Текст книги "Взгляд сквозь шторы. 100 пикантных историй, которые разбудят ваши фантазии"

38. Стойкий разведчик

Он вовсе не собирался подаваться в геи, сама мысль о том, что мужик может трахать его в зад, вызывала отвращение, другое дело, когда анальные игры устраивала жена… В последнее время они все больше увлекались этим. Физиология есть физиология, с природой не поспоришь, у него был чувствительный анус, да и хорошо, в общем; это предоставляло кучу дополнительных возможностей для получения удовольствия. Со временем у них даже скопилась целая коллекция специальных секс-игрушек: анальные цепочки, вибропробки, стимуляторы… самых разных видов, форм и размеров; его жене очень нравилось так с ним играть, как правило, именно она проявляла инициативу, заглядывая в секс-шоп.

И вот, загадочно улыбаясь, она вытащила из сумки очередной ярко-красный пакет. Он сразу понял, откуда эта покупка, но даже не догадывался, какой ему приготовлен сюрприз.

– Давай, наконец, попробуем, – вновь шаловливо улыбнулась жена, – и достала из пакета… СТРАПОН.

– Ну мы же договаривались, что без этого! – с возмущением отшатнулся он. – Одно дело просто так… а другое…

– Да какая разница? Что ты, на самом деле? – напирала жена. – Ты же знаешь, я давно об этом мечтаю. Смотри, у этого двойной стимулятор – для тебя и для меня.

Страпон действительно был особой конструкции – с одной стороны он имел анальный стимулятор для пассивного партнера, а с другой – аналогичный, но для влагалища женщины, которая надевала его.

– Насадки для тебя можно менять – от маленьких до больших, а моя – ребристая. Я такой впервые вижу, не могла не купить, – глаза у жены аж горели от желания попробовать на деле свое приобретение. – Ну давай, а?

– Послушай, но так же нечестно! Мы договариваемся, а ты опять за свое. Вот ты же не согласилась тогда с той стриптизершей. И я ведь не притащил ее на следующий день в дом.

– Сравнил тоже! – возмутилась теперь жена. – Секс-игрушки и проститутки. Заразу нам еще не хватало прихватить. Шутишь, что ли? Ты же знаешь, почему я против.

– И якобы только поэтому? Ты всегда не очень-то уступаешь моим желаниям.

– Ну конечно же поэтому. Найдем как-нибудь порядочную женщину, может, и попробуем втроем.

– Это ты просто чтобы меня сейчас уговорить. Знаю я тебя, хитрюгу.

– Честно, честно, – сделала невинные глазки жена, но он-то знал, как ей верить на слово.

– Ну вот устроим такое, а после и поиграем со страпоном, – и он засунул игрушку назад в пакет.

– Не доверяешь, что-ли? – обиженно надула губы жена.

– Да конечно, доверяю, но моя же идея была первой!

– Вот ты противный какой! Шантажируешь еще тут меня со своими извращениями.

– Ну подумаешь, секс на троих! Какое же это извращение? Ты знаешь, что я давно хочу так попробовать. Разок хотя бы. Ты меня в зад трахнуть мечтаешь, а я хочу секс с двумя женщинами. Еще вопрос, что тут большее извращение.

И вот так, мило воркуя, они пошли ужинать в соседний ресторан, поскольку была пятница, а они любили чревоугодничать. Там их уже ждали друзья, но при них они, естественно, не стали продолжать свой увлекательный семейный спор.

У друзей неожиданно оказалась годовщина свадьбы, и они немало выпили по этому поводу, поэтому, вернувшись домой, он почти сразу вырубился, видно, сказалась усталость напряженной недели.

И на пьяную голову ему приснился жуткий сон, такое, конечно же, может случиться только после серьезной выпивки. Мало того, что приснилась ему Вторая мировая война, так в придачу ко всему, в этом кошмарном сне роль вражеского офицера играла его жена, нацепившая нехилых размеров страпон. Сам же он был героем-разведчиком, закинутым в тыл врага, а история развивалась следующим образом.

Эта идея родилась у командира батальона – переодеть его женщиной, отправляя на разведку. Задание было очень важным, и следовало действовать нестандартно, ведь контрразведка врага не дремала, не так-то просто было ее перехитрить.

И вот он уже в тылу противника. Длинное платье, туфли на каблуках, грим, на голове парик, лицо полуприкрыто вуалью… Практически невозможно догадаться, что он мужчина, ему даже отпускают комплименты. Сложновато, конечно, ходить на каблуках, но он держится, нельзя подвести командование, да и опыт у него немалый, разведка – его призвание.

И все бы хорошо. Казалось, что все идет гладко, но кто-то провалил последнюю явку, его там уже ждали враги. Когда он это понял, оказалось уже поздно, дергаться было бессмысленно, началась облава, а пути отхода перекрыли автоматчики. Пришлось переходить к варианту «Б» и пытаться валять… дурочку. Ну да, он же играл роль женщины.

Мобилизовав волю в кулак, он постучал в дверь явочной квартиры. Рука, конечно, дрожала, но он справился с волнением. Очень важно было выглядеть невозмутимо, только это давало шанс выкрутиться.

Дверь резко распахнулась. На пороге стоял вражеский офицер. Взгляд его не предвещал ничего хорошего, но он спокойно и приветливо улыбнулся в ответ. Ни один мускул не дрогнул на его лице, несмотря на внутреннее напряжение.

– Добрый день. Мария дома? – не подавая виду, будто что-то не так, вежливо спросил он, чувствуя, как по спине побежала струйка пота.

– А ты кто такая?! – рыкнул офицер, сверля его взглядом.

– Я Ева, ее подруга, – он старался говорить спокойным, женским голосом. – Пришла чаю попить.

– Чаю, говоришь? – злобно усмехнулся офицер. – Ну, заходи тогда! Давно жду тебя, Ева, – и, схватив за руку, он грубо затащил его внутрь. Рыпаться было бесполезно, оставалось играть свою роль.

– Ой! Что это вы так со мной?! – скривившись, потер он руку. Вроде, действительно получилось обиженно.

– Чего?! – брызнул слюной офицер. – Кончай прикидываться дурой, сука! Мы все знаем! Сама все расскажешь или как?! – он явно не собирался терять времени.

– О чем это вы? Что рассказывать? – продолжал он вовсю прикидываться. – Как можно быть таким грубым с женщиной?!

– Грубым?! С женщиной?

– Ну, конечно! Я понимаю, что война… Но не так же, – добавил он плаксивости в голосе.

– Да что ты говоришь?! – цинично рассмеялся ему в лицо офицер. – Сейчас ты узнаешь, что значит быть грубым. – И он резко развернул его спиной к себе.

«Бл…дь! Вляпался, похоже!» – смекнул он, будучи догадливым парнем.

– Ой! Больно ведь! Зачем вы так?! – жалостливо запищал он, чувствуя, как задрожали поджилки. Ситуация принимала крайне неприятный оборот.

– Больно, говоришь?! – в голосе офицера послышались садистские нотки. – Так х…ли ты тут дурой прикидываешься?!

– Я не прикидываюсь, – заскулил он, по-прежнему стараясь быть правдоподобным.

– Ева она, видите ли! – все больше свирепел офицер. – Я тебе сейчас покажу, Ева, Адама! Сама все расскажешь, тварь, или засадить тебе как следует для начала?! – и офицер грубо задрал ему юбку.

Теперь он вспотел уже весь. Все явственней грозил полный провал, хоть на нем и были надеты женские трусики. Оставалось надеяться, что они не понравятся этому гаду. Разведчик цеплялся за последнюю соломинку.

– Чаю попить… Только чаю, и все… – продолжал плаксиво скулить он.

– Чаю тебе?! – буквально зарычал взбесившийся офицер. – Щас будет и чай, и крендель к нему! Мало не покажется, сука! – и он рывком сдернул с него трусы, заламывая назад руку.

Матюгнувшись про себя, он сжал зубы. «Пи…дец! – мелькнуло у него в голове. – Держаться теперь. Держаться!»

– Оп-па! Да что я вижу?! – удивленно вытаращился офицер на его волосатую жопу. – Ева, говоришь? Ева?!

– Да, Ева! – мужественно огрызнулся он, будучи не из робких парней.

– Ха! Красота-то у нас тут какая! – грубо похлопал его по заду офицер. Похоже, он даже обрадовался тому, что ему попался мужчина. – Вдвойне приятно будет пообщаться с коллегой! Ева, так Ева, приятель.

– Да! – продолжал упираться он. – И я все вытерплю, гад!

– Ах, вытерпишь?! – и, продолжая заламывать ему руку, офицер расстегнул ширинку. – И не скажешь мне ничего? Геройствовать собрался?

– Ничего не расскажу! – словно плюнул он врагу в лицо и сжал зубы.

– Ах, так?! – оскалился офицер. – Где тут у нас вазелин? – и он вытащил из кармана коробочку. – А ну-ка подставляй жопу, Ева. А дернешься, пристрелю.

«За Родину! За победу! Смерть врагам!» – успокаивал он себя в уме, вставая в позу, пока вражеский офицер смазывал ему зад, засовывая в анус пальцы.

– Хочешь, сейчас омлет сделаю? – ладони офицера мяли его яйца. – Хочешь, поганец? – было больно, но он стоически терпел. – Точно ничего не скажешь, милая «девушка»? Точно?! – продолжал пытать его враг.

– Н-и-ч-е-г-о, – и, еще сильнее нагнувшись, он мужественно развел руками ягодицы. Он знал, что Родина будет помнить его.

– Вот тебе, Ева! Получи! – и он содрогнулся от боли. – Мощным толчком офицер загнал ему в зад член. – Ну что? Как тебе? – наклонился он к его уху. – Нравится мой дружок? А? Хорош, правда? Ну признайся, что хорош. Прямо как кубинская сигара. Такой же толстый, плотный, упругий…. – и он вдруг почувствовал запах дыма.

– У… гад! – обернулся он назад, огрызаясь, и увидел, что, не вынимая из его задницы член, офицер раскуривает сигару.

– Ну почему это гад? – цинично усмехнулся тот и длинно затянулся. – Сам же свою жопу сюда притащил, вот и расхлебывай теперь… Ну что? Теперь поглубже и почаще? Ничего что я курить буду? Как тебе запах дыма? Не раздражает?

– Дззз..! Дззз..! – резко зазвонил будильник, и, вздрогнув, он проснулся. Испарина покрывала его лоб, в заду сладковато свербило, а член стоял как каменный.

– Фу, бля! – выдохнул он и испуганно оглянулся. Рядом на кровати мирно посапывала жена. Фуражки на прикроватной тумбочке, слава богу, не было. – Приснится же такое! Перепил вчера, похоже, – пробормотал он себе под нос. – Да еще будильник забыл выключить. Сегодня же суббота! А это что за дым такой? – принюхался он. – Опять жена, бля, забыла сигарету потушить! Так ведь и устроит пожар со своими ночными перекурами. Не спится ей, видите ли! А член-то что так стоит? – опустил он вниз глаза. – Ладно, пойду отолью, и дальше – спать, – и, потушив дымящуюся в пепельнице сигарету, он почесал зад, сладко потянулся, а затем направился в сторону туалета.

39. Урок сноуборда

И все-таки Аня решила перейти с лыж на сноуборд. Думала, сомневалась, но в конце концов решила. Они катались с друзьями в Австрии, и компания разделилась пятьдесят на пятьдесят. Одни были лыжниками, а другие – досочниками, и вот эти, вторые, явно больше оттягивались на склоне. Очень хотелось присоединиться к ним.

Пару раз до этого она уже пробовала встать на сноуборд, но получалось не совсем удачно, явно стоило нанять инструктора. Созвонившись со спортшколой, она договорилась об индивидуальных тренировках.

Инструктора звали Жаном. На первый взгляд грубоватый парень, тот оказался приятным человеком, и уже на второй тренировке ей даже чем-то нравился.

Она поставила себе серьезную задачу, решив работать серьезно, ведь они регулярно выезжали в горы компанией. Жан оценил ее упорство, разработав индивидуальную программу. Результаты не заставили себя ждать: Анна наконец поехала, у нее стало неплохо получаться.

И вот наступила завершающая тренировка. Они договорились поплотнее откататься, а затем расслабиться, отметив Анины успехи.

Выполнив намеченную программу, они спустились к промежуточной станции подъемника и, отстегнув доски, с чувством выполненного долга устроились около уличного бара. Со стороны могло показаться, что это влюбленная парочка попивает горячий глинтвейн, наслаждаясь видом гор и музыкой.

– Слушай, кайфово-то как! – довольно жмурилась Аня. Яркое солнце так слепило, что от него не спасали даже солнечные очки. – Классно мы сегодня потренировались!

– Просто ты способная оказалась. Приятно было с тобой работать. Получится из тебя сноубордист. Если халявить не будешь, – подмигнул ей Жан.

Аня довольно заулыбалась. Приятно было получить хорошую оценку.

– Давай тогда выпьем за то, чтобы у нас все получалось! Чтобы все желания становились реальностью! – чокнулась она с Жаном стеклянной кружкой с глинтвейном. Его глаза улыбались, а вид у него самого был немного шальной.

Играла классная музыка, народ вокруг смеялся и радовался жизни. Парочками и дружными компаниями публика пила глинтвейн, шутила и пританцовывала, а в придачу ярко светило солнце, искрился белый снег, и четкий рельеф гор красиво выделялся на фоне голубого неба. Было необыкновенно хорошо. Они болтали, шутили и хохотали, пили глинтвейн и рассказывали друг другу веселые истории. Расставаться явно не хотелось. Даже как-то глупо было взять и разъехаться с таким настроением.

– Давай вместе до низа прокатимся! – предложила Аня. – Нормальная красная трасса, я по ней уже спускалась. Хочется еще покататься.

От этой промежуточной станции можно было спуститься вниз на фуникулере или скатиться по красной трассе средней сложности, в зависимости от настроения и степени усталости.

– Не горячишься? Ноги-то, наверное, уже не держат. Да еще и глинтвейнчик… Давай лучше на фуникулере, – засомневался Жан.

– Нет, хочу еще прокатиться! Я не устала, – хорохорилась она.

– Уверена, что сможешь?

– Уверена!

И они вновь пристегнули доски.

Спуск был восхитительным. Аня уже, конечно, устала, но с остановками на отдых у нее получалось неплохо.

– Фу-у! Тяжело, пожалуй, – плюхнулась она на попу. – Ты был прав! Укаталась.

– Давай посидим. Отдохни. Последний лобик остался, и налево – к нижней станции. С меня – премиальный глинтвейн за упорство.

– Катим! Хочу еще глинтвейна! – подзатянув ремешки креплений, Аня начала спуск. Доска держала отлично. Несмотря на то, что стесанный склон был жестковат, кант неплохо врезался в снег, но тут какой-то парнишка неожиданно подрезал ее. Аня резко перекантовалась, чуть быстрее входя в поворот, и сноуборд внезапно зарылся. Резкий рывок – и ее вдруг сильно выкинуло, швырнув через голову. Кувырок, удар, еще кувырок, еще… Земля, небо, земля, небо… Уклон в этом месте был довольно-таки сильным. Ба-бааах! Последний удар. Растянувшись на спине, Аня глядела в кружащееся небо.

– Жива?! – встревожено смотрел на нее сверху Жан. – Ничего не поломала? Руками, ногами можешь двигать? Ну-ка, пошевели.

– Попой сильно шлепнулась, – сквозь слезы улыбнулась она, вставая. – Отбила слегка, любимую.

– Очень сильно? – забеспокоился Жан, поддерживая ее.

– Нет, но чувствуется. Ой! – вскрикнула она.

– Что?! – встрепенулся Жан. – Где еще больно?

– Нога. Вот тут, внизу.

– Голеностоп?! – наклонился он.

– Похоже, да.

– Держись за меня, отстегну твою доску. Крепче держись, а то опять шлепнешься. Черт! Моя вина. Надо было на фуникулере спускаться. Видел ведь, что устала уже, – ругал он себя, возясь с ее креплениями.

– Да нет, сама напросилась, – морщилась Аня. – Не переживай. Пройдет.

– Пройдет, конечно! Думаю, связки потянула. Летела-то стремно.

– Спасибо, тренер, что не бросаете в трудную минуту, – криво улыбнулась она.

– Не прикалывайся, – придерживая Аню за талию, Жан встревожено смотрел на нее. – Попробуй теперь ступить на больную ногу. Только не сильно.

Морщась, она проковыляла несколько шагов.

– Идти могу, но немного больно.

– Может, к врачу съездим?

– Да какой там врач?! Ерунда! Пошли лучше еще глинтвейна выпьем. Само пройдет.

Они сели за стойку расположенного неподалеку от нижней станции бара и продолжили приятное общение. Настроение росло, но боль не проходила, и, неосторожно шевельнув ногой, Аня вновь поморщилась.

– Надо бы быстрее приложить лед, – забеспокоился Жан. – Похоже, все не так легко.

– Ну да, неприятные ощущения, – скривилась Аня. – Поеду в гостиницу. Проводишь?

– Само собой! И ногу твою посмотрю. Я человек бывалый.

И, сев в автобус, они поехали в ее отель, это было совсем близко.

В номере Жан аккуратно снял с нее ботинки. Притащив с балкона снег и сосульки, он сделал ей что-то вроде ледяного компресса вокруг поврежденной голени. Он так старательно этим занимался, что Ане даже стала нравиться ее травма.

– Не очень холодно? Не стынет нога? – стоя на коленях, Жан заботливо смотрел на нее снизу. У Ани аж потеплело в груди от умиления, настолько это внимание было трогательным.

– Терпимо… Сам же сказал, что нужен холод. Если бы знала, что ты будешь за мной так ухаживать, шлепалась бы на каждой тренировке, – кокетливо улыбнулась она.

– Это – лишнее, приезжай еще, буду и так ухаживать. Без всяких травм, – рассмеялся он, и Аня почувствовала, как ей приятны такие слова. – Пару часиков подержи так ногу в холоде. Никуда не ходи. Вечером привезу специальную мазь. Посмотрю еще раз голень и помажу. Думаю, все будет ништяк.

Жан уехал, а травмированная Аня осталась переживать случившееся.

«Хорошо еще, что в последний день навернулась! Предлагал ведь Жан на фуникулере спуститься. Не послушалась, а ноги-то реально забились, вот и шлепнулась… А с другой стороны… Такой парень за мной теперь ухаживает!» – с этими мыслями она незаметно уснула. Сказались усталость и пережитые эмоции. Так часа два она и продремала в кресле, не заметив, как пролетело время. Снег растаял, и на полу под ногой образовалась небольшая лужица.

«Посмотрим, что там у нас с бедной ножкой, – проснувшись, сняла она повязку. Голеностоп опух, но не сильно. Аня подвигала ступней, ощущения были терпимыми. – И всего-то проблем, но как было трогательно! А сейчас он еще и мазать меня приедет, – она взглянула на часы. – Оп-па! Надо успеть принять душ и переодеться к приезду доктора», – и она пошла в ванную, подтрунивая над собой. Настроение у нее было прекрасное.

Когда приехал Жан, она сидела в халате напротив открытой балконной двери, попивая глинтвейн, принесенный официантом. В гостиничном баре его варили вполне неплохо, ей даже в голову немного ударило. Было тепло, и косое вечернее солнышко заглядывало к ней в номер, ласково отогревая от холода заснеженных гор.

– Кто нарушает постельный режим?! Почему не в компрессе? Это как называется, девушка?! – шутливо возмущаясь, стал отчитывать ее Жан.

– Не гневайтесь, доктор! Компресс растаял. Жду вашу изумительную мазь, – радостно подыграла она в ответ.

– Ну ладно, давай посмотрим, что там у тебя. Сильная опухоль? Ступать не больно? – улыбнулся Жан.

– Да, по-моему, ерунда. Легко отделалась, – Аня села в кресло и вытянула ногу. Он присел на корточки рядом.

– Немного опухла! Надо тщательно втереть мазь, причем несколько раз, – взяв мазь, Жан начал наносить ее на голеностопный сустав. Ему было не совсем удобно делать это в таком положении.

– Нет, так тебе не с руки. Давай я переберусь на край кровати и вытяну ногу, а ты, наоборот, сядешь в кресло, – сказала Аня, а про себя подумала: «Как я удачно педикюр-то вчера сделала!»

– Да, так будет лучше. Если почувствуешь боль, скажи.

Вытянув травмированную ногу, Аня откинулась назад, опираясь на руки, а Жан стал втирать мазь. Он делал это осторожно и тщательно. Легкими круговыми движениями поглаживал и массировал сустав, растирая его пальцами и ладонями. Тепло постепенно растекалось под кожей, было очень приятно и чувственно. Чувственно, потому что он делал это так нежно, словно держал в руках хрупкую и дорогую вещь. Аня млела от наслаждения, забыв о боли.

Руками неудобно было опираться, это отвлекало от приятных ощущений. Она откинулась на локти… Но и такое положение оказалось некомфортным.

– Подожди минуту. Подложу под спину подушку. Неудобно, плечи затекают, – потянулась Аня назад, к спинке кровати. Халат чуть раздвинулся и свалился с колена, приоткрыв ярко-красные трусики. Она сразу и не заметила этого, но, вновь обернувшись к Жану, краем глаза поймала его взгляд у себя между ног. Он был как бы мимолетным, лишь скользнул вдоль ее промежности, но Аня явственно почувствовала его, будто пушистая меховая кисточка порхнула у нее ТАМ теплом. Ощущение было необычно приятным.

Жан тут же сделал вид, что ничего не видел, сосредоточив все внимание на голени. И в этом явном притворстве было что-то интригующее. Она дернулась было закинуть назад полу халата, но вдруг передумала, ей захотелось немного подурачиться, играя с Жаном и провоцируя. Так, без всякой задней мысли, видно, выпитый глинтвейн слегка вскружил ей голову.

«Подразню немножко! Почему бы не поприкалываться? Трусики-то у меня красивые», – мелькнула у Ани шальная мысль, и она (как бы ненароком) чуть сильнее раздвинула ноги. Делая вид, что ничего не замечает, Жан продолжал массировать голеностоп, стараясь не поднимать глаз.

– Так удобней мазать? – поинтересовалась она, исподтишка наблюдая за выражением его лица. Явно заволновавшись, Жан непроизвольно облизнул губы.

– Намного, – чуть севшим голосом ответил он.

«Ага, занервничал! Получается!» – еле сдерживая улыбку, поежилась она.

– Хочешь пить? Достань воду из мини-бара. Заодно налей и мне, – родилась у нее очередная идейка.

Привстав с кресла, Жан обернулся к мини-бару. Незаметно для него Аня чуть раздвинула запах халата, приоткрыв полоску обнаженного тела посреди груди, и как ни в чем не бывало откинулась вновь (под халатом были только трусики, после душа она не стала надевать бюстгальтер). Игра все больше раззадоривала ее, ей очень нравилось вот так шалить.

– Держи, – Жан протянул воду и, бросив на Аню взгляд, откашлялся. Она подалась ему навстречу за стаканом, и халат еще шире распахнулся, сильнее, чем было запланировано.

«Ух ты! – сглотнула воздух Аня. – Как цепляет-то парня!»

Стараясь оставаться невозмутимым, Жан отхлебнул холодной воды и нанес на ладонь новую порцию мази.

«Интересно, надолго ее хватит?» – почему-то подумалось Ане. Становилось неясно, кого она теперь больше дразнит, входя в азарт – Жана или саму себя.

– Еще надо немного втереть, – и его ладони вновь обхватили ее щиколотку.

– Конечно, – чуть слышно ответила она, ставя стакан и вновь откидываясь.

Было видно, как Жан начинает все больше нервничать, и Аня вдруг сама почувствовала нарастание волнения. От ее ерзаний полы халата все сильнее раздвигались, а узел на поясе давно уже следовало подзатянуть. Между тем Жан массировал и массировал ее ногу, явно смущаясь и не понимая, как себя вести. Наконец, халат внизу полностью разъехался, трусики окончательно оказались на виду, а Анин живот оголился. Это выглядело так, будто раздвигается занавес необычного спектакля. Расширившаяся полоска обнаженного тела добралась до самых ореолов сосков. Их напрягшиеся кончики остро чувствовали грубоватую ткань махрового гостиничного халата, стремительно возбуждаясь от этого, и Аня сжала зубы. Теперь уже она старалась сдерживаться, чтобы не выдать себя, но получалось это с трудом.

– Тебе не больно? – было видно, что Жану нелегко говорить спокойно.

– Н…нет, – в ее голосе появилась чуть слышная дрожь. – Н. не больно.

Чувствовалось, что Жану все сложнее контролировать себя. Аня ощущала, что его ладони становятся все более горячими, а пальцы нежными, ее саму теперь куда-то несло; игра набирала ход независимо от ее режиссера. Аня уже боялась пошевелиться, ощущая, что халат сдвинулся на самые плечи и может соскользнуть с минуты на минуту. Занавес вот-вот был готов окончательно рухнуть, но поправлять халат она по-прежнему не хотела. Наверное, это выглядело бы нелепо или по-дурацки, если бы она сейчас стеснительно запахнула халат. Примерно так она уговаривала себя, ей было уже не остановиться, ее затея принимала неожиданный оборот.

Не поднимая глаз, Жан продолжал массировать-гладить ее ногу, степень Аниного волнения стремительно росла, ей становилось крайне сложно не выдавать чувств. Она видела, как все сильнее волнуется Жан, как испарина выступает у него на лбу, она ощущала, что гипнотизирует его. И от этого чувства мелкая дрожь стала всплывать у нее внутри, а голова начала кружиться.

– Вот здесь не больно? – его пальцы скользнули чуть выше.

– Н…нормально, – голос у нее начал предательски прерываться.

Они оба пытались делать вид, что ничего не происходит, как бы непринужденно разговаривая, и этот все более ощутимый контраст внутреннего возбуждения с внешним спокойствием до предела обострял чувственное состояние каждого из них. Его пальцы предательски дрожали, а ладони горели, словно сами до предела возбудились от такой игры. Голос Жана становился все более хриплым, а Анина голова шла кругом от одного этого звука, словно теперь уже он гипнотизировал ее. Она невольно превратилась из режиссера в захваченного действом актера затеянного ею спектакля, дальнейший сценарий которого теперь был неведом никому. Что-то начало происходить между ними; какие-то то ли волны, то ли флюиды связали их обоих, и они оба теперь отчетливо чувствовали это, все еще пытаясь играть по правилам.

– Давай еще… немного помажем. Так будет… лучше, – он тоже говорил уже с трудом.

– Д…давай, – буквально прошептала она.

Словно водоворот затягивал их куда-то, все сильнее кружа головы, и они все больше теряли возможность сопротивления или хотя бы малейшие шансы повернуть назад.

По законам игры кто-то должен был не выдержать первым, оба понимали и чувствовали это, все сильнее ощущая нарастающее возбуждение друг друга. Хотя понимать что-либо уже не имело смысла, разум не имел к происходящему никакого отношения, а окружающее их пространство все больше растворялось в сознании каждого из них.

Не в силах сдержать волнения, Аня судорожно вздохнула, и халат свалился с плеча, словно кто-то, окончательно сдаваясь, выкинул белый флаг. Ее левая грудь полностью открылась, приподнимаясь от частого дыхания и выставляя напоказ возбужденный сосок. Вздрогнув, Жан тут же замер, зачарованно уставившись на эту обнаженную грудь. Затем он, как бы с неимоверным усилием, оторвал от нее свой приклеившийся взгляд и, глядя в глаза Ане, что-то сказал ей про пальчики на ногах и педикюр.

Хриплый, прерывающийся от волнения голос Жана прозвучал, словно в вате тумана, а его затянувшийся поволокой необычного опьянения взгляд говорил сам за себя. Аня даже не совсем осознавала, что он говорит ей, и только зачарованно улыбалась, глядя в эти одуревшие глаза. Она видела в них доведенное до предела желание, и оно словно магнитом влекло ее. Его голос спрашивал у нее что-то, будто предлагая начать следующее действие затеянного ею безрассудного спектакля и продолжить эту сумасшедшую игру. Но она уже ничего не решала, они оба неотвратимо падали в воронку мистического водоворота, стремительно исчезая в его влекущей глубине.

Не в силах оторвать взгляда от его глаз, Аня зачарованно кивнула. Горячий комок перехватил горло, говорить она уже не могла. Сопротивляться собственному желанию было бесполезно, она теряла контроль над собой. Трусики между ног были уже совсем влажными, откровенно выдавая ее состояние. Она чувствовала, что это невозможно скрыть, а запах ее желания становится все более явственным. Продолжая смотреть ей в глаза, Жан взял в ладонь ее стопу и начал по очереди целовать пальчики ноги. Всхлипнув, она задержала дыхание и широко открыла глаза. Внутренняя дрожь усилилась до предела, а в голове у нее окончательно помутилось. Понадобилась всего доля секунды, и этот всплеск возбуждения мгновенной вспышкой перекинулся к Жану через кончики ее пальцев. Он медленно взял в рот ее большой палец и, глядя ей в глаза, начал нежно и чувственно сосать его. Всхлипнув, Аня закинула голову и резко выгнулась, ее ноги непроизвольно раздвинулись, а дрожь вырвалась наружу, начав судорожно сотрясать покрывшееся мурашками тело. Немыслимо было сдерживаться дальше: горячий пульсирующий шар полыхнул из промежности в голову так, будто сверкнула молния.

– Хочу тебя, – само вырвалось из Аниного горла, и они оба мгновенно сошли с ума. Неудержимый зов дикой природы тут же перевернул все в его мозгу. Халат, трусики, его одежда, – все полетело прочь, сразу став никому не нужным. Кроме них двоих, ничего больше не было в мире, моментально взорвавшемся и исчезнувшем, превратившемся в один безумный инстинкт. Этот инстинкт перевоплотил их в самца и самку, безудержно и жадно совокупляющихся и отдающихся друг другу. Не было больше никаких правил, игра разом закончилась, занавес был разорван в клочья, а роли потеряли значение, и только слияние их тел имело теперь смысл.