Текст книги "Португалия. Полная история"

Эволюция в условиях преемственности, не спасшая от революции

3 августа 1968 года с Салазаром случился досадный инцидент. Находясь в летней резиденции, устроенной в форте XVI века Санту-Антониу-ду-Эшторил, 79-летний политик неловко плюхнулся в шезлонг, упал и ударился головой. Личный врач узнал об этом спустя четыре дня, при осмотре не заметил ничего серьезного и посоветовал срочно уведомить, если пациент почувствует головную боль.

Салазар, как обычно, продолжал заниматься текущими политическими делами. Он произвел перестановки в правительстве и 3 сентября председательствовал на заседании нового кабинета министров. Некоторые участники совещания заметили его бледность и шаркающую походку, но не придали этому серьезного значения.

6 сентября личный врач обратил внимание на странное поведение пациента, у которого начались провалы в памяти. После осмотра известным нейрохирургом Салазара отправили в больницу Красного Креста. Консилиум высказался за срочное хирургическое вмешательство. Была проведена операция по удалению гематомы из левого полушария.

Послеоперационное восстановление шло успешно, но 16 сентября после обеда Салазар внезапно вскрикнул и рухнул в кресло без сознания. Врачи констатировали обширное кровоизлияние в мозг в правом полушарии. Оперативное вмешательство спасло пациенту жизнь, но о полном восстановлении от инсульта не могло быть и речи.

Салазар ни публично, ни в частных беседах не называл имени своего преемника. В последующие полторы недели президент Америку Томаш вел интенсивные консультации, в ходе которых обсуждались полдюжины кандидатур.

Головоломка далась адмиралу Томашу нелегко. Впервые за десятилетие пребывания на посту ему пришлось принимать самостоятельное ответственное решение.

В иерархии Нового корпоративного государства президент был формально главной, но в действительности – представительской фигурой. В основном его работа заключалась в произнесении речей на торжественном открытии выставок и собраний, за что он удостоился клички «разрезатель ленточек». В отличие от Салазара, к интеллектуалам флотоводец не принадлежал. Из уст в уста передавались его ляпы, типа «сегодня я посетил здесь все павильоны, если не считать тех, которые я не посетил».

Такой президент и был нужен сильному правителю. У Томаша отсутствовали политические амбиции, он был человеком преданным, надежным, консервативным. К тому же он избавлял от необходимости тратить драгоценное время на разного рода протокольные и светские мероприятия, которых Салазар терпеть не мог.

Вечером 26 сентября определившийся наконец глава государства в телеобращении к нации объявил имя нового председателя правительства. Им стал хорошо известный стране Марселу Каэтану – выпускник юридического факультета столичного университета, автор многократно переиздававшегося учебника по административному праву, один из творцов конституции 1933 года, не раз входивший в правительство.

При Салазаре Каэтану занимал такие важные посты, как министр иностранных дел, министр колоний, председатель исполкома Национального союза. Он даже был вторым человеком в государстве, заместителем Салазара, когда в 1955–1958-ом исполнял должность министра при Председателе Совета министров. Но что-то в отношениях двух профессоров не заладилось, Каэтану ушел в отставку и с тех пор в правительство не входил, посвятив себя преподавательской деятельности.

Пикантность положения нового премьер-министра заключалась в том, что, когда Салазар пришел в сознание, он продолжал считать себя главой правительства, а Каэтану – университетским преподавателем. Ни у кого не хватило духа объяснить бывшему лидеру его истинное положение.

В феврале 1969 года Салазара выписали из больницы. Он был прикован к инвалидному креслу, но продолжал руководить: вызывал министров, давал указания, даже принял специального корреспондента французской газеты «Орор», который взял у политика последнее в его жизни интервью.

Все посетители, врачи и обслуга старательно поддерживали у Салазара иллюзию пребывания на посту. Чтобы розыгрыш не сорвался, медики строго запретили больному читать и слушать радио. А телевизор он не любил, не смотрел и не держал в своем кабинете.

Больного регулярно навещал президент. Отставленные новым премьером министры собирались на заседания, обсуждали государственные дела, готовили доклады, зачитывали газетные статьи, избегая упоминаний о Марселу Каэтану.

В апреле 1969 Салазар через микрофон поприветствовал толпу, собравшуюся поздравить его с 80-летним юбилеем. Через год он едва задул свечки на торте. В октябре 1969 политик принял участие в выборах. Урну для голосования поднесли к окну автомобиля, на котором его доставили к участку[315]315
  Meneses F.R. Salazar: A Political Biography, London, Enigma Books, 2009, pp. 598–611.


[Закрыть].

Тягостный спектакль продолжался около двух лет. Смерть наступила 27 июля 1970 года.

В этот момент у постели политика, наряду с врачом, как всегда находилась на посту его вечная домработница и секретарь Мария де Жезуш. Трудолюбивая, дисциплинированная, она была его тенью 45 лет.

Господин и служанка идеально подходили друг другу. Оба никогда не состояли в браке, не имели детей, не отвлекались на мирские соблазны и семь дней в неделю не переставали ревностно служить: он – стране, она – ему. Резиденция премьера в особняке Сау-Бенту, расположенном рядом со зданием парламента, полностью находилась на попечении Марии[316]316
  Vieira J. A governanta, D. Maria, companheira de Salazar, Esfera dos Livros, 2010.


[Закрыть].

Похоронили политика на кладбище в родном Санта-Комба-Дау рядом с могилами предков. По пути из Лиссабона поезд с гробом на каждой станции встречали тысячи людей в черных траурных одеждах. «Исключительным человеком», «полностью пожертвовавшим жизнью на благо страны» назвал Салазара президент Америку Томаш.

В мире известие о кончине вызвало немного сочувственных откликов. «Он был не более, чем хорошим казначеем, – отозвался о Салазаре президент Бразилии Жаниу Куадруш. – Он кончил тем, что создал богатое правительство бедного народа, способного только на то, чтобы снабжать дешевой рабочей силой дорогую Европу. Скупердяйствуя, он подчинил Португалию индустриальным странам и держал колонии в качестве больших примитивных факторий. Он никогда не верил в повзрослевшую Африку»[317]317
  Manchete, 18 de Maio de 1974.


[Закрыть].

В Португалии наследие Салазара до сих пор порождает споры и вызывает противоречивые отклики. Левые обвиняют правителя в установлении фашистской диктатуры, репрессиях, цензуре, пытках, колониальных войнах и многих других грехах. Правые, осуждая авторитаризм, напоминают о спасении страны от хаоса Первой республики, об избавлении от ужасов Второй мировой войны, о сравнительно быстром экономическом и социальном развитии.

В 2007 году государственный телеканал провел конкурс «Великие португальцы». По результатам голосования, в котором приняли участие 160 тысяч зрителей, первое место с большим отрывом занял Антониу де Оливейра Салазар. Его многочисленных поклонников рассказы об ужасах режима не смутили.

Вторым оказался вечный противник главы правительства Алвару Куньял. Занять это почетное место не помешали настойчивые утверждения о том, что лидер коммунистов был «советским агентом», и обвинения его в намерениях превратить свою родину в «колонию СССР». Ни один из современных политиков не попал даже в десятку.

По мере того, как продвигался конкурс, в средствах массовой информации нарастало беспокойство. Редкий аналитик не взял на себя труд разъяснить читателям и зрителям, что Салазар и Куньял не могут считаться великими, так как олицетворяют собой две стороны одной и той же медали, представляя, хотя и в разных вариантах, авторитарную модель государства. «Эти двое, что бы их не разделяло, едины в одном, – подчеркивал выпускник Оксфорда историк Руй Рамуш. – Они противились тому, чтобы Португалия смогла обрести такой же режим, как в других европейских странах».

У Салазара и Куньяла, при всем их антагонизме, действительно есть общее: это люди, всю жизнь твердо следовавшие своим принципам. Оба верили в определенный тип общественного устройства и стремились воплотить его, невзирая на препятствия и лишения. При самой жестокой критике никому не приходило в голову обвинять их в циничном двоемыслии, коррупции, стремлении следовать личным интересам, идущим вразрез с общественными. На фоне этих цельных фигур, словно вырубленных из гранита, политики следующих поколений смотрелись мелковато.

Марселу Каэтану осознавал трудность задачи, которую взвалил на свои плечи. На следующий день после назначения, выступая в парламенте, он смиренно произнес: «За долгий период страна привыкла к тому, что ее возглавляет человек гениальный. Отныне и впредь она должна приспосабливаться к правительствам, состоящим из обычных людей».

Между тем надежды на нового премьера возлагались немалые. Каэтану был известен как либерал, выступавший за реформу корпоративного государства, полностью построить которое Салазару так и не удалось. Смелым реформатором он представал и в колониальном вопросе. Еще в начале 60-х будущий премьер предлагал план «федерализации империи».

Консерватор Америку Томаш колебался, прежде чем согласился назначить либерального профессора председателем Совета министров. Он предпочел бы старого салазаровского соратника Педру Теотониу Перейру, но тот страдал болезнью Паркинсона и отошел от дел.

Возглавив правительство и ощутив бремя власти, Каэтану предстал человеком осторожным и осмотрительным. Свою политику он назвал «эволюцией в условиях преемственности».

Подчеркивая уважение к наследию предшественника, новый премьер попытался аккуратно перенастроить государственный, партийный, экономический механизмы таким образом, чтобы без сильных потрясений, не поступившись ничем важным и существенным, встроить страну в новые европейские реалии. Возможно, приди Каэтану к власти на десятилетие раньше, его планы увенчались бы успехом. На рубеже 1970-х задача была невыполнимой.

С Марселу Каэтану получилось так: исправления оказались хуже оригинала, потому что они хотели сделать что-то небольшое, а в результате не смогли сделать ничего[318]318
  DW, entrevista 24 de Abril de 2014.


[Закрыть].

Мариу Соареш,

португальский политик XX века

Самыми заметными были изменения формальные. Каэтану переименовал большую часть организаций и структур, появившихся при Салазаре. Новое корпоративное государство стало называться Социальным государством, заморские провинции – штатами, Национальный союз – Национальным народным действием, Международная полиция защиты государства (ПИДЕ) – Общей дирекцией безопасности, Предварительная цензура – Предварительной проверкой…

Другим стал стиль общения правителя с народом. С января 1969 года Каэтану регулярно проводил по телевидению «Семейные беседы». В журналах публиковались фотографии премьера в окружении детей и внуков. Все это контрастировало с обликом сдержанного, аскетичного Салазара.

Реальные изменения тоже последовали. Национальный союз возглавил Жозе Гильерме де Мелу-и-Каштру, сторонник демократического строя европейского типа. На выборах 1969 года в списки кандидатов союза попали молодые политики, выступавшие за либерализацию во всех областях политической и общественной жизни.

Сами выборы проходили в изменившейся обстановке. Помимо Национального союза, в них участвовали Демократическая избирательная комиссия (ДИК), негласно возглавляемая коммунистами, Избирательная комиссия демократического единства (ИКДЕ), где основную роль играл лидер основанного в Женеве движения Португальское социалистическое действие Мариу Соареш, и Монархическая избирательная комиссия.

Как и прежде, все места достались союзу, набравшему 88 процентов голосов. ДИК получил 10,3 процента, ИКДЕ – 1,5 процента, а за монархистов проголосовало ничтожное меньшинство[319]319
  Ferreira J.P. As Eleições de Outubro de 1969. Documentação básica. Publicações Europa-América, 1970.


[Закрыть].

Несмотря на прежний результат, атмосфера в парламенте изменилась радикально. Часть молодых политиков составили отдельную фракцию – Либеральное крыло, выступавшую с критикой режима и консервативного большинства. Среди либералов выделялись два Франсишку: адвокат Са Карнейру и журналист Пинту Балсемау.

Для всех были очевидны и другие политические сигналы. Мариу Соареш смог участвовать в выборах благодаря разрешению вернуться из Сан-Томе, где отбывал ссылку. Еще более резонансным решением нового главы правительства было позволение приехать на родину епископу Порту Антониу Феррейре Гомешу. Церковного иерарха целое десятилетие не пускали в страну из-за направленного Салазару меморандума. В послании епископ раскритиковал политику председателя правительства. Он назвал ее причиной роста социального неравенства, предложил встретиться и обсудить необходимые демократические преобразования.

Свободнее стало чувствовать себя профсоюзное движение. Его руководство уже не должно было утверждаться в правительстве, могло само устанавливать международные связи. Административный контроль упразднялся. Теперь профсоюзы можно было приструнить только через суд.

Коммунисты не преминули воспользоваться послаблениями. В 1970 году была создана Всеобщая конфедерация португальских трудящихся (Интерсиндикал). Официально ее не зарегистрировали, но к 1974 году в профцентре состояли сотни тысяч человек.

В экономике Каэтану окончательно отменил политику промышленного кондиционирования, которая во многом уже не действовала, но официально оставалась в силе, сдерживая развитие конкуренции и приток иностранного капитала.

В июне 1972 года в Брюсселе был подписан торговый договор с ЕЭС. Он вводил преференции для некоторых португальских сельскохозяйственных товаров и предусматривал выделение кредитов на структурные реформы.

При Каэтану началось осуществление крупных проектов, до сих пор играющих важную роль в экономике. Прежде всего это первый в стране искусственный порт Синеш, ставший крупнейшим транспортным центром. Его специализированные терминалы позволяют осуществлять перевалку грузов различного типа, в том числе нефти и газа. Значительный вклад в электроснабжение страны вносит ГЭС Алкева, построенная на реке Гвадиана. В Мозамбике на реке Замбези была возведена крупнейшая в Африке ГЭС Кабора-Басса.

Перемены внушали либералам оптимизм. Начальный этап правления нового премьера стали с надеждой называть «Марселистская весна» (Primavera Marcelista).

Долго оттепель не продлилась. Наряду с либеральным течением, ратовавшим за движение в направлении демократии европейского типа, в правящих кругах были сильны сторонники старой линии во главе с президентом Америку Томашем, принимавшие в штыки любой отход от политики Салазара. За их спинами маячил «Португальский легион». К тому же в 1970 году левая оппозиция начала диверсионные акции, что не могло не повлечь ответной реакции и привело к закручиванию гаек.

Не сложились отношения у Каэтану со студенчеством. После того, как на открытии нового корпуса Коимбрского университета был лишен слова глава студенческой ассоциации, учащиеся освистали президента Америку Томаша. Главу ассоциации арестовали. Следующие полгода учащиеся устраивали забастовки и акции протеста. Студенты, среди которых и без того были сильны антиправительственные настроения, массово переходили в оппозиционный лагерь.

В 1973 году произошел разрыв с Либеральным крылом в парламенте. Са Карнейру и Пинту Балсемау покинули Национальную ассамблею. Они окончательно убедились, что их реформаторские замыслы не найдут поддержки и не имеют шансов на воплощение.

«Попыткой участия в политике» назвал свою работу в парламенте Са Карнейру. «Это конец», – бросил он на прощание. Многие восприняли его слова не только как констатацию факта, но и как прозрачный намек на скорую кончину режима[320]320
  Pinheiro M. Sá Carneiro. Lisboa, Esfera dos Livros, 2010, p. 237.; Sa Carneiro F. Uma Tentativa de Participação Política, Lisboa, Moraes Editores, 1971.


[Закрыть].

Не склеивались отношения с Католической церковью. Епископ Порту после триумфального возвращения к пастве продолжил смелые речи, вызывавшие негодование в правительственных кругах. В колониях иерархи ощущали себя уже не столько португальскими, сколько ангольскими, мозамбикскими, гвинейскими подданными. Росло число католиков с радикально левыми взглядами.

Оппозиционные силы наращивали давление и усиливали координацию. В апреле 1973 года в Авейру легально прошел III съезд Демократической оппозиции. Впервые на нем собрались представители всех течений: от коммунистов и социалистов до левых католиков. Участники съезда минутой молчания почтили память лидеров ПАИГК и Фрелимо Амилкара Кабрала и Эдуарду Мондлане, убитых агентами ПИДЕ, посетили могилу писателя-коммуниста Мариу Сакраменту. В результате бурных дискуссий было решено идти на назначенные на октябрь парламентские выборы единым списком[321]321
  III Congresso da Oposição Democrática de Aveiro. Lisboa, 1974.


[Закрыть].

Выборы прошли по знакомому сценарию. Перед голосованием оппозиция сняла своих кандидатов, объявив об отсутствии условий для свободного волеизъявления. Национальный союз, как всегда, получил все места, но очередной триумф никого не обманул. Было очевидно, что до конца срока новый-старый парламент вряд ли доработает.

В воздухе запахло переменами. Компартия приостановила диверсионную деятельность Революционного вооруженного действия и сосредоточилась на мирных формах борьбы. В 1973 году по стране прокатилась волна забастовок. Только крупных стачек было больше трех десятков.

Ощущение надвигающейся бури царило среди политической эмиграции. Мариу Соареш, находившийся в Париже, срочно бросился сколачивать собственную партийную организацию. Ее удалось создать с помощью друзей из Социал-демократической партии Германии, в том числе канцлера страны Вилли Брандта. Организационные расходы взял на себя Фонд Фридриха Эберта.

В апреле 1973 года в немецком городке Бад-Мюнстерайфель состоялся съезд Португальского социалистического действия. Делегаты, прибывшие из Женевы, Лондона, Парижа, Бразилии, Алжира, Швеции, 20 голосами против 7 постановили преобразовать движение в партию. Шаг был обоснован «конкретными требованиями момента» и «необходимостью подтолкнуть активистов на выполнения великих задач в будущем». Среди основателей партии были будущие премьеры, члены правительства, спикеры парламента, гроссмейстер Великой восточной лузитанской ложи.

«Спешка, с которой я был вынужден создавать Социалистическую партию, в основном объяснялась тем фактом, что я чувствовал скорый крах системы, – объяснил впоследствии свои действия Соареш. – Поэтому мы должны были организоваться, иметь партию с признанными руководителями, способными говорить от ее имени и быть услышанными»[322]322
  Soares M. Um político assume-se: Ensaio autobiográfico político e ideológico. Lisboa: Circulo de Leitores, Temas e Debates, 2011, p. 63.


[Закрыть].

Приходилось спешить, чтобы в новой Португалии не проиграть коммунистам, имевшим разветвленную структуру по всей стране. Отец Соареша, человек состоятельный, в годы Первой республики занимал пост министра колоний и мог позволить дать детям хорошее образование. Среди репетиторов, которых он нанял молодому Мариу, был Алвару Куньял.

Генсек компартии повлиял на взгляды будущего лидера социалистов, который начал политическую деятельность, вступив в молодежную организацию компартии. «Я был очарован умом Куньяла, потому что он был мечтателем, – вспоминал Соареш. – Он всегда говорил о грядущей заре революции, о коммунизме».

Пути с компартией разошлись в 1950 году. Соареш не годился для того, чтобы быть дисциплинированным партийным штыком, беспрекословно выполнять поручения и бороться в условиях подполья. Из партии его исключили. К тому времени он разочаровался в коммунистических идеях и тяготел к более умеренному варианту социализма, что и воплотил в собственной организации.

Обстановка накалялась с каждым месяцем. Весомый вклад в рост недовольства населения внес разразившийся осенью 1973 года мировой нефтяной кризис. Арабские члены Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) перестали поставлять «черное золото» государствам, поддержавшим Израиль в ходе войны с Сирией и Египтом.

Португалия оказались среди пострадавших. Она единственная в Европе позволила США перебрасывать вооружения в Израиль через свою территорию, задействовав авиабазу Лажеш на Азорских островах. Лиссабон надеялся на ответную благодарность Вашингтона, ждал поддержки в важных для него вопросах, но так ее и не дождался.

Резкое подорожание топлива повлекло скачок цен на другие товары. К концу года инфляция разогналась до 20 процентов, а к марту 1974-го – до 29 процентов.

Никуда не делся колониальный вопрос. Он по-прежнему кровоточил и не решался. Обстановка на полях сражений оставалась патовой. Увеличение военных контингентов не приводило к перелому. В ходе самой масштабной операции колониальных войн «Гордиев узел», предпринятой в 1970 году в Мозамбике, были задействованы 35 тысяч военнослужащих, но она принесла только временное затишье. Вскоре партизаны вновь активизировались.

В соответствии с «Органическим актом о заморских территориях» 1972 года, африканские колонии, помимо переименования в «штаты» получили большую самостоятельность в бюджетных и таможенных вопросах, увеличили количество чернокожих депутатов в законодательных органах. Но теперь этого казалось мало.

Сепаратистские настроения обретали популярность среди не только чернокожего, но и белого населения. В нефтеносной Анголе деловые круги и администрация начинали посматривать на метрополию свысока, что впоследствии признал сам Каэтану[323]323
  Caetano M. Depoimento. Rio de Janeiro: Distribuidora Record, 1975, p. 43.


[Закрыть]. Отцепить колонии были не прочь и некоторые представители крупного португальского бизнеса. Например, группа компаний КУФ, в основном, действовавшая в Европе и Бразилии.

Консервативное крыло новые веяния не впечатляли. Оно стояло на своем: империю нужно сохранить любой ценой. Перед такой твердокаменной позицией, подкрепленной поддержкой «Португальского легиона» и других салазаровских структур, Каэтану не отваживался идти на реальные изменения.

Впрочем, он никогда всерьез и не рассматривал возможность предоставления независимости. «Африка для нас нечто большее, чем земля для освоения; Африка для нас моральное оправдание и причина существования как державы. Без нее мы были бы маленькой нацией, с ней мы – великая страна», – подчеркивал политик. Но так думали не все даже в верхах.

В феврале 1974 года вышла книга заместителя начальника генерального штаба, бывшего губернатора Гвинеи-Бисау генерала Антониу де Спинолы «Португалия и будущее». В ней заслуженный офицер, удостоенный высших наград за руководство операциями в африканских владениях, признавал, что у колониальной проблемы нет военного решения. Генерал не хотел распада империи, но отметал официальные тезисы об особом португальском колониализме и гармоничном расовом сосуществовании без предоставления политических прав коренному населению[324]324
  Spinola A. Portugal e o futuro: Análise da conjuntura nacional, Lisboa, Arcadia, 1974, p. 55.


[Закрыть].

14 марта состоялась церемония изъявления преданности вооруженных сил Каэтану, в которой приняли участие высшие офицеры всех родов войск. Так как большинство собравшихся были весьма почтенного возраста, событие вошло в историю под названием «бригада ревматиков».

Спинола и его начальник, глава генштаба генерал Франсишку да Кошта Гомеш, во Дворец Сау-Бенту не явились. Оба были отправлены в отставку.

Это решение придвинуло правительство к краю пропасти. Ссориться еще и с военными для Каэтану было равносильно выбиванию из-под режима последней серьезной опоры.

16 марта 1974 года состоялась репетиция переворота. Она была плохо подготовленной и сумбурной. Пятый пехотный полк, расквартированный в Калдаш-да-Раинья, предпринял марш на Лиссабон, но на полпути остановился, повернул назад, был окружен и вынужден сдаться.

Неудача не отвратила военных от намерения взять власть в свои руки. Напротив, подстегнула к организации более масштабного и лучше продуманного выступления. Конец Второй республики, как и ее начало в 1926 году, прошел в ритме марширующих солдатских колонн.