Текст книги "Португалия. Полная история"

Гражданские войны либералов и абсолютистов

Первый серьезный протест против нового либерального режима случился еще до созыва Учредительных кортесов. 11 ноября 1820 года, в день Святого Мартина, приверженцы абсолютной монархии, среди которых были видные военачальники, предприняли попытку военного переворота, вошедшего в историю под названием Мартиньяда.

Либералы во главе с Мануэлом Фернандешем Томашем смогли быстро мобилизовать своих сторонников из числа военных, торговцев, масонов, журналистов. К 17 ноября мятеж был подавлен, а его участники уничтожены в общественном мнении как коварные заговорщики и враги народа. Мануэл Фернандеш Томаш, немедленной отставки которого добивались мятежники, укрепил свои позиции, а либеральный режим стал еще более радикальным[176]176
  Marques T.M. Uma carta inédita de Dona Carlota Joaquina. In: Navegações, janeiro/junho 2009, pp. 53–56.


[Закрыть].

В феврале 1823 года, после завершения работы Учредительных кортесов, в Траз-уж-Монтеш, на севере страны, вспыхнули волнения. Их возглавил граф де Амаранте. Он поклялся в верности королю Жоау VI и его супруге Карлоте, которую назвал «сильной женщиной», обвинил либералов в потере «самых богатых португальских владений в Америке и Индии» и провозгласил: «Смерть конституции и всем ее сектантам!» Мятеж был подавлен войсками, верными либеральному правительству.

В мае во время марша из Лиссабона на север взбунтовался пехотный полк. Событие произошло неподалеку от столицы, в городке Вила-Франка-де-Шира. Туда с эскадроном кавалерии прибыл инфант Мигел, младший брат императора Бразилии Педру. Войска устроили принцу восторженный прием и поддержали его призывы к реставрации абсолютной монархии.

«Португальцы, настало время сломать железное иго, под которым мы постыдно живем, – призывал Мигел. – Вместо первобытных прав, которые вам пообещали дать 24 августа 1820 года, вас довели до разорения. Король низведен до положения призрака… дворянство, которому вы обязаны вашей славой в землях Африки и морях Азии, низведено до ничтожного состояния… религия и ее служители превратились в объект насмешек и издевательств… Храбрые и блестящие португальцы, среди которых я нахожусь, как и я, готовы либо умереть, либо восстановить свободу и власть Его Величества… Граждане всех классов, приходите и помогайте делу религии, монархии и всех вас»[177]177
  O Padre amaro ou Sovéla, politica, historica e literaria. Periodico mensal. Londres, 1823, p. 248.


[Закрыть].

Жоау VI, в отличие от своей испанской супруги Карлоты, присягнул конституции. Однако когда другой пехотный полк, расквартированный в столице, поддержал выступление в Вила-Франка-де-Шире, промаршировал перед дворцом и отсалютовал монарху, тот изменил свое мнение. Он съездил к инфанту Мигелу, который принял отца со всеми почестями.

В Лиссабон Жоау VI вернулся полновластным правителем и незамедлительно запустил механизм реставрации абсолютной монархии. Конституция 1822 года была приостановлена, Кортесы распущены, Мигел провозглашен главнокомандующим, видные либеральные политики отправились за границу в изгнание.

В честь успешного восстания, названного Вилафранкада, была отчеканена медаль. Но борьба абсолютистов и либералов только начиналась.

В апреле 1824 года Мигел возглавил новое выступление – Абриладу. В воззвании он призывал завершить начатое в предыдущий год в Вила-Франка-де-Шире и «покончить с вольными каменщиками», которые «вероломно замышляют поднять смертоносный серп над правящим Браганским Домом, чтобы его уничтожить»[178]178
  Enciclopedia Larousse. Temas e Debates. Lisboa, 2007. vol. 1, p. 29.


[Закрыть].

Воззвание последовало за раскрытием заговора, в котором приняли участие такие государственные деятели, как барон де Рендуфе, виконт де Санта Марта, герцог де Палмела. Принц обвинил их в симпатиях к либералам и заговоре против короля и подверг заточению.

За Мигела твердо стояла супруга короля Карлота. Что касается Жоау VI, то он, несмотря на ненависть, питаемую к королеве, поначалу также склонялся к тому, чтобы поддержать действия сына.

Дело принимало серьезный оборот с возможными международными последствиями. В события вмешались иностранные дипломаты. Французский посол барон Жан-Гийом де Нёвилль сумел пройти в королевский дворец, находившийся под охраной приверженцев Мигела, убедил Жоау VI вызвать сына, а того – отвести войска в казармы. Арестованные остались под стражей, но герцог де Палмела сумел бежать и укрыться на британском судне, что вновь обострило обстановку.

В мае дипломаты под предлогом прогулки вывезли Жоау VI на британский линейный корабль «Виндзор Кастл». Там его быстро склонили к тому, чтобы вызвать к себе сына и принять решительные меры.

Монарх уволил инфанта с поста главнокомандующего, приказал освободить заключенных, а на их место посадить сторонников Мигела. Инфант морем был выслан в изгнание во Францию, а оттуда депортирован в Вену. Карлоту заключили под арест в летнем королевском дворце в Келуше, близ столицы[179]179
  Lousada M.A., Melo Ferreira M.F. D. Miguel, Lisboa, Círculo de Leitores, 2006, p. 65.


[Закрыть].

В начале марта 1826 года Жоау VI серьезно заболел. В краткий период просветления он назначил Регентский совет для управления страной на время, «пока будет длиться недомогание», а в случае смерти – до тех пор, пока «Провидение не укажет на законного наследника Короны». Во главе совета король поставил свою дочь Изабел Марию.

10 марта Жоау VI скончался. Врачам не удалось установить причину его смерти. Возникли слухи об отравлении. В качестве злоумышленников указывали как на либералов, так и на абсолютистов.

Большинство историков XIX и XX веков склонялись к тому, что утверждениям о насильственной смерти верить нельзя, однако в 2000 году версия подтвердилась. Анализ внутренних органов короля, проведенный в Высшем техническом институте Лиссабона, показал, что содержание в них мышьяка, бывшего в ту пору излюбленным средством отравления, превышает норму в 130 раз[180]180
  O Publico. 2 de Junho de 2000.


[Закрыть].

Имена заказчиков и исполнителей преступления по-прежнему остаются тайной. Причины быть недовольным Жоау VI были у всех. Король беспрестанно лавировал между противниками, не благоволил явно ни одной из политических группировок, редко проявлял твердую волю и никогда публично и четко не формулировал свои намерения.

Такой же осторожной тактики придерживался он и на международной арене. На его долю выпало быть правителем в один из самых сложных периодов в истории страны. От былого могущества Португальской Империи мало что осталось, особенно после потери Бразилии. Приходилось маневрировать и скрывать истинные замыслы. В стремлении обрести опору и уравновесить британское влияние монарх пытался заручиться поддержкой всех крупных держав, включая Россию. Среди наград он имел и российский Орден Святого Андрея Первозванного, кавалером которого вместе с сыном Мигелом стал в ноябре 1823 года[181]181
  Левин С.С. Орден святого апостола Андрея Первозванного (1699–1917). Орден святой великомученицы Екатерины (1714–1917): Списки кавалеров и кавалерственных дам. М.: 2003.


[Закрыть]. Но санкт-петербургский двор был далеко, и Португалия в число его приоритетов не входила.

Жоау VI почил, так и не сообщив, кого считает своим «законным наследником». В который раз в португальской истории возникла серьезная проблема с продолжением династии.

Согласно традиции и решениям легендарных Кортесов в Ламегу, подтвержденных и узаконенных в 1641 году после восстановления независимости от Испании, наследником трона должен был считался старший сын усопшего короля. Но те же решения гласили, что «никогда не может наследовать это королевство ни один иностранный принц».

Старшим сыном Жоау VI был Педру, носивший титул императора Бразилии. Поскольку он являлся гражданином другой страны, многие склонялись к тому, что трон законно принадлежит второму по старшинству сыну – инфанту Мигелу. Сторонники инфанта доказывали, что, хотя Педру и был первородным сыном, он не имел права занимать португальский трон, так как, во-первых, возглавив сепаратистский бунт в Бразилии, преступил закон и виновен в тяжком преступлении – предательстве родины, а, во-вторых, приняв титул императора Бразилии, стал иностранцем.

Мигелисты ратовали за то, чтобы Педру был исключен из числа претендентов. Однако Регентский совет счел иначе. Он объявил законным королем Португалии бразильского императора.

Когда Педру известили о решении, он даровал Португалии Конституционную хартию[182]182
  Miranda J. As Constituicoes portugueses. De 1822 ao texto actual de Constituicao. Livratia Petrony. Lisboa, 1984, pp. 93–131.


[Закрыть]. Документ заменил конституцию 1822 года и был менее радикален.

В июле 1826 года хартию доставил в Лиссабон бывший британский посол в Португалии Чарльз Стюарт. В декабре для поддержки конституционного режима в португальскую столицу прибыла британская дивизия из 5 тысяч военнослужащих под командованием генерала Уильяма Генри Клинтона. Она покинула страну только в апреле 1828 года.

Бразильский император, ставший в Португалии королем Педру IV, даровал Конституционную хартию уже во второй раз. В 1824 году он поступил таким образом со своими подданными в Бразилии, распустив Учредительное собрание и введя в действие основной закон, разработанный со своими советниками. Педру шел по стопам французского короля Людовика XVIII, который даровал своей стране хартию в 1814 году, после вступления на престол в результате реставрации династии Бурбонов.

Как и конституция 1822 года, хартия предусматривала разделение властей, но их было уже не три, а четыре. Помимо привычных законодательной, исполнительной и судебной, появилась еще и регулирующая (модерирующая) власть. Ее осуществлял король, который царил над всеми и в любой момент имел право вмешаться в деятельность каждой из трех остальных ветвей.

Идея замысловатой политической конструкции принадлежала писателю и политическому деятелю времен Французской революции, бонапартизма и Реставрации Бенжамену Констану. Он доказывал, что королевская власть «нейтральна» и должна пользоваться своими прерогативами для того, чтобы прочие власти прислушивались друг к другу и действовали согласованно.

Тем самым, полагал Констан, будет исправлена ошибка создателей либеральных конституций, которые в стремлении гарантировать избавление граждан от злоупотреблений одной из властей возлагают заботу об этом на другую власть, не менее заинтересованную в преобладании. В результате свобода оказывается под угрозой и в конечном итоге гибнет.

Для поддержания гармонии Конституционная хартия предоставляла королю право окончательного вето при принятии законов. Он также мог созывать и переносить сессии парламента, распускать Палату депутатов, назначать и отправлять в отставку правительство, приостанавливать деятельность судей, объявлять амнистию. Кроме того, вместе с министрами монарх осуществлял исполнительную власть. При принятии важных решений королю помогал Государственный совет, членов которого теперь назначал он же, а не парламент.

Законодательная власть была представлена не одной, а двумя палатами. Палата депутатов избиралась на определенный срок, а Палата пэров назначалась королем из дворян и духовенства. Количество членов не ограничивалось, а становились ими пожизненно.

Выборы в Палату депутатов не были прямыми. Для избирателей, в число которых вновь не попали женщины, вводился не только возрастной, но и имущественный ценз. Стать ими могли мужчины с годовым доходом не менее 100 тысяч рейш. Для депутатов порог повышался до 400 тысяч рейш. Чтобы попасть в палату, надо было получить поддержку у провинциальных выборщиков, которых предварительно избирали на районных собраниях.

В области религии хартия установила умеренно либеральные нормы. С одной стороны, основной закон дозволял исповедовать любую конфессию, что само по себе было сотрясением основ, учитывая длинную историю войн с мусульманами в эпоху реконкишты и деятельность Святой инквизиции, почти три столетия неустанно выявлявшей отступников из числа иудеев и протестантов. С другой – государственной религией оставался католицизм. Португальцы, не относившие себя к католикам, не имели права возводить на территории страны храмы, а должны были молиться и следовать обрядам только частным образом, в домашних условиях.

Конституционная хартия, с небольшими перерывами, действовала до 1910 года, став самой долговечной португальской конституцией. При всей умеренности она была одним из самых либеральных основных законов своего времени, а Педру считался одним из самых прогрессивных государственных деятелей своего поколения. Не зря в 1822 году он стал гроссмейстером масонской ложи «Коммерция и искусство Золотого века», которая создавалась в Бразилии под эгидой Великой восточной ложи[183]183
  Macaulay N. Dom Pedro: The Struggle for Liberty in Brazil and Portugal, 1798–1834. Durham. Duke University Press. 1986, p. 129–130.


[Закрыть].

Рекордная продолжительность действия Конституционной хартии объясняется в первую очередь тем, что ее авторы сделали попытку сгладить и уравновесить взгляды и требования радикальных абсолютистов и либералов. Сторонники либералов были деятельны и громогласны, но немногочисленны, а сторонники абсолютной монархии в основном большой активностью не отличались, но составляли большинство. В этих условиях явный перекос в любую сторону порождал противостояние, в котором ни одна сторона уступать не желала.

Как отметил историк и общественный деятель XIX века Оливейра Мартиньш, якобинцы имели идеи, но не обладали страной, а традиционалисты обладали страной, но у них не было идей. Сторонники же хартии, по словам историка и литературоведа Антониу Жозе Сарайвы, позиционировали себя «между божественным правом королей и полным суверенитетом народов и поэтому были критически настроены как по отношению к чистому традиционализму, так и к непримиримому и революционному радикализму»[184]184
  Saraiva A.J. Herculano e o Liberalismo em Portugal. Bertrand. Lisboa, 1977, pp. 102–103.


[Закрыть].

Даровав хартию 29 апреля 1826 года, всего четыре дня спустя, 2 мая, Педру отрекся от престола в пользу своей дочери Марии да Глории. Он не хотел терять бразильскую корону. Его южноамериканские подданные не были готовы принять объединение с бывшей метрополией, от которой только что с таким трудом отделились.

От португальского трона Педру отказался с тем условием, что его брат Мигел присягнет Конституционной хартии и женится на своей племяннице. В ту пору Марии да Глории едва исполнилось семь лет, но инфанта, жаждавшего занять португальский трон, это обстоятельство смутить не могло.

Не стала препятствием для абсолютиста и необходимость публично присягнуть либеральной хартии. Он сделал это еще в Вене в присутствии австрийского двора. В Лиссабон Мигел прибыл в феврале 1828 года, где еще раз присягнул хартии. Исполнив условие, он стал регентом и женихом своей племянницы до достижения ею совершеннолетия.

Долго идиллия не продлилась. Португалия, уставшая от конфликтов и неурядиц, встретила Мигела восторженно. Люди надеялись, что новый государь положит конец распрям, объединит страну, выведет ее из глубокого политического и социально-экономического кризиса.

Мигел истолковал народный энтузиазм на свой счет. Регент решил стать единоличным правителем и вернуться к абсолютной монархии. В марте он распустил обе палаты парламента и созвал Три сословия королевства, чтобы высказаться по «важным пунктам португальского права».

В июне собрание, составленное по образцу древних Кортесов из представителей духовенства, знати и состоятельных незнатных людей, постановило, что «яснейшие и окончательные законы» не дают оснований включить Педру в число претендентов на португальскую корону. Оно объявило недействительной Конституционную хартию и провозгласило регента королем Мигелом I[185]185
  Oliveira Daun J.S. Quadro historico-politico dos acontecimentos mais memoraveis da historia de Portugal: desde a invazão dos Francezes no anno de 1807 athé Á exaltação de Sua Magestade Fidelissima o Senhor D. Miguel I ao throno dos seus augustos predecessores, Lisboa, 1829, p. 49.


[Закрыть].

Краткий переходный период завершился. Началось бурное шестилетнее правление нового монарха.

Если Мигел полагал, что либералы смирятся с поражением или хотя бы их амбиции несколько сдуются под напором народного ликования, то он просчитался. На повестке дня опять замаячила либеральная революция.

Первым проявлением готовности противников абсолютизма пойти до конца стало убийство студентами-либералами двух преподавателей Коимбрского университета, которые направлялись в столицу поздравить регента Мигела с прибытием на родину. Преступление произошло в марте 1828 года.

В мае, когда намерения Мигела восстановить абсолютизм стали очевидны, выступление против него началось в Авейру под руководством ложи «Усадьба святых мучеников». Расквартированный там стрелковый батальон присягнул Педру IV и его дочери Марии да Глории и предпринял марш на Порту. Мятежники овладели городом, но в июле его отбили войска, верные Мигелу[186]186
  Diário de Notícias. 16 de Maio de 2013.


[Закрыть].

Руководители восстания отправились в эмиграцию в Испанию, Британию и на Азорские острова. На Азорах либералам удалось закрепиться. В октябре на острове Терсейра полторы сотни хорошо вооруженных и обученных либералов при поддержке артиллерии нанесли поражение легковооруженной милиции, в которой насчитывалось не менее трех тысяч сторонников Мигела I.

В декабре 1828 года на Терсейру прибыли португальские эмигранты из США. Вслед за ними на острове стали высаживаться другие сторонники Педру и конституции. Бразильский император начал оказывать Терсейре помощь.

Больше двух лет остров оставался единственной территорией Португалии, контролируемой либералами. На нем действовал назначенный императором Регентский совет во главе с герцогом де Палмелой. Он должен был исполнять обязанности до тех пор, пока Мария да Глория не станет королевой.

Бразильский монарх пребывал в раздвоенном состоянии. Физически он находился в Рио-де-Жанейро, где правил как император Педру I, а мысли его тем временем витали в Лиссабоне, где он был королем Педру IV.

Наконец в 1831 году монарх решился сделать окончательный выбор. Он отрекся от бразильской короны в пользу сына. Так как отпрыску не было и шести лет, отец назначил трех доверенных людей, на которых возложил управление страной и воспитание будущего правителя.

В апреле Педру на британском корабле отправился из Бразилии в Европу, где несколько месяцев вел переговоры об организации военной экспедиции, перемещаясь между Великобританией и Францией. В январе 1832 года во главе флотилии он взял курс на Азорские острова.

К тому времени его сторонники превратили Терсейру в плацдарм либеральных сил. Решающим стало сражение в августе 1829 года у Вила-да-Прая, где безуспешно пытался высадиться крупный десант сторонников Мигела I. После этого в либеральных изданиях остров стали называть «оплотом Свободы», а населенный пункт в честь знаменательной победы переименовали в Прая-да-Витория.

К прибытию Педру IV в руках либералов был уже весь архипелаг. Они рекрутировали в свои ряды и вооружили тысячи бойцов, немалая часть которых была иностранными наемниками и авантюристами из Великобритании, Франции, Испании, Германии, Польши…

По прибытии на Терсейру Педру IV упразднил Регентский совет, объявив себя регентом Марии да Глории, и назначил временное правительство королевства. Герцог де Палмела стал министром иностранных дел. Он отправился в Лондон, чтобы организовать дополнительную помощь для борьбы с Мигелом I.

В конце июня 1832 года эскадра Педру IV, состоявшая из 60 кораблей, среди которых были как большие фрегаты, так и маленькие вспомогательные суда, взяла курс на Португалию. На борту находились более 8,2 тысячи вооруженных людей, в том числе не менее 448 французов и 363 британцев[187]187
  Almanaque do Exército referido ao 1.º período de Julho de 1855, Lisboa, Imprensa Nacional.


[Закрыть]. Войско получило название «Освободительная армия».

В качестве добровольцев в военной экспедиции участвовали знаменитый литератор Алмейда Гаррет и видный историк Алешандре Эркулану. Они входили в так называемый Академический батальон. Командовал эскадрой британский адмирал Джордж Сарториус.

Сторонники Мигела I располагали десятками тысяч военнослужащих и вооруженных добровольцев, но большинство из них были расквартированы в столице. Между тем флотилия Педру IV направилась не в Лиссабон, а на север, в Порту.

Расчет строился на том, чтобы заполучить плацдарм, затем захватить северную часть страны и развернуть наступление на Лиссабон. Для претворения в жизнь этого плана «северная столица» подходила наилучшим образом. Буржуазия, особенно представители торгового капитала, имели в Порту большее влияние, чем в других городах.

Многие сочувствовали либералам и не жаловали абсолютистов. После переезда двора в Рио-де-Жанейро и открытия бразильских портов португальская торговля оказалась в трудном положении. Для Порту последствия были наиболее плачевными. Не случайно в 1820 году именно этот город стал колыбелью либеральной революции, а в дальнейшем там не раз вспыхивали бунты против возврата к абсолютной монархии.

Идея высадиться в Порту и разжечь огонь революции была не нова. Летом 1828 года группа эмигрантов-либералов во главе с герцогом де Палмела прибыла в город на британском корабле «Белфаст», но налет не удался. Революционеры спешно ретировались на корабль и ни с чем вернулись обратно в Англию.

На сей раз вторжение было гораздо более масштабным, лучше подготовленным и организованным. Когда многочисленные паруса флотилии Педру IV неожиданно возникли на горизонте, среди абсолютистов началась паника.

Гарнизон Порту был более многочисленным, чем силы Педру IV, но его командование не располагало данными о количестве нападавших и сочло за лучшее отступить. 8 июля 1832 года либералы высадились на пляже Минделу и заняли город, оставленный войсками абсолютистов.

Сторонники Мигела I вскоре осознали свою ошибку и попытались отбить Порту, но было поздно. Либералы, успевшие закрепиться и обустроить позиции, отразили атаку.

Началась осада, длившаяся больше года. Она изобиловала штурмами, вылазками, обстрелами. Массированные бомбардировки, жестокие разрушения, вспышки смертоносных болезней, большие потери не деморализовали горожан, а, напротив, сплотили и ожесточили в борьбе против абсолютистов. Педру IV делил тяготы и лишения осады вместе со всеми, участвуя в оборонительных работах наравне с солдатами.

С каждым месяцем надежды либералов на успех таяли. Первоначальные планы о завоевании севера и походе на Лиссабон представлялись теперь несбыточными. Абсолютисты сосредоточили вокруг Порту основные силы и взяли город в плотную осаду с суши и моря.

Победа Мигела I в «братской» войне казалась неминуемой, но летом 1833 года обстановка внезапно изменилась. В июне к Порту подошли подкрепления из Британии. Герцог де Палмела сумел заручиться в Лондоне деньгами, зафрахтовал корабли, набрал экипажи и десант.

Возглавлял флотилию боевой британский адмирал Чарльз Нейпир, отличившийся в Наполеоновских войнах. Он предложил отвлечь противника, отправив флотилию с десантом к Лиссабону и открыв новый фронт.

Военно-морская экспедиция дошла до самого юга страны, где 5 июля у мыса Сау-Висенте встретилась с флотом Мигела I. Бой завершился полной победой либералов, кораблями которых командовали британские офицеры.

После разгрома у Сау-Висенте флот абсолютистов перестал существовать. Теперь на море безраздельно господствовали либералы. Под прикрытием британской эскадры десант, высаженный в южной провинции Алгарве, быстрым маршем прошел до Лиссабона и в конце июля овладел столицей.

В августе 1833 Великобритания признала правительство Марии да Глории, которая после вступления на престол Мигела I покинула страну и проживала во Франции. В сентябре принцесса вернулась в Лиссабон на корабле.

Мигел I был вынужден снять осаду Порту, а королевский двор перенести в Сантарень. Долго он там не продержался. К этому времени обстановка стала принципиально другой не только на полях сражений, но и на международной арене.

В апреле 1834 года в Лондоне был подписан договор о Четверном альянсе между Великобританией, Францией, Испанией и Португалией, призванный установить на Пиренейском полуострове либеральные режимы. Португалия была представлена правительством Педру IV. Документ предусматривал в случае необходимости посылку иностранных войск на территорию Португалии, а также Испании, где тоже шла вооруженная борьба между абсолютистами и либералами.

Помимо британцев Чарльза Нейпира на территорию Португалии вступил 15-тысячный испанский экспедиционный корпус. 16 мая 1834 года войска абсолютистов потерпели решающее поражение в битве при Ассейсейре, неподалеку от Томара.

Мигел I с остатками войска отступил в Алентежу и 26 мая в Эвора-Монте, окруженный и лишенный средств к сопротивлению, был вынужден подписать капитуляцию. С этого дня он уже не был монархом.

Трон заняла его племянница и несостоявшаяся жена Мария да Глория, которой только что исполнилось 15 лет. Она стала королевой Марией II. Отмененная Мигелом Конституционная хартия 1826 года вновь вступила в силу.

Капитуляция предусматривала амнистию для сторонников Мигела, до конца жизни запрещала низложенному монарху вступать на землю Португалии и ее колоний, но гарантировала высокую пенсию. Воспользоваться либеральными щедротами Мигел не пожелал. Когда в июле 1834 года он прибыл в изгнание в Геную, то объявил подписанный документ «ничтожным и не имеющим силы», что автоматически означало снятие обязательств со стороны победителей, в том числе и финансовых. Не взял себе Мигел и фамильных драгоценностей. Перед отъездом он передал сокровища короны и свои личные на возрождение страны.

Бывший король поселился в Германии, где женился и прожил еще 32 года. Его семеро детей, которым Мария да Глория декретом под страхом смерти запретила возвращаться на родину, никогда не признавали это решение и считали себя законными наследниками португальского престола. Мария Антония, последняя дочь Мигела, скончалась в 1959 году в Люксембурге, не дожив нескольких месяцев до 97 лет.

После высылки Мигела I из страны его сторонники в Алгарве еще четыре года вели против либералов партизанские действия. Но это были затихающие арьергардные бои – локальное явление, не ставящее под сомнение итоги «братской» войны.

Мигел навсегда исчез из португальской политической повестки, но прожил гораздо дольше Педру. Триумфатор скончался от туберкулеза 24 сентября 1834 года в той же комнате королевского дворца в Келуше, где появился на свет. Когда он родился, Португалия еще не знала ни наполеоновских войн, ни английской оккупации, ни либеральных революций, а Бразилия была колонией, не помышлявшей о независимости.

Педру не прожил и 36 полных лет, но успел побывать на троне двух государств, расположенных на разных континентах в тысячах миль друг от друга. Всякий раз он становился правителем не по воле случая, а благодаря собственной инициативе, энергии и решимости во что бы то ни стало идти до конца. И в Европе, и в Южной Америке на его долю выпало быть участником стольких судьбоносных исторических событий, что любому правителю их с лихвой хватило бы на несколько долгих жизней.

Тело короля-императора упокоили в Пантеоне Браганской династии в Лиссабоне. В 1972 году его с почестями, приличествующими главе большого государства, перевезли в Бразилию и перезахоронили в Сан-Паулу в помпезном комплексе Монумента независимости. Что касается сердца Педру IV, то оно навсегда осталось в Порту, в часовне Церкви Богоматери Лапа, и хранится в урне, замкнутой на пять засовов. Оно было завещано монархом городу в знак признания за поддержку жителями его борьбы[188]188
  Costa S.C. As quatro coroas de D. Pedro I. Rio de Janeiro: Paz e Terra, 1995.


[Закрыть].

После победы над Мигелом I либералы выразили благодарность видному испанскому масону и финансисту, будущему премьер-министру соседней страны Хуану Альваресу Мендисабалю. Без его денег Педру и его соратники не сумели бы собрать и вооружить Освободительную армию[189]189
  Relatório do Ministro da Guerra 1828–34, Lisboa, Imprensa nacional, 1834, p. 4.


[Закрыть].

Новые власти энергично взялись за преобразования. Вернее, их продолжили. Реформы начались сразу же после назначения на Азорских островах правительства, еще до того, как Педру IV высадился на пляже Минделу и пошел завоевывать континентальную часть страны.

Пост министра юстиции и финансов занял Жозе Шавиер Моузинью да Силвейра, который при Мигеле пострадал за свою принадлежность к масонам и даже отсидел две недели под арестом. Получив назначение в островное правительство Педру IV, министр начал выпускать декрет за декретом. Новые законы сыпались из него, как из рога изобилия. Они глубоко перепахали все юридическое поле страны, не оставив камня на камне от ее вековых устоев.

Моузинью да Силвейра торопился. Он хотел как можно скорее покончить со старой феодальной Португалией и заложить основы новой буржуазной страны. Для этого, полагал министр, прежде всего следовало поменять устаревшие, реакционные законы на современные и прогрессивные. За образец брались передовые страны, где требуемое законодательство уже было разработано, поэтому много времени на его написание не потребовалось.

Лихорадочное законотворчество нашло отражение в карикатуре, на которой министр буквально дымится от своей бурной деятельности. За девять месяцев он издал 44 декрета, кардинально поменявших правила игры во всех областях: политической, правовой, социальной, экономической.

Первым делом Моузинью да Силвейра упразднил форалы, майорат и церковную десятину. Тем самым было покончено со старыми феодальными и церковными привилегиями.

Вместо сложной и запутанной системы, постепенно сформировавшейся на протяжении всей истории государства и основанной на решениях и воле монархов, в одночасье вводилась четкая единообразная схема административного деления страны и управления ею. Теперь Португалия состояла из провинций, управляемых префектами, провинции подразделялись на комарки, которыми управляли супрефекты, а комарки в свою очередь состояли из районов, управляемых советами.

Судебная власть также приобрела четкую вертикаль. На низовом уровне приходов, то есть самых маленьких территориальных единиц, ее представляли мировые судьи. В районах заседали судьи ординарные. Выше, на уровне комарок, вершили правосудие старшие судьи. Оспорить приговоры предлагалось в трех кассационных судах. Пик пирамиды занимал Верховный трибунал юстиции.

Финансы министр тоже решительно реформировал. Он создал Казначейский трибунал и Совет общественного кредита, которые были призваны следить за правильным расходованием денег, предотвращать их разбазаривание и воровство.

В целом, Моузинью да Силвейра действовал вполне в духе времени. Португалии, прочно увязшей в тяжелейшем политическом, социальном и экономическом кризисе, срочно требовались обновление и модернизация. Прошла уже треть XIX века, а большая часть страны по-прежнему обитала в Средневековье. Однако декреты министра-прогрессиста, списанные с иностранных образцов, не учитывали реального положения дел.

Созданная Моузинью да Силвейрой логичная система, достойная века разума, просвещения, паровых машин и телеграфа, означала многократный рост госаппарата, то есть значительное увеличение государственных расходов. Для Португалии это было неподъемной задачей. Маленькая страна, ослабленная войнами, погруженная в разруху и в довершение бед потерявшая свою бразильскую сокровищницу, не имела возможности оплачивать даже текущие счета.

Выход либералы нашли простой и для них очевидный – экспроприировать собственность врага. Со времен маркиза де Помбала масоны смертельно враждовали с духовенством. Еще когда новая власть контролировала лишь Азорские острова, Моузинью да Силвейра закрыл там монастыри и конфисковал их имущество.

Утвердившись на континенте, либеральное правительство продолжило эксперимент в общенациональном масштабе. 28 мая 1834 года, через день после подписания Мигелом капитуляции в Эвора-Монте, министр юстиции Антониу де Агиар подписал декрет об упразднении мужских религиозных орденов, их учебных заведений, любых иных принадлежавших им учреждений и национализации их имущества[190]190
  Estudos em homenagem de Luis António de Oliveira Ramos. Faculdade de Letras da Univercidade do Porto, p. 501.


[Закрыть].