Текст книги "Медведь Нанди"

Ниа

Племя двигалось по охотничьей тропе к самой границе джунглей – туда, где начиналась саванна, но новый регион настиг людей значительно раньше. Едва удалившись и на одну милю от деревни, жители наткнулись на невероятное зрелище. Толпы мзунгу с инструментами рубили пальмы и баобабы, топтали цветы и распугивали животных. Белые люди захватывали территории мирного племени, а Бембе, занятые еженедельным рынком, этого даже не заметили.

– Убирайтесь отсюда, черти! – кричал шаман Мандленкоси, размахивая посохом. Англичане заметно напряглись, но останавливаться не стали. Они и не понимали речей местных, и не искали сотрудничества.

– Что ты машешь своей палкой? – обратился усатый командир к вождю. – Вы уже четыре года – колония Великобритании, слышишь? Ко-ло-ни-я! Так что, защитнички, возвращайтесь-ка вы домой и не мешайте строительству железной дороги. К вам пришёл прогресс!

Разразилась ссора, когда шаман попытался ударить палкой белого человека по голове. Обе стороны конфликта испытывали ужас друг перед другом. Страх сковывал их сердца, овладевая разумом, что могло стать большой проблемой для джунглей.

Ниа добралась до воды. Она справилась, она выдержала все издевательства и отблагодарила брата за каждый подаренный браслет и всякое доброе слово. Двенадцать ударов хлыстом – по одному на каждый год жизни. Этой боли девочка не забудет никогда, но как обернётся теперь обряд уроком – этого Ниа всё ещё не понимала.

Она хлебнула воды, ибо горло пересохло. Раны жгло – обеззараживать и останавливать кровь пришлось найденными неподалёку растениями вроде бегонии. Ниа лежала на кое-как собранных в подстилку листьях и хотела остаться у водоёма до следующего утра. Может, так бы и сделала, если бы на голову не упала тёплая склизкая слюна.

Ниа открыла глаза, но вместо крон деревьев увидела торчащий из зубастой пасти язык.

ГЛАВА 7. Мо обретает известность

В саванне толком нигде нельзя было укрыться от солнечных лучей. Джек Бомонт третий день двигался по направлению к джунглям в компании двух знакомых браконьеров, и каждую минуту думал о дочери. Джессике бы точно понравилась расстилавшаяся перед глазами охотника картина – взгляд в бесконечность бескрайних просторов потрясал воображение.

Мужчина сидел на ветке баобаба и сквозь мерцание листьев изучал местность. Лёгкий ветерок трепал бороду и отросшие каштановые волосы Джека. Вот в десяти метрах, у семейства злаковых, промчалась газель. То высоко подпрыгивая, то мягко ложась на задние лапы, убегала она от гепарда грациозно и легко, но всё-таки неизбежно превратилась в обед довольному пятнистому хищнику.

Саванны Бомонт любил гораздо больше джунглей – ни одно растение не сливалось здесь с другим, всё находилось на своих местах, точно расставленное по полочкам, и никто не подкрадывался из-за кустов. Пахло сухой землёй, горячим песком и едва уловимой свежестью далёких водопадов. Проглядываются тут и там огненные горы термитников, и величавые облака над ними плывут бесконечно. Здесь было очень тихо, и острые охотничьи уши легко выцепляли каждую таинственную ноту среди редких шорохов и криков.

Верно, дочь была бы в восторге. Она недолюбливала городской шум, пугалась незнакомых голосов, сигналов и ссор. Жестокость фауны могла бы её отпугнуть, но в нужный момент внимание с хищников можно было бы переключать на бабочек и муравьёв. Но Джессика осталась в Накуру, под присмотром сменявших вахту благодарных за свежие поставки мяса соседей. Ей не стоило знать – откуда папа берёт деньги на растущие счета за медицинские услуги, а охотнику было не так важно – убиваешь ты кролика или фламинго. Старый знакомый сказал однажды, что розовая птица – символ надежды, и Джек согласился. Туши и перья действительно подарили ему надежду, когда мужчина продал их в общей сложности на двести фунтов стерлингов – деликатес любят в Африке не меньше курицы или дикой утки.

Сейчас Бомонт отчасти чувствовал себя криптозоологом. Он гонится за мифической тварью из племенных легенд, и всем сердцем верит в её поимку. Мокеле-мбембе, доживший до современности динозавр с длинной шеей был обязан существовать! Его часто замечают у рек и болот, и он любит обгладывать верхушки самых высоких пальм. Слишком много незнакомых друг с другом людей описывали монстра подозрительно схоже, и даже французские миссионеры ещё в 1776-м задокументировали следы мбембе, а уж родным французам Джек тем более доверял.

Хотя отец наверняка был бы недоволен сейчас своим сыном. Во Франции, являясь сельскими французами, семья Бомонт считали охоту развлечением. Это была семейная традиция, связывающая поколения по мужской линии. Ещё до рождения Джека его родители состояли в охотничьей ассоциации и ни разу не нарушили сезонов, не превысили квоту отстрела. Особенно любили загонную охоту, в которой отец с группой разделялись и гнали кабанов, оленей и косуль по направлению к стрелявшим. Завершалось такое мероприятие общим обедом в охотничьем домике и сопровождалось поддержанием строжайшей дисциплины.

Но Джек отошёл от всех семейных устоев – он убивал теперь без разбору, без квоты и правил. Его выслеживание динозавра выходило за рамки привычного даже по меркам Африки, и больше походило на преследование. Он не рассматривал возможности пощадить, и конечная цель поимки превалировала у мужчины над страстью к любимому занятию.

Даже двух напарников – южноафриканца Луана и британца Энтони – Джек собирался кинуть при первой возможности. Мужчины, облачённые в одинаковые рубашку, брюки и пиджак, не отличались сообразительностью и слабо верили в мбембе, решившиеся на путешествие больше за шкурами очередных гепардов.

Впрочем, внешне Бомонт сейчас слабо от них чем-то отличался. Кепка для защиты от солнца, такой же пушистый хлопковый коричневый пиджак, дышащая пожелтевшая рубашка, брюки с широкими забитыми барахлом накладными карманами и сапоги высокой посадки. Завершал образ, конечно, «винчестер» – с ним Джек становился точной копией отца в его тридцать лет. От мамы же охотнику достались только вытянутое лицо и более мягкий, чем казалось на первый взгляд, характер.

Луан доделывал рыбный суп в котле, и Энтони спорил с ним о специях – пока один настаивал на шафране, второй требовал шалфея. В желудке уже урчало у всех троих, и Джек выхватил приправы из рук напарников и добавил в кипящую воду обе, хорошенько перемешав, когда охотники заметили на горизонте семейство носорогов.

Их было двое – мать и ребёнок. Взрослая особь отличалась громоздким телом и тянула тонны на три, не меньше. Бычий дятел сидел на её спине и поглощал надоедливых насекомых, пока очаровательный серый детёныш носился вокруг неуклюже на маленьких морщинистых ножках.

Энтони насторожился, но довольно цокнул. Не успел Джек и глазом моргнуть – британский охотник уже держал винтовку наготове, прицеливаясь в крупную обладательницу рога на носу. Ребёнок всё бегал весело и беззаботно, и Бомонт вдруг углядел в нём Джессику.

– Не стреляй, – попросил он.

– Почему это? Носороги сейчас популярны.

– И что мы с ним будем делать? – настаивал Джек. – Мяса не унесём, да и двигаться уже бы дальше.

– Зато заполучу трофейный рог! – гордо вздёрнул голову Энтони и прицелился вновь, едва не нажав на курок.

– Разрушать семью ради рога?

Но британец не слушал. Раздался выстрел. Птицы и звери в округе понеслись прочь от источника шума, гонимые страхом перед неизвестными властителями местности. Чуткий слух носорогов не подвёл животных, и те тоже скрылись за растительностью и редкими деревьями. Энтони промахнулся и выругался. Он бы попал, точно попал, если бы Бомонт не говорил ему под руку! Отвлекать охотника в момент выстрела – занятие недостойное.

– Оно и к лучшему, – Джек заметно выдохнул с облегчением. Не хотелось ему сегодня стать соучастником распада семьи.

– Тьфу на тебя! Ни своим, ни нашим.

– Брось, – успокаивал Энтони африканец Луан, уже снимавший котёл с супом с костра. – Встретим ещё носорогов на обратном пути, зуб даю. Тогда и мяса унесём.

– Это уж не сомневайся, – стиснув зубы, пробурчал британец, складывая винтовку в чехол. – А ты, Бомонт, если ещё хоть раз помешаешь мне… Ещё чего не хватало, чтобы какой-то французик указывал – в кого британцу стрелять!

Повисла пауза. Джек не горел желанием продолжать ссору и молча обедал, вспоминая о дочери. Ему нужно было ещё немного потерпеть – выдержать испытания жары саванны, влажности джунглей, сквернословия соучастников и хитрости динозавра. И тогда он вернётся победителем. И сделает победительницей Джессику, силами врачей одолевшую все свои болезни. Только бы не утратить на этом пути моральный компас.

Джек Бомонт

Дыхание динозавра, тяжёлое и горячее, туманным облаком окутало Нию. Металлического оттенка кожа сероватыми чешуйками переливалась в редких пробивающихся сквозь густые кроны солнечных лучиках. Капельки слюны, одна за другой, стекали из раскрытой пасти существа на дреды перепуганной и обессиленной жительнице племени. Острые, как наконечники стрел, зубы приближались к голове. Гипнотическим взглядом жёлтые глубокие глаза духа джунглей поглощали незнакомку, и читалась в них переплетённая с угрозой доброта.

Вдруг чешуйки залились голубым, замерцали, точно светлячки, и капли слюны на длинном языке животного засверкали жемчужинами. Ниа зажмурилась, и вовремя – её облизали, и не было в этом действии предпосылок к нападению. Динозавр слизал кровь со шрамов от хлыста, и боль тут же отступила. Древнее чудовище изучало каждую черту лица девочки, словно пыталось понять эту странную маленькую сущность, лежавшую на земле. Он был так обеспокоен состоянием той, кто мучилась и страдала, что спешил зализать все её раны, некоей целительной волшебной слюной переставшие теперь болеть и затягивающиеся сами по себе. Такого эффекта нельзя было достичь простой водой или травами, а целители племени лечили бы девочку неделями до полного выздоровления, если бы не Он.

– Ты же мбембе, да? – Ниа собралась с силами задать динозавру вопрос, сумевшая наконец забыть о боли. – Мокеле-мбембе, легенда племени Бембе. Говорят, наше племя назвали в честь тебя? Я думала, что это сказки!

Существо склонило голову, как бы поклонилось, и улеглось на землю. Чешуйки на его коже перестали мерцать и посерели. Большой и массивный, динозавр казался холмом, строгие контуры которого смягчались лёгким медленным дыханием. Он фыркнул, и пар из больших ноздрей сорвал пару цветов. Ниа рассмеялась.

– Ты очень неуклюжий, да? Можно тебя погладить?

Она прикоснулась к коже, и та оказалась на удивление холодной. Острые чешуйки царапали ладонь, но мбембе довольно заурчал как какая-то кошка. Он точно был настроен дружелюбно и готовился заснуть.

– Ты прав, – зевая, раскладывалась возле существа Ниа. – Нужно хорошо отдохнуть. Только меня могут искать родители… Надеюсь, бог Шанго их успокоит… Спасибо, что помог справиться с болью. Может быть, тебя познакомить с ба-ба, когда поспим?

Но Мокеле-мбембе уже храпел, и его умиротворение быстро сморило девочку. Прижавшись друг к другу, оба погружались в сон, и фиолетовая дымка сгущалась над их телами, накрывая толстым одеялом.

Сон им снился один на двоих. Ниа сидела верхом на динозавре, и потоком ветра несло их над скалами из песчаника в сторону большой зелени, и это была крайне странная вариация джунглей. Пни, брёвна, ветви и корневая система предстали единым организмом. Не было здесь ни подлеска, ни травы, а из стволов деревьев вырывались пучки помпонов. Стволы то и дело росли, расширялись и резко лопались, разрывались на части и падали под собственным весом. Листва у них выглядела сочнее, и её нещадно обгладывали тапиры – напоминающие свиней двухметровые чёрно-белые животные с маленькими хоботками.

Вот Ниа и мбембе полетели дальше и добрались до поляны. Сплошным белым песком была усыпана она в центре леса, и никакие цветы или кустарники не украшали бесплодную землю. Но в вырытых здесь ямках лежали яйца сородичей динозавра, таких же огромных и хвостатых, мирно спавших близ гнёзд. То и дело тапиры подбегали к ним и лапками буквально вытягивали, выманивая из груди, фиолетовую дымку. Звери собирали лиловые, пурпурные, аметистовые и лавандовые нити в клубок, крутили их вплоть до смены цвета на голубой и возвращали обратно владельцам.

Но был среди тапиров один, который не захотел возвращать нити. Он лишил динозавра спокойствия, и клубок обернулся окутывающим умиротворение туманом. Динозавры всполошились, вскакивая с мест, и опьяненные ужасом раздавливали одно яйцо за другим, круша друг друга и беззащитных тапиров.

Когда дымка добралась до висевшего над лесом в воздухе мбембе, зверь заёрзал встревоженно, и его острые чешуйки впивались в Нию, доставляя дискомфорт. Девочка пыталась удержаться, но динозавр резко запрокинул туловище. Ниа полетела вниз, но падение её длилось бесконечно. И не было вокруг уже странного леса, не было неба и солнца. Нити кружили вокруг, переливаясь всеми оттенками фиолетового, и смыкали маленькую жительницу племени со всех сторон. Сейчас она сама окажется внутри клубка, и всё закончится…

Британцы вырубали деревья. Мощный скрип и грохот звучали в воздухе печальным оркестром. Многолетние древесные стволы трескались, и густая стена с лианами и эпифитами уже не выглядела такой непроходимой. Встревоженные крики керу-керу, хорохорившихся и с ужасом покидавших дома, наполнял происходящее тревогой. Белые люди топтали отстроенные прямо на земле гнёзда и давили беззащитных птенцов.

Жители племени Бембе один за другим выходили с охотничьей тропы для прояснения ситуации. Шаман Мандленкоси отмахивался палкой от человека с топором, а тот не боялся показывать силу и заявлять права на территорию. Алассан, рыболов и земледел, кидался в белых людей грязью. Окоро, подобно старшим мужам племени, направлял на противников копья. Дети грозно верещали и замахивались камнями и ветками в ответ на размахивания кирками и лопатами. Ситуация накалялась, и её разрешению вовсе не способствовали железные монстры – несколько новеньких внедорожников марки «Додж» американской компании Chrysler. Водители намеренно сигналили непрерывно, сидя за рулём, и распугивали остатки живности в надежде отвадить и непокорных чернокожих куда подальше.

– Духи джунглей вам не рады на этой земле! – сетовал шаман, но его слов не понимали. Он мог кричать до бесконечности, но только дразнил противников.

– Уносите ноги, обезьянки, – заезженной пластинкой вторил случайный дровосек, и прочие лишь поддакивали ему одобрительно.

– Вы не можете играть по своим правилам, когда приходите на чужие территории! – раздался тогда голос за спинами жителей поселения, и племя Бембе резко умолкло.

В сторону потасовки шагал облачённый в длинную мантию вождь Деджен. Его морщинистые глаза горели решимостью. Мужчина надел деревянную маску тигра и украсил голову перьями ради устрашения. Его мантия олицетворяла силу – орнаменты на ней, вышитые чёрными толстыми нитями, отражали слияние физического и духовного миров. Деджен всегда ходил босой, и за его следами тянулась цепочка сильных и гордых мужей, включая Нтанду и Нгесу, завершивших ритуал становления Ндиди мужчиной. Юноша, однако, не присутствовал – остался дома наполниться новыми силами.

Племя снова обрушилось на белолицых. Те не отступали, но заметно заволновались. Кто-то завёл двигатель машины, как бы намекая на имеющуюся в руках силу. Но и вождь не останавливался – он гордо шагал вперёд, и теперь всё племя Бембе выстроилось подле него стеной.

– Что эти дикари удумали? – обеспокоился один.

– Просто ударьте кого-нибудь, и остальные разбегутся! – предлагал второй.

Случайный дровосек попытался нанести топором удар по плечу Окоро, но опешил, когда в небе раздались раскаты грома. Грому было просто неоткуда взяться – минутой назад чистое голубое небо не предвещало плохой погоды. Но тучи затягивались, приплывая к месту стычки со всех сторон света. Серо-фиолетовые, пурпурные, лиловые и баклажановые громадины скрыли солнце и обрушили на стороны конфликта дождь. Горячие капли жгли кожу, и даже трава под ногами гибла под воздействием ливня. Поднимался и густел туман, стягиваясь непроглядной фиолетовой дымкой, и британцы закашлялись.

– Встаньте подле меня, – требовал шаман, готовый обратиться к богам за помощью, но и он тут же лёг на землю, задыхаясь.

– Не тех богов ты молишь, – раздался растянутый, гнусавый голос в воздухе. Говоривший обращался к слушателям с явным азиатским акцентом, но понимали его одновременно все. – Не к тем духам обращаешься, шаман.

– Злой дух! – откашливаясь, предупреждал Мандленкоси народ.

– Где-то моё имя вышивают на подушках, а где-то заклинаниями после пробуждения кличут мои силы на удачу. Я точно не злой дух, и посетил ваше племя с добрыми намерениями.

Раскаты грома раздались в небе вновь, один за другим, и тучи метали молнии в стоявшие поодаль деревья и кустарники. Бледнолицые запаниковали, побросали орудия и машины и бежали теперь прочь. Своим же людям вождь велел оставаться на местах и внимать каждому слову. Бежать было некуда, а приводить духа к дому побоялись бы даже дети.

– Своими действиями я отогнал от вас гнусных колонизаторов! Возрадуйтесь и приветствуйте могущественные силы добра, кланяйтесь святому символу защитника человечества!

– Мы не взывали к тебе о помощи! – скептично обратил Деджен взор к небу, и громовые раскаты рёвом откликнулись на его непокорность. Жёлтые искры разорвали темноту небес, озарив расплывчатую морду кого-то необъятного.

– Вы взывали к богам, но я опередил любого бога в стремлении помочь! Что стало бы с вами мгновением позже, не яви я свою силу? А что станет завтра, когда белые люди вернутся?

– Мы благодарны тебе, кем бы ты ни был, и отпускаем с миром, – воздел руки шаман и поклонился, снова закашлившийся от глотка фиолетовой дымки.

– Я знаю, как хрупко ваше племя перед величием внешнего мира. Белые люди грядут с огнём и жаждой завоевания! Порой мы видим многое, но не замечаем главного – вам нужен защитник, крепкая рука, чтобы отстоять вашу неприкосновенность. Если вы допустите меня в свои сердца, если согласитесь на мой союз и исполните просьбу старого странника-духа, я повернусь к вам лицом и воздвигну стены вокруг деревни.

– Что же ты просишь взамен? – не вытерпели жители племени. – Чем нужно пожертвовать ради мира?

– Пока вы боретесь с врагами из Британии, в джунглях уже живёт вредитель. Исполните мою просьбу – убейте медведя Нанди – и забудьте о существовании белых людей навсегда!

Завыл ветер, подбрасывая ветки и брёвна. Замерцали тучи сияющими стрелами. Загромыхало хохотом незримое существо. Дождь обрушился косой стеной, заливаясь в глаза и уши. Жители племени покорно взывали к духу и кланялись перед его великими силами. Шаман отбросил ритуальный посох и сорвал старую маску с лица. Зрачки мужчин, женщин и детей замерцали фиолетовым. Дымка рассеивалась, но то кожа несчастных поглощала её, впитывая, как губки.

– Исполните мою волю, и познает Бембе великое счастье…

Ниа проснулась в холодном поту. Девочку разбудил далёкий грохот на окраине, но ничего более не мешало покою джунглей после её пробуждения. Она опешила, когда увидела позади сопящего динозавра, и тут же вздохнула с облегчением. Он не был сном, он избавил её от боли, и он не оказался случайным холмом, в бреду обернувшимся ей живым существом.

Пережившая сложный обряд, жительница племени радовалась от осознания, что всё уже позади. Она сидела теперь молча и под звуки сопения нового друга рассматривала окружение. Ниа даже не запомнила, как сюда прибежала – всё тогда плыло перед глазами, а мысли гнал ветер.

В воздухе раздался запах дикого имбиря и грибов. Ярко-красные стрекозы кружились вдоль низкорастущих ветвей у воды. Иногда они замирали, присматривались к собственному отражению, и, сверкая, изящно терялись в траве. В такт ветру покачивались лианы, и стаи мошек кружили между ними от одних тенистых зарослей к другим. Девочка поёжилась, но насекомые не подлетали ни к ней, ни к мбембе, отгоняемые приторным кедрово-мятным запахом существа.

Что-то чёрное двигалось по ветвистому стволу широкой акации, приманивая взгляд ярко-красным пятном. Паук медленно поднимал ноги, тонкими нитями плетя паутину, и упрямо держал равновесие на ветру. Вдруг, Ниа была уверена, членистоногое помахало ей лапкой и затаилось под листвой. Девочка вздрогула, вспоминая старого Нибве – пра-прадедушку когда-то укусил точно такой-же паук, и старик скончался в тот же день после изнурительных спазмов, дрожи и головной боли. В последние минуты жизни он и вовсе бредил образом величественного создания, наблюдавшего за каждым глазами пауков. Это событие так отпечаталось в памяти маленькой Нии, что она ещё долго не могла смотреть на многолапых созданий без опаски.

– Вставай, Мбе! – девочка решилась рискнуть и растолкать динозавра. Тот недовольно фыркнул, сметая цветы струёй пара. – Или тебе подобрать другое имя? А может у тебя оно уже есть?

Существо заурчало, и в попытках встать едва не задело Нию хвостом, снеся парочку кустов. Чудовище выпрямилось, и в полный рост спокойно доставало до крон. Его заботил сейчас только обед, и пальмы очень удачно росли поблизости грядой, предоставляя динозавру большой запас питательных листьев.

– Мо? Или Келе? Нет, точно Мо! Это как «О!», только Мо! Потому что ты настолько огромный, что хочется открывать рот.

– Мо! – прозвучало со стороны великана, но то оказалось лишь урчание его желудка.

– Верно. А я – Ниа, дочь Нтанды. Будем дружить!

Динозавр обвел языком большой гладкий плод кокоса и скинул девочке едва не на голову по неосторожности. Ядро не раскололось, и лишённая всяких инструментов, Ниа решила взять его с собой в племя. Там дедушка или отец вскроют толстый слой орудием, и семья насладиться сладким напитком вместе.

– Ты же пойдёшь со мной? Я хочу познакомить тебя с Нонтл, моей бабушкой! Ты ей понравишься!

Мо молчал, но стоило Ние выдвинуться в путь – неохотно последовал за ней. Девочка смутно понимала – почему существо её кормило и сопровождало, по детской наивности скидывая поведение на дружбу. Но существо опекало её, в первую очередь, по нужде. Мбембе чувствовал – племени требовалась помощь.

Они достигли дома без приключений. Было забавно наблюдать, как джунгли трепетали перед величием чешуйчатого незнакомца, с грохотом шагавшего подле от человека. Птицы перекрикивались опасениями, а группа белогорных обезьян во главе с чёрным пушистым самцом ретировалась к водоёму. Но по мере приближения к забору, до путников всё отчётливее доносился гам племени. Ворчали старики, ругались пастухи, а дети пугали друг друга рыком и свирепыми завываниями.

– Останься пока здесь, – велела Ниа Мо, пока тот ещё не успел высунуть длинную шею из листвы. – Я пойду всех предупрежу, а потом вернусь.

– Пф… – динозавр фыркал не то одобрительно, не то высказывая несогласие. Он всё-таки сел, обернувшись холмом, и жёлтые глаза провожали подругу пристальным взглядом до самых ворот.

В деревне было неспокойно. Ние едва удалось припомнить появление Окоро в тот миг, когда девочка заканчивала ритуал. Что-то обеспокоило тогда даже шамана, но старик сидел теперь на пне и затачивал копьё. Молодое поколение никогда не видело его без маски, и шрам на старой сморщенной щеке пугал самых юных в Бембе.

Все здесь готовились к военным действиям. С кухни больше не доносилось ароматов пряностей или мёда – женщины мешали там глину. Отец не отреагировал на Нию и заготавливал стрелы. Дедушка и вовсе рыскал в поисках крепких камней и палок по округе. Никто толком не беседовал на отвлечённые темы, но обсуждали планы.

– Мы сделаем это ночью, – объяснял вождь, и его фиолетовые зрачки безумно метались от одного слушателя к другому. – Нападём неожиданно. Это будет большая победа.

– То чудовище, должно быть, просто огромное! – Алассан готовился не по назначению использовать свои рыболовные крюки, наматывая их на дубинку.

– Зверя надо побеждать зверскими методами, – констатировала, неожиданно, Номуса. Мама совершенно не обращала внимания на дочь, и почему-то усиленно планировала наступление на некоего хищника вместо ежедневного перемалывания муки.

– Копья должно заточить особенно хорошо, – проверял наконечники шаман, прокалывая пальцы.

В окне семейного дома промелькнул силуэт бабушки. Она металась по комнате и что-то искала. Неужели и она решила принять участие в подготовке? На какое чудовище решились здесь все охотиться? Или люди уже прознали о Мо и сейчас отправятся с оружием протыкать его твёрдую чешую?

– Что происходит, па?

– Не мешай, Ниа. Лучше помоги остальным детям собрать увесистых камней.

– Но зачем? На кого мы охотимся?

– На неуклюжего громадного врага джунглей, – заявил Окоро. Даже он сейчас озаботился боевой раскраской и намазывал белую глину на руки и шею.

Ниа больше ни о чём не спрашивала. Она бежала из деревни предупредить динозавра об опасности. Лучше будет ему убежать, скрыться, даже если они больше не увидятся. Девочку никогда не стали бы слушать, ей не получится убедить старейшин Бембе в невинности нового друга.

Казалось, Мо так хорошо спрятался… Кто мог заподозрить в сером холме животное? Точно не мама или бабушка, редко выходившие за пределы деревни. Но Ниа не подумала о мужской половине племени – охотниках и рыболовах, знавших местность как свои пять пальцев. От того и неудивительно, что Ндиди, проходя мимо в момент прогулки, заинтересовался холмом, которого ещё вчера здесь не видел.

Брат выглядел уставшим, но гордым. Он пережил обряд, и теперь ощущал себя выше и крепче. Его подстригли – непокорная чёлка больше не выглядывала из под повязки с перьями. С рук и лица у него капала вода после умывания, а амулет в форме сердца, свисая с шеи, мерцал бликами. Юноша утратил дар речи – он уже заметил динозавра и не отводил взгляд от хищных жёлтых глаз. Хвост Мо завилял, и зверь начал плавно выпрямляться, ломая ветки.

– Ниа, не подходи! – велел он, намеренно занижая тонкий голос.

– Ндиди, всё хорошо! Он не…

– Слушайся меня и стой на месте, слышишь? – перебил брат, готовый с кинжалом наброситься на врага и защитить сестру.

– Да стой же! Он хороший! Это Мо! Его зовут Мо!

Девочка стремилась заслонить телом динозавра, обойдя брата и разведя руки в стороны, но Ндиди, к огромной неожиданности опешившей Нии, ударил её и повалил на землю.

– Ты будешь слушаться старших, слышишь? Не смей подходить к чудовищу. Ты слишком несмышлёная, чтобы понимать опасность ситуации.

Ниа нахохлилась. Чтобы глупый Ндиди указывал ей? Тот, кто немногим лучше неё справлялся с разделкой курицы? Тот, кто боялся плавать и убегал к матери при каждом шорохе птиц за забором? Обряд не мог изменить его нутро, разве что духи повлияли на характер, но это не остановило сестру подняться и обнять могучую чешуйчатую лапу друга.

– Не трогай его! Он не обидит меня или тебя! Он хороший! Я привела его познакомиться с ба-ба!

– Хороший? – кареглазый красавец опешил. – Это значит… Значит… Шаман Мандленкоси, я взываю к тебе!

Ндиди кричал громко – достаточно, чтобы все мужи племени его услышали. Мбембе зарычал в раздражении, а Ниа пыталась толкать друга в чащу, но не сдвинула динозавра и на миллиметр. Шаман уже явился во всей красе, и следом за ним вышагивала деревня. Все здесь наблюдали длинную шею и горящие жёлтые глаза, но, вопреки ожиданиям, никто не стремился нападать.

– Он хороший… – выдавила в нерешительности девочка, но проглотила часть букв.

– Он прекрасен! – вознёс руки вождь и поклонился. Его примеру последовали и остальные, включая родителей Нии и её дедушку. Динозавр фыркнул и шагнул вперёд, и тогда даже Ндиди склонился перед другом племени. – Ты явился нам в момент нужды, Мокеле-мбембе! Мы воспользуемся твоей силой и направим на зло, поселившееся в джунглях. Никто не должен страдать в этом мире. Боги явили тебя покорному племени Бембе ради общего блага.

Женщины запели ритуальные песни, и Ниа никак не могла поверить случившемуся. Она стояла в оцепенении, держа в руках кокос, толком не вслушиваясь в слова песен, и изучала устроенные вокруг динозавра воинственные танцы. Только Ндиди не принял в них участие – он тоже покосился на залитые фиолетовой дымкой глаза вождя, шамана и родителей. Точно заколдованное, племя продолжало подготовку, и теперь, усилиями Нии, в битву втянут и Мо.

Джек Бомонт, южноафриканец Луан и британец Энтони, измученные, двигались к джунглям. Густая граница зелёных зарослей уже показалась на горизонте, когда навстречу охотникам понеслись колонизаторы. Лишённые всякого оружия, кричащие от ужаса, они даже не замечали пытавшихся их остановить браконьеров. Никто не отреагировал на встречу, и толпа скрылась за муравейниками и редкими акациями, продолжая двигаться в неизвестность.

– И что это было? – уставился Энтони на Джека, будто тот мог что-то ему прояснить.

– Чертовщина какая-то, – снял кепку суеверный Луан и помолился богам.

– Только одно существо могло так напугать толпу… – констатировал француз, решительно двигаясь вперёд. – Подтягивайте ремни, мы уже близки к нашей цели!