Текст книги "Откровение А4. фильм в виде книги"

– Не очень-то ты его, судя по рассказу. Он с тобой общался потому, что ты к религии имеешь отношение? – продолжал я любопытствовать.

– Я сосед, прежде всего, которому он доверял или… Думаю, в моём лице он находил умеющего слушать собеседника. И потом в наше время культура соседства утеряна, раньше все были более или менее равны и поэтому могли общаться, будучи соседями. Сейчас всё иначе, и люди конструируют принципиально новые отношения, базирующиеся на чём-то. Если бы не ковчег мой, то, возможно, у нас не было бы подобных отношений. Но Жоре следует отдать должное, в определённой мере он был справедлив. Один раз на своих жигулях он случайно поцарапал ягуар. Жора сам был виноват – обгонял грубо. Поцарапанный выходит, без всяких казя-базя, спокойно, причём перед ним работяга простой, спрашивает: «Что делать будем, знаете, сколько крыло стоит», но по нему видно, что дело не в крыле, он таких ягуаров в день штук несколько поднимает. Жора: «Догадываюсь», а самому интересно, что дальше будет, тот на «вы». Поцарапанный говорит: «Вы же знаете, кто сейчас по дорогам ездит, сами подставляются, потом на квартиры ставят. Я другими делами занимаюсь, но как вы ездите? А вдруг ребёнка собьёте?», никакой агрессии, типа проповедь. Жора не ожидал такого, тоже на «вы» начал: «Вы в ГАИ раньше не работали, случайно… или священником? Я ребёнка не собью, это точно. Сколько за крыло?» Тот: «Не знаю, может, пять или семь, я сейчас не про крыло». Жора: «Я понял, держи на крыло», отстегнул ему десять штук и уехал.

– Наверное, после таких случаев и рождаются анекдоты про то, как работяги заек разводят, – вспомнил я серию анекдотов.

– Справедлив ваш Жора, – прокомментировал Игорь, – но мне другое понравилось. Любопытно слышать от священника – «типа проповедь».

– Ничего удивительного, – пояснил поп Василий, – если ты изнутри узнаешь круг священнослужителей, не то ещё услышишь. Истинно веруют некоторые, из низшего класса. Те, кто не прошёл то, что прошли высшие чины. Это бизнес. Мне это напомнило такой случай. Был я в редакции газеты, одет в мирское. Там репортажные фотографы говорили про то, где и сколько платят за их работу. Один заикнулся про композицию в фотографии и про художественность. Его послали куда подальше со своим искусством. В большинстве случаев, у нас то же самое, разница в том, что не находится того, кто про веру с коллегами говорит. Про другое говорят. Зайдите в любой храм, там на каждую свечечку, толстую или тонкую, – прайс. Записочку Господу, покаяться – нет проблем, спроси прайс, или решил ты в веру обратиться, покреститься, денег дай – окрестим. А так, ходи не побрызганный.

– Ну и не служил бы, если понятия такие, – сделал вывод Павел.

– А куда идти? Асфальт что ли класть или трубы носить? Я уж лучше построенный дом окроплю, а потом по своим делам мирским, с пачкой капусты. Мы производители, если разобраться, мы веру производим. Производим и поддерживаем её на должном уровне, чтобы у верующих сомнений в правильности нашего пути не возникало. Вера всех этих людей в нас – это и есть наш товар, мы его популяризируем и продаём, и он востребован и, что самое главное, и для нас, и для них… верующих. Хороший бизнес. А что нам ещё производить? Мы ничего больше делать не умеем. Мы умеем храмы производить, свечки и всякое такое. Верят же… Казалось, в Василии сочетается несовместимое, но это было объективное отношение к делу, которое тебя кормит. Василий не боялся откровенно говорить с людьми, которым доверяет. Естественно, никаких новостей он не рассказал про свой бизнес.

Любопытным для меня был он сам – современный, продвинутый, со своими заморочками конечно, но всё реально констатирует, без иллюзий.

У Павла зазвонил телефон, он выслушал и лениво ответил:

– Да… Я у Васика… Конечно, заходи, – спрятал трубку обратно в карман. – Сейчас зайдёт мой коллега, тоже спорные вопросы решает, но в основном свои. Сам придумывает проблему и сам решает, в чём-то похож на Жору, только уровень покруче. Все нефтяные под ним, и газ тоже.

– Крыл, что ли? – спросил Василий. Павел утвердительно кивнул. – О, у него всегда новости, не знаешь, где пропадал так долго, недели три уже его не видно.

– Сейчас расскажет. Я его столько же не видел.

– Вы тут в гости ходите, я вижу, так между прочим. Просто звоните и сообщаете, «я иду». Да? – для меня такие отношения были новостью, возможно, я не знал чего-то, что позволяет им вести себя так друг с другом.

– Да. А что нам мешает? – удивился Павел. – Нормально всё.

Минут через семь заходит Крыл. По виду – яркий представитель бизнесменов, не согласных с государственными понятиями, создающий свои законы и по этой причине конфликтующий с государственными и со всем тем, что стоит за понятием государство. Павел представил нас с Игорем новоприбывшему Крылу.

– Рассказывай, где пропал, – обратился к нему Павел.

– Ждал последнего слова чуть-чуть. – Не знаю, за кого принял нас Крыл, но, возможно, он считал, если мы здесь – можно спокойно говорить.

– Крыл, – прищурил глаз Павел, – у нас намечается дело, а ты зависаешь по курортам, оно тебе надо? Рассказывай.

– Какой курорт? Я ж спортсмен. Еду себе на Поклонную покататься, новые ролы купил, с амортизаторами, настроение хорошее, всё нормально. Разогнался по Кутузовскому. Движение всё перекрыли – я не остановился. Тут эти с мигалками, обогнать хотят. У меня тоже мерс не сиротский, родной и длинный. Они под мигалками сидят в гробах своих государственных, парятся, я не пускаю, не даю обогнать, достали уже… президенты едут… не надо борзеть и дорогу перекрывать! Я бы точно там пострелял всех… Правительство… Я вызвал ребят – не успели. Суки в масках повыскакивали с автоматами своими – оперативней моих оказались, я кому смог по морде дал. Взяли меня короче…

– Ты рассчитывал перебить президентскую охрану? Там же у них столько всего… Сомнительно твоё намерение, – дал комментарий Павел.

– Реально… у них финансирование и цепные псы – у меня тоже. Это урок для меня, вполне реально свою армию спецов подготовить. Я этим сейчас занимаюсь – хочу теперь им урок преподнести, когда перекроют, я покажу степень своей подготовки… Я две недели в Бутырке парился. Спецом не ушёл, чтобы на суде с ними разобраться. Дождался… Встать, суд идёт, мои ребята уже в зале… Судьи наивные, всё решили за меня, срок дали за покушение, я жду своё слово. Ну и всё, последнее слово, подсудимый. Мусора в зале – мои люди… Положил я на то, что договорились с пацанами судей не трогать, встаю, говорю: «Давай с самого начала начнём, я тебя выслушал, теперь ты меня слушать будешь. Какого вообще дорогу занимают, мигалки эти, когда я еду… Какое-то правительство… Такое себе позволяют… С чего это? Те, кто с автоматами там повыбегали, те уже себе вообще ничего позволить не могут, я распорядился. Закопали всех, а тот, что меня ударил, – два раза труп. Теперь с тобой, судья. Ты отучился на юриста, да? Срок мне даёшь, да? Кто ты такой, чтобы меня судить? Молчать, сейчас я говорю. Так тебе право дано? Кто дал? Государство? А ему кто? Вот, видишь, концов не найдёшь. Непорядок. А я сейчас даю себе право судить, официально заявляю, бля буду». Мои мусора, они от меня по жизни кормятся, положили всех. Там этот прокурор, некрасиво себя повёл – ныть начал… не уважаю, ему сразу на мозг стол уронили. Меня на дьявольщину пробило в тот момент от злости. Да… меня тогда тащило реально… кровь везде… но меня так злоба взяла из-за этих заморочек государственных… обняла злоба… в тиски зажала. Мне и сейчас страшно за то, что там было. Я у судьи спрашиваю: «Вот этим языком ты мне приговор читал? Сейчас решай: сдохнешь или протянешь ещё пару лет. Ты прав был, что посадить меня хотел? За что, за этих в масках, за то, что я по дороге в своём городе еду, за то, что не пустил?» – он кивает – неправ – «Так какого ты: знаешь, что неправ, и срок мне даёшь?» – Кончил я его, конечно, ну, попал этот судья под горячую руку, не надо было мне срок давать. Они думают, что могут, у них власть узаконенная. А у меня свои понятия, что до фени мне эта власть. Приходит как-то один: «Вы строительством занимаетесь, а где ваша лицензия на это?» Вокруг его эти, в масках, с автоматами. Они борзые до тех пор, пока мои ребята их в фарш не перемололи, все как один плачут перед смертью, про семью, детей вспоминать начинают, каются. У меня всё просто – признай, что неправ был, а если неправ – какого делал? Всё равно, со мной связался – уже неправ. Кто против меня идёт – виноват, что на свете белом живёт. У меня бабок на всех этих государственных деятелей хватит… А, ну да, этот: «Где лицензия?» Я ему: «А кто мне может разрешить или запретить делать, что я хочу?» Он: «Государство, лицензионная комиссия». Я когда слышу про государство, меня трясти начинает, ну его… Они там решили, что могут дать или не дать эту лицензию. А кто, интересно, им дал это право решать, кому строить, кому нет? Государство дало? А ему кто дал? У государства есть лицензия на государство? Может, я и есть сама лицензия на всё. Я, может, лицензия на все лицензии, я так решил! Пусть государство придёт ко мне и покажет лицензию от меня, на право быть государством, а я никому такую лицензию не давал. А если нет – я лично хребты ломать буду, кто на дороге у меня стоит.

– Да вы бунтарь, батенька, – навесил ярлык Игорь.

– Что? Я с понятием: счастье для меня это свобода, а свобода – это когда я любого могу послать нахуй, – вывел формулу Крыл. – Это я такой тест придумал, если ты чувствуешь и головой понимаешь, что ты любого можешь себе позволить послать нахуй, и начальника своего тоже, значит ты не раб, а реально свободен. Я Родину люблю, эти берёзы, реку, восход, но случись война, кто воевать будет? Я не буду. Любая война – это разборка или конфликт двоих реальных людей, государственных, так сказать. Реально ведь воюют и убивают друг друга солдаты, которые не хотят этого делать искренне… и они воюют, убивают и не знают друг друга. Врагом не может быть человек, которого ты не знаешь лично! А приказы убивать отдают те, кто умирать, воевать и бегать среди трупов не собирается, по их мнению, пусть это солдаты делают. Те, кто приказ отдаёт, они отлично знают того, с кем воюют, и причину, по которой всё это произошло. Всегда можно всё по базару перетереть, без войны… Меня вот какая мысль прорубает: если ты мне не нравишься, мои люди с тобой разберутся, или я сам тебе дам по морде, или пошлю нахуй – дипломатия такая, но на высоком государственном уровне то же самое – война потому, что в подчинении армия и солдаты. Они пацанов наших на мясо для пушек пускают… Когда у нас разборки, мы действуем своими силами, и киллеры мочат кого-то конкретного, а не всю армию братков. Вот, не так давно Клинтон в новостях говорит: «Типа, в Чечне не так грубо надо, я не доволен положением». А Ельцин отвечает из Китая, когда в гостях там был… Китай сейчас круто поднимается, у нас там свои интересы… Так вот, он из Китая отвечает, тоже в новостях, на весь мир, я цитирую почти: «Ты, брат Клинтон, не забывай, в каком мире мы живём, ты позволил себе наехать на Россию. А Россия владеет полным арсеналом ядерного оружия. Ты забыл… Ты решил поиграть мускулами. Не будет, чтобы ты один диктовал. Нефиг на ядерную страну наезжать, у нас крыша – ядерные ракеты… ты нам не указ, мы сами знаем, как правильно, мы по курсу. Многополюсный мир – основа всему, как мы договорились с Ян Цзымином, мы будем диктовать… мы, типа, объединимся и будем диктовать»… Как так можно??? Я не врубаюсь!!! Я чисто конкретно охуеваю от этих политиков!!! Ты же государственный деятель, братэла! Послушаешь – так сразу понятно, наезжают друг на друга чисто конкретно…

– Так Путин же смягчил всё, типа арбитр такой, всё как у нас… – напомнил Павел и усмехнулся. – Я торчу… Он же потом выступил, помните: «У нас с Америкой отношения хорошие, но ядерная составляющая в Мире всегда есть и будет». То же самое, но интеллигентно так, как вроде политик. Ха, политик…

– Приняли решение, деятели… – продолжил прерванный Крыл. – Всё в мире зависит от кого-то конкретного или от конкретной, немногочисленной группы людей. Основной вопрос:

«От кого?» Любые вопросы можно решить, понимая это… Да мы после Афгана и Чечни стрелять будем по тем, кто нас туда отправил! Они нас на кладбище взрывают! Я, кого мог, уже наказал. Не нужен этот суд! Вообще я врубился… войны, относительно прогресса, изжили себя! Прогресс налицо – коммуникационный, технологический, человечество в последнее время совершило невероятный рывок, бля буду… а сами люди, если их абстрагировать от всего этого прогресса, реально остались животными без морали. Выживает сильнейший! Забудьте про мораль, про условно возросший духовный уровень, – всего этого нет! Прав не тот, кто прав реально и дипломатичен! Правда у того, кто сильней. У нас всегда так было!

– Почему животные? – негромко спросил Павел, внутри себя шумно возмутившись за всё человечество.

– Павел, врубись, стремление выжить – это эгоцентризм, националистический и религиозный эгоизм… это всё вокруг! Человечество не меняется так быстро к лучшему, как техника. Духовное эволюционирование – это медленный процесс. Сейчас духовность отстаёт от технического прогресса. Правильно Васик говорил! Отсюда непримирение религий и стремление подчинить себе других людей. Отсюда, если угодно, и войны проистекают. Основные пять причин войны: политическая составляющая, религиозная, непримирение, и желание иметь чужие ценности и земли… Внешняя свобода и внутренняя – это разные вещи. Если внешняя свобода зрима явно, то до осмысления внутренней свободы дорасти надо, необходимо додумать её. Я додумал… поэтому я так живу… по понятиям! На это единицы способны, именно они и являются приверженцами космополитических взглядов. Мы все против государственных институтов! Необходимо, чтобы прогресс, пропорциональный техническому, в сердце произошёл, тогда и перестанут все новейшие технологии использоваться в первую очередь в оружестроении. Государство решило, что вправе создавать законы, а законы не безупречны, их тоже люди пишут, и не самые лучшие люди, а совсем наоборот. Государство – это что? Куча ублюдков, которые прогибаясь или подставляя зад друг другу, попали в эту структуру. Государство – это реальные, конкретные люди, как ты и я. Решают они что-то… Они решили, что могут… Не могут они на самом деле, я сказал! Правильно одна умная женщина сказала, что войны затевают те, у кого член размером с мизинец ребёнка… Почему мы плохие и организованной преступностью нас называют? Это ещё выяснить надо, кто организованнее и преступнее. Они узаконили свои действия, а мы вроде как вне закона, а что такое закон, когда они его под себя пишут? Вообще, что такое организованная преступность, я хочу спросить… и сам хочу ответить: это когда объединённая некой идеей группа людей живёт по своему кодексу и им плевать на кодекс государства. Это ещё вопрос, чьи понятия правильнее. Альтернатива государству – это мафия. Воровские законы правильнее, они эволюционировали в зонах, которые государство устроило… Государственными законами сытые должны заниматься, а они там голодные все с детства и злые, с кучей комплексов. Что такое закон? Закон – это текст, написанный кем-то на бумаге. Депутаты какие-то руки свои подняли по команде или на кнопку нажали – и приняли закон… Вот что такое закон. И в депутаты идут, чтобы значительным себя почувствовать и поиметь что-то с этого депутатства, и голоса свои продают по утверждённым расценкам. Я сам оплачивал несколько законов. Им нравится «создавать» закон, они кайфуют от этих кнопок. Дорого, но реально, если реальными вещами занимаешься. Есть законы, а есть понятия. Лет через двадцать, может, всё на свои места и встанет, когда дети наши отучатся в европах, в лучших вузах, натрахаются, накатаются на родительских бентли, перебесятся, как все молодые, потом уже и подумают о справедливости и о Русской Идее и добьются её формулировки! Только это всё уже сейчас начинать надо. В политику сейчас идут, чтобы законы писать под себя, или заработать на жизнь ущербную, или лучших шлюх иметь. Нормальным от жизни надо или деньги или секс, а в политику идут, чтобы иметь всё сразу и ничего не делать реального…

– Мы пришли к такому же выводу, – заметил свою причастность к подобному вопросу Василий, – я сегодня на эту темку тёр с одним.

– А что к нему приходить? Так Мир устроен, ты что, не знал, Васик? – заглянул в глаза Василию Крыл. – Только святым идея нужна, а не бабки… Ты же не святой?! Там у вас, у попов, то же самое, что и в политике, только извращено всё через веру вашу.

– Крыл, но государство в некоторой степени необходимо, налоги там, пенсии старикам, – попытался оправдать существование государства Василий.

– Да у меня куча народу этим занимается. Я отстёгиваю богадельням и больницам всяким голодным. Мне по барабану, пусть прикидывают, что это государство им на жизнь даёт. Если государство будет отвечать, куда сколько налогов пошло, а не ездить с мигалками, может, путём всё было бы, а так – они Кремль себе реставрируют. Строят себе дворцы налоговые, а средств, типа, нету.

– Дай рецепт, как сделать всё путём? Как сделать, чтобы налоги платили? – поинтересовался Игорь.

– Есть рецепт. Во-первых, старики, когда они перестанут копейки свои считать и станут ездить по всему миру путешествовать, – значит всё путём… Но у нас так не будет никогда. И когда эти налоговые будут по всем каналам в телевизоре отчитываться:

«Собрано столько-то, столько туда, столько сюда пошло. Вот мы на машинах родных ездим, поддерживаем отечественного производителя. Вот наши офисы не блядские, а простые, земные. А вот школы и старики сейчас в наших бывших блядских офисах, они заслужили это. А мы, типа слуги народа, вот, живём в коммуналках, взяток не берём. В любой день приходите к любому нашему честному чиновнику посмотрите, как он живёт, где его дети учатся. Ой, в Гарварде раньше учились, ну извините, того уже уволили, он сейчас землю пашет». И тогда мы все, и все деловые, сами деньги принесём государству, скажем: «На, Путя, бери! По понятиям живёте! Молодцы! Молодцы, что отказались от диктатуры блядских законов своих! Мы все успокоились на самом деле, хотим отдать лишнее. У нас его много!» Но пока всё будет так, как сейчас, пока они будут стремиться по номерам всех называть, никто из нас денег сукам государственным не даст!

– Это Утопия, то, про что ты рассказываешь, – подытожил Игорь. – Я вижу, уже сформировался, в твоём лице новый тип криминала. Вы уже сытые, про народ думать начинаете, который кидали раньше.

– Что? Кидали? Мы подобрали страну, которая валялась на дороге истории, и мочили тех, кто тоже подобрать хотел, но в другом контексте, а мы раньше подсуетились! Мы решили: всё скоро в свои руки брать будем, если не изменится ничего. Мы сами строили, поднимали всё, налоги, таможня, хуёжня, каждого подмажь. Туда конкретно подмазываться неудачники идут, которые ни хрена делать не хотят. Собрал этот налоговый писателей: надо, типа, создать положительный образ налогового инспектора! Креаторы ёбаные! Если писатель пишет не то, что хочет, а то, что скажут, значит он, уже не писатель никакой, а блядь! Поснимай золотой Роллекс с рук каждого второго чиновника, пересади их на москвичи с мерсов, пусть маски свои поснимают, и не хамят мне со своими пугачами, потому что терпение моё уже кончается, скоро я мочить начну… А положительный образ налоговика надо создавать не за счёт писателей-блядей, а за счёт справедливости и реальных дел…

– Тебе бы на митингах выступать, – посоветовал Павел. – У тебя готовые лозунги.

– Говно вопрос! Помните эту историю, когда в городе какомто недавно налоговики объявили конкурс среди детей на сказку про налоги. И дети… с ними же ничего поделать нельзя, они что видят, то и поют, они если не знают, что некоторые понятия – это просто понятия, а не люди, то предполагают, что налоги – это, может, люди такие. И одна девочка написала сказку – мне очень понравилось. Там у неё в сказке этой… папа – это налоги, а его дети – это наложата такие маленькие и большие… разные. И потом когда налоги повысились – большие стали, то все эти дети – наложата, они все пропорционально увеличению родителей – уменьшились. Всё реально, как в бизнесе – большие налоги никто платить не будет, и наложата от этого маленькие в итоге. А у одного мальчика, он сам писать ещё не умеет, за него мама писала. Так у него там в сказке, Иванушка-дурачок устроился в налоговую инспектором… ну куда ж ему ещё идти было?!! Поработал в царстве-государстве королевском с месяцок и приехал к царю на мерседесе новом, последнем, с мигалками и с синими номерами, и сказал, что налогов мало осталось и царю только на лыжи и хватит. Прикинь! В детях истина, я вот что хочу сказать, и надо почаще к ним прислушиваться, – научил Крыл. – Вася, я у тебя хочу чашку Христа этого взять на недельку…

– Да забирай её с богом… она среди бокалов глупо выглядит…

∞

– Мама, почитай книжку, пожалуйста, мне срочно надо.

– …Всякий, делающий грех, делает и беззаконие; и грех есть беззаконие. И вы знаете, что Он явился для того, чтобы взять грехи наши, и что в Нём нет греха…

…Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды. Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас…

– Стоп, мама, спасибо, я врубился, о ком это.

∞

Василия, казалось, мало интересовала беседа, – наверное, он это слышал раньше или имел свою налоговую позицию, отличающуюся от всех высказываемых сейчас и вообще от всех возможных. Он в своей манере наливал половину стакана водки, рисовал что-то на дне пальцем и выпивал. Затем делал паузу – ловил ощущения, подаренные алкоголем, падающим и разливающимся внутри.

– Научи так водку пить, – попросил Павел. – Ты её что, крестишь там по дну?

– Крестить просто водку – понту нет, у меня другая история, – Василий начал издалека развивать ответ на простой вопрос. – Я даю водке «Абсолют» знак Истины. Вообще «Абсолют» правильные гении придумали… Я пью водку под названием таким, а это значит «Бог»… И колдовать над ней надо правильно… Знак Истины и просто крест – это разные вещи. Крестить всё подряд не стоит. Христианский крест —это символ, или знак, того, что человек знает и чего он не знает. Две пересекающиеся линии – это две реальности, пересечение в нашей жизни реального и нереального. Горизонтальная – это то, что человек знает сейчас, это реальность, а вертикальная – она длиннее, это то, чего человек не знает, но это есть Истина. И люди стремятся узнать, что есть Истина, и где она – эта точка пересечения реального и истинного. Знание не является Истиной, потому что, если мы что-то знаем, мы это знаем и не думаем об этом, не ищем это, а когда мы чего-то не знаем, мы думаем об этом, ищем и таким путём приближаемся к Истине. Но в христианском учении принято другое объяснение креста. Так уж сложилось, что много в религии не истинного, а понятного и удобного для верующих. Хотя первого спасителя распяли именно на таком кресте и в таком контексте: «Мы распяли тебя, Спаситель, сын божий, на этом символе поиска точки пересечения реального и истинного. Мы не готовы к тебе и к тому, что ты укажешь, где эта точка». Так что крестом крестить водочку неправильно будет. Правильно давать ей знак Истины.

Видимо, первая порция выпитого стала оказывать своё действие, и Василий разрядился следующим высказыванием, невольно демонстрируя свой опыт впаривания опиума для народа. Хотя таких вещей, я уверен, он прихожанам своим не говорит. Возможно, это не он, а сам Абсолют его устами произнёс… «Абсолют» про себя сказал:

– Человек идёт к неизвестному, гонимый не праздным любопытством – он ищет Абсолют… – Василий резко опрокинул в стакан поток креативной прозрачности, держа вертикально перевёрнутую бутылку в нём с таким расчётом, что горло бутылки было на уровне середины стакана. Он продемонстрировал фокус: водка, наполнив ёмкость до половины, произнесла: «бу-буль», на половине горлышко оказалось ниже уровня уже налитого. Наполнение прекратилось, повинуясь мировым законам физики… Василий выдержал паузу, с просветлённым лицом обвёл присутствующих знающим взглядом, из вертикально-перевёрнутого состояния перевёл бутылку в вертикально-стоящее на столе, не проронив при этом ни капли и наполнив до пределов допустимого стакан. Затем произвёл необходимые пассы пальцем – дал знак Истины, незамедлительно отпил половину и продолжил монолог, обращаясь уже непосредственно к преполовиненному стакану, – … значит, он ищет Абсолют – то, что имеет бытие в себе самом, что вечно, не производно, совершенно и бесконечно. В неизвестном человек ищет то, что прочно, надёжно, самодостаточно, – он ищет Истину. В познании человек обретает надежду, и надежда движет его к познанию. Человек стремится к Абсолюту всем своим существом, всей своей духовно-душевно-разумной натурой, хотя, конечно, каждым из нас это движение осуществляется весьма нецелостно, преимущественно действием одной какой-либо способности, больше развитой у него, не – Василий вытянул перед собой стакан, посмотрел на пламя свечи сквозь половину оставшейся абсолютовки, будто рассматривал картину талантливого художника, пытаясь уловить вечное в простых линиях, продолжил: – Более того, целостность стремления к Абсолюту совершается в мозаике результатов самых различных сфер человеческой духовно – душевно – разумной деятельности – в религии, морали, искусстве, праве, науке, бизнесе и так далее, и каждая из них улавливает лишь отдельные отблески Абсолюта – Василий обвёл присутствующих всё тем же взглядом, содержащим в себе признаки познания. – Но за логическим развёртыванием идеи Абсолюта стоит мыслящая деятельность самого человека, а за ней – наиреальнейшая реальность Абсолютного, необходимость которого утверждается как творческая необходимость. Она ставит себя как источник существующего, раскрывает себя как действительно-сущая, а не только субъективно-мыслимая и возможная. Абсолютное не вне множественного, а в нём… – оратор быстро опрокинул вторую половину «Абсолюта» в свой широкий, с багетом блестящих влагой губ рот, глотнул, выдохнул, продолжил: – Собственно, перехода от первого ко второму нет, а имеется бесконечный процесс бесконечного раскрытия силы бытия в ряде его моментов, и тогда Абсолютное нужно признавать единым живым и действительным центром действительного живого множества, монадой монад, абсолютным организмом. Абсолют – это сразу и субъект, утверждающий себя, и объект, то есть то, что этим субъектом положено. Он – единство всех реализаций самоопределения. – Василий запнулся так же внезапно, как и начал, замерев в египетской позе с поднятым вверх пальцем.

Простояв так допустимое терпением гостей количество секунд, Василий стал собой и, как ни в чём не бывало, после очередного перекрещенного и выпитого стакана сообщил:

– И когда я пью абсолютовку, ко мне Истина должна прийти, ведомая Абсолютом. Я, может, и говорю сейчас о том, о чём говорю, именно потому, что «Абсолют» пью, сколько себя помню. И давать водке знак обязательно надо.

– Что за знак такой, покажи-ка, – предложил Павел. Василий заглянул в ковчег и достал из него небольшой металлический предмет сложной конструкции, помещающийся на ладони.

– Это знак Истины, он принадлежал одной древнекитайской цивилизации. У них эталонные иероглифы были, трёхмерные, видишь, – показал Василий. Павел взял иероглиф, покрутил в руках. – Он хранился у одного архивариуса китайского. Этот знак тем интересен, что не имеет аналогов по форме и химическому составу сплава. Возможно, он неземного происхождения, и вся эта иероглифическая восточная культура имела своим началом именно его. Он объёмный, и, если смотреть на него с разных сторон, он образовывает разные иероглифы, имеющие различный смысл. Именно этот воплощает мистический и тайный аспект знания, ему открыта тайна мира, но это надо суметь прочитать в нём. Кто это сделает, тому откроются тайны Мира. Короче, если так посмотришь – это «Покой». Если смотреть на него так – это знак «Истины». Его я и рисую на водке.

– А если так, что это значит? – Павел посмотрел на иероглиф с другой стороны.

– Так «Мир», так «Покой», так «Прогресс», так «Регресс», так «Заблуждение», – перечислил Василий все возможные варианты, поворачивая иероглиф, заранее предупредив вероятность новых вопросов.

– Дай посмотреть, – обратился Игорь к Павлу. Судя по реакции на услышанное, всё это являлось новостью для Игоря, я не думал, что что-то может быть новостью для него. Покрутив в руках артефакт, Игорь поднял его к глазам и посмотрел на свет. – Всё правильно, это «Мир». Вид с Земли. Как говоришь, «Истина» будет? – Василий показал, с какой стороны нужно смотреть. – Так, наверное, «покой», да? – показал Игорь с другой стороны. Василий подтвердил. – Так вот почему «Мир» в покое оставили. Теперь понятно.

– Ты сейчас про что? – Василий взял иероглиф и посмотрел на свет, как это сделал Игорь.

– Посмотри на него, это же станция «Мир», которая летает. – Игорь указал пальцем вверх, подразумевая наличие над ним спутника. – Думаю, потому проект планируют заморозить, что эта станция, если на неё смотреть из космоса на фоне Земли, обозначает «Покой» и не оказывает нужного воздействия на Землю. Наверное, если сейчас повернуть «Мир» так, чтобы он при виде из космоса обозначал «Истину», то, возможно, летая, он поможет всем её найти. Я постараюсь это устроить… Но много вещей и обстоятельств сильнее моих возможностей, и есть вероятность, что потопят это просветление небесное. Скорее всего, так и случится – потопят глупые люди «Мир». Не хотят они Истину познать.

– Ты уж напрягись, устрой так, чтоб повернуть её правильно, – попросил Василий за всё человечество. – Я за всех прошу. Помните, Пакко Рабан уехал из Парижа в день затмения – боялся, что «Мир» на Париж упадёт. Идиот!.. А, может, наоборот, он тоже что-то понял своё, про станцию… Про истинное её назначение.

– Про космос вообще я вот что сказать хочу, – вмешался Павел, – Дают же героя космонавтам за выход на орбиту… А я считаю, что каждой женщине надо давать героя, как космонавтам. Она, когда рожает, как ракета такая – выводит на земную орбиту человека, и он оттуда выходит как бы в космос. Подготовка девять месяцев к полёту, всё серьёзно, даже серьёзнее, чем у космонавтов этих… и она с этим сама справляется, со всеми перегрузками… Но трагедия человека в том, что отказаться от выхода нельзя, захочешь отказаться – тут же экстренное вмешательство, и космонавтика нашего, хочет он или нет, эти ангелы-врачи в белых одеждах, вытащат в открытый космос. А если он нормально… выходить не хочет, расценят как бунт, и скальпелем ему дорогу красную откроют. Вытащат за ноги или за голову… Космонавт же маленький, беззащитный, без парашюта. Он думал, там и есть жизнь, а ему говорят, то утробное развитие, а жизнь здесь. А может, эта жизнь и есть утробное развитие, а там, после смерти здесь, есть жизнь настоящая… А когда этот космонавт в этот мир приходит, у него, как у реального космонавта, кабель обеспечения – пуповина, её-то как раз и спешат обрезать, чтобы возврата назад не было. А когда ребёнок в ракете своей находится, он знает Самую Крутую Фишку. А после стресса рождения он не помнит ничего. Первое, что видит здесь, – кровь вокруг и космических ангелов в белых одеждах с приборами в руках… режут по-быстрому страховку… и теряет космонавтик наш связь свою с материнским кораблём. И попадает он в этот мир… мы-то здесь уже привыкли, а он от стресса этого Главную Фишку и забыл… И забывает её тем больше, чем больше познаёт этот космос. А уж когда он по-нашему, по-земному, рассуждать уже начинает, значит, ту Фишку забыл совсем. Я вот лично совсем ничего не помню из того, что там знал.