Текст книги "Монгольское нашествие на Русь и Европу"

Перрье состоял из двух основных частей: опорной и метательного рычага. Опорная часть могла быть одного из трех типов: один опорный столб; два опорных столба (треугольные стойки); две усеченные пирамиды.

Вверху опорной части на оси закрепляли гибкий метательный рычаг. К длинному тонкому концу рычага присоединяли пращу, к короткому толстому – поперечный брусок с закрепленными на нем натяжными веревками.

Выстрел производился следующим образом. Длинный конец рычага перевешивал короткий и поэтому постоянно находился в нижнем положении. Обслуга закрепляла его спусковым устройством и укладывала снаряд в пращу. После этого натяжные одновременно и резко тянули веревки вниз. В результате рычаг изгибался, накапливая энергию. Затем приводили в действие спусковое устройство, которое освобождало рычаг. Длинный конец рычага быстро выпрямлялся, одновременно поднимаясь вверх. При положении рычага, близком к вертикальному, праща разворачивалась, и освободившийся снаряд летел вперед.

Были и более мощные перрье (камнеметы «китайского типа»), метательный рычаг которых состоял из нескольких шестов, связанных (стянутых обручами) в пучок для увеличения мощности, а каждую из натяжных веревок тянули два человека.

Средний по мощности перрье метал камни весом ок. 8 кг на расстояние ок. 100 м. Мощный семишестовый перрье, команда которого состояла из 250 человек, был способен метнуть камень весом ок. 60 кг на расстояние ок. 80 м.

Требуше имел следующую конструкцию. Основание – опорная рама, на которой находились две вертикальные стойки (опорные столбы), соединявшиеся вверху осью, через которую продевался метательный рычаг. К короткому толстому концу рычага прикреплялся противовес, который мог быть жестко зафиксирован на конце рычага или подвижно соединен с помощью оси. (Требуше с фиксированным противовесом был проще, и его можно было быстрее изготовить. Требуше с подвижным – мощнее, так как траектория падения противовеса была более крутой, что обеспечивало большую передачу энергии через рычаг. Кроме того подвижный противовес резко тормозился в нижней точке, создавая дополнительный импульс для пращи – в верхней. В подвижном противовесе груз почти не перемещался во время падения, поэтому ящик для противовеса служил долго, и его можно было наполнять доступными сыпучими материалами – землей, песком, камнями.) К длинному тонкому концу метательного рычага кроме пращи прикрепляли канат для притягивания рычага к земле посредством ворота, установленного на опорной раме.

Для производства выстрела длинную часть рычага притягивали к земле воротом и закрепляли спусковым устройством. Толстый конец с противовесом, соответственно, поднимался вверх. Пращу укладывали в направляющий желоб, располагавшийся внизу между опорными столбами. После того как снаряд был уложен в пращу, приводили в действие спусковое устройство. Рычаг освобождался, противовес под действием силы тяжести резко шел вниз. Длинный конец рычага, слегка изгибаясь, быстро поднимался вверх и тянул за собой пращу. В верхнем положении рычага праща разворачивалась, выбрасывая снаряд вперед.

Оптимальный требуше имел рычаг длиной 10—12 м, противовес – ок. 10 т и мог метать камни весом 100—150 кг на расстояние 150—200 м.

Для разрушения бревенчатых укреплений русских городов были необходимы тяжелые снаряды (камни) весом не менее 100 кг. Перрье для этой цели явно не подходит. Следовательно, монголы при штурме русских городов применяли требуше.

Теперь узнаем, насколько сложно было изготовить требуше и сколько времени занимал этот процесс.

«Требуше делается из обычного деревянного бруса и веревок с минимумом металлических частей. В этом устройстве отсутствуют какие-либо сложные и трудные в обработке детали, что позволяет справиться с постройкой команде плотников средней квалификации. Поэтому стоит требуше недорого и для его изготовления не нужны какие-либо стационарные и специально оборудованные мастерские. […] По опыту современных реконструкций, изготовление большого требуше требует около 300 человеко-дней (при использовании только инструмента, доступного в Средние века). Со сборкой из готовых блоков справляется десяток плотников за 3—4 дня. Однако не исключено, что у средневековых плотников рабочий день был дольше и работали они более квалифицированно»[124].

Таким образом получается, что монголы, скорее всего, перевозили требуше с собой в разобранном виде.

Все логично и понятно – за исключением одного обстоятельства. Для того чтобы разрушить участок стены (пробить в ней брешь), необходимо, чтобы снаряды (камни) несколько раз попали в одну точку. Этого можно добиться только в том случае, если все они будут приблизительно одного веса и формы. (Снаряд/камень с большим весом или аэродинамическим сопротивлением не долетит до цели, а с меньшими – перелетит.) То есть вопрос о точности – это в первую очередь необходимость унификации снаряда/камня, так как пристреляться можно, только имея одинаковые снаряды/камни. Следовательно, для того чтобы обеспечить прицельную стрельбу, необходимо заранее позаботиться о большом количестве одинаковых снарядов/камней. Как же монголы решали эту задачу?

Первое, что приходит в голову, это использование находящейся в окрестностях осаждаемого города каменоломни. Скорее всего, именно этот способ использовали монголы при взятии Киева: «Проблемой могла стать удаленность от города месторождений камня, необходимого для изготовления снарядов метательных машин: ближайшие пригодные для разработки выходы скальных пород находятся в 50 км от Киева по прямой (к счастью для монголов, камень можно было доставлять вниз по течению Ирпеня и Днепра)»[125].

Таким образом, чтобы воспользоваться этим способом, монголы должны были найти в пределах досягаемости каменоломню и, используя хашар, обеспечить изготовление и доставку соответствующих снарядов. В принципе, при той дисциплине и организованности, которые сумел привить монголам, создавая свою армию, Чингисхан, это все было вполне достижимо. А что делать, если в окрестностях города нет каменоломни? Может быть, монголы возили камни с собой от одного города к другому так же, как разобранные требуше?

Попробуем подсчитать на примере Владимира, сколько могло понадобиться камней при штурме одного города. При этом будем исходить из следующих допущений:

– длительность обстрела – 4 суток (ночью подсветку целей осуществляли с помощью снарядов с горючей смесью);

– количество требуше – 32 (сколько монголы использовали камнеметов при осаде Владимира – не известно, поэтому возьмем по аналогии с Киевом);

– средняя скорострельность одного требуше – 2 выстрела в час.

Получилось около 6000 снарядов. Для перевозки такого количества камней, при весе одного – 100 кг, необходимо ок. 1500 саней. Для стотысячной монгольской армии цифра достаточно реальна.

Впрочем, очень может быть, что унифицированных камней монголам потребовалось значительно меньше. Дело в том, что «…опыт стрельб […] опроверг долго бытовавшее мнение о неточности стрельб больших требуше и невозможности их перенацеливания. Было подтверждено, что при стрельбе на максимальную дальность отклонение в сторону от идеальной линии не превышает 2—3 м. Причем чем снаряды тяжелее, тем отклонение меньше. Гарантируется попадание в участок 5 на 5 м с дистанции 160—180 м. Дальность стрельбы можно предсказуемо менять с точностью до 2—3 м, укорачивая или удлиняя пращу, меняя […] вес снаряда или вес противовеса. Перенацеливание в сторону можно производить, поворачивая опорную раму ломами. Поворот даже на небольшой градус дает ощутимое (и также предсказуемое при элементарном знании геометрии) смещение выстрела в сторону»[126].

Следовательно, фактически было необходимо относительно небольшое количество унифицированных снарядов: несколько для пристрелки и несколько десятков – для разрушения стены.

Однако, возможно, монголы использовали и третий, менее распространенный способ. Вот что написал в 1241 г. Шихаб ад-Дин Мухаммад ибн Ахмад ибн Али ибн Мухаммад ал-мунши ан-Насави[127]: «Когда они [монголы] увидели, что в Хорезме и в его области нет камней для катапульт, они нашли там в большом изобилии тутовые деревья с толстыми стволами и большими корнями. Они стали вырезать из них круглые куски, затем размачивали их в воде, и те становились тяжелыми и твердыми, как камни. [Монголы] заменили ими камни для катапульт»[128].

Впрочем, есть автор, сомневающийся в возможности выполнения подобных действий монголами:

«Выход из положения, будто бы найденный монголами при осаде Хорезма, граничит с фантастикой и, скорее всего, является литературной натяжкой либо самого ан-Насави, либо его компиляторов. Ибо как иначе можно прокомментировать эпизод с изготовлением круглых ядер весом не менее 100 кг из толстых тутовых деревьев? Без пилы это сделать было невозможно, а пил в то время не существовало. А где взять столько воды, чтобы размачивать в ней куски деревьев? Еще и огромные емкости для размачивания предусмотреть надо»[129].

Однако мне эти возражения кажутся беспочвенными. Во-первых, пилы в XIII в. существовали:

«…в Древней Греции в 50-х годах до н.э. появились пилы, сделанные кузнецами. Кованые зубья были значительно острее и правильнее заточены, что и сделало их неоспоримым лидером среди пил того времени.

Период от возникновения христианства до расцвета Киевской Руси ассоциируется с развитием основных ремесел, которые, в свою очередь, повлекли за собой и развитие пилы. Она распространилась почти по всему миру и уже тогда составляла конкуренцию топору. Наиболее широкое применение […] пила получила в районах Сибири, в Африке и Азии»[130].

Во-вторых, «огромные емкости для размачивания» были не нужны, так как рядом протекала Амударья.

На Руси тутовых деревьев, конечно, не было. Самые распространенные деревья у нас в средней полосе – сосна и береза. Для того чтобы получить деревянный снаряд весом ок. 100 кг, достаточно было взять свежесрубленное сосновое бревно диаметром 0,5 м и длиной 0,65 м.

Конечно, против каменных стен такой снаряд был бесполезен, но ведь на Руси XIII в. подавляющее большинство городских стен были деревянными. Кроме того, «…основной задачей стенобитных камнеметов является не столько снесение стен как таковых (хотя пробитие солидной бреши, обеспечивающей свободный проход пехоты и конницы, очень желательно), сколько уничтожение укрытий для защитников – зубцов, парапетов, навесных галерей и щитов, навесных башенок-бретешей, казематов для баллист и т.д. Для успеха штурма с использованием обычных лестниц достаточно обнажить верхушку стены, чтобы вражеские солдаты не имели прикрытия от легкого метательного оружия»[131]. «Воины располагались только на заборолах – площадках вверху стены, прикрытых частоколом или деревянным бруствером. Заборола были уязвимы для разрушения даже не самыми тяжелыми камнями, серьезную угрозу для них представляли и зажигательные снаряды. После этого оставшиеся без прикрытия защитники легко сметались со стены массированным обстрелом из луков и легких скорострельных требуше»[132].

Таким образом, с большой долей уверенности можно утверждать, что для обстрела русских городов монголы применяли собираемые на месте из готовых блоков требуше. Снаряды для этих камнеметов они привозили с собой или изготавливали из деревьев.

ЧИСЛЕННОСТЬ

Вначале посмотрим, что известно историкам об общей численности армии Монгольской империи в начале 1230-х годов. Практически все авторы считают, что численность этнических монголов в этой армии составляла ок. 140 тыс. воинов. При этом историки расходятся в оценке численности монгольских союзников, и эти цифры колеблются в пределах от 60 до 140 тыс. человек. Таким образом, общая численность армии Монгольской империи, в начале 1230-х годов, по разным данным, составляла от 200 до 280 тыс.

В качестве примера посмотрим, как производит подобный подсчет Р. Храпачевский:

«По состоянию на 1206 г. “Сокровенным сказанием”[133] зафиксированы в составе государства Чингисхана 95 “тысяч”. Из состава данных “тысяч” […] был составлен тумен личной гвардии Чингисхана. К указанным 95 “тысячам” 1206 г. надо прибавить “лесные народы”, не перечисленные на момент Великого курултая. В 1207 г. экспедиция старшего сына Чингисхана Джучи подчинила Монгольской державе племена ойратов, бурят, киргизов и некоторых других. Номинально они могли выставить до нескольких десятков тысяч воинов […] Таким образом, к 1210 г., непосредственно монголы, которые были консолидированы Чингисханом, могли выставить не менее 100 тыс. воинов (“монгольских войск” и войск таммачи), 10 тыс. человек в гвардии-кешиге и имели примерно столько же человек резерва в виде старших сыновей в каждой семье-кибитке.

[…] к 1210 г. карлуки[134] стали вассалами монголов […]. Кроме того […] имелся особый тумен онгутов. Таким образом, к моменту войны с Цзинь в 1211 г. Чингисхан располагал собственной армией, численностью примерно 130 тыс. человек “монгольских войск”, войск таммачи, союзных карлуков и отдельного корпуса уйгуров.

В ходе завоевания империи Цзинь […] с самого начала на сторону монголов стали переходить пограничные войска цзиньцев, набранные из тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских народов и китайцев. Причем со временем в армию монголов вступали и крупные контингенты регулярных цзиньских войск. […] К 1213—1214 гг. в состав армий Чингисхана влились уже значительные контингенты собственно чжурчжэней и ханьцев. В целом не менее 50—60 тыс. человек вошли в армию Чингисхана в ходе войны с Цзинь в 1211—1217 гг.

Перед походом против хорезмшаха к Чингисхану присоединились ополчения уйгуров, карлуков и части туркестанцев. […]

Возможной общей оценкой прибавки восточнотуркестанских воинов будет величина в 30—40 тыс. человек, или 3—4 тумена. […]

Если же привести в систему ранее подсчитанные величины подразделений монгольской армии, то для 1235 г., перед Великим Западным походом, имеем следующую раскладку вооруженных сил мировой державы Чингисидов, из состава которых курултай мог распределить на все планируемые фронты солидные контингенты:

1. После смерти Чингисхана (1227) царевичам оставлены собственно монгольские “тысячи” в размере 129, обязанные по реестру выставить 129 тыс. воинов и имевшие примерно столько же человек в резерве. Они могли выставить только взрослых воинов около 130 тыс. человек “монгольских” войск и войск таммачи, а также тумен кешиктенов, всего – около 140 тыс. собственно монгольских воинов.

2. 46 отдельных отрядов в Китае из киданей, ханьцев (северокитайцев), разнообразных тунгусо-маньчжурских народов (си, бохайцы, чжурчжэни), тангутов и прочих. Их точная численность неизвестна, поскольку командование над ними часто менялось, а сами они в разное время включались в состав различных “ханьских туменов”. […] примерная оценка общей численности всех их в размере 70—80 тыс. человек не выглядит завышенной. […]

3. 3—4 тумена из уйгур, карлуков, канглов и прочих восточнотуркестанцев, как под началом своих феодалов, так и “сборные” части под началом назначенных центральной монгольской властью командиров – от тумена и ниже.

4. Кипчаки и представители прочих кочевых племен из бывших армий хорезмшаха, которые после разгрома государства Ануштегинидов остались бесхозными и переходили на службу к монголам. […]

Таким образом, перед Великим Западным походом общие военные силы Монгольской империи можно оценить в 250—260 тыс. человек»[135].

Почти все авторы, писавшие о нашествии кочевников на Русь в XIII в., приводят цифры, характеризующие численность монгольской армии. Вот некоторые из них:

600 000 – Н.М. Иванин;

500 – 600 000 – Ю.К. Бегунов;

500 000 – Н.М. Карамзин;

300 – 500 000 – И.Н. Березин, Н. Голицын, Д.И. Иловайский, А.Н. Оленин, С.М. Соловьев, Д.И. Троицкий, Н.Г. Устрялов;

300 000 – К.В. Базилевич, А. Брюкнер, Е.А. Разин, А.А. Строков, В.Т. Пашуто, А.М. Анкудинова, В.А. Ляхов;

170 000 – Я. Халбай;

150 000 – Дж. Саундерс;

130 – 150 000 – В.Б. Кощеев;

140 000 – А.Н. Кирпичников;

139 000 – В.П. Костюков, Н.Ц. Мункуев;

130 000 – Р.П. Храпачевский, Ю.Н. Кошевенко;

120—140 000 – В.В. Каргалов, Х. Рюсс, А.Х. Халиков, И.Х. Халиуллин, А.В. Шишов;

120 000 – А. Антонов, Г.В. Вернадский, Л. Хартог;

60 – 100 000 – С.Б. Жарко, А.В. Мартынюк;

60 – 80 000 – Е.И. Сусенков;

55 – 65 000 – В.Л. Егоров, Э.С. Кульпин, Д.В. Чернышевский;

60 000 – Ж. Сабитов, Б.В. Соколов;

50 – 60 000 – Е.П. Мыськов;

30 – 40 000 – И.Б. Греков, Ф.Ф. Шахмагонов, Л.Н. Гумилев;

30 000 – А.В. Венков, С.В. Деркач, И.Я. Коростовец.

К сожалению, лишь немногие из историков пытаются обосновать свои цифры какими-либо расчетами. Тем не менее мне удалось найти несколько методов расчета численности воинов монгольской армии в 1237 г.

Начнем с самого простого метода, связанного с количеством участвовавших в походе Чингисидов.

«В походе Батыя на Русь, по свидетельствам Рашид ад-Дина[136] и Джувейни[137], участвовали следующие царевичи Чингисиды: Бату, Бури, Орда, Шибан, Тангут, Кадан, Кулькан, Монкэ, Бюджик, Байдар, Менгу, Бучек и Гуюк. […] Обычно ханы – Чингисиды командовали в походе “туменами”, то есть, отрядом из 10 тысяч всадников. Так было, например, во время похода монгольского хана Хулагу на Багдад: армянский источник перечисляет “7 ханских сыновей, каждый с туменом войска”. В походе Батыя на Восточную Европу участвовали 12—14 ханов – “Чингисидов”, которые могли вести за собой 12—14 туменов войска, то есть опять же 120—140 тысяч воинов»[138].

Сразу же бросается в глаза ошибка, допущенная автором при перечислении Чингисидов. Дело в том, что Монкэ и Менгу – это один и тот же человек, так же, впрочем, как Бюджик и Бучек. Вероятно, эта ошибка связана с тем, что одни источники приводят имена этих чингизидов в тюркском произношении, а другие – в монгольском.

Кроме того, вызывает сомнение уверенность автора в том, что каждому Чингисиду придавался тумен.

Вот более развернутое мнение сторонника подобной точки зрения:

«Есть и прямое свидетельство армянского хроникера XIII в. Григора Акнерци (в историографии более известного как инок Магакия), в его “Истории о народе стрелков” сообщается о практике назначения царевича во главе тумена: “7 ханских сыновей, каждый с туменом войска”. Это свидетельство особенно важно, так как относится к 1257—1258 гг., когда произошел последний общемонгольский поход на Запад – завоевание Хулагу и его армией Багдада и остатков халифата. А эта армия собралась по специальному решению курултая со всей Монгольской империи, аналогично сбору армии для Великого Западного похода во главе с Бату»[139].

А вот и противоположная точка зрения:

«Исходя из того, что “царевичам” часто приходилось самостоятельно проводить довольно крупные военные операции, можно не сомневаться в том, что некоторые из них являлись официальными командирами туменов. Однако распространять это предположение на всех участвовавших в походе ханов нет оснований. В соответствии с организацией монгольской армии командные посты в ней занимались не “по рождению”, а по способностям. Вероятно, туменами командовали некоторые наиболее авторитетные ханы (Гуюк, Менгу и др.), а остальные имели в своем распоряжении лишь свои личные “тысячи”, доставшиеся им по наследству…»[140]

Представляется, что одного свидетельства, чтобы утверждать зависимость численности монгольского войска от количества чингизидов, явно недостаточно.

Второй вызывающий недоверие момент – это уверенность автора, что тумен состоял из 10 тысяч воинов. По этому поводу также существуют два противоположных мнения.

Вначале мнение «за»:

«…в начале походов и войн монголы проводили сбор и смотр своих войск и старались доводить численность войск во всех подразделениях до комплектной. Более того, такая норма была прямо прописана в “Великой Ясе”. […] В рассматриваемый период времени[141] дисциплина в монгольской армии, в том числе дисциплина мобилизации, была еще крайне высокой. А значит, и указанная норма “Ясы” об обязательности укомплектования войск перед кампаний (в ходе сбора войск) выполнялась. Поэтому номинальную численность подразделений перед войнами можно считать весьма близкой к реальной»[142].

Теперь – «против»:

«Тумен формально равнялся десяти тысячам воинов, но, даже несмотря на стремление самого Чингисхана максимально упорядочить структуру войска, тумены оставались самыми нечеткими в количественном исчислении армейскими единицами. Десять тысяч солдат – это тумен идеальный, но чаще тумены были меньше, особенно когда к реестровым монгольским тысячам механически присоединялись союзники из числа других кочевников»[143].

Сложно сказать, кто прав. В любом случае понятно, что этот метод расчета прост, но не надежен.

Второй метод расчета также опирается на сведения, содержащиеся у Рашид ад-Дина:

«Великий хан Угедей издал указ о том, чтобы свои войска для похода предоставил каждый улус. Распространено мнение, что таких улусов в то время было четыре, по числу старших сыновей Чингисхана: Джучи, Чагатая, Угедея и Тулуя. Но кроме этих, великих, улусов существовали и четыре малых улуса, выделенных младшему сыну Чингиса, Кулкану, и Чингисовым братьям Джучи-Хасару, Хачиуну и Темугэ-Отчигину. Их улусы находились на востоке Монголии, то есть в наибольшем удалении от русских княжеств. Тем не менее участие их в Западном походе засвидетельствовано упоминанием среди военачальников внучатого племянника Чингиса – Аргасуна (Харкасуна).

Основная часть собственно монгольских войск принадлежала улусу Тулуя. Рашид ад-Дин определяет их число в 101 тысячу. В действительности их было 107 тысяч. Эти войска и составили ядро западной армии. Известно об участии в походе Бурундая (Бурулдая), возглавлявшего правое крыло монгольского войска, которое насчитывало 38 тысяч»[144].

Посмотрим, что конкретно написал о Бурундае Рашид ад-Дин: «Когда в эпоху Угедей-каана он[145] скончался, местом его ведал Буралдай. Во время Менгу-каана [этим местом ведал] Балчик…»[146]

Эпоха (время правления) Угедея – 1229—1241 гг., время правления Менгу – 1251—1259 гг. Западный поход состоялся в 1236—1241 гг., и Бурундай (Бурулдай) в нем участвовал. Не уверен, что на этом основании можно утверждать, будто все правое крыло войск Тулуя также участвовало в Западном походе.

«Из этого числа необходимо вычесть 2 тыс. сулдусов, которых Угедей передал своему сыну Кутану, а также, возможно, тысячу телохранителей-кабтаулов. Вместе с Бурундаем в походе были сыновья Тулуя Менгу и Бучек. Но неизвестно, привели ли они с собой какие-либо другие отряды. Поэтому войско Тулуева улуса в Западном походе можно оценить в 35 тысяч.

На долю улусов Джучи, Чагатая и Кулкана приходится по 4 тыс. войска. Из сыновей Джучи в походе были Орда и Бату, возглавлявшие оба крыла войск своего улуса, а также Шейбан и Тангут. Поскольку война велась в интересах правителей этого улуса и в ней участвовали оба военных предводителя, то можно утверждать, что в бой были брошены все 4 тысячи. Из других улусов прибыло по 1—2 тысячи, так как в походе участвовали сын и внук Чагатая, Байдар и Бури, и сам Кулкан»[147].

Кулкану было выделено 4 тыс. Почему же автор считает, что он взял с собой в поход только 1—2 тыс.?

«Доля Угедея равнялась доле его братьев. Но, став великим ханом, он подчинил себе 3 тыс., оставшиеся после матери Чингисхана, и забрал 3 тыс. из войск Тулуя. В поход он отправил сыновей Гуюка и Кадана (не Кутана), которые могли взять с собой 1—3 тыс. из 10 тыс. войск улуса. Восточномонгольские ханы имели вместе 9 тыс. воинов. Ввиду отдаленности их улусов и отсутствия у них немонгольских войск можно считать, что они выставили не более трех тысяч»[148].

А почему автор считает, что из 9 тыс. выделили только 3 тыс.?

«Таким образом, собственно монгольских войск насчитывалось в походе 45—52 тысячи. Эти “тысячи” имели условный характер. Известно, что в четырех Джучиевых тысячах состояло 10 тыс. воинов»[149]. На самом деле у Джучи в 4 “тысячах” было не 10, а 13 тыс. воинов[150].

«Но надо считаться с необходимостью оставить часть людей для охраны кочевий. Поэтому действительную численность монгольского войска можно определить в 50—60 тысяч. Это составляло примерно треть собственно монгольского войска. Подобное соотношение возможно применить и для немонгольских войск, что даст еще 80—90 тысяч. В целом численность армии Западного похода определяется в 130—150 тысяч»[151].

Вопрос о соотношении монголов и их союзников в армии Бату остается спорным. Вот одно из мнений по этому поводу:

«Во время походов монголы постоянно включали в свое войско отряды покоренных народов, пополняя ими монгольские “сотни” и даже создавая из них особые корпуса. Удельный вес собственно монгольских отрядов в этой разноплеменной орде определить трудно. Плано Карпини[152] писал, что в 40-х гг. XIII в. в армии Батыя монголов насчитывалось примерно ¼ (160 тысяч монголов и до 450 тысяч воинов из покоренных народов). Можно предположить, что накануне нашествия на Восточную Европу монголов было несколько больше, до 1/3, так как впоследствии в состав полчищ Батыя влилось большое количество аланов, кыпчаков и булгар»[153]. «…аналогичное соотношение в 1/3 есть и у монаха Юлиана[154], который был в Поволжье во время погрома Булгара и накануне похода на Русь»[155].

С такой точкой зрения согласны не все:

«Сведения Плано Карпини и Юлиана о том, что в монгольской армии 2/3 – 3/4 войска составляли покоренные народы, не принимаются здесь во внимание, так как источниками их были слухи и сообщения беженцев и дезертиров из штурмовой толпы, которые из всего татарского войска видели только эту толпу и охранявшие ее отряды и не могли верно судить о соотношении разных частей орды Батыя»[156].

Есть и другая точка зрения по этому вопросу: «…примерное соотношение между монгольскими и немонгольскими контингентами в ее [армии Монгольской империи 1230-х гг. – А.Ш.] составе можно грубо принять как 2:1»[157].

Третий метод расчета, тоже основан на сведениях Рашид ад-Дина:

«…30-тысячный корпус Субэдэя-Кукдая (уже оперировавший на западных границах империи) и военные силы удела Джучи становились костяком Великого Западного похода. Джучиды могли выставить более 30 тыс. воинов – это следует из данных “Памятки об эмирах туманов и тысяч и о войсках Чингис-хана” Рашид ад-Дина, дающие цифру 13 тыс. воинов, закрепленных Чингисханом за Джучи, и из расчета мобилизационного потенциала удела. Последний составлял 9 тыс. монгольских кибиток, которые Чингисхан дал в удел Джучи около 1218 г., а также тех кочевников, которые жили на западных землях империи, представлявших собой восточную часть Дешт-и-Кипчак. Из расчета по 2 воина на кибитку этот потенциал представлял собой более 18 тыс. человек монгольского войск. Удел Джучи в 1235 г. мог выставить в Великий Западный поход как минимум 3 тумена только монгольских войск, что с корпусом Субэдэя составляло 6 туменов. […]

Каждый из трех основных домов Чингисидов (кроме Джучидов, которые участвовали в походе целиком) получал под командование корпус во главе с одним из старших сыновей рода; в пару к нему ставили младшего представителя рода. Всего получилось три пары: Мэнгу и Бучек (Толуиды), Гуюк и Кадан (Угэтэиды), Буря и Байдар (Чагатаиды). Был назначен в поход еще отряд Кулькана…

[…] корпус Гуюка (или Бури) не мог сильно отличаться по численности от аналогичного корпуса Мэнгу. Последний включал два тумена, поэтому корпус Гуюка и Бури должны быть оценены (в сумме) в 4 тумена. Итого, общеимперские силы насчитывали около 7 туменов – 6 туменов под командованием Мэнгу, Гуюка и Бури и, вероятно, 1 тумен Кулькана. Таким образом получаем, с учетом известной ранее численности корпусов Субэдэя и Бату, что весь наряд сил на Великий Западный поход по состоянию на 1235 г. составлял 13 туменов, или 130 тыс. человек»[158].

Автор никак не обосновывает норму мобилизации – по 2 воина от кибитки. Также непонятно, откуда взялся тумен у Кулькана, ведь ему были выделены всего 4 тыс. воинов.

Четвертый метод основан на сведениях из «Сокровенного сказания» и все того же Рашид ад-Дина:

«Монгольская же армия состояла из: 89 тысяч, розданных в уделы родственникам Чингисхана + возможные 5000 юрт (тумен войска) для Кулкана, которому Чингисхан… скорее всего, выдал… улус такой же по численности, как Толую и Угедею, реально приравняв его к четырем первым сыновьям, + тумен онгутов. […] + тумен ойратов + тумен кешиктинов. В итоге получилось 129 тысяч человек, а если прибавить к этому демографический рост, то, возможно, их стало 135 тысяч к 1230-м годам. Надо учесть, что потери монголов в войнах с чжурчжэнями, тангутами и Хорезмшахом, а также потери корпуса Джэбэ и Субедея […] компенсировались высоким приростом населения.

[…] 1229 год. […] Отправка 30 тысяч во главе с Чурмагуном в Иран и 30 тысяч во главе с Субедеем и Кокошаем в Дешт-и-Кипчак.[…] Субедей и Кокошай […] скорее всего, имели два тумена монгольского войска и один сборный тумен: “тысячи из обоков, меркит, найман, кирей, канглы, кипчак” […]

В 1235 году была предпринята попытка нового похода “старших сыновей” на Запад. […] В то же время Угедей смог все-таки отослать в помощь Чормагуну отряд старших сыновей под руководством Оготура и Мункету. Предположительно это был тумен…»[159]

Далее автор приводит численность воинов, выделенных из каждого улуса родственников Чингисхана, для участия в Западном походе:

Джучи (сын) – 9000;

Чагатая (сын) – 4000;

Толуя (сын) – 1750;

Кулкана (сын) – 2500;

Угедея (сын) – 3250;

Отчигина и Оэлун (брат и мать) – 5000;

Джочи-Хасара (брат) – 2000;

Элджидай (племянник) – 1000;

Бельгутей (сводный брат) – 750;

корпус Субедея – 30 000;

онгуты – 2500;

ойраты – 2500.

И в заключении:

«Формула, по которой рассчитывается общее количество монгольской армии в Западном походе:

N = n + q x (X) + s,

N – это общее количество войска, которое участвует в походе;

n – это количество войск, присутствующее до похода в этом улусе;

q – это коэффициент изъятия войск из других улусов, в данном случае он равен 0,5;

Х – это количество войск в оставшихся улусах на период призыва их в поход;

s – это количество союзных войск…

N = n (30) + q x (X) (34,25—10) + s (5) = 59,25

Таким образом, численность армии, посланной в Западный поход, равнялось: 30 тысячам людей, оставшимся еще с 1229 года (из которых 20 тысяч были монголами, а 10 тысяч были из киреев, найманов, меркитов, кипчаков и канглы), а также набранных старших сыновей минус 10 тысяч, высланных в помощь Чурмагуну + силы союзников (2 тысячи уйгуров, 2 тысячи карлуков + 1 тысяча инженерных войск (тангуты, китаи, чжурчжэни, ханьцы). Итого вышло 59 250 человек. Цифра эта условна и опирается на условие того, что потери монголов в войнах покрывались демографическим ростом»[160].