Текст книги "Португалия. Полная история"

Выйдя на свободу, Алвеш душ Рейш провернул свою крупнейшую аферу, для осуществления которой подобрал группу сообщников. В нее, в частности, вошел брат португальского посла в Нидерландах.

От имени Банка Португалии мошенник обратился в английскую компанию «Ватерлоу и сыновья» с заказом на изготовление 200 тысяч банкнот достоинством в 500 эшкуду, что составляло почти процент ВВП страны. На поступавшие к нему партии денег Алвеш душ Рейш основал собственный банк, скупал недвижимость и драгоценности. Он также приобретал акции Банка Португалии, чтобы стать его крупнейшим владельцем и спрятать концы в воду.

Афера вполне могла увенчаться успехом, если бы не скромные размеры португальского рынка наличных денег. Крупные вливания ускорили инфляцию, что привлекло внимание общественности и инициировало расследование крупнейшей газеты «Секулу». После публикации за мошенника взялись финансовые инспекторы.

В 1925 году Алвеша душ Рейша арестовали. Из тюрьмы он вышел только в 1945 году. Этот скандал вызвал оглушительный резонанс, еще больше подорвавший доверие общества к финансовой системе страны и государству в целом[224]224
  Mota F. T. Alves dos Reis – uma história portuguesa. Oficina do Livro, 2007.


[Закрыть].

В условиях перманентной нестабильности и социальной анархии в глазах многих португальцев дискредитировали себя не только отдельные политики, но и институт парламентаризма. Законодательный орган, краеугольный камень республиканской политической системы, стал восприниматься как пустая говорильня, не способная принести пользу обществу.

В ответ на это в 1914 году возникло новое политическое течение – Лузитанский интегрализм. Оно выступало против парламентаризма, в поддержку католической церкви, монархии, за децентрализацию власти и национал-синдикализм, то есть движение трудящихся, сдобренное изрядной долей национализма. Все это, считали интегралисты, должно было восстановить единство нации и привести к возрождению величия страны, утраченного после эпохи географических открытий.

В 1918 году появилась консервативная националистическая организация «Крестовый поход Нуну Алвареша», которая стала активно поддерживать попытки стабилизации авторитарными методами. В этот год Ватикан причислил к лику святых коннетабля Нуну Алвареша Перейру, спасшего в XIV веке Португалию от испанских притязаний во время первого династического кризиса. Образ рыцаря без страха и упрека, после исполнения долга ушедшего от мирской суеты в монастырь, стал культовым в стране, погруженной в пучину кризиса и раздоров.

«Нуну Алвареш принадлежит всем и всех превосходит, потому что он является средоточием всего лучшего, что есть в Португалии. Он был героем, он был святым и спас Отечество. Вокруг этой великой фигуры сегодня может произойти столь необходимое нам чудо национального примирения», – обосновал культ воина-монаха и названной его именем организации священник Жозе Диаш де Андраде[225]225
  Castro Leal E. Nação e nacionalismos: a Cruzada Nacional D. Nuno Alvares Pereira e as origens do Estado Novo (1918–1938). Editora Cosmos, Lisboa, 1999, p. 38.


[Закрыть].

Поисками в прошлом источников вдохновения и веры в возрождение занимались и деятели культуры. Пока отдельные неисправимые оптимисты, вроде Андре Бруна и Жулиу Данташа, развлекали почтеннейшую публику комедиями и юмористическими рассказами, большинство погрузилось в глубины экзистенциальной печали. Присущее португальцам чувство саудаде, его уникальное сочетание неизбывной кручины с привкусом светлой надежды, нещадно эксплуатировали не только авторы и исполнители песен в стиле фаду, но и рафинированные поэты-декаденты.

«Саудаде – это вечная индивидуальность нашего рода, его характерная физиономия, его истинное обличье, в котором он должен предстать меж другими народами и благодаря которому в Судный день Господь различит нас среди других народов… Саудаде – это вечное Возрождение, не воплощенное из-за искусственности искусств, но пульсирующее день за днем и час за часом в эмоциональным складе народа. Саудаде – это туманное утро, вечная весна, это скрытое состояние души, которое завтра станет лузитанской совестью и цивилизацией», – писал литератор и философ Тейшейра де Пашкоаиш[226]226
  Teixeira de Pascoais. A Saudade e o Saudosismo. Assirio e Alvim, Lisboa, 1988, p.25.


[Закрыть]. Он объединил саудаде с себастьянизмом, чьи адепты уповали на чудо пришествия в одно туманное утро Избавителя от всех зол, и породил литературно-философское движение, которое получило название саудосизм.

Дань саудосизму отдал Фернанду Пессоа. Крупнейший поэт XX века отыскал надежду на возрождение Португалии в грядущей Пятой империи. По его мысли, этой великой державе никогда не суждено воплотиться на грешной Земле в реальности. Она будет существовать лишь в душах и воображении португальцев.

 
Чем горше доля славы нашей прежней,
Тем в сердце и мятежней, и безбрежней
Моя мечта.
В ее морях, вне времени и меры,
Но силою неистребимой веры
Плывут суда.
 

(пер. Геннадия Зельдовича)

К середине 1920-х годов уныние, разочарование и неверие в идеалы либеральной республики стало всеобщим. «Что сделала республика? Изгнала короля. Обидела священников и истерзала саму себя. Подняв крик в защиту политического равенства, едва подступила к началам равенства социального. В общем, практически не сделала ничего!» – с горечью резюмировал писатель Франсишку Кошта, вспоминая о Первой республике в конце 1940-х годов[227]227
  Francisco Costa. Cárcere invisível. Lisboa, Verbo, 1972, p. 162.


[Закрыть].

Общество – от неграмотных батраков до высоколобых интеллектуалов – созрело для перемен. Оставалось только о них объявить, сменить декорации и твердо взять провисшие бразды правления в свои руки.

Корпоративное государство аккуратного финансиста Антониу де Оливейры Салазара

По мере того как расшатывались, трескались и разваливались институты либеральной республики, появлялось все больше претендентов на роль спасителя отечества. Пример, как сотню лет назад, подала Испания. В 1923 году в соседней стране к власти пришел генерал Примо де Ривера, который заменил правительство Военной директорией, распустил парламент, ввел чрезвычайное положение, приостановил действие конституции.

Португальская армия тоже активно вмешивалась в политическую жизнь, но до поры до времени выступления военных удавалось усмирять или подавлять. Хроника пестрит примерами армейского неповиновения и своеволия.

В июне 1924 года бунтовали летчики, в июле вооруженные стычки произошли между военнослужащими и членами Национальной республиканской гвардии, в начале августа группа заговорщиков штурмовала форт Амейшоэйра, в конце августа мятеж вспыхнул в замке Святого Георгия, в самом центре столицы…

В апреле 1925 года очередной армейский бунт разросся до общенациональных масштабов. Его участники провозгласили целью национальное возрождение страны. Выступление поддержал «Крестовый поход Нуну Алвареша», в нем впервые приняли участие старшие офицеры[228]228
  Castro Leal E. Nação e nacionalismos: a Cruzada Nacional D. Nuno Alvares Pereira e as origens do Estado Novo (1918–1938). Lisboa, Editora Cosmos, Lisboa, 1999.


[Закрыть]. Среди них был генерал Гомеш да Кошта – участник боевых действий в Африке, командующий дивизией экспедиционного корпуса в Первую мировую войну. Его высокий авторитет в вооруженных силах не подвергался сомнению. В июле произошел еще один крупный мятеж, затронувший как сухопутные силы, так и флот.

События 1925 года стали генеральной репетицией неминуемо надвигавшегося переворота. Их организаторов хотя и арестовали, вскоре не только выпустили, но и восстановили в должности. Республиканские власти давно не обладали хотя бы остатками морального авторитета, который позволил бы без серьезных для себя последствий налагать наказания, положенные за нарушения законов и воинской присяги.

На 28 мая 1926 года в Браге был назначен католический конгресс с участием видных политических и военных деятелей. Накануне вечером в северный город прибыл генерал Гомеш да Кошта.

Ранним утром войска вышли из казарм. Выступление военных поддержало население региона. Была сформирована колонна, которая отправилась в поход на Лиссабон.

Действия сторонников Гомеша да Кошты напоминали недавние события в Италии. В 1922 году Бенито Муссолини предпринял поход на Рим, увенчавшийся установлением в Италии фашистской диктатуры.

Сходство было очевидным. «Хотя наша сущность и наше существование исключительны, время от времени нами овладевает сильное желание подражать чужеземному, – писал католический эссеист Мануэл Антунеш. – В 1820 году мы хотели подражать Испании, в 1834 году – Англии, в 1910 – якобинской Франции, в 1926 – фашистской Италии и, возможно, Турции Кемаля Ататюрка»[229]229
  Antunes M. Repensar Portugal. Lisboa, Multinova, 1974, p. 19.


[Закрыть].

29 мая поднялся Лиссабон, где была сформировала Жунта общественного спасения. Столичный гарнизон и полиция перешли на сторону путчистов. Последний президент Первой республики Бернардину Машаду, лишившись поддержки общества и армии, подал в отставку. Парламент был распущен.

6 июня колонна генерала Гомеша да Кошты провела в Лиссабоне триумфальный парад Победы. 15 тысяч участников похода торжественно прошествовали по главной транспортной артерии столицы проспекту Свободы под восторженные крики и аплодисменты сотен тысяч горожан.

Переворот поддержали практически все слои населения и большинство политических течений: от крайне правых до крайне левых. Все устали от хаоса Первой республики и надеялись, каждый по-своему, на положительные перемены.

Через полторы недели Гомеш да Кошта занял посты президента и премьер-министра. Но предполагавшийся спаситель отечества от парламентской импотенции, правительственной нестабильности, социальной и экономической анархии, хронического дефицита бюджета и галопирующей инфляции не продержался на вершине власти и месяца. Руководить страной в условиях кризиса оказалось сложнее, чем командовать войсками на поле боя.

Сформированное Гомешем да Коштой политически разнородное правительство получилось недееспособным. Судорожные перестановки министров ни к чему не привели.

Широкая поддержка, которой пользовался переворот, из источника силы превратился в слабость. Конкурирующие политические силы вкладывали в события собственный смысл и тянули каждая в свою сторону.

Гомеш да Кошта не умел искусно лавировать между противниками. 8 июля недавнего героя арестовали, заключили под стражу и выслали на Азорские острова.

Новый путч возглавил генерал Ошкар Кармона. Ему было суждено остаться во главе государства надолго. К власти пришли консервативные националисты, отбросившие заигрывания с либералами и левыми и взявшие пример с испанского «сильного человека» Примо де Риверы. Национальная революция 28 мая, как окрестили переворот, обрела точку опоры. Период с 1926-го по 1933 год вошел в историю Португалии как Военная диктатура[230]230
  Mattoso J. História de Portugal, vol. VII – O Estado Novo. Lisboa, Editorial Estampa, 1998.


[Закрыть].

Ошкар Кармона, ставший премьер-министром, действовал планомерно и решительно. Он быстро отсекал и подавлял все очаги сопротивления. Была реорганизована полиция, введена цензура печати, запрещена деятельность политических партий и профсоюзов. Парламент больше не созывался, действие конституции 1911 года также было прекращено.

В ноябре 1926 года генерал декретом был назначен временно исполняющим обязанности президента республики. Ключевые посты в органах власти заняли военные.

Попытки свергнуть диктатуру начались сразу же. Первый военный мятеж был отмечен через пару месяцев. В январе 1927 года политические партии, пришедшие к согласию перед лицом общего врага, направили петицию в посольства Великобритании, Франции и США с просьбой не признавать действий военного режима, которые не получили одобрения парламента. Подписавшие обращение были арестованы и сосланы на Кабу-Верде.

Левые республиканцы и радикалы создавали тайные ячейки в армии, рекрутировали железнодорожников и телеграфистов, используя их в качестве связных, издавали подпольные газеты. Заговорщики, руководство которых укрывалось в Мадриде и Париже, периодически предпринимали попытки переворота. Особенно громкими были события августа 1931 года. На стороне восставших выступили стрелковый полк и летный состав одной из авиабаз. Войска, верные правительству, сумели в тот же день подавить мятеж, уничтожив несколько десятков его участников. Организаторы были сосланы на остров Тимор[231]231
  António Luís Pinto da Costa A.L. A primeira frente de oposição à Ditadura Portuguesa: A Liga de Defesa da República ou Liga de Paris, Revista da Faculdade de Ciências Sociais e Humanas da Universidade Nova de Lisboa, n.º 5 (1990–1991), pp. 247–276.


[Закрыть].

В марте 1928 года декретом были назначены президентские выборы. В качестве единственного кандидата фигурировал Ошкар Кармона. В его избрании участвовали свыше 760 тысяч избирателей, что почти вдвое превысило количество голосовавших на парламентских выборах 1925 года.

Свое пребывание на посту главы государства Ошкар Кармона узаконил, но с экономикой у него не складывалось. Бюджет по-прежнему сводился с дефицитом, а инфляцию и коррупцию никак не удавалось укротить.

Пост министра финансов занимал генерал Синел де Кордеш, который намеревался поправить положение с помощью международного займа. Против этого шага в серии статей выступил профессор политической экономии и финансов Коимбрского университета Антониу де Оливейра Салазар. Он утверждал, что побороть дефицит можно самостоятельно, без внешней помощи[232]232
  Campinos J. A Ditadura Militar. 1926–1933. Lisboa, Dom Quixote, 1975.


[Закрыть].

Такая позиция вызывала интерес и сочувствие. В обществе росли опасения, что крупный кредит только усугубит проблемы. Страна не сможет его вернуть, и расплачиваться придется колониями.

В 1926 году сразу после военного переворота Салазар уже привлекался в правительство, но пробыл на посту всего пять дней. Профессор сам отказался от места в кабинете министров, так как не получил полномочий, которые считал необходимыми для вывода страны из экономического кризиса.

Уроженец деревни Вимиэйру, расположенной близ городка Санта-Комба-Дау, он производил впечатление человека спокойного, аккуратного и исполнительного. Но под невыразительными внешними данными таились большие амбиции.

Будучи выходцем из скромной семьи, Салазар с детства мог рассчитывать только на себя. Отец профессора начинал сельскохозяйственным рабочим, но сумел выбиться в управляющие одного из имений богатого землевладельца Антониу Шавиера Перешрелу Корте Реала.

Антониу повезло. Он был в семье младшим, пятым ребенком. К тому же – единственным мальчиком. Родители, постепенно поднимавшиеся по социальной лестнице и приобретавшие достаток, к появлению на свет сына уже имели средства, чтобы позаботиться о его будущем. Сначала Антониу наняли домашнего учителя, а потом определили в иезуитский колледж, обучение в котором приравнивалось к среднему образованию.

Отец подрабатывал, как мог: посредничал в заключении сделок по продаже недвижимости, превратил часть дома в дешевую гостиницу, воспользовавшись удачным положением здания, которое стояло на пути от железнодорожной станции в город[233]233
  Ribeiro de Meneses F. Salazar: A Political Biography. Enigma Books, 2009, p. 4.


[Закрыть]. Это дало повод советским историкам уничижительно именовать родителя Салазара «трактирщиком».

Антониу тоже старался изо всех сил. В иезуитском колледже он был среди лучших учеников, а университет окончил с отличием, набрав 19 баллов из 20 возможных и заслужив приглашение на кафедру.

Политикой Салазар заинтересовался рано. С первого курса университета он активно участвовал в Академическом центре христианской демократии, где познакомился с будущим кардиналом-патриархом Мануэлом Сережейрой и выступал в защиту церкви от нападок либеральной республики.

В 1921 году будущий министр был избран в парламент от партии Католический центр, но посетил лишь одно заседание. В Первой республике полномочия депутата порой длились не дольше, чем министерские.

Новая попытка избраться в парламент не удалась, но Салазар постепенно зарабатывал репутацию и известность, выступая с позиций независимого экономиста. В правительство Ошкара Кармоны он пришел в апреле 1928 года с конкретной задачей и чрезвычайными полномочиями, за что получил прозвище «финансовый диктатор».

«Я знаю, чего хочу и куда иду», – безапелляционно заявил Салазар, вступая в должность. Его план состоял в последовательной, ступень за ступенью, стабилизации страны: сначала финансовой, потом экономической, затем социальной и, наконец, политической.

В качестве первого этапа новый министр финансов предпринял серию реформ: бюджетную, налоговую, кредитную. Их целью было за счет ужесточения дисциплины и снижения расходов избавить государственную казну от давления накопившихся долгов. Чтобы оздоровить финансовую систему, Салазар установил для всех министерств жесткие нормы сокращения расходов и лично скрупулезно контролировал их выполнение.

Дефицит бюджета, с которым десятилетиями безуспешно боролись и монархисты, и республиканцы, стремительно исчез. Уже в конце первого года пребывания Салазара на министерском посту образовалось положительное сальдо в 285 миллионов эшкуду.

«Финансовый диктатор» не только добился бюджетного равновесия, но и сбалансировал внешнеторговый оборот, ликвидировал государственный долг, увеличил золотой резерв. Упала инфляция, снизилась процентная ставка, эшкуду вернул утраченное доверие. Капитал стал возвращаться в страну. Отступила и коррупция. Под бдительным оком нового министра воровать стало труднее[234]234
  Freire Costa L., Lains P., Munch Miranda S. An Economic History of Portugal 1143–2010. Cambridge University Press. 2016. pp. 298–302.


[Закрыть].

Финансовая стабильность заложила фундамент для перехода к восстановлению и развитию экономики, давно находившейся в незавидном положении. Португалия прочно занимала место среди самых отсталых европейских стран. Главенствовало сельское хозяйство, а индустрия в основном ограничивалась легкой промышленностью: пищевой, текстильной, обувной.

Салазар, как и в финансовых вопросах, сделал упор на собственные силы. Профицитный бюджет позволял инвестировать в инфраструктуру, не прибегая к внешним займам.

Министр пытался совмещать рыночную экономику с ведущей ролью государства. Компании оставались в частной собственности, но их владельцы должны были извещать власти о намерениях и не могли самостоятельно предпринимать никаких серьезных шагов. Индустриальная жизнь «кондиционировалась» (обусловливалась) обязательным согласованием всех существенных действий с правительством.

Декрет 1931 года «О промышленном кондиционировании», в 1937 году ставший законом, предписывал получение разрешения у государства на создание или передислокацию промышленных предприятий, возобновлении производства после их закрытия на срок более двух лет. Инвестиции в закупку оборудования для расширения производства, передача предприятия в иностранные руки тоже требовали согласования с правительством.

Частный сектор, включая банки, сельское хозяйство и промышленность, реально находился в руках у полусотни семей. Это обстоятельство облегчало налаживание государственного контроля.

Салазар придерживался протекционизма. Он защищал национальные компании от мощных конкурентов из более развитых стран, стремился ограничить проникновение зарубежного капитала в колонии и замкнуть их хозяйственные связи на метрополию. В результате такой политики со временем в Португалии появились собственные крупные компании – такие, как финансово-промышленные группы КУФ, «Шампалимо», «Эшпириту Санту», «Боржеш и Ирмау», «Португеш ду Атлантику».

В первое десятилетие приоритет отдавался сельскому хозяйству, в котором была занята подавляющая часть населения. Для увеличения производства и достижения продовольственного самообеспечения были приняты программы по стимулированию выращивания пшеницы, переезду сельских жителей из густонаселенных в малоосвоенные районы, постройке оросительных плотин и каналов, высадке деревьев на дюнах и пустошах.

Начались масштабные работы по приведению в порядок и развитию инфраструктуры. Чинились старые дороги, строились новые, расширялась телефонная и радиовещательная сеть, появлялись новые аэропорты, модернизировались порты.

Менялся облик столицы. В Лиссабоне началась комплексная застройка целых районов. Возводились общественные здания, так называемые «экономичные кварталы», предназначенные для горожан с невысокими доходами.

Появились кассы помощи и дешевые столовые. Был создан Национальный фонд радости труда, который занимался досугом рабочих и служащих. Он организовывал отпуска в домах отдыха, экскурсии, бесплатные киносеансы, развлекательно-познавательные радиопередачи.

Активизировалось строительство школ. Просвещение народа торжественно провозглашалось одной из главных целей Первой республики, творцы которой обличали невежество как главного врага прогресса. В действительности после антимонархической революции ликвидация неграмотности шла такими же медленными темпами, как и прежде. С 1910-го по 1920 год доля не умевших читать и писать снизилась незначительно: с 76,1 до 70,5 процента.

К 1940 году доля неграмотных продолжала оставаться высокой, но уменьшилась до 52 процентов. Добиться этого удалось не только за счет введения обязательного начального образования, но и благодаря организации курсов для взрослых. Появились новые технические школы и лицеи, высшие учебные заведения, в том числе Лиссабонский технический университет.

Эффективность министра и быстрые результаты его реформ произвели сильное впечатление на политическую элиту, деловые круги и население. Из «финансового диктатора» Салазар превратился в «финансового волшебника». В июле 1932 года он был назначен председателем правительства и пробыл на этом посту до 1968 года[235]235
  Telo A.J. A obra financeira de Salazar: a “ditadura financeira” como caminho para unidade politica (1928–1932). Analise Social, 1994, p. 779–800.


[Закрыть].

В 1933 году период Военной диктатуры завершился. На всенародном референдуме, в котором, наряду с мужчинами, впервые участвовали образованные женщины, была принята конституция, учредившая Новое корпоративное государство[236]236
  Корпоративное государство – форма правления, при которой государство рассматривается как большая корпорация, обслуживающая все общество, всю нацию. Предусматривает госрегулирование частных и общественных организаций. Корпоративная система призвана создать механизмы общественной солидарности и преодолеть классовые противоречия в условиях рыночной экономики. Вместо класса вводится понятие «корпорация» (от латинского corpus – тело, то есть нечто единое и неделимое, хотя и состоящее из разных частей). В широком смысле такая корпорация означает не крупную компанию или акционерное общество, а объединение людей по профессиональному признаку. В практическом – совокупность представителей всех сотрудников частных предприятий определенного сектора экономики (как работников, так и собственников) для координации действий в этом секторе и разрешения конфликтов. Теория корпоративизма или солидаризма была выдвинута в конце XIX века иерархами Римско-католической церкви как альтернатива классовой борьбе. Она привела к образованию католических профсоюзов и христианско-демократических партий. В первой половине XX века корпоративистские эксперименты проводились авторитарными режимами в Италии, Испании, Португалии, Бразилии и других странах.


[Закрыть]. Этот строй, говорилось в документе, является «унитарной и корпоративной республикой, основанной на равенстве граждан перед законом».

Согласно конституции, разработанной группой юристов во главе с Салазаром, суверенитет принадлежал нации, но у него были границы: «мораль и право». Органами власти являлись глава государства, Национальное собрание, правительство и суды.

Президент Нового государства избирался на семилетний срок и формально обладал большими полномочиями. Правительство, состоявшее из председателя, министров, государственных секретарей и их заместителей, находилось в исключительном ведении главы государства.

Только президент мог назначать и отправлять в отставку премьер-министра. Этим правом, однако, ни один из трех глав государства, сменившихся за время правления Салазара, ни разу не воспользовался. Все они выдвигались на свой пост от единственной правящей партии, возглавляемой премьер-министром.

Решения главы государства, принимаемые в ходе исполнения его обязанностей, прежде чем вступить в силу, должны были утверждаться председателем правительства. Таким образом, не премьер-министр был подотчетен президенту, а президент – премьеру.

От Национального собрания, депутаты которого избирались всеобщим голосованием сроком на четыре года, судьба кабинета и его председателя не зависела даже формально. Законодательный орган, игравший в Первой республике главную роль, был максимально ослаблен и низводился до вспомогательной структуры.

Помимо Национального собрания, конституция также предусматривала Корпоративную палату, первый эксперимент по созданию которой предпринял Сидониу Паиш. Она формировалась из представителей корпораций и местных властей. На Корпоративную палату возлагалась консультативная функция, состоявшая в представлении заключений на проекты законов.

Основные принципы организации и деятельности корпоративного режима содержались в «Национальном трудовом уставе», также принятом в 1933 году. Он провозглашал, что «собственность, капитал и труд выполняют социальную роль в режиме экономического сотрудничества и солидарности». Классовая борьба упразднялась, забастовки запрещались.

По уставу корпоративная организация государства была трехуровневой. Начальными элементами, то есть нижним уровнем, считались синдикаты рабочих и служащих, организации работодателей, а также Народные дома и Дома рыбаков, объединявшие, соответственно, сельское население и представителей рыболовецкой отрасли – как трудящихся, так и работодателей. Средними или промежуточными элементами были федерации, состоявшие из аналогичных синдикатов или объединений, и союзы синдикатов или объединений. На высшем уровне стояли корпорации в полном смысле слова, то есть общенациональные структуры, объединявшие все организации, которые занимались определенным видом деятельности.

В качестве управляющих органов выступало государство. Оно было представлено Национальным институтом труда, на который возлагался контроль за исполнением законов, призванных защищать права трудящихся, а также Корпоративным советом. Последний представлял собой высший орган всего корпоративного движения.

Государству вменялось в обязанность «помогать корпоративным органам», в том числе в осуществлении их политических прав для избрания муниципальных и районных советов. Также государство должно было «координировать всю социальную деятельность в рамках законного подчинения частных интересов интересам общим».

Провозгласив республиканский строй, конституция сохранила колониальные имперские порядки. Основной закон провозглашал, что «органическая суть португальской нации включает историческую функцию, состоящую в колонизации земель, обнаруженных в эпоху Великих географических открытий, и распространение среди живущего там населения благодеяний своей цивилизации»[237]237
  Martins Afonso A. Princípios fundamentais de organização política e administrativa da nação. Papelaria Fernandes, Lisboa, 1959.


[Закрыть].

Выполнение провозглашенных в конституции принципов сталкивалось с трудностями, особенно в первые годы нового режима. Сколачиванию корпораций противились упраздненные профсоюзы, продолжавшие действовать в подполье, а также часть промышленников и землевладельцев, не желавших подчиняться навязываемым правилам. Большинство селян и рыбаков в народные дома загнать так и не удалось. Не в полной мере выполнялись экономические программы, а часть из них приводила к непредвиденным результатам. В целом, однако, режим Салазара держался прочно и методично укреплял власть над обществом.

Помогали проводить в жизнь решения «финансового волшебника» новые организации. В 1930 году появился Национальный союз. Он заменил политические партии, которые, по мнению Салазара, разобщали нацию и мешали развитию.

Союз был объявлен «всенародным объединением», призванным, как и корпорации, сплотить все население, независимо от классовой принадлежности и прочих различий. Формально он не являлся партией.

Юридически партии не запрещались, однако они не могли проводить публичные мероприятия, что лишало смысла их существование. Некоторые, как компартия или возглавляемая анархо-синдикалистами Всеобщая конфедерация труда, уходили в подполье, другие, как социалистическая партия, были распущены.

Фактически единственной партией стал Национальный союз. Только он участвовал в выборах. Союз выдвигал кандидатов в парламент, поэтому его представители неизменно занимали все места в законодательном органе. Президентом страны столь же безальтернативно становился кандидат, поддержанный «всенародным объединением».

Все решения Национального союза принимались под контролем Салазара. Премьер-министр бессменно возглавлял Центральную комиссию единственной политической организации.

В 1936 году появились военизированные организации «Португальская молодежь» и «Португальский легион». У современников они вызывали стойкую ассоциацию с «коричневорубашечниками» и «чернорубашечниками» – штурмовыми отрядами Гитлера и Муссолини.

В «Португальской молодежи» обязательно должны были состоять все дети в возрасте от 7 до 14 лет, но имелись и старшие группы, возраст участников которых доходил до 25 лет. Реально организация охватывала только тех, кто учился в школе. Официально ее целями объявлялось «всестороннее развитие физических способностей, формирование характера и преданности Родине в духе порядка, в любви к дисциплине, в почитании морального, гражданского и военного долга»[238]238
  Serrao J. V. História de Portugal. Lisboa: Editorial Verbo, 2000, vol. XIV, p. 104.


[Закрыть].

«Легион» действительно сильно смахивал на штурмовиков. В него принимали физически крепких парней в возрасте от 18 лет, а его цель состояла в «защите духовного наследия нации и борьбе с коммунистической и анархистской угрозой».

Эмблемой «легиона» был зеленый крест Ависского ордена. В официальном приветствии на вопрос «Легионеры, да здравствует кто?» следовало отвечать: «Португалия! Португалия! Португалия!» А на вопрос «Легионеры, кто командир?» – «Салазар! Салазар! Салазар!»

Вступая в «легион», новый член приносил присягу: «Как легионер, клянусь подчиняться моим начальникам в деле защиты Родины и социального порядка и торжественно заверяю моей честью, что пожертвую всем, в том числе собственной жизнью, если потребуется, служа Нации, ее духовному наследию, христианской морали и независимости португальской земли».

Организация находилась под началом Министерства внутренних дел, а в военное время переходила в подчинение к Министерству обороны. В 1942 году в качестве поощрения «легиону» позволили участвовать в процессе выдвижения кандидатур в парламент. Уже в первый год в него записались десятки тысяч португальцев[239]239
  Капланов Р.М. Португалия после Второй мировой войны. М.: Наука, 1992, с. 50.


[Закрыть].

Обе молодежные организации возникли как вынужденная реакция Салазара на начало гражданской войны в Испании. Португальский премьер, не любивший ни массовых организаций, ни массовых сборищ, пошел на их создание, так как всерьез опасался, что внутренний испанский конфликт перекинется на его страну.

В Испании социалистическое правительство, поддерживаемое коммунистами и анархистами, сражалось с поднявшими мятеж правыми силами, на сторону которых встала большая часть армии во главе с генералиссимусом Франсиско Франко. Правительству помогал СССР, мятежникам – гитлеровская Германия и муссолиниевская Италия.

Чтобы остановить «наступление коммунизма», Португалия, опасавшаяся участвовать в войне официально, отрядила в помощь Франко добровольцев. По разным подсчетам, в испанском конфликте участвовали от 8 до 12 тысяч «вириатов», как они себя называли в честь легендарного вождя племени лузов времен борьбы с древними римлянами[240]240
  Christopher O. Franco’s International Brigades: Foreign Volunteers and Fascist Dictators in the Spanish Civil War, Reportage Press, 2008, p. 79.


[Закрыть].

На протяжении длительной политической карьеры Салазар постоянно и искусно маневрировал. Он не раз менял позиции по различным вопросам и проблемам, но отношение к радикальным левым течениям оставалось неизменным. Португальский правитель всегда был ярым антикоммунистом.

Португальская компартия, основанная в 1921 году как национальная секция Коммунистического интернационала, могла действовать исключительно в подполье. Наряду с анархистами, которые в 1920-е и 1930-е годы играли видную роль в рабочем движении, она подвергалась самым жестоким преследованиям.

В 1934 году в городе Маринья-Гранде, где работала крупная стекольная фабрика, с участием коммунистов была организована забастовка. В отличие от прочих подобных протестов она привела к созданию Совьета. Так по советскому образцу назвали свой выборный руководящий орган рабочие. Совьет несколько часов управлял городом, после чего был разогнан прибывшими войсками.

Последовали обыски, аресты, суды. В 1936 году организаторов забастовки отправили на остров Сантьягу – самый крупный в архипелаге Кабу-Верде, где был организован концлагерь Таррафал. Руководители забастовки в Маринья-Гранде составили четверть первой группы его узников, насчитывавшей полторы сотни человек.