Текст книги "Питерские палачи"

– Что потом?

– Плен потом.

Инга прижалась щекой к его плечу.

– Пытали?

Голос был пропитан страхом и сочувствием.

– Нет… – Стас поёжился, вновь пропуская через себя то проклятое прошлое. – Пыток боялся до жути. В части разные слухи ходили. Рассказывали кошмарные истории. Но нам повезло, к нормальным людям попали…

Нет, хватит. Слишком много за один вечер этого обжигающего прошлого. Он укутался в одеяло.

– Давай спать.

– Знаешь что… – Инга помялась. – Давай не будем ничего утаивать друг от друга. Будем говорить всю правду, какой бы она ни была.

Стас подумал, что иногда неплохо бы знать самому, правда ли то, что ты собираешься сказать. И не всегда она нужна, эта правда. Но Инге врать не хотел, поэтому просто буркнул:

– Ладно.

Она посопела, ворочаясь, наконец не выдержала:

– Стас, я пёсика съела.

– Чего?

– Ну марципанового. Ковыряла снизу, ковыряла… А потом как будто бес попутал.

* * *

Дачный посёлок погрузился во тьму вечерней непогоды. Лишь кое-где сквозь завесу мелкого, но плотного дождя светили редкие фонари и окна некоторых домов. На улицах не видно было ни души: немногочисленные обитатели попрятались под крыши.

Сколько мне ещё сидеть впотьмах, гости мои непрошеные? Спать хочу.

Радченко, опустил бинокль, обернулся.

– Потерпите, уважаемая. Мы бы и сами с радостью по домам разошлись. Да дело у нас важное.

– Экая важность – девку с мальцом поймать, – хозяйка, простецкая деревенская женщина на грани пенсионного возраста, неодобрительно фыркнула. – Бандитов бы лучше ловили.

– Не всё сразу, гражданка Бирюкова, – сказал Сидорков насмешливо.

Командир вновь прильнул к биноклю. В приоткрытое окно он вёл наблюдение за домом через улицу.

– Вообще-то, я тоже начинаю терять терпение. Не может же она под утро с ребёнком заявиться. Давно должна была уложить его. Где её носит? А, Макс? Или источник промазал?

– Пока не подводил, – отозвался старлей. – Конечно, всё бывает в первый…

– Какое-то шевеление, – перебил Радченко.

Он заметил, как от шелохнувшихся кустов отделились вроде бы два силуэта в капюшонах, едва различимые сквозь дождь.

– Командир, видим движение, – прохрипел искажённый рацией голос Иванова, который с Крисманом засел в другом доме.

– Вижу, – отозвался Радченко, поднеся аппарат к губам. – Двоих. Сколько у вас?

– Тоже два.

– Это что такое? – майор хмуро посмотрел на Сидоркова. – Где бывшая Хлыста?

Старлей неуверенно повёл плечами.

Озадаченный Радченко вернулся к наблюдению. Неизвестные крутились возле дома, заглядывали в чёрные окна. Наверняка тем же занимались и двое с другой стороны, которых видел Иванов.

– Назад вроде сдают, – прохрипела рация. – Что делать?

Радченко видел, как силуэты отодвинулись от дома и направились обратно к кустам.

– Что-то почуяли, – решил Сидорков.

– Четыре на четыре – расклад плохой, – бормотал Радченко. – Ещё дождь этот…

– Что делаем? – вновь напомнил о себе Иванов. – Крисман, куда?

Майор оторвался от бинокля и пару секунд глазел на рацию, из которой доносились звуки возни и неразборчивые голоса.

– Что у вас там? – поинтересовался он в надежде, что всё ещё обойдётся.

Ответом было невнятное пыхтение, хлопанье окна. Радченко вновь впился глазами в бинокль и увидел, как со стороны дома, в котором засела вторая пара оперативников, кто-то перемахнул через забор и рванул к кустам. По фигуре и повадкам майор узнал Крисмана.

– Вперёд! – скомандовал он и первым сиганул в окно.

Приземлившись, Радченко поскользнулся резиновой подошвой на мокрой траве, едва не растянулся, но всё же удержал равновесие и устремился к дому через улицу.

За калиткой майор на миг остановился. Не обращая внимания на толчок в спину от Сидоркова, попытался угадать, в каком направлении бежать перспективнее. Преследуемые рванут врассыпную, но вряд ли строго на все четыре стороны.

Справа треснула ветка, зачавкали быстрые шаги.

– Стоять! – крикнул где-то там Крисман. – Полиция!

Чёрт с ним, пусть сам разбирается, решил Радченко. Потом с ним самим буду разбираться… Слева что-то шмякнулось, залаяла собака.

– Наши – там! – махнул Сидоркову Радченко и рванул налево.

Они хлопнули калиткой, забежали на участок, на который, судя по всему, сиганул кто-то из неизвестных. Сидорков на ходу достал из-за пазухи пистолет. Невдалеке послышались неразборчивые крики.

– Иванов, что у вас? – буркнул командир в рацию.

Ответом было лишь чьё-то пыхтение.

Радченко обратил внимание на дровницу, заметил разбросанные возле неё поленья. Метнулся туда, взбежал по дровам к забору и перепрыгнул на соседний участок. Рядом с хлюпаньем приземлился Сидорков, неловко подвернул ногу, тихо чертыхаясь, покатился пару метров по земле. Затем вскочил и тут же охнул, подогнув повреждённую ногу.

Майору было не до захромавшего коллеги. Он лихорадочно осмотрелся по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь выцепить глазом из сгущённой дождём темноты.

– Упустили, – констатировал Радченко, чуть погодя.

Тут же невдалеке грохнул выстрел, послышался чей-то возглас и перешёл в стоны. Радченко мигом сориентировался на слух, обогнул домик, рядом с которым они стояли, и поспешил со двора. Сидорков, чуть прихрамывая и морщась, трусцой пустился за ним, быстро отстал.

Когда майор коснулся калитки, в доме за спиной распахнулась дверь, какой-то мужик хрипло рявкнул:

– А ну, стоять!

Радченко замедлил шаг, обернулся и увидел на крыльце человека с охотничьим ружьём. Двустволка, мелькнуло в голове.

– Щас пальну! Достали, мародёры хреновы. Нонче вам не лихие девяностые.

Из-за угла домика показался прихрамывающий Сидорков, направил на него пистолет:

– Не шали, мужик. Свои, полиция.

– А документы у тебя есть, полиция?

Радченко потерял к мужику всякий интерес, оставил его на Сидоркова, а сам вышел на середину улицы, осмотрелся. Невдалеке у забора по другую сторону кто-то стоял на коленях, закрыв лицо руками, постанывал.

Майор узнал синюю куртку Крисмана, поспешил к нему.

– В чём дело? Кто стрелял?

Капитан поднял на него искажённое болью мокрое лицо, на скуле виднелся большой сочный кровоподтёк.

– Я взял его. А он из травмата…

Радченко подсветил фонариком сотового, присмотрелся.

– Радуйтесь, что не из боевого. Да и травматом, к счастью, вскользь. Разглядели хоть? Опознаете?

Крисман мотнул головой.

– В капюшоне. В таком стянутом… Я его повалил, успел дать по морде – а он пальнул.

– Ясно, – выдохнул Радченко, глянул на подковылявшего Сидоркова. – Прошляпили.

– А где Коля? – поинтересовался старлей.

– Тут я, – отозвался Иванов, вышел на улицу из дворика неподалёку. Он устало пыхтел и походил на провинившегося сторожевого пса. – И мой ушёл.

– Не ушёл, а упустил! – рявкнул Радченко, вспомнил о своей роли и добавил: – Все мы…

Он окинул невесёлым взглядом промокших, понурых коллег. Крисман выглядел хуже всех, но ни малейшего сочувствия к нему не было. Разве что имелась причина не трогать пока.

– Ладно, пошли хоть дом осмотрим.

Там было пусто, но сухо и чертовски уютно. В главной комнате заметили лёгкий беспорядок.

– Походу мы опоздали, – рассудил Сидорков.

– Или о нас знали, – предположил Радченко. – Проверь источник.

Тот понуро кивнул.

* * *

Обычно с виду беззаботный, в то утро Сидорков выглядел совсем невесело. Усталый, он торопливо прихрамывал через малолюдный, пахнущий после дождя озоном и ржавчиной гаражный кооператив и угрюмо осматривался по сторонам. Мобильный Калача молчал. Такое бывало и раньше: Калач не отличался организованностью, а иногда и просто не брал «трубу», чтобы выиграть время или оттянуть неизбежный неприятный разговор. Однако сейчас, после провала ночной облавы, это наводило на нехорошие мысли.

С ними Сидорков и вышел к проезду между секциями, где находилась искомая ячейка. Здесь было пока совсем безлюдно. Ворота не заперты, старлей это сразу заметил.

– Калач? – позвал он, ещё на подходе.

Из гаража не доносилось ни звука. Сидорков заглянул в приоткрытую створку ворот. Никого.

– Ау!

Он прокрался внутрь, держа руку наготове у кобуры подмышкой. После солнечного утра снаружи в тусклом свете одинокой лампы глаза поначалу неуверенно различали объекты, словно на нечётком снимке.

Осматриваясь, Сидорков обошёл стоящую внутри «Мазду» – и, хоть уже ждал чего-то такого, замер на секунду, потом в сердцах сплюнул. В проходе между передком машины и стеной лежало окровавленное тело Калача. Из глаза торчала знакомая металлическая «звёздочка».

За воротами вдруг послышалось смутное шевеление. Сидорков ринулся наружу, бегло осмотрелся – никого. Но он точно что-то слышал!

Превозмогая боль в ноге, старлей помчался к ближайшему выезду, завернул за угол и успел заметить, как кто-то рослый перемахнул через забор ограждения кооператива и исчез в кустах. Рассмотреть беглеца было нереально: лицо скрывал накинутый на голову капюшон.

* * *

На подъезде к городу Нагла велел остановиться. Машины съехали на обочину, он распахнул дверцу, вытянул ноги наружу и стал жадно хватать сырой утренний воздух.

Настроение было препаршивейшее. Подчинённые чуяли это и старались не злить ещё больше. Хотя задачка была не из простых: Наглого бесило буквально всё. Особенно когда напоминал о себе синяк на правой скуле, который посадил ночью ретивый полицейский. Не так уж и болел, но вгонял в ужас, потому что в ответ Нагла с перепугу выстрелил из травмата. Вроде вскользь, мимо лица, но кто знает, с какими последствиями…

Откуда эти хреновы полицейские вообще взялись? Неужели их пасли? Или тоже за бывшей Хлыста охотятся?

Наглому впервые было по-настоящему стрёмно. Настолько, что пришлось спрятать в подмышки подрагивающие руки. Он и в страшном сне не мог представить, что когда-нибудь угодит в такой клубок хитросплетений и не будет знать, за какой конец взяться, чтобы распутать. С каждым шагом пока становилось только хуже.

Он покосился на Казбека, который склонился на руль. Обычно тот легче переносит стресс, и от этого в трудные моменты Нагла чувствовал себя ещё хуже. Но сейчас Казбек нервничал не меньше: всё время покусывал ногти.

– Чё теперь? – не выдержал он, заметив обращённый на него взгляд.

Нагла не спешил с ответом. Нужно было как следует подумать.

– Пока домой.

По пути высадили Артемона. Калач не брал трубу, нужно было навестить его и выяснить, что за дела, почему на даче оказалась засада.

Шуршание дорог мокрого Питера действовало убаюкивающе на людей, которые не спали всю ночь. Зато когда подъезжали к дому, Нагла уже мог рассуждать спокойно. Выйдя с Казбеком из машины, он занялся изучением содержимого почтового ящика и отдавал распоряжения.

– Продолжайте искать бабу Хлыста. Или придумайте другой способ достать его. Если ещё есть время… И найдите Ингу! Её-то проще простого отыскать.

Казбеку явно не нравилось второе задание.

– Две цели, Наглый. Многовато. Давай сначала с бабой Хлыста…

– Вот достанете Ингу – и останется одна.

Казбек наверняка был прав, но сейчас эта правота только злила. Нагла жаждал поставить его на место и дать ясно понять, кто здесь командует. Казбек поджал губы и отвёл глаза.

Неловкую паузу оборвал звонок сотового.

– Артемон, – сообщил Казбек и прильнул к трубе.

Лицо его мгновенно вытянулось, выслушав кудрявого секунд десять, он вернул мобильник в карман и хмуро пересказал:

– Калач готов. Как Мамоня, с меткой. Артемон чуть не столкнулся с ментом. Походу из тех, что на даче были.

Наглый тяжело выдохнул, непроизвольно взъерошил волосы.

– Попали.

* * *

Позднее начало рабочего дня после бессонной ночи вышло тяжким. Радченко злился, поэтому подчинённые вели себя осторожно и без особой нужды рот не раскрывали. Дела не клеились, командира нечем было порадовать и задобрить. За ночь жутко устали, самый чёрный кофе не разгонял одолевавшую сонливость.

Но планёрку никто не отменял, поэтому оперы в назначенный час собрались в кабинете командира. Майор сидел на телефоне, помахал вошедшим, чтоб рассаживались, и запросил данные на Валерия Семихватова. На том конце потребовали время, Радченко положил трубку и осмотрел коллег.

– Семихватов… Семи… – припоминая, закатил глаза Иванов. – Не тот ли Семихватов, что из Выборга?

– Он самый.

– Откуда и я его помню? – озадачился Сидорков.

– Проходил по одному делу как свидетель, – подсказал Радченко. – Там фигурировали люди Мамонина. Семихватов явно боялся их и многого не договаривал. Мёртвых, надеюсь, меньше опасается и скажет что-нибудь интересное.

Иванов бросил на Крисмана красноречивый взгляд, мол, командир-то – голова. Но тот сделал вид, что ничего не заметил: судя по тому, как капитан нахохлился, он был ещё злее майора. И понятно почему, стоило только увидеть залепленную бинтом припухшую сторону лица.

– Ну что, созрели для работы головой? – невесело спросил Радченко. – Давайте мозговать. Начнём с главного: с кем столкнулись на даче? Какие версии?

Подчинённые уставились на Крисмана, единственного, кто мог разглядеть кого-то из тех людей. Но тот пожал плечами и понурился. Тогда слово взял Сидорков.

– Бывшая Хлыста нужна тем, кто, как и мы, хочет через неё выйти на него самого.

– Кто такие, почему не знаем? – поинтересовался Радченко с сарказмом. – Мамониной команды нет. На кого теперь грешить?

– Наглый давно под подозрением, – напомнил Иванов.

– Мало одних подозрений. Он может быть связан с Мамоней. А может и нет… Будь нас хотя бы приблизительный портрет хоть одного из них.

Все опять посмотрели на Крисмана, вынудив его в очередной раз покраснеть и опустить глаза.

– Ладно, на первый вопрос пока ответа не имеем, – констатировал Радченко. – Хоть со вторым проще. Убил Калача «ниндзя» Хлыста. Для сомневающихся подпись оставил. Да и было им за что.

– Может, я его и видел в гаражах? – Предположил Сидорков.

– Ты сказал, что по профилю тот походил на тех, с которыми мы столкнулись на даче. А это явно были не люди Хлыста.

– Слушайте, но зачем Хлысту эта «звёздочка»? – озадачился Иванов. – Ладно, рисовался с Мамоней. Там всё понятно: месть за унижение в прошлом и знак устрашения вероятным врагам. Но Калач-то?

– Хороший вопрос, – оценил Радченко. – Калач не из тех, чья эффектная смерть впечатлит серьёзных людей.

– Но зачем-то «звёздочку» оставили, – настоял Сидорков. – Значит, есть адресат. Может, мы просто не понимаем её назначения?

– Может… – майор порыскал в памяти. – До убийства Мамони с ней не сталкивались, так ведь?

Коллеги переглянулись, повспоминали.

– Можно было бы подумать, что «звёздочка» пришла на замену кинжалу, – рассудил Иванов. – Но Решетникова прирезали без всяких отличительных знаков.

– Разные исполнители? – предположил Сидорков.

– Не исключено, – согласился Радченко и глянул на призадумавшегося Крисмана. – Есть идеи, капитан?

Тот не сразу понял, что обращаются к нему. Прошло секунды три, прежде чем, вздрогнув, он посмотрел на командира.

– Разрешите проверить Наглу и его людей. Если я схватился ночью с кем-то из них, могу узнать при близком контакте. След удара…

Радченко задумчиво потёр подбородок. Он давно размышлял, не пора ли заняться Наглой. Парень не слишком походил на бандита и до недавнего времени мог не отдавать себе отчёта, какую рискованную выбрал жизнь. Стоило бы получше узнать его. Но бить следует только наверняка, иначе можно впустую потратить время и лишь спугнуть парня, вынудив затаиться. Крисман здесь ни к чему. Да и вообще в нынешних обстоятельствах с непонятно откуда идущей «течью» лучше действовать в обход.

– Не разрешаю. Всё равно вы никого толком не разглядели. Это будет больше гаданием, чем опознанием. Синяк на физиономии тоже так себе примета в этих кругах… И вообще: с вас ещё рапорт по поводу выкинутого фортеля.

Капитан посопел, багровея, неимоверной насупленностью дал понять, что подчиняется грубой начальственной силе.

– Виноват. Я был уверен…

– Прежде всего вы обязаны уверенно выполнять приказы. И вот вам мой приказ: проверьте, не был ли как-то помечен Решетников. Вычитайте материалы, переговорите с экспертами. Не замыкайтесь на глазах: «звёздочку» могли воткнуть в другое место, могла потеряться.

– Слушаюсь.

– Сергеич, ты всё равно через пару секунд сам скомандовал бы, – пробурчал Сидорков. – Не было вариантов.

Радченко досадливо поморщился.

– Это не отменяет устава… Да и по-другому мы действовали бы, без этого гусарского наскока!

Сидорков с кислой миной развёл руками: согласен, мол. Крисман всё же приободрился, бросил на старлея полный признательности взгляд.

Командир вдруг замер в глубокой задумчивости, словно исчез из реальности секунд на десять. Сидорков и Иванов заинтригованно переглянулись: они по опыту знали, что командир так себя ведёт, когда голову посещает по-настоящему крутая идея.

– Макс, Коля, – Радченко вернулся в материальный мир. – Попробуйте разузнать, с кем Калач контачил последние дни. Может, там ниточка… В общем, работайте.

Понурые оперы направились к выходу. У командира зазвонил настольный телефон.

– Так точно, Радченко. Да, запрашивал… Вот как… Что ж, и на том спасибо.

Он положил трубку, пробормотал:

– Ортогонально… Семихватов пропал. Эмигрировал и затерялся где-то в Штатах.

– И правильно сделал, – рассудил Сидорков.

Как только старлей закрыл за собой дверь, Радченко взял мобильник:

– Здоров. Нужно кое за кем присмотреть… Пока так. Но наверняка вам его по приказу определят.

* * *

После разговора с Ингой Стас ворочался в постели часов до трёх, всё соображал, как им выкрутится из положения, и вышел на работу совершенно разбитым.

Тут ещё дядька Саша до обеда не появлялся, вопросы какие-то решал. Ну почему именно тогда, когда он так нужен?

Хорошо хоть вкалывать особо не пришлось. В полусонном состоянии Стас чуть ли не на автомате перебрал стартер «Газели», проклиная в уме хозяев машины, которые жались на новые запчасти и вынуждали в очередной раз реанимировать этот хлам. Потом, изображая сосредоточенную мыслительную деятельность, предался счастливому ничегонеделанию.

К соседнему верстаку, насвистывая, подошёл Витек, веско шмякнул уложенный в чехол из кожзама новенький, блестящий хромом набор инструментов. Стас глянул на ключи и невольно обмер…

Так же поблёскивали хирургические инструменты чеченского лекаря, который взялся его оперировать. Стас сидел в стылом сарае с горящей под грязной повязкой раной на ноге, а мужик в синем халате разложил на обшарпанном столе своё медицинское добро и решал, как резать этого русского.

Стас в ужасе бормотал, что у него аллергия на анальгин. Мужик в который раз на пристойном русском отвечал, что другого обезболивающего нет, а оперировать необходимо и поскорее. Осколок нехорошо сидел в ноге.

Оба понимали, что аллерген может вызвать анафилактический шок вплоть до летального исхода. Стас умолял отпустить, дать шанс доковылять до какого-нибудь поселения с нормальной больничкой. Обещал, что никому ничего не расскажет о том, где был. Мужик угрюмо мотал головой: «Нельзя. Придётся так».

Хоть спирта у него было хоть залейся. Натурально бочонками – с завода привозили. Стас наглотался, обжигая горло, до полной несознанки. Потом короткая дикая боль – и провал…

– Ты чего?

Стас отвернулся к своему рабочему месту.

– Не выспался ни хрена. А ещё дядю Сашу черти где-то носят, когда он срочно нужен.

– Так здесь он, во дворе, – сказал Витек и вышел.

Стас поплёлся за ним.

Во дворе стоял микроавтобус. Клиент ужасно делового вида объяснял дяде Саше, что он теперь – весь смысл его жизни.

– Нужно срочно, понимаете? Мне с семьёй в отпуск ехать. У нас большие планы.

Дядя Саша глянул на Витька, тот почесал затылок.

– Большим планам – большое авто. Ясно дело. Только работы больно много. А народу мало: отпуска.

– Что, к четвергу совсем никак?

– Эээ… Момент.

Стас выдернул дядю Сашу и отвёл за фургон, оставив на клиента одного Витька.

– Нужен отпуск. Срочно.

– Сговорились вы, что ли? – возмутился дядя Саша. – Тебе-то чего приспичило?

– Надо.

– Зачем?

Они немного поиграли в гляделки. Дядя Саша понял, что разъяснений не будет.

– И прямо так вот срочно?

Племянник кивнул. Дядя задумался, потёр вечно небритую впалую щеку.

– Я часто отпрашиваюсь? – спросил Стас.

Он вообще никогда ничего не просил. И отношения между дядькой и племяшей были не так чтобы очень уж родственные. Больно разные они. Пока жив был отец, служил между ними связующим звеном, подтягивал слишком независимого Стаса к родне. Позже связь ослабла, но общая работа кое-как поддерживала в них семейно-корпоративный дух.

– Нет. Зато время выбираешь…

– Когда позарез нужно.

– Боюсь, не получится, – дядя Саша полоснул ребром длиннопалой ладони над выдающимся кадыком. – Работы до хрена. Потерпи до конца месяца.

– Дай хоть за свой счёт… – угрюмо настаивал Стас. – Да чё я клянчу вообще: я ж совладелец! У меня прав побольше, чем у простого работяги.

– Контрольный пакет – мой, – напомнил дядя. – А я часто в отпуске бываю?

Стас мотнул головой:

– Это другое. Ты у нас начальник. Заправлять больше некому.

– Вот и давай готовься на смену. Я не вечен.

– Сначала отпуск дай.

Дядя Саша подумал, пихнул кулаки в оттопыренные карманы пиджака, мешковато обвисающего на тощей фигуре.

– На сколько?

– Недели две.

Дядя возмущённо хмыкнул, но сдержал порыв и, направляясь обратно к клиенту, уклончиво пообещал:

– Я подумаю.

Стас так и не понял, какого ответа ждать, но предпочёл надеяться на лучшее. Взял сотовый, чтобы поделиться новостью с Ингой.

* * *

Крисман припарковал машину неподалёку от магазина Наглы, выложил на соседнее сиденье фотографии морд его работников. Типичные «быки». Разве что Казбек Хетагуров приличного вида: как-никак, два года в институте проучился. Ну и сам Нагла – представительный красавчик, ничего не скажешь. У Крисмана физиономия куда больше на бандитскую похожа.

И всё же бандит здесь кое-кто другой. Надо высветить его истинную природу. Вопрос в том, как это поаккуратнее проделать. А то майор и так уже на своего беспутного новичка косо поглядывает.

Зайти в магазин и тупо посмотреть на этих работничков? А если узнают? В любом случае светиться перед ними не стоило…

Пока Крисман размышлял, с другого конца улицы подъехал здоровенный BMW X5, стал в полусотне метров от магазина. Из кроссовера выбрался Нагла. Явно чем-то озабочен, даже сигнализацию не врубил. Район не самый опасный, наверняка убежал ненадолго, но всё равно довольно опрометчиво так бросать дорогую тачку. Или уверен, что побоятся тронуть?

Крисман буквально буравил глазами лицо Наглы, пока тот шёл к магазину. На левой скуле виднелся плохо загримированный кровоподтёк. Капитан готов был поклясться, что он его автор. Не оставалось больше никаких сомнений, с кем он столкнулся на даче.

Машина Наглы стояла в плотном ряду припаркованных авто и манила своей доступностью. К ней легко было скрытно подобраться и так же незаметно ускользнуть.

Крисман зыркнул на дверь магазина, азартно потёр запотевшие ладони. В машине могли быть какие-то улики, доказывающие, что Нагла бегал от него по дачному посёлку. Может, даже травмат в бардачке.

Капитан представил, как изменится в лице Радченко при виде такого доказательства – и решился. Ещё раз глянул на магазин, вылез из машины через правую дверь, перебежал улицу. Вся сторона была заставлена автомобилями. За ними на полусогнутых Крисман подобрался к кроссоверу. Легко щёлкнула приоткрытая задняя дверь, он нырнул в салон.

Пахло кожей, дорогим парфюмом и ещё чем-то, Крисману незнакомым. Он глянул в заднее стекло и на мгновенье обмер: из магазина выходил мужчина. Через секунду отпустило: к счастью, не Наглый.

Крисман выдохнул, воровато осмотрелся. Что искать? Ах да – ствол! Он протиснулся поверх передних сидений, открыл бардачок. Чего там только не было: какие-то тряпки, зажигалка, дезодорант, «Тик-так»… Но травматом и не пахло.

Ужасно раздражала марлевая блямба на щеке, гематома под ней одновременно побаливала и чесалась. И почему сейчас особенно назойливо? Ну да, нервишки…

Крисман полоснул глазами по пустым передним местам и плюхнулся обратно. Взгляд пал на приоткрытую кожаную сумку за водительским сиденьем. Как он сразу не обратил на неё внимания?

Из сумки торчал уголок ежедневника. Крисман жадно ухватился за него, вытащил. Пухлый, в обложке из кожзама, с закладкой.

Оказалось, там много записей. Только вот непонятных в основном, на латинице и вроде как даже не на английском. Латышский, небось. Найти бы хоть какую-то зацепку…

В планах на следующую неделю значился некий Юсуп Имранович. Кириллицей и с тремя восклицательными знаками. Крисман вцепился в эту возможность и стал судорожно перебирать страницы назад. Да, повторяется, и не раз. Без адреса, номера телефона, вообще без ничего. Но ведь не просто так вписан!

Крисман положил ежедневник на сиденье, снял на камеру мобильника страницу с упоминанием Имрановича. Только сфоткал – и вспомнил про Наглого.

А тот уже возвращался, чуть ли не трусцой и помахивая ключами.

Крисман бросил ежедневник обратно в сумку и дёрнулся было убираться. Но понял, что уже не сможет уйти незамеченным и в панике принялся соображать, как теперь выкрутиться из щекотливой ситуации. Разгорячённую голову посетила только одна внятная мысль – залечь.

Наглый беспечно прошёл вдоль машины. Крисман вжался в пол, услышал, как хлопнула дверца, скрипнула под задницей кожа сиденья, звякнули ключи. Но заводить мотор хозяин не спешил. Какого чёрта?

Крисмана охватила паника. Не совсем от страха, эдакая форма возмущения. Он не понимал, почему должен прятаться от какого-то мелкого бандюгана. К которому у него есть большая претензия.

Капитан не выдержал, вскочил и прижал горло водителя согнутой в локте рукой к подголовнику. В зеркале заднего вида отразились округлившиеся глаза Наглы. Картина Крисману понравилась. Нужно было что-то сказать и поубедительнее.

– Вот что, мразь, – прохрипел опер пересохшим горлом. – Зря надеешься, что умнее нас.

Чтобы произвести неизгладимое впечатление, приставил к виску Наглы дуло.

– Мы знаем гораздо больше, чем ты можешь себе представить… Таких, как ты, я перетанцовываю легко и непринуждённо… И могу быть при этом очень жёстким…

Наглый молчал, лишь зло косился на Крисмана в зеркало. Капитану показалось, что в глазах его прячется ухмылка. Он чуть сдвинулся – и в поле зрения попала собственная физиономия – мятая, небритая, залепленная сбоку клеевой повязкой. Пора заканчивать.

– Только дай повод…

Крисман выскочил, перебежал через дорогу и, уже не таясь, решительным шагом направился к своей машине.

Из стоявшей неподалёку невзрачной «Лады» за ним внимательно следили двое только что приставленных к Нагле сотрудников наружного наблюдения. Один из них хмыкнул и взял сотовый.

* * *

Радченко и Нележаев редко когда пересекались на обеде. Оперативник ел в столовой Управления, следователь ходил обычно в кафе поблизости. Поэтому когда перед его столиком вдруг возник майор с подносом в руке, Нележаев понял, что предстоит серьёзный разговор.

– Не помешаю? – спросил Радченко.

– Только аппетит не порти. Всё дерьмо оставь для совещаний.

Радченко сел напротив, в привычной для себя столовской манере начал тут же есть прямо на подносе. Он видел, как неодобрительно косится на него Нележаев, но игнорировал его манерность.

– Наш вчерашний пролёт, похоже, был не напрасен.

Нележаев болезненно поморщился, хотел напомнить о своей первоначальной просьбе, но Радченко не дал ему рта раскрыть.

– Очень может быть, что мы столкнулись с бандой известного нам персонажа. Есть такой Валдис Нагла. Или Наглый.

– Латыш, что ли?

– Да, из Риги. Мать русская. В Питере осел с две тысячи девятого. Хозяин магазина с ломбардом.

Нележаев насторожился: сейчас любой человек, имеющий хоть какое-то отношение к ломбардам, вызывал повышенное внимание. Реакция не ускользнула от внимания коллеги.

– Да-да, ещё один «ломбардник». Есть подозрение, что он сменил Хлыста и Николашу. Работает на их земле.

– Опять твоя теория об ОПГ «ломбардников»… – Нележаев ухмыльнулся. – На него есть что-нибудь конкретное?

– Он давно у нас под подозрением. Но ни на чём серьёзном не попадался. Только однажды чуть было не влип, но всё же выкрутился.

Радченко рассказал, как женщина опознала в Наглом одного из наехавших на её приятеля, у которого в Купчино была лавка по ремонту обуви. Вскоре очень извинялась перед следователем, написала новое заявление: мол, оговорила человека, потому как чем-то напоминает люто ненавистного бывшего любовника. Скорее всего, ей заплатили за изменение показаний. Или запугали. Классика…

– Если подтвердится, что ночью мы столкнулись с его людьми, это уже будет более чем серьёзно, – рассудил майор.

Нележаеву нечем было возразить:

– По меньшей мере будет означать, что его тоже интересует бывшая Хлыста. То есть и он сам.

– Точно. Правда, прямых улик на него всё равно пока не будет. Но появится основание «приделать ноги». Дашь санкцию?

– Опять косвенные…

– С прямыми его можно было бы уже разрабатывать по полной.

Нележаев с кислой миной задумался над словами Радченко. Тот с аппетитом доел суп, резво принялся за второе. И усилил атаку.

– Похоже, Калач был нашим общим информатором. А убит он «ниндзей» Хлыста. Слишком быстро для того, чтобы это могло быть местью за сдачу адреса бывшей. Отсюда версия. С помощью Калача Хлыст специально столкнул нас на даче, чтобы нашими руками убрать команду Наглы. Информатора потом устранил как опасного свидетеля. Сходится?

Нележаев подумал, посасывая с ложечки десерт.

– «Звёздочка» не вписывается. Зачем он нам подсказку даёт?

– Значит, так надо. Мы пока не понимаем, с какой вообще целью убитых помечают «звёздочкой».

– Допустим…

– А теперь главное. Если я прав, Хлыст будет снова разбираться с Наглым. И скоро.

У Радченко вдруг ожил сотовый. Он глянул номер и, извинившись, решил ответить. Звонил человек из наружки.

– Что у вас?

– Есть две новости. Начну с хорошей. Твоё подозрение подтвердилось, метка у одного на морде имеется. А плохая: тут ваш Крисман быкует, как раз с «меченым». Как бы не было беды…

– Чтоб его!.. – Радченко убрал сотовый, вскочил, схватил поднос с недоеденным обедом. – С тебя наружка.

И тут же умчался.

* * *

Инга пребывала в превосходном настроении. Последние три дня она переживала исключительно интересный опыт. Сейчас, например, возвращалась из дискаунтера неподалёку от дома, в котором жил Стас.

Ещё вчера она не понимала, как люди могут покупать продукты в помещениях, больше похожих на склад, чем магазин, перебирать овощи и фрукты из выставленных ящиков. А десять минут назад сама увлечённо выбирала помидоры посъедобнее, представляя, как их будет есть любимый мужчина.

Немного подпортил настроение дед, который копошился рядом, брезгливо перекидывал овощи и бубнил: «В копеечной и товар – копеечный».