Текст книги "Неизвестный нацизм: идеология и пропаганда, зерна и плевелы"

Вождизм

Гитлер приобрел качества фюрера – непререкаемого авторитета и вождя – только после того, как занял высший административный пост и получил в руки ресурсы государственного управления и государственных финансов. До этого его пост руководителя партии оставался предметом конкуренции.

В отличие от Гитлеры, лидеры большевиков, не получив легитимно, а завоевав свои посты через кровь, оставались друг другу конкурентами. Ленин приобрел черты вождя только после того, как «похабный мир» Бреста был отменен Ноябрьской революцией в Германии в 1918 году. Но это не отменило жарких дискуссий – высший административный пост главы правительства не утвердился, поскольку не был признан легитимным другими государствами – для этого требовался длительный период. Сталину пришлось истребить всех своих конкурентов и насилием поставить пост главы партии выше всех административных должностей, став при этом несменяемым лидером. Гитлер же стал вождем в одночасье – все этого от него ждали, и он оправдал ожидания.

Чтобы административный пост заиграл в руках вождя оттенками мистики и приобрел черты не просто должности, а знака судьбы, нужен был именно такой, как Гитлер – не организатор, каковым он никогда не был, но тонкий интриган, отточивший это мастерство в своей партии; не теоретик, каковых было множество – на голову выше Гитлера, а голос нации – совсем не похожий на голос других потенциальных вождей. Манера публичных выступления Гитлера могла либо резко отталкивать, либо завораживать.

Превратившись из политика в мистическую сущность, Гитлер тут же получил знаки недосягаемого величия, которыми его наделили ближайшие соратники – поставив и себя на недосягаемую для других высоту. Геринг впоследствии сказал: «если бы Бог и Провидение не дали нам фюрера, Германия никогда бы не поднялась от первородного греха, от упадка»[5]5
  SS-Hauptamt – Rassenpolitik, 1943.


[Закрыть]. В этих словах Гитлеру отдаются почести как демиургу – он имеет здесь совсем уже нечеловеческие черты.

В поддержку Гитлеру и системе фюрерства в нацистской пропаганде утверждалось понимание исключительной индивидуальности, решавшей судьбу Германии: «Подлинное национальное сообщество не может вырасти из массы, а только из сильных личностей»[6]6
  SS-Handblatter. Fur die weltanschauliche Erziehung der Truppe (1943) 1–5 – здесь, и далее по разделу.


[Закрыть]. Масса играет второстепенную роль – об этом у большевиков была целая дискуссия о вождях, партиях, классах и массах. Большевики предпочли не отрывать вождей от массы, а нацисты сделали это – без этого не могла быть выстроена бюрократическая «вертикаль» с беспрекословным подчинением «низов» «верхам». Большевики сделали то же самое, но гораздо медленнее, и никогда не признавались в наличии такой иерархии и особом порядке жизни для партийной элиты. Вожди нацизма не стеснялись, и голоса критиков после прихода Гитлера к власти затихли раз и навсегда.

Особенность гитлеровского нацизма – своеобразный отблеск вождизма на каждом чиновнике аппарата партии и государства. Никто не становится «винтиком», от всякого требуется показать из себя «белокурую бестию»: «Национал-социализму нужна полностью развитая, сознающая свою кровь, волевая и характерная личность, готовая к высочайшей работе на благо народа». Вместе с требованием дисциплины, горячечная забота о благе народа отменяла личность по отношению к «верхам» и, действительно, могла превращать чиновника в «бестию» по отношению к подчиненным или зависимым от него людям.

Народ по отношению к Фюреру нес служебную функцию – народ лишь украшал его величие всеобщим поклонением, поскольку он знал, что на самом деле нужно этому народу – например, призывая его к расовому мышлению, которого в народе не было и быть не могло. Само требование от народа непонятного делало вождя ведущим народ в неведомое, где общее благо присутствует вне всяких сомнений – авторитет вождя, его высшая должность это подтверждают. Именно поэтому присяга народу не имела никакого значения без присяги вождю: «Верность, которой мы присягнули фюреру, должна быть для нас так же священна, как верность немецкому народу, его воле и его роду, как верность крови, нашим предкам и внукам, верность родству, верность товарищам и верность незыблемым законам приличия, чистоты и рыцарства». Все качества, которые могут быть у народа или его части, в том числе и у личности, целиком передаются в ведение Фюрера, и только в его присутствии любые качества имеют смысла, а без него этого смысла полностью лишаются.

В значительной степени шок, возникший у немцев после войны, связан с исчезновением Фюрера – без него очень быстро привыкшие к сложившемуся порядку немцы, не могли сказать о себе ничего хорошего. Восстановление самостоятельности народа без Фюрера происходило длительное время – слишком уж завораживающим был этот образ и этот миф. По обстоятельствам РФ мы знаем, что даже отсвет векового прошлого привлекает лишенных личных качеств людей, которые пытаются опираться на воображаемые персоны Ленина-Сталина, и немалая часть из такого же рода людей присягает высшему должностному лицу как непререкаемому вождю, реинкарнации вождей прошлого.

Людей впечатлял мистицизм гитлеризма (хотя сам Гитлер чурался мистики) – им казалось, что Фюрер и впрямь что-то «видит» и общается с некими сущностями, ведущими его по жизни так, чтобы каждый шаг был шагом к победе. Он говорил: «…и то, что тогда казалось мне суровостью судьбы, теперь я восхваляю как мудрость Провидения… Когда богиня испытаний брала меня в свои объятия и так часто угрожала сломить меня, воля к сопротивлению росла, и наконец, воля осталась победительницей»[7]7
  SS-Handblatter. Fur die weltanschauliche Erziehung der Truppe, 6-10.


[Закрыть]. Эта иллюзия всегда витает вокруг победителя, пока он побеждает или хотя бы сохраняет надежду на возвращение к победным дням.

Откликаясь на это свойство человеческой психики как на рекорд сверхуспешности, нацистская пропаганда боготворила своего вождя: «Благодаря своему великому творческому гению Адольф Гитлер оплодотворил всю культурную жизнь немецкого народа, заросшую чужеродной мыслью». «Адольф Гитлер стал освободителем и создал немецко-нордический образ жизни в сильнейшей оппозиции к еврейскому материализму, денежному господству и демократической массовой доктрине».

Как только успех превращается в признак божественности, народ деградирует до охлоса, и ему уже не требуется личного участия в управлении, которое становится простой административной пирамидой: «В отличие от либералистского «государства ночного сторожа», национал-социалистическое государство является в прямом смысле слова официальным администратором нации». «Во главе народа стоят лучшие, самые смелые и ответственные люди немецкого народа. Высшим решающим органом является не парламент, неспособный взять на себя ответственность, а фюрер».

Такое упрощение социальной системы с неизбежностью ведет её к краху – столь же глубокому, сколь высоко возносились охлократы в своих мечтах, и сколь высоко они возносили над собой богоподобного вождя.

Леон Дегрель, взобравшийся по карьерной лестнице до командира дивизии только к концу катастрофической для нацистов войны, возвестил 20 апреля 1944 года, видимо, скорее о себе, чем о фюрере: «Удивительный государственный деятель, держащий в своих сильных руках двадцать европейских народов, воин с неожиданными реакциями или тем долгим терпением, которое еще прекраснее, чем молниеносные действия, является также удивительным поэтом и имеет сердце, широко открытое для эмоций самых скромных душ»[8]8
  SS-Handblatter. Fur die weltanschauliche Erziehung der Truppe, 10–15.


[Закрыть].

Стратегия и тактика, примитив и мистика

Германский нацизм в некоторой части своего мировоззрения предполагал мировую миссию, которая разделяет человечество на тех, кто соответствует званию человека, и тех, кто до этого звания не дотягивает, потому что следует неким не вполне проясненным и проявленным установкам «субгуманизма». И этот «субгуманизм» имеет неизвестно откуда взявшееся энергичное стремление к власти. «Гуманистам» остается по этой причине ему противостоять или погибать. Об этом в своей единственной брошюре высказался один из ключевых нацистских лидеров Рейнхард Гейдрих[9]9
  Reinhard Heydrich: Wandlungen unseres Kampfes erschienen bei Verlag Frz. Eher Nachf. GmbH., Munchen-Berlin, 1936.


[Закрыть]. Всего в двадцать страниц он плотно упаковал стратегию и тактику уже не нацистской партии, а некоей зарытой структуры, которая опиралась на кадры СС, но охватывала лишь незначительную их часть. Для этой группы главным противником был мировой большевизм, полностью отождествленный с еврейством (или, точнее, наоборот, еврейство было отождествлено с большевизмом), а среди внутренних врагов названо политизированное священство и агентура мирового еврейства в виде еврейского населения – неважно, включено оно в решение задачи мирового господства или нет – по умолчанию считалось, что включено.

Гейдрих отмечал, что до обретения нацистами власти они пользовались обычными методами политической борьбы – выборы, собрания, организация масс. Успех обеспечила большая плотность мероприятий. Но как только власть попала в руки нацистов, оказалось, что партийцы Гитлера просто не успели осмыслить мировоззрение своего лидера. Соратниками партия прирастала быстро, а формирование правильного мировоззрения не поспевало за этим бурным процессом. Совершенно непонятной для многих оказалась ситуация, когда враг исчез – после политической победы все враждебные партии были запрещены и разогнаны, все оппоненты попрятались или прекратили публичную активность. И деятельность самих членов нацистской партии утратила ориентиры: «Не найдя противника на его новых позициях, они растрачивают свою энергию на бессмысленные, бесполезные личные противозаконные действия».

Гейдрих предложил понять партийность оппонирующих нацистам сил как самое простое проявление «субгуманизма». После роспуска этих партий враг никуда не делся – у него есть другие проявления. И цели врага все те же – «уничтожить наш народ с его кровью, духовными и земными силами». По этой причине особое значение приобретают полицейские структуры, на которые возлагаются новые задачи. Потому что с врагом «нельзя справиться только внешним захватом государственного аппарата». Противник перешел на нелегальное положение, оставив в госаппарате враждебные элементы, которые нивелируют национал-социалистические идеи в своей профессиональной деятельности. Гейдрих приводит слова из некоего «секретного доклада», не называя источника. Там сказано: «Ситуация в Германии характеризуется попытками бюрократии и других подпольных противников национал-социализма поставить НСДАП на место».

Очевидно, что из такой оценки ситуации следует интенсификация работы тайной полиции, усиление подозрительности и недоверия – естественные при значительном и возрастающем числе пострадавших от действий нацистского режима. Другой стороной проблемы подавление «субгуманизма» Гейдрих называет борьбу умов: после захвата власти партией Гитлера «противники могут одержать победу только в интеллектуальной борьбе». А кроме того – в пропаганде, ведущейся в зарубежной прессе, не гнушающейся ничем. Следовательно, требуется, перейти «от революции к эволюции, от задач формального завоевания власти к духовному и идеологическому завоеванию всех». Что неизбежно требует универсализации мировоззрения: нужно «сделать себя ментально равными, чтобы каждый одинаково думал о каждом противнике, одинаково принципиально отвергал его, не делая лично эгоистических и жалостливых исключений». «Если, например, каждый немец из ложного сострадания освободит от борьбы только одного «порядочного» еврея или масона из своего круга знакомых, то это будет 60 миллионов исключений».

Можно сказать, что здесь Гейдрих сам опускается в состояние «субгуманизма», устрашаясь поражения, которое может потерпеть вместе с соратниками по партии, способных проявить мягкость – гуманность – и нанести себе же непоправимый ущерб. «Если мы, национал-социалисты, не выполним свою историческую задачу из-за того, что были слишком объективны и человечны, нам все равно не припишут смягчающих обстоятельств. Просто будет сказано: перед историей не выполнили свою задачу». Как оказалось, эти опасения имели серьезные основания.

Один из методов, который должен был дать нацистам решительное преимущество перед противником, состоял в получении сакральных знаний от предков. Этот вопрос Гейдрих и его единомышленники предпочитали не раскрывать публично, поскольку рассчитывали стать носителями каких-то необыкновенных способностей, изучая «фольклор, уходящий своими корнями во времена, которые, вопреки утверждению многих, лежат далеко до рубежа времен и еще дальше – до 8 века, столь значимого для германистики». «Мы должны научиться узнавать врага из истории последних тысячелетий». И тогда: «Либо мы побеждаем противника навсегда, либо погибаем».

Суровость, к которой призывал Гейдрих, проявилась в карательных мерах после его гибели вследствие теракта. Были расстреляны более 1300 человек, включая всех, кто был причастен к теракту или мог быть причастен по самым косвенным предположениям. Была запрещена Чешская православная церковь, один из приходов которой оказался штабом для британских агентов. Деревня Лидице была подвергнута геноциду – все мужчины расстреляны, все женщины отправлены в концлагерь, все дети распределены по немецким семьям. Но это не обеспечило нацистам победы. Их жестокость получила в ответ только жестокость.

О том, что в борьбе умов тайная нацистская секта делала ставку на мистические техники, говорит связь Гейдриха с обществом «Аненэрбе», которое выпустило буклет в память о нём. Гитлер здесь не имел первенства. Видимо, сверхчеловеки рассматривали его как временного правителя.

Война на два фронта и идейный тупик

Нацистская пропаганда никогда не признавалась в том, что именно гитлеровская Германия во всех случаях войны была агрессором. Напротив, в агрессии обвинялись другие страны. А причина этой агрессии объявлялась следующая: «Под руководством Адольфа Гитлера немецкий народ первым в Европе восстал против мировой чумы иудаизма и масонства»[10]10
  SS-Handblatter. Fur die weltanschauliche Erziehung der Truppe, 16–20 – здесь, и далее по разделу.


[Закрыть].

Несмотря на то, что Гитлер рассчитывал на союз с Великобританией и открыто предлагал поделить мир: немцам – континент, англичанам – колонии и моря, уже в 1943 году интонация была совсем другая: «Англия объявила войну Рейху, потому что английская плутократия ненавидит немецкую систему социализма, которая дает работу и хлеб каждому». Теперь уже Англия становилась угрозой Европе, а не потенциальным союзником: «Единству континента, к которому стремится наше оружие, на Западе угрожает Британский остров. На самом деле угрозу представляет не английский народ, а британский империализм: стремление к власти и угнетению относительно небольшой прослойки. Эта прослойка в такой же степени еврейская, как и английская!», «английские лидеры смешаны с теми группами еврейского народа, в которых живет и работает мысль о еврейском мировом господстве».

Еще одна страна, где, по мысли нацистских пропагандистов, евреи создали свою базу, захватили лидирующие позиции и стремятся к мировому господству – США: «Америка объявила войну Рейху, потому что она тоже боится распространения социалистических идей на своем континенте из государства Адольфа Гитлера».

И третья страна – СССР: «Большевизм уже 20 лет готовит войну против Европы, потому что он представляет собой лишь азиатскую форму международного еврейского марксизма». «Большевизм и американизм, однако, являются смертельными врагами культуры нашего континента», «они ведут к бастардизации народов, массовизации людей и деградации человека до машины».

Интегрально пропаганда объявляла, что социализм существует только под руководством Гитлера. В Великобритании и США – тягостный для народа капитализм, в СССР – террористический по отношению к своему народу большевизм (не социализм). Германия оказывается единственным оплотом Европы, которой грозит завоевание: «Культура против дикости, человек против машины, благородство труда против порабощения, национальность против интернационализма, вера в Бога против дьявольского беса».

Формирование в рядах СС стойких идеологических убеждений рассматривалось руководством СС как ключевой момент в подготовке своих кадров и в целом вооруженных сил гитлеровской Германии. В приказе Гиммлера от 24.02.1943 говорилось: «Борьба с русским врагом оправдала наше убеждение, что в этой войне, в конечном счете, победят только те войска, люди которых являются не только способными солдатами, но и в еще большей степени убежденными и верующими в наше мировоззрение». К концу 1943 – началу 1944 выяснилось, что противник в этом направлении также основательно поработал: «Большевистская армия политически подготовлена вплоть до самого мелкого подразделения». Вероятно, успехи Красной Армии объяснялись действием именно этого фактора. Поэтому требовалась активизация работы по подготовке «политически фанатичного солдата». Наступлению Красной Армии должен был противостоять политически сплоченный народ: «Народ без идеологии или с путаной идеологией никогда не сможет довести дело до конца против последовательно обученной армии большевизма».

Эта установка явно запоздала, если вспомнить, что Гейдрих в 1936 году свидетельствовал о низком уровне понимания нацистской идеологии даже в рядах НСДАП. Теперь эта установка была перенесена на солдата: «Только идеологически подготовленный солдат, страстно верящий в фюрера и национал-социализм, может выжить и победить в этой долгой и трудной войне».

Никаких новых открытий пропаганда для мотивации сопротивления врагу не изобрела, лишь расширив поле для агитации: «Для Германии есть только одна цель: бороться с большевизмом и бороться с плутократиями. Искоренить евреев, заклятых врагов всех народов!». Европа должна была встать за национал-социализм. Нацисты явно упустил время, пытаясь сказать не только своим однопартийцам, но и всему немецкому народу и всем европейцам, что они «должны быть страстными защитниками веры в фюрера как попечителя европейской совести и в Германскую империю как центр нового порядка Европы».

Клановость и закрытость была как сильной, так и слабой стороной НСДАП. Слабость проявилась в том, что только партийность совпадала с идейностью, и даже внутри партии она оставалась поверхностной. Изменить эту ситуацию и приучить народ к набору нехитрых идейных установок Гитлер просто не успел. Как показала практика СССР, для этого нужны два-три поколения, но и этого может не хватить – от советской идейности осталась маргиналыцина, которая сама ничего создать не смогла, но оказалась способной не допустить возрождения исторической России. Вероятно, и нацизм, имей он больше времени, вынужден был бы смягчить свой режим и неизбежно разложился бы и разрушил государство.

Поражение в войне было спасением от этой судьбы. А победа СССР в войне сохранила уверенность в том, что большевизм ведет народ верным путем – пусть и через многомиллионные жертвы.

Шуцштафель (СС)

Небольшая группа телохранителей, предназначенная для защиты лично Фюрера, предполагала отбор самых верных партийцев НСДАП и одновременно лучше всего подготовленных к охране лидера. К 1929 году, когда руководство СС взял на себя Гиммлер, это было еще небольшое элитное подразделение с численностью чуть больше 200 человек. Но к моменту взятия власти нацистами (30 января 1933 г.) это уже была разветвленная сеть, охватившая всю Германию и насчитывающая 51 000 человек.

В какой-то момент в недрах нацистской партии возникло понимание, что государственность требует аристократии. Но, коль скоро, традиционная аристократия была отстранена от власти Ноябрьским переворотом и разорена последующим кризисом, то было решено создать аристократию из своих соратников, прошедших определенный отбор: «Больше не будет монархической линии преемственности, только производительность и талант позволят продвинуться на высшие руководящие должности, которыми должны наградить народ и рейх. Поскольку национал-социализм наблюдает за этой реальной исполнительской аристократией, он будет защищать ее и заботиться о ней на благо народа»[11]11
  SS-Handblatter. Fur die weltanschauliche Erziehung der Truppe, 21–25 – здесь, и далее по разделу.


[Закрыть].

1935. Личная охрана фюрера

Расовый вопрос, как оказалось, не столь уж непререкаем. На удивление, Гитлер провозгласил, а в СС приняли к исполнению тезис: «рождение – ничто, а достижения и навыки – всё». Помимо экстерьерных параметров требовался отбор по способностям к обучению, среди которых выделялось главное направление – «военная служба всегда будет оставаться кульминацией мужского образования». Последнее вполне соответствовало аристократической традиции, но из нее выпало наследование родовой судьбы. Судьбу необходимо было создавать заново и формировать в течение поколений. Но история не позволила немцам создать новую аристократию взамен старой. Новая себя не оправдала, а запятнала Германию ужасными преступлениями.

Тем не менее, СС планировалась как средство государственного управления – «осуществление воли государственного руководства, гарант желаемого государством порядка». Требовалось «защитить немецкий народ как органическое целое, его жизнеспособность и его институты от разрушения и разложения». Казалось бы, это вполне ординарная задача для государства. Но СС планировалась как многоуровневая структура параллельного с ординарными государственными институтами управления. Точно так же, как в СССР компартия стала параллельной системой власти, дублирующей функции государства и возвышенной над ним некоей идеологической догмой. Кроме того, СС рассматривалась как «гарант внутренней безопасности партии» (параллельно системе госбезопасности). В отличие от СССР, партийность в нацистской Германии не успела подмять под себя государственность: нацистские лидеры предпочитали государственные посты партийным.

Новая аристократия означала создание «нового человека» путем отбора и образования, которая готовит «политического солдата». То есть, носителя определенной политической идеи, а не одного лишь профессионального опыта. Эта идея означает для члена СС: «быть провозвестником и борцом за нордический, германский характер, одинаково использовать идеи и оружие».

Эти довольно смутные, всегда многословно и помпезно излагаемые нацистской пропагандой «идеи» были дополнены скудным «моральным кодексом» из четырех добродетелей (они изложены здесь в более краткой и ясной форме, чем в первоисточнике):

1. Чистота крови: утверждение расовых законов с соблюдением приказа Гиммлера о помолвке и браке (от 31 декабря 1931 г.) и готовность к формированию расово-родовой общины через собственную семью. Эту «добродетель» тут же объясняли: «В борьбе за жизненное пространство и право на жизнь решающее значение имеет плодовитость народа и количество детей». Многодетная семья, рождающая в основном нордиков, за которыми числили какие-то особенные свойства, позволяла в будущем формировать большую армию и отнимать земли у соседей, расширяя свое «жизненное пространство».

2. Воля к свободе и боевой дух: Безоговорочное отстаивание всех воинских достоинств, закаливание тела, постоянная готовность к бою.

3. Верность и честь: «…верность вождю и, следовательно, германскому народу, его знаниям и природе, верность крови, нашим предкам и внукам, верность нашему роду, верность нашим товарищам и верность непреложные законы чести, чистоты и рыцарства» (Гиммлер).

4. Дисциплина. Храбрость и отвага с одной стороны, безоговорочное послушание с другой. Дисциплина тела и души.

Этот удивительно скудный набор требований к члену СС ни в коем случае не мог создать действительно «нового» человека. Именно поэтому большая часть структур СС носила чисто служебный характер, а внутри СС формировалась закрытая структура орденского типа. Потенциально из нее могла вырасти аристократия, если бы агрессивный авантюризм нацистской «верхушки» смог вовремя остановить свою экспансию и перейти к решению внутренних вопросов, которые затушевывались военным положением.

Нацистам лишь казалось, что завоеванные земли находятся под контролем: с этим ни один народ не смирился, даже если покорился. По этой причине в нацистскую элиту стали принимать иностранцев, стремящихся приобщиться к общеевропейским задачам. С одной стороны – желание быстрого карьерного роста, с другой стороны – ухудшение положения на фронтах. Расовая теория оправдывала: берем на службу иностранцев нордической расы.