Текст книги "Сокол Гора"

Глава 13
Зима 1554 г. до Р. Х. (месяцы Мехир и Фаменот сезона Переш)
Черная земля. Враг

Что с вами, военачальники мои, войска мои и мои колесничие?

Поэма о битве при Кадеше

(Перевод М. Коростовцева)

Кто? Кто же этот скрытый враг? Он явно был, без него ну никак не обошлось – противник точно знал о колесницах и устроил засаду. И если бы Макс не сообразил, что делать, если бы не явившаяся вовремя подмога, если бы не оставшиеся колесницы… Четыре колесницы уцелели, а это означало, что враг о них не знал. А кто знал? Тот, кто был тогда в штабе, при обсуждении рейда. Сам Усеркаф с заместителем, желчным Панхаром, Макс-Джедеф, Ах-маси, сотники и жрецы. Многовато получается осведомленных. Что же теперь, подозревать каждого?

Панхар это и предложил, и Усеркаф вынужден был согласиться. Правда, в воинских делах сейчас установилось затишье – в ожидании окончания жатвы никто не предпринимал активных действий. Война войной, а хлеб хлебом – на голодный-то желудок немного навоюешь.

Хоть в одном повезло – у Максима оказался не перелом, а сильный вывих, который быстро вправил помощник старшего жреца Усермаатрамериамона, хмурый и неразговорчивый Хапиур. Дернул, прочитал какой-то заговор, помазал несколько дней мазями – и все как рукой сняло, даже и опухоли не осталось. Воистину медицинское искусство народа Черной земли было выше всяких похвал! А может, этим людям все же помогали боги?

Поисками предателя занимались те, кому это было положено по обязанностям, – Панхар и старший жрец Амона, исполнявший при командующем Усеркафе нечто вроде роли комиссара времен Великой Французской революции или Гражданской войны в России. И, похоже, эта парочка всерьез подозревала лишь одного человека – Максима, уж слишком дотошно допытывались они о его прошлом, особенно преуспел в этом жрец. Ох, и взгляд же у него оказался – пронзительный, холодный, цепкий!

Ах, уважаемый Джедеф-Ах-маси, вы откуда родом? Из дельты? Да, судя по вашим глазам – именно оттуда. Кто был шарданом – твой отец? Мать? Оба? А где именно в дельте вы жили? Случайно не в Хат-Уарите? А Баалу ты случайно не молишься? Кстати, командующий Усеркаф говорил о том, что как-то встречал тебя на реке… ты путешествовал в каком-то странном виде. Что-что? Решил посмотреть мир? Похвальное желание для юноши, воистину похвальное. А позволь спросить, уважаемый Джедеф, где и у кого ты научился так лихо драться? Тоже в дельте? Странно. Твоя родина – дельта, родители – шарданы… хорошо, хорошо, пусть только отец или мать. И ты хочешь сказать, что тебе доставляет удовольствие воевать с твоими бывшими друзьями и, быть может, даже с родственниками?! Не очень-то в это верится, честно сказать. Что-что? Расспросить других? Расспросим. Уже расспрашиваем. А как, позволь спросить, ты оказался в узилище вместе с сыном правителя Анхаба, сотником Ментухотепом и прочими? Как-то слишком вовремя оказался. А каким образом вам удалось бежать? Вот только не надо злиться, я помню, что уже об этом расспрашивал, причем не одного тебя, уважаемый Джедеф, а и всех прочих. Еще разок повтори, пожалуйста, будь так любезен! Ага, ага, ага… Здорово! Прямо здорово, как вам все ловко и быстро удалось, иначе как помощью богов такое везение и не объяснишь, верно?

Кстати, в этом Максим, по зрелом размышлении, оказался полностью солидарен со старшим жрецом, неожиданно наведшим молодого человека на не очень-то веселые мысли. Действительно, что получится, если тщательно, без предвзятости проанализировать все обстоятельства их столь счастливого побега – слишком счастливого, по мнению жреца? Во-первых, при действительно удачных обстоятельствах, его ведь могло и не быть – знатных пленников наверняка выкупили бы их богатые родственники. Почему не выкупили? Точнее так: почему пленников решили не отпускать? Чтобы использовать на тяжелых работах? Так это все равно что микроскопом забивать гвозди – при желании можно, конечно, но все же удобнее молотком. Для тяжелых работ у разбойников вполне хватало бы и обычных, незнатных пленников. Тогда для чего на работы вывели знать? Не для того ли, чтобы подтолкнуть их к побегу? Кстати, и Ах-маси для того же избили – чтобы боялся, чтобы не ждал никакого выкупа. Но избили очень осторожно, больно, но без особых повреждений – слишком уж быстро оклемался парень, только спина немного болела. Вот именно что немного – это после воловьей-то плетки!!! Нет, и здесь дело нечисто! Что же, тогда выходит, шпион – Ах-маси?! А какой ему смысл? Никакого. Нет, если б через сына решили надавить на влиятельного папашу, это иной разговор – но тогда и все дальнейшие обстоятельства складывались бы по-иному, и уж точно Ах-маси не дернулся бы в рейд с колесницами, вообще не приехал бы в отряд Усеркафа. Нет, Ах-маси не предатель. Да и в целом этот парнишка был симпатичен Максиму, не верилось в его предательство, не хотелось верить и, похоже, правильно не хотелось. Тогда кто?

Возможно ли, что лазутчик хека хасут был внедрен в тысячу Усеркафа именно через побег? Именно на этом, похоже, настаивали и Панхар, и Усермаатрамериамон, а оба были людьми отнюдь не глупыми и много чего повидавшими. Если предположить, что они правы, то следует тщательно, до мельчайших подробностей восстановить для себя самого все несуразности, случайности… Те, что можно объяснить привычно – волею богов… Или иной, более злой и определенно направленной волей.

Итак, что еще? Не что, а кто – стражники! Слишком уж беспечно – нарочито беспечно! – они несли службу, так не бывает, не должно быть! Это ж надо – напился и спал на дежурстве!

И еще – привезший гранитные плиты корабль. Вот уж поистине рояль в кустах, и никакой божественной волей это не объяснишь. Подстава, настоящая подстава! Побег наверняка был организован с целью внедрения в войска Ибаны определенного человека. И этот человек – кто-то из трех. Он, Макс, или сотник – а потом снова десятник – Ментухотеп, или десятник же Сути. Оба, кстати, давно получили командирские должности и присутствовали на том совещании. Итак, Ментухотеп или Сути? Если рассуждения об организованном побеге правильны – предатель кто-то из этих двоих. И кто, проверить не так уж и трудно: двое – это не десяток.

Выслушав парня, оба – и Панхар, и жрец Усермаатрамериамон – со всеми его доводами согласились, однако добавили, что «уважаемый Джедеф» забыл включить в число подозреваемых еще одного «довольно мутного» человечка – себя самого. Максим только руками развел – ну что ж, проверяйте, могу даже подсказать как.

– И как, интересно? – Панхар скривился.

Молодой человек объяснил как. Просто-напросто организовать добротную подставу.

– Чего? Чего?

– Ну, сделать так, чтобы обоим… нам троим… стали внезапно известны какие-нибудь секретные сведения – лазутчик же должен как-то попытаться передать их врагам!

Панхар и Усермаатрамериамон переглянулись и одновременно скривили губы в ухмылке – мол, такие вещи мы и без тебя знаем.

Макс лишь плечами пожал – знаете, так делайте и не приставайте со всякими дурацкими расспросами.

Посмотрев на него, Панхар вдруг ухмыльнулся:

– А может, не стоит все так усложнять? Просто схватить всех вас троих да бить палками, пока кто-нибудь не сознается.

– Боюсь, что тогда мы все трое сознаемся, – парировал юноша. – И не только в предательстве, но и в краже солнечной ладьи Ра, и в убийстве Осириса, и еще одни боги только знают в чем! Палкой бить – работа нехитрая, а вот вы попробуйте мозгами пошевелить! А правда – подумай хотя бы немножко, уважаемый Панхар, подумай – и, может быть, тебе это дело понравится?!

– Хватит издеваться! – Поднявшись на ноги, жрец Усермаатрамериамон прекратил зашедший невесть куда разговор. – Идем, Панхар… А ты, Джедеф-Ах-маси, помни: подозрение с тебя отнюдь не снято, и, если что, клянусь Осирисом и Гором, мы сотворим с тобой такое, что побелеют даже черные тени красных песков пустыни!

Тут уж скривился Макс:

– Вот угроз только не надо, ладно?

Его никуда не заперли – да и трудно было бы кого-либо куда-либо запереть во время походного марша, – даже не связали, как, впрочем, и остальных подозреваемых. Выстроившаяся двумя колоннами тысяча Усеркафа спешно продвигалась вдоль реки к северу на соединение с передовыми отрядами фараона Ка-маси.

Дела для южной коалиции в последнее время складывались вполне удачно: власть фараона Уасета уже признали почти все верхние номы, войско продвигалось в дельту, почти не встречая сопротивления, – уставшие от произвола захватчиков люди радостно приветствовали избавителей.

Первой шагала легкая пехота – лучники, метатели дубинок и дротиков. Дальше следовали основные силы в лице вооруженных мечами и копьями щитоносцев, за ними неспешно катили колесницы и обоз – волокуши с припасами – в сопровождении охранения.

Войско двигалось по неширокой дороге, проходившей по валу параллельно реке. Временами приходилось останавливаться и ремонтировать разрушившийся участок либо перетаскивать колесницы и волокуши на руках.

Максим шел в раздумьях, от которых его не могли отвлечь даже веселые россказни шагавшего рядом тезки. Кто? Кто из них предатель – Сути или Ментухотеп? Вот вопрос, над которым и размышлял сейчас Макс. И чем дольше думал, тем больше склонялся к кандидатуре Ментухотепа. Ну конечно же – что тут думать-то? Ведь именно Ментухотеп и организовал тот, оказавшийся столь удачным побег! Это он и подбивал на него всех, а Сути… Сути, похоже, было все равно.

Значит, Ментухотеп. Больше просто некому, ну не Ах-маси же – этому-то какой прок в предательстве? Да и юн еще.

Скосив глаза, Макс обозрел смеющегося над собственным рассказом подростка и, повернув голову, поискал взглядом Ментухотепа. Сотник, как ему и положено, шел чуть позади, во главе вверенного ему отряда. В блестящем, с завязками, шлеме, в панцире из широких перекрещенных повязок, с серповидным мечом хепешем и острой секирой за спиной. И меч такой, и секиру Максим когда-то видал в Лувре.

Ладья солнечного бога Ра, все больше (особенно в верхних номах) отождествлявшегося многими с Амоном, уже подбиралась к концу своего дневного пути, отражаясь в изжелта-голубых водах реки жарким пылающим шаром. Низкое бледно-медное небо дышало зноем, от него не спасал даже северный ветер.

Позади вдруг послышался скрип колес – тысячник Усеркаф, проезжая на сверкающей колеснице, пристально оглядывал свое войско. Потом, проехав вперед, к лучникам, жестом велел вознице остановиться. Повернулся, махнул рукой:

– Привал!

Расположились тут же, на берегу. Кто-то сразу побежал в воду – смыть дорожную пыль, нарвать сладких стеблей тростника и, если повезет, поймать серебристую рыбу. Повсюду слышался смех, спешно разворачивались шатры, натягивались разноцветные пологи. Звонко трубя в трубу, побежал по отрядам вестник – созывать на совет сотников.

Макс усмехнулся: началось, что ли? Вероятно, именно сейчас Панхар и жрец Усермаатрамериамон претворят в жизнь подсказанный им план. По крайней мере сейчас самое удобное для того время. Пока все свои, пока не соединились с войском фараона.

Обозрев собравшихся, Усеркаф кивнул всем на разостланные под широким пологом циновки и предоставил слово Панхару. Тот битый час распространялся о всякого рода проблемах типа нечищеного оружия или «гнусных немытых рож, весьма похожих на хека хасут».

– Воистину вскоре мы соединимся с войсками благого царя Уасета, – поддержал заместителя Усеркаф. – И, клянусь Амоном, вовсе негоже предстать перед ним этакими грязнулями. Все должны выглядеть как на параде! Виновные отведают палок.

– Так, командир. – Панхар удовлетворенно качнул головой и, желчно усмехнувшись, осведомился, чья караульная смена придется на раннее утро. Как будто не знал!

– Моя, уважаемый Панхар, – став на ноги, быстро поклонился Сути.

– А до тебя?

– Каиб и Ментухотеп.

– Каиб, Ментухотеп и ты, Сути, останьтесь, остальные свободны, – с согласия Усеркафа распорядился Панхар. – Займитесь, заклинаю вас именем Гора, настоятельно займитесь внешним видом ваших воинов, больше напоминающих сейчас бродяг, нежели людей, волею богов несущих в дельту свет скорого освобождения от захватчиков!

Покинув совет, «Джедеф» и его юный приятель расположились в тени пальмы. Ах-маси тотчас же задремал, давая отдых своему уставшему языку, а Макс привалился спиной к стволу и задумался. Явно Панхар со жрецом что-то замыслили на раннее утро. Решились-таки на подставу! Давно пора. Жаль только, неизвестно, что они придумают для него, Максима. Уж наверное, изобретут какую-нибудь заковыристую пакость – жрец на такие штуки мастер.

Словно мячом по голове ударила свалившаяся темнота. Еще только что плавилось оранжевым пожаром солнце, и вдруг на тебе – бархатно-черное небо, золотая луна, звезды.

Макс смежил глаза… И снова увидел сон. Тот самый кошмар – огромный сумрачный зал, медная статуя злобно ощерившегося бородатого бога, сумасшедший блеск в черных глазах жрецов – и огонь, огонь, пожирающий тело огонь! Они снова сжигали его живьем, снова! А рядом… рядом у ног злобного божества к жертвенному столбу была привязана Тейя! Сбросив набедренные повязки, жрецы, гнусно ухмыляясь, подошли к ней… сорвали одежду…

Тей-я-а-а!!!

– Ты что так кричишь? – испуганным шепотом переспросил проснувшийся Ах-маси. – Приснилось что?

– Да так, всякая ерунда. – Юноша отмахнулся. – Спи, тезка!

Подросток засмеялся:

– Да чего уж теперь спать! Смотри – Ра уже готовит свою ладью к дневному пути.

Ах-маси кивнул на восток, где пылали золотисто-алым светом зарницы – предвестники нового дня.

Максим улыбнулся… и в этот момент откуда-то неподалеку, из-за кустов, раздался яростный крик.

– Что там такое? – Парни вздрогнули, переглянулись и, не сговариваясь, бросились на шум.

И не они одни!

Перепрыгивая через спящих, неслись к кустарникам жрец Усермаатрамериамон и помощник командира Панхар! Неужто что-то пошло не так? Ловушка на предателя не сработала?

Нет, сработала…

Они лежали все трое, рядом. Двое юных воинов из сотни Ментухотепа и еще один, такой же молодой… кажется, Максим видал его раньше у лучников. Воины были убиты кинжалом в сердце. Как видно, они умерли сразу, да так и полегли, с удивленными улыбками на устах. А третий… Третий получил сильный удар в живот… похоже, убийца просто-напросто промахнулся… А уже затем нанес удар в шею!

Первые лучи солнца коснулись убитых, и рубиновыми каплями вспыхнула кровь.

– Их убил кто-то хорошо знакомый, – кивнув на воинов, тихо проговорил Ах-маси. – Иначе б они наверняка сопротивлялись.

– Знакомый? – Жрец зло ощерился. – Еще бы не знакомый! Их командир – сотник Ментухотеп!

– Ментухотеп?! – Глаза паренька в ужасе распахнулись, и прикусивший язык жрец уже пожалел, что, не сдержавшись, назвал имя предателя. Хотя, с другой стороны, все равно все обо всем скоро узнают. Ведь у лазутчика теперь вряд ли хватит наглости остаться здесь.

– А почему бы ему и не остаться? – словно прочитав мысли окружающих, хмуро заметил жрец. – Ведь никто не видел…

– Ты ошибаешься, уважаемый служитель Амона, – неожиданно прищурился Макс. – Насколько мне известно, в дозоре должны быть трое. Эти двое бедняг одеты и вооружены одинаково, как и надлежит щитоносцам, третий, увы, уже не расскажет, кто он и откуда взялся… Впрочем, – молодой человек пристально посмотрел на Панхара, – некоторые из нас явно знают большее.

– Да, это был наш человек, – хмуро пояснил помощник тысячника. – Однако где же третий? Искать! Всем искать! Поднять всю ночную стражу!

– О господин. – Максим предостерегающе поднял руку. – Клянусь Амоном, вряд ли стоит поднимать шум на весь лагерь. Поищем сами.

– Пожалуй, ты прав, – подумав, согласился Панхар. – Ищем!

Нигде поблизости третьего не отыскалось. Вообще ничего не отыскалось, кроме разве что свежей кучки дерьма за кустами.

– А ведь это – важная вещь! – понюхав воздух, задумчиво произнес жрец и, понизив голос, принялся развивать свою мысль дальше: – Их было трое в дозоре, и сотник это знал – сам ведь и выставлял. Смотрите-ка, нарочно выбрал самых молодых и неопытных. Был уверен, что легко справится, и, видать, специально предупредил, что явится проверить посты. Пришел – и обнаружил только двоих, третий в это время делал свои дела за кустами. И вот-вот должен явиться Ибу… наш человек, да будет удачной его охота на полях Иалу. Нужно было его убить! А тут – свидетели… Сотник убил двоих, а третьего не дождался – явился посланец, первый удар оказался не очень удачным… крик… Третий воин, видать, заподозрил неладное… Затаился! Стал ли сотник его искать?

– Думаю, вряд ли, – качнул головой Панхар. – Думаю, лазутчик со всех ног помчался в оазис Нафа, к своим… Он ведь думает, что они там есть!

– Нужно немедленно выслать погоню!

– Вышлем. А этот третий… Думаю, он сейчас уже у шатра Усеркафа – явился поднять тревогу… если не сбежал.

И в этот момент рассветную тишину, прерываемую лишь ласковым щебетанием птиц, пронзительным ревом разорвали трубы! Играли не подъем, а сигнал общей тревоги.

– Похоже, не сбежал, – усмехнулся жрец. – Что ж, пойдем поговорим – что там он скажет?

Предателя поймать не удалось, он оказался хитрее – не подался в оазис посуху, а похитил у местных рыбаков лодку.

– Я же говорил: нужно было сразу отправить часть воинов к реке, – возмущенно размахивал руками Ах-маси. – Но все же умные! Никто же меня не послушал!

– Думаю, что и Ментухотеп не так уж глуп. – Макс положил руку приятелю на плечо. – Наверняка он предусмотрел если и не все, то многое.

– Да, наверное, так. – Тряхнув головой, Ах-маси оглянулся и посмотрел на дорогу, вдоль которой маячили какие-то камыши… Нет, не камыши – копья! Их наконечники звездами сверкали на солнце, и слышно было, как яростно затрубили трубы.

Неужели это войска захватчиков? Откуда они здесь взялись?

Максим дернулся было, но вдруг заметил широкую улыбку приятеля.

– Чему радуешься, парень?

– Это войска Ка-маси, царя Юга!

Глава 14
Зима 1554 г. до Р. Х. (Месяц Фаменот сезона Переш)
Черная земля. Радость и плач

Любовь к тебе вошла мне в плоть и в кровь

И с ними, как вино с водой, смешалась,

Как с пряною приправой – померанец,

Иль с молоком – душистый мед.

Сила любви

(Поэзия Древнего Египта в перереводах А. Ахматовой и В. Потаповой)

Лично с фараоном Ка-маси, конечно же, Максим не встретился – на совет позвали только тысячника Усеркафа и его ближайших помощников. Царя Уасета – и организатора борьбы с захватчиками хека хасут – молодой человек видел лишь издали, во время строевого смотра, устроенного по случаю встречи. Пышный парик, блистающие золотом одежды – вот и все впечатление. Что и говорить, издалека все знатные египтяне выглядели одинаково.

Потрясая копьями, проходили мимо царя щитоносцы, солнце играло в шлемах и на доспехах тяжеловооруженных воинов, развевались над головами коней плюмажи из страусовых перьев, и сверкающие колесницы лихо проносились мимо устроенного ради смотра помоста, щедро украшенного разноцветными лентами и цветами.

– Слава великому повелителю Ка-маси! – дружно скандировало войско.

Фараон, улыбаясь, кивал, и локоны его длинного завитого парика покачивались в такт шагам воинов.

– Слава повелителю Уасета!

– Правителю Черной земли – слава!

Кроме самого царя на помосте под балдахином толпилось еще человек двадцать – полководцы, вельможи, жрецы, даже какие-то женщины! Знать. Никого другого в окружение фараона и не пустили бы.

После окончания смотра по традиции был устроен пир. Воинам щедро раздали выделенные властелином Уасета припасы: рыбу, птицу, лепешки и хлебцы, пиво и сладкое вино, произведенное в знаменитом винодельческом городе Сине.

Веселитесь, бойцы, забудьте печали, и пусть всеблагие боги сделают незабываемо прекрасным этот отрезок вашей жизни… потому что другого может уже не быть. Война есть война, и все же фараон обещал сделать все для павших, дабы сохранить их тела, вместилища душ для главной, загробной, жизни.

– Слава правителю! – смеясь, пили вино воины.

– Слава великому повелителю Черной земли! Слава!

– Они так говорят, – с аппетитом обгрызая утиную косточку, промолвил Макс, – будто уверены в полной победе! А вдруг мы еще не скоро разобьем врагов? Ведь воинская удача переменчива.

– Что ты такое говоришь, Джедеф! – От возмущения Ах-маси едва не подавился и поспешно запил кусок крылышка густым пивом. – Мы – да не победим? Что же, мы зря молим богов?

– Думаю, наши враги тоже усердно молятся.

– Но наши боги сильнее мерзких богов хека хасут!

– Захватчики наверняка думают по-другому.

– Ладно вам спорить, – ухмыльнулся чернокожий Каликха. – Давайте-ка лучше веселиться, покуда есть такая возможность!

Макс улыбнулся:

– Кто бы спорил, только не я! Пью за твоего Ка, друг мой! И за твоего, Ах-маси!

– А я выпью за твоего, – засмеялся мальчишка. – А может, хватит нам тут сидеть? У шатра повелителя сегодня будут состязания и песни.

– Лучше бы танцы устроили.

– Пляски тоже будут! – оживился парнишка. – Говорят, из самого Уасета приглашены лучшие танцовщицы!

– Вот как? – Каликха с восторгом хлопнул себя по бедрам. – Так чего же мы тогда здесь сидим, клянусь Амоном и Гором? Не знаете?

– Не знаем.

– Вот и я не знаю! Поспешим же, друзья! Думаю, там уже все началось или вот-вот начнется.

Прихватив с собой кувшинчик вина, приятели вышли из тени растянутого между пальмами полога и, щурясь от солнца, направились к шатру фараона. Здесь уже в нетерпении толпился народ – воины, жители окрестных селений, следовавшие за войском торговцы и падшие женщины. Последних было довольно много… а одежды на них – довольно мало, что вызвало бурный восторг всех друзей, едва те заметили зрительниц.

– Как ваши Ка, девчонки? – подойдя ближе к рассевшимся прямо на траве девушкам, громко приветствовал Каликха.

Немедленно, откуда ни возьмись, из травы поднялись несколько молодых парней – воинов.

– Ого! Кто явился? Опоздали, парни, – это уже наши девушки.

– Вот как, ваши? – Каликха был явно настроен подраться. – А может, все же поделитесь, а? Или – они достанутся самому сильному в драке!

– Да идите вы дальше-то, – посоветовал другой воин. – Там, у обоза, наверняка отыщете еще девчонок. Их тут сегодня полно, одна красивее другой.

– Да что вы говорите! А ты случайно не врешь?

– Не вру, клянусь Осирисом и Гором! Чтоб мне остаться непогребенным, если соврал.

Максим усмехнулся:

– Сильная клятва. Уж видно, придется поверить. Пошли, парни.

Воин не обманул – у обоза и в самом деле крутилось множество молодых женщин. Только и воинов там было отнюдь не меньше. Слетелись как мухи на мед!

Каликха оскалился:

– Нет, уж видно, таки придется сегодня подраться, клянусь Амоном! Да и что за жизнь без хорошей драки? Одно слово – скучища. А, Джедеф? Ты как думаешь?

Максим отмахнулся:

– Да никак я не думаю… Послушайте-ка! Кажется, музыка!

От царского шатра донеслись звуки арфы и барабанов.

«Аппаратуру настраивают», – подумал Макс и улыбнулся: – Скорее идем туда!

Приятели побежали, да вокруг сбегались уже все – и воины, и обозники, и гости.

Не успели они найти себе место среди собравшейся быстро толпы, как музыка заиграла громче, и снова громыхнули барабаны, и, выводя мелодию, тонко запела флейта. На утоптанную площадку недалеко от шатра выбежали танцовщицы – юные девушки с распущенными по плечам волосами. Тонкие золоченые пояски на бедрах, браслеты и ожерелья – вот и вся их одежда, впрочем, здешние танцовщицы всегда одевались более чем легко.

Изгибаясь, девушки закружились в танце, а потом вдруг застыли, словно статуи, встали одна за другой, подняв и вытянув руки, так что казались каким-то многоруким существом. Вот снова подпрыгнули, закружились… Изогнулись, касаясь волосами земли.

– Ах, поистине это наслаждение – смотреть на них! – взволнованно прошептал Ах-маси на ухо другу. – Смотри, смотри!

– А там, на помосте, девушки еще красивее! – Оглянувшись, подмигнул сидевший впереди Каликха. – Взгляните-ка!

– Но там не про нашу честь! Поди, царские родственницы.

– Как знать…

Максим повернул голову, пристально рассматривая зрительниц, прозрачные одежды которых почти не скрывали соблазнительных изгибов прекрасных тел.

– Да, вон та – хороша! И та. И вон эта!

И вдруг среди этих разодетых женщин он увидел… Нет, показалось… Нет, не показалось! Впрочем, не может быть! Так надо… надо проверить, немедленно проверить, вот прямо сейчас…

– Я скоро.

Кивнув друзьям, юноша со всех ног бросился к помосту. Бежал, не обращая внимания на то, что кричали ему вслед потревоженные зрители. Бежал, чувствуя, как от нахлынувшего волнения выскакивает из груди сердце. Бежал…

Задыхаясь, остановился шагах в десяти – ближе не пускала охрана, дюжие молодцы с копьями и закругленными сверху щитами.

Вот она! Вот!

Стоит, повернув голову к плясуньям, улыбается… Черные волнистые волосы, подкрашенные, вытянутые к вискам глаза, милый, чуть вздернутый носик… Неужели она?

Макс не выдержал:

– Тейя!

Девушка даже не шелохнулась! Неужели обознался? Но, черт побери, какое сходство! Еще раз позвать, вдруг да она просто не слышала?

– Тейя! Тейя! Тейя!

На крик уже оборачивались. Повернула лицо и… Тейя?

Безразличное, покрытое толстым слоем косметики лицо. Надменное, как и у всякой знатной дамы.

Максим замахал рукой, подпрыгнул:

– Тейя! Это я, Ах-маси! Помнишь меня? Помнишь?

Нет, отвернулась. Значит, и впрямь показалось. Поникнув головой, юноша повернулся и медленно зашагал обратно к друзьям. Вокруг кричали, шутили, смеялись, но молодой человек чувствовал себя чужим на этом веселом празднике. Самая жуткая тоска навалилась на него безжалостно и беспощадно! Навалилась, упала, не отпустила – держала намертво. Так коварный крокодил сжимает челюсти на горле подстереженной им жертвы. Эх, Тейя, Тейя, где ж ты теперь? Отыскать бы… А эта знатная девушка… она все ж таки очень похожа, очень. Если б ее слегка подраздеть, смыть с лица слой помады и пудры, тогда…

Кто-то схватил его за руку:

– Господин!

Молодой человек обернулся: мальчишка. Незнакомый, в длинной плиссированной юбке-схенти, с золотым ожерельем на шее. Наряд, приличествующий знатному мужу… или, быть может, пажу знатной дамы?

– Моя госпожа желает поговорить с тобой, господин.

Ну да, так и есть! Однако же…

И чувства, вдруг снова нахлынувшие чувства накрыли юношу с головой так, что почти невозможно стало дышать! Неужели все-таки…

– Иди за мной, господин.

Колючие кусты. Трава. Пальмы. За пальмами – шатер из дорогой ткани.

– Сюда, господин. Входи!

Охваченный волнением юноша откинул полог.

Полумрак. Зеленоватый полумрак. Приятный, особенно после слепящего солнца. Какая-то девушка сидит на циновке. Вот встрепенулась, встала…

– Ах-маси!!! О, боги, глазам своим не верю! Ты ли это?

Радость вспыхнула в голове Максима яростным ядерным взрывом. Так, значит, ему не показалось, значит, правда, значит…

– Тейя!!!

– Здесь меня называют иначе…

Молодые люди кинулись друг другу в объятия. По щекам девушки текли слезы.

– Тейя, Тейя, – прижимаясь к лицу девчонки щекой, взволнованно шептал Максим. – Наконец-то я отыскал тебя, наконец-то… Даже не верится, что такое может быть!

– Я тоже искала тебя, – шептала Тейя. – Корабельщик Пенгабен сказал, что тебя убили. Я даже не смогла отыскать твое тело, чтобы достойно похоронить. Ах-маси! Друг мой! Поистине сегодня боги явили нам свою милость.

– Знаешь, милая… я давно хотел тебе сказать… Я люблю тебя! Люблю! – яростно выкрикнул Макс. – Я только теперь понял – люблю!

Прижав девушку к себе, он крепко поцеловал ее в губы… Крепко и долго – не отпускал, несмотря на все робкие попытки освободиться.

– Ты… ты делаешь как хека хасут… – наконец вырвавшись, прошептала Тейя. – Губами…

– Тебе не нравится?

– Это ужасно… Ужасно приятно! Я раньше даже не знала такого…

Сквозь тонкую прозрачную ткань юноша вдруг с неожиданной силой ощутил пылающий жар юного гибкого тела. И эта невесомая преграда из «сотканного воздуха» показалась ему ненужной, лишней, даже почему-то противной – быть может, потому, что отделяла его от любимой?

Опустив бретельки с плеч Тейи, Максим принялся целовать ее грудь, а руки, руки его скользили по всему телу девушки, все ниже, ниже…

– Нет! Мне нельзя.

Оттолкнув возлюбленного, Тейя с плачем упала на циновку.

– Нельзя? Почему? Почему же? – Упав рядом, молодой человек ласково погладил девушку по спине. – Не плачь. Ну пожалуйста, не плачь, хорошо? Я никогда – слышишь? никогда! – не сделаю тебе ничего плохого… того, чего ты не хочешь! Ну, перестань же горевать, милая Тейя!

Повернув заплаканное лицо, девушка неожиданно улыбнулась:

– Я очень хочу, поверь мне! Но – не могу себе позволить. Пока не могу…

– Пока?

– Но верю, еще придет время… Наше время, Ах-маси! О, нет, не уходи, не покидай меня!

– Я не ухожу, с чего ты взяла? Вот он я – здесь, рядом с тобой.

– О милый мой…

– Любимая!

Максим и не ожидал, что окажется способен на такие слова. Вот, оказался…

– Ты как сюда попала, Тейя?

– Тейя… Никак не привыкну снова к этому имени.

– А…

– Здесь меня называют Нофрет, и я – сестра… мм… главного жреца Амона!

– А! Так вот почему тебе…

– Да, именно поэтому, – поспешно согласилась Тейя-Нофрет. – Знаешь что? Ты, если хочешь, называй меня по-прежнему – Тейя.

– Но ведь твое имя другое. Нофрет… Тоже красивое!

Повернувшись, девушка вновь прижалась к Максиму и, проведя пальцем по его груди, прошептала:

– Давай поклянемся именем Амона больше никогда не разлучаться… ну, по крайней мере надолго. Судя по твоей одежде и оружию, ты теперь воин.

– Да, я попал в войска Ибаны, правителя…

– Я знаю Ибану, – ласково прервала Нофрет.

– Его сын – мой лучший друг. Знаешь, его тоже зовут Ах-маси.

– Я знаю Ах-маси, сына Ибаны, видела как-то мельком. Такой смешной, голенастый. Впрочем, сейчас он, наверное, подрос.

– Конечно подрос – воин! Нофрет… Тейя… Как ты попала сюда? Ах, да, наверное, с братом, коли уж он великий жрец.

– Да… с братом. Вот что, Ах-маси… – Девушка неожиданно встрепенулась и выглянула наружу, прислушиваясь к доносившимся от царского шатра музыке и шуму веселья. – Нет никого поблизости. Мы можем спокойно поговорить.

– Так мы это и делаем! – удивился Максим. – Или что-то еще?

– Не язви, ладно? Лучше скажи – согласен ли ты помочь мне?

Юноша дернулся:

– Ах, ты еще и сомневаешься? Ну, благодарю…

– Не обижайся, прошу! Просто меня так много раз предавали. Ой, снова обиделся. Ну, не дуйся, пожалуйста! Ну? Хочешь… подставляй губы! А ну-ка!

– Эй, эй…

Максим даже для виду не сопротивлялся. Ха! Да этой девчонке, похоже, понравилось целоваться, нет, честное слово – понравилось! А говорила: ужасно!

– Клянусь всеми богами, ты можешь положиться на меня во всем, Тейя! – наконец важно заявил Макс. – Пусть я останусь без погребения и тело мое сгниет, если это не так! Говори… Нет, не так! Приказывай! И я, как твой верный слуга, исполню все, что ты ни попросишь.