Текст книги "Португалия. Полная история"

«Их сохранение несовместимо с цивилизацией и веком света, а также с политической организацией, подходящей народам» – так министр объяснил необходимость своего декрета в докладе, представленном Педру IV.

В стране насчитывалось почти 600 монастырей. Некоторые были основаны еще во времена Вестготского королевства, за полтысячи лет до образования Португалии, но это не спасло их от закрытия, земли – от конфискации, а обитателей – от изгнания на все четыре стороны.

Не избежал печальной участи и знаменитый лиссабонский монастырь Ордена Иеронимитов, где находится усыпальница королей. Оказавшись на улице, священнослужители были вынуждены зарабатывать на пропитание. Чтобы выжить, монахи стали торговать своими знаниями и умениями. В 1837 году они продали рецепт сливочного десерта из слоеного теста владельцу фабрички по переработке сахарного тростника, приютившейся по соседству с монастырем.

Вифлеемские пирожные (Pasteis de Belem), названные в честь прихода, где расположен храм, стали неотъемлемой частью португальской кухни и туристического Лиссабона. Ежедневно историческое кафе продает тысячи порций монастырского лакомства, рецепт которого по-прежнему держится в строжайшей тайне.

Антониу де Агиар следовал в русле просвещенной политики Педру IV. Король-император с самого начала зарекомендовал себя противником духовенства. Он выслал из страны папского нунция, лишил священнослужителей привилегий и не возражал против экспроприации монастырского имущества.

Целью национализации либералы объявили возврат народу «национального достояния». Предполагалось, что в результате конфискации монастырского имущества не только пополнится казна, но и получит мощный импульс сельское хозяйство.

На деле получилось наоборот. Монашеские деньги исчезли в жерновах разбухшего государственного аппарата, не оставив заметного следа, а монастырские земли запустели. Формально их мог приобрести любой желающий. Но бедные крестьяне, нуждавшиеся в наделах и жаждавшие их обрабатывать, деньгами и связями не располагали, а богатые либералы и крупные компании, имевшие необходимые средства, земледелием заниматься не собирались.

Действия новых властей против духовенства не наполнили казну и не снизили социальную напряженность. Они сильно смахивали на месть победителей и именно таким образом воспринимались значительной частью населения, в основе своей оставшегося традиционным и консервативным. Министр Антониу де Агиар получил в народе кличку «убийца монахов».

Рациональная и стройная система Моузинью да Силвейры, опробованная на Азорах и примененная его преемниками в масштабах всей страны, не привела ко всеобщей гармонии, свободе, равенству и братству. На горизонте замаячили новые расколы, конфликты, бунты и перевороты.

Экономическое возрождение, казалось бы…

Триумф либералов не принес стране стабильности. Наоборот, хаос только усилился. «Если война обошлась нам дорого, то победа стала поистине разрушительной, – писал историк и общественный деятель второй половины XIX века Оливейра Мартиньш. – Борьба между старой и новой Португалией сменилась борьбой между либеральными партиями».

Порядки, установившиеся после гражданской войны, не радовали даже убежденных либералов из Академического корпуса, которые в ходе осады Порту беззаветно сражались за победу либеральной революции и пером, и шпагой. Вконец разочарованный писатель и историк Алешандре Эркулану, испробовав все способы воздействия на течение государственной жизни, удалился из столицы в имение, приобретенное в местности с говорящим названием Волчья долина.

Алмейда Гаррет сменил романтический пафос на едкий сарказм. Всевластие «новых баронов», купивших титулы за деньги и сменивших у руля государства старую аристократию, вызывало у него отвращение. «Десять лет господства баронов – и от агонизирующего тела нашей Португалии отлетел последний вздох духа», – сокрушался литератор. «Феодализм, способный породить лишь ужас в людях XIX века, начал вызывать у них восхищение, а монархизм, бывший унылым и презираемым, – сострадание и сочувствие», – с горечью констатировал Алмейда Гаррет.

Придя к власти, либералы раскололись на два враждебных течения. Консерваторы, к которым относили себя многие дворяне и представители духовенства, поддерживали Конституционную хартию. Радикалы, опиравшиеся на торговые круги, выступали за возвращение конституции 1822 года.

Поначалу в правительстве заседали консервативные «хартисты», но их правление не привело к экономическому оживлению, в котором так нуждалась истерзанная войнами и конфликтами страна. Народ по-прежнему прозябал в нищете, богатство в основном оставалось в руках немногих крупных землевладельцев.

Промышленности как таковой не существовало. Подписанный в 1810 году с Лондоном бессрочный Договор о торговле и мореплавании предоставил англичанам наивыгоднейшие условия для ввоза и продажи своих товаров. Конкурировать с британской индустрией было бессмысленно.

Радикалы видели выход в отмене хартии и возврате к идеалам революции 1820 года. Их решимость окрепла после того, как в августе 1836 года в Испании после серии бунтов и актов неповиновения военных под крики «Да здравствует конституция! Да здравствует Англия!» королева восстановила действие основного Закона, принятого в Кадисе в 1812 году.

В сентябре 1836 года в Лиссабон из Порту прибыли оппозиционные депутаты-радикалы во главе с адвокатом, гроссмейстером лож Севера Пассушем Мануэлом. Их как освободителей встретила ликующая толпа, разогретая и подготовленная газетами и памфлетами, которые активно распространялись в городе накануне.

События, вошедшие в историю как Сентябрьская революция, привели к смене власти. Решающим фактором стала поддержка депутатов «северной столицы» батальонами Национальной гвардии.

Бунтовщики потребовали от Марии II отправить в отставку правительство «хартистов» и восстановить конституцию 1822 года. После того, как королева лишилась поддержки военных, ей не оставалось ничего иного, как выполнить ультиматум. Новое правительство возглавил Пассуш Мануэл[191]191
  Os irmaos Passos: da politica ao poder local. Fundacao Passos Canavarro e autores. 2018.


[Закрыть].

Первый «сентябристский» кабинет особое внимание уделил образованию, проведя реформы всех его уровней. Начальное образование стало бесплатным. Среднее теперь можно было получить в лицеях в районных центрах. Высшее приросло точными науками: в Лиссабоне и Порту появились Политехническая школа и Политехническая академия, а также медицинские школы. В этих двух крупнейших городах также были организованы академии изящных искусств[192]192
  Víctor de Sá. A Revolução de Setembro de 1836. Dom Quixote, Lisboa, 1969. p. 124.


[Закрыть].

«Сентябристы» продержались меньше года, да и то благодаря высадке в ноябре британского десанта, сорвавшего попытку переворота. Следующий 1837 год прошел в борьбе с «хартистами». Умеренное крыло либералов во главе с двумя маршалами подняло войска против радикалов. Выступление подавили, но радикалы лишились постов в правительстве.

В 1838 году «сентябристы» заключили соглашение с «хартистами». Была принята компромиссная конституция, вернувшая монарху право вето и восстановившая вторую, верхнюю палату парламента с условием ее формирования по итогам выборов. Участники «маршальского бунта» получили амнистию[193]193
  Ribeiro M. M. T. A restauração da Carta Constitucional: cabralismo e anticabralismo, in História de Portugal, V volume, Lisboa, Círculo de Leitores, 1993, pp. 107–119.


[Закрыть].

Принятие новой конституции не погасило страсти. Политические кризисы, мятежи, отставки и назначения следовали одно за другим, словно в калейдоскопе. С 1834 по 1842 год сменилось 13 правительств, большинство из которых были «сентябристскими». Тем временем, страна продолжала пребывать в кризисе, идеи радикалов теряли привлекательность, а популярность пропаганды «хартистов» росла.

В январе 1842 года поднял бунт гарнизон Порту. По отработанному за нескончаемый революционный период этикету это выразилось в коллективном заявлении. В нем военные отказали в поддержке правительству и высказались за восстановление Конституционной хартии. Возглавил очередной мятеж гроссмейстер Великой восточной лузитанской ложи Кошта Кабрал – бывший радикал, перешедший на умеренные позиции.

Войска двинулись из Порту на Лиссабон. Столичный гарнизон поддержал требования путчистов. В феврале Конституционная хартия была восстановлена монаршим декретом, а Кошта Кабрал стал всесильным министром внутренних дел и доверенным лицом королевы.

Новый либеральный лидер всегда отличался решительностью. Еще в 1838 году, будучи губернатором Лиссабона, он не остановился перед применением силы в ходе подавления выступления частей Национальной гвардии[194]194
  Costa Cabral. Apontamentos historicos. Typographia de Silva, Lisboa, 1844. pp. 124–160.


[Закрыть]. По оценкам, в «бойне на площади Россиу» погибли свыше ста человек.

Получив власть, он установил диктатуру, прозванную «кабрализмом». Опираясь на поддержку Марии II и парламентского большинства, Кошта Кабрал попытался стабилизировать обстановку и создать условия для устойчивого конституционного правления. Исправив некоторые крайности предшественников, он способствовал укоренению либерального режима, который пока отнюдь не гарантировал себе окончательной победы.

При Коште Кабрале был опубликован новый Административный кодекс и проведена централизация власти, реформирована Национальная гвардия, которая вызывала тревогу как постоянный источник нестабильности и мятежей, восстановлены отношения с Ватиканом, возвращена цензура. Он предпринял меры для развития системы образования и здравоохранения, поощрял строительство дорог, развернул общественные работы.

Полезные начинания поначалу встречали одобрение. Вскоре, однако, популярность министра покатилась вниз. Не осталось незамеченным его быстрое личное обогащение. Из скромного адвоката правитель превратился во владельца роскошного дворца, достойного монарха. Как на дрожжах росли доходы его брата и отца, порождая обвинения в кумовстве. Недовольство еще больше возросло, когда правительство повысило налоги.

Коште Кабралу первому из либералов удалось просидеть в министерском кабинете полный срок, но кресло под политиком шаталось все сильнее и сильнее. Чтобы упасть, достаточно было малейшего толчка или неловкого движения.

Роковой удар последовал с неожиданной стороны. Либералы привыкли к тому, что политическая борьба велась среди представителей элиты, а в качестве ведомых в ней могли участвовать образованные горожане и военные, но весной 1846 года на севере поднялись крестьяне. Внезапный взрыв народного гнева получил известность как Революция Марии да Фонте, так как на начальном этапе активную роль играли женщины.

Бедных жителей деревень встревожило не только повышение налогов, но и новый закон о призыве на военную службу, а особенно – начало проведения кадастровой оценки земельных участков и имущества. Среди крестьян сразу же поползли слухи, будто перепись затеяна неспроста, а для того, чтобы отнять у них последнее. В народе кадастровые списки окрестили «воровскими бумажонками».

Повод к выступлению вскоре представился. 21 марта 1846 года в селении неподалеку от Браги власти попытались не допустить погребения в церкви усопшей местной жительницы. Хоронить в храмах запрещал недавний декрет, изданный в целях улучшения санитарно-эпидемиологической обстановки. Крестьяне восприняли документ по-своему. Они сочли его происками столичных масонов-безбожников и отказывались погребать родственников, «словно скотину», на общественных кладбищах.

Несколько самых неугомонных женщин из похоронной процессии были арестованы. На их выручку явилась разъяренная толпа во главе с некоей Марией из прихода Фонте-Аркада и попыталась взять тюрьму штурмом.

За считаные дни Революция Марии да Фонте распространилась по всему северу. Тысячи крестьян, вооруженных вилами, серпами и мотыгами, громили усадьбы, открывали тюрьмы, уничтожали кадастровые списки.

Оседлать волну народного недовольства и возглавить восстание пытались и консерваторы, и радикалы. Ненависть к режиму Кошты Кабрала объединила таких непримиримых противников, как «сентябристы» и абсолютисты. Появились политические прокламации, стали возникать революционные советы.

Кошта Кабрал ответил на восстание в своем бескомпромиссном стиле. Он отменил конституционные гарантии и передал дела мятежников в ведение военного трибунала. «Это революция отличается от всех остальных, – признал политик. – Все остальные революции имели на знамени политический принцип, а эту делают люди с мешками за плечами и серпами в руках. Они разрушают фазенды, убивают, жгут собственность, грабят жителей».

Но восстание продолжало разрастаться и неумолимо приближалось к Лиссабону. В Сантарене был создан революционный совет. 17 мая Мария II в панике отправила правительство своего протеже Кошты Кабрала в отставку, и он спешно бежал во Францию.

Новое «сентябристское» правительство во главе с герцогом де Палмела сразу же поклялось уменьшить рекрутский набор и не повышать налоги. Оно также обязалось назначить новые выборы.

После этого Революция Марии да Фонте пошла на убыль, но политическая жизнь продолжала кипеть, не снижая градуса. В октябре Мария II по наущению Кошты Кабрала, перебравшегося из Франции в Мадрид, поближе к Лиссабону, распустила правительство герцога де Палмела. Новый кабинет возглавил не Кабрал, еще не сумевший вернуться на родину, а маршал Салданья, но оно полностью состояло из «хартистов».

Переворот с новой силой бросил в объятия друг друга «сентябристов» и остатки абсолютистов, которые продолжили восстание в провинции. В Порту появился Временный совет высшего правительства королевства, а представитель монарха был арестован и выслан из города.

Революция Марии да Фонте переросла в гражданскую войну, известную как Патулея. Происхождение слова не имеет одного объяснения. Некоторые полагают, что оно происходит от pata ao léu, то есть «босая нога», другие – от patola, то есть «придурок», а есть те, что считают, что оно берет начало от испанского patulea, то есть «сброд».

Патулея продолжалась восемь месяцев. Войска Временного совета в основном терпели поражения от королевской армии «хартистов», но продолжали сопротивление. Только 1 мая 1847 года в сражении при Алту-Визу, близ Лиссабона, с обеих сторон погибли свыше 600 человек[195]195
  Oliveira da Silva Bonifácio M.F. História da Guerra Civil da Patuleia 1846–1847. Editorial Estampa. Lisboa, 1993.


[Закрыть].

Положить конец гражданской войне вновь удалось только после иностранного вмешательства. По просьбе Марии II Четверной альянс направил в Португалию британские и испанские войска. 29 июня в Грамиду, неподалеку от Порту, командующие интервенционистскими силами подписали с представителями Временного совета конвенцию[196]196
  O Espectro. 3 de Julho de 1847.


[Закрыть].

Документ узаконил оккупацию Порту и расположенных вокруг укрепленных пунктов войсками альянса «до полного установления спокойствия». Португальским военным появляться в городе запрещалось до особого уведомления «союзных держав».

В 1849 году Кошта Кабрал вернулся в правительство, но ненадолго. 1 мая 1851 года маршал Салданья, почувствовавший вкус власти, возглавил военный переворот, который вернул ему пост председателя совета министров.

Внук маркиза де Помбала по материнской линии, маршал проявил себя как одна из ключевых фигур португальской истории XIX века. Политика была его главной страстью на протяжении большей части всей его 86-летней жизни. Он участвовал еще в Наполеоновских войнах, активно продвигал либеральную повестку, отвоевывая для Педру IV Азоры и континентальную часть страны, служил дипломатом, главным дворецким королевского дома, был пожалован в герцоги, был гроссмейстером лож Юга, кавалером российского ордена Белого Орла, свыше двух десятков раз занимал различные министерские посты и четырежды становился главой правительства.

Для Португалии, больше полувека бившейся в судорогах междоусобных конфликтов, 1851 год прошел под знаком единства и примирения. Ложи Севера и Юга объединились в Португальскую масонскую конфедерацию, а умеренные «хартисты» и радикальные «сентябристы» согласились вместе работать для вывода страны из кризиса. Сближению сторон способствовала и обстановка в Европе, где после провала революций 1848 года радикальные настроения сменились консервативными.

Движение, получившее название Regeneração, обычно переводится как Возрождение, что соответствует его направленности. Однако следует иметь в виду, что в португальском языке эпоха Возрождения называется Renascimento. Что касается regeneração, то это слово, переводится, прежде всего, как «регенерация», «восстановление». В данном случае, однако, оно употребляется в своем библейском значении – пакибытие. Иными словами, речь идет об обновлении всего сущего, о новом мире, который возникнет после Страшного суда, о Воскресении, о Царствии Божием, где будут жить праведники всех времен, которым Господь дарует второе рождение.

Оттенки имеют значение, потому что термин regeneração недвусмысленно указывает на источник возникновения идеи и участников движения. В Португалии он был в ходу у основателей масонства и либерального движения. Еще в начале XIX века они призывали к восстановлению утерянного страной престижа и величия, говорили о грядущей новой эре и называли этим словом свои ложи.

Возрождение-пакибытие началось с политического примирения. В 1852 году был принят Дополнительный акт к Конституционной хартии. Идя навстречу радикальным либералам, он, в частности, устанавливал прямые выборы депутатов, снижал имущественный ценз и отменял смертную казнь за политические преступления.

В стране возникла двухпартийная система. Периоды правления праволиберальной Партии Возрождения чередовались с периодами пребывания у власти леволиберальной Исторической партии.

В чистом виде период экономического Возрождения длился полтора десятка лет, хотя порожденные им импульсы продолжались и далее, до конца 1880-х. Его главным действующим лицом стал первый в истории королевства министр общественных работ инженер Фонтеш Перейра де Мелу. Он призывал покончить с отсталостью, перестать быть «европейской Африкой» и броситься в погоню за передовыми странами, ушедшими далеко вперед в развитии науки и промышленности.

Вера министра в новые технологии была безгранична. В 1865 году он заявил: «Конка – превыше дилижанса, локомотив – превыше конки, а превыше всего – прогресс»[197]197
  Amaral L. Rica vida. Don Quixote. Lisboa, 2014, p.163.


[Закрыть].

При Фонтеше Перейре де Мелу были построены больше 400 километров дорог, десятки мостов. В 1855 году между Лиссабоном и Порту стали курсировать почтовые дилижансы. На следующий год под руководством английских инженеров была завершена первая железная дорога, связавшая Лиссабон с Каррегаду. Пароходы стали совершать рейсы из столицы в Порту, а затем – на Азорские острова и Мадейру. Появились телеграфные линии. Был проложен подводный кабель между Лиссабоном, Азорскими островами и США. Обновлялась портовая инфраструктура.

Более разнообразной стала внешняя торговля, хотя она по-прежнему кабально зависела от экспорта вина и коры пробкового дуба. В феврале 1851 года был подписан Договор о торговле и мореплавании с Российской Империей, основанный «на принципах справедливости, взаимности и полного равенства торговых флагов обеих сторон»[198]198
  Трактат о торговле и мореплавании между Его Величеством Императором Всероссийским и Ее Величеством Королевою Португальскою, заключенный в Лиссабоне 16 февраля 1851. Гельсингфорс, тип. насл. вдовы Симелиус, 1851.


[Закрыть].

В области образования была продолжена реформа Пассуш Мануэла. Новые начальные школы и лицеи появились в каждом провинциальном центре. Были созданы промышленные, коммерческие и сельскохозяйственные училища. Трехлетнее образование было признано обязательным, хотя на деле таковым не стало.

После отставки в 1856 году Фонтеша Перейры де Мелу политика экономического Возрождения продолжилась. В 1863 было установлено железнодорожное сообщения с Мадридом, а в 1887 году – с Парижем. Годом ранее в Порту появился металлический мост, названный в честь Луиша I и возведенный по проекту ученика французского инженера Гюстава Эйфеля.

Поначалу не сильно сказывалась на общем направлении социально-экономической политики и смена монархов. Мария II скончалась в 1853 году. На трон взошел ее старший сын 16-летний Педру V, который умер бездетным в 1861 году от тифозной лихорадки. Престол перешел к его брату Луишу I, правившему до 1889 года.

При Педру V школьная реформа дошла до гуманитарных наук. В 1858 году король за свой счет учредил фонд, чьи доходы перечислялись на создание курсов истории и литературы. Были заложены основы Высших филологических курсов, к которым впоследствии прибавились кафедры истории и философии, что в конечном счете привело к появлению Филологического факультета столичного университета.

При Луише I в 1867 году был опубликован новый Уголовный кодекс. Он отменил смертную казнь для всех типов преступлений. В 1869 году король окончательно отменил рабство во всех колониях.

Что касается политики экономического Возрождения, то фактически она была свернута после того, как в январе 1868 года в Лиссабоне и Порту вспыхнули бунты, получившие название в соответствии с месяцем – Жанейринья[199]199
  Guimarães da Cunha С. A «Janeirinha» e o Partido Reformista. Da Revolução de Janeiro de 1868 ao Pacto da Granja. Edições Colibri. Lisboa, 2003.


[Закрыть]. Их участники протестовали против повышения налогов, предпринятого в надежде снизить непомерно разросшийся дефицит бюджета и сократить государственный долг.

Январские выступления открыли новую череду политической нестабильности, в которой поучаствовал даже 80-летний маршал Салданья. В 1870 году он попытался совершить очередной переворот. В результате кризиса возникла Реформистская партия, отколовшаяся от Исторической партии и нарушившаяся установившееся было политическое равновесие.

В сентябре 1871 правительство возглавил Фонтеш Перейра де Мелу, который попробовал продолжить политику экономического Возрождения и исправить урон, нанесенный Жанейриньей. С небольшим перерывом он руководил кабинетом до июня 1879 года, а затем был председателем правительства в 1881–1886 годах.

За время правления Фонтеша Перейры де Мелу страна приобрела зачатки современной промышленности, модернизировала дорожную и портовую инфраструктуру, начала использовать новые виды транспорта и связи. Вместе с тем сельское хозяйство оставалось отсталым, население – неграмотным (в 1890 году читать и писать умели меньше четверти португальцев), а количество выезжающих за рубеж в поисках лучшей доли неуклонно росло, превысив в конце столетия 30 тысяч человек в год. При этом общая численность жителей составляла 5 миллионов.

Португальская культура прошла в XIX веке не менее извилистый путь, чем политика, и была тесно с нею связана. В 1820-е годы в литературе возник романтизм, который оставался основным течением вплоть до конца 1860-х.

К нему принадлежали активные участники борьбы с абсолютной монархией Алмейда Гаррет и Алешандре Эркулану. Первый писал не только прозу, но и стихи, и пьесы, а второй также был историком, создавшим четырехтомную историю страны. В ней впервые в Португалии был применен научный подход к изучению прошлого и изложению событий. В творческом плане к ним примыкал Камилу Каштелу Бранку, чьи бесчисленные романы и повести, изобилующие неожиданными поворотами и душераздирающими страстями, пользуются вниманием читателей до сих пор.

Романтиков сменило «поколение 70-х», отразившее появление новых идей, технологий и отношений и поднявшее на щит иронию. Наибольшую популярность обрел писатель и дипломат Эса де Кейро́ш, романы которого «Семейство Майя» и «Преступление падре Амару» переведены на многие языки и стали мировой классикой, а роман «Реликвия» послужил одним из источников вдохновения для написания Булгаковым «Мастера и Маргариты».

Но, пожалуй, самым ярким культурным явлением века стало фаду. Этот музыкальный жанр, превратившийся в визитную карточку Португалии, звуковое выражение души ее народа, противопоставил эпохе перманентных конфликтов, кризисов и войн задушевность, соединенную со своеобразной экспрессией.

Корни фаду ищут в средневековых песнях трубадуров, в древних песнях о любви и друге, но правда состоит в том, что название жанра появилось лишь в XIX веке и возникло оно в бедных лиссабонских районах Алфама и Моурария. Его первой «звездой» стала цыганка Мария Севера – женщина легкого поведения, в которую влюбился граф, познакомившей с ее искусством высший свет. История легендарной исполнительницы, не дожившей до 30 лет и скончавшейся в 1846 году, легла в основу пьесы и созданного на ее основе романа Жулиу Данташа «Севера». В 1931 году режиссер Лейтау де Барруш экранизировал произведение, открыв эру португальского звукового кино.

Очевидно, в самой атмосфере страны, ее воздухе есть нечто, что затрагивает в душе какие-то особые, нежные, ностальгические струны. В 1965 году музыкант группы «Битлз» Пол Маккартни, находясь в Португалии на отдыхе, быстро дописал месяцами не дававшую ему покоя и никак не получавшуюся песню. Вышла едва ли не самая его проникновенная, лирическая и не очень характерная для группы баллада «Вчера» (Yesterday).

Квинтэссенция фаду, иногда называемого португальским блюзом, – особое чувство светлой печали, неизбывной, но небезнадежной кручины, обозначаемой словом «саудаде», аналогов которому в других языках не найдено.

Чувство, называемое саудаде, характеризуется противоречивой двойственностью: это боль по поводу отсутствия и удовольствие от присутствия в памяти. Это нахождение в двух временах и двух местах одновременно, что также можно объяснить как нежелание выбирать; это нежелание полностью принять настоящее и нежелание признать прошлое прошедшим. С точки зрения действия – это одновременное нажатие на газ и на тормоз, если вообще возможно использование механических образов для объяснения столь тонкой материи. В любом случае это чувство запутанное, неоднородное, кисло-сладкое, плохо сочетающееся с действием и внесшее немалый вклад в то, что португальская индивидуальность предстает перед иностранным наблюдателем как нечто парадоксальное и сбивающее с толку[200]200
  Saraiva A.J. A cultura em Portugal: teoria e história, vol I, Lisboa, Livraria Bertrand, 1996, p. 84.


[Закрыть].

Антониу Жозе Сарайва,

португальский литературовед и историк XX века

Для сложносочиненной печали и кисло-сладкой кручины португальский XIX век предоставил материала в избытке. Все столетие страна корчилась во внутренних и международных конфликтах, а в промежутках изо всех сил ползла в направлении восходящего над цивилизованным миром солнца Прогресса. И при этом оставалась на месте, если поверить пройденное ею расстояние объективной статистикой.

Португалия не смогла преодолеть разрыв с передовыми государствами, а ее астрономический внешний долг, увеличившийся во второй половине века почти в 15 раз, привел в 1892 году к государственному дефолту. Финансовый коллапс наложился на политический кризис, порожденный конфликтом с Великобританией из-за африканских владений.