Текст книги "Португалия. Полная история"

Глава IV
Под испанской короной

Себаштьяу желанный и сокровенный

Когда последний король Ависской династии Себаштьяу вступил на престол, ему исполнилось всего три года. Он был сыном принца Жоау Мануэла и принцессы Жоаны Австрийской. По отцовской линии он приходился внуком португальскому королю Жоау III, а по материнской – испанскому императору Карлу V.

Жоау Мануэл скончался 2 января 1554 года, не дожив до 17 лет. Ему так и не довелось увидеть своего единственного отпрыска. Супруга, которая была на два года старше, находилась на последнем месяце беременности.

Смерть принца ввергла португальцев в состояние неопределенности и тревоги. Людей беспокоила судьба трона и страны. Жоау Мануэл приходился монарху единственным прямым наследником. Всех остальных сыновей Жоау III к тому времени уже не было в живых.

На горизонте вновь замаячила испанская угроза. Опасения были ненапрасными. Минуло меньше двух столетий с тех пор, как в 1383–1385 годах соседняя страна пыталась воспользоваться династическими проблемами и присоединить к себе Португалию.

Тогда прервалась первая, Афонсинская, династия. Теперь на волоске висела судьба второй – Ависской. Дальнейшее зависело от того, как будут протекать роды. Архиепископ Лиссабона организовал крестный ход за благополучное разрешение принцессы от бремени.

Страхи оказались напрасными. 20 января появился на свет Себаштьяу, и в храмах зазвучали благодарственные молебны. Долгожданному наследнику дали прозвище «желанный».

Себаштьяу выделялся нетипичной для португальцев внешностью. Облик рыжеволосого голубоглазого блондина выдавал в нем потомка австрийских Габсбургов.

Король рос своенравным и честолюбивым. Ему претило принимать советы даже от своей опытной бабки, вдовы Жоау III Катарины Австрийской, которая осуществляла регентство в первые пять лет правления.

Затем регентство на шесть лет перешло к брату Жоау III кардиналу Энрике – тоже человеку пожилому и осмотрительному. Но как только королю исполнилось 14 и он достиг совершеннолетия, любое наставничество было отринуто, и началось единоличное правление.

Монарха воспитывали иезуиты. Они превратили его в ревностного католика, мечтавшего о подвигах во имя родной страны и католической веры. Его страстным желанием было стать «капитаном Христа».

С двух лет Себаштьяу страдал от неизвестного заболевания. Недуг периодически проявлялся, доставляя ему страдания, и явно накладывал отпечаток на его отношение к женщинам, которыми он совершенно не интересовался. Не получалось и с женитьбой, несмотря на попытки посватать за него принцесс из разных стран, в том числе будущую французскую королеву Маргариту Валуа, с легкой руки Александра Дюма-отца ставшую широко известной как королева Марго. Отсутствие наследника вызывало беспокойство у окружения.

Болезнь не помешала монарху обрести хорошую физическую форму. В любую погоду он мог часами фехтовать и скакать на лошади, объездил все королевство верхом, устраивал рыцарские турниры и сам принимал в них участие, занимался охотой и корридой.

Его правление отмечено важными государственными свершениями, снискавшими уважением и любовь народа. Себаштьяу приказал создать Общественные житницы – центры помощи земледельцам, оказавшимся в трудном положении. Там они могли получить кредит, разжиться семенами, а долг разрешалось вернуть частью будущего урожая. Когда в Португалии разразилась чума, король в помощь местным врачам пригласил медиков из Испании, а для вдов и сирот создал несколько приютов.

Себаштьяу сократил срок рассмотрения дел в суде, установив штрафы за затягивание процессов. Он впервые регламентировал государственную и военную службу, ввел единую систему мер и весов.

Луиш де Камоэнс посвятил молодому монарху поэму «Лузиады». «Мой государь, отчизны гордость, спаситель христианства от неверных» – так обращается поэт к юному властителю империи в своем прославленном произведении. Король благосклонно принял посвящение, в 1572 году встретился с Камоэнсом, назначил ему пенсию.

Однако иной раз его поступки не поддавались разумному объяснению. Летом 1569 года, например, во время посещения монастыря в Алкобасе Себаштьяу приказал вскрыть находившиеся там захоронения королей и с любопытством осматривал останки своих предшественников.

В 1571 году он выразил настойчивое желание отправиться в Индию, чтобы на деле доказать свою храбрость и величие. От опасного предприятия короля с трудом отговорил кардинал Энрике.

Затем Себаштьяу целиком завладела идея о военной экспедиции в Африку. Ему не терпелось расширить владения Португалии в Марокко, где к тому времени от них остались лишь несколько крепостей, нанести поражение мусульманам, отодвинуть турецкую угрозу, прославить католическую веру, доказать ее превосходство над протестантской.

К Африканской кампании монарха подталкивали подданные. Народ возмущался сдачей крепостей в Марокко, купцы жаловались на препятствия для торговли, которые возникли в связи с активизацией турок и мавров. Луиш де Камоэнс тоже призывал «могущественного короля» положить конец «исмаилитским подлостям».

В 1574 году 20-летний Себаштьяу первый раз побывал в Африке. Из португальского Танжера он совершил вылазку на марокканскую территорию, участвовал в нескольких столкновениях с мусульманскими отрядами, которые завершились для португальцев удачно. Победоносный опыт укрепил короля в его намерениях.

Большой африканский поход был задуман как крестовый. Ускорила приготовления мольба о помощи султана Марокко Мулая Мухаммада аль-Мутавакилля, которого дядя Абд аль-Малик лишил трона. Свергнутый властитель бежал сначала в Испанию, а затем – в Португалию.

Король решил воспользоваться этим обстоятельством. На руку португальцам была и междоусобица, ослаблявшая противника. Подготовка к экспедиции перешла в практическую стадию.

В испанском городе Гуадалупе Себаштьяу встретился с Филиппом II, который отказался от совместного похода, но пообещал прислать добровольцев. Римский Папа Григорий XIII согласился с тем, чтобы в 1576 году Себаштьяу забрал на финансирование экспедиции треть доходов всех церквей Португалии.

Денег все равно не хватало, поэтому король взял крупный иностранный заем. Купец Конрад Ротт из немецкого города Аугсбург одолжил 400 тысяч крузаду под 8 процентов. Новые христиане дали еще четверть миллиона крузаду в обмен на десятилетнюю отсрочку конфискации имущества осужденных Инквизицией.

Себаштьяу заявил, что сам возглавит поход. Возражения кардинала Энрике не возымели действия[89]89
  Rebelo da Silva. Historia de Portugal nos seculos XVII e XVIII. T.1. Lisboa, 1971, p. 132.


[Закрыть]. Кончилось тем, что король провозгласил свое намерение публично, а кардинала оставил во главе страны на время своего отсутствия.

Себаштьяу удалось собрать 20-тысячное войско. Помимо конного полка численностью около полутора тысяч всадников, в который вошел весь цвет португальского дворянства, под началом монарха были четыре пехотных полка, представлявших разные провинции, а также испанцы, немцы, голландцы, валлонцы, итальянцы.

Разношерстной армии не хватало сплоченности и дисциплины. Иностранные наемники враждовали между собой и с португальцами. Первые жертвы появились еще до отплытия.

14 июня 1578 года после благословения королевского знамени началась погрузка на корабли. Через полторы недели армада, состоявшая из пяти сотен парусников, покинула Лиссабон и, сделав остановки в Лагуше и Кадисе, причалила к берегам Марокко.

Из Арзилы, где к португальцам присоединились несколько тысяч марокканских сторонников аль-Мутувакилля, войско двинулось вглубь страны к городу Эль-Ксар-эль-Кебир, который португальцы называли Алкасер-Кибир. Переход давался с трудом. Солдат измучила жара, они страдали от недостатка пищи и воды – следствия плохо организованного снабжения.

У Алкасер-Кибира воинов Себаштьяу и аль-Мутувакилля поджидала армия марокканского эмира Абд аль-Малика. Противник обладал явным численным превосходством. По оценкам, у эмира было порядка 60 тысяч солдат, а возможно, и больше. Такое количество мусульман, желающих сражаться с чужеземцами, удалось собрать, объявив джихад – священную войну.

Кроме того, помочь Абд аль-Малику прибыли до 10 тысяч турецких янычар. Набиравшая силу Османская империя, которая в 1574 году завоевала Тунис и стала хозяином почти всей Северной Африки, была союзником эмира.

4 августа близ Алкасер-Кибира состоялась «битва трех государей». Она стала для Португалии роковой, хотя поначалу ее исход был не очевиден и все могло сложиться по-другому.

Себаштьяу построил войска плотно, сосредоточив их для удара по центру. Эмир, напротив, растянул свои силы, рассчитывая окружить противника. В центре он поставил потомков мавров, изгнанных с Пиренейского полуострова в ходе реконкишты. У них были глубоко личные причины для того, чтобы, не щадя живота, драться с католиками. На флангах располагалась кавалерия, численность которой составляла не менее 10 тысяч человек[90]90
  Peters R. Endless War: Middle-Eastern Islam Vs Western Civilization. Stackpole Books, 2011, p. 25.


[Закрыть].

После обмена огнем из артиллерии и мушкетов противники пошли в атаку. Поначалу португальцам удалось смять марокканский центр. Однако армия эмира воспользовалась численным преимуществом, охватила войско Себаштьяу с флангов, взяла его в клещи и ударила в тыл. Опасаясь окружения, португальский центр начал отступать. Мавры почувствовали близость победы и усилили натиск.

Жестокая рубка продолжалась четыре часа. Воины Себаштьяу и сам король, который трижды менял коня, держались стойко, но это было отчаяние обреченных.

Такого сокрушительного разгрома Португалия еще не знала. Погибли больше 8 тысяч солдат и офицеров. Положение осложнялось тем, что путь к бегству был отрезан рекой, которая неожиданно для португальцев стала полноводной в результате океанского прилива. Перебраться через водную преграду удалось немногим. Спастись смогли не больше сотни[91]91
  Хазанов А.М. Португалия и мусульманский мир (XV–XVI вв.). М.: РАУ-Университет, 2003, с. 263–319.


[Закрыть].

Остальные попали в плен. В числе узников мавров оказались знатнейшие дворяне, такие как Антониу де Португал, внук Мануэла I, и граф де Барселуш[92]92
  Oliveira Marques A.H. Historia de Portugal. T.1. Lisboa, 1976, p. 422.


[Закрыть].

Высокородных пленников пришлось выкупать за баснословные деньги. Цена дворянина составляла у мавров 5 тысяч крузаду. Вес золотых монет, собранных для вызволения сеньоров, превысил полторы тонны. Страна в буквальном смысле оскудела.

В битве не уцелел ни один из «трех государей». Первым распрощался с жизнью эмир, так и не успевший насладиться заслуженным триумфом. Он тяжело болел, но в критический момент сражения, когда казалось, что португальцы вот-вот обратят мусульман в бегство, приказал подать коня, чтобы возглавить контратаку. Ослабленный организм не выдержал перенапряжения.

Смерть командующего не сказалась на боевом духе армии. Гибель эмира удалось скрыть до конца битвы, а плодами ее в полной мере воспользовался его преемник.

Свергнутый племянник эмира, сражавшийся на стороне португальцев, утонул. В поисках спасения он бросился в реку, но не смог ее переплыть.

Самая странная судьба выпала на долю Себаштьяу. Точные обстоятельства его гибели до сих пор не известны. Многие видели, как монарх отказался покидать поле боя и с мечом в руке ринулся в гущу мавров. Больше доподлинно ничего установить не удалось.

Находились свидетели, утверждавшие, что после битвы опознали тело короля, испещренное ранами. Но были и те, кто божился, что своими глазами наблюдали, как монарх спасся, преодолев реку вплавь.

В 1582 году останки Себаштьяу, доставленные в декабре 1578 года из Марокко в испанскую Сеуту, привезли в Лиссабон и упокоили в церкви Монастыря Иеронимитов. Во всяком случае, так утверждал Филипп II, который предпринял меры для розыска и возвращения тела португальского монарха.

Кто лежит в гробнице – не известно до сих пор. В 2007 году историки Карлуш д’Абреу и Эмилио Ривас Кальво предложили вскрыть захоронение и провести генетический анализ, но дальше разговоров дело не зашло[93]93
  Público. 11 de Abril de 2007.


[Закрыть].

В конце XVI века в версию испанского короля мало кто поверил. К тому времени Португалия была заражена «себаштьянизмом». По стране гуляла легенда о «спящем» или «сокровенном», то есть свято хранимом втайне короле, который якобы не погиб в кровавой сече у Алкасер-Кибира, а чудесным образом избежал смерти. Он будто бы погрузился в заколдованный сон где-то на острове посреди Атлантики, но однажды туманным утром непременно явится, чтобы спасти свою страну в самый трудный час и повести ее к новому величию.

Мессианские мифы не раз возникали в европейской истории. В Англии народ уповал на пришествие короля Артура, в Германии – на Фридриха Барбароссу, в России – на царевича Дмитрия. Однако нигде подобные явления не были ни столь массовыми, ни столь продолжительными.

В Португалии, переживавшей после катастрофы у Алкасер-Кибира смутные времена, надежды на Себаштьяу Сокровенного утвердились прочно и надолго. В стране мореплавателей люди привыкли к тому, что тот, кто многие годы числился пропавшим, может вернуться домой живым и невредимым.

Из уст в уста передавались особые приметы Сокровенного. Их насчитывалось полтора десятка. Среди основных – более длинная правая рука, короткая верхняя часть туловища, черная родинка на правом плече у шеи, едва заметные веснушки, нехватка зуба с правой стороны нижней челюсти. И, разумеется, тайный знак, о котором должно было быть объявлено особо.

Один за другим стали возникать самозванцы, выдававшие себя за исчезнувшего монарха. Уроженец Италии Марко Тулио Катицоне, так называемый «венецианский Себаштьяу», даже заручился поддержкой некоторых португальских дворян, священнослужителей и юристов, но кончил плачевно. В 1603 году испанские власти арестовали авантюриста и вздернули на виселице.

О Себаштьяу Сокровенном вспоминали не одно столетие. В Бразилии в его пришествие свято верили в конце XIX (!) века. В штате Баия в 1897–98 годах десятки тысяч крестьян в ходе так называемой «Войны Канудус», которую они вели против «безбожной республики» сражались с правительственными войсками с именем короля на устах.

Фернанду Пессоа, крупнейший португальский поэт XX века, писал о себаштьянизме, о неугасимой надежде на чудо и грядущее возрождение всемирной империи как о неотъемлемой черте португальского народа.

 
Хоть час неведом, скоро он пробьет.
Всплывет могучий челн над царством вод,
Раз в это верю я.
И воссияет солнце сквозь туман,
Увидит лучезарный океан
Штандарт империи.
 

(пер. Ольги Овчаренко)

Миф о неминуемом втором пришествии Себаштьяу возник на благодатной почве. В XII веке, задолго до рождения Сокровенного Короля, на Пиренейском полуострове были популярны предсказания итальянского богослова Джоаккино да Фьоре (Иоахима Флорского), который предрекал наступление эпохи Святого Духа – времени духовного расцвета человечества.

В XIII веке в Португалии доминиканец Фрей Жил пророчествовал о воцарении Нежданного Короля и наступлении Золотого века[94]94
  Van Den Besselaar J. O Sebastianismo – História Sumária. Lisboa: Instituto de Cultura e Língua Portuguesa, 1987, p. 37.


[Закрыть]. Его предсказания, подправленные с учетом злобы дня, вновь обрели известность после исчезновения Себаштьяу.

В первой половине XVI века в народе начали ходить частушки-троваш, сочиненные сапожником Бандаррой из Транкозу. В них говорилось о блестящем будущем Португалии, которое наступит после прихода «тайного» короля. Инквизиция запретила стишки, но их продолжали переписывать и распространять нелегально, а после смерти Себаштьяу стали почитать за великое пророчество.

Больше всего укоренению мифа о Сокровенном Короле способствовали события, которые стали разворачиваться после его гибели. Когда Португалии достигла новость об исчезновении Себаштьяу, трон занял 66-летний кардинал Дон Энрике. Он тут же предпринял меры для поиска невесты, но Папа Григорий XIII не снял с него обет безбрачия.

Разразился династический кризис. На трон объявились несколько претендентов. Главными были три потомка короля Мануэла Счастливого: герцогиня Брагансская Катарина, испанский король Филипп II и Антониу де Португал, больше известный как приор из Крату. Он возглавлял в Португалии мальтийских рыцарей (Орден госпитальеров), резиденция которых находилась в Крату.

Катарина как королевская внучка, дочь инфанта Дуарте, была прямой наследницей по мужской линии, поэтому кардинал склонялся в ее пользу. Филипп II, тоже внук, был сыном принцессы Изабел, а еще один внук, Антониу де Португал, хотя и приходился сыном инфанту Луишу, родился от незнатной женщины вне брака. Его кардинал признавать отказывался.

Испанский король не сидел сложа руки. Он направил в Лиссабон португальского дворянина Криштовау де Моуру, который четверть века жил в Мадриде. Посланник щедро раздавал деньги и обещания, разжигал вражду между противниками Филиппа II и вербовал ему сторонников.

Многие знатные люди рассудили за лучшее перейти в лагерь испанского монарха. Они полагали, что более крупная и богатая страна поможет выбраться из экономического кризиса, обеспечит защиту в борьбе с конкурентами за колонии и безопасность в случае внутренних беспорядков, создаст новые возможности для торговли и выгодные места для службы. Противниками были те, кто вопреки всем заманчивым перспективам, сулящим личное благополучие и настойчиво рекламируемым Криштовау де Моуру, отстаивали независимость страны.

В апреле 1579 года король-кардинал Энрике созвал Кортесы. На них было решено составить список из 15 дворян, из которого монарх мог бы выбрать пятерых для управления страной в случае своей смерти.

В январе 1580 года в Алмейринь собрались новые Кортесы. Через три недели после начала дебатов случилось непредвиденное: король-кардинал скончался, так и не назначив наследника.

Кортесы продолжали свою деятельность до середины марта с активным участием созданной Криштовау де Моуру «испанской партией». В результате в сформированном совете из пяти правителей-регентов один занимал нейтральную позицию, еще один поддерживал Антониу де Португала, приора из Крату, а трое стояли за Филиппа II.

Поражение по всем фронтам

В июне 1580 года Антониу, приор из Крату, был провозглашен королем в Сантарене. Нового монарха признали в ряде провинциальных городов.

В общенациональном масштабе, однако, Антониу поддержки не добился. За него выступали, в основном, люди незнатные. Большинство дворян и духовенства перешли на сторону испанского короля.

Трем правителям-регентам удалось бежать из Лиссабона. В Каштру-Маринь они провозгласили королем Филиппа II, что получило одобрение в ряде городов.

Это дало возможность испанскому монарху послать в Португалию 40-тысячное войско. Его возглавил опытнейший полководец герцог Альба, за плечами которого были военные кампании в Италии, Франции, Германии, Фландрии.

Железный герцог действовал, как всегда, стремительно и жестоко. Он перешел границу, захватил Алентежу и продвинулся до Сетубала, расположенного напротив Лиссабона на противоположном берегу Тежу.

Тем временем испанская эскадра подошла к столице с другой стороны, обстреляла стоящий в устье Тежу Кашкаиш и захватила город. Его главу, а также командира гарнизона, бывшего вице-короля Индии Диогу де Менезеша, и некоторых других пленных герцог Альба приказал казнить[95]95
  Fortunato de Almeida. História de Portugal. Coimbra, Imprensa da Universidade, 1926, T. IV, p. 23–24


[Закрыть].

Из Кашкаиша испанские войска выдвинулись к Лиссабону. 25 августа 1580 года в столичном пригороде Алкантара их встретило 8-тысячное войско Антониу, приора из Крату. Оно было плохо вооружено, состояло в основном из крестьян и горожан и включало 3 тысячи чернокожих рабов, согласившихся воевать в обмен на свободу[96]96
  Anderson J.M. The History of Portugal, Greenwood, 2000, p. 103.


[Закрыть].

За полчаса все было кончено. Армия Антониу перестала существовать, сам он бежал, а столичный совет выслал к герцогу Альбе делегацию с ключами от города. Приор из Крату перебрался сначала в Сантарень, потом – в Коимбру, где надеялся поднять студенчество, а затем – в Порту, где был вынужден больше полугода скрываться, пока в мае 1581 года ему не удалось на корабле перебраться во Францию. Правителем Португалии фактически стал герцог Альба.

В декабре 1580 года в страну прибыл Филипп II. Его торжественно и с почестями встретили знатнейшие португальские дворяне. Испанский король дал распоряжение собрать Кортесы и позаботиться о том, чтобы на них не было сторонников Антониу.

25 марта 1581 года Кортесы в Томаре провозгласили Филиппа королем Португалии. Он был коронован в Лиссабоне как Филипп I. Так началась третья, Филиппинская Династия, продолжавшаяся шесть десятилетий.

На заседании Кортесов Филипп пообещал уважать все права и привилегии, не вмешиваться в управление страной, в ее традиции и обычаи, оставить ей колонии, не назначать иностранцев на должности в судебных и финансовых органах, в армии, на флоте, в Церкви. Страна сохранила свое законодательство, систему правления, язык, валюту. Вместе с тем, коннетаблем Португалии стал герцог Альба, а просьбы Кортесов вывести испанские войска и снизить налоги были признаны нецелесообразными.

Филипп покинул Португалию только в феврале 1583 года. Присоединение страны было оформлено как создание Иберийского союза. Вице-королем, то есть правителем Португалии, испанский монарх назначил своего племянника Альбрехта VII Австрийского. В помощь ему, а также на случай его отсутствия Филипп создал Регентский совет, состоявший из трех членов, все из которых были португальцами.

Антониу, приор из Крату, не смирился с поражением. Во Францию он бежал, прихватив с собой драгоценности короны, поэтому располагал средствами для дальнейшей борьбы. Он набрал солдат и направил их на Азорский архипелаг, который не признал союз с Испанией. В 1582 году Антониу с французской эскадрой прибыл на остров Терсейра и год правил там как король, даже наладив чеканку собственной монеты, пока его не изгнали испанцы.

Несостоявшийся монарх вновь укрылся во Франции, а затем перебрался в Англию. Елизавета I удовлетворила его просьбу о предоставлении убежища. В 1589 году с английской эскадрой Антониу прибыл в лиссабонский порт. Он был уверен, что португальцы встретят его как героя и немедленно поднимут против испанцев восстание, но ничего подобного не произошло.

Последние годы приор из Крату провел в Париже, где умер в 1595 году. Он жил на скромную пенсию, пожалованную французским королем Генрихом IV, и распродавал последние драгоценности.

До конца своих дней Антониу не сдавался. Он продолжал кипучую деятельность, пытался организовать новые экспедиции, но его уже мало кто слушал. Правители Англии и Франции были не прочь поддержать претендента на португальский престол, ослаблявшего их соперника – Испанию, но предыдущие провалы отбили у них охоту к новым авантюрам приора из Крату.

В отличие от династического кризиса 1383–1385 годов, из которого Португалия вышла победителем, на сей раз страна сдалась большому соседу, не оказав серьезного сопротивления. Небольшое королевство было истощено почти двумя веками непрерывной экспансии и строительства мировой империи, расколотое общество пребывало в нерешительности и было не готово идти на жертвы. К тому же, отсутствовали способные повести за собой яркие лидеры – такие, как магистр Ависского ордена Жоау и Нуну Алвареш Перейра.

Беда не приходит одна. После потери независимости затрещала по швам империя, которую с таким трудом создавали несколько поколений. Учитывая скромные ресурсы страны, удержать все, что было завоевано с начала XV века, не удалось бы в любом случае. Вступая в Иберийский союз, португальцы в том числе надеялись защитить свои заморские колонии. В действительности получилось наоборот.

Испания враждовала с Францией и Англией и силой оружия пыталась не допустить выхода из своей империи Нидерландов, которые в 1581 году обрели фактическую независимость. Вступив с ней в союз, Португалия превратилась для этих трех стран во враждебное государство, против которого дозволены любые средства.

Удобного предлога долго ждать не пришлось. В 1595 году Филипп II закрыл португальские порты для нидерландских судов. Тут же участились нападения голландцев на португальские корабли, перевозившие колониальный товар. Усилилась активность английских и французских корсаров, которая и раньше доставляла немало неприятностей.

Английский адмирал Фрэнсис Дрейк, совершая рейды в Атлантике на испанские суда и порты, в ноябре 1585 году захватил Сантьягу – крупнейший остров португальского архипелага Кабу-Верде. Англичане хозяйничали на Сантьягу три недели. За это время они разграбили и разрушили поселения Сидаде-Велья, Сау-Домингуш и Прая. После английской вылазки на высоком холме над Сидаде-Велья был возведен форт, названный в честь Святого Филиппа[97]97
  Sugden, John. Sir Francis Drake. Penguin Books, 2004, p. 186.


[Закрыть].

В 1598 году английская эскадра целый месяц блокировала порт Лиссабона, в котором стояла португальская флотилия, готовая к отправке в Индию. Акция была предпринята в рамках рейда по испанским владениям, но нанесла удар по Португалии, нарушив снабжение города, торговлю и связь с колониями. После ухода эскадры португальцы еще долго не отваживались выходить в море, опасаясь нападений[98]98
  Ignácio da Costa Quintella. Annaes da Marinha Portuguesa. T. 1. Lisboa, 1839, p. 113.


[Закрыть].

На глазах рушилась монополия на торговлю пряностями. С 1594 года в Нидерландах стали плодиться компании, которые пытались наладить связи с Востоком без посредников. В 1602 году они слились в «Объединенную Ост-Индскую компанию». Она создала сеть факторий, напрямую торговала с Молуккскими островами, Цейлоном, Китаем, Индией и поставляла в Европу пряности, серебро, чай, шелк и другие товары.

В 1600 году появилась «Компания купцов Лондона, торгующих в Ост-Индиях», которая в дальнейшем превратилась в могущественную «Британскую Ост-Индскую компанию». Она располагала собственным флотом и вооруженными силами, достаточными для успешных боевых действий против туземцев и европейских конкурентов, в том числе португальских.

Луиш де Камоэнс в поэме «Лузиады» предостерегал молодого короля Себаштьяу:

 
Смотрите, государь, чтоб на посылках
У англичан, германцев или галлов,
У итальянцев иль кастильцев пылких
Европа португальцев не видала.
Пускай на нас взирают без ухмылки.
А вы совета у людей бывалых
Просите чаще: самый светлый разум
Пред опытом смириться может сразу.
 

(пер. Ольги Овчаренко)

Поэту не довелось воочию увидеть всех горьких плодов катастрофы при Алкасер-Кибире. Он скончался в 1580 году, оставшись символом навсегда ушедшей героической эпохи победных свершений. Португалию, низведенную до придатка Испании, ожидал долгий период осмысления своего нового положения и борьбы за восстановление независимости.