Лиссабон, португальские войска вышли на естественный рубеж, образованный Тежу. Полноводная река остановила их ненадолго. Следом пали расположенные за Тежу Алкасер-ду-Сал, Одемира, а в 1159 году – крупнейшие южные города Эвора и Бежа. Мавры их вскоре отбили, но ненадолго.

Земли степной провинции Алентежу, что буквально означает «по ту сторону Тежу», еще несколько десятилетий оставались ареной борьбы между христианами и мусульманами, подвергаясь с обеих сторон нападениям и грабежам. Арабским войскам порой удавалось продвинуться даже на северный берег реки. Так, в 1184 году они дошли до Сантареня и осадили город, правда, безуспешно. Порой подобные вылазки представляли серьезную опасность, но они были неспособны надолго остановить продвижение португальцев на юг.

Уже при жизни Афонсу I Португалия стала почти такой, как она выглядит на картах сейчас. Страна существует в одних и тех же границах почти девять веков. Удивительное постоянство, неведомое другим государствам и народам.

Поразительны свершения Афонсу Энрикеша. Взяв власть в скромном графстве Портукале, он отстоял его самостоятельность в борьбе с сильными соседями, значительно расширил его пределы, стал королем и сумел добиться признания нового государства христианским миром.

Преемники Афонсу Энрикеша довершили реконкишту. Саншу I захватил Алвор и Силвеш, а в 1189 году – замок Албуфейра, расположенный на южном побережье, дойдя до географических пределов страны.

Взятие Силвеша состоялось благодаря помощи более трех тысяч германских и английских крестоносцев, которые, овладев богатым городом, жестоко его разграбили. Но их радость длилась недолго.

Мавры перешли в контрнаступление, оказавшееся на сей раз длительным и масштабным. После периода распада они вновь сплотились в единый халифат под властью династии Альмохадов, объединивших мусульманские земли полуострова и Северной Африки. Были отбиты не только Силвеш и Албуфейра, но и многие другие населенные пункты вплоть до Тежу. Испанские королевства тоже подверглись мощному давлению.

Мавританский натиск вынудил христианских государей полуострова на время позабыть распри и совместно выступить против общего врага. Сами короли вряд ли сумели бы договориться. Помогло духовенство, обратившееся к Римскому Папе Иннокентию III. Святой Престол призвал всех христианских монархов полуострова к крестовому походу против «неверных».

Армию возглавил кастильский король Альфонсо VIII. К нему присоединились воины португальского монарха Афонсу II, наваррского короля Санчо VII и арагонского – Педро II. Участвовали и отряды духовно-рыцарских орденов Сантьяго, Калатрава и Тамплиеров.

16 июля 1212 года на территории современной испанской провинции Андалусия христиане разгромили мусульманские войска в битве при Лас-Навас-де-Толоса. Победа была ошеломляющей. Потери армии Альмохадов, по разным оценкам, составили от 60 до 200 тысяч бойцов. Халиф, личную охрану которого, по легенде, составляли скованные одной цепью чернокожие рабы, едва избежал смерти, спешно покинул полуостров и укрылся в Марокко. После битвы мавры так и не смогли до конца оправиться. Она стала поворотным моментом в реконкиште[23]23
  Garcia Fitz F. Las Navas de Tolosa, Editorial Ariel, 2008.


[Закрыть].

В 1217 году португальцы снова захватили Алкасер-ду-Сал. На сей раз – навсегда. Во взятии города им помогли германские крестоносцы.

Саншу II вновь отвоевал у мавров Алентежу. Кроме того, в 1238 году он вторгся в самую южную провинцию Алгарве и взял города Тавира и Касела.

Крупные территориальные приобретения сделала в этот период и Кастилия. К 1248 году были захвачены Кордова, Валенсия, Севилья.

В 1249 году Афонсу III довершил португальскую реконкишту, взяв расположенный на южном побережье город Фару и полностью овладев Алгарве. Этот год стал рубежным. Теперь вся территория страны была отвоевана у мавров, и они больше никогда не претендовали на португальские земли.

Оставалось только отстоять Алгарве в споре с Кастилией. Мавританский правитель Аль-Гарба, как называли Алгарве арабы, считался вассалом Альфонсо – сына кастильского короля Фернандо Святого. Захват алгарвийской территории можно было расценивать как враждебный акт против самой Кастилии.

Проблему, приведшую к вооруженным столкновениям с кастильцами, удалось урегулировать с помощью династического брака. Афонсу III взял в супруги дочь Альфонсо шестилетнюю Беатрис. По брачному контракту земли Алгарве оставались во владении Беатрис до тех пор, пока ее первому сыну не исполнится семь лет, после чего переходили Португалии.

Этот момент наступил в 1267 году. Принадлежность Алгарве Португалии была подтверждена договором, подписанным в том же году в Бадахосе. Окончательно границы между двумя королевствами были урегулированы договором, заключенным в испанском городе Альканьисес в 1297 году.

Ради приобретения Алгарве Афонсу III пошел на осложнения со Святым Престолом. Официально он продолжал состоять в браке со своей первой женой графиней Болонской Матильдой, которая обратилась с жалобой к Папе Римскому. Но это обстоятельство португальского короля не смутило. Не заставило его отказаться от брака с Беатрис и отлучение от церкви, которое, впрочем, осталось только угрозой. Матильда, бывшая на восемь лет старше супруга, вскоре умерла, и двоеженству пришел естественный конец.

Португалия завершила реконкишту к середине XIII века – на 2,5 столетия раньше, чем Испания, которая захватила Гранадский эмират, последнее мавританское государство на полуострове, только в 1492 году. Это обстоятельство позволило Португалии сосредоточиться на внутренних делах, в значительной степени добиться территориального единства и однородности населения. В Испании же резкие различия и противоречия между регионами сохранились и дают о себе знать до сих пор.