Текст книги "Португалия. Полная история"

Раздосадованный Педру удалился в Коимбру. Между тем герцога Браганского вызвали ко двору. Его путь в Лиссабон пролегал по землям инфанта, который не позволил новому фавориту проехать через свои владения.

Афонсу V объявил Педру мятежником и выступил против него во главе армии. 20 мая 1449 года войска короля и его дяди встретились у Алфарробейры. Педру потерпел поражение и был убит вместе со своими приближенными.

Одержав победу над дядей, юный король ощутил себя настоящим правителем, не нуждающимся в опеке. Своих сторонников он осыпал милостями и щедротами, порядком опустошив казну. Знать, ущемленная при Жоау I, вновь почувствовала себя на коне и принялась за старое. Народу до поры до времени приходилось терпеть.

В 1481 году, сразу после смерти Афонсу V Африканского, были созваны Кортесы, на которых представители городов пожаловались новому государю Жоау II на беззаконие и злодеяния, творившиеся на дворянских землях. Были упомянуты укрывательство в своих владениях преступников, вымогательство денег, игнорирование королевских законов и вынесение решений, им противоречивших.

Жоау II приказал всем, кто получил владения в подарок, представить документы, подтверждавшие их права и привилегии. Кроме того, он повелел королевским судьям на местах разобраться с нарушениями, для чего уполномочил их беспрепятственно посещать дворянские вотчины.

Меры Жоау II, получившего прозвище «совершенный принц», не могли понравиться знати. При дворе зрел заговор, который возглавил третий герцог Браганский. О крамоле удалось вовремя узнать. В 1483 году герцога арестовали, собственность конфисковали, а самого его казнили. Сообщники бежали в Кастилию, а те, кто не успел, были схвачены и расстались с жизнью.

Аристократия не успокоилась. В следующем году новый заговор возглавил брат королевы герцог де Визеу. Его судьба оказалась не менее печальной. По одним данным, герцога казнили, по другим – его заколол кинжалом сам король.

Жоау II Совершенный принц решил искоренить крамолу радикально. Большая часть знати, принимавшая участие в заговоре, была арестована, многие убиты, а у тех, кого пощадили, конфисковали владения. После решительного подавления второго заговора королевской власти уже никто не смел перечить. Самые знатные и могущественные дворянские кланы, к которым принадлежали герцоги Браганский и де Визеу, были разгромлены.

В 1495 году на престол вступил Мануэл I Счастливый, который занялся усовершенствованием законодательства. К тому времени накопилось много новых законов, не отмеченных в Афонсинском уставе и ему противоречивших.

Новый свод было поручено создать группе юристов, которую возглавил канцлер Руй Боту. Сборник, отпечатанный в 1512 году, получил название Мануэлинский устав и сохранил прежнее деление на пять томов[51]51
  Alves Dias J.J. Introdução in Ordenações Manuelinas: liv. I a V: reprodução em fac-símile da edição de Valentim Fernandes. Lisboa, 1512–1513. Lisboa: Centro de Estudos Históricos da Universidade Nova de Lisboa, 2002.


[Закрыть].

В новом своде, который впервые был печатным, а не рукописным, общенациональные законы получили приоритет над местными, закрепив централизацию власти в стране. На эту же цель работали и остальные нововведения.

Окончательно оформился институт так называемых судей со стороны. Они назначались королем и получали от него жалованья, а потому были неподвластны феодалам на местах.

Реформе подверглись форалы. В отличие от старых грамот, содержавших права и привилегии Советов, новые ограничивались определением способов и средств, с помощью которых населенные пункты должны были платить королю налоги.

С Мануэлинским уставом завершилось формирование в Португалии централизованного государства и абсолютной монархии. Жоау II Совершенный принц сломил сопротивление своенравной знати, заставил забыть ее о честолюбивых амбициях и вынудил подчиниться монарху. Мануэл I Счастливый ограничил права Советов, довершив строительство системы, в которой власть везде и во всем принадлежала королю.

Единая Португалия, сплоченная вокруг монарха, была готова к свершениям, выходящим далеко за пределы ее скромной территории. Путь на Восток был закрыт большой враждебной Кастилией, но на Западе перед ней лежал таинственный и непознанный Атлантический океан. К нему давно устремляли взор португальские поэты. Когда появились корабли, способные выдержать дальние плавания, и была усовершенствована техника мореплавания, португальские моряки ринулись в его пучину, навстречу неизвестности.

Португальский флот выходит в море

То, что именно Португалия проложила новые пути к далеким континентам, не было случайностью. К XV веку на крайнем западе Европы сложилась уникальная мозаика условий и обстоятельств, позволившая маленькой стране, которая только что едва избежала поглощения крупным соседом, выступить в авангарде первой волны глобализации и превратиться в громадную империю.

К дальним экспедициям португальцев подталкивали растущие сложности, с которыми столкнулась торговля пряностями. В результате Крестовых походов этот товар начал поступать в Европу в значительных количествах. Он производился на Молуккских, или Пряных, островах. Ныне эта группа островов между Сулавеси и Новой Гвинеей принадлежит Индонезии.

Пряности ценились так высоко, что порой служили в качестве денег. Так, в XIII веке горожане французского города Безье за убийство виконта были приговорены к выплате штрафа в виде трех фунтов перца. За подделку специй полагались суровые наказания, вплоть до смертной казни.

Разновидностей пряностей немало: гвоздика, корица, кардамон, имбирь, ваниль, шафран, мускатный орех… Высоко ценился в Европе черный перец. Богача в ту пору насмешливо называли не только «мешком золота», но и «мешком перца».

В особой чести перец был в южных странах, где остро стояла проблема сохранения продуктов при жаркой погоде. Он отбивал неприятный запах и продлевал срок годности, поэтому требовался всегда и во все возрастающих количествах.

Баснословную прибыль от доставки в Европу пряностей получали Венеция и Генуя. Две итальянские республики имели крупнейшие флотилии, давно вели торговлю с Востоком, располагали складами по пути следования товара и никому не собирались уступать своей монополии.

Пряности попадали в Европу по трем маршрутам. Во-первых, – через египетскую Александрию, куда поступали через Индийский океан и Красное море. Во-вторых, – через сирийские и черноморские порты, а также Константинополь, куда переправлялись из Персидского залива и Месопотамии (Ирака). В-третьих, – их везли по земле караванами через Китай, Самарканд, Бухару в черноморский порт Трапезунд (современный турецкий город Трабзон), в Астрахань и Крым, откуда отправляли в Италию. Об этом маршруте напоминают сохранившиеся до наших дней генуэзские крепости в Балаклаве, Судаке, Феодосии.

Как правило, доставка пряностей в Европу занимала около двух лет. По пути они проходили через посредников, количество которых доходило до десятка и более. После каждой передачи из рук в руки товар ощутимо рос в цене.

На венецианские и генуэзские суда нападали мавританские пираты. Порой их набеги создавали серьезную угрозу, с которой приходилось считаться всей Европе. Но с этой проблемой Венеция и Генуя с большим или меньшим успехом справлялись.

Смертельная опасность нависла над сверхприбыльной торговлей после того, как стали стремительно расширяться турецкие владения. В 1453 году турки захватили Константинополь и стали контролировать пути доставки пряностей через Египет и Сирию. Теперь товары, помимо всех посреднических накруток, облагались высокими пошлинами и поборами. Они многократно подскочили в цене, а некоторые совсем исчезли с европейских рынков.

Изменившаяся конъюнктура вынудила европейцев искать новые способы доставки пряностей. Выдвигались планы по завоеванию Северной Африки и Египта. Их энергично поддерживала Католическая церковь, призывавшая к борьбе с неверными.

Но были и другие идеи. Их суть состояла в том, чтобы отыскать новый, пока еще неизвестный путь в Индию, проходящий вдалеке от турецких земель. Для этого нужно было отправиться туда, куда европейцы прежде и близко не подплывали.

На помощь морякам пришел научно-технический прогресс. Кораблестроение развивалось, конструкция судов совершенствовалась. Главным достижением стало их оснащение эффективным рулевым управлением.

До изобретения корабельного руля в войнах и торговых рейсах использовались весельные галеры. Каждое весло, длина которого доходила до 15 метров, а вес – до трех центнеров, требовало усилий нескольких гребцов. Порой приходилось задействовать по шесть-восемь, а то и девять человек.

В раннее Средневековье гребцами выступали вольнонаемные, которые наряду с матросами имели оружие и участвовали в сражениях. В XV–XVI веках гребли в основном рабы.

Руль на галерах мало отличался от гребного весла и крепился на корме. Рулевое весло опускали в воду с той стороны, в которую хотели повернуть судно. Но такой способ не всегда срабатывал, так как весло отклонялось под ударами волн.

Отсутствие эффективного руля привело к тому, что галеры надолго задержались в составе флотов европейских стран. Они были надежнее парусников. Сильнее подгребая с определенного борта, можно было в любой момент развернуть судно в нужном направлении. И хотя галеры оснащались парусами, без весел они не могли нормально маневрировать.

Весельный флот требовал большого количества гребцов, что сдерживало развитие торговли. Все трюмы были забиты людьми и запасами продовольствия для них. Для товара места оставалось немного. Невозможно было отправиться в плавание вдали от берегов. Всегда требовалось иметь поблизости какой-нибудь порт для пополнения запасов. А что было делать в неведомых землях, если большая часть гребцов погибла бы или стала жертвой эпидемии? Корабль превратился бы в беспомощную посудину, подвластную всем ветрам.

Оснащение судов подобием современного рулевого управления, представляющего собой продолжение киля и образующего единое целое с корпусом, стало революцией в мореплавании. В Европу такой руль пришел из Византии, стал распространяться с XIII века и дал толчок дальнейшим усовершенствованиям.

Была улучшена парусная оснастка судов. К XV веку она практически достигла идеала. Экипажи взяли на вооружение компас, который португальцы называли «путеводной иглой».

Составлялись все более точные карты. Ранее моряки довольствовались так называемыми Пейтингеровыми скрижалями, представлявшими собой копии древнеримских картографических изысканий со списком населенных пунктов.

Научно-технический прогресс дал возможность европейским судам совершать не только каботажные плавания вдоль берега, от одного знакомого порта к другому, но и уходить в открытое море. Моряки начали совершать дальние морские путешествия.

Попытки межконтинентальных переходов предпринимались и раньше, но заканчивались плачевно. Например, в 1291 году уроженцы Генуи, братья Вандино и Уголино Вивальди, задумали обогнуть Африку с юга и по морю добраться до Индии. На двух галерах они пересекли Средиземное море, через Гибралтарский пролив вышли в Атлантический океан и… больше о них никто ничего не слышал. Поиски предпринимались с начала XIV века и охватили Западную и Восточную Африку, но не дали результатов[52]52
  Gunn G.C. Overcoming Ptolemys. Lexington Books, 2018, p. 63.


[Закрыть].

План генуэзских братьев осуществили португальцы. Два века спустя они первыми проторили морской путь в Индию, но не на галерах, а на новых парусных судах.

Логика такого развития событий очевидна. Государство, расположенное на стыке Средиземноморья и Атлантического океана, обладающее удобными природными бухтами, рано или поздно должно было сделать морскую политику своим приоритетом.

Подходящий момент наступил в XV веке. До той поры страна еще только формировалась: отвоевывала территорию у мавров, отбивалась от кастильцев, укрепляла институты власти. В 1411 году, после заключения мирного договора с Кастилией, стало очевидным, что на полуострове дальнейшее расширение невозможно. Между тем энергичные правители были не прочь продолжить экспансию. Тем более что к этому их подталкивал религиозный долг.

Через море лежали мавританские земли. Азия тоже не знала христианства. Донести до самых отдаленных народов свет истинной веры представлялось португальским монархам делом чрезвычайной важности. Отправляя экспедиции, они всегда подчеркивали, что делают это во имя Господа и находясь у него на службе.

Для дальних плаваний требовались корабли нового типа, и португальцы их создали. Особую известность получили каравеллы[53]53
  Каравелла – небольшой маневренный парусник, пригодный как для прибрежных, так и для морских плаваний. Португальские каравеллы имели одну или две мачты с латинскими (треугольными) парусами, водоизмещение порядка 50 тонн и экипаж в 20 человек. Со временем появилась каравелла-редонда с менее продолговатым, более прочным округлым корпусом, приспособленным для плавания в условиях сильных ветров и штормов. На фок-мачте у нее были прямые паруса, на остальных двух – латинские. Водоизмещение доходило до 200 тонн. Кроме того, строились еще более крупные четырехмачтовые каравеллы-армады, оснащенные десятками пушек и предназначенные для ведения боевых действий.


[Закрыть]. Уже само название этих парусников вызывает романтические ассоциации с путешествиями и приключениями, хотя его происхождение вполне обыденно. Филологи полагают, что португальское слово произошло от арабского «кариб», которое, в свою очередь, восходит к греческому «харабос», что означает «корабль». Кстати, русское название тоже происходит от этого греческого слова.

Португальцы считают каравеллу полностью своим изобретением, хотя прототипов у нее хватает. На первом этапе это судно действительно оказалось незаменимо, но затем, с приобретением опыта в дальних походах, его пришлось хорошенько переделать и укрупнить. Классическая небольшая каравелла перестала быть универсальным кораблем и начала использоваться в основном для разведывательных и почтовых целей. Невзирая на популярность этого парусника, следует признать, что более существенную роль в эпоху Великих географических открытий сыграли карраки[54]54
  Каррака (нау) – большое трехмачтовое судно с прямыми парусами, предназначенное для плавания в открытом океане. Использовалось как в торговых, так и в военных целях. Появилось в XV веке в Португалии, а затем распространилось по всей Европе. Водоизмещение поначалу составляло 100–200 тонн. В дальнейшем оно могло доходить до тысячи тонн и больше, а количество людей на борту превышать полторы тысячи. В XVI веке каррака эволюционировала в галеон, который постепенно ее вытеснил.


[Закрыть], которые в Португалии называли нау.

Прежде чем португальцы отправились покорять мир, у них уже накопился весомый опыт в области морского дела. Реформы Диниша Землепашца и Фернанду Красивого принесли обильные плоды. В стране был построен крупный флот, появились собственные, закаленные в походах и сражениях флотоводцы, которых воспитали генуэзские моряки во главе с Мануэлом Песаньей.

К услугам португальских мореплавателей оказалась передовая наука. Короли привечали ко двору видных ученых. Помогли знания, накопленные Орденом тамплиеров. Переводились арабские трактаты по математике, астрономии, географии.

Со временем настал черед собственных изобретений и открытий. В дальних плаваниях жизненно важно было знать точное положение корабля, для чего не обойтись без определения широты, на которой он находится. Португальцы довели это искусство до совершенства. Для этого они использовали астролябию – угломерный прибор для определения положения небесных светил, и квадрант – инструмент для измерения высоты светила над горизонтом. В Северном полушарии португальские мореходы ориентировались по Солнцу и Полярной звезде, а в Южном – по созвездию Южный Крест, который открыли, когда пересекли экватор.

Не слишком удачной, но необходимой разминкой стала попытка колонизации Канарских островов. Первая экспедиция достигла их еще в XIV веке при Афонсу IV. Позднее португальцы высаживались на нескольких островах архипелага, но в 1466 году были вынуждены уступить его Кастилии.

Успешнее прошла военная кампания по захвату марокканского порта Сеута. Город давно привлекал португальцев и как важный стратегический пункт, охраняющий вход и выход из Средиземного моря, и как процветающий торговый центр. Кроме того, Лиссабону хотелось отличиться в борьбе за веру, ведь поход на мавров приравнивался к крестовому. Наконец, необходимо было нанести удар по пиратству, мешавшему торговле.

В 1415 году португальский флот, состоявший более чем из 200 кораблей, переправил на Африканский континент крупный экспедиционный корпус. Кампанию возглавил лично Жоау I. В ней участвовали его сыновья инфанты Дуарте, Педру и Энрике. Последний получил всемирную известность как Энрике Мореплаватель (в российской и советской традиции, ориентировавшейся на голландские, немецкие и английские источники, его было принято называть Генрихом Мореплавателем).

Сеута предстала перед португальскими завоевателями «прекрасным цветком Африки», в который стекались товары из Индии, Египта, Сирии, Эфиопии и других недоступных для европейцев земель. Тысячи лавок были забиты коврами, шелками, пряностями, керамикой, ювелирными изделиями… Богато декорированные просторные дома с бассейнами, выложенными изразцами, внушали острую зависть.

Грабежи и резня, последовавшие за захватом, длились три дня. После разгрома город захирел, и торговые пути переместились в Танжер, но военная кампания была признана успешной.

Выгодное географическое положение перевешивало коммерческую выгоду. Для католической Португалии было важно и то, что взятие Сеуты нанесло удар по позициям мавров на Севере Африки и приблизило их окончательный уход с Пиренейского полуострова. В ходе кампании были захвачены арабские и еврейские пленники. Они послужили ценным источником знаний для последующих экспедиций[55]55
  Боксер Ч. Португальская империя и ее владения в XV–XVI веках. М.: Центрполиграф, 2019, с. 27


[Закрыть].

После захвата Сеуты Энрике Мореплаватель стал главным организатором дальних морских походов. По традиции считается, что он основал морскую школу в Сагреш, на юге страны, которая превратилась в главный центр подготовки мореплавателей. До нашего времени от школы ничего не осталось, сохранившиеся письменные источники появились гораздо позже, поэтому современные историки выражают сомнения в реальности ее существования.

Однако то, что инфант Энрике Мореплаватель внес важнейший вклад в превращение Португалии в великую морскую державу, сомнению не подлежит. Как и то, что для снаряжения экспедиций он использовал средства Ордена Христа, который возглавлял и который возник как преемник Ордена тамплиеров, унаследовав его богатства и знания.

Руководство духовно-рыцарским орденом не могло не наложить религиозный отпечаток на побудительные мотивы инфанта. Вместе с тем, историк XV века Гомеш Эанеш де Зурара, автор хроник о царствовании Жоау I и открытии Гвинеи, сообщает, что Энрике Мореплаватель также был движим стремлением развивать торговлю и научными интересами. Ему не терпелось узнать, что скрывается за горизонтом – там, где еще не ступала нога европейца.

Планы магистра Ордена Христа поражали воображение. Он намеревался завоевать Марокко, открыть морской путь в Индию, обогнув Африканский континент, исследовать неизвестные земли, которые могли находиться к западу от Европы.

В ту пору никто в Старом Свете не знал ни о существовании Америки, ни о том, где кончается Африка, ни даже то, что она вообще где-нибудь кончается. Античный географ Птолемей, пользовавшийся в Средние века высочайшим авторитетом, считал, что Индийский океан со всех сторон окружен сушей и добраться к нему по морю невозможно.

Но Энрике Мореплаватель опирался не только на интуицию. Инфант окружил себя мореходами и учеными, обладавшими передовыми для своего времени знаниями в области мореплавания и географии. Португальские источники упоминают о таких выдающихся путешественниках, как венецианец Луиджи Ка да Мосто и генуэзец Антонио де Ноли.

Энрике Мореплаватель учредил в Лиссабонском университете кафедру математики. Среди его информаторов были мавры, индийцы, эфиопы, не понаслышке знавшие о землях, в которые стремились попасть португальцы.

На основе добытых практических знаний были созданы трактаты об искусстве навигации, о компасе, об использовании астролябии и квадранта. С помощью научных методов экспедиции точно определяли координаты новых земель, а картографы оперативно наносили их на карты.

Экспедиции тщательно готовились. Капитанам сообщали новейшие сведения о тех местах, куда они направляются. Моряков обучали тому, как пользоваться навигационными инструментами и вести необходимые вычисления. «Они отправлялись в путь хорошо обученными и вооруженными знанием астрономии и геометрии», – подчеркивал Педру Нунеш.

Этот выдающийся математик и астроном XVI века, пытаясь разработать более точные методы определения местоположения корабля, решил ряд практических навигационных проблем, связанных с коррекцией маршрута. Его методы определения широт и исправления отклонений стрелки компаса были успешно использованы во время плаваний в Индийском океане и по Красному морю.

Что там, за мысом Буждур?

Первыми открытиями на пути к югу Африки стали острова, расположенные вдоль континента. В 1418 году Жоау Гонсалвеш Зарку и Триштау Важ Тейшейра наткнулись на Порту-Санту, входящий в архипелаг Мадейра, а на следующий год вместе с Бартоломеу Перештрелу высадились на главном острове.

Южные земли с мягким субтропическим климатом быстро подверглись колонизации. Энрике Мореплаватель поделил их на капитании[56]56
  Капитания – административная территориальная единица в колониях, создаваемая для освоения и управления определенным районом.


[Закрыть], предоставил широкие права управляющим, направил туда поселенцев, выделив им участки под сахарный тростник и виноград.

Сахарный тростник, завезенный на Мадейру из Сицилии, попал в благоприятные условия и вскоре стал главным богатством архипелага. Производство росло так быстро, что уже Мануэл I Счастливый был вынужден ограничить экспорт, установив предел в 120 тысяч арроб в год (1,8 тысячи тонн), чтобы избежать сильного падения цен.

В Средние века сахар был дорогим и продавался мизерными порциями, в основном в аптеках. Благодаря Мадейре он стал доступен не только привилегированным классам и не только в Португалии. Что касается королевства, то «белое золото» нового архипелага сказочно обогатило Энрике Мореплавателя, доля которого составляла треть стоимости произведенной сладкой продукции.

Но португальцы плавали не только вдоль берега. В 1427 году Диогу де Силвеш, возвращаясь с Мадейры, отклонился на запад и открыл несколько островов Азорского архипелага. Четыре года спустя Гонсалу Велью Кабрал начал их колонизацию. Она велась теми же методами: острова делились на капитании, туда доставлялись португальские и иностранные поселенцы. Только для более прохладного климата были выбраны более подходящие культуры. На Азорах начали выращивать зерновые и разводить скот.

Открытие островов стало побочным результатом продвижения вдоль Африканского континента как можно дальше на юг. В начале XV века бытовало мнение, что концом Света является мыс Нун, расположенный на юге современного Марокко. У португальцев он назывался «мысом Нет», так как считалось, что тот, кто за него заплывет, назад может и не вернуться.

Тем не менее, в 1422 году португальским мореплавателям удалось благополучно миновать мыс и углубиться на юг еще на 180 миль. Но тут перед ними возникло новое препятствие – мыс Буждур (Бохадор), расположенный на территории современной Западной Сахары.

Его окрестили «мысом Страха», полагая, что он-то уж точно представляет собой край Земли. Дальше, считали средневековые мореходы, начинается безжизненное пространство, где нет ни людей, ни животных, ни растений. На картах в этом месте рисовали лапу дьявола, готовую схватить и уволочь в преисподнюю каждого, кто посмеет двинуться дальше.

Энрике Мореплаватель посылал экспедицию за экспедицией, но мыс словно заколдовали. Шестнадцатой попыткой преодолеть проклятие стало плавание в 1433 году под руководством Жила Эанеша, оруженосца и доверенного лица инфанта. Стоило паруснику подойти к мысу, как задули сильные ветра, волны вскипели бурунами, под килем возникло опасное мелководье с острыми камнями. Команда взбунтовалась. Эанешу пришлось повернуть назад.

На следующий год мореплаватель решил предпринять обходной маневр. Его одномачтовый кораблик, водоизмещение которого не превышало 30 тонн, а команда состояла из полутора десятков моряков, обогнул роковой мыс в открытом море, подальше от земли. Решение оказалось удачным. Когда к концу дня парусник пристал к берегу, путешественники увидели тихую, безветренную бухту.

Жил Эанеш сошел на землю, нарвал цветов, которые назвал «розами Святой Марии», и привез их в Лиссабон. Букет наглядно доказал, что к югу от мыса лежит отнюдь не смертоносная для всего живого пустыня, как считалось ранее. Так был развеян миф о мысе Страха и простиравшемся за ним ужасном Сумеречном море, из которого будто бы не бывает исхода.

 
А оно того стоит? Конечно же, стоит!
Если бьется в груди твоей сердце героя.
Чтоб Буждур переплыть сквозь волны и соль,
Превозмочь придется страх свой и боль.
 

Фернанду Пессоа,

португальский поэт XX века

Преодолев давнее препятствие и стряхнув с себя застарелые страхи, португальцы двинулись дальше с удвоенной энергией. В тот же год Жил Эанеш и Афонсу Балдая заплыли за мыс Буждур еще дальше и достигли бухты Ангра-душ-Руйвуш, а в 1436 году последний добрался до Золотой реки. Свое название она получила потому, что выкуп за двух пленников был выплачен золотым песком. Оба места находятся на территории Западной Сахары. Попутно Балдая первым из европейцев пересек Тропик Рака.

В 1441 году Нуну Триштау уже был у мыса Бранку, завершающего узкий полуостров Рас-Нуадибу, то есть достиг территории современной Мавритании. Спустя два года он продвинулся до бухты д’Арген.

В этом же году мореплаватели привезли из Западной Африки первых чернокожих рабов, которых показали Энрике Мореплавателю. В 1444 году больше 200 чернокожих мужчин, женщин и детей были проданы нескольким десяткам покупателей в южном городе Лагуш. Вскоре там появился специальный рынок для торговли «живым товаром».

Событие вызвало ажиотаж, так как открывало новую многообещающую область коммерции. Невольники стали широко использоваться на всех видах работ, требующих тяжелого физического труда. Существовала даже услуга по прокату рабов. Подневольного работника можно было нанять на любой период времени.

Точная цифра захваченных или выменянных в Африке чернокожих рабов неизвестна. По оценкам, только во второй половине XV века португальцы вывезли с Черного континента около 150 тысяч невольников.

В Африку устремились торговцы и авантюристы. Снаряжались частные экспедиции. За право организовать их Энрике Мореплаватель брал пятую часть стоимости добычи. В бухте д’Арген возникла первая фактория[57]57
  Фактория – торговый поселок или контора иностранных купцов в колониальных и зависимых странах.


[Закрыть], через которую в Португалию шли партии рабов и золота.

Открытие новых земель шло непрерывно. Год за годом португальцы упорно продвигались все дальше на юг, нанося на карты все новые мысы и реки. Африка приобретала реальные очертания.

В 1444 году Диниш Диаш достиг полуострова Кабу-Верде (Кап-Вер), на оконечности которого находится самая западная точка Африканского континента. В наше время часть полуострова занимает сенегальская столица Дакар.

В том же году Нуну Триштау первым из европейцев увидел устье реки Сенегал. К 1446 году португальцы высадились на территории современной Гвинеи-Бисау.

В 1452 году деятельность португальских мореплавателей получила высочайшее одобрение. Папа Римский Николай V издал буллу Dum diversas («До разных»), в которой дал право португальскому королю «захватывать, преследовать, брать в плен, покорять и подчинять всех сарацин, язычников и прочих неверующих и врагов Христа, где бы они ни находились». Их надлежало «обращать в вечное рабство»[58]58
  Hayes D. Reflections on Slavery. In: Curran, Charles E. Change in Official Catholic Moral Teaching, 1998, p. 67.


[Закрыть].

Три года спустя последовала булла Romanus Pontifex («Римский Понтифик»), в которой Папа воздал хвалу Энрике Мореплавателю за его усилия по обращению в католичество сарацин и других неверных, а также подтвердил права короля Португалии на все земли и моря, открытые к югу от мыса Буждур. Он дозволял португальцам добывать в Африке рабов как с помощью торговли, так и путем захвата. Другим христианским государствам запрещалось нарушать монополию португальцев на торговлю и колонизацию новых земель.

Последнее положение так понравилось Афонсу V Африканскому, что 5 октября 1455 года буллу торжественно огласили в Кафедральном соборе Лиссабона на латыни и в португальском переводе перед приглашенными представителями иностранных общин, в том числе кастильской, французской и английской[59]59
  Боксер Ч. Португальская империя и ее владения в XV–XVI веках. М.: Центрполиграф, 2019, с. 31–32.


[Закрыть].

В том же году Луиджи Ка да Мосто, исследуя устье реки Гамбия, обратил внимание на то, что Полярная звезда почти исчезла за горизонтом и ориентироваться по ней становится все труднее. Зато на черном южном небе возникли новые яркие светила, которые он зарисовал. Так европейцы впервые узнали о существовании созвездия Южный Крест.

Следующие несколько лет Ка да Мосто и другие мореплаватели открывали острова Кабу-Верде. Хотя архипелаг не отличался буйной растительностью, в переводе его название звучит как «Острова Зеленого Мыса». Причиной стало то, что он располагался напротив одноименного полуострова.

Прошла еще пара лет, и Педру де Синтра добрался до Серра-Леоа, что означает Львиная гряда. В русский язык название будущей страны вошло в испанском варианте – Сьерра-Леоне.

Этот рубеж стал последним достижением, о котором узнал Энрике Мореплаватель. В 1460 году инфант скончался, и лихорадочное продвижение на юг ненадолго приостановилось. В это время Афонсу V Африканский был погружен в марокканские дела. Его войска вели боевые действия против мавров.

Но полностью плавания не прекращались никогда. Продолжалось изучение и освоение островов Кабу-Верде. В 1470 году Жоау де Сантарень открыл остров Сан-Томе, получивший название в честь Святого Фомы, а в следующем году настал черед острова Принсипи.

В 1469 году король на пять лет сдал торговлю на побережье Гвинейского залива в аренду лиссабонскому купцу Фернау Гомешу. Помимо платы, было выдвинуто условие: каждый год исследовать новые земли на протяжении 100 лиг, то есть примерно 500 километров.

Арендатор выполнил договор и организовал несколько экспедиций. Первую возглавили Жоау де Сантарень и Педру Эшкобар. В 1471 году они добрались до Золотого Берега (современная Гана), где действительно можно было добывать золото.

Это открытие вызвало особый интерес. Жоау II Совершенный принц, который в 1481 году сменил на престоле Афонсу V Африканского, отправил к Золотому Берегу флотилию из 11 кораблей. Ее возглавил рыцарь Ависского ордена Диогу де Азамбужа.

В Африке высадился внушительный португальский десант. На борту находились 600 военных, в том числе будущие прославленные мореплаватели Бартоломеу Диаш, Диогу Кау, Христофор Колумб. С ними прибыла сотня каменщиков и плотников.

За несколько недель были воздвигнуты стены форта-фактории Сау-Жорже-да-Мина, что переводится как «рудник Святого Георгия». Все материалы для строительства – камень, лес, железо – португальцы привезли с собой. Это первое европейское сооружение к югу от Сахары стоит до сих пор, привлекая туристов в ганский город Эльмина.

Гарнизон взял под защиту добычу драгоценного металла, ставшего одной из главных доходных статей короны. Благодаря Сау-Жорже-де-Мине Португалия смогла наладить чеканку собственной золотой монеты, повысив свой международный престиж.

На руднике трудилось полтысячи человек, которые жили в построенном у стен крепости поселке Мина. Кроме того, сюда свозилось золото, которое добывали во внутренних районах Западной Африки. В 1486 году населенный пункт получил форал и превратился в полноценный португальский город.

В этом регионе Западной Африки, на территории современной Нигерии, к тому времени уже существовало раннефеодальное государство Великий Бенин. Португальцы были первыми европейцами, установившими с ним контакты.