Текст книги "Португалия. Полная история"

Розовая карта черной Африки и британский ультиматум

С потерей Бразилии испарилась значительная часть привычных доходов короны и ее подданных. Страна прочно увязала в долгах. Надежда оставалась разве что на освоение африканских колоний, но для этого не хватало ни людских, ни денежных ресурсов.

«Спасет ли нас в XIX веке Ангола, как в веке XVIII нас спасла Бразилия? Улыбнется ли нам эта удача прежде, чем мы умрем голодной смертью? Придет ли она до того, как нас вконец одолеют серьезные проблемы внешнего порядка?» – патетически вопрошал Оливейра Мартиньш[201]201
  Portugal como problema, vol. III. Fundacao Luso-Americana, Lisboa, 2006. p.203.


[Закрыть].

Вопросы были в значительной мере риторическими. Бездонную бразильскую сокровищницу не могло заменить ничто. Но у Португалии не оставалось другого выхода, кроме развития африканских территорий. Необходимо было сохранить хотя бы их, тем более что соперники не дремали.

Гражданские войны и конфликты между либеральными течениями пагубно отразились на управлении колониями. Их администрация постоянно менялась, следуя за сменой правящих партий. Упразднение религиозных орденов лишило колонистов мощной идеологической и практической поддержки, привело к усилению антиколониальных настроений среди покоренных народов.

Казалось, что португальские территории в Африке ждет судьба индийских, но на Черном континенте империи удалось выправить положение. В 1836 году маркиз де Са-да-Бандейра, заняв пост министра внутренних дел, сумел не допустить дальнейшего развала колониальной системы. В письме Марии II он защищал необходимость «поощрения колонизации Африки европейцами» «Их предприимчивость и капитал позволят нам уже через несколько лет получить преимущества, которыми мы обладали прежде», – подчеркивал министр[202]202
  Boletim e Annaes do Conselho Ultramarino. Num. 3, Abril 1854, p.23.


[Закрыть].

Маркиз создал Министерство по делам заморских территорий, поощрял организацию компаний для эксплуатации полезных ископаемых. Он удержал от отъезда европейских колонистов, раздавая земли и установив премии за лучшие результаты в выращивании сельскохозяйственных культур.

В 1851 году маркиз де Са-да-Бандейра стал президентом Совета заморских территорий. Он организовал Миссионерский колледж и наладил регулярное морское сообщение между метрополией и Луандой.

Несмотря на все эти меры, реальная отдача от африканских колоний была мизерной. В 1830-е годы их доля в португальской торговле составляла меньше процента. Даже в 1850-е годы она не превышала трех процентов, в то время как с независимой Бразилией достигала 15 %[203]203
  Paquette G. Imperial Portugal in the Age of Atlantic Revolutions. Cambridge University Press, 2013, p. 345.


[Закрыть].

Тем не менее маркизу удалось главное. Он переломил равнодушие к африканским владениям, царившее в либеральной среде метрополии, и заставил обратить на них внимание.

В Африке, как и в Бразилии, Португалия долгое время довольствовалась освоением узкой прибрежной полосы. В Анголе она заканчивалась неподалеку от Луанды. Только во второй четверти XIX века колонизаторы продвинулись в центральные районы, достигнув современной провинции Уила, а на юге вышли к Мосамедешу.

Хозяйственное освоение заморских территорий активизировалось с началом периода Возрождения. В Анголе выросла площадь хлопковых плантаций, на Сан-Томе развивалось производство кофе. Между метрополией и колониями были налажены регулярные морские рейсы, а к Западной Африке проложен подводный кабель. В 1880-е в Мозамбике и Анголе появились первые железные дороги.

Попутно шло изучение новых территорий. Проводились ботанические исследования. Началось проникновение во внутренние районы. Так, торговец Антониу да Силва Порту обосновался в центральной ангольской провинции Бие и пытался пройти как можно дальше на восток.

В 1877 году была организована экспедиция под руководством армейского майора Алешандре де Серпа Пинту, перед которой ставилась цель исследовать территории между Анголой и Мозамбиком. Для этого надо было пересечь весь континент с запада на восток.

Задача была выполнена. Серпа Пинту из Луанды добрался до Бие, затем достиг истоков рек Кванза и Замбези. По Замбези он спустился до водопада Виктория, который ныне находится на границе Замбии и Зимбабве, пересек Трансвааль, расположенный на территории современной ЮАР, и в 1879 году прибыл в Мозамбик.

В 1884–1885 годах путешествие с западного до восточного побережья Африки совершили офицеры военно-морского флота Эрменежилду Капелу и Роберт Ивенс. Они пересекли провинцию Уила, прошли по неисследованным землям и достигли мозамбикской провинции Келимане.

В том же 1884 году Серпа Пинту и Аугушту Кардозу из Мозамбика отправились к озеру Ньяса. По пути Серпа Пинту заболел, но Кардозу продолжил путешествие, водрузил на берегу озера флаг своей страны и подписал договор с местными вождями о переходе под защиту португальской короны.

Предпринимались и другие подобные экспедиции. В изучении внутренних районов Мозамбика отличились Пайва де Андраде и Антониу Мария Кардозу, в Анголе – Энрике де Карвалью.

Помимо исследовательских, не было недостатка и в завоевательных походах. В Анголе без боя не сдавалось местное население в Бие и Кубанго, в Мозамбике сопротивлялись макололо и нгони.

Португальцам приходилось спешить. За Черный континент развернулась отчаянная схватка между крупными хищниками. Свои территории быстро расширяли Великобритания, Франция, Германия, Бельгия, Италия. Каждая держава стремилась создать сплошной пояс из колоний.

Цель Лиссабона состояла в том же: создать колониальную империю на юге Африки, простирающуюся от Атлантического океана до Индийского[204]204
  Токарев А.А. Неосуществленный замысел Португалии: в кн. Португалистика в СССР и России. М.: Весь мир, 2014, с. 147.


[Закрыть]. Только такая огромная по территории и потенциально богатая полезными ископаемыми колония могла хотя бы в какой-то степени заменить Бразилию.

В 1884–1885 годах представители колониальных держав больше трех месяцев заседали в Берлине под председательством канцлера Бисмарка. Международная конференция была призвана разрешить противоречия, накопившиеся между ними в Африке.

Помимо признания уже свершившихся колониальных захватов и решения конкретных вопросов, на ней был провозглашен принцип «эффективной оккупации». Он означал, что право на владение территорией имеют только те страны, которые реально их осваивают, а не просто помечают флагами или пограничными столбами.

С «эффективной оккупацией» внутренних районов у Португалии дела обстояли неважно. Хуже того, ее планы вошли в противоречие с намерениями Великобритании соединить свои северные и южные владения. Сплошная португальская территория от Анголы до Мозамбика не позволяла это сделать.

Тягаться с Лондоном было бесполезно, поэтому Португалия попыталась сыграть на противоречиях англичан с другими крупными державами. В 1886 году Лиссабон заключил два соглашения по Африке: в мае – с Францией, а в декабре – с Германией.

К документам прилагалась карта, на которой португальские владения были закрашены розовым цветом, поэтому ее стали называть «розовой картой». Помимо Анголы и Мозамбика, розовая территория включала почти всю современную Зимбабве, а также большую часть Замбии и Малави.

В августе 1887 года британское правительство заявило Португалии протест, указав, что спорные территории «оккупированы недостаточными силами для того, чтобы поддерживать порядок, обеспечивать защиту иностранцев и контролировать аборигенов». Демарш лишь подхлестнул Лиссабон в его намерениях как можно быстрее освоить спорные районы и закрепить их за собой.

11 января 1890 года Великобритания выдвинула ультиматум, предложив Португалии «немедленно телеграфом» направить губернатору Мозамбика инструкции для вывода своих представителей с территорий между Анголой и Мозамбиком. В случае неповиновения Лондон пригрозил отозвать посла и прибегнуть к силе. Ультиматум требовал «удовлетворительного ответа» до вечера того же дня.

Лиссабон, поставленный перед угрозой войны, исполнил все требования и эвакуировал своих людей со спорных территорий. Германия и Франция наблюдали за конфликтом двух давних союзников, не вмешиваясь. Лондон же в очередной раз доказал, что, когда дело касается его интересов, все остальное отступает на второй план.

Португалия – самостоятельное, суверенное государство, но фактически в течение более 200 лет, со времени Войны за испанское наследство (1701–1714), она находится под протекторатом Англии. Англия защищала ее и ее колониальные владения ради укрепления своей позиции в борьбе со своими противниками – Испанией, Францией. Англия получала в обмен торговые выгоды, лучшие условия для вывоза товаров и особенно для вывоза капитала в Португалию и ее колонии, возможность пользоваться гаванями и островами Португалии, ее кабелями и пр[205]205
  Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 27. М., с. 384.


[Закрыть].

Владимир Ленин,

советский государственный и политический деятель

Все, что в этих условиях могли позволить себе португальцы – выразить символический протест. Молодой король Карлуш I, коронация которого состоялась только что, 28 декабря 1889 года, возмущенный вероломством главного союзника, в сердцах вернул Британии ее Орден Подвязки. В Лиссабоне разгневанная толпа штурмовала английское консульство. Композитор Алфреду Кейл сочинил на слова Энрике Лопеша де Мендосы песню «Португеза», припев которой гласил:

 
К оружию, к оружию
На море и земле!
К оружию, к оружию
За Родину, к борьбе!
Против британцев – вперед, вперед!
 

Песня, как во Франции «Марсельеза», стала национальным гимном и продолжает быть им до сих пор. Правда, теперь вместо британцев португальцам предлагается маршировать «против пушек – вперед, вперед».

Британский ультиматум в ответ на португальскую «розовую карту» послужил спусковым механизмом, вызвавшим череду событий, которая привела к тяжелейшем кризису. Эвакуацией со спорных территорий, которые вскоре стали британскими колониями, Северная, Южная Родезия и Ньясаленд, дело не ограничилось.

Правительство пало немедленно, но униженное национальное сознание смена кабинета не удовлетворила. Кризис породил как монархическое движение за установление диктатуры, так и активизацию антимонархических группировок.

К консервативному националистическому течению принадлежало «поколение 95». Оно состояло в основном из представителей администрации колоний и офицеров, воевавших в Африке. Его неформальным лидером и знаменем был офицер Моузинью де Албукерке, подавивший в Мозамбике крупное восстание Гунгуньяны – последнего правителя африканского государства Газа. Албукерке считали героем не только в Мозамбике и Португалии, но и во многих европейских странах.

«Поколение 95» выступало за более активное освоение африканских колоний, их целенаправленную эксплуатацию, доказывая, что это поможет развитию Португалии и превращению ее в одну из ведущих мировых держав. В метрополии его участники ратовали за введение жесткого режима. Моузинью предложил королю Карлушу I распустить парламент и установить военную диктатуру. Получив отказ и оказавшись в центре придворных интриг, в январе 1902 года он покончил жизнь самоубийством.

Трагедия всколыхнула страну. Ее использовали в своих целях пропагандисты различных течений, в том числе и антимонархических, прямо противоположных «поколению 95».

Среди самых активных критиков монархии были республиканцы. Они с самого начала обращали взоры на самый верх. Их политические агитаторы с каждым годом все смелее обвиняли короля и возлагали ответственность за любые беды на монархический строй в целом.

Республиканские настроения начали зарождаться в стране еще в период революции 1820 года, но заметно не проявлялись. В 1876 году возникла Республиканская партия, но популярностью она не пользовалась. На выборах ей никогда не удавалось провести больше двух депутатов.

Республиканцы, у истоков которых стояли левые либералы и масоны, считали смену формы правления панацеей от всех бед. Характерно высказывание португальского поэта-классика из «поколения 70-х» Антеро де Кинтала: «Республиканскими являются мышление и наука, поскольку созидательный гений существует в условиях свободы, а только Республика может быть по-настоящему свободной. Республиканскими являются труд и промышленность, поскольку созидательная деятельность жаждет безопасности и стабильности, а только Республика устойчива и безопасна… Республика есть в государстве, свободе, промышленности, производстве, труде, безопасности, нации, силе и независимости. Для всех – богатство. Для всех – равенство. Для всех – свет»[206]206
  Quental A. Prosas sócio-políticas. publicadas e apresentadas por Joel Serrão. Lisboa: Imprensa Nacional-Casa da Moeda, 1982.


[Закрыть].

Опираясь на мысль о том, что республиканским является все хорошее и талантливое, противники монархии ставили на службу своим идеям никак на первый взгляд не связанные с ней мероприятия. Так, в 1880 году им удалось превратить в пропагандистское шоу празднование 300-летия со дня смерти поэта Луиша де Камоэнса, устроив аллегорическое шествие.

На республиканские идеи работал популярный персонаж Зе Повинью, созданный карикатуристом Рафаэлом Бордалу Пиньейру. Человечек, окрещенный просторечным вариантом имени Жозе и фамилией, звучащей в переводе как «народец», олицетворял собой простого португальца, на котором беззастенчиво наживаются власть имущие. Образ доверчивого, покорного, апатичного, забитого представителя трудового народа постепенно эволюционировал и превратился в символ сопротивления монархическому режиму. Классический вариант Зе Повинью, выпускавшийся в виде керамической статуэтки, показывал властям характерный жест со сжатым кулаком и грозил: «На, получи!»

Политический вес партия стала набирать после британского ультиматума. На волне недовольства капитуляцией республиканцы занялись пропагандой против Карлуша I и монархии. Они проводили митинги, издавали хлесткие газеты и памфлеты, готовили заговоры.

31 января 1891 года в Порту произошел военный мятеж. В основном в нем приняли участие солдаты и сержанты. Они захватили здание муниципального совета, с балкона которого адвокат и политик Алвеш да Вейга провозгласил республику.

Мятеж быстро подавили верные королю войска. Его руководителей приговорили к ссылке в Африку на срок от полутора до 15 лет. Первая попытка свергнуть монархию не удалась, но республиканцы не собирались останавливаться.

Карбонарии против диктатуры Франку и монархии

За британским ультиматумом и республиканским мятежом в Порту в 1892 году последовал государственный дефолт. Известие вызвало панику у населения. Люди ломились в банки, пытаясь спасти сбережения, компании массово разорялись.

В 1902 году история повторилась. Страна вновь стала банкротом. Недоверие к власти росло так же неумолимо, как государственный долг.

Каждый кризис, каждый провал играл на руку республиканцам, которые у власти еще не были и ни за что нести ответственность не могли. Шаг за шагом Республиканская партия наращивала влияние и превращалась в крупную политическую силу.

«Быть республиканцем в 1890, 1900 или 1910 году означало быть против монархии, против церкви и иезуитов, политической коррупции и монархических партий… Общей тенденцией было вкладывать в слово Республика нечто харизматическое и мистическое и верить, что достаточно ее провозгласить, чтобы освободить страну от любой несправедливости и всевозможного зла», – описывает сложившуюся после ультиматума обстановку современный историк Оливейра Маркеш[207]207
  Oliveira Marques A.H. Portugal – Nova História de Portugal, Vol. XI, Lisboa, Editorial Presença, 1991, p. 372.


[Закрыть].

Против Карлуша I играло решительно все, даже его таланты. Король серьезно увлекался изучением подводного мира, плавал на яхте, которую назвал в честь супруги «Амелией», и основал в Лиссабоне один из старейших в мире океанариев. Он прекрасно рисовал, совмещая это занятие с любовью к орнитологии, а его исследования керамики получили международное признание. Монарх с энтузиазмом занимался сельским хозяйством. На его землях производилось превосходное вино, оливки, пробка, на его фермах разводили элитных быков и лошадей.

Если бы Португалия имела такого короля в тучные годы, народ бы им гордился, восхваляя на все лады. В условиях нескончаемой череды напастей каждое монаршее достижение воспринималось с издевкой и осуждением. Так, яхта и океанарий использовались республиканской пропагандой в качестве неопровержимого доказательства безумного расточительства королевской семьи, пример попирающего все моральные нормы пира во время чумы и наплевательского отношения к народным чаяниям.

Вслед за верой в монарха рушилась привычная двухпартийная политическая система, худо-бедно обеспечивавшая стабильность в предыдущие полвека. Традиционные либеральные организации, в том числе Партия Возрождения, раскололись. Из нее вышел бывший министр финансов и общественных работ Жоау Франку, который основал новую организацию – Либеральную партию Возрождения.

В 1906 году Карлуш I назначил Жоау Франку главой правительства. Новый премьер попробовал провести в парламенте программу необходимых стране реформ, но республиканцы и оппозиционные монархисты устроили ему обструкцию. Карлуш I распустил обе палаты и предоставил Жоау Франку диктаторские полномочия.

Решительный шаг запоздал. Франкистская диктатура, пытавшаяся предотвратить сползание Португалии в хаос, предпринявшая полезные реформы в области образования и экономики, уже не могла спасти ни страну, ни монархию.

В январе 1908 года республиканцы организовали акции в Лиссабоне и других городах. Выступления были подавлены, оппозиционные газеты – закрыты, муниципальные советы – распущены.

Ответный выпад последовал незамедлительно. 1 февраля 1908 года на королевскую семью было совершено покушение.

На открытый экипаж, в котором по центральной площади следовали Карлуш I, Амелия и их сыновья Луиш и Мануэл, напали республиканцы. Они были вооружены пятизарядными карабинами 44-го калибра, которые скрывали под плащами.

Король погиб на месте. В него попали три пули. Одна пробила затылок, другая угодила в плечо, третья – в шею, порвав сонную артерию. Старший сын и наследник Луиш получил три ранения в голову и грудь и вскоре скончался, не приходя в сознание.

Младший, Мануэл, был ранен в руку. Не пострадала только Амелия, отбившаяся от террористов пышным букетом.

Двое из нападавших погибли и были опознаны. Остальные бежали. Проведенное расследование пришло к выводу, что покушение стало делом рук карбонариев – тайного общества, основанного в конце 90-х годов. Формально оно не было связано с масонскими ложами, но фактически представляло собой их вооруженное крыло.

Убийство короля и наследного принца раскололо общество. Большинство португальцев скорбели и негодовали. Республиканцев теракт не примирил с погибшим монархом, а, напротив, ожесточил еще больше. Похороны республиканские издания описывали в злорадном, презрительном и ерническом тоне.

Неоднозначной была реакция и в других странах. Российский император Николай II в телеграмме выразил королевской семье «горестные соболезнования», подчеркнув, что испытал «глубокое потрясение».

Совсем по-другому воспринял убийство Карлуша I лидер Российской социал-демократической рабочей партии Владимир Ульянов (Ленин). Из Швейцарии он отправил в нелегальную газету «Пролетарий» статью с ироничным заголовком «Происшествие с королем португальским». В ней политик, нисколько не печалясь об «умерщвлении португальского авантюриста», сокрушался, что «удалось только напугать монархию убийством двух монархов, а не уничтожить монархию».

«Мы можем пожалеть об одном: о том, что республиканское движение в Португалии недостаточно решительно и открыто расправилось со всеми авантюристами, – писал Ленин. – Мы жалеем о том, что в происшествии с королем португальским явно виден еще элемент заговорщического, то есть бессильного, в существе своем не достигающего цели, террора при слабости того настоящего, всенародного, действительно обновляющего страну террора, которым прославила себя Великая французская революция»[208]208
  Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 16. М.: Издательство политической литературы, 1973. с. 441.


[Закрыть].

Громкий теракт республиканцев был единственным событием, вызвавшим заметный резонанс во время правления Николая II. В остальном происходившее на крайнем западе Европы по-прежнему оставалось за пределами интересов русского общества.

Самый яркий момент взаимоотношений Санкт-Петербурга и Лиссабона в этот период истории случился в июне 1895 года, когда экипаж паровой императорской яхты «Царевна» помог ликвидировать пожар, вспыхнувший в здании парламента. В ноте, направленной в российскую дипломатическую миссию, португальское правительство от имени короля Карлуша I принесло благодарность команде судна за проявленное мужество и выразило «признательность Его Величества». Командовавший спасателями лейтенант Синявин был награжден орденом Христа[209]209
  https://portugal.mid.ru/pt_PT/istoria-otnosenij


[Закрыть].

Благородный поступок русских моряков остался лишь эпизодом, не повлиявшим на общее медлительное и прерывистое течение российско-португальских отношений. Определяющее влияние на них оказывала позиция «союзника-хозяина» Англии. Когда в 1904 году началась Рсско-японская война, Португалия заявила о нейтралитете, но под давлением Лондона фактически закрыла свои порты для российских кораблей, следовавших к театру военных действий на Дальнем Востоке. Ни шатко ни валко шли торговые дела. В 1895 году была заключена двусторонняя Конвенция о торговле и мореплавании, но в начале XX века доля России в португальской внешней торговле составляла менее 2 процентов.

Португалии тоже было не до развития связей с далеким восточным гигантом. После гибели короля монархия вступила в период агонии. Младшего сына Карлуш I не готовил к правлению. В отличие от решительного и физически развитого старшего брата, 18-летний Мигел был тихим юношей, проявлявшим наибольший интерес к старинным книгам.

На политическую жизнь молодой король заметного влияния не оказал, хотя очень старался. Сразу же после убийства отца Мигел II отправил в отставку правительство Жоау Франку и не стал заниматься сведением счетов. Напротив, он разрешил республиканцам проводить митинги. На свои средства король выписал из Франции знаменитого социолога, чтобы тот изучил жизнь бедных слоев населения и составил рекомендации по ее улучшению.

Но события продолжали двигаться в направлении, в котором их всеми дозволенными и недозволенными методами и средствами неустанно подталкивали республиканцы. Усиливалась антимонархическая пропаганда. Возобновилась привычная партийная чехарда. За неполных три года правления Мануэла II сменилось семь кабинетов министров.

В августе 1910 года на парламентских выборах проправительственные депутаты получили большинство в парламенте, но республиканцев эти частности уже не волновали. Еще в апреле 1909 года на съезде они проголосовали за взятие власти вооруженным путем[210]210
  Proença M.C. D. Manuel II. Lisboa, Círculo de Leitores, 2006, pp. 99–100.


[Закрыть].

5 октября 2009 года в Лиссабоне в Фонде Мариу Соареша состоялась презентация книги «Масонство и насаждение Республики», посвященной вкладу масонов в свержение монархии. Помимо бывшего президента страны Мариу Соареша, в мероприятии участвовал гроссмейстер Великой восточной лузитанской ложи Антониу Рейш.

Среди впервые опубликованных документов фигурировало факсимиле черновой записки, из которой явствовало, что окончательно решение о вооруженном выступлении было принято на заседании в здании Директории Республиканской партии, организованном 29 сентября 1910 года Комиссией сопротивления масонства. В книге приводится список участников с фотографиями и биографическими данными, хронология событий, сопровождаемая обобщающими статьями[211]211
  Chaves Fidalgo A., Ramos Brandão P. A Maçonaria e a implantação da República. Lisboa, Casa das Letras, 2010.


[Закрыть].

Республиканское выступление началось в ночь на 4 октября 1910 года. Поначалу казалось, что оно обречено на провал. Большая часть войск, которая должна была участвовать в свержении монархии, осталась в казармах. Немногие военные, вышедшие на улицы, не увидев поддержки, разошлись. Исход дела решили меньше сотни карбонариев, нацеленных идти до конца, а также заранее рассредоточенные по городу группы вооруженных гражданских лиц.

К утру столица перешла под контроль республиканцев, которых поддержали моряки. В тот же день королевский дворец подвергся артиллерийскому обстрелу. 5 октября в здании муниципалитета Лиссабона была провозглашена республика.

Мигел II бежал в Мафру, а оттуда в ближайший порт Эрисейру. На яхте «Амелия» он отплыл в Гибралтар, а затем отправился в Британию, где в изгнании прожил до самой кончины, наступившей в 1932 году.