Текст книги "Предназначение. Книга 1. Часть 1"

– Эй, мелкий, ты чего-то бледненький, тебе голову напекло? – участливо пробасил Заг, выходя из-за дерева.

– Слышь, шутник, меня сейчас чуть жизни не лишили, а ты ржешь! – с обидой сказал я.

Руки уже не дрожали, но на ноги я пока вставать не рисковал.

– Кто? – выдохнул дядька.

– Ты не поверишь, – я начал подхихикивать, видно отходняк пошел, – мой мертвый хряк меня чуть не убил! Причем, с твоей активной помощью! Ты решил продемонстрировать главный постулат твоей истории про пальму и обезьяну?!

– Ты это про что? – от удивления у дядьки брови подлетели вверх так быстро, что я испугался, что они затормозят только на затылке.

– Ага, уже забыл?! – предвкушающе сказал я. – А помнишь фразу:– «Хренли думать? Трясти надо!»

Пару секунд дядька раздумывал, а потом в лесу гулко забухало. Ближайшие лесные угодья очистились от всей живности и птиц. Мне кажется, что подальше убрались даже насекомые.

Да уж, смех дядьки Зага – испытание не для слабонервных! Вот под этот грохочущий аккомпанемент, я рискнул и взгромоздил свою драгоценную тушку на ноги.

– Ну, ты шутник! – восторженно проорал дядька и хлопнул меня по плечу, отчего я тут же обнаружил себя, сидящим на заднице, на земле.

– Я так чувствую, что сегодня день явно не задался уже с утра! Ты-то за что меня прикончить решил?! – взвыл я, потирая отбитое его грабкой плечо.

– Э-э-э, хм-м, – сконфуженно пробормотал мой несостоявшийся убивец, – ты, это, Раст, прости, не рассчитал.

Он нагнулся, взял меня за руку, и одним плавным движением поставил на ноги, а затем рукой начал заботливо отряхать мне штаны. Я понял, что если я сейчас не переключу его внимание, то минуток через пять в моем организме целых костей не останется.

– Дядька Заг! – мартовским котом заорал я, – мы чего сюда пришли? Давай порося разделывать!

– Ага, я сейчас, – засуетился дядька, – только, ты ведь того, ушибленный!

– Дядька! – заорал я, чувствуя, как начинаю звереть. – Не зли меня, ибо я страшен в гневе! Потроши порося, а обо мне – ни слова!

Дядька как-то сразу принял деловой вид и, достав свой любимый ножик, больше похожий на не очень длинный меч, направился к кабанчику.

– Так, – пробурчал он, – что тут у нас?

– Что, что, – пробурчал я, – работа тут у нас, а время, между прочим, идет! Скоро темнеть начнет, а у меня еще куча дел!

– Ты чего малек? Только утро началось, еще не все даже глаза продрали, а у тебя уже вечер! Ты притормози, не спеши!

Дядька, переговариваясь со мной, времени зря не терял. Он ловким движением вскрыл кабанчику становую жилу, слил кровь и начал его потрошить.

– Слышь, малек, а ливер будем забирать или здесь бросим? – деловито спросил он, не прерывая процесс потрошения.

– Конечно, заберем с собой! Мамка его куда-нибудь пристроит! – убежденно сказал я.

Когда работа уже подходила к концу, я, немножко помявшись, попросил:

– Дядька Заг, а ты можешь один, без меня, оттащить мясо к нам домой? Скажешь мамке, что я тебе за помощь обещал, она, поди, не обидит, а? А то у меня еще дел куча, а я с этим поросенком никуда не успеваю, а дядька Заг? Пожалуйста!

– Да что с тобой сделаешь? – добродушно улыбнулся он в усы, – оттащу, скажу. Беги по своим делам!

Он запаковал в мешок последний кусок кабанчика, взвалил мешок на плечо и, кивнув, произнес:

– Пошли, деловой торопыга! – и двинул к выходу из леса.

Расстались мы с ним за воротами. Он понес мясо домой, а меня еще ждали намеченные на сегодня дела.

* * *

Я быстро шел к центру города, я торопился к алхимику Нокте, чтобы сдать ей, набранные мной с утра цветки, когда кто-то хлопнул меня по плечу и я услышал знакомый голос:

– Здорово! Ты где с утра пропадал? Мы с пацанами тебя обыскались!

Ну, конечно, кто это может быть, как не Грос? Этот, не побоюсь сказать, проныра, все всегда про всех знает, и, наверняка, эта встреча тоже не случайна.

– Привет, Грос! – как можно более сухо и деловито, ответил я. – А ты что здесь делаешь, неужели меня здесь ищешь?

– Конечно! – подтвердил мою догадку Грос. – Когда мы с пацанами не нашли тебя ни в одном из мест, где ты обычно бываешь, я послал всех шерстить базар, а сам метнулся сюда. Если тебя нигде нет, значит, ты опять подался в лес, а из леса ты всегда идешь к алхимикам, причем, сначала к Нокте, вот я тебя и собрался по пути перехватить!

Он гордо задрал свою мордашку к небу и выпятил грудь.

– Сечешь, как я тонко все рассчитал?!

– Согласен! – ответил я скривившись. Мне не хотелось, чтобы эта часть моих занятий стала известна пацанам. – Тебе есть, чем гордиться, но мне не хотелось бы, чтобы об этом узнал кто-нибудь из наших!

– Ты чего, Раст? Мы же друзья, мы же с тобой, можно сказать, в одни пеленки писались! Да я же никогда! Ты чего, Раст?!

Его моська сразу опустилась, грудь приняла вполне себе нормальный вид, и он от огорчения чуть не плакал.

– Грос! Грос, успокойся! Я тебя просто предупреждаю, чтобы ты случайно где-нибудь не ляпнул, и все! – поспешил я загладить невольную обиду своего дружбана. Действительно, нехорошо получилось. Он ведь специально всех отослал, чтобы не светить мое занятие. – А, кстати, откуда ты знаешь про лес и про алхимиков, я ведь тебе ничего такого не рассказывал?!

– А вот это интересно! – самодовольно усмехнулся Грос. – Ты не поверишь, но маманька меня как-то послала к Нокте за каким-то варевом, сестренка Ирма простыла. Вот мчусь я, значит, к Нокте, уже почти примчался к ее лавке, и вдруг вижу, как дверь открывается, и оттуда выходишь ты. Я так удивился, что даже затормозил! А ты вышел какой-то озабоченный, я тебе ору: «Раст! Раст!», а ты даже головы не повернул, так и прошел мимо, меня не заметив. Мне стало так интересно, что я чуть не забыл, зачем меня мамка посылала, потому как, зайдя в лавку к Нокте, первым делом спросил про тебя. «А чего это, – спрашиваю я у нее, – пацан сейчас такой расстроенный от вас вышел, случилось у него чего, а то на нем прямо лица нет?» А она такая отвечает: – «Да нет, все у него нормально, просто, когда тебе взрослые и знающие люди что-то говорят, надо слушать, а не в носу ковырять, рассматривая потолок! В результате он сегодня все утро в лесу собирал для моих снадобий разные компоненты, но выяснилось, что не те, которые нужно! Это же надо! Целую сумку мне притащил, и все не то! Ну, хоть бы одна травиночка! Вот бездарь!» Вот так я и узнал про твое увлечение флорой. Ну а дальше уже не интересно. Я сопоставил твои исчезновения, и появление у тебя монет, а вычислить твой маршрут труда не составило.

Надо же, какой талант! Нужно будет запомнить.

– Да! – пораженно пробормотал я, – для десятилетнего пацана, совсем неплохо, да что там неплохо – просто отлично! Что будет, когда ты вырастешь?! Грос! – торжественно сказал я, – беру все свои обидные слова, когда-либо сказанные в твой адрес, обратно. Ты просто гений!

– Ух, ты! – явно обрадованный Грос несильно ткнул меня кулаком в плечо и вдруг, ухмыльнувшись, спросил: – А помнишь, когда нам было лет по шесть, я тебе ночной горшок на голову вылил, за то, что ты мне свою рогатку поиграться не дал? Ты еще потом на меня неделю дулся и обзывался всякими нехорошими словами? Их ты тоже берешь обратно?

Я вспомнил этот эпизод далекого детства, уже, как мне казалось, давно и накрепко забытый.

Я тогда действительно не дал Гросу свою рогатку, сделанную мне самым старшим братом Граном, во время его редкого визита домой. Рогатка была новой, и я еще в нее не наигрался, а тут Грос! Пристал ко мне, типа «дай поиграть!» да «я всего пару раз пульну и отдам!», и «ты еще наиграешься, ну, дай!». В общем, я тогда не выдержал, скрутил у него перед лицом фигу и со словами:

– Фиг тебе! – гордо продемонстрировал ему.

– Ладно! – весь кипя от гнева, до такой степени, что аж побулькивал, прошипел Грос. – Ну, ты к нам придешь…

– И чо? – с видом явного превосходства спросил я.

– А придешь – увидишь! – выпалил мой дружбан и убежал к себе домой.

Я на его угрозы не обратил никакого внимания, подумаешь, что он может мне сделать?! Я и умнее и сильнее! Да, вот такой я, весь из себя.

Пару дней ничего не происходило, а на третий день я забрел домой к дядьке Загу. Подходя к дверям дома, в окне второго этажа я заметил мелькнувшее лицо Гроса, и даже успел приветственно махнуть ему рукой!

Лучше бы я шустрее перебирал ногами, а не махал своими грабками! Окошко на втором этаже быстренько открылось и меня окатило… Брр, мерзость какая!

Даже сейчас, вспоминая этот момент, я непроизвольно передернулся всем телом!

– Ага, вспомнил! – радостно заржал Грос. – Нет, что ни говори, а видок тогда у тебя был – это что-то! Видел бы ты свою удивленно-обиженную физиономию, откляченную от неожиданности задницу, вытаращенные глаза и, как довершение картины – правая рука, так и застывшая в приветственном жесте! Это даже стоило той порки, что вкатил мне за это папахен! Правда, я потом неделю был дежурным по дому – помыть, почистить, убрать. Во, сестренкам было раздолье, как они радовались! Да, а если бы я на крыльцо не попал и дверь не забрызгал, мог бы отделаться только поркой! А ты меня еще потом всякими словами обзывал! Придешь к дому и давай обзываться! Старшие все ржут, а мне обидно! Целую неделю на меня обзывался! Ну, так что, их ты тоже берешь назад?

– Беру! – усмехнулся я, и отчего-то мне стало так легко на душе, что я тоже ткнул Гроса в плечо кулаком и сказал: – Беру обратно, Грос, все, сказанные в твой адрес плохие слова, без исключения!

– Ага, – начал опять Грос, – значит, и те, которыми ты меня поливал, когда…

– Грос, все слова беру! – прервал я его, схватившись за голову. – И даже те, которыми тебя обзывал, когда мы залезли в сад за яблоками к Кривому Биксу, и ты утверждал, что его все равно нет дома и, типа, чтобы это доказать, бросил каменюкой ему в окно! Помнишь? Окно разбилось, а Кривой Бикс оказался дома! Я помню, как мы тогда бежали! Хорошо, что он не спустил собак, но мне все равно дома от бати досталось! Ну, все? Ты доволен?!

– Угу! – радостно улыбнулся Грос, потирая руки.

– Кстати, а зачем вы меня искали, случилось чего?

Я остановился и с тревогой посмотрел на Гроса.

– А? – непонимающе, от быстрой смены темы разговора, уставился на меня тоже затормозивший Грос. – А, нет! – он успокаивающе махнул рукой. – Ты чего встал? Пойдем, я тебя провожу до тетки Нокты и побегу по делам.

Мы снова пошли к лавке алхимика.

– А искали мы тебя, чтобы узнать, все ли остается в силе, встречаемся, как вчера уговаривались? А то сегодня бродячая труппа приезжает, так, может, изменилось чего? – озабоченно посмотрел на меня Грос.

Я немного подумал, поприкидывал, может ли что-нибудь измениться и если да, то в какую сторону.

– Не, дружище, все остается, как договаривались. Я помню про артистов, обязательно сходим, посмотрим, и остальных тоже приведем. Пусть все посмотрят, не фиг отлынивать, нужно расширять кругозор, как выражается мой батя! – твердо сказал я, остановившись у двери лавки Нокты и взявшись за ручку. – Если пацаны будут спрашивать, то так и скажи. Ладно, я пошел, пока! Встречаемся, как договаривались!

На этом мы с Гросом расстались. Он побежал по своим делам, а я вошел в лавку алхимика высшей категории, магистра магических наук, госпожи Нокты. Так она мне представилась в нашу первую встречу.

Глава третья

– Госпожа Нокта, я принес вам работу! – бодро прокричал я, едва дверь за мной захлопнулась, и утих хрустальный перезвон колокольчиков, радующий всех при открывании двери.

С этими колокольчиками, в мое первое посещение, произошел забавный случай. Я до этого никогда не видел такой системы оповещения продавца о появившемся покупателе, а потому, услышав перезвон колокольчиков, быстренько закрыл дверь, не входя внутрь.

Госпожа Нокта, услышав перезвон колокольчиков, вышла в зал из своего кабинета, где она занималась своими алхимическими делами, но, никого не увидев, пожала плечами и вернулась в кабинет. К тому времени я уже пережил неожиданный акустический презент и снова открыл дверь. Колокольчики снова зазвенели, а я снова закрыл дверь снаружи. Просто мне стало интересно, а будет ли их слышно из-за двери?

Услышав колокольчики, госпожа Нокта опять вышла в зал и опять никого не обнаружила. В раздражении пожав плечами, она опять удалилась в кабинет.

Я, постояв какое-то время за дверью и не услышав перезвон колокольчиков, решил проверить, а они еще звенят или уже закончили, и их просто за дверью не слышно, и открыл дверь. Колокольчики опять зазвенели и я, радостный, опять ее закрыл. А потом я подумал, что, может, их будет слышно с другой стороны дома, через окно, и метнулся за угол.

В это время, госпожа Нокта, выйдя в зал и опять не увидев покупателей, разозлилась не на шутку и, логично решив, что над ней кто-то тонко издевается, рванула к входной двери и пинком распахнула ее на улицу.

С удивлением обозрев пустое пространство, она чертыхнулась сквозь зубы и с остервенением захлопнула дверь.

К тому времени я уже постоял под окном, старательно вслушиваясь во все звуки, доносящиеся из дома. К своему огорчению, колокольчиков я не услышал, услышал только грохот закрывшейся двери и злое бормотание.

Вернувшись к двери, я потянул ручку на себя, дверь открылась, и я снова услышал перезвон колокольчиков.

Непроизвольно я улыбнулся, и вот с этой дурацкой улыбкой меня и застала, влетевшая в зал еще до того, как дверь успела закрыться, разъяренная госпожа Нокта.

– Тетка Нокта, привет! А меня к тебе мамка послала!

Выпалил я по привычке, не обращая внимания на то, что она двигалась в мою сторону, слишком целенаправленно.

– Какая я тебе тетка, засранец мелкий?! – проревела она, подлетая ко мне и хватая меня за ухо.

– Ай-ай-ай! – заверещал я, в свою очередь, вцепившись в ее руку, – тетенька, вы чего мне ухи вертите? Открутите – назад уже не пришпандоришь! Больно же, пустите!

Но урок вежливости продолжился, несмотря на мой бурный протест.

– Значит так, мелкий, – отпустив ухо и перейдя на нормальный тон, сказала Нокта, – никаких теток, тетенек и прочей хрени. Я – алхимик высшей категории, магистр магических наук, госпожа Нокта. Можешь звать меня – госпожа Нокта, а дальше посмотрим. Зачем тебя послала твоя мать?

Уже потом, спустя какое-то время, когда мы с ней сидели и пили чай, она рассказала мне эту историю, а я рассказал ей свою часть этой истории. Мы посмеялись, и она вдруг сказала:

– Значит, все-таки, я тебя тогда правильно за уши оттаскала!

– А вот и нет! – возразил я, запихивая в рот очередной кусок сладкого пирога. – Я, между прочим, получается, пострадал за свою любознательность, а за это обычно не карают!

Вот так и состоялось наше с ней знакомство. Сейчас я частый гость в ее лавке, и без преувеличения скажу, что гость я желанный. Я приношу госпоже алхимику, так необходимые ей, как она их называет – ингредиенты. Вот же словечко выдумали! Я пока его запомнил, натурально вспотел! Ну, хорошо, я не весь вспотел, а только голова вспотела. Ну, хорошо, не голова, а только лоб, и не вспотел, а так, чуть помокрел от старания, но все равно – его было тяжело запомнить!

А сегодня я принес госпоже Нокте давно ожидаемые ею цветки. Период цветения у них только начался, поэтому их еще мало и есть шанс отдать их подороже.

– Раст, – услышал я голос Нокты из глубины лавки, – я тебя вообще-то сегодня не ждала, но если ты подождешь минут пять, то я к тебе выйду. Да, а что ты принес?

– Да цветочки эти, желто-лиловые, все время забываю, как они называются! – крикнул я в ответ, от нечего делать, в который раз рассматривая интерьер лавки алхимика.

– О! – взвизгнула хозяйка, – ты принес цветки Melampyrum nemorosum! Какой ты молодец!

– Да, я такой! – гордо ответил я, даже не пытаясь запомнить название, и продолжая осматривать лавку.

Ну, что сказать? Те, кто видел одну алхимическую лавку – видел их все! Пространство за прилавком разделено на секции вертикальными стенками, набранными из отполированных и подогнанных одна к другой досок. Между стенками – полки.

Полок много, но глаз останавливается на обильном наполнении полок. Тут и баночки, и пузырьки, и бутылочки, и флакончики, и все это различных форм и содержимого, судя по богатой палитре расцветок. А что не вошло во все это разноцветное стеклянное великолепие, упаковано в разноцветные пакетики, а что не вошло в пакетики, то разложено по сверткам и сверточкам.

А еще я знаю, что под прилавком у нее хранятся в больших емкостях еще не расфасованные мази, микстуры, примочки, притирания и прочая хрень, которой она обычно торгует. А вот куда она девает те охапки сена, которые я ей приношу, я до сих пор не знаю, так дальше ее кабинета мне заходить не позволялось.

И запах… В лавке постоянно стоял одуряющий запах разнотравья, но не обычный лесной или полевой, а какой-то сумасшедший набор запахов, который даже невозможно описа́ть. И этот запах менялся, в зависимости от времени года или сезона цветения.

Он был настолько насыщенным, что казалось, что он окутывает каждого посетителя лавки и пытается проникнуть к нему под одежду, чтобы покинуть лавку вместе с покупателем. Достигалось это тем, что под потолком лавки все было увешано пучками самой разной травы, в разное время года – разной.

Я, в задумчивости, уставился на парящий под потолком гербарий, но, вошедшая Нокта быстро вернула меня из-под потолочья на землю.

– Так, Раст, показывай свой товар! – еще даже полностью не войдя в зал, прощебетала она.

– Ну, вот же вам! – с показным недовольством пробормотал я, снимая с плеча сумку и ставя ее на прилавок. – А где «Здравствуй Раст!», «Ты сегодня прекрасно выглядишь, Раст!»? Где ваша вежливость, госпожа алхимик?!

Нокта почему-то побледнела, закусила губу, а потом, не выдержав, рассмеялась.

– Я помню, молодой человек! – махая у меня перед лицом указательным пальцем, простонала она, все еще смеясь. – Я помню! Это были мои слова! И, кстати, женщинам говорят, что они прекрасно выглядят, это называется комплимент, а вот мужчинам так не говорят!

– Почему?! – от удивления я даже прекратил доставать из сумки цветки. – Разве мужчинам эти, как их?

Я пощелкал пальцами.

– Комплименты? – сразу поняла Нокта.

– Да, они. Потом еще раз скажешь, я постараюсь запомнить. Так что, они мужчинам не нравятся?

– Да, нет, нравятся, конечно, только им говорят другие комплименты, например, какие они умные, или мужественные, или храбрые. – Хозяйка лавки неопределенно покрутила в воздухе рукой. – Ну, как-то так.

Все это интересно, но требует уточнения.

– Ага, значит, если я захочу сделать бате или брату этот самый, скажи еще раз, пожалуйста!

– Комплимент! – выполнила мою просьбу, в притворном раздражении подняв глаза к потолку, госпожа магесса.

– Да! Так вот, если я скажу брату или бате, что они выглядят очень мужественно, им это понравится? – я подозрительно уставился на почему-то опять расхохотавшуюся Нокту.

– Это вряд ли, малыш, это вряд ли! – сквозь смех выдавила она.

Я обиженно насупился и продолжил вынимать из сумки принесенные цветки. Когда Нокта отсмеялась, вытерев платочком слезы, выступившие в уголках ее глаз, она легким движением взъерошила мне волосы на голове и примирительно сказала:

– Не обижайся Раст, просто со стороны это все смотрелось уморительно! Дело в том, что делать комплименты разумному своего пола не принято, а если уж делаешь, то нужно тщательно подбирать слова. Ну да, подрастешь – поймешь, а пока просто старайся не говорить мужчинам комплименты, и все!

– Ладно, сложно все это, пока не разберусь, комплименты, я правильно назвал? – вопросительно посмотрел я на мою собеседницу. Она одобрительно кивнула. – Так вот, говорить не буду, а то, действительно, еще чего-нибудь не то и не тому скажу!

С этими словами я перевернул сумку донышком вверх и потряс, чтобы те цветки, которые вдруг куда-то завалились, выпали.

– Ты что делаешь, малек?! – заполошено закричала на меня Нокта, бросаясь ко мне и подставляя под перевернутую сумку раскрытые ладони.

– Да чо, не разобьются, не глиняные! – пофигистически сказал я, продолжая трясти сумку.

– Баран! Учишь тебя, учишь, а ты как был неучем, так и остался!

В ярости прошипела госпожа алхимик, отбирая сумку из моих рук.

– А чего сразу «баран»?! Чего сразу обзываться-то?! – я насупился и начал думать, как бы отомстить Нокте за «барана». – У меня, между прочим, молодой, растущий организм, и мозг, со скоростью тела, расти не успевает, а потому, во время роста, какие-то знания временно теряются! А вы, как взрослый, сформировавшийся человек, да к тому же еще и магесса, должны ребенку сделать скидку на возраст!

Все это я выпалил на одном дыхании и видел, как по мере произнесения фразы, глаза у Нокты потихонечку увеличиваются, а на лице появляется выражение крайнего удивления.

Я же, произнося эту фразу, тоже начал удивляться длине и заковыристости произносимого мной, и чувствовал, что у меня на все лицо тоже разливается удивление, а величина глаз начинает приближаться к среднего размера серебряной монете.

Так мы и застыли друг напротив друга с вытаращенными глазами и офигевшими лицами. Первой, видимо представив со стороны эту картину, заржала хозяйка, а буквально через секунду, к ней присоединился и я. Мы хохотали так заразительно, что никак не могли остановиться. И она, и я силились что-то сказать, но смех перебивал все, и больше нескольких букв нам произнести не удалось.

Наконец, смех пошел на убыль, и мы стали понемногу успокаиваться. Нокта все еще всхлипывала, но уже начала посматривать на горку цветков, вываленную на ее прилавок.

– Ладно, «молодой организм с непропорционально растущим мозгом»! – в очередной раз всхлипнув, сказала она, – напоминаю тебе, что у этих цветков очень нежные лепестки и при падении они могут оторваться, и тогда цветок будет уже для меня бесполезен. Понял?

– Понял! Подумаешь, забыл немножко, чего сразу «баран»? – непроизвольно вырвалось у меня.

Одной рукой я вытирал слезы с глаз, а другой поддерживал начинающий болеть от смеха живот.

– Прости, малыш, не обижайся, я не со зла, случайно вырвалось! – покаянно произнесла Нокта, опять взлохматив мне шевелюру. – Просто обидно стало! Ты столько времени их искал, потом собирал, потом принес – и здесь, одним небрежным дурным движением, взял и все испортил! Знаешь как обидно!

– Да ладно тебе, госпожа алхимик, я не сержусь. Давно так не смеялся, как сегодня! – улыбнулся я примиряющее. – Ну чего там, на сколько я сегодня насобирал? – задал я животрепещущий вопрос.

– Ну, давай посмотрим, что ты там сегодня принес, – уже серьезно сказала она и, подойдя к прилавку, начала осторожно разбирать, высыпанные мной цветки, раскладывая их по небольшим кучкам, ориентируясь на только ей одной известные признаки.

Это занятие заняло у нее минут десять, в течение которых я нетерпеливо переминался с ноги на ногу, но молчал, чтобы не отвлекать ее от этого ответственного занятия.

Когда мое терпение уже было на исходе и я уже готов был задать сакраментальный вопрос: «Доколе, собственно?», как Нокта подняла голову, посмотрела на меня, улыбнулась и сказала:

– Знаешь, Раст, все цветки очень хорошие, я думаю, что за это все великолепие я заплачу тебе ползолотого, годится?

У меня от ее слов, аж дыхание перехватило! «Не может быть, так много!» – пронеслось у меня в мыслях.

– Это не шутка? – все еще не веря, чуть охрипшим голосом спросил я.

– Нет, малыш, – спокойно сказала Нокта, – это не шутка. Сейчас принесу!

Она вышла из зала, но вернулась достаточно быстро, неся довольно большой кошель.

– Так, значит, ползолотого, – сказала она, высыпая монеты на прилавок, – малыш, сколько это будет в серебре? – хитро прищурясь, спросила она.

– С вас ровно пятьдесят монет, госпожа алхимик высшей категории! – немного красуясь, ответил я. А что, имею право! Попробуйте набрать травы на ползолотого!

– Ну, что же, ответ верный, – добро улыбнулась мне Нокта, – вот, получи честно заработанное, и заходи еще. Если найдешь еще цветки Melampyrum nemorosum, то приноси, я приму их в любом количестве.

– Хорошо, – сказал я, перебрасывая уже пустую сумку через плечо, – спасибо, я буду иметь в виду!

Я подошел к двери, начал открывать ее, наслаждаясь перезвоном колокольчиков, и тут, как будто кто-то нашептал, я усмехнулся, крикнул:

– До свиданья, тетка Нокта!

Засмеялся и выскочил, захлопнув дверь.

– Ну, погоди, несносный мальчишка! – услышал я, убегая, возмущенный голос Нокты.

* * *

– Привет работникам котла и поварешки!

Задорно поздоровался я с поварами трактира «Привал Странника», едва переступив порог кухни, зайдя туда со двора, через вход для прислуги.

– И тебе того же, – раздалось нестройно в ответ из разных углов кухни.

– Так, романтики ножа и разделочной доски, кто скажет, где Марта? – спросил я, обведя взглядом кухню и не увидев главной поварихи.

– Так они с хозяином, Вейтом, сейчас решают, что готовить и в каком количестве, – ответил мне один из ее помощников. – Ты слышал, наверное, что сегодня в город приезжают бродячие артисты?

– Да об этом только глухой и слепой не знает! – ответил я, скорчив вопросительную рожицу, – и что?

– Ну, так, сегодня на площади много народа будет, а после представления все по трактирам кинутся, пропустить по стаканчику, обсудить представление, – терпеливо продолжал объяснять мне поваренок общеизвестные факты, – вот только наш трактир находится далековато от площади, и непонятно, сколько народа дойдет до нас и дойдет ли вообще! Может, они предпочтут трактиры поближе к площади.

Это, конечно, возможно – таверна находится далековато от центра города.

– Не, кто-нибудь, но обязательно придет, – обнадежил я поваров и поварят, не сильно разбираюсь кто из них кто. – Во всяком случае, завсегдатаи точно припрутся, им центральные трактиры не нравятся. Там все дороже и, как они говорят, нет такой душевной атмосферы! – потрафил я их профессиональной гордости. – Так что, может наплыва и не будет, но меньше, чем обычно народа быть не должно.

Я говорил, а сам в это время подобрался к большому котлу, в котором что-то булькало, а запах! Из этого котла доносился такой запах, что я начал захлебываться слюнями, и окончание фразы пробормотал уже невнятно, поскольку боролся с обильным слюноотделением.

– Так, ты туда плюнул?! – раздался сзади громкий озабоченный чем-то голос главной поварихи Марты, невысокой, чуть полноватой женщины, с копной густых темных волос, доходивших ей до поясницы, которые она убирала под кокетливый белоснежный чепец.

Этот чепец, вкупе с круглым, но не толстым, улыбчивым лицом с аккуратным носом и смешливыми черными глазами, сразу располагали собеседника к себе. Во всяком случае, как бы она не надоедала мне своей опекой и, как мне казалось, мелкими придирками, ни обидеться, ни рассердиться на нее у меня не получалось.

– Ну, что ты, тетка Марта, – она так неожиданно появилась и задала вопрос, что я вздрогнул, реально испугавшись, – и в мыслях не было! Я просто понюхать! Пахнет здорово! А что это?!

Зачастил я, скрывая сам момент испуга.

– Это суп Бак Кут Те, по рецепту моей матушки, а ей он достался от ее матушки, то есть, от моей бабушки, а ей…

– Хорошо, хорошо! – я в нетерпении поднял руки. – Ну, а в конце этой цепочки, откуда стал известен этот рецепт?

– Разве это так важно? – спросила главная повариха и, видя мое ошарашенное ее ответом лицо, рассмеялась добрым мягким смехом.

Потом подошла, потрепала меня по голове и сказала:

– Шучу! Но видел бы ты свое лицо! Вообще-то, этот рецепт оказался в нашей семье как плата за наш фирменный рецепт приготовления свиных ребрышек. Но теперь скажи мне честно, – она сделала строгое лицо, – ты точно туда не плюнул?

– Так, – я от негодования даже на шаг отступил от нее, – как вы могли такое подумать обо мне?! Зачем мне это нужно?! Да мне такая мысль даже в голову не придет!

Я действительно негодовал, почему такая простая и эффектная мысль не пришла мне в голову? Ну, почему?!

– Ага! – усмехнулась Марта. – Значит, такая простая мысль тебе в голову не пришла?! А какая пришла?

– Да вообще никакая! – я в удивлении вытаращился на нее. – С чего бы такие вопросы? Вроде бы, я ничего такого не делал!

– Ага-ага! – криво усмехнулась повариха, расставив руки в боки, – а не ты ли год назад в мой фирменный острый борщ бросил листья сены? И главное, когда успел?! Я отошла буквально на мгновенье! Да… – протянула она, а потом, не выдержав, захохотала. – Видел бы ты, какие битвы за туалет устраивали клиенты, отведавшие моего фирменного супчика! А некоторые, особенно те, кто брал либо большую порцию, либо оплачивал добавку, вообще не успевали добежать до туалета и подходили к нему уже враскоряку! Как же мы все хохотали! Это было почище выступления бродячих артистов! Кстати, о бродячих артистах! – она снова стала серьезной. – Ты ведь знаешь, что они сегодня прибывают и, как обычно, вечером дают представление на главной площади?

– Конечно! – лаконично ответил я, поощряя ее к продолжению.

– Значит, ты понимаешь, что по окончанию представления народ ринется в трактиры, чтобы за стаканчиком или кружечкой обсудить увиденное?

Марта внимательно посмотрела на меня.

– Понимаю, – согласно кивнул я.

– Так вот, – с тяжелым вздохом, продолжила главная повариха, – на сегодня мы обойдемся, потому как, я думаю, наплыва посетителей у нас сегодня не будет, все, в основном, осядут около площади, до нас, если и дойдут, то единицы, а они погоды не сделают, поэтому на сегодня ты свободен, – она подняла вверх указательный палец, намекая, что теперь я должен быть очень внимателен, – а завтра к полудню мы тебя ждем. Нужно будет наколоть дров, на сегодня их точно хватит, а вот на завтра уже нет, потом поможешь девочкам с уборкой, ну и в зале поработаешь, как всегда, «подай-принеси». За все – один серебряный, ну и кто что даст – тоже твое, но ты поступишь мудро, если сначала покажешь то, чем тебя вознаградят, Вейту. Только деньги не нужно тащить ему показывать – только если будут какие-нибудь вещицы. Ты же знаешь, что у него есть слабые задатки мага и он может работать с артефактами, так что, если вдруг попадется, он, во-первых, сможет определить, что за артефакт тебе достался, и, во-вторых, сразу выкупить его у тебя, если, конечно, он ему будет нужен и вы сойдетесь в цене.

Я внимательно выслушал ее, согласно покивал головой, и собрался уже было бежать на пустырь, на встречу с пацанами, как Марта ухватила меня за рукав и, сердито сдвинув брови, бросила:

– Ты куда?

– Э-э-э… – не понял я.

– Ты ел? Голодный? Давай, поешь, а то твоя матушка, если узнает, что я тебя голодным отпустила, она мне волосенки на уши намотает!

Понятно! Мама с теткой Мартой по молодости были близкими, я бы даже сказал, закадычными подругами, да и сейчас, как позволяют обстоятельства, встречаются и устраивают, как всегда выражается тетка Марта «пивной путч». Что это такое она не объясняет, только смеется и говорит, что я мал еще для подобных знаний, а мне интересно!