Текст книги "Португалия. Полная история"

Великий и ужасный маркиз де Помбал: реформатор, градостроитель, тиран

XVIII столетие стало веком абсолютизма. Знаменитое изречение «государство – это я», приписываемое французскому королю Людовику XIV, не кривя душой, могли произнести многие европейские монархи. Португалия не была исключением.

Символично, что последние Кортесы состоялись в 1698 году, на исходе XVII века. Они как бы подвели итог периоду регулярных консультаций правителей со своими поданными, длившемуся четыре с лишним сотни лет.

Примечательна повестка последних Кортесов. В отличие от предыдущих собраний, на которых обсуждался широкий круг вопросов, на сей раз она была предельно ограниченной. От представителей духовенства, знати и «народа» требовалось только одно – узаконить короля Педру II и его наследников.

Согласно актам легендарных Кортесов в Ламегу, подтвержденным в 1641 году после провозглашения независимости от Испании, когда наследником бездетного короля становился его брат, сын последнего получал право вступить на престол только после одобрения на общенациональном сословном собрании. Это условие было снято. Впредь отпрыски братьев бездетных монархов могли наследовать корону, не нуждаясь ни в чьих разрешениях.

Больше Кортесы не созывались. Это не означает, что Педру II и его сын Жоау V правили единолично, ни на кого не обращая внимания. Короли действительно почти перестали принимать в расчет чаяния «народа», то есть состоятельных людей, не имевших дворянского титула. Но они по-прежнему были вынуждены считаться с интересами знати, которая после восстановления независимости вновь обрела силу и влияние, и особенно – духовенства. Инквизиция оставалась независимой от королевской власти, невзирая на груды золота, отправленного в Ватикан Жоау Великодушным. Ничего не удавалось поделать и с всепроникающим влиянием иезуитов.

Положение изменилось после восшествия на престол в 1750 году сына Жоау V, Жозе I Реформатора, которого действительно можно назвать абсолютным монархом. Но произошло это не столько по воле короля, сколько благодаря решительным действиям всесильного государственного секретаря маркиза де Помбала.

После коронации Жозе I стало распространяться в списках длинное письмо к нему от Луиша да Куньи – министра и доверенного лица Жоау V, скончавшегося на год раньше своего господина. Послание к принцу получило название «Политического завещания»[140]140
  Testamento político ou Carta Escrita pelo grande D. Luiz da Cunha ao Senhor Rei D. José I antes do seu Governo. Lisboa, Na Impressão Régia, 1820.


[Закрыть]. В нем дипломат, поживший в разных европейских странах, заключавший исторические мирные договоры, пользовавшийся авторитетом не только в родной стране, но и на международной арене, делился с наследником престола мыслями о том, как следует вести дела, чтобы Португалия вернула статус великой державы.

Луиш да Кунья предупреждал принца, что страна достанется ему в плачевном состоянии. Деятельность премьер-министра кардинала де Моты дипломат характеризовал как бесполезную. «За столько лет управления я не вижу, чтобы он сделал хоть что-нибудь во благо королевства», – сетовал Кунья.

«Если Ваше Высочество пожелает объехать свои владения, то обратит внимание прежде всего на стесненность их размеров, – подчеркивалось в «Политическом завещании». – Ваше Высочество не без изумления обнаружит, что многие общественные земли узурпированы, другие не обрабатываются, по слишком многим дорогам нельзя проехать, из чего следует, что земли эти не производят того, что могли бы, а между провинциями нет сообщения, необходимого для торговли; обнаружит, что многие крупные поселения почти пусты, их предприятия разорены, безнадежно потеряны, а их торговля прекращена; обнаружит, что третьей частью Португалии владеет Церковь, которая не вносит вклад в доходы и обеспечение безопасности государства».

Постоянно приводя примеры из современной ему истории Англии, Голландии и Франции, дипломат настаивал на необходимости реформ. Вместе с тем он не ратовал за резкие перемены и разрыв с политикой Жоау V. Луиш да Кунья выступал за преемственность, но предлагал усовершенствовать управление страной, то есть фактически сосредоточить ее в одних, монарших, руках.

По мысли дипломата, чтобы получить возможность проводить независимую политику, Жозе I должен был умерить влияние других групп, имевших собственные интересы. К таковым он относил аристократию и Церковь, особенно иезуитов.

В «Политическом завещании» наилучшим устройством для страны, гарантирующим поддержание равновесия в обществе и развитие, провозглашалась абсолютная монархия. «Ваше Высочество – единственный господин, и все, без единого исключения, являются вашими вассалами и зависят только от ваших королевских повелений, – внушал Луиш да Кунья. – …господь влагает скипетр в руки принцев не для того, чтобы они отдыхали, а затем, чтобы трудились и правили во благо своего королевства».

На правах старейшего министра Жоау V Луиш да Кунья не постеснялся дать принцу рекомендации относительно состава его правительства. Среди предложенных кандидатур госсекретарей было упомянуто имя Себаштьяу Жозе де Карвалью-и-Мелу, будущего маркиза де Помбала. Посла, служившего в Лондоне и Вене, Луиш да Кунья знал лично, высоко ценил его «таланты» и считал человеком «терпеливым, созерцательным и пока не обремененным пороками, немного рассеянным, что согласуется с темпераментом нации».

В Лондоне главной заботой португальского посла было обеспечение британской помощи в колониях. Добиться этого не удавалось, в том числе и будущему маркизу[141]141
  Azevedo J. L. O marquês de Pombal e a sua epoca. BiblioLife, 2009, p. 57.


[Закрыть]. Формально португальцы были союзниками, но фактически англичане смотрели на них сверху вниз, как на подчиненных. «Англичанин воображает, что рождается для того, чтобы быть хозяином всех богатств мира», – сделал вывод Себаштьяу Жозе де Карвалью-и-Мелу. Его пребывание в Вене было более успешным. Там он женился на кузине австрийского полководца, фельдмаршала фон Дауна.

Вступив на престол, Жозе I прислушался к рекомендации автора «Политического завещания». На третий день царствования он назначил Себаштьяу Жозе секретарем иностранных дел и обороны, а в 1756 году – секретарем внутренних дел королевства, то есть премьер-министром. В дальнейшем ему были пожалованы титулы графа де Оэйраш и маркиза де Помбала.

На правление маркиза пришлась Семилетняя война, в которой Португалии поневоле пришлось принять участие. Испания и Франция рассматривали ее как союзника Великобритании и требовали полностью прекратить торговлю с Лондоном, на что Лиссабон пойти не мог.

В мае 1762 года испанцы предприняли первое вторжение, надеясь захватить Порту, но отступили, потеряв до 10 тысяч солдат. Боевые действия показали несостоятельность португальской армии, так как основные потери испанские войска понесли не в сражениях с регулярными силами, а в стычках с партизанскими формированиями.

В июле объединенная испано-французская армия вновь вошла на территорию Португалии и поначалу добилась успеха, захватив на севере укрепленный город Алмейда. Но к этому времени в страну прибыло подкрепление – больше 7 тысяч британских солдат с боевыми офицерами и немецким графом Вильгельмом Шаумбург-Липпе во главе. За короткий срок он реорганизовал португальскую армию и нанес поражение испано-французским войскам.

Третья попытка, предпринятая в ноябре, также обернулась провалом. В общей сложности, испанцы и французы потеряли в португальской кампании до 30 тысяч военнослужащих. В 1763 году Португалия и Испания заключили мирный договор, по которому страны согласились вернуться к довоенным границам.

Военная кампания 1762 года сподвигла маркиза де Помбала на реформу армии. Графу Шаумбург-Липпе за солидное вознаграждение было предложено провести перестройку вооруженных сил. Немецкий фельдмаршал за год наладил подготовку португальских военнослужащих в соответствии с требованиями времени, создал военную и артиллерийскую школы, организовал регулярные маневры.

Но больше всего маркиз де Помбал запомнился своей внутренней политикой. Его взгляды вполне согласовывались с общеевропейской тенденцией на усиление централизации и установление беспрекословного подчинения всех подданных монарху. При этом он был сторонником соединения абсолютизма с идеями Просвещения.

Впоследствии такая практика получила название «просвещенного деспотизма». Она сочетала веру в непререкаемую власть короля, дарованную ему непосредственно от Бога и посему не требующую никаких дополнительных передаточных механизмов и институтов, с убеждением в необходимости быстрых, энергичных «прогрессивных реформ», модернизирующих страну и в том числе упраздняющих сословные преимущества. Перед короной все должны быть равны – и знать, и священнослужители, и народ.

Маркиз де Помбал рьяно взялся за разрушение институтов, стеснявших королевскую власть. Он превратил Инквизицию в королевский трибунал, ограничил привилегии церкви, изгнал из страны иезуитов, вместо церковной ввел государственную цензуру, отменил особый статус аристократии, предпринял масштабные экономические реформы, создал новую светскую систему образования, реформировал суды и таможенную службу. Но прежде маркизу поневоле пришлось заняться перестройкой Лиссабона.

Утром 1 ноября 1755 года, в праздничный День всех святых, столица содрогнулась от мощных толчков. Величественные храмы и дворцы рушились, как карточные домики, полыхали пожары, вызванные огнем свечей и очагов, на которых горожане готовили завтрак. Землетрясение было настолько сильным, что Тежу потекла по новому руслу. Апокалиптическую картину дополнял разгул мародерства, которым занялись уголовники, бежавшие из никем больше не охранявшихся тюрем.

Сколько жизней унесло это крупнейшее в Европе стихийное бедствие, точно не известно. По оценкам, погибло от 30 до 100 тысяч человек.

 
«Сто тысяч бледных жертв, землей своей распятых,
Что спят, погребены в лачугах и палатах,
Иль, кровью исходя, бессильные вздохнуть,
Средь мук, средь ужаса кончают скорбный путь…
Злосчастный Лиссабон преступней был ужели,
Чем Лондон и Париж, что в негах закоснели?»
 

Вольтер, французский философ XVIII века

(пер. Александра Кочеткова)

Королевская больница Всех Святых сгорела полностью вместе с пациентами. Огонь уничтожил оперный театр, с помпой открытый за полгода до землетрясения. Только остов сохранился от Монастыря кармелитов, построенного на средства Святого коннетабля Нуну Алвареша Перейры. Его решено было не восстанавливать, и он до сих пор возвышается в центре столицы как немой свидетель самого трагического дня в истории древнего города. В общей сложности, были разрушены до 90 процентов зданий.

Королевский дворец, стоявший на берегу Тежу, превратился в груду камней под ударами подземных толчков и гигантских волн цунами, нахлынувших из океана и, как катком, пронесшихся по реке разрушительными валами[142]142
  Gunn A.M. Encyclopedia of Disasters. Westport. Greenwood Publishing Group, 2008, P. 76.


[Закрыть]. Погибли десятки тысяч томов королевской библиотеки, ценнейший архив эпохи Великих географических открытий, сотни произведений искусства, в том числе полотна Рубенса и Тициана.

Педру I уцелел благодаря тому, что во время землетрясения был за городом, но долго не мог прийти в себя и до конца жизни опасался входить в каменные здания. Он повелел поставить для двора палатки, а затем – возвести деревянный дворец. В нем монарх и прожил оставшиеся 22 года.

Заботы о городе взял на себя маркиз де Помбал. Молва приписала ему по-спартански афористичный ответ на вопрос «Что же теперь делать?» – «Похороните мертвых и позаботьтесь о живых», – якобы сказал премьер-министр.

Благодаря его энергичным действиям город избежал хаоса и эпидемий. Первым делом маркиз бросил пожарных и военных на тушение огня и приказал всем оставшимся в живых собирать трупы, часть из которых, невзирая на протесты священнослужителей, была захоронена в море подальше от берега. Чтобы пресечь грабежи, на видных местах соорудили виселицы и вздернули на них три десятка мародеров.

В первый же день появились импровизированные больницы, была организована охрана общественного порядка. Цены на продовольствие и самые необходимые товары и услуги были зафиксированы, началась поставка съестного из провинции.

Всего месяц спустя королю и маркизу представили первую из трех частей плана перестройки города. Он предусматривал несколько вариантов. Монарх и премьер-министр выбрали самый радикальный и дорогой. Вместо средневекового поселения с паутиной узких, кривых улочек они решили создать Новый Лиссабон, достойный века Просвещения, с широкими площадями и проспектами, расчерчивающими город на геометрически правильные кварталы.

Через год развалин уже почти не осталось, а еще спустя два года начались работы. Дома, построенные под руководством военных инженеров Эужениу душ Сантуша и Мануэла да Майи впервые в Европе возводились с учетом сейсмического фактора. Прежде чем приступить к строительству, была разработана особая конструкция, устойчивая к подземным толчкам. В ходе экспериментов макеты проверяли с помощью марширующих солдат.

Дома создавались в едином строгом, практичном стиле, получившим название «помбалину». Он сменил пышный мануэлину, от которого после стихийного бедствия мало что осталось. Стандартом стали четырехэтажные дома с минимальными украшениями. Роль декора выполняли панели из азулежу.

Лиссабон маркиза де Помбала полностью сохранился до наших дней. Таким город и видят туристы.

Работы растянулись на десятилетия. При маркизе к 1777 году была возведена половина построек[143]143
  Lousada М. А., Henriques E.B. Viver nos escombros: Lisboa durante a reconstrução. O terramoto de 1755. Impactos Históricos. Livros Horizonte. 2007, p. 183.


[Закрыть]. Все это время население ютилось во временных деревянных бараках.

Оплатила возведение новой имперской столицы бразильская колония. Работы финансировались за счет золота, добывавшегося в Минас-Жераис. В связи с крупными дополнительными расходами там были повышены налоги, что вызвало недовольство и породило сепаратистские настроения.

Эффективное руководство по ликвидации последствий землетрясения еще больше возвысило маркиза в глазах короля. Премьер-министр, уверенный в безграничной поддержке, начал последовательно уничтожать все силы, способные встать на пути его реформ.

3 сентября 1758 года на Жозе I, возвращавшегося после посещения фаворитки, было совершено покушение, в результате которого король получил ранение в руку. Воспользовавшись этим, маркиз де Помбал приказал взять под стражу подозреваемых, главой которых считался маркиз де Тавора, и многих других дворян и членов их семей. Общее количество арестованных представителей знати превысило тысячу, но против большинства из них дела официально не возбуждались.

Для расследования покушения был создан специальный трибунал. Дознание проводилось поспешно, в его ходе обвиняемые и свидетели подвергались средневековым пыткам. 13 января 1759 года маркиз и маркиза де Тавора, а также члены их семьи были публично казнены в присутствии двора. Перед умерщвлением мужчинам перебили кости рук и ног, а одного сожгли заживо. Владения маркиза де Таворы были конфискованы, его потомки лишены титула и герба.

Первоначально предполагалось, что казни подвергнутся все представители рода Тавора, но королева и наследница престола Мария Франсишка умолили Жозе I пощадить детей. За семейством Тавора последовали герцог де Авейру, граф де Атоугиа и другие представители знатных родов. Таким образом, знать была обезглавлена и нейтрализована.

После дворянства настал черед Общества Иисуса, то есть иезуитов. Для маркиза де Помбала были неприемлемыми их независимость от государства, сильнейшее влияние в колониях, контроль над системой образования. Каплей, переполнившей чашу терпения, стала война индейцев гуарани против португальцев и испанцев в Южной Америке, в ходе которой иезуитские миссионеры выступили на стороне индейцев.

Покушение на короля оказалось весьма кстати и здесь. Орден Иезуитов маркиз де Помбал также обвинил в причастности к попытке убийства монарха. Спустя ровно год после инцидента, день в день, 3 сентября 1759 года, иезуиты были изгнаны из королевства и колоний эдиктом Жозе I, в котором монарх назвал их «бунтовщиками, предателями и противниками»[144]144
  Collecção da Legislação Portugueza – Legislação de 1750 a 1762, pp. 713


[Закрыть].

Их имущество подверглось конфискации, учебные заведения закрылись. Престарелый духовник маркизы Тавора иезуит Габриэл Малагрида был задушен с помощью гарроты – обруча, стягиваемого винтом, – а тело его сожжено[145]145
  Нортон Ж. Последний из рода Тавора. М.: Минувшее, 2012, с. 29.


[Закрыть].

Маркиз де Помбал не успокоился, пока не добился запрета Ордена Иезуитов Святым Престолом. Он прервал отношения с Ватиканом. В 1760 году из Лиссабона был выслан нунций Папы Римского.

Португалия подала пример, которому последовали Испания, Франция, Неаполитанское королевство. Впервые со времен эпохи Великих географических открытий Лиссабон задал тон на международной арене.

Давление основных католических стран вынудило Ватикан упразднить орден в Европе. Соответствующее официальное послание Dominus ac Redemptor («Господь и Искупитель») появилось в июле 1773 года.

Волна гонений на Общество Иисуса, поднявшись на западе Европы, прокатилась через весь континент, но разбилась о границу Российской Империи. Екатерина II решила не публиковать распоряжение Папы и не обращать на него внимания. В 1801 году Пий VII разрешил существование общества, но только в России. Восстановление ордена в Европе состоялось в 1814 году. Первым генералом возрожденной организации стал российский иезуит Фаддей (Тадеуш) Бжозовский.

В России к тому времени над орденом, развернувшим активную работу по обращению в католическую веру, сгущались тучи. В 1820 году император Александр I изгнал иезуитов из страны. Их учебные заведения закрыли, а имущество передали в казну[146]146
  Морошкин М. Я. Иезуиты в России, с царствования Екатерины II-й и до нашего времени (в 2-х ч.). СПб: 1870.


[Закрыть].

Жестокое уничтожение дворянства и иезуитов как политических сил было нужно маркизу де Помбалу не для удовлетворения личных амбиций, хотя и они сыграли определенную роль, а для выполнения задуманного им плана по превращению Португалии в развитое, передовое государство. В духе времени, под впечатлением от экономических достижений Англии он развивал промышленность, торговлю и образование, отменял дискриминационные нормы[147]147
  Falcon F. J. C. A Época Pombalina. São Paulo. Editora Ática. 1993, p. 422.


[Закрыть].

В экономике маркиз, подобно графу Эрисейре, был сторонником меркантилизма. Он предпринимал протекционистские меры, запретив вывоз за границу необработанного сырья, в том числе золота и серебра, а также импорт предметов роскоши. Это дало толчок развитию собственной промышленности. Фабрики по производству стекла, шерстяных и шелковых тканей, основанные при Жоау V иностранными предпринимателями, оживились и нарастили выпуск продукции.

При маркизе появились компании, получившие исключительные права на занятие определенного рода деятельностью. «Компания Пернамбуку и Параиба» и «Компания Грау-Пара и Мараньяу» – на морские перевозки и торговлю в соответствующих регионах Бразилии, «Всеобщая рыболовная компания Алгарве» – на ловлю сардин и тунца, «Торговая компания Португальской Азии» – на торговлю с Индией и Китаем.

Вино, главный экспортный продукт, маркиз поддержал созданием государственной «Всеобщей сельскохозяйственной компании вин Алту-Доуру». Она следила за качеством алкоголя, получила монополию на торговлю им в регионе Порту и на его экспорт в Бразилию. Были введены стандарты технологии изготовления портвейна, что повысило его качество, определены границы посадки виноградников. В 1756 году на берегах реки Доуру появился первый в мире демаркированный винодельческий регион.

Государственная монополия на торговлю портвейном, лишившая прибыльного товара лавочников и трактирщиков, вызвала в Порту народные волнения. Их подавили с присущей маркизу решительностью и жестокостью. Головы и четвертованные тела 17 казненных были выставлены на площадях в назидание другим горожанам.

Улучшив качество портвейна, маркиз де Помбал запретил выращивать виноград на берегах Тежу и в других южных районах и приказал уничтожить имевшиеся там виноградники. Эта мера способствовала увеличению производства зерновых культур, которые оказались в упадке после начала экспорта вина в Англию.

Полная перестройка ожидала при маркизе систему образования. На месте иезуитских школ создавались светские. Появилась профессия преподавателя начальных классов. Средним образованием, включавшим уроки латыни, риторики и философии, теперь занимались королевские школы. Появилось Торговое училище, где обучали правильному ведению бухгалтерии.

Уровень подготовки студентов в Коимбрском университете был столь ужасающе низок, что в 1770 году маркиз создал специальную комиссию по изучению причин столь плачевного положения и путей выхода из него. В 1772 году, после представления доклада, в котором вся вина возлагалась на иезуитов, появился новый университетский устав.

Были созданы факультеты математики и естествознания. На уже имевшихся факультетах появились новые кафедры, а также анатомический театр, астрономическая обсерватория, ботанический сад, Музей естественной истории. Ранее все это считалось ненужным, но в век Просвещения научные исследования должны были основываться не на умозрительных заключениях, а на опытах и наблюдениях, и приходилось идти в ногу со временем.

Отметился маркиз и в области прав человека. В 1755 году он объявил свободными гражданами индейцев Бразилии, а в 1761 году провозгласил «свободными и не подлежащими закрепощению» рабов, ввозимых на территорию метрополии. Рабы, уже находящиеся в Португалии, были объявлены свободными в 1773 году.

Впрочем, эти решения были продиктованы не столько гуманностью, сколько практическими соображениями. Они делали нецелесообразным вывоз в Португалию невольников, используемых с большей для империи пользой на сахарных плантациях и золотых приисках в Бразилии.

В 1773 году был издан закон, устранявший все различия между «старыми» и «новыми» христианами. Отныне крещеные евреи имели право занимать «политические, гражданские и религиозные должности без исключений и оговорок».

В Португалии до сих пор продолжаются споры о роли маркиза де Помбала в истории страны. В разные эпохи она оценивалась, исходя из господствовавших настроений. Одни поднимали на щит его стремление сделать Португалию самообеспеченной и развитой страной, другие указывали на диктаторские замашки и неразборчивость в средствах. Сравнивали маркиза и с российским царем-реформатором Петром I, тоже решительно гнавшим страну по пути прогресса, не считаясь с сопротивлением консервативного «человеческого материала» и издержками[148]148
  Queiros Porto C. H. História Moderna. Editora Unimontes. 2011, p. 21.


[Закрыть].

При всех кажущихся противоречиях маркиз де Помбал был последователен в своих действиях. Он стремился к укреплению государства и усилению его роли в мире, решительно и жестко проводя «сверху» реформы, которые в прогрессивных кругах того времени считались правильными и необходимыми.

Для претворения в жизнь своих планов маркиз не останавливался ни перед чем, но он лишь твердо следовал в русле идей Просвещения. Все, что не укладывалось в рациональные рамки, стояло препятствием на пути «разума», объявлялось устаревшим, отжившим, вредным, не имевшим права на существование и подлежащим упразднению. И маркиз методично уничтожал «плохое старое», тормозящее прогресс, и насаждал «хорошее новое», прогресс ускоряющее.

У всемогущего премьер-министра имелось всего одно уязвимое место. Его политическая судьба была крепко привязана к судьбе монарха. Когда в 1777 году Жозе I скончался, завершилась и блестящая карьера маркиза.

На престол вступила дочь покровителя премьера Мария, ставшая первой женщиной на португальском троне. Она была воспитана иезуитами и всей душой ненавидела маркиза, поэтому он, не дожидаясь позорного изгнания, попросил отставку и немедленно ее получил.

Прошло несколько лет, и от реформ маркиза де Помбала не осталось почти ничего. Политика Марии I получила название «вирадейра», то есть «поворот вспять», а саму ее стали называть Сострадательная.

При королеве были упразднены «Компания Грау-Пара и Мараньяу» и «Компания Пернамбуку и Параиба». Части привилегий лишилась «Всеобщая сельскохозяйственная компания вин Алту-Доуру» к вящей радости мелких торговцев и трактирщиков.

Португалия принялась восстанавливать и укреплять связи со Святым Престолом. В 1778 году с Ватиканом был заключен новый конкордат.

Из Коимбрского университета была изгнана часть профессоров и студентов. Их обвинили в ереси, подразумевая под ней увлечение идеями французских энциклопедистов.

Осужденных аристократов публично реабилитировали. Некоторых – посмертно. Из тюрем вышли сотни заключенных.

В 1780 году Мария I Сострадательная затеяла пересмотр дела маркиза де Таворы и его семьи. Учрежденный с этой целью особый трибунал объявил аристократа невиновным и восстановил все отобранные у него титулы и регалии.

В 1781 году под суд попал уже маркиз де Помбал. Его обвинили во всех грехах, включая незаконное обогащение, признали «виновным и заслуживающим примерного наказания», отобрали большую часть владений, но не только не казнили, а даже не лишили свободы. Королева унизила падшего премьера еще больше, даровав ему прощение. Жить престарелому и больному маркизу оставалось недолго.

Мария I издала указ, в котором запретила бывшему премьеру приближаться ко двору ближе, чем на 20 лиг. Чтобы выполнить распоряжение, ему приходилось покидать свою усадьбу всякий раз, когда королева проезжала поблизости. Маркиз де Помбал скончался в мае 1782 года, не дожив нескольких дней до 83 лет.