Текст книги "Эволюция: Битва за Утопию. Книга псионика"

– Стойте, не знающие света истины!

На вершине песчаного гребня виднелись три фигуры. Вернее, три человеческие, которые я опознал сразу. То, что лежало у их ног, поначалу казалось двумя бесформенными тюками. Но вот один из них немного шевельнулся, и нас ждал неприятный сюрприз. Я понял, что это не мешок. Это был бомбер, застывший у ног человека, как послушная собака.

– Видите это? – захрипел нам Стар-Ян, у которого от волнения даже пропал знаменитый голос, легко покрывавший восемь октав. – Бомберы служат человеку! Неужели их вера и правда творит такие чудеса?

Он мгновенно пришел в себя и картинно воздел руки в воздух. Теперь его слова снова гремели и отражались от склонов, словно он был на сцене.

– Приветствую вас, служители неведомого бога! Я, непревзойденный Витторио Стар-Ян, прибыл на встречу с вами!

Незнакомцы в ответ, как по команде, подняли дробовики и направили на нас. Бомберы заворочались, будто укладывая поудобнее бугристые курдюки. Один из адептов новой веры выступил вперед. Его лицо было закрыто зеленой маской, одежда, укрепленная защитными пластинами, была двух цветов – зеленого и черного. Остальные были одеты в такую же форму. Странное обмундирование. Похожего я на Утопии еще не встречал. Старший поднял руку:

– Вы пришли служить Единому? Следовать его заповедям? Исполнять его приказы? Отдать жизни в Последней битве, чтобы обрести бессмертие? Тогда мы приветствуем вас. Если нет – вы умрете.

Стар-Ян почтительно кивнул и ответил успокаивающим, примиряющим тоном.

– Мы пришли с миром. Мы только желаем узнать о вашей вере и рассказать о ней всему человечеству!

Человек в маске переступил с ноги на ногу. В напряженной тишине было слышно, как шуршит осыпающийся тонкими струйками песок.

– О Едином и так все узнают… Никто не останется в стороне! Перед каждым встанет выбор, и горе тем, кто пойдет против Единого!

– Хорошо, хорошо… Наверное, мы примем вашу веру. Даже скорее всего! Но пока просто позволь нам пройти дальше – мы желаем увидеть ваш алтарь. И придержи своих зверей! – Витторио указал на одного из бомберов, который приподнялся на своих лапах.

Неожиданно тварь словно проснулась от спячки и начала осторожно перебирать конечностями. Она медленно поползла к нам, волоча неуклюжее тело вниз по склону. Все мы внизу следили за ее приближением, держа побелевшие пальцы на спусковых крючках.

Бомбер двигался слишком лениво для представителя своей породы, и я впервые смог разглядеть его во всех подробностях. Две мощные лапы, заострявшиеся на концах, уродливая пасть со множеством мелких острых зубов, распухшее колышущееся тело-мешок, покрытое безобразными фиолетовыми буграми. Я не видел ничего похожего на глаза – только его создателю было известно, как бомбер ориентируется в пространстве. Но ориентировался он неплохо, приближаясь к нам по прямой.

– Сначала сложите оружие! – Голос проповедника таинственного «Единого» звучал все более угрожающе. – Или смерть! Вам нет дороги к святыням, пока мы не проверим вашу праведность…

– Разве вы не знаете меня? Я – Стар-Ян! Какой вред мы можем вам принести? Я сделаю вашу веру популярной во всей галактике!

– Кто знает, может, вы слуги Осквернителя? Осквернитель разрушает наши святыни, мы должны остановить его. Бросайте оружие!

– Осквернитель? Какой Осквернитель? Мы не имеем к нему отношения, почтенный жрец. Спросите любого – Стар-Ян всегда был терпим ко всяким религиям.

– Слуги Осквернителя могут принять другие обличья…

– Нет-нет! О чем вы говорите? Меня принимали служители Девяти неизвестных, последователи Кошачьего имама, адепты Вавилонской матери… Я был допущен в их святилища, склонялся перед их алтарями и участвовал в ритуалах. Никто из них не может обвинить меня в неуважении к своей вере! Все остались довольны моими передачами, уверяю вас, а число новообращенных потом всегда росло…

Пока Стар-Ян пытался заговаривать зубы и продолжал свой абсурдный в этих обстоятельствах монолог, я как завороженный не мог отвести взгляда от бомбера. Пятнадцать метров до него, десять… Я вспомнил мерзкий звук, с которым они разлетаются на куски, вонь едкой слизи, лихорадку после контузии. Дурнота подступала к горлу, хотелось закрыть глаза, присесть и скрючиться за широкой спиной Амира. Тварь подползла еще на пару метров… Рядом кто-то резко передернул затвор.

– Да стреляйте же, мать вашу! – взревел Амир, от беспомощности яростно рубанув воздух топором. Не знаю, кто выполнил эту команду – нервы у всех были на пределе. У меня за спиной громыхнуло, горячий ветер опалил щеку, и бомбер разлетелся на куски. Взрывная волна ударила Амира в грудь, и он почти потерял равновесие. Уши на пару мгновений заложило, а потом глухота отступила перед бешеным хором ревущих, лающих и харкающих свинцом стволов.

Второй бомбер взорвался, не успев двинуться с места, бездыханные тела сектантов закувыркались, скатываясь вниз. Все закончилось в несколько секунд, но люди еще с полминуты продолжали поливать огнем песчаный склон и вражеские трупы. Наконец все стихло.

Стар-Ян безмолвно замер, стоя на своих носилках и картинно раскинув руки. На его лице застыло выражение неподдельного восторга. Он наслаждался отличной сценой, яркой хореографией и драматизмом. Соглашусь – зрелище было что надо. Жалко только, что, кроме нас, его так никто никогда и не увидел…

#

Возвращаться на корабль Стар-Ян решительно отказался. Он был по-прежнему одержим идеей увидеть какие-то невообразимые святилища и ритуалы новой веры, и прохладный прием его нисколько не смущал. Сейчас от проблесков благоразумия не оставалось и следа – Витторио был готов гнать свой отряд сквозь выжженную пустошь, как полоумный конкистадор в поисках Эльдорадо. Причем о золоте и индейских принцессах речь не шла, нам не грозили даже миражи на эту тему.

Но спорить с Витторио дураков не осталось после первой же попытки неповиновения. Какой-то тощий малый, с ног до головы покрытый пирсингом, ударился в истерику, заверещав, что никуда дальше не пойдет. Стар-Ян в ответ взревел во всю мощь своих певческих легких: «Ты недостоин моего шоу! Ты выбываешь! Эфир для тебя закрыт навсегда!» Потом выхватил откуда-то из своих рваных кружев пистолет и снес бедолаге голову. Остальные замерли без движения, даже не пытаясь вытереть с лица капли чужой крови и ошметки мозга. После этого уже никто не решался проронить лишнего звука, и все, стиснув зубы, двигались вперед.

Витторио утверждал, что его ведет безупречный нюх на сенсации. Не знаю, подводило ли его чутье на тот раз, но пока мы не видели никаких святилищ. Ни алтарей, ни адептов, даже пауки не бросались на нас на каждом повороте. Ничего, кроме низких холмов и пыли. Впрочем, наша компания не слишком переживала по этому поводу – нам было важнее, что мы двигались в сторону тайника. Джоз все это время умудрялся ориентироваться по каким-то только ему известным приметам.

Вечером мы остановились на ночлег у подножия очередного холма, и Стар-Ян выставил охрану. Мы с Джозом, Амиром и безразличной ко всему Катариной расположились чуть поодаль от остальных, на самом краю лагеря. С той стороны, откуда было ближе до сокровищ Джоза. Решили бежать на рассвете, обезоружив, если понадобится, ближайшего к нам часового. Не сомневаюсь, что Катарина легко бы вскрыла ему горло без лишнего шума. Но этого не понадобилось – нам помогли…

Адепты новой веры появились под утро. Весь лагерь спал мертвецким сном, и только мы не смыкали глаз. Я уже знал об их приближении, заметив пси-зрением вереницу светящихся точек, ползущих к нам извивающейся среди барханов змеей. Когда они подобрались совсем близко, мы были готовы. В отличие от всех остальных, конечно.

В одно мгновение от ночного покоя не осталось и следа. В предрассветной тьме разобрать что-либо было непросто: тут и там грохотали выстрелы, кто-то дико кричал, корчился горящий паук, подожженный зарядом из «Дракона», и на фоне огня метались чьи-то тени. К счастью для нас, враг атаковал лагерь с противоположной стороны. Наша задача упростилась: нужно было просто исчезнуть с поля боя, что мы и сделали, предоставив Стар-Яну самому выпутываться из этих творческих затруднений. Всем было не до нас, а единственный часовой, бросившийся в нашу сторону, в темноте налетел на Амира. Тот даже не стал поднимать топор, а просто жахнул его разрядом брони. Я, шедший следом за Амиром, даже не успел ничего толком разглядеть. В воздухе сухо треснуло, что-то сверкнуло, в сторону отлетело хрипящее тело, а в нос ударила вонь жженых волос и горелого тряпья. Не останавливаясь, мы рванули вверх по склону, оставляя за спиной горящий лагерь…

Рассвело, и Джоз уверенно вел нас вперед, хотя я по-прежнему не понимал, как он находит дорогу. Вокруг был только бесконечный песок, из которого тут и там торчали полузанесенные им безликие руины. Но когда мы прошли через небольшую долину между двумя гребнями и вышли на открытое пространство, сразу стало ясно, что мы наконец прибыли на место.

Перед нами зияла глубокая яма, рядом с которой возвышалась куча высотой в три или четыре человеческих роста. Она состояла из земли, камней и странных металлических обломков. Тогда я впервые увидел фрагменты инопланетного обелиска – причудливых форм, непривычного оттенка, покрытые незнакомыми значками. Что-то совершенно чужое и величественное выкорчевали тут из земли и разломали на куски, бросив часть из них неподалеку.

– Там, наверху. – Джоз махнул рукой, указывая на груду. – Только я один поднимусь. Не хочу, чтобы вы знали, как открывать. А консервы и боеприпасы потом вниз скину.

– Что ты темнишь, торгаш? – немедленно взъярился Амир. – У тебя там что, дверь с замком кодовым, что ли? Так мы тебе и поверили! Деру дать собрался?!

– Кодовым не кодовым, а если секрета не знаешь – не найдешь и не откроешь. Да и куда я сбегу? Смотри сам: тут бежать некуда, пустыня кругом…

– Дурачков нашел! – Амир только заводился еще больше. – Лезь с ним, пси, я в этой броне еле шевелюсь!

Карабкаться наверх мне совсем не хотелось. После контузии меня беспокоили приступы головокружения, да и поводов впадать в паранойю я не видел. Если Джоз нас обманул и решил сбежать, то подъем на гору, торчащую посреди пустыни, вряд ли ему поможет.

– Ладно, Амир, что ты, в самом деле… Пусть один лезет. Мы его на прицеле держать будем.

Амир в сердцах ударил в землю рукоятью своего топора:

– Да знаю я, какие из вас стрелки! Ты только в упор и можешь зацепить, а эта, – он кивнул в сторону Катарины, – только ножом махать и горазда!..

Было видно, что Амир почти уже собрался снимать с себя броню, но в последний момент передумал и махнул рукой. То ли поленился, то ли не хотел оставаться без защиты.

– А, ладно, куда ему деваться, твоя правда… Но смотри, Джоз, попробуешь нас кинуть – я тебя вот этим топором рубить буду. На части – медленно!

Джоз только беззвучно поморщился и начал подниматься. Он двигался очень ловко, как профессиональный альпинист, ни разу не оступившись и не потеряв равновесия. Минут через пять он уже был на самой вершине и начал с чем-то возиться, присев на корточки. На мой взгляд, он совсем не торопился. И уж тем более так думал Амир, на глазах выходивший из себя.

– Че он там возится, а?.. Мозги нам парит, торгаш чертов… Точно говорю!.. А если нет там никакого тайника? – Здоровяк нервно топтался рядом в своем тяжеленном костюме, оставляя на песке глубокие следы. Не выдержав, он на всякий случай решил обойти холм с другой стороны. – Джоз!.. Джоз!.. Ну что ты там? Давай быстрее, а то я сейчас точно поднимусь!

Джоз помахал рукой и ответил беззаботным тоном:

– Уже скоро! Заклинило чуть-чуть, надо расчистить… Еще пять минут…

Прошло еще пять минут. Потом еще пять. И еще. Мы видели только спину Джоза. Неожиданно отозвалась Катарина, которая до этого не проявляла интереса к происходящему. Она вдруг резко встала с обломка обелиска, на котором пыталась выцарапать что-то своим тесаком. Теперь она была полна решимости, а в голосе опять звучали стальные нотки:

– Ну все, хватит. С меня достаточно. Я поднимаюсь.

Честно говоря, о ней мы вообще забыли. С чего она вдруг включилась, я так и не понял. То ли вспомнила про фирменный стиль арлекинок – безумие и непредсказуемость, то ли пробудился инстинкт наставника, сообразившего, что нерадивый ученик собрался его обдурить.

Ей понадобилась всего пара минут, чтобы вознестись на самую вершину. Знаменитая скорость, с которой арлекинки рвут дистанцию, чтобы перейти в ножевой бой. Вот она уже нависла над Джозом, заглядывая ему через плечо. Что было дальше, во всех деталях снизу было не разглядеть. Катарина сначала оттолкнула торговца, потом злобно вскрикнула, сверкнуло лезвие, и тесак со звоном полетел вниз, подскакивая на выступах. Джоз заломил арлекинке руку и взял ее шею в удушающий захват. Катарина дергалась и хрипела, но вырваться не могла. Через пару мгновений она обмякла – Джоз вырубил ее, пережав сонную артерию. Теперь он прислонился спиной к скале и прикрылся от нас телом арлекинки, а сам тянул у нее из-за пояса пистолет.

– Эй! Ты что там, сдурел? Макс, стреляй в него!

– Из дробовика не добью, да и Катарину зацеплю…

– Да хрен с ней, пси! Вали обоих!

– Погоди, Амир, погоди… – Я обратился к Джозу: – Ты чего, Джоз? Тебе все равно деваться некуда – отпускай ее давай!

Он ответил неожиданно спокойным и уверенным голосом. Почти ледяным – никакой заискивающей интонации торговца. Совсем другой человек. И разговаривал он теперь с нами как с детьми, которые сами не понимают, на кого нарвались.

– Нет тут никакого тайника. И ловить вам нечего. Идите отсюда подобру-поздорову, пока целы. Я вниз не спущусь. А сами сюда сунетесь – пожалеете.

– Да я тебя кусками сейчас вниз отправлю! – взревел Амир, отбрасывая топор. Он яростно сопел и чертыхался, сдирая неудобную броню. Еще пара мгновений – и он бы ее снял, прихватил бы свой топор, забрался наверх и порубил Джоза на куски вместе с арлекинкой. Результат – я один на один в пустыне с законченным психопатом. Или по дороге Джоз застрелил бы его из пистолета Катарины. Итог не лучше – я остаюсь с мутным торговцем, который, похоже, решил избавиться от нашей компании. А еще они могли перебить друг друга или ранить, и тогда мне пришлось бы выбираться из этой передряги одному. Лучшим вариантом было как-то успокоить их, даже если никакого тайника не было в природе. Вместе пробиться к Цитадели, а потом черт с ними – пусть грызут друг другу глотки или разбегаются навсегда.

Пока Амир пытался стянуть панцирь, я подошел к оружию Джоза, наступил на него ногой, а свой дробовик направил на здоровяка.

– Погоди, Амир, надо разобраться сначала…

Амир посмотрел на меня, и показалось, что его глаза сейчас выскочат из орбит.

– И ты с ним, пси?! Сговорились, умники? Да я тебя сейчас голыми руками порву!

Я решил, что с него станется, и на всякий случай спустил курок, направив ствол в землю. Амир от неожиданности сел на задницу, вдоволь накормленный поднятым песком и срикошетировавшей дробью. Я взял на мушку голову.

– Погоди ты! Не психуй!

Амир яростно выплюнул песок и вытер кровь с рассеченного лба. От злости он уже не мог подобрать слов и просто рычал сквозь зубы. Я коротко оглянулся на Джоза. Он залег за одним из камней, пристроив на него дуло пистолета. Рядом лежала неподвижная Катарина. Шансов удержать свою позицию у него было заметно больше, чем у Амира – взять ее штурмом. Если Джоз откроет огонь, нам придется хорошенько подергаться, чтобы где-то укрыться от пуль. Мы застыли: я держал на мушке Амира, Джоз – меня. Почти что «мексиканская дуэль». Самая счастливая из нас, Катарина, просто лежала без сознания и ни о чем не беспокоилась.

#

Тупиковая ситуация разрешилась, когда шахматную доску перевернули. Проход между холмами, откуда мы вышли к яме, затянулся облаком пыли. Сюда приближался какой-то отряд. Амир спрятал зубы, мы, не сговариваясь, отвернулись друг от друга и поспешили залечь за обломками у самого подножия груды.

Скоро сквозь поднятую пыль стало можно различить приближавшихся – это были остатки Стар-Яновского отряда. Очевидно, бойцы культа отрезали им путь к побережью и теперь гнали их сюда. А значит, скоро здесь будут и сектанты со своими пауками…

Амир отчаянно заскрипел зубами за своим камнем: чтоб выжить, надо было отступать и оставить здесь Джоза, не отомстив за обман. Я уже мог различить лица бегущих – бледные, покрытые коркой грязи и запекшейся крови. Они не оглядывались, не пытались обороняться, просто неслись из последних сил вперед. А за ними уже клубилось новое облако, в котором при желании можно было увидеть быстрые паучьи лапы. Скорость его была больше, и обе группы должны были слиться в одну где-то поблизости от нашей ямы.

Никакого желания оказаться в самой гуще предстоящей бойни у меня не было. Я огляделся – где-то на востоке находилась Цитадель. Не так-то и далеко, можно попробовать добраться пешком. Может быть, повезет ни на кого не напороться. До сих пор везло, почему бы не понадеяться на удачу еще раз. Я напрягся, стараясь перебороть страх и готовясь рвануться прочь из обманчиво безопасного убежища за своим камнем. «Еще секунда, и побегу… Еще секунда…»

Сердце колотилось, отдавая в голову, шум нарастал, превращаясь в вибрирующий гул. Я не сразу понял, что звук приближался откуда-то сверху. Я поднял голову. В пожелтевшем от жары небе набухала темная точка величиной с большое насекомое. Из мухи она скоро превратилась в птицу, потом увеличилась до размеров хищной рыбы, которая опустила заостренный нос вниз, выискивая добычу в придонном иле. Черный вертолет продолжал снижаться по плавной кривой и завис прямо над нашей грудой обломков.

Он медленно повернулся вокруг своей оси и замер, нацелившись в сторону бегущих. Секунду помешкав, словно решая их участь, плюнул огнем из-под обоих подкрылков. Пучки дымных стрел обманчиво неторопливо протянулись вниз. Будто пальцы огромных рук, они накрыли приближающуюся толпу и в нескольких метрах над их головами распались пылающими соцветьями.

Грохот донесся до нас с запозданием, когда бегущие уже полностью скрылись в оранжево-черных клубах. Вертолет дал еще один залп – теперь уже по преследователям. Всю ложбину между холмами заволокло, на несколько мгновений над ней вспух многометровый гриб, теперь медленно оседавший и расползавшийся во все стороны. Тон гудения сменился, я опять посмотрел наверх: вертолет разворачивался восвояси. Под брюхом у него появился отросток – кокон из паутины, державшийся на тонкой пуповине. Груз болтался в воздухе и медленно втягивался в открытый люк.

Сплевывая пыль, забивавшую глаза и носоглотку, Амир лупил кулаками, затянутыми в бронированные перчатки, по ни в чем не повинному валуну и хрипел:

– Твою мать!.. Твою мать!.. Сука!..

В коконе безмятежно покачивался Джоз, уютно свернувшийся в позе эмбриона. Обессиленный Амир сел на землю. Дым постепенно начинал рассеиваться, открывая перепаханное воронками поле, где теперь не было видно даже ничьих ошметков. Вокруг нас не осталось ни единой живой души, кроме так и не пришедшей в сознание арлекинки. Только песок, камни и маленькая черная точка в небесах, с каждой секундой становившаяся все меньше. Амир немного успокоился и только ошарашенно мотал головой.

– Всех обманул, всех обманул… Сука легионская… Сука легионская!

IV. Врата смерти

Шум на улицах Цитадели не затихал ни днем, ни ночью. Если, конечно, эти извилистые ходы между разномастными лачугами можно было назвать улицами. У них не было названий или номеров, они пересекались, ветвились, сужались, заканчивались вонючими тупиками или превращались в вытоптанные подобия площадей. Во всем этом не было видно никакого плана, системы или даже подобия логики.

Дома тоже не были похожи на творения архитектурных гениев, создававших прежние города Утопии. На красоту тут всем было плевать. Да и на прочность с надежностью. Если какая-нибудь крыша обрушивалась, выжившие просто выбирались наружу и плелись снимать стресс в ближайший бар, торговавший немыслимой бормотухой. В конце концов, вероятность так окончить жизнь была ничтожна, если сравнивать с шансами погибнуть в жвалах пауков или от чьей-нибудь пули.

О будущем здесь особо не задумывались – его просто не было. Удалось уцелеть в катастрофе? Ты уже счастливчик. Оказался в Цитадели? Любимец удачи! Торопись глотнуть какой-нибудь отравы, пощупать девку или продуть свои запасы в картишки. Продул все до нитки? Ищи отряд мародеров, который возьмет с собой на вылазку.

Раньше я знал Цитадель только по рассказам: новая столица с горами жратвы, реками бухла и табунами доступных женщин. Лучшее место на планете, осколок рая для выживших. Все это я вспоминал, когда мы оказались здесь, у стен Цитадели, с пустыми флягами, желудками и обоймами. Почти мертвецы, нераскаявшиеся грешники у небесных врат. Нам открыли «ангелы-стражники». У одного был ожог во все лицо, так что в устрашающей маске он не нуждался. У другого на шее болталось ожерелье из человеческих зубов, и я бы не удивился, если бы узнал, что он вырывал их голыми руками. Возможно, у еще живой жертвы. Но нас они впустили – значит, для них мы выглядели своими ребятами.

Путь от груды обломков, с которой Джоза забрал вертолет, я почти не помню. Чудом не сбились с дороги во время пыльной бури, чудом спаслись от пауков, чудом не умерли от жажды. Единственное, что до сих пор звучало в ушах, – непрерывные ругательства Амира, поливавшего «Черный легион» в целом, его разведку в частности и Джоза лично. Пришедшая в себя Катарина рассказала, что произошло наверху. Поднявшись, она увидела, что никакими запасами там и не пахнет. Тайник, правда, был, но его единственное содержимое – сигнальный маячок, который и вызвал туда вертолет. Джоз включил его и просто тянул время, пока его не забрали. И когда мы только начинали свой последний бросок через пустыню, он уже наверняка давал отчет начальству на базе «Черного легиона».

Каждый раз, когда Амир вспоминал об этом, он опять начинал неистово материться. Хотя на самом деле мы должны были радоваться, что не попали тогда под зачистку местности. Иначе наши внутренности были бы перемешаны с песком, как начинка с рисом в хорошем ризотто. И все-таки в пустыне мы не остались. Правда, и в Цитадели выжить было не так уж просто. Весь наш начальный капитал – пара дробовиков без патронов, энергетический топор и броня с разряженными аккумуляторами. Но для начальной ставки этого хватило.

Да-да, все правильно – я наконец-то снова сел за игорный стол. Почти забытое ощущение. К счастью, мой врожденный шулерский талант меня не оставил. Правда, он стал слабее, работал с перебоями, я постоянно отвлекался на вид светящихся огоньков, кружащих вокруг Цитадели, но все равно выигрывал. Мы начали осторожно, меняли заведения, которых здесь было пара десятков, и помногу нигде не забирали. Все складывалось удачно.

Амир маячил у меня за спиной во время игры, закрывая своей могучей фигурой от любопытных глаз. Катарина слонялась по залу, наблюдая за обстановкой и отслеживая входящих. Командой мы оказались неплохой, сильно не зарывались, и нам везло.

Мы даже наладили подобие мирной жизни. Почти семейная идиллия – два непутевых братика и стерва-сестричка. Ежедневные синтетические белки из ржавых банок и здоровый сон в душной, накалявшейся за день клетушке над стрип-баром. Я набрался сил, прибавил в весе, последствия контузии исчезли без следа. Амир перестал психовать по малейшему поводу, а Катарина наконец-то выбралась из своей скорлупы. Я уже забыл, что несколько людей могут часами просто сидеть вместе, жевать что-то, трепаться о ерунде и не опасаться, что кто-то сейчас воткнет тебе нож в спину, чтоб вырвать недожеванный кусок изо рта. Этот покой так растянулся, что начало казаться, что ему не будет конца.

Но прошлое по-прежнему шло за мной по следу, чтобы сомкнуть клыки на загривке. Его посланца я мог бы заметить издали, если бы регулярно сканировал окрестности пси-зрением. Но я думал, что не особенно-то в этом и нуждаюсь. Чтобы сильно не переутомляться, я использовал свой дар только во время игры. Да и какое мне дело было до того, что творится за стенами Цитадели? Соваться туда я не собирался, а оборону люди Амбала держали по-прежнему надежно, несмотря на все разговоры о том, что тварей все прибавляется и ведут себя они все агрессивней.

Если же мне хотелось узнать последние слухи о происходившем в пустыне, я всегда мог почесать языком в ближайшем баре. У меня даже появилась пара приятелей – неразлучные Вольд и Бродила, которые нанимались в разные отряды только для того, чтобы повидать новые места. Казалось бы, какие, к черту, «новые места» там, где только песок и руины? Но человеку свойственно скучать и искать разнообразия даже в аду. Я разгонял тоску игрой, они – опасными прогулками по руинам, о былой роскоши которых узнали когда-то из передач Стар-Яна.

Они прониклись ко мне особым почтением, когда я сказал, что был знаком с ним лично. С тех пор я почти всегда был первым, если не считать Амбала, кому сообщали последние известия. Я слушал их рассказы о невиданных раньше подвидах тварей, о вылазках Легиона, о немудреных политических событиях, которые сводились к разборкам между разными мелкими бандами, о проповедниках нового культа, которых видели в самых заселенных пауками местах. Я кивал головой, цокал языком и, если очередная байка особенно понравилась, ставил им по кружке какой-нибудь бурды за свой счет. Но все эти ужасы казались мне чем-то далеким, мало ко мне относящимся, как новостные выпуски, которые я иногда смотрел на Земле краем глаза.

Короче говоря, я стал слишком самонадеян и чересчур расслабился. Может быть, на прежней Утопии это и не было пороком, но теперь беспечность безнаказанной не оставалась. И я был наказан.

#

Я уже подумывал завершать – передо мной высилась горка расплющенных и начищенных гильз, заменявших здесь фишки. Пора было выходить из игры, менять выигрыш на жратву и патроны у хозяина заведения – вспыльчивого темнокожего Тафари, густо иссеченного рубцами ритуальных шрамов. А потом можно потихоньку отползать в наше логово, чтоб спокойно дожидаться следующего вечера.

Остальные участники партии явно были недовольны происходившим, но поделать ничего не могли. Сидевший напротив вожак какого-то из отрядов мародеров, похожий на стервятника, нервно скреб стол лапой паука, заменявшей ему протез. Он делал вид, что пытается скрыть неуверенность в своих картах, хотя на самом деле просто хотел обмануть нашу бдительность. Строил из себя неудачника, но очень надеялся на свой стрит. Неплохо, но только не против моего флеша.

Второй партнер, толстяк, торговавший просроченными консервами, отчаянно блефовал с двойкой на руках. Ему тем более ничего не светило. Откровенно говоря, мне было скучно, я с трудом удерживался от зевков. Мы вскрылись. Для меня сюрпризов, естественно, не было. Однорукий же от злости воткнул свой хитиновый коготь в столешницу. Но что тут поделаешь? Игра! Все вопросы к ее величеству Фортуне, а с ней он пусть сначала за потерянную конечность рассчитается. Толстяк заныл: «Опять ограбил, подчистую раздел… Отыграться дай! Последнего лишаешь…»

Я ничего не отвечал, надеясь, что суровая рожа Амира быстрее лишит желания настаивать на продолжении. Для этого здоровяку слова были не нужны, и он действительно молчал. Зато неожиданно я услышал другой голос. Знакомый. Слишком знакомый.

– А чего ты ждал, жирдяй? Не понял, что ли, с кем вы играть сели? Он же пси!

Как будто холодное щупальце забралось за шиворот и скользнуло вдоль позвоночника. Не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто это сказал. Сейчас за моей спиной светился в полутьме череп, вытатуированный на лице мексиканца.

– Что уставились? Точно говорю, я его знаю. Пси, который в башку залезает. Карты ваши насквозь видит!

Толстяк удивленно выпучил глаза, нижняя губа отвисла. Зато однорукий не размышлял ни секунды – уцелевшей конечностью он вытащил из-за пояса пистолет, а острый крюк протеза направил мне в переносицу.

– Ах вот как! То-то я смотрю, что дело нечисто! За такое знаешь, что с тобой будет, тварюга?!

Вокруг загудели. Предчувствуя что-то интересное, к столу потянулись рожи изо всех темных углов. Тафари тоже уже был рядом. В руках он держал автомат «Мститель», обклеенный какими-то вудуистскими амулетами, и гневно вращал белками глаз.

– У Тафари дома так не делают! Тафари пси за стол не пускает! Тафари за такое смерть делать будет!

– Что за бред? Ты откуда знаешь? Ты сам-то кто вообще такой, красавчик? – это ревел уже мой товарищ. Я осторожно повернулся вполоборота, стараясь не терять из виду однорукого. Амир грозно наскакивал на Рохо, а тот стоял, невозмутимо скрестив руки на груди, и только недобро скалился, показывая острые зубы. Амир был выше его на голову, но от мексиканца исходила такая нешуточная угроза, что она держала здоровяка на расстоянии, как невидимое силовое поле.

– Кто я такой? А давай спросим. Эй, ребята, скажите ему, кто я такой… – Мексиканец огляделся по сторонам.

– Это Рохо. От Рохо правду не скроешь, бро. Когда Амбал правду хочет – зовет Рохо. Тафари один раз хотел обмануть Амбала. Никто про это не знал, а Рохо узнал! – Африканец потряс кистью, на которой не хватало мизинца. – Тафари навсегда запомнил, что Рохо нельзя обманывать. Если Рохо сказал, что ты пси, значит, ты – пси!

Амир не сдавался, хотя в голосе появились предательские неуверенные нотки.

– Ну и что? Может, и пси, ну и что? Карты тут при чем? Он пауков издалека чует, что есть, то есть. А игры это не касается!

Рохо только пренебрежительно отмахнулся:

– Касается, касается… Он еще на Земле игрой зарабатывал. Потом его на чистую воду вывели, вот он сюда и сбежал. – Ухмылка Рохо становилась все шире.

Он загонял меня в угол, наслаждаясь ситуацией. Чем мне все это грозило, было понятно. Прострелят башку. Выбросят паукам. Перережут глотку. В такие обвинения верят охотно, особенно те, кто хочет вернуть проигрыш. Да и остальным развлечение не помешает. Амбал наказывал за убийства без повода в Цитадели, но сейчас казнили с благословения его близкого подручного. Рохо же избавится от свидетеля, и никто не расскажет о его телепатии. Амбал-то о ней до сих пор не знает, иначе бы к себе и близко не подпустил. Невидимая петля захлестнула мое горло, виски сдавило, я не мог издать даже хрипа. Это Рохо перекрыл мне кислород для надежности.

– Смотрите, ему даже возразить нечего!

В глазах темнело, обзор сузился, как будто я смотрел через какую-то трубу. Мои руки, лежавшие на столе, казалось, были где-то очень далеко. Я постарался пошевелить пальцем и не смог. Сейчас он весил тонну. Со стороны все это, наверное, выглядело, как будто я сокрушен обвинением и даже не пытаюсь оправдаться. Да и что бы я сказал? Что меня обвиняет телепат? А что бы это изменило?