Текст книги "[Не]правда о нашем теле. Заблуждения, в которые мы верим"

Невозможно найти в темной комнате черную кошку, особенно если ее там нет. Но можно убедить себя в том, что кошка тихо притаилась в углу, и потому мы ее не замечаем.

Но довольно с нас риторики, давайте обратимся к фактам и посмотрим, что они нам скажут. А факты говорят следующее.

По данным анкетных опросов, проводившихся в разное время в разных регионах Европы и Северной Америки, наличие в своей жизни кризиса среднего возраста отмечала всего лишь небольшая часть опрошенных – от 10 до 25 %, в зависимости от условий и методики конкретного опроса. Не будем мелочиться, а возьмем максимальное значение в 25 %. Все равно получается, что кризис среднего возраста пережила только четверть европейцев и американцев, перешагнувших через 45-летний рубеж. Четверть не позволяет возводить кризис в абсолют и говорить о его неизбежности для каждого из нас. А уж десятая часть – и подавно.

Речь идет о серьезных исследованиях (сбор данных путем опроса и их анализ – это научное исследование), проводимых, в, частности, такими известными американскими специалистами по психологии среднего возраста, как Орвилл Брим (Orville Gilbert Brim Jr.) и Элейн Уэтингтон (Elaine Wethington). Орвилл Брим в 1989 году возглавил масштабное исследование психологии среднего возраста, которое финансировал Фонд Джона и Кэтрин Макартур. Это исследование, предварительные итоги которого были опубликованы в 1999 году, а окончательные – в 2004 году, на сегодняшний день остается наиболее тщательным и всесторонним исследованием среднего возраста из проводившихся когда-либо. За десять лет было опрошено более 7000 человек. Основной вывод был таков: большинство людей не испытывает никакого кризиса среднего возраста, а середину жизни, то есть период между 40 и 60 годами, считают своей лучшей порой (период хорошего здоровья, душевного спокойствия, продуктивной деятельности и удовлетворения большинства потребностей). Слова Брима: «On balance, the sense we all have is that midlife is the best place to be»[1]1
  В общем, все мы считаем середину жизни ее лучшим периодом (англ.)


[Закрыть], стали чем-то вроде афоризма. Любители черпать информацию из животворящих родников первоисточника могут прочесть вот эту книгу, написанную доктором Бримом и его коллегами: «Brim, O. G., Ryff, C. D., & Kessler, R. C., «How healthy are we? A national study of well-being at midlife», 2004, Chicago: University of Chicago Press». А заодно ознакомиться с весьма познавательной статьей доктора Уэтингтон «Elaine Wethington, «Expecting Stress: Americans and the «Midlife Crisis», опубликованной в журнале «Motivation and Emotion» в июне 2000 года (June 2000, Volume 24, Issue 2, pp. 85–103).

К сожалению, отечественные психологи не занимаются глубокими исследованиями среднего возраста (или до поры до времени хранят эти свои исследования в глубокой тайне – не знаю), так что желающим как следует, на профессиональном уровне, углубиться в изучение лучшей поры жизни, снова советую статью американской исследовательницы среднего возраста доктора Марджи Лахман (Margie E. Lachman) из Университета Бранделис (Brandeis University, Waltham, Massachusetts): «Margie E. Lachman, «Development in midlife», опубликованную в 55-м томе журнала «Annual Review of Psychology» в феврале 2004 года.

Я могу вам еще полтора десятка трудов на эту тему предложить, но не вижу смысла так вас нагружать, поскольку везде будет сказано одно и то же: всеобщий и неотвратимый кризис среднего возраста – это миф. Да и эти научные труды приведены только для того, чтобы никто из читателей не думал, что автор опирается на выводы пресловутых «британских ученых», высасывающих свои теории из пальца.

Да, у кого-то в середине жизни могут быть отдельные проблемы, зависящие от факторов, носящих индивидуальный и случайный характер. Индивидуальный, а не всеобщий! Случайный, а не обязательный! Не следует распространять опыт относительно небольшой группы (от 10 до 25 % – помните?) на все человечество.

То есть средний возраст на самом деле – это не унылая осенняя пора, предвестница заката жизни, а время полного расцвета сил! Помните Карлсона, мужчину в самом расцвете лет? Вот он как раз и пребывал в среднем возрасте, и был активным, жизнерадостным оптимистом. А что касается главного героя «Осеннего марафона», то ему нужно было вовремя со своими женщинами разобраться и взять себя в руки, то есть стать хозяином своей жизни. Тогда бы у него все сложилось иначе… Но не подумайте, что я против кризиса среднего возраста в кино и в книгах. Пускай там он остается в качестве стержня для сюжета. Но, читая книгу или смотря фильм, мы должны понимать, что кризис, который нам показывают, – это обстоятельства жизни отдельно взятого человека, а не система, присущая всему человечеству.

Если у некоторых людей в середине жизни могут быть определенные проблемы, связанные с переоценкой своего жизненного опыта, то это не означает, что подобные проблемы должны быть у всего человечества.

Несколько слов о проблеме старения. По этому вопросу можно сказать только одно: чем унывать и сокрушаться по поводу надвигающейся старости, лучше предпринять кое-какие меры, отдаляющие ее приход. Меры эти несложны и известны всем – активный образ жизни плюс правильное питание плюс отказ от вредных привычек. И будет вам счастье. Не пребывайте в плену у расхожего стереотипа «старость – не радость». Оглянитесь вокруг и вы увидите многих людей, которые сохранили интеллект, бодрость духа, физические силы и интерес к жизни на девятом десятке. Качество нашей жизни в первую очередь зависит от нас самих, это аксиома.

Если кризис среднего возраста – миф, то климакс, как закономерный биологический процесс, присущ всем. Что да, то да – у всех, и никакой избирательности тут быть не может. У одних климакс начнется чуть раньше, у других – чуть позже, но все равно наступит. Однако достижения медицины дают возможность избавиться от неприятных ощущений, которые вызывает этот процесс, и замедлить развитие его последствий.

Это все.

Одним кризисом в вашей жизни стало меньше.

А сколько вы теперь сэкономите на психотерапевтах, даже представить страшно.

В следующей главе мы будем говорить о простом, чтобы немного отдохнуть от серьезнейших тем вселенского масштаба.

Глава шестая. Укол действует лучше, чем таблетка – верно ли это?

Я уколов не боюсь…

Впрочем, дело не в этом, а в том, что инъекционный способ введения препаратов в организм, несмотря на свою болезненность и относительную сложность исполнения, традиционно считается предпочтительнее перорального (когда лекарство отправляется в рот).

Кем считается?

В первую очередь широкими массами общественности. Медики, утверждая то или это, обычно оговаривают: «в таком-то случае…», а широкие массы не любят оговорок и уточнений. Мышление масс прямо, как правда, и логично, как сама логика.

Все мы знаем, что «съеденные», то есть принятые внутрь таблетки (а также прочие лекарственные формы – капсулы, порошки, микстуры и т. д.) поступают к месту своего назначения медленно. Жди, пока оно растворится в желудке да всосется в кровь. С жидкими формами, скажем, теми же микстурами, дело обстоит немного лучше, поскольку им хотя бы растворяться не надо. Но все равно всасываются они и оказывают действие не сразу. Вся эта медлительность сильно раздражает пациентов. А еще нужно учитывать, что на скорость всасывания лекарственных средств в желудочно-кишечном тракте может влиять целый ряд факторов, начиная с наличия пищи в тракте и заканчивая интенсивностью его моторики, то есть интенсивностью сокращения мышц, которые продвигают вперед пищевые массы.

И не забывайте про ферменты! Пищеварительные ферменты, содержащиеся в слюне, желудочном и кишечном соках, желчи и секрете поджелудочной железы, способны взаимодействовать со многими лекарственными веществами до того, как те поступят в кровь. В результате такого взаимодействия часть вещества разрушается, то есть пропадает впустую. Таблетки, содержащие некоторые особо нестойкие лекарства, врачи советуют не проглатывать, а держать под языком, чтобы они всосались в кровь прямо из ротовой полости, где на них воздействует только слюна. Но, помимо вреда лекарственному средству со стороны пищеварительной системы, может наблюдаться обратное – некоторые лекарства способны повреждать стенки желудка и кишечника, вплоть до образования язв.

С учетом всего сказанного остается только удивляться тому, что таблетки с микстурами зачем-то продолжают выпускать и продавать в аптеках. Отменить бы их совсем и перейти на уколы. Подумаешь – укол! Если игла острая и рука опытная, от укола меньше неприятных ощущений, чем от комариного укуса. Но зато какая польза! Лекарство сразу (при внутривенном введении) или очень быстро (при внутримышечном) поступает в кровь, нисколько при этом не разрушаясь и ничего там внутри не поражая. Красота! Одна лишь беда – сделать себе инъекцию может далеко не каждый. Нужна помощь квалифицированного специалиста – медсестры или медбрата. В этом-то и вся загвоздка! Медсестер с медбратьями на всех не хватает, вот врачи и пытаются отделаться от нас с вами таблетками. Но если настоять на своем, то никуда они не денутся – назначат уколы, а то и в больницу положат.

Не секрет, что определенная часть пациентов (возможно, что и кто-то из читающих эту книгу) регулярно всеми правдами и неправдами старается лечь в стационар исключительно ради уколов. Чтобы подлечиться как следует, потому что от уколов гораздо больше пользы, нежели от таблеток. Некоторые нанимают медсестер для уколов в частном порядке. А что делать? Ради здоровья ничего не жаль!

Пределом желаний и апофеозом стремлений являются капельницы. По каким-то неведомым причинам они считаются самыми полезными, самыми эффективными и едва ли не чудотворными. Почему и кто так сказал – никто не знает. Но если говорить начистоту, то важен не источник, а результат. Что толку в том, чтобы узнать, кто и при каких обстоятельствах сказал, что лисички съедобны, а мухоморы – ядовиты. Важно уметь отличать один гриб от другого, верно? Капельницы, скорее всего, обязаны своей славой элементарной логике. Врачи назначают их редко, куда реже, чем таблетки. Следовательно, капельницы полезнее, ведь дефицитное всегда лучше доступного, это и дураку известно. Опять же само действие завораживает. Лежишь и наблюдаешь за тем, как капля за каплей ценное лекарство поступает в твой организм. Да, непременно, ценное, ведь капельницы с чем попало не ставят, туда попадает только самое лучшее.

Знали бы вы, дорогие читатели, сколько жалоб было написано из-за того, что одному пациенту врачи назначили капельницу, а его соседу (или ее соседке) по палате не назначили. Несправедливость не должна торжествовать! Хотите смейтесь, хотите удивляйтесь, хотите негодуйте, но иной раз, и не так уж и редко, врачам приходится назначать своим пациентам «пустые» капельницы с одним лишь физраствором (0,9 %-м водным раствором хлорида натрия) для того, чтобы избежать лишних жалоб.

Курсив – мой, мозги – ваши!

* * *

Знаете ли вы, дорогие читатели, каков один из главных девизов всех медиков – и врачей, и фармацевтов?

Сделать прием лекарственных препаратов как можно проще! Иначе говоря, стараться сделать так, чтобы как можно больше лекарств пациенты принимали перорально.

«Заговор!» – скажут некоторые из вас и тут же обоснуют свое мнение какими-нибудь доводами.

«Никакого заговора! – отвечу я. – Только забота о благе пациента».

Пероральный способ приема лекарственных препаратов доступен всем и в подавляющем большинстве случаев не требует посторонней помощи. Также он не требует каких-то особых условий. Таблетку можно без проблем принять не только дома или в больнице, а где угодно – в салоне самолета, в автобусе, во время прогулки или, скажем, у станка на производстве. Это очень важно, поскольку многие препараты следует принимать строго в назначенное время. Кроме того, препараты, предназначенные для экстренного приема (например, при возникновении боли в груди), удобнее иметь при себе в пероральной форме. При сильной боли или, скажем, при выраженной одышке не всякий врач сможет сделать себе инъекцию, не говоря уже о человеке, далеком от медицины. Проглотить таблетку или сунуть ее под язык гораздо проще.

Инъекции не только сложны в техническом смысле – вскрыть ампулу, надеть на шприц иглу, набрать лекарство в шприц, ввести лекарство в мышцу или вену, – но и требуют особых условий, хотя бы минимальной стерильности. Извлеченный из упаковки шприц абы куда не положишь, только на стерильную салфетку, место укола нужно тщательно обработать какой-либо асептической жидкостью, чтобы не случилось такого неприятного осложнения, как абсцесс, набрав в шприц лекарство, необходимо выпустить из него весь воздух, чтобы избежать смертельно опасной воздушной эмболии – закупорки просвета кровеносного сосуда пузырьком воздуха…

Сложно все это. Вдобавок, при внутримышечном введении лекарственных препаратов в месте инъекции очень часто могут образовываться болезненные уплотнения (инфильтраты), а многократные внутривенные инъекции, каждая из которых травмирует вену, приводят к образованию рубцов, которые могут сделать вену полностью «непроходимой». Для того чтобы не подвергать вены пациентов постоянному травмированию, в стационарах устанавливают внутривенные катетеры – иглы с пробкой. Но такой катетер – дело временное, постоянно с ним ходить нельзя, потому что вследствие постоянного раздражения катетером стенки сосуда может возникнуть местное воспаление. К тому же любой катетер является потенциальными «воротами» для инфекции.

Так что будущее – за таблетками, капсулами, суспензиями-эмульсиями (в медицине они тоже есть), микстурами и всем прочим, что принимается перорально, через рот.

Да, из желудочно-кишечного тракта лекарственные препараты всасываются медленнее. Но быстрота поступления препарата в кровь важна только при неотложных состояниях, когда, в общем-то, делаются инъекции. Если вы принимаете лекарство в плановом порядке, в рамках курса или постоянно, то быстрота всасывания вас заботить не должна. При условии, что ваш врач правильно установил кратность и время приема препарата. В экстренных случаях можно не глотать таблетку, а подержать ее под языком. Так и всасывание происходит быстрее, и неизбежные потери становятся меньше.

О неизбежных потерях. Да, какая-то часть принятого внутрь лекарства может быть разрушена (или связана) нашими ферментами. Но это обстоятельство непременно учитывается при производстве, то есть в таблетку или капсулу закладывается больше вещества, чем нужно, примерно настолько больше, сколько составят эти самые неизбежные потери. Так что у нас с вами нет причин волноваться по этому поводу. Более того, ряд таблеток или капсул создается с таким расчетом, чтобы они растворялись там, где нужно. Например, не в желудке, а в тонкой кишке, если для лекарственного вещества «губительна» соляная кислота, основной компонент желудочного сока. Добиться этого не составляет труда путем подбора правильного наполнителя для таблетки или правильного материала для изготовления капсул, содержащих препарат.

Для предотвращения нежелательных последствий перорального приема конкретных лекарственных препаратов, их рекомендуют принимать после еды или, скажем, запивать молоком. В большинстве случаев можно найти способ «обезвредить» лекарство.

Но если вещество полностью разлагается пищеварительными ферментами или если его невозможно «обезвредить», то приходится выбирать инъекционный способ введения. Тут уж ничего не поделать. Так, например, инсулин, гормон, вырабатываемый поджелудочной железой, представляет собой белок, который полностью переваривается у нас в желудочно-кишечном тракте. Образно говоря, наш организм воспринимает инсулин не как лекарство, а как пищу. Поэтому многим людям, страдающим сахарным диабетом, приходится делать себе регулярные инъекции инсулина. Кстати, современная наука уже решила эту проблему. Ученые изобрели комплексный наполнитель для таблеток, который защищает часть содержащегося в таблетке инсулина от переваривания в желудочно-кишечном тракте. Но теперь проблема приобрела экономический характер. Каждая таблетка должна содержать значительное количество инсулина, то есть с большим запасом на потери, которых пока еще, к сожалению, не удается избежать полностью. «По адресу» доходит меньшая часть инсулина, содержащегося в таблетке. Бо́льшая часть теряется по дороге. А инсулин, чтоб вы знали, весьма дорогой препарат, и таблетки с большим количеством его стоят очень дорого. Но в ближайшем будущем ученым удастся решить эту проблему. Когда проблема решается в целом, на доработки, и улучшения требуется не так уж много времени. Пример с инсулином служит подтверждением того, что прогресс, образно говоря, движется к таблеткам, а не от них.

Так что не расстраивайтесь, когда вам назначают таблетки, а не уколы. Наоборот – радуйтесь этому! Так проще, лучше и безопаснее.

Инъекционный способ введения лекарств применяется в следующих случаях:

– когда нужен быстрый терапевтический эффект (при неотложных состояниях);

– когда нужно ввести лекарственный препарат пациенту, находящемуся в бессознательном состоянии;

– когда нужно избежать разрушения препарата в желудочно-кишечном тракте;

– когда нужно избежать повреждающего действия препарата на желудок или кишечник;

– когда нужна высокая точность дозировки препарата.

В остальных случаях предпочтительнее принимать лекарства внутрь.

И напоследок о капельницах, которые так любят некоторые пациенты.

Подумайте сами – для чего должен применяться такой метод введения лекарственных препаратов? – а затем читайте дальше.

Ответ:

1. Для введения в организм больших объемов жидкости. Пример – переливание крови или кровезаменителей при выраженной кровопотере. Объем «большого» шприца для внутривенных инъекций – 20 миллилитров. Можно сделать две инъекции подряд, на крайний случай – три, но если нужно ввести свыше 100 миллилитров чего-либо, то шприц – плохой помощник. Нужно ставить капельницу.

2. Для обеспечения непрерывного (и строго дозированного) поступления препарата в организм в течение длительного времени. Например, при остром инфаркте миокарда (не про нас с вами будь сказано) требуется длительное, многочасовое введение нитроглицерина для улучшения кровоснабжения сердечной мышцы. Приходится ставить капельницу.

Так что если вашему соседу по палате назначили капельницу, а вам – нет, то не спешите жаловаться. Лучше порадуйтесь за себя и посочувствуйте соседу.

Кому-то из читателей присутствие в книге этой главы может показаться излишним. Какой, мол, смысл объяснять очевидное? Смысл есть, однозначно. На одного лишь меня, отдельно взятого и ничем особенно не выдающегося врача, за годы работы в поликлинике и стационаре написали 14 (четырнадцать!) жалоб по поводу того, что я не назначил инъекций или капельниц. Все 14 жалоб после разбирательства были признаны необоснованными, но эти разбирательства отняли кучу времени (и нервов тоже). По каждой жалобе надо писать обстоятельную объяснительную, а иногда и две – одну на имя главного врача, а другую – в вышестоящие инстанции. Каждую жалобу разбирают на собрании, а иногда – на нескольких. Некоторые жалобщики не удовлетворяются тем, что их жалоба признана необоснованной, и пишут новые жалобы. Пишут все выше, выше и выше – в департамент, в министерство, могут и президенту написать. Их тоже можно понять – они чувствуют себя несправедливо обиженными, страдают, расстраиваются. Те, кто не страдает, обычно пишут не жалобы, а благодарности.

Так вот, чтобы внести ясность в этот вопрос, поставить точку и избавить Вселенную от части необоснованных жалоб, я включил эту главу в свою книгу. И если она (глава) удержит от жалобы хотя бы одного из читателей этой книги, я буду считать, что написал ее не напрасно.

Вот так.

Глава седьмая. Нужна ли к водке закуска?

Всем известно, что без закуски спиртные напитки пьют только абсолютно деградировавшие алкоголики, несчастные, опустившиеся люди, для которых весь смысл жизни заключается в стакане с водкой или, скажем, портвейном. Денег у них обычно мало, а закуска не только чего-то стоит, но еще и «градус крадет», то есть – замедляет опьянение, потому-то алкоголики предпочитают обходиться без нее. При этом они сильно рискуют, подвергая свое здоровье дополнительному риску. Алкоголь в пустом желудке очень быстро всасывается в кровь, «залпом» ударяет по печени, мозгу и другим органам, нанося им тем самым гораздо больше вреда, чем при медленном всасывании. Когда алкоголь всасывается медленно, он и действует мягко, практически не нанося вреда организму. Опять же благодаря замедленному поступлению алкоголя в кровь тот, кто закусывает, никогда не отравится выпитым. По чуть-чуть не страшно, а вот залпом – беда!

Кто не закусывает, тот напивается до свинского состояния. «Перебрать», то есть выпить лишнего, без закуски не составляет труда, а вот те, кто плотно закусывает, особенно – горячими и (или) жирными блюдами, никогда до свинского состояния не напьются.

У тех, кто плотно закусывает, похмелья или совсем не наблюдается, или же оно бывает легким. А вот тот, кто привык пить не закусывая, имеет похмелье во всей его страшной «красе» – голова раскалывается, руки трясутся, а то и все тело трясется, прошибает холодный пот, тошнит, кружится голова… Ужас, который можно было бы предотвратить при помощи закуски.

Один или несколько человек могут ошибаться, а вот целые народы ошибаться не могут. Тем более в течение длительного времени. Тем более совершенно разные народы. Вот какой народ ни возьми из числа тех, у кого принято пить спиртные напитки, так традиции будут схожими – любая выпивка сопровождается застольем, точнее – застолье сопровождается выпивкой. Одни говорят длинные цветистые тосты, другие ограничиваются коротким «прозит» или «кампай», но все непременно закусывают, причем довольно обстоятельно.

И вообще, пить под закуску приятнее, чем без закуски.

Водку или вино, не говоря уже о пиве, никто из классиков отечественной литературы особо не воспевал. Ну, разве за исключением Игоря Северянина, посвятившего водке целое стихотворение, но в компании с закуской – икрой. С закуской! И шампанское он воспевал не отдельно, а в компании с ананасом, который, собственно, и играл ведущую роль – «ананасы в шампанском», а не «шампанское под ананас».

Например, Антон Павлович Чехов о водке высказывался кратко: «Водку пить следует. Она возбуждает мозг, который от дороги делается вялым и тупым, отчего глупеешь и слабеешь». Это Чехов написал во время своего путешествия на Сахалин. А о закуске писал много, в разных произведениях, да как возвышенно писал. Вот для примера небольшой отрывок из рассказа «Сирена»: «Самая лучшая закуска, ежели желаете знать, селедка. Съели вы ее кусочек с лучком и с горчичным соусом, сейчас же, благодетель мой, пока еще чувствуете в животе искры, кушайте икру саму по себе или, ежели желаете, с лимончиком, потом простой редьки с солью, потом опять селедки, но всего лучше, благодетель, рыжики соленые, ежели их изрезать мелко, как икру, и, понимаете ли, с луком, с прованским маслом… объедение! Но налимья печенка – это трагедия!»

Читаешь и понимаешь, что настоящая трагедия – это отсутствие в данный момент под рукой всего этого богатства, начиная с налимьей печенки и заканчивая упоминающейся далее в рассказе «бесстыдной, во всей своей наготе» кулебякой, у которой «начинка жирная, сочная, с яйцами, с потрохами, с луком»… Умереть не встать! Ну разве может народный разум на протяжении многих веков создавать всю эту закусочную роскошь просто так, только одной лишь роскоши ради? Конечно же, нет. Закуска, хорошая, плотная, вкусная, обильная закуска, неотделима от спиртных напитков, поскольку от закуски всем нам только польза и удовольствие.

Закусывайте – и будет вам счастье!

Курсив – мой, мозги – ваши!

* * *

Автор догадывается, о чем сейчас подумало большинство читателей. О том, что при верстке этой главы были перепутаны местами ее части и шрифт, которым следовало их печатать. Чистую правду, абсолютную, неопровержимую истину поставили вначале и напечатали курсивом. Бывает…

Особо проницательные читатели могли решить, что в седьмой главе автор решил пошутить, дать читателям на время отвлечься от серьезных тем. Нужно же иногда отвлекаться.

Проницательнейшие из проницательных сейчас хитро прищурились и думают: «Ну-ка, ну-ка, расскажите нам, что водку с коньяком лучше не закусывать, а мы послушаем».

Сейчас расскажу.

Да – лучше обходиться без закуски! И поверьте, дорогие читатели, что автор за весь сегодняшний день не пил ничего крепче томатного сока. В трезвом уме и ясной памяти, полностью отдавая себе отчет в том, что он делает, автор призывает всех пить спиртные напитки не закусывая или же пить их под легкую закуску вроде яблочка да огурчика.

Кроме шуток. Все шутки в этой книге выделены курсивом. Прямым шрифтом серьезно говорится о серьезных вещах.

Для начала ознакомимся вкратце с обменом этилового спирта, или этанола (С₂H₅OH), в нашем организме. Формулы с уравнениями нам не нужны, для продолжения разговора нам нужно только общее представление о процессе.

Этиловый спирт всасывается из желудка и тонкой кишки в кровеносную систему и разносится с кровью по организму. В печени около 95 % введенного в организм этилового спирта окисляется, то есть разлагается с участием кислорода, до углекислого газа и воды. Оставшиеся 5 % этилового спирта в неизменном виде выделяются с мочой и с выдыхаемым воздухом (вот откуда специфический алкогольный запах). Благодаря содержанию нужных ферментов в процессе разложения этилового спирта участвуют также клетки слизистой оболочки желудка и тонкой кишки, но слизистую оболочку можно не принимать во внимание, поскольку ее вклад в дело переработки этилового спирта ничтожно мал.

Скорость разложения этилового спирта в печени до конечных продуктов составляет 0,1 грамма этилового спирта на 1 килограмм массы тела в час. Иначе говоря, печень человека, имеющего массу тела от 70 до 80 килограммов, за час способна переработать 7–8 граммов этилового спирта. Некоторое количество этилового спирта выведется из организма с мочой и с выдыхаемым воздухом, немного этилового спирта переработают клетки слизистой оболочки желудка и тонкой кишки, так что в целом организм среднестатистического человека за час способен переработать 10 граммов этилового спирта. В пересчете на сорокаградусные напитки это составляет 30 миллилитров. В час! Все, что выпито свыше этого, остается в крови в ожидании своей очереди на переработку. От того, что вы выпьете больше, ваша печень активнее работать не станет. Так что при приеме больших объемов алкогольных напитков существует риск доведения концентрации этилового спирта в крови до таких значений, которые вызовут тяжелое отравление, которое может закончиться летальным исходом.

Посмотрите на таблицу, в которой показаны результаты различных концентраций этилового спирта в крови.

В определенной мере эта таблица условна, поскольку каждый организм по-своему реагирует на этиловый спирт. Кроме того, при систематическом употреблении алкогольных напитков повышается толерантность к этиловому спирту. Но в среднем для редко выпивающего человека с массой тела 70 килограммов, 750 миллилитров водки могут стать смертельной дозой (разовой).

Давайте разделим 750 на 50 – среднюю емкость рюмки или стопки для водки. Получим 15 стопок.

Вы скажете – много? Особенно для редко выпивающего человека?

Не так уж и много. Особенно для застолья, которое длится три или более часов. Например – юбилей или свадьба. Давайте слегка углубимся в обычный свадебный сценарий.

Тост первый – от родителей невесты.

Тост второй – от родителей жениха.

Тост третий – от молодоженов.

Тост четвертый – от старшего поколения, дедушек и бабушек молодоженов. Возможно, что этот тост растянется на два – со стороны жениха и со стороны невесты, а возможно, к нему автоматически добавится ответный тост за дедушек-бабушек. Так что один пишем, а два держим в уме.

Тосты пятый и шестой – от братьев и сестер с каждой стороны. Возможны еще тосты от крестных родителей. Так что один пишем, а в уме держим еще четыре.

Тосты седьмой и восьмой – от свидетеля и свидетельницы.

Смотрите – мы с вами разобрали только «обязательную» программу свадебных тостов, не переходя к «произвольной», которая обычно раза в два «содержательнее». И что же мы имеем? Восемь непременных тостов плюс четыре вероятных. Итого – двенадцать! Уже! В самом начале торжества! Но мы еще не учли того, что время от времени кто-то за столом кричит «горько!», молодожены целуются, а гости выпивают за них внеочередную рюмку. Так что к двенадцати можно смело добавлять еще два, это минимум. Получим четырнадцать, без одной рюмки смертельная доза.

С юбилеем примерно та же ситуация. По меньшей мере семь тостов будет произнесено присутствующими в честь юбиляра, ведь в один тост всех достоинств виновника торжества не впихнуть. Далее три тоста за родителей-супругов-детей, плюс один за наставника, который указал юбиляру правильную жизненную дорогу. Уже одиннадцать? Добавляйте четыре ответных тоста юбиляра (это минимум), и будет вам смертельная доза!

Вы скажете – он же, малопьющий и непривычный наш, сроду столько не выпьет? Его гораздо раньше наизнанку вывернет? Или он под стол свалится?

Да – вывернет или свалится! Да – он сроду столько не выпьет! При одном условии. Если не будет плотно закусывать выпитое. В таком случае этиловый спирт будет всасываться в кровь из желудка очень быстро (даже до тонкой кишки дойти не успеет) и на сильной стадии опьянения, когда концентрация этилового спирта в крови достигнет 3 грамм/л, человек или заснет, или же у него начнется рвота, один из симптомов алкогольного отравления. Так или иначе, прием алкогольных напитков будет прекращен, и выше условных 3 грамм/л концентрация этилового спирта в крови не возрастет, то есть, до летального исхода дело не дойдет.

А вот если плотно закусывать (ну а как не закусывать – свадьба же или юбилей, столы просто ломятся от еды!), то картина получится иной.

Мы закусываем по трем причинам:

1. Потому что так принято, такова традиция. Не закусывают только конченые алкаши.

2. Потому что так нам нравится. Выпил – закусил, вкусно! Напиток подчеркивает вкус закуски, а закуска добавляет напитку прелести. И вообще, есть же исторически сложившиеся тандемы «водка – соленый огурец» или «красное вино – сыр».

3. Чтобы нас не развезло. Альтернативный вариант – выпить меньше – редко кому приходит в голову. А если даже и придет, то будет отброшен как неуместный и «невкусный».