Текст книги "Португалия. Полная история"
Автор книги: Андрей Поляков
Жанр: Исторические приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)
Генеральный секретарь компартии вернулся на родину 30 апреля из Парижа рейсом «Эр Франс». В аэропорту его встречала ликующая толпа. По законам революционного жанра, первая речь была произнесена с броневика.
Вместе с Куньялом на боевой машине оказался и Мариу Соареш. Лидер социалистов опередил своего товарища по эмиграции на два дня, хотя добирался из Парижа на поезде «Южный экспресс». Он уже успел выступить перед своими сторонниками на железнодорожном вокзале, встретиться со Спинолой, раздать интервью национальной и международной прессе на португальском и французском языках и теперь вместе с другими левыми политиками и активистами приветствовал руководителя коммунистов. С высоты броневика Куньял напомнил о грядущем Первомае, призвав всех принять в нем участие, Соареш подчеркнул «важность единства всех демократических сил».
На следующий день улицы Лиссабона затопило людское море. Португальцы впервые с 1926 года свободно праздновали День международной солидарности трудящихся. По оценкам, на демонстрацию вышло больше полумиллиона человек. Такого столица никогда не видела ни до, ни после. На трибуне вместе стояли Алвару Куньял и Мариу Соареш.
Двинулось всё, друзья мои, двинулось всё вперед,
кто судит о настоящем, тот верно рассудит,
сказав: настоящее – это время, что скоро пройдет,
а будущее – это время, что долго пребудет.
После бури затишье приходит с изобильем своим,
в зелени цвета надежды, какую в сердцах таим,
когда кристальною влагой нас Апрель обдает.
И нужно хранить доверие к нам самим,
если мы нашу шпагу из Мая сделать хотим…
Двинулось всё, друзья мои, двинулось всё вперед.
Ари душ Сантуш,португальский поэт XX века(пер. Инны Тыняновой)
В тот упоительный первый майский день, день единения левых политических сил и их сторонников, казалось, что самое трудное уже позади, что отныне, как в песне «Грандола», во всей стране будет править народ, а свободное, равное, братское будущее уже наступило. Чувство было обманчивым. Схватка за то, кто и как распорядится плодами «Революции гвоздик», только начиналась.
Между левым и правым креном
Борьба за путь, который новая Португалия изберет после революции, шла на трех уровнях. На каждом из них имелись игроки, которые на определенных этапах оказывали не просто важное, а решающее воздействие на развитие событий.
Первым уровнем было Движение вооруженных сил. Его участники совершили «Революцию гвоздик», публично объявили о своей ответственности за ее результаты и считали себя вправе контролировать политические институты и вмешиваться в проводимый ими курс.
Но ДВС никогда не было и не могло быть идеологически однородным. В силу обстоятельств, приведших к возникновению движения, в него вошли люди с различным видением будущего. Поначалу «капитанов апреля» объединяли конкретные цели: защита корпоративных прав и привилегий офицерства, а затем – свержение правительства Каэтану. После их достижения противоречия неизбежно стали проявляться, обостряться и прорываться наружу.
В организации возникли четыре фракции. Самую консервативную составляли сторонники президента Спинолы. Они стремились не допустить полевения страны и проведения в ней социалистических преобразований, сохранить колониальные владения.
Умеренные по своим взглядам были близки к социалистам и следовали социал-демократическим курсом. Их идеологом был майор Мелу Антунеш.
Левые примыкали к коммунистам и придерживались марксистских воззрений. Среди них выделялся полковник Вашку Гонсалвеш.
Ультралевые увлекались идеями Мао Цзе Дуна, Льва Троцкого и даже албанского правителя Энвера Ходжи. Они были бы обречены на роль экзотических отщепенцев, если бы им не помогали влиятельные круги, рассчитывая использовать в борьбе с коммунистами, и во главе их не стоял популярный и яркий герой революции Отелу де Карвалью.
Вторым уровнем, на котором шла борьба за будущее, была внутриполитическая арена. После снятия ограничений, существовавших во времена Салазара, в стране появились десятки партий, представлявших весь спектр мнений и убеждений: от крайне левых – до крайне правых. Арсенал методов устранения конкурентов наращивался непрерывно, а накал страстей периодически достигал точки кипения.
В-третьих, за политическим процессом пристально следили за рубежом. Крупные страны – США, СССР, Германия, Великобритания, Франция, Испания – каждая по-своему стремились взять под контроль ход событий, подталкивая их в желательном для себя направления. Широкий выбор португальских партнеров и их готовность опереться на иностранных союзников давали для этого благоприятные возможности.
Борьба велась не только за метрополию, но и за колонии, что серьезно повышало геополитические ставки. Португалия, которая после завершения эпохи Великих географических открытий на века ушла в тень и привыкла к прозябанию на периферии, неожиданно очутилась в центре соперничества двух мировых систем: социалистической и капиталистической.
«Медовый месяц» революции, явивший миру трогательное единство левых сил, завершился досрочно. Он длился неделю. На следующий день после первомайской демонстрации Мариу Соареш пришел в посольство США. В беседе с американским послом Стюартом Нэшем Скоттом он предупредил об опасности прихода к власти коммунистов, предложил свои услуги, сообщил о мечте поехать в США и встретиться с госсекретарем Генри Киссинджером.
«Соареш видит соцпартию единственной силой в стране, способной противостоять коммунистам, которые, как он убежден, располагают полной поддержкой со стороны Советского Союза, – сообщал американский посол в Госдепартамент о содержании беседы. – Соареш отметил, что во время вчерашней Первомайской демонстрации в Лиссабоне, в которой, возможно, участвовало до миллиона человек, только он лично смог бросить вызов генеральному секретарю компартии Куньялу… Соареш придает большое значение получению полной поддержки со стороны правительств Великобритании и США… Я знаю Мариу Соареша много лет и вполне в нем уверен. Нам следует предоставить соцпартии организационную и техническую помощь в надежде, что правительство с ее участием даст Западу наибольшие перспективы»[346]346
Outgoing telegram, 091005, May 3, 1974, www.archives.gov/aad/series-description.jsp
[Закрыть].
Когда составлялась эта дипломатическая депеша, Мариу Соареш уже отбыл в поездку по европейским странам, чтобы заручиться поддержкой у деятелей социал-демократического толка. Его собеседниками были премьер-министр и глава МИД Великобритании Гарольд Вильсон и Джеймс Каллагэн, немецкий канцлер Вилли Брандт и, разумеется, глава Социалистической партии Франции «друг Миттеран». Всех собеседников португальский политик заверил в своей приверженности демократии и в том, что его страна выполнит международные обязательства, особенно те, которые касаются членства в НАТО[347]347
Medeiros Ferreira J. Ensaio Histórico sobre a Revolução do 25 de Abril: o período pré-constitucional. Impr. Nacional – Casa da Moeda, 1983, p. 49.
[Закрыть].
Лихорадочные метания Мариу Соареша, фейерверк его встреч и заявлений производили впечатление излишней суеты, непоследовательности и неразборчивости. В действительности, все действия неугомонного политика были подчинены простой и ясной цели, естественной для человека, избравшего его профессию, – взобраться на вершину власти. Для этого было необходимо чтобы соцпартия стала правящей, для чего требовалось отодвинуть в сторону компартию, игравшую на том же левом фланге политического поля.
Задача представлялась архисложной. Компартия была крепким, отлаженным механизмом, проверенным и закаленным в горниле длительной подпольной борьбы. Как только пал режим Каэтану, она начала действовать, представ сплоченной, дисциплинированной организацией, четко осознающей свои цели и задачи, имеющей крепкие позиции в профсоюзном движении и поддержку СССР. Первое легальное отделение коммунисты открыли 27 апреля.
Соцпартия, созданная за рубежом как клуб политэмигрантов, пребывала в стадии формирования. Ей еще только предстояло отстроить свою структуру в Португалии. Соареш надеялся, что за время переходного периода он успеет это сделать с помощью многочисленных зарубежных друзей. У него были прочные позиции в Социалистическом интернационале. В поддержке западноевропейских социалистических и социал-демократических партий, многие из которых возглавляли правительства в своих странах, можно было не сомневаться.
Особое внимание Соареш придавал установлению отношений с США. Американцы не имели ничего общего с социалистами и социал-демократами, зато обладали мощными ресурсами и были заинтересованы в сохранении авиабазы на Азорских островах. Лидер соцпартии прилагал максимум усилий, чтобы убедить их сделать ставку на него как на самого надежного и единственного партнера, который сумеет не допустить прихода коммунистов к власти.
На публике Соареш представал в качестве союзника компартии. Его лицо появлялось рядом с Куньялом, он участвовал везде, где только можно было собрать публику. В первые месяцы после революции он считал компартию самой популярной организацией и делал все, чтобы погреться в лучах ее славы и застолбить за собой в глазах избирателей образ не менее важного борца с режимом Салазара – Каэтану. Летом 1974 года лозунг был таков: «Социалистическая партия – марксистская партия!» Одновременно за кулисами лидер социалистов последовательно работал на подрыв позиций коммунистов.
Свою нишу Соареш нащупал давно. Еще в 1950-е годы, после исключения из компартии, он перешел на социал-демократические позиции и сформировал свою первую организацию, больше напоминавшую неформальный кружок. Ради создания настоящей партии политик проявил недюжинную энергию и гибкость: объездил пол-Европы, установил широкие связи, в 1972 году в Париже вступил в Великую ложу Франции[348]348
Correio da Manha, 23 de Janeiro de 2017.
[Закрыть].
Соареша долго недооценивали. Даже опытные политики не видели в нем большого потенциала. Он средне учился в университете, среди коллег по адвокатскому цеху не выделялся выдающимися способностями, не обладал неотразимым обаянием, увлекающим массы. Зато любил роскошь и комфорт, к которым привык с детства и которые мог себе позволить как сынок богатых родителей. Сам по себе такой образ жизни был вполне законен, но он вступал в непримиримое противоречие с декларируемыми принципами и лозунгами.
Невысокого мнения о юридических и политических талантах лидера социалистов был и Марселу Каэтану. «У себя в стране Мариу Соареш не представлял из себя ничего особенного, но на него влияли силы из-за рубежа, которые им манипулировали, – писал глава правительства после свержения. – Более серьезным случаем была компартия. С 1926 года она находилась в подполье и непрерывно, неустанно боролась сначала с Военной диктатурой, а потом – с Новым государством»[349]349
Caetano M. Depoimento. Rio de Janeiro: Distribuidora Record, 1975, p. 51.
[Закрыть].
Соареш не опускал руки. Он настойчиво продвигал себя в качестве респектабельной демократической альтернативы режиму Салазара и коммунистам и пользовался любой возможностью, чтобы напомнить о своем существовании. В 1970 году Каэтану разрешил опальному политику приехать на похороны отца, видного политического и общественного деятеля Первой республики. Возвращаясь во Францию, Соареш купил по дороге газету «Монд». В ней он обнаружил коротенькое упоминание о своей «высылке» из Португалии. «Я был доволен, – вспоминал лидер социалистов. – В то время три строчки в «Монд» были для меня доказательством славы»[350]350
Sabado. 10 de Janeiro de 2017.
[Закрыть].
Постепенно Соареша стали воспринимать как одну из ключевых фигур португальской политической сцены. К тому же он был не просто политиком, а возглавлял партию, которых на момент совершения «Революции гвоздик» в прямом смысле было раз-два и обчелся.
Когда 16 мая 1974 года временный президент страны Антониу де Спинола, днем ранее принявший присягу в качестве главы государства, объявил состав первого временного правительства, в нем фигурировали три социалиста, в том числе Мариу Соареш, который получил пост министра иностранных дел. Это было наибольшее партийное представительство.
По два поста заняли члены компартии и правой Народно-демократической партии. Последнюю только что, 6 мая, основал Франсишку де Са Карнейру. Еще один пост достался представителю Португальского демократического движения.
Других партий в стране еще не существовало. Остальные места получили независимые. Беспартийным был и премьер-министр Аделину де Палма Карлуш. Его знали как адвоката, во времена Салазара защищавшего оппозиционеров, в том числе отца Мариу Соареша. Он занимал многие престижные должности, в том числе декана юридического факультета столичного университета, был видным деятелем Великой восточной лузитанской ложи и вскоре стал ее гроссмейстером.
После свержения режима Салазара – Каэтану ложа вновь начала функционировать без ограничений. В ноябре возвращение к легальной деятельности было оформлено юридически. Президент отменил закон 1935 года, запрещавший тайные организации. Ложе вернули отобранную недвижимость[351]351
Ministério da Administração Interna – Gabinete do Ministro. Decreto-Lei n.º 594/74. Diário do Governo n.º 259/1974, Série I de 1974–11–07, p. 1342–1344.
[Закрыть].
Движение вооруженных сил предлагало Спиноле трех других кандидатов, но генерал выбрал Палму Карлуша, очевидно, рассчитывая на его обширные связи. Это решение вызвало в ДВС недовольство и положило начало разногласиям между «капитанами» и «генералом в монокле».
Международной сенсацией стало назначение коммунистов. Алвару Куньял получил пост министра без портфеля, то есть одного из трех заместителей премьера, а Авелину Гонсалвеш – министра труда. Позднее Мариу Соареш сообщил, что на включении коммунистов настоял он, заявив, что в противном случае откажется от участия в правительстве. Целью была компрометация компартии в глазах избирателей. «Мы хотели, чтобы министром труда стал коммунист, – пояснил он. – Мы справедливо полагали, что коммунисты смогут сдержать радикализм португальского общества, который после почти полувека диктатуры пошел в рост. Такова была их историческая роль. Такая же, как у Французской компартии после освобождения»[352]352
Avillez M.J. Mário Soares: didatura e revolução. Record, 1996.; Expresso. 14 de Janeiro de 2016.
[Закрыть].
Программа первого правительства получилась чрезвычайно умеренной и осторожной для кабинета, сформированного на гребне революционной волны. В экономической области было объявлено о национализации эмиссионного банка, остальные положения не выходили за пределы обещаний. Вновь не было сказано не единого слова о независимости колоний, а лишь о том, что решить проблему войн в Африке можно «политическим, а не военным путем».
В международном разделе подчеркивалось уважение к действующим договорам, прежде всего, с НАТО, подтверждались особые связи с «самым старым союзником» Великобританией, «добрососедские отношения» с франкистской Испанией, «традиционная дружба» с США, провозглашался курс на «интенсификацию торговых и политических отношений со странами Европейского экономического сообщества»[353]353
https://www.historico.portugal.gov.pt/pt/o-governo/arquivo-historico/governos-provisorios/gp01/programa-do-governo/programa-do-i-governo-provisorio.aspx
[Закрыть].
Новым был только пункт об «установлении торговых и дипломатических отношений со всеми странами мира». Следуя ему, Португалия восполнила пробелы, существовавшие в период Нового корпоративного государства, и занялась налаживанием связей с социалистическими странами, включая СССР. 9 июня в Лиссабоне и Москве было опубликовано совместное коммюнике об установлении дипотношений. Стороны согласились поддерживать их «на основе принципов мирного сосуществования и соблюдения целей и принципов Устава ООН»[354]354
История внешней политики СССР. Том 2. М.: Наука, 1981, с. 700.
[Закрыть].
Была достигнута договоренность о возможно скорейшем обмене дипломатическими представительствами на уровне послов. СССР незамедлительно назначил своего первого представителя Арнольда Калинина. 8 августа в президентском дворце он уже вручал верительные грамоты Антониу де Спиноле.
Советская оперативность вынудила Португалию поторопиться. 24 сентября Мариу Соареш подписал декрет о назначении послом в Москве журналиста Мариу Невеша. Того самого, который в 1958 году поинтересовался у Умберту Делгаду, как «бесстрашный генерал» поступит с Салазаром в случае прихода к власти, и получил знаменитый ответ: «Само собой, уволю». 28 октября Невеш вручил в Кремле верительные грамоты заместителю Председателя Президиума Верховного Совета СССР Кириллу Ильяшенко.
«Португальцы хотят снять препятствия, отдаляющие их от других народов, среди которых, по какому-то невероятному абсурду, до сих пор фигурировал народ Советского Союза», – подчеркнул Мариу Невеш. «Мы убеждены, что отношения дружбы и сотрудничества между нашими странами внесут вклад в укрепление мира и безопасности в Европе и во всем мире», – отметил Кирилл Ильяшенко. Он выразил надежду на развитие экономических, торговых, технических, научных и культурных связей, достижение взаимопонимания в политической области.
В июне была основана Ассоциация Португалия – СССР во главе с адвокатом и литератором, сооснователем Ассоциации португальских писателей Алешандре Бабу. В уставе отмечалось, что организация «не имеет партийного характера, открыта для всех, кто разделяет ее цели, состоящие в развитии обмена, сотрудничества и дружбы между народом Португалии и народами Советского Союза». Ассоциация начала издавать журнал «Мир и дружба». Ее членами стали тысячи португальцев.
До конца года в Москве побывали несколько официальных делегаций. В декабре было подписано торговое соглашение, а также соглашения о воздушном сообщении и морском судоходстве[355]355
Neves M. Missao em Moscovo. Lisboa, Inquerito. 1986, pp. 25–37, 57–60.
[Закрыть].
К этому времени в Португалии сменилось уже не одно правительство. Первое, как и положено после революции, просуществовало недолго, не дотянув до двух месяцев. Президент Спинола предложил расширить полномочия премьер-министра Палмы Карлуша, но натолкнулся на сопротивление ДВС. Премьер подал в отставку, сославшись на отсутствие политических условий для продолжения правления. Он явно намекал на вмешательство военных в дела правительства. Его примеру последовал Са Карнейру.
Дальнейшее описание судьбоносных полутора лет, длившихся с 25 апреля 1974 года до 25 ноября 1975 года, может показаться чрезмерно подробным и хаотичным. Но таковы извилистые пути революций. В хронике оставлены лишь самые важные события, позволяющие понять, как и почему Португалия из возможных вариантов выбрала именно тот путь, по которому она пришла в XXI век и которому продолжает следовать до сих пор.
18 июля был приведен к присяге второй кабинет, который возглавил кандидат ДВС бригадный генерал Вашку Гонсалвеш. В его составе остались Алвару Куньял и Мариу Соареш. Соцпартия располагала двумя местами, коммунисты и социал-демократы имели по одному. Резко возросло число военных. Вместо одного их стало семеро.
Вашку Гонсалвеш, представитель левого крыла ДВС, считался интеллектуалом. Отец будущего премьер-министра был известным футболистом, игроком сборной страны, и смог дать сыну хорошее образование. После окончания престижного столичного Лицея Камоэнса юноша учился на технических факультетах Коимбрского и Лиссабонского университетов. В студенческие годы он увлекался чтением политических авторов, в том числе запрещенных, познакомился с марксизмом, изучал диалектический материализм. По своим взглядам офицер был близок к коммунистам, хотя и не состоял в партии.
Армейская карьера Вашку Гонсалвеша началась в Военной академии, где он получил специальность военного инженера. Перспективный выпускник был оставлен преподавать. Периодически он ездил в длительные командировки в заморские провинции, побывал в Гоа, Анголе, Мозамбике, Кабо-Верде, получил полное представление о колониальных войнах и убедился в невозможности одержать в них окончательную победу.
К ДВС Вашку Гонсалвеш присоединился в 1973 году. Имея звание полковника, он стал в движении самым старшим офицером, одним из его координаторов, участвовал в редактировании программы, выполнял роль связного с начальником Генштаба Франсишку да Кошта Гомешем, с которым состоял в дружеских отношениях.
Со Спинолой, неформальным лидером правого крыла ДВС, у полковника были натянутые отношения. Прямо на инаугурации правительства президент и премьер публично поспорили о том, что нужно стране и какие меры считать радикальными. В первой же речи Вашку Гонсалвеш заявил о признании права колониальных народов на самоопределение вплоть до независимости, о чем за два месяца так и не отважился сказать Спинола. Теперь это стало официальной позицией[356]356
Vasco Gonçalves. Discursos, Conferências de Imprensa, Entrevistas. Organização e edição de Augusto Paulo da Gama, Porto, 1976, p. 21.
[Закрыть].
Переговоры, которые вел с лидерами национально-освободительных движений Мариу Соареш, показали, что африканцы не примут другого варианта, кроме полного отделения от метрополии. В конце августа правительство Вашку Гонсалвеша признало независимость Гвинеи-Бисау. 7 сентября был подписан договор с Фрелимо, по которому через год, 25 сентября 1975 года, была провозглашена Народная Республика Мозамбик. 5 июля 1975 года на карте появилась Республика Кабу-Верде, а 12 июля – Демократическая Республика Сан-Томе и Принсипи.
Сложнее всего оказалось разрешить ангольский вопрос. В этой колонии национально-освободительную борьбу вели три движения – ФНЛА, УНИТА и МПЛА. Первые две пользовались поддержкой Запада, третья – СССР. В январе 1975 года в португальском городке Алвор лидеры движений встретились, подписали соглашение о создании переходного правительства и подготовке к провозглашению независимости, которое было намечено на 11 ноября 1975 года.
Договоренности выполнены не были. Вскоре вооруженная борьба возобновилась. Порой казалось, что Ангола не сумеет сохранить территориальную целостность и распадется на несколько частей. Формирования ФНЛА и УНИТА, на стороне которых воевали регулярные войска Заира и ЮАР, прилагали все усилия, чтобы до 11 ноября овладеть столицей Луандой, которую контролировала МПЛА. Наступление, предпринятое одновременно с севера и юга, удалось отбить с помощью кубинских военных, и Португалия была вынуждена передать власть МПЛА. Новое государство стало называться Народная Республика Ангола[357]357
Африка в судьбе России. Россия в судьбе Африки. М.: Политическая энциклопедия, 2019. С. 349–350..
[Закрыть].
Трудности возникли и в Азии. 28 ноября 1975 года национально-освободительное движение Фретилин, действовавшее на Восточном Тиморе, в одностороннем порядке провозгласило независимость. Это дало повод Индонезии, которой принадлежала западная часть острова, ввести войска на территории португальской колонии и включить ее в состав страны. Португалия оккупацию не признала, отряды Фретилин отошли в горы и продолжили партизанскую войну.
Таким образом, к концу 1975 года Португалия сохранила единственное владение – Макао. Город-остров у южного побережья Китая, где португальцы имели факторию с начала XVI века, получил административную и экономическую автономию, но остался в составе страны.
За 13 лет колониальных войн в Африке в армию было мобилизовано почти миллион португальцев, то есть каждый четвертый мужчина. По данным генштаба, более 8,8 тысяч них погибли, около 25 тысяч получили ранения[358]358
Expresso, 25 de Abril de 2017
[Закрыть].
Сложнее подсчитать, сколько солдат и офицеров получили психологические травмы. Безумие военных будней засвидетельствовали ранние романы самого известного современного писателя Португалии, лауреата многих международных премий Антониу Лобу Антунеша. Психиатр по профессии, он в начале 1970-х служил в Анголе и использовал приобретенный там опыт в первых романах, с которыми триумфально ворвался в литературу.
Невзирая на потери, в армии было немало влиятельных офицеров, считавших, что отпускать колонии ни в коем случае нельзя. К несгибаемым сторонникам сохранения заморских территорий принадлежали не только четыре генерала, поклонники Салазара, которые после революции выпустили книгу «Африка – преданная победа»[359]359
Luz J., Kaúlza de Arriaga, Bettencourt Rodrigues, Marques S. Africa – a vitória traída, Braga-Lisboa, Editorial Intervenção, 1977.
[Закрыть], но и видные деятели революционных органов власти. Например, член Совета национального спасения Галвау де Мелу.
Убеждение в том, что в 1974 году еще ничего не было потеряно и можно было продолжать войну, широко распространено и в современных португальских вооруженных силах. «Кто должен был выиграть, выиграл, но португальские военные не потерпели поражения, – заявил в 2011 году глава Лиги ветеранов боевых действий генерал Жоакинь Шиту Родригеш, шесть лет воевавший в Анголе. – Мы, португальцы, и мы, военные, считаем, что в Анголе нам не нанесли поражения. Ко времени Апрельской революции, если бы не помощь из-за рубежа ангольским движениям, проблема практически была бы под нашим полным контролем. Иными словами, поражение произошло по политическим причинам. По внутренним причинам. Мы потеряли время, чтобы решить проблему, а потом у нас случился внутренний взрыв»[360]360
ТАСС. 6 февраля 2011.
[Закрыть].
Поспешная деколонизация привела к тяжелым последствиям. Португалия в одночасье потеряла важный рынок сбыта и источник сырья, в том числе нефти. Но едва ли не самым болезненным оказалось бегство португальских колонистов на историческую родину.
Для португальцев заморские земли имели особую цену. Туда можно было поехать, чтобы попытаться начать новую жизнь, там делались состояния, там воплощались мечты, там белые были хозяевами. Там не было такого сильного социального расслоения, нравы были проще и свободней.
Вот как накануне «Революции гвоздик» в последней телепередаче «Семейные беседы» объяснял причину невозможности расстаться с колониями Марселу Каэтану: «Речь не идет о недавно приобретенных территориях, где полдюжины функционеров и предпринимателей эксплуатируют порабощенные древние нации, но о больших регионах, открытых португальцами пять веков назад. Они были освоены сначала на побережье, откуда влияние распространилось на обширные безлюдные или почти безлюдные внутренние районы, по которым бродили дикие племена, условия существования которых были самыми примитивными. Это Португалия сделала Анголу. Это Португалия создала Мозамбик. И в этих двух больших провинциях поселились тысячи семей, которые принесли туда цивилизованные концепции и технику, устроили фазенды, учредили промышленность, провели дороги, укротили реки, возвели современные города, ставшие гордостью Португалии и Африки»[361]361
Caetano M. Depoimento. Rio de Janeiro: Distribuidora Record, 1975, p. 241–242.
[Закрыть].
Теперь к власти пришли национально-освободительные движения, против которых колонизаторы почти полтора десятилетия вели войну. Прежняя жизнь стала невозможной. На историческую родину хлынули потоки беженцев.
За год число реторнадуш (возвращенцев) превысило полмиллиона. Для страны с 10-миллионым населением столь массовый исход стал тяжелейшим испытанием. Больше половины прибыли из Анголы, где обстановка деградировала особенно быстро и с каждым месяцем росла вероятность расставания не только с имуществом, но и с жизнью.
Озлобленные беженцы, побросавшие в колониях имения, дома, машины, слуг, нуждались в материальной помощи и трудоустройстве. Эту задачу взяло на себя государство. Оно их кормило, одевало, выделяло деньги на аренду жилья, помогало влиться в общество через созданный в марте 1975 года Институт поддержки возвращения граждан.
Невзирая на помощь, «возвращенцы» ненавидели ДВС, считали «капитанов апреля» предателями родины. Бывшие колонисты стали опорой правых партий: Народно-демократической и особенно основанного в июле 1974 года национал-консервативного Социально-демократического центра, в рядах которого состояли сторонники режима Салазара – Каэтану.
Серьезным вызовом было сокращение численности армии, непомерно разросшейся в ходе колониальных войн. Она насчитывала 217 тысяч военнослужащих, 179 тысяч из которых служили в сухопутных войсках, а остальные – в военно-морских и военно-воздушных силах. Еще почти 10 тысяч состояли в Национальной гвардии[362]362
Суханов В. «Революция гвоздик» в Португалии. М.: Мысль, 1983, с. 37.
[Закрыть]. По отношению к численности населения это больше, чем состояло в вооруженных силах Великобритании или Франции во время их колониальных кампаний или в армии США в период войны во Вьетнаме.
ДВС представляло только часть армии, поэтому выполнять роль гаранта необратимости революции движению было непросто. Для укрепления контроля над вооруженными силами, обеспечения в стране общественного порядка и противодействия возможным попыткам переворота ДВС в июле 1974 года создало новый орган – Оперативное командование на континенте (Копкон). В его состав вошли десантники, морские пехотинцы и другие боеспособные части. Возглавил Копкон герой «Революции гвоздик» Отелу де Карвалью, который из майора сразу был повышен до бригадного генерала. Кроме того, он стал командующим столичным военным округом.
Копкон, состоявший из частей, где было сильно влияние левой и ультралевой фракций ДВС, появился неспроста. Обстановка обострялась на глазах. Партии вели ожесточенную борьбу за электорат, профсоюзы объявляли стачку за стачкой, выводили тысячи людей на манифестации и митинги.
В мае впервые в истории была введена минимальная зарплата, установленная на уровне 3,3 тысячи эшкуду. Это превышало жалованье, которое получали больше половины португальских трудящихся. Рост доходов стимулировал потребление, но мешал замедлить маховик инфляции, которая к сентябрю в годовом исчислении перевалила за 30 процентов. Необходимость резко увеличить расходы на оплату труда настроило против властей работодателей.
В июле Всемирный банк отказал в кредите на 400 миллионов конту, что примерно соответствовало 2 миллиардам долларов. Рост цен на продукты питания и товары первой необходимости съедал прибавки к жалованью, а революционные ожидания настраивали на непременное и постоянное улучшение условий жизни. По стране катился вал забастовок. Теперь они были законными.
Спинола перешел в контратаку. 10 сентября он заявил, что Португалии угрожает «экстремистский тоталитаризм» и она увязает в трясине хаоса. Президент призвал на помощь «молчаливое большинство португальского народа»[363]363
Textos históricos da Revolução. Organização e introdução de Orlando Neves. Lisboa, Diabril Editora, 1975, p. 130.
[Закрыть].
В словах главы государства была своя логика. Невзирая на массовые акции в поддержку «Революции гвоздик», значительная часть населения оставалась аполитичной и не принимала участия в общественной жизни. Социально-экономические неурядицы, неизбежно сопровождающие революционные события, не могли не вызывать у нее раздражения.
Противники левого правительства, создавшие к тому времени несколько правых партий, активно занялись подготовкой «демонстрации молчаливого большинства», назначенной на 28 сентября. Банки оказали им финансовую поддержку, а средства массовой информации разрекламировали предстоящее событие как едва ли не самое судьбоносное за все века существования государства. Обстановка быстро нагнеталась, и накануне демонстрации напоминала сводки о боевых действиях. В Лиссабоне начались стычки между сторонниками президента и правительства.
В ночь на 28 сентября Вашку Гонсалвеш и Отелу де Карвалью были вызваны в президентский дворец, где угодили в ловушку. Комната, где они ожидали аудиенции, оказалась заблокирована вооруженной охраной. Но арест премьер-министра и командующего Копкон продлился недолго. В комнате имелся исправный телефон, по которому задержанные дали своим товарищам по ДВС указания о срочных действиях, необходимых в сложившейся обстановке.
Координационная комиссия ДВС приказала частям Копкон занять стратегически важные объекты города и окружить президентский дворец. Компартия, другие левые партии и профсоюзы подняли своих сторонников. Они оперативно организовали блокпосты на дорогах, ведущих в столицу. Сплошная поверка въезжавших автомобилей выявила целый арсенал огнестрельного и холодного оружия. «Демонстрация молчаливого большинства» не состоялась. За несколько часов до начала Спинола был вынужден ее отменить.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.