Текст книги "Португалия. Полная история"

Провал попытки правых сил взять реванш усилил позиции левого крыла в ДВС. Из Совета национального спасения и правительства были выведены сторонники Спинолы. 30 сентября президент ушел в отставку, пообещав стране в прощальной речи «неминуемые кризис и хаос». «Честность не позволяет мне предать народ, к которому я принадлежу и которому под знаменем ложной свободы готовят новые формы рабства», – заявил генерал[364]364
  http://arquivo.presidencia.pt/details?id=24296


[Закрыть].

Освободившееся кресло занял генерал Франсишку да Кошта Гомеш. В тот же день было приведено к присяге третье временное правительство. Вашку Гонсалвеш остался премьер-министром, сохранили посты Алвару Куньял и Мариу Соареш. Три члена кабинета были социалистами, по одному имели коммунисты и социал-демократы[365]365
  Guimarães A.L., Ayala B.D., Machado M.P., António M.F. Os Governos da República: 1910–2010. Lisboa, p. 385–388.


[Закрыть].

В октябре Кошта Гомеш возглавил новый военный орган – Совет двадцати, который стал высшей инстанцией вооруженных сил. В него вошли члены Совета национального спасения, правительства, Координационного совета ДВС. Движение нащупывало структуру управления, в наибольшей степени подходившую сложному периоду, который переживала страна.

Тем временем социально-экономические проблемы продолжали нарастать. Росла безработица, уменьшались переводы эмигрантов и поступления от туризма – две важнейшие статьи доходов, в прежние годы позволявшие не сводить баланс с дефицитом. Были заморожены цены на основные продукты питания и услуги.

Левые обвиняли в ухудшении экономического положения крупный капитал, который, безусловно, не горел желанием прийти им на помощь. На повестку дня встала борьба с саботажем. В ноябре был издан декрет, разрешавший вмешиваться в управление частными компаниями, если возникали сомнения в том, что ими руководили должным образом.

Полевение правительства и усиление роли ДВС в управлении страной вызывали все большее беспокойство как у традиционно важных для Лиссабона Бразилии и Испании, где у власти по-прежнему находились правые авторитарные режимы, так и у союзников по НАТО, прежде всего – США.

Переворот в Лиссабоне американские спецслужбы и дипломаты проспали. Когда Вашингтон оказался лицом к лицу с новой реальностью, его первой заботой стала судьба военной базы на Азорских островах. После победы «Революции гвоздик» американцы начали просчитывать возможные места ее новой дислокации. Рассматривались Сенегал, Бразилия, Испания, Кабу-Верде… С точки зрения стратегического положения, все эти варианты выглядели не столь привлекательно.

Консульство США на Азорах вступило в контакт с местными правыми сепаратистами. Прорабатывался сценарий, предусматривавший их поддержку и признание независимости островов. Он был оставлен на крайний случай. В отличие от африканских колоний, Азоры португальцы считали своей исконной территорией. Поддержав сепаратистов, можно было потерять страну – члена НАТО. Тем более что пока о реальной угрозе выхода из альянса речи не шло. Португальские официальные лица не уставали заверять, что будут выполнять все международные обязательства[366]366
  Sousa Cabral B.M.T. A diplomacia norte-americana e as movimentações independentistas nos Açores em 1975. Instituto Histórico da Ilha Terceira, 2017, p. 143


[Закрыть].

До отставки Спинолы Вашингтон занимал выжидательную позицию. Недовольство вызывало лишь включение в состав правительства коммунистов. Госсекретарь США Генри Киссинджер прекрасно понимал вынужденность привлечения компартии к власти, необходимость переложить на нее часть ответственности за ухудшение социально-экономических условий, но даже самые разумные объяснения не могли устроить его в принципе. «Наибольшую озабоченность США в данный момент вызывает Португалия», – заявил он в июле 1974 года в интервью бразильской газете «Трибуна да импренса».

Глава американского дипломатического ведомства смотрел на происходящее с глобальных позиций. В начале 1970-х годов расстановка сил на международной арене складывалась для Запада неблагоприятно. Киссинджер опасался, что выход из капиталистического лагеря маленькой Португалии мог нарушить всемирное равновесие, став самым слабым звеном в цепи, той самой неустойчивой костяшкой домино, падение которой увлечет за собой других и приведет к кардинальным изменениям на всем Европейском континенте. Он хотел четко показать Португалии, а заодно Италии, Франции, Греции, Испании, где также были многочисленные компартии, что страна НАТО с коммунистами в правительстве не может рассчитывать на нормальные отношения с США[367]367
  Gomes B., Moreira de Sa T. Carlucci versus Kissinger: The US and the Portuguese Revolution. Lexington Books, 2011, p. 17.


[Закрыть].

Опасность в Португалии усугубляло то обстоятельство, что одновременно христианские демократы в Италии под руководством Альдо Моро рассматривали возможность сформировать коалицию с Итальянской коммунистической партией, так называемый исторический компромисс… Если коммунисты займут место в любой из этих стран, это создаст ощущение неизбежности и облегчит включение коммунистов в правительства других стран НАТО. В условиях, когда Западный мир шатается от энергетического кризиса, на американское руководство легла тень от Уотергейта и протестов против Вьетнама, а советские лидеры подчеркивают изменение в «соотношении сил», феномен еврокоммунизма в Западной Европе может стать опасной тенденцией… Одно ясно: влияние компартий на Западе неприемлемо, какова бы ни была их умеренность или степень их независимости от России[368]368
  Kissinger H. Years of Renewal. New York, Simon & Schuster, 1999, p. 628.


[Закрыть].

Генри Киссинджер,

американский политик XX и XXI веков

В ноябре США назначили нового посла Фрэнка Карлуччи, который прибыл в Лиссабон в январе 1975 года и первым делом сменил весь дипсостав. Благодушный Стюарт Нэш Скотт и его неспешная команда категорически не устраивали Госдепартамент. Нетрудно догадаться, какие чувства вызвала у Киссинджера такая, например, депеша, направленная Скоттом в июне после встречи с генсеком компартии: «Куньял – любезный, умный и привлекательный… Он произвел на меня впечатление человека, с которым можно иметь дело и беседовать прямо и откровенно»[369]369
  Gomes B., Moreira de Sa T. Carlucci versus Kissinger: The US and the Portuguese Revolution. Lexington Books, 2011, p. 19.


[Закрыть].

Карлуччи был полной противоположностью Скотта. Морской офицер, выпускник Принстонского университета специализировался на деятельности по изменению политических режимов и возвращению взбунтовавшихся стран в русло следования американским интересам. Как многие американцы, он искренне полагал, что все, что хорошо для Америки, просто обязано быть хорошо и для любого другого государства.

Чтобы повернуть курс, которым следовала Португалия, Карлуччи сделал ставку на поддержку всех антикоммунистических организаций. Крайне правые и крайне левые поощрялись на совершение враждебных акций против коммунистов, а респектабельным и умеренным партиям оказывалась помощь в расчете на получение ими максимального результата на обещанных ДВС выборах.

Руководить процессом по изменению течения истории для Карлуччи было делом привычным. Экспериментальным полигоном стала работа в 1960 году в Демократической Республике Конго, где, будучи вторым секретарем посольства США, он способствовал падению левого правительства Патриса Лумумбы. Некоторые даже обвиняли дипломата в причастности к организации жестокой расправы с конголезским лидером, что американец отрицал.

Следующие этапы дипломатической карьеры Карлуччи также свидетельствуют о его своеобразной специализации. В середине 60-х годов он был в Бразилии в период, когда там пришла к власти военная диктатура. Она свергла популярного президента Жоау Гуларта, который ограничил права иностранных компаний, провел аграрную реформу и восстановил отношения с СССР, запретила деятельность политических партий, отменила прямые выборы главы государства.

Из Танзании дипломата выслали как персону нон-грата после попытки переворота, направленной на отстранение от власти президента Джулиуса Ньерере, который провозгласил своей целью построение в африканской стране социализма. Если прибавить к этому пребывание в Греции во время правого путча «черных полковников» и в Чили незадолго до кровавого свержения левого правительства в сентябре 1973 года, то совпадений становится чересчур много, чтобы счесть их простой случайностью.

В Лиссабон Карлуччи попал, поработав в Белом доме под началом будущего министра обороны Дональда Рамсфелда. Помощь бывшего шефа и его связи послу пригодились в противостоянии с Киссинджером.

Госсекретарю положение казалось безнадежным. Он полагал, что Португалия уже потеряна и непременно окажется в социалистическом лагере. Вашку Гонсалвеша госсекретарь считал коммунистом и иронично добавлял, что в партию тот не вступает исключительно по причине скупости, чтобы не платить членские взносы. Перед лицом неизбежного Киссинджер предлагал организовать военное вторжение и превратить страну в устрашающий пример, чтобы, как он выразился, Португалия «послужила прививкой» для населения южных стран Европы, где также были сильны компартии и не исключалась возможность их прихода к власти.

Карлуччи думал иначе. Он был убежден, что, опираясь на «умеренных», то есть Социалистическую партию, положение можно спасти и без интервенции. Было крайне желательно удержать выходящую из-под контроля страну в своем фарватере без использования военной силы. Это позволяло избежать политических издержек для образа США на международной арене, который в начале 1970-х годов и без того был изрядно запятнан.

Руководство социалистов во главе с Мариу Соарешем мгновенно нашло с американским послом общий язык. Лидер Соцартии стал частым гостем на верхнем этаже резиденции американского посла, где в кабинете, защищенном от прослушивания, он мог свободно обсуждать любые темы.

В октябре 1974 года Кошта Гомеш совершил визит в США, где в присутствии Киссинджера и Соареша встретился с президентом Джеральдом Фордом и приложил все усилия, чтобы развеять его опасения. Как можно понять из осторожного официального коммюнике, ставившего конкретные договоренности в зависимость от результатов идущих в Португалии процессов, это ему не удалось[370]370
  Public Papers of the Presidents of the United States. Gerald R. Ford. August 9 to December 31 1974, pp. 383–384.


[Закрыть].

Ход событий в Португалии не мог не вызывать тревогу в Вашингтоне. В феврале 1975 года была обнародована принятая правительством трехлетняя Программа социальной и экономической политики, целью которой провозглашалось создание системы «экономической демократии». Она предусматривала национализацию 51 процента акций в компаниях ключевых отраслей, в том числе топливно-энергетической, металлургической, цементной, и возможность принудительного выкупа угодий, превышавших 50 гектаров. Вместе с тем в программе признавалась важная роль частного сектора и частных инвестиций, в том числе иностранных. Компромиссный документ, в котором была сделана попытка совместить революционные ожидания с экономическими реалиями, одобрили все партии, входившие в кабинет: коммунисты, социалисты и НДП[371]371
  Programa de política económica e social do Governo Provisório da República Portuguesa. Lisboa, Imprensa Nacional – Casa da Moeda, 1975.


[Закрыть].

Программа не получила шанса на реализацию. 11 марта 1975 года около полудня сторонники генерала Спинолы предприняли попытку переворота.

Около полудня два самолета и десять вертолетов, взлетевших с авиабазы Танкуш, обстреляли казармы 1-го артиллерийского полка, оплот левого крыла ДВС. Переброшенные с авиабазы парашютисты блокировали находившихся в казармах военных. Один военнослужащий был убит, несколько получили ранения.

Тревожные вести поступили из штаб-квартиры Национальной гвардии в монастыре Кармелитов. Там был арестован командующий, назначенный ДВС. Приказ выступить получили и некоторые другие части, в том числе Школа бронетанковых войск в Сантарене, но они отказались ему следовать.

Мятеж провалился за пару часов. Части Копкон под командованием Отелу де Карвалью быстро взяли обстановку под контроль. Как и сентябре 1974 года, на помощь военным мобилизовали своих сторонников коммунисты и другие левые партии. На улицах столицы воздвигались баррикады, их заполнили манифестанты, скандировавшие: «Смерть фашизму!», «Да здравствует союз народа и ДВС!»[372]372
  Фесуненко И.С. Португалия апрельская и ноябрьская. М.: Молодая гвардия, 1977, с. 5–10.; Maria Inácia Rezola, 25 de Abril – mitos de uma revolução. Lisboa, Esfera dos Livros, 2007, pp. 126–130.


[Закрыть].

По подозрению в участии в заговоре были арестованы больше сотни военных. Спинола вместе с женой и полутора десятками офицеров на четырех вертолетах бежал в Испанию. За границей генерал продолжил борьбу за свержение «коммунистического правительства». Он содействовал возникновению Демократического движения за освобождение Португалии, провозгласившего целью вооруженную борьбу против «коммунистического ига», помогал собирать для организации деньги[373]373
  Rodrigues L.N. Spínola. Lisboa, Esfera dos Livros, 2010, p. 625–633.


[Закрыть].

Попытка путча, предпринятая правыми, развязала руки левому крылу ДВС и дала зеленый свет радикальным реформам, направленным на построение «португальского социализма». Новое общество предполагалось строить не только и не столько по лекалам СССР и других восточноевропейских стран, сколько с учетом опыта латиноамериканских и африканских государств социалистической ориентации, таких как Куба, Чили, Алжир.

Вечером 11 марта собралась Ассамблея ДВС во главе с президентом страны Коштой Гомешем. Некоторые военные пришли с оружием. Раздавались призывы по горячим следам поставить к стенке всех офицеров, участвовавших в попытке путча, но они не встретили понимания у большинства.

В накаленной, взвинченной обстановке военные договорились о мерах, которые определили развитие событий в следующие полгода. Было решено превратить ДВС в реально функционирующий государственный институт и начать наконец подлинно революционные преобразования. Президент подтвердил проведение намеченных на 25 апреля выборов в Учредительное собрание, что левое крыло движения считало преждевременным из-за «неготовности народа», но с чем было вынуждено согласиться[374]374
  Almada Contreiras C., Vasco Lourenço, Godinho J. A noite que mudou a Revolução de Abril. A Assembleia militar de 11 de Março de 1975 (transcrição da gravação original). Lisboa, Edições Colibri, 2019.


[Закрыть].

Дальнейшие события вошли в историю как «жаркое лето» – самое длинное лето в истории, захватившее большую часть весны и осени. Первые судьбоносные решения были приняты уже в следующие недели.

14 марта президент Кошта Гомеш подписал декрет о роспуске Совета национального спасения, Госсовета и «Совета двадцати». Вместо них был создан Революционный совет, который стал высшим законодательным, судебным и исполнительным органом страны. В совет вошли ключевые военачальники, в том числе глава государства, премьер-министр, начальник Генштаба и начальники штабов родов войск, командующий Копкон, члены Координационной комиссии ДВС.

В марте правительство Вашку Гонсалвеша утвердило предложенную Ассамблеей ДВС национализацию банков и страховых компаний. В апреле был издан декрет о национализации основных отраслей экономики, а Революционный совет принял решение об экспроприации землевладений, чья площадь превышала 50 гектаров на орошаемых и 500 – на неорошаемых землях.

В руки государства перешла собственность крупнейшей корпорации КУФ, имевшей предприятия в большинстве отраслей, в том числе судостроительной, химической, текстильной, других представителей «великолепной семерки»: группы «Шампалимо», банков «Эшпириту Санту», «Боржеш и Ирмау», «Португеш ду Атлантику», «Фонсекаш и Бурней», «Насьонал Ультрамарину». Национализации подверглись общественный транспорт, радио и телевидение (за исключением станций, принадлежавших Католической церкви), металлургические, химические, цементные, пивоваренные заводы, табачные фабрики… Еще сотни компаний оказались в государственной собственности через банки, владевшие в них пакетами акций. На национализированных предприятиях создавались Комиссии трудящихся, подключавшиеся к управлению производством.

В общей сложности, с марта 1975-го по июль 1976 года были национализированы 244 частные компании. Если учитывать общее число компаний, в деятельности которых в этот период государство приняло прямое и косвенное участие, то их количество составит почти 2 тысячи[375]375
  Grupo de trabalho interministerial para análise e avaliação da situação e das perspectivas de evolução do sector empresarial do estado. Livro branco do sector empresarial do Estado. Lisboa, Ministério das Finanças, 1998, p. 4.


[Закрыть].

В зоне крупного землевладения, сосредоточенного в основном в южной провинции Алентежу, после революции начался стихийный захват пустовавших земель. С изданием декрета экспроприация стала упорядоченной. Было национализировано более 900 тысяч гектаров, на которых возникли свыше 400 кооперативов[376]376
  Суханов В. «Революция гвоздик» в Португалии. М.: Мысль, 1983, с. 83–84.


[Закрыть].

На юге большинство крестьян были батраками, которые не имели собственных наделов и трудились на помещиков. На севере преобладали средние и мелкие хозяйства. Там на земле в основном работали собственники, хотя имелись и арендаторы. Последних правительство обезопасило от произвола, обязав землевладельцев заключать с ними письменные договора.

Национализация затронула в основном большой бизнес. Средние и мелкие фирмы государство брало под контроль только в случае возникновения угрозы их банкротства. В стороне остались и иностранные компании. Их филиалы продолжали работать на прежних правах. Португальские власти учли свежий опыт Чили, где попытка стряхнуть с себя зависимость от иностранного капитала закончилась плачевно.

После «Революции гвоздик» возникло множество партий, но об их популярности среди избирателей можно было судить лишь по косвенным признакам – таким, как массовость митингов. Шанс реально помериться силами предоставили выборы в Учредительное собрание, состоявшиеся ровно через год. Впервые в истории страны они действительно стали всенародным голосованием, так как в период конституционной монархии и либеральной республики большинство населения от политической жизни было отстранено, а в Новом корпоративном государстве партии находились под запретом.

25 апреля 1975 года в формировании Учредительного собрания приняло участие подавляющее число избирателей. Явка составила почти 92 процента. Такого энтузиазма страна никогда больше не испытывала.

Перед выборами ДВС предложило партиям подписать Платформу конституционного согласия. Документ оставлял за военными полномочия гарантов революционного процесса, который должен был вести «по оригинальному пути португальского социализма». Революционный совет мог объявить неконституционным любой законодательный акт, а члены правительства должны были назначаться с согласия ДВС.

К платформе присоединились шесть крупнейших партий. Среди них были правые Народно-демократическая и Социально-демократический центр, чья идеология сильно разнилась с духом и буквой документа. Но партии хотели продолжать участвовать в политической жизни страны, поэтому на данном этапе конфронтация с ДВС в их планы не входила.

Президент Кошта Гомеш заявил, что теперь народ может выбрать «среди настоящих партий, которые не препятствуют движению по пути к социализму». Помимо шести подписантов, в списки попали еще восемь небольших партий и объединений.

По итогам выборов, наибольшее представительство в Учредительном собрании получила соцпартия, набравшая почти 38 процентов. Вторую по численности фракцию сформировала Народно-демократическая партия, за которую проголосовали больше 26 процентов избирателей. Третьими стали коммунисты с 12,5 процента, четвертыми – Социально-демократический центр с 7,6 процента.

Председателем Учредительного собрания был избран шурин Марселу Каэтану социалист Энрике де Барруш. Первое торжественное заседание первого всенародно избранного законодательного органа состоялось 2 июня с участием президента, премьер-министра и начальника Генштаба.

Выборы показали, что большинство португальцев выступали за построение социализма. В то же время результаты голосования свидетельствовали о предпочтении электоратом умеренного социал-демократического варианта, с которым ассоциировалась соцппартия.

Поддержка населением правых и левых партий имела четко выраженное территориальное деление. Народные демократы и Социально-демократический центр господствовали на севере, социалисты – в центре и на юге, коммунисты – в промышленных пригородах Лиссабона и в Алентежу. В целом такая расстановка сил, при которой север достается правым, а юг – левым, сохраняется до сих пор.

Север, где проживало две трети населения, традиционно считался самой консервативной частью страны. Промышленность там в основном состояла из мелких и средних предприятий и мастерских, где господствовали патриархальные отношения. Крестьяне или имели собственные наделы, или брали землю в долгосрочную аренду. Трудящиеся крепко держались за собственность и работу. Многие оставались на одном месте всю жизнь.

Большинство южан, живших в сельской местности, трудились наемными сезонными рабочими у латифундистов. 6 процентов собственников владели 73 процентами земли. Батраки не были привязаны к определенному участку земли, так же как и рабочие – к своему станку. Крупнейшие заводы и фабрики тоже были на юге. Их работники массово состояли в мощных, боевитых профсоюзах, которые после революции стремились диктовать хозяевам свои правила. Существенная часть жителей крупных городов и Алентежу не были верующими.

На севере продолжала пользоваться беспрекословным влиянием Католическая церковь, с которой у ДВС отношения не сложились. Падре, как во времена Салазара и «фатимского чуда», по-прежнему запугивали паству пришествием к власти коммунистов и социалистов и обличали козни Москвы. Для типичного сельского жителя северных районов, усердно посещавшего храм, положение в стране выглядело так: трудолюбивый католический север противостоит югу с его развратной столицей и арабизированным «красным» Алентежу, где после победы над маврами христианство по-настоящему так и не укоренилось.

После революции ДВС проводил на севере «кампании культурной динамизации и гражданского действия». Группы офицеров и солдат, в которую обычно входили военные врачи, отправлялись в глубинку, проводили с крестьянами просветительские беседы о целях и задачах революции, разъясняли новые права и возможности, лечили больных, прививали домашних животных, помогали по хозяйству: чистили колодцы, мостили дороги, проводили водопровод. На результатах выборов эта деятельность не сказалась.

Не повлияли на предпочтения северян и предпринятые после революции невиданные в истории страны меры по улучшению социальной защиты населения. Помимо введения минимальной зарплаты, португальцы впервые получили право на пособие по безработице, пенсионерам на Рождество стала выплачиваться 13-я пенсия, минимальный размер пенсии был привязан к минимальной зарплате, были увеличены пособия и пенсии самым уязвимым слоям: инвалидам, вдовам, многодетным семьям.

В 1975 году север стал оплотом сил, боровшихся с левым крылом ДВС и компартией силовыми методами. После провала путча 11 марта там начало действовать вооруженное Демократическое движение за освобождение Португалии Спинолы, состоявшее из кадровых военных. В координации с ней выступала террористическая организация Армия освобождения Португалии, составленная из бывших сотрудников ПИДЕ и членов «Португальского легиона». Она имела легальное представительство в Мадриде. Кроме того, по благословению Католической церкви возникло Движение Марии да Фонте, названное в честь героини крестьянского восстания XIX века. Оно привлекло в свои ряды тысячи сельских жителей и стало массовым.

Апогей противоборства пришелся на июль – август. В эти месяцы три ультраправые экстремистские организации совершили сотни акций, среди которых были взрывы бомб, убийства левых активистов, погромы и поджоги отделений компартии, избиения ее членов и сторонников. Страна оказалась на грани гражданской войны[377]377
  Фесуненко И.С. Португалия апрельская и ноябрьская. М.: Молодая гвардия, 1977, с. 134–139.; Carvalho M. Quando Portugal ardeu, Lisboa, Oficina do Livro, 2017.


[Закрыть].

На юге компартию атаковали с противоположного фланга. Бурную деятельность развили ультралевые группировки: Коммунистическая партия португальских трудящихся – Движение за реорганизацию пролетарской партии, Народно-демократический союз, Революционная партия пролетариата – Революционные бригады, Лига революционного союза и действия и так далее, и тому подобное. У них неожиданно появились значительные финансовые средства, позволявшие проводить широкие рекламные кампании и дискредитировать левую политику сверхрадикальными лозунгами, представлявшими ее в абсурдном, глупом и отталкивающем виде.

Соцпартия тоже активизировалась. Победа на выборах в Учредительное собрание еще не означала окончательного перелома, так как коммунисты располагали поддержкой части военных, а политика правительства Вашку Гонсалвеша шла в их русле. Киссинджер назвал эти выборы «конкурсом, не имеющим значения». Мариу Соареш с таким выводом согласился. «Когда в стране революционная ситуация, боевой динамизм коммунистов меняет результаты подсчетов. Их способность влиять на борьбу масс… придает им намного большую силу, чем представительство на выборах», – подчеркивал он в интервью французскому журналисту. [378]378
  Soares M. Portugal: quelle révolution? Entretiens avec Dominique Pouchin. Paris, Calmann-Lévy, 1976, p.111.


[Закрыть]

Социалисты отмежевывались от союза с компартией, которая не раз его предлагала, шли на обострение, раздували противоречия, изыскивали конфликты, делая все, чтобы любые формы сотрудничества стали невозможны. Так, 1 мая 1975 года Мариу Соареш демонстративно покинул стадион во время праздничного митинга и провел собственный, обвинив ДВС и компартию в том, что его изгнали с трибуны.

В конце мая вспыхнул скандал вокруг вечерней газеты «Республика», получивший громкий международный резонанс. Издание, основанное после свержения монархии для пропаганды либеральных и атеистических идей, пережило Первую республику и во времена правления Салазара заслужило славу самого оппозиционного из легальных средств массовой информации.

В 1972 году его главным редактором стал будущий член руководства соцпартии и гроссмейстер Великой восточной лузитанской ложи Раул Регу. После революции он превратил «Республику» в рупор своей партии. Тираж упал вдвое: с 60 до 30 тысяч экземпляров.

Группа сотрудников, значительную часть которой составляли типографские рабочие, захватила здание и назначила одного из журналистов временно исполняющим обязанности главного редактора. Новые хозяева объявили о том, что хотят «вернуть газету народу» и будут выпускать «независимое» издание. В вечеру соцпартия организовала манифестацию и осаду редакции, продолжавшуюся всю ночь. Чтобы избежать столкновений и жертв, власти распорядились временно закрыть газету и опечатать здание.

Конфликты, в которых рабочие коллективы брали власть в свои руки, были частью революционной действительности. Не миновала их и печать. В данном случае за бунтом стояли ультралевые, но соцпартия обрушила весь гнев на коммунистов и правительство Вашку Гонсашвиша, обвинив их в покушении на свободу прессы.

«Дело «Республики» вновь поставило Португалию в центр информационного потока всего мира. Точка зрения социалистов была растиражирована крупнейшими СМИ. Ее подкрепляли кадры ночной манифестации при свете костров, со скандированием антикоммунистических и антиправительственных лозунгов. Вывод напрашивался сам собой – соцпартия борется за демократию против диктатуры Революционного совета и правительства, за которыми стоят коммунисты[379]379
  Суханов В. «Революция гвоздик» в Португалии. М.: Мысль, 1983, с. 118–122.; Фесуненко И.С. Португалия апрельская и ноябрьская. М.: Молодая гвардия, 1977, с. 31–33.; Jornal de Noticias, 19 de Maio de 2005.


[Закрыть].

На международной арене тучи сгущались давно. НАТО перенесла на более поздний срок заседание Группы ядерного планирования, объяснив это опасением утечки информации из-за присутствия коммунистов в португальском правительстве. Президент Кошта Гомеш был вынужден уведомить Госдепартамент о приостановке участия в этом руководящем органе альянса.

Лиссабон боялся, что не сегодня-завтра его настоятельно попросят покинуть и саму организацию. Уверения португальских политиков о приверженности международным обязательствам не принимались. Напротив, худшим в НАТО считали вариант, при котором коммунисты формируют правительство и заявляют, что страна остается в составе альянса. «Я не вижу, как можно иметь значительное коммунистическое присутствие в организации, которая была создана с целью противостоять коммунистическому вызову», – заявил в Брюсселе на саммите НАТО президент США Джеральд Форд[380]380
  Gomes B., Moreira de Sa T. Carlucci versus Kissinger: The US and the Portuguese Revolution. Lexington Books, 2011, pp. 105–110.


[Закрыть].

На Азорских островах внезапно буйно расцвели сепаратистские настроения. В апреле в Лондоне был создан Фронт освобождения Азор. В мае на саммите НАТО Джеральд Форд прозондировал у европейских коллег почву относительно их реакции на поддержку американцами независимости архипелага. В июле административный центр островов Понта-Делгада сотрясла многотысячная манифестация сторонников отделения. В августе было создано вооруженное крыло фронта, разгромлены местные отделения левых партий[381]381
  Mattoso J. História de Portugal. Vol. VIII. Portugal em Transe. Lisboa: Círculo de Leitores, 1994, pp. 185–189.; Hamilton K., Salmon P. Documents on British Policy Overseas. Series III, Vol. V. The Southern Flank in Crisis, 1973–1976, p. 450.


[Закрыть].

Европейцы были не в восторге от американской затеи поддержать азорских сепаратистов. Они считали, что такие резкие недружественные шаги лишь усилят позиции коммунистов и подтолкнут страну в объятия СССР. В Европе предпочитали действовать тоньше, не прибегая к военной силе.

В июле Совет министров ЕЭС обусловил предоставление кредитов прогрессом Португалии на пути построения «настоящей демократии». Работа велась и с СССР. Советскому руководству намекали, что поведение Москвы на португальском направлении будет рассматриваться как доказательство серьезности намерений и приверженности развитию добрых отношений с Западом в целом.

В августе в Хельсинки предстояло подписание Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Советское руководство считало его ключевым документом, подводившим правовую основу под достижения политики разрядки международной напряженности и создававшим условия для мирного сосуществования государств с различным общественным строем. Иными словами, закреплявшим сложившееся соотношении сил в Европе, узаконивавшим существование социалистических стран и превращавшим их в такие же полноправные субъекты международного сообщества, как и капиталистические.

Рисковать обострением отношений со всей Западной Европой советское руководство не собиралось. Это стало очевидно в октябре, когда президент Кошта Гомеш совершил четырехдневный визит в СССР. Он посетил Москву, Загорск и Ленинград, побывал в Военной академии имени М. В. Фрунзе, Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, Большом театре, Эрмитаже, на крейсере «Аврора». По итогам визита были подписаны договоры об экономическом, научно-техническом, культурном сотрудничестве.

В ходе беседы с генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Брежневым генерал, прошедший военную стажировку в США, попытался объяснить советскому руководителю причины, по которым его страна продолжает оставаться в западных структурах, и встретил полное понимание. Более того, Леонид Ильич сам четко обосновал гостю, почему Португалии и дальше следует оставаться в орбите Запада. В качестве доводов он привел ее географическое положение, членство в НАТО, приверженность подавляющего большинства жителей католичеству. Напомнив, что Хельсинкский заключительный акт предусматривает сохранение баланса сил между НАТО и Организацией Варшавского договора, а выход Португалии из западного военного блока может нарушить равновесие, генсек расценил такую возможность как негативный сценарий[382]382
  Neves M. Missao em Moscovo. Lisboa, Inquerito. 1986, p. 105.; Cruzeiro M. M. Costa Gomes. O Último Marechal. Lisboa, Editorial Notícias, 1998, p. 306.


[Закрыть].

Когда Кошта Гомеш любовался шедеврами Эрмитажа, Вашку Гонсалвеш уже не был премьер-министром. Глава правительства не пережил «жаркого лета». Его последний кабинет пал в конце августа в результате борьбы в руководстве ДВС.

Власть лихорадило все лето. Чтобы как-то стабилизировать обстановку, 8 июля Ассамблея ДВС приняла документ «Союз народа и ДВС. За строительство социалистического общества в Португалии», подготовленный ультралевыми. В нем предлагалось создать на всех уровнях, от местного до общенационального, Народные собрания – подобие Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. В этих параллельных «органах прямой власти народа», сформированных по непартийному признаку, решения должны были приниматься открытым голосованием и быть обязательными для любых инстанций.