Текст книги "Сокол Гора"

Глава 18
Весна 1553 г. до Р. Х. (месяц Паини сезона Шему)
Хат-Уарит. Зеленые ставни

Я проведу этот день рядом с ним,

Не покидая его, —

Пусть бушует ветер.

(Поэзия Древнего Египта в переводах А. Ахматовой и В. Потаповой)

Простившись с наемниками, Максим и Тейя, которую он, не мудрствуя лукаво, объявил своей любовницей, сбежавшей от надоевшего мужа, сняли хижину на просторном дворе почтеннейшего работорговца Хаанкара и с первых же дней принялись деятельно искать Петосириса… и Якбаала.

С первым казалось проще – имелись данные Рамосом явки, оставалось их лишь методично проверить, что было не таким уж трудным делом. Что же касалось второго объекта, то с ним дела обстояли куда сложнее – новоявленные шпионы пока даже не представляли, с чего начать. Утешало лишь одно – столь важный и богатый вельможа, как Якбаал, наверняка довольно хорошо известен в этом городе.

Город был как город – обычный. Несколько ворот из черного базальта, зубчатые стены, сложенные из обожженного на солнце кирпича, узкие и запутанные улочки, дворцы знати и жалкие лачуги окраин, великолепные гробницы и храмы, пристань, спускавшаяся к мутным водам реки широкими беломраморными ступенями. И – люди, люди, люди. Кроме местных жителей еще и беженцы, наемники, воины, торговцы из самых далеких и диковинных стран. Все они бродили по улицам, растекались безбрежной рекой по рынкам и храмовым комплексам, ловили рыбу, разгружали пузатые корабли, прибывшие из Библа и других городов и стран Великой Зелени – Средиземноморья, азартно торговались, дрались, молились, прелюбодействовали, восторженно внимали бродячим артистам – в общем, занимались всем, чем только возможно заняться. А вот воевать, похоже, не спешил никто, разумеется, кроме наемников, – этому разноплеменному сброду война поистине являлась родной матерью, кормилицей, поилицей, утешительницей.

Походив с полдня по улицам, Макс, возвращаясь домой, в хижину, устало закрывал уши руками. Нет, все же хорошо, что с ним сейчас Тейя! Без нее он вряд ли бы скоро разобрался во всех хитросплетениях здешней жизни, для девушки же все это было с детства знакомым, можно даже сказать – родным.

Пока шатались без особого конкретного дела – кое-что разузнать, послушать сплетни, привыкнуть к разноязыкому говору собиравшейся на улицах и площадях толпы. Узнали, где находятся нужные улицы, выспрашивали про Якбаала – и ничего! Никто такого вельможи не знал, и тут можно было предположить только одно из двух: либо его вообще в городе не было, либо он скрывался под другим именем.

– О, боги, как же мы его теперь разыщем? – сокрушалась Тейя.

А Макс все улыбался:

– Разыщем! Помнишь, я тебе говорил, что слыхал о нем кое-что? Якбаал – богач необычный, у него много причуд и всяких забавных вещей. Вот, к примеру, картины: Моне, Ван Гог и прочие… Он хвастлив – даже перед самим собой – и наверняка повесит их на видное место, как делал в оазисе.

Девчонка прищурилась:

– Это тебе тот деревенский мальчишка все рассказал? Ну, тогда, в пустыне?

– Какой еще мальчишка? А… он!

– А что такое «картины»? Не понимаю, о чем ты говоришь?

– Такие… настенные росписи… в рамках.

– В картушах?

– Ну да… Они очень необычны, кто видел – наверняка запомнит.

Тейя недоверчиво хмыкнула:

– Ты уверен, что именно таким образом мы сможем его отыскать? И – точно ли у него сокол?

– Точно! Ты ж сама вызнала, что сокол – у хозяина оазиса Сет-хотеп. А кто хозяин-то? Якбаал. Человек, по словам многих, тщеславный, любящий жизнь – всяких там танцовщиц, веселье. Ты же, кстати, дожидалась меня с танцовщицами! Разыщешь их? Выспросишь?

– Постараюсь. – Девушка зябко поежилась. – Только что спрашивать-то? Не знают ли они этого… Якбаала? Так они здесь пока вообще никого не знают.

– Для начала просто поинтересуйся, как у них дела. Никто не приглашал на вечеринку?

– Куда?

– Ну, на пир.

Тейя задумалась, сидя на корточках, обхватила руками коленки:

– Наверное, приглашали. Они ведь для этого сюда и явились! О Ах-маси, какие это веселые, хорошие и добрые девушки, никогда раньше не думала, что простолюдинки могут такими быть!

– Так мы можем отыскать их?

– Думаю, да. Надо просто поспрашивать на пристани и рынках.

Они уснули далеко за полночь, все строили планы. Тейя, несмотря на всю свою кажущуюся простоту, по-прежнему держала себя строго, не позволяя любимому никаких особенных вольностей, да Максим и сам себе не позволял, боялся обидеть девушку – только лишь объятия и поцелуи.

Ждал. Надеялся. Верил – придет еще время, придет. И Тейя ясно дала ему это понять:

– Ты совершишь благое дело, милый мой Ах-маси! Повелитель Великого Дома щедро наградит тебя, пожалует просторный дом с садом, поля и стада, колесницы и лодки, рабов. Я верю – ты станешь самым богатым и вознесенным царской волей вельможей Черной земли! Все будут преклоняться перед тобой. И вот тогда ты возьмешь меня в жены! И в этом не будет позора.

– Ага, – обиделся юноша. – Значит, если у меня не будет никаких богатств, для тебя позор связать со мной свою жизнь? Ты и думать об этом не хочешь!

– О нет, милый! Я все время думаю… Только… я же живу не сама по себе! У меня же есть обязательства перед своей семьей, и как бы я ни хотела… Ну, что ты надулся? Обиделся? А ну, поцелуй меня! Ну, скорее же!

– Ох и хитра ты… Да не щекотись! Ладно, давай-ка лучше спать – завтра у нас много дел.

– Знаю.

Максим и сам был хитрым, он тоже знал, как отыскать Якбаала – просто привлечь внимание к своей персоне. К примеру, устроить хорошую драку или, еще лучше, выступить где-нибудь на базаре в качестве кулачного бойца, и сделать это как можно быстрее, вот хотя бы завтра…

И назавтра случай представился, правда, не совсем такой, какой замышлял Макс. Он ввязался в драку спонтанно, не рассуждая, ввязался, даже не вспомнив о Якбаале, просто так, ведь на краю базара били его старых знакомых – наемников. В их числе Хаемхата с Медоем – уж его-то светлые кудри можно было узнать издалека. Били довольно слаженно, но без четкого порядка – кто чем. В ход шли длинные палки, дубинки, камни… Вот Медой упал, и разъярившаяся толпа принялась топтать его ногами. Хаемхат и оставшиеся напрасно размахивали своими кинжалами – что кинжал против кольев?

Максим тут же ввязался в драку, хорошо понимая, что выход у них всех сейчас один – спасаться бегством, слишком уж неравны силы.

– Эй, что творишь, харя?! – Оттащив здоровенного парнягу, топтавшего упавшего наземь наемника с упоением и яростным криком, молодой человек с ходу ударил его по лицу.

Скривившись, парняга попятился, но не упал – уж больно оказался здоров! Так и застыл, удивленно моргая.

Бросив его, юноша оттолкнул другого, нагнулся, протягивая лежащему руку… Ох! Кто-то хорошо приложил по спине! Вот сволочуга!

– Эй, Медой, поднимайся!

– А, Джедеф! – радостно выкрикнул Медой и, перевернувшись, ловко выхватив у одного из нападавших палку, переломил ее об чью-то шею.

Они были зажаты в угол, эти молодые парни Хаемхата, и яростно дрались, не видя возможностей к отступлению. А вот Макс такую возможность увидел еще издалека: высокая, сложенная из кирпича-сырца ограда, опоясывающая чей-то трехэтажный дом с амбарами и обширным садом. Наверняка в саду имеются и слуги, и собаки – но зачем туда лезть? Ограда должна быть широкой, достаточно широкой, чтобы…

– Наверх! – Подняв упавшего, Максим встал с ним плечом к плечу и кивнул назад, на ограду.

Хаемхат улыбнулся – узнал:

– Наверх?! Но там же воинские склады! Охрана!

– Наверх, говорю… Ах ты гад!

Кто-то ловко ткнул парня палкой под ребра. Чуть ребро не сломал, паразитина!

Перехватив палку левой рукой, молодой человек смачно впечатал противнику по физиономии правой. Тот отлетел, скуля и ругаясь, однако освободившееся место тут же занял другой. Вражин, разъяренных торговцев, было много, но в этом многолюдстве имелась и хорошая сторона – все они сильно друг другу мешали, беспорядочно толпясь вокруг зажатых в угол жертв. И в этом был шанс!

– Наверх! Быстрее!

Все наемники, повинуясь жесткому взгляду своего предводителя, вспрыгнули на ограду, все, кроме Медоя. Стерев с разбитого лица кровь, тот половчей перехватил зажатую в руке палку и, скосив глаза, выкрикнул:

– Лезьте! Я прикрою!

– А сам?

Вопрос был излишним.

Нападавшие немного сбавили темп, примериваясь к новым ударам. Их черные прищуренные глаза сверкали ненавистью и злобой, бороды были всклокочены, а ноздри раздуты, как у рвавшихся в бой коней. Интересно, что такого натворили наемники? Чем вызвали столь неистовый гнев?

Эх, отвлечь бы чем-нибудь всю эту толпу! Что бы придумать?

– Пожар! – неожиданно завопил истошный женский голос, переходящий в пронзительный визг. – Пожар! Портовые амбары горят!

И в самом деле, с пристани несло дымом.

– Пожар! Пожар, люди!

Толпа растаяла словно сама собой. Вот только что была – и нету. И не нужно уже было спасаться, не нужно лезть ни на какую ограду, не нужно…

Сверкая пятками, казалось, все рыночные торговцы и покупатели со всех ног ринулись к городской пристани. Навряд ли тушить пожар, скорее – чем-нибудь там поживиться. Впрочем, очень может быть, что у кого-то из местных купчин там хранились товары.

– Дернул тебя Сет связаться с ними! – Вынырнув неизвестно откуда, Макса схватила за руку Тейя.

– Ты?! – Парень ошеломленно моргал лишь краткий миг. Потом понял: – Так это ты кричала?

Девушка скривилась:

– Нет, это была выпь! Из всех вас хоть один-то должен бы быть умным, а? Точнее – умной.

– Я вижу, твоя подружка, Джедеф, умная и храбрая девушка, – одобрительно кивнул Хаемхат. И, оглядевшись, добавил: – Пошли скорее отсюда, а то как бы они не вернулись!

Остальные наемники быстро попрыгали с ограды.

– Знаю тут одно красивое место на берегу, – подмигнул избитый Медой. – Сейчас возьму кувшинчик вина…

– Вот это правильно!

– Ха, вина! – когда свернули за угол, хмыкнула Тейя. – У нас вообще-то свои дела найдутся.

Хаемхат прищурился:

– Так, может, чуть-чуть подождут?

– Да-да, – несмело поддержал Макс. – Видишь, тут дело такое.

– Да уж вижу, какое дело – все бы вам пить! Впрочем, ладно, – девушка наконец смилостивилась. – Идемте, только ненадолго.

Наемники, конечно же, остались на бережку, а вот Макс с Тейей, выпив пару глиняных кружек, откланялись.

– Мы все сейчас – на улице Розового Льва, в казармах военачальника Ушетты, – прощаясь, промолвил Хаемхат. – Если что – только свистни!

– А, вот вы куда подевались! – Максим рассмеялся.

– Это ты подевался, – растирая синяки, тряхнул кудрями Медой. – Вместе со своей девчонкой. Гляжу, увела она тебя, а?

– Такая красавица хоть кого уведет! – поддержал кто-то. – Или тут уже дело пахнет свадьбой?

Хаемхат немного проводил гостей по берегу:

– Условия у нас сейчас так себе, и, знаешь, похоже, здесь никто не ждет решающей битвы, словно бы точно знают: войска Ка-маси уйдут не сегодня завтра. А значит, и нам тут ловить нечего. Думаем подаваться в Библ.

– А там что, война?

– В той земле всегда какие-нибудь заварушки, без работы не останемся. Но пока подождем, что будет здесь.

Юноша усмехнулся:

– Сказал бы я вам, куда идти… Вам ведь все равно, на чьей стороне сражаться?

– Конечно, – кивнул Хаемхат. – Иначе б не были теми, кто есть. Кстати, – он повернулся к Тейе, – ты здорово помогла нам, красавица. Клянусь Баалом, если бы не ты…

– Пустое! – Девушка раздраженно повела плечом. – Так и не сказали, из-за чего хоть драка-то была?

– Из-за женщины, из-за чего же еще-то? – громко захохотал Хаемхат. – Медой, видишь ли, умыкнул чужую рабыню… даже не одну, трех! По-наглому, прямо с рынка. Понравились они ему, видишь ли. Землячки! Такие же сивые!

– Вот молодец! – Макс хлопнул себя по коленкам. – Значит, не зря дрались! Кстати, а где он спрятал всех этих девушек?

– У танцовщиц, конечно. Где же еще? – Главарь наемников замедлил шаг и остановился. – Ну, прощайте, други. Джедеф, если вдруг надумаешь в Библ или вам вдруг понадобится помощь – ты знаешь, где нас найти.

– Знаю. Улица Розового Льва. Ну и назвали – надо же!

– Там просто на площади, на постаменте, – лев из розового туфа.

– Данфер Рошро, – усмехнувшись, тихо прошептал юноша.

– Что?

– Ничего, так… Только там лев не розовый.

Первый проверенный начинающими шпионами адрес оказался пустым: дом был разрушен до основания и, как удалось выяснить, продан. Новый владелец просто перестраивал все и даже заново планировал сад.

– А где же прежний владелец? – спросил Максим руководившего перестройкой архитектора – юркого смешливого типа в пышном завитом парике почему-то ярко-зеленого цвета. – Что с ним сталось?

– Прежний владелец? – Архитектор задумался. – А, ты, верно, имеешь в виду того старика-кушита? Так он умер, а наследников не было. Да-да, это выморочное имущество.

– Старик-кушит? – Максим с удивлением посмотрел на Тейю.

Та махнула рукой:

– Пошли, нечего здесь искать, то есть некого. Петосирис, как видно, снимал у умершего старика хижину во дворе или даже целый этаж дома. Сам или через подставных людей – сейчас уже мы это не выясним. Что здесь должно было быть?

– Мм… – Вспоминая, юноша закатил глаза. – Ага! Украшенная лентами смоковница у самых ворот. Красные ленты – если опасность, синие – если все в порядке.

– Ну вот, видишь – здесь теперь и смоковницы-то нет, выкорчевали!

На следующей явке тоже не повезло – дом-то был, но вот жильцы оттуда давно уже выехали, и вместо них расквартировался какой-то военный отряд. Ни воины, ни их командир о прежних жильцах, разумеется, не знали.

Напарники – наверное, их теперь можно было бы называть именно так – огорчились, но не слишком. Еще оставалась последняя, третья, постоянно действующая явка, ну а потом следовало каждый десятый день месяца, повязав красный пояс, в определенное время являться к высокой гранитной стеле, установленной на одной из людных площадей, и там ждать, когда кто-нибудь подойдет и скажет условную фразу. Нудно, но, похоже, ничего другого не оставалось. Правда, наряду с ожиданием можно – нужно! – было бы предпринять некоторые шаги, направленные на проникновение Макса в высшие круги знати хека хасут. Об этом следовало подумать, и юноша уже подумал, надеясь использовать Якбаала. Кто же еще введет его в столь высокие сферы, как не старый знакомый? Правда, этого хитрого черта еще предстояло отыскать.

– Что твои танцовщицы, Тейя? Их еще не приглашали в богатые дома?

– Приглашали. Я сказала им про странные росписи, но с тех пор не видела. – Тейя вдруг улыбнулась. – А хочешь сейчас зайдем, по пути? Видишь ту черную стелу? – Девушка показала куда-то поверх крыш. – Это стела их мерзкого царя Апопи, танцовщицы как раз должны быть там. Идем?

Максим с сомнением покачал головой:

– Может, нам лучше стоит проверить последний адрес? Дом Сенусерта, на улице Черных Змей.

– Ну, если это рядом…

– Сейчас спросим! Эй, уважаемый! – Юноша бросился наперерез прохожему – сутулому старику с какой-то поклажей за плечами. – Не скажешь, где здесь улица Черных Змей?

– Улица Черных Змей? – Остановившись, старик покачал головой и язвительно хмыкнул. – Так вы ж по ней и идете, болваны!

– А… А дом Сенусерта?

– Сенусерта? Того, что недавно казнили?

– Ну вот. – Услышав такие слова, юноша досадливо сплюнул. – И тут не повезло, что ты будешь делать?!

– Его дом – вот он. – Старик показал рукой и, поудобней пристроив ношу, тяжело зашагал дальше.

Переглянувшись, напарники быстро пошли в указанную сторону и вскоре очутились на небольшой площади, усаженной платанами и липами. Одну из ее сторон почти целиком занимал большой трехэтажный дом, окруженный невысокой оградой из все тех же обожженных на солнце кирпичей. В узком дворике росли такие же, как и на площади, липы, а от распахнутых настежь ворот к дверям вела посыпанная желтым песком дорожка, проходившая между двух больших клумб с красными, желтыми и сиреневыми цветами. Симпатичный особнячок, ничего не скажешь! Может, хоть здесь повезет?

– Ставни! – Запрокинув голову, Тейя застыла в воротах. – Зеленые ставни!

– Вижу, – радостно улыбнулся Макс.

Зеленые ставни на втором этаже дома, на всех узких оконцах, – это был знак. Все в порядке! Вот если бы ставни были красные или черные – это означало бы совсем другое.

– Подожди здесь, – на всякий случай прошептал молодой человек.

– Но ты же не знаешь Петосириса!

– Я знаю условные слова – этого достаточно.

– Но ведь ставни…

– А вдруг? Нет уж, жди здесь, под липами.

– Кого-то ищете, господин? – вынырнул из-за деревьев привратник.

– Тех, кто на втором этаже.

– Прошу сюда. Вот лестница.

Привратник подобострастно поднялся первым, откинул расписную циновку, прикрывающую вход в анфиладу комнат, изогнулся в поклоне:

– Прошу, господин, заходите.

– О, да к нам гости! – откуда ни возьмись, выкатился навстречу юноше радушно улыбающийся толстяк с веселым добродушным лицом. – Ну наконец-то!

Максим попытался было произнести пароль, но толстяк не дал ему и рта раскрыть, замахал руками, даже, казалось, обиделся:

– Нет, нет, ничего не хочу слушать, сперва я тебя накормлю, друг мой! Вот, пожалуй-ка, отведай моих яств… Поистине я ждал тебя так долго! Эй, слуги! А ну, несите сюда все, что есть! Вот, проходи, почтеннейший гость, садись на эту скамейку… Удобно ли? Хорошо ли? А вот попробуй жареную уточку! А вот рыба, знаменитый лобан! А там, в миске, – сазаны, караси, окунь. А вот сливы, финики, фиги… Сладкие хлебцы с начинкой. Попробуй! И вино, вино не забудь! Эй, тащите сюда самого лучшего синского вина, такого, что слаще самого сладкого меда! Испей же, друг мой!

Максим был даже несколько ошарашен подобной встречей, однако про пароль не позабыл, вспомнил:

– Воистину скоро Амон и Ра станут как братья!

– Да-да, как братья… Вот, выпей-ка… Хватай его, ребята!!!

Дюжие слуги вмиг набросились на гостя. Максим, правда, успел ударить одного, другого, но в комнате было тесно, а парней – слишком много. Сбили на пол, скрутили… Кто-то поставил ногу гостю на грудь. Ага… Вот сейчас ее перехватить, вывернуть, а потом…

– Не советую дергаться, Джедеф! Твоя девчонка тоже в наших руках.

Глава 19
Весна 1553 г. до Р. Х. (месяц Паини сезона Шему)
Хат-Уарит. Черные боги Дельты

Но я еще могу править,

Лежа поверженный в колеснице.

(Поэзия Древнего Египта в переводах А. Ахматовой и В. Потаповой)

Перекрытия храма терялись высоко-высоко, их не доставал мерцающий свет факелов, зажженных жрецами Баала. Максим и Тейя, помещенные в забранные решетками ниши, не видели друг друга, зато им было хорошо видно происходившее в храме гнусное действо.

Полуголые жрецы с лоснящимися от умащений плечами приносили в жертву детей. Буднично и просто поклонники зловещих богов хека хасут стояли перед огромной статуей Баала и перед медными статуями богов поменьше, каждый из этих божков – клыкастых демонов ночи – тоже требовал своей доли жертвы, но прежде нужно было насытить главного.

Младшие жрецы по очереди подтаскивали к жертвеннику несчастных, где им тут же отрубали головы острой двурогой секирой. И головы, и тела затем сжигались в огромной медной чаше, и мерзкий дым ел глаза, поднимаясь вверх черными едкими клубами.

Страшные крики детей и гнусные песнопения жрецов сливались в один сплошной гул – гул неизбежной смерти. Пахло кровью, и этот отвратительный запах щекотал ноздри служителей Баала, пробуждая в них инстинкт дикого зверя.

Убивать! Убивать! Убивать!

В этом была их работа во славу жестоких черных богов, в этом же была их радость – ведь что может быть радостней близости к божеству?

Храм находился глубоко под землей, откуда-то сверху проникал приглушенный свет, а вокруг, от главной залы, словно кротовые норы, расходилась во все стороны разветвленная сеть подземных ходов.

В нише, несомненно предназначенной для того, чтобы видом на жертвенники и богов вызвать у пленников трепет, находился один Максим, хотя при нужде за прочную решетку можно было засунуть людей и побольше – пятеро, а то и десяток вполне поместились бы.

Пленник не знал, что его возлюбленная находится на расстоянии всего пары десятков шагов, точно в такой же нише, и от неведения его нравственные терзания и муки оказались куда горше.

Предатель Ментухотеп заявил, что они оба – и Макс, и Тейя – лазутчики, и даже похвастал, что будет их лично пытать. Однако его хозяева почему-то рассудили иначе. Прошло уже около суток с того момента, как незадачливые шпионы южан попали в засаду, а никто к ним не притронулся и пальцем. По крайней мере к Максиму и, хотелось бы в это верить, к Тейе. Значит, никакие сведения захватчикам не были нужны, пойманных лазутчиков явно собирались в самое ближайшее время принести в жертву черным богам – так Максим называл про себя все эти прокопченные жертвенным дымом статуи.

В храме, несмотря на его исполинские размеры, было жарко от огромного костра, разложенного под жертвенником перед внушительной статуей Баала. Пристально взглянув на нее, Максим похолодел – именно эту статую он видел в своих кошмарных снах, именно здесь его сжигали… Сжигали живьем! А руки были закованы в железные цепи, и никак невозможно было выбраться, убежать. И адский состав, покрывавший все тело, вспыхнул от факела, поднесенного жрецом в золотой маске демона. Не-е-ет!!!

Должен же быть какой-то выход, должен… он всегда есть. Люди… нужно надеяться на людей, ведь человек слаб. Жаль, никто сюда не подходит… Хотя!

Какой-то невысокого росточка, ловкий и проворный подросток вдруг шмыгнул к решетке, протиснув меж прутьями мешочек…

– Пей!

Бурдюк! Бурдюк с водой!

Пленник с большим удовольствием напился, признаться, его уже давно мучила жажда. Кто же этот невесть откуда взявшийся доброхот? Судя по одежде, кто-то из слуг. Ну да, его хозяева, наверное, не собираются мучить пленников жаждой – а то еще помрут раньше времени. Или собираются? Тогда кто этот парень? А вот и проверить!

Отдавать бурдюк назад Максим не торопился – ждал, когда подросток протянет меж прутьями руку. Вот протянул… Оп!

И крепко ухватил запястье!

Парнишка дернулся – не тут-то было!

– Пусти! Пусти, иначе тебе конец.

– Кто ты?

– Жрец…

Жрец. Значит, жрец… А что, если…

– Ты все время торчишь здесь или выходишь в город?

Парень усмехнулся:

– Конечно выхожу. Иногда. Пусти!

– Хочешь хорошо заработать?

– Пусти же!

– Сейчас отпущу… ты не рвись, просто слушай. Ничего особенного тебе и делать не надо, просто сходить в одно место…

Сказав пару слов, юноша наконец отпустил руку жреца, и тот мгновенно исчез, словно растворился в жаркой полумгле храма.

Поможет или нет? Можно было только гадать. Макс усмехнулся – не заинтересовался бы жрец, так, верно, давно позвал бы на помощь. А ведь не позвал, и это позволяло надеяться. А пока попытаться расшатать решетку.

Неизвестно, сколько прошло времени, наверное, много, но решетка так и не поддалась, крепкая оказалась, зараза. Однако и все гнусное действо в храме постепенно заканчивалось, жертвы уже не кричали – их больше не было, и, стреляя красными углями, уныло догорал под главным жертвенником костер.

Поесть бы, что ли, принесли, гады!

Нет, фиг! Никто и не подумал даже. А решетка крепка, ничего не скажешь, вделана намертво, да и запоры надежные. Может, лучше попытаться что-то сделать с цепями? Найти слабое звено… А ну-ка!

Юноша рванул раз, другой, десятый – тщетные потуги, все вещи в эти времена делали старательно, на совесть, с любовью. Хотя… А зачем, собственно, пытаться снять эти цепи? Ими ведь, в случае нужды, можно так хорошо припечатать – мало не покажется! Отлично! Так и следует поступить, подороже продать свою жизнь и, быть может, дождаться подмоги… Нет, тот пацан, жрец, не должен подвести, не должен. Иначе б и не разговаривал, не слушал, закричал бы.

Костер совсем догорел, ушли жрецы, и тяжелая глухая тишина повисла в пещере – да, именно в пещере размещался храм. Максим едва не задыхался: повсюду проникал мерзкий запах крови и сгоревшей человеческой плоти. Эх, знать бы, где Тейя! Ее ведь не должны сжечь, все-таки сестра жреца Амона. Интересно, предатель Ментухотеп об этом знает? Наверное, должен бы знать…

Пленник не помнил, спал он или нет, быть может, ненадолго и смежил веки. И тут же проснулся от чьих-то тяжелых шагов!

Звякнули запоры, и двое дюжих жрецов, больно заломив за спину руки, потащили юношу к жертвеннику по узенькой, вырубленной в скале лестнице. Ну, вот оно, началось…

Черные статуи богов отсюда, снизу, казались еще более страшными и величественными, особенно, конечно, Баал – кровавый истукан с закопченным пузом. Ноги статуи были широко расставлены, медным тараном торчал половой орган, когтистые пальцы длинных рук-лап почти касались земли. Красавец!

Нет, жрецы не повели пленника к богу, оставили поодаль у вкопанного в землю столба. Ага, наверное, не успели подвезти дровишек. Хотя нет, дровишки-то – вот они. Во-он сколько хвороста, целая куча. Нет, не в дровах тут дело. А ходов, ходов тут сколько! Прямо змеиные норы, точнее, кротовые, змеи ведь норы не роют, при всем желании – нечем. Хм… Что за дурацкие мысли? А ну-ка, голову вниз, как и положено испуганной жертве. Вниз! Никому не смотреть в глаза, никому, даже самому младшему жрецу.

И вдруг на всю пещеру раздался девичий визг! И кто-то обиженно закричал.

– Что там такое, Яхморт?

– Эта сучка меня укусила!

– Укусила? Так не шарь своими руками где не надо! Успеешь еще!

Тейя! Это, конечно же, была Тейя!

Максим увидел, как девушку подтащили к соседнему столбу, привязали… сорвали одежду.

Где-то за статуями глухо и тревожно забили барабаны. А, здесь и музыканты?! Вот, суки, все торжественно обставили.

Жрецы, похоже, больше пока что не обращали на Максима никакого внимания, полностью сконцентрировавшись на девушке. Ну а как же! Вот один, в золотой маске, подошел ближе, сладострастно провел по груди. Тейя дернулась, выкрикнула какое-то ругательство – жрец ударил ее ладонью по щеке…

Оттолкнув служителей Баала, Макс бросился на выручку, словно разъяренный тигр, нанося удары налево и направо руками и сковывающей их цепью, которая, как он и предполагал, оказалась очень даже неплохим оружием.

Вот один гад, закрывая окровавленное лицо, отлетел в сторону, вот второй, третий. Золотая маска свалилась с лица служителя… Сетнатх! Ах, вот ты где, сволочь! Значит, где-то поблизости и твой гнусный хозяин.

Кто-то из жрецов снова бросился к девушке, Макс размахнулся…

– Стой, Ах-маси! – вдруг закричала девушка. – Это свой!

Свой?! Если свой, так что же он ничего не сделал для…

Молодой человек вдруг заметил, что в храме появились какие-то чужие люди, вовсе не церемонящиеся со жрецами и статуями богов. Вооруженные мечами и короткими копьями, они гоняли ошарашенных и ничего не понимающих жрецов по всей пещере – повсюду слышались вопли и горестные стенания. Кто-то из чужих воинов уже крушил жертвенники, сопровождая свои действия радостным криком.

– Стой, стой, Анемнехт! – быстро развязывая Тейю, закричал тот самый жрец – «свой», о котором так пеклась девушка. – С этим потом, сейчас уходим, и побыстрее!

Снова появились какие-то люди, их становилось все больше, больше, завязалась потасовка – вероятно, это опомнилась наконец охрана тайного храма.

– Я помогу им! – Размахивая цепью, Максим дернулся было, но тут же упал – забыл, что ноги-то тоже скованы, можно было лишь идти, но не бежать.

Какой-то бородатый мужчина с секирой наперевес вдруг, разбросав жрецов, подбежал к упавшему:

– Ты ранен, Джедеф?

– Хаемхат! – обернувшись, радостно воскликнул юноша. – Значит, тебе все ж таки передали! Ого, и Медой здесь!

– Все здесь! Все пришли! Уж мы не оставим тебя в беде, парень!

– Это твои друзья? – подбежав, быстро спросил «свой» жрец – высокий человек лет тридцати с умным худым лицом и быстрым взглядом.

– Да, Петосирис, – вместо возлюбленного ответила Тейя. – Это все наши.

– Пусть уходят, – тут же распорядился жрец. – И мы тоже уйдем, как можно быстрее. Сейчас здесь будет отборная тысяча Хоремхета.

– Тысяча Хоремхета? – Хаемхат взглянул на Петосириса. – Слыхал про этих парней. Что ж, приятно будет сразиться!

– Они не будут сражаться, – покачал головой жрец. – Храм – в пещере, глубоко под землей. Они просто окружат его и пустят сюда воду. Бежим же! Если не хотим подохнуть, как крысы, бежим!

– Понял. – Предводитель наемников взмахнул секирой и заорал: – Уходим!

В пещерном храме стояла страшная суматоха: жрецы, слуги, охранники, воины Петосириса и наемники Хаемхата – все бегали, дрались, вопили.

Звеня цепями, Максим быстро, как мог, зашагал следом за Петосирисом. Эх, медленно, медленно!

– Здесь есть кузница, я покажу! – К освободившимся пленникам неожиданно подбежал какой-то человек в серебряной маске и…

Максим сжал кулаки:

– Кузница? Кто ты?

– Ах, вы не узнали меня, мон шер ами? – Человек поспешно сорвал маску с лица.

– Якбаал! Господин Якба!

– Я еле успел вас спасти, друг мой! – с чувством произнес Якбаал. – Идемте же, это рядом.

– Кто этот человек? Ты его знаешь? – ревниво спросила Тейя. – Он одет как-то странно.

И в самом деле странно: в дорогие светло-коричневые туфли и шикарный серый костюм, полосатый, с искрой.

– Скорее!

Сняв пиджак, Якбаал лично расковал пленника, ударив пару раз зубилом.

– Ловко это у вас получается, – по-французски произнес Максим. – Вы нашли сокола?

– Нашел. – Якбаал с усмешкой сунул руку в карман. – Вот он, держите.

В пламени кузнечного горна тускло сверкнули эмали и золото. Ну, вот он, вот…

Взволнованно дыша, Тейя протянула руку:

– Дай!

– Я бы поторапливался на твоем месте, мон шер, – все так же по-французски произнес господин Якба. – Скоро сюда пустят воду.

– Я знаю.

– И… сегодня как раз такой день, когда ты можешь вернуться домой!

– Что? – Юноше показалось, что он ослышался. – Домой? Отсюда?

– Да, отсюда. Идем!

– Со мной мои друзья!

– Я выведу их. Ну, скорей же!

Когда они вышли из кузницы, храм уже почти опустел, и гулкое эхо шагов раздавалось под его мрачными сводами. Закопченные статуи черных богов были сброшены наземь и валялись теперь, словно разбросанные по всему двору поленья у нерадивого хозяина. Лишь огромный идол Баала по-прежнему возвышался на своем месте перед окровавленным жертвенником в ожидании новых подношений.

– У, гад! – Обернувшись, Максим погрозил ему кулаком.

Тейя не выдержала, рассмеялась.

– Быстрей, быстрей! – подгонял Якбаал.

Нырнув в узкий лаз, они, пригнувшись, пошли колонной, один за другим – Якбаал, Петосирис, Максим с Тейей, потом наемники во главе с Хаемхатом и Медоем, терпеливо дожидавшиеся всех у кузницы.

Лаз становился все уже, а Якбаал шагал все быстрее, и как он ориентировался в темноте и хитросплетении узких ходов – бог весть.

– Эй! – замедляя шаг, выкрикнул юноша. – Вы где там?

Ответом была тишина. Ни впереди, ни сзади, похоже, никого уже не было. Максим еще раз покричал, прислушался – нет, никто так и не отозвался! Хорошо хоть Тейя никуда не делась. Юноша ласково взял девушку за руку: