Текст книги "Город Берколадо"

– Она всё лазает под винтами? Там на верхотуре? – девушка неодобрительно покачала головой.

– Она когда-нибудь непременно навернётся оттуда и сломает свою миленькую шейку.

Ард, смеясь, ответил:

– Лиз очень ловкая, но признаюсь, я много раз говорил ей об опасности – это бесполезно – он развёл руки.

Кристине было невероятно интересно узнать, что имела ввиду Диасса, но она постеснялась спросить. Несмотря на выпитое вино, она чувствовала себе неловко из-за того, что во время работы праздно сидит за столом. Каждый раз как открывалась входная дверь, она бросала тревожный взгляд на новых посетителей, ей казалось, что остальные официанты уже неодобрительно посматривают в её сторону. А то, что она так и не смогла передать деньги Арду, смущало больше всего. Кристина не желала быть ни чьей должницей, хотя и предполагала, что уплаченная сумма для него не существенна. Ещё ей очень хотелось выяснить, почему он подошёл на бульваре Флоры и решил помочь. Она украдкой с всё возрастающим интересом наблюдала за ним. Ард по всей видимости относился к типу людей, всегда принуждённых находиться в центре внимания; и в их маленькой компании таким центром был он, когда возникал спор, с доводами апеллировали к нему, над его шутками смеялись, на его острые замечания не обижались. Ард был расслаблен и небрежно развалился на стуле, но нити разговора держал цепко.

Мало-помалу Кристина втянулась в разговор, ощутила его ритм и тон, инстинктивно подстроившись под манеру собеседников она всё чаще смеялась и даже отметилась парой удачных реплик. Скорлупа отчуждения, в которой она укрылась, после пережитых потрясений, дарила ей долгожданный покой. Однако сейчас по её стенкам пробежали робкие, ещё малозаметные трещинки, которые с каждой улыбкой, с каждым брошенным словом приближали возрождение девушки.

– Кристина, мы через пару дней собираемся полетать на дирижабле, составишь нам компанию? – Левам, сказал это между делом, как само собой разумеющееся. Кристина с непониманием посмотрела на него, затем перевела взгляд на Диассу, та одобрительно улыбалась:

– Отличная идея, я думаю тебе понравиться – голос Арда прозвучал для неё как из густого тумана.

– Неужели они собираются взять меня с собой? – Кристина не могла поверить, что барьер между ней и людьми, которых она едва знала, падёт так быстро. Она уже начала подбирать слова, чтобы отблагодарить Левама за приглашение, но его радостный возглас, раздавшийся одновременно с хлопком двери за спиной оборвал мысль:

– А вот и Лиз, наконец-то мы тебя дождались, ветреное солнце сумерек – он протянул к ней толстые, поросшие густой шерстью руки и продолжил нести радостный вздор – ты к нам спланировала прямо с дирижабля?

Лиз послала ему небрежный поцелуй, слегка дотронувшись до губ кончиками пальцев. Кристина замерла на полуслове. Она опрометчиво расслабилась среди новых знакомых и совсем позабыла о наличии ещё одной, по-видимому, ключевой фигуры. Заслышав стук приближающихся каблуков, Кристина поняла, что боится, явственно представляя за своей спиной красивое лицо обрамлённое тёмными прядями волос, венчающее стройное, совершенное тело. Вблизи она видела Лиз всего один раз, но прониклась к ней чувством как к грозному и вместе с тем прекрасному божеству, которое может как карать, так и изливать дары. Кристина обернулась и сразу встретилась с ней взглядом, секунду она рассматривала большие, чуть суженные по краям тёмные глаза, в которых, как в вулканическом жерле плясало отражение свечей. Ард не вставая, обнял Лиз за талию, притянул к себе, она наклонилась и поцеловала его, потом улыбнулась Диассе. Кристина решила, что сейчас самый удачный момент для отступления – пора было приниматься за работу, однако её план расстроил Левам, всё с той же разлапистой, ленивой улыбкой он заявил:

– Лизи, а мы как раз начали рассказывать Кристине про нашу идею немного полетать ночью.

– Рассказывали ей про нашу идею полетать? – переспросила Лиз.

Она не поворачивая головы, ткнула по направлению к Кристине указательным пальцем.

– Да – вмешалась Диасса, – и мы пригласили Кристину полетать с нами на Циклоне.

– Прекрасная мысль! А позвольте узнать, кто это мы? – в голосе у Лиз зазвучала сталь.

– Я никого не приглашала, Ард, может, ты объяснишь, что здесь твориться?

Левам с Диассой только переглянулись, они были удивлены неожиданной агрессивностью своей дружелюбной и жизнерадостной подруги. Ард попытался урегулировать зарождающийся конфликт:

– Лиз, что плохого, если Кристина прокатиться с нами? Покажем ей ночной город с высоты. Циклон самый большой дирижабль – всем хватит места! – в его голосе чувствовалось раздражение. Кристина оборвала его оправдания, она резко встала:

– Не стоит из-за меня ссориться, к тому же я боюсь летать – она смущённо улыбнулась. Эта улыбка, как лучи софитов выхватила её образ. Именно такой, робкой и растерянной она навсегда вошла в сознание Арда. Он был чутче и внимательнее своих друзей и умел искреннее сопереживать людям, подмечать подобно сейсмографу малейшие тревожные колебания которые зарождались в душе и отражались малоприметными движениями рук, внезапной тенью на лице, изменением голоса. От него не ускользнула тонкая вуаль печали подёрнувшая серые глаза девушки, её странная привычка при малейшей, пусть даже совершенно ничтожной угрозе будь то резкий звук клаксона с улицы, громкий окрик или внимательный взгляд, втягивать голову в плечи как при вечном ожидании удара; он заметил, что Кристина часто сжимала кулаки, чтобы спрятать тыльные стороны ладоней, сплошь покрытые небольшими шрамами. Эта странная девушка привлекала его, и он был крайне признателен Леваму, который пригласил её с ними на ночной полёт. Левам как всегда бессознательно почувствовал желание Арда и с изяществом претворил его в жизнь наиболее простым способом.

Но эта несносная Лиз так и норовила всё испортить, и чего ей далась Кристина? Ей будто доставляло удовольствие измываться над бедной девушкой. Мыслей о ревности даже и допускать не стоило, эта гордячка, вряд ли обнаружила бы подобную слабость по отношению к забитому и, по всей видимости, глубоко несчастному существу. Лиз была синонимом неисчерпаемой уверенности в себе, хотя и ранимой, с тонкой, чувствительной душой, правда признаться в этом, для неё было сродни поражению, и на людях она исключительно редко демонстрировала свою уязвимость, ловко маскируя её за надменностью. Но здесь было что-то иное, Ард видел настоящее недовольство подруги переходящее в злость, за всё время их знакомства, едва ли можно было припомнить хоть кого-нибудь, кто с первых минут вызвал такую её нелюбовь.

Вся эта мизансцена длилась несколько секунд и завершилась весьма странным образом, в один момент в Лиз произошла разительная перемена, она словно стушевалась, как человек, который внезапно осознал глубину собственного заблуждения и теперь раздумывает над тем, как исправить ситуацию. Она нахмурилась, нервно покусала нижнюю губку, затем недовольно откинула назад волосы. Впрочем, девушка довольно быстро обрела свойственный себе уверенный и чуть надменный вид, однако всё же смягчила риторику. Она протестующим жестом остановила Кристину.

– Нет, Кристина, ты действительно можешь пойти с нами, заодно и познакомимся поближе – снисходительно промолвила Лиз.

– Не обращай внимания, просто я не ожидала, что ребята позовут тебя.

На её языке это означало, что она крайне раздражена тем, что кого-то пригласили без её одобрения. Разумеется, она не озвучила эту мысль, но обставила завершение своих слов таким образом, чтобы Левам, Диасса и в особенности Ард уловили подтекст.

Однако Левам не стал разбираться в завуалированных приёмах Лиз, он издал возбуждённый возглас победителя:

– Вот и чудно, ожидается чумовая вечеринка, давайте за это выпьем – он ухватил толстой лапой бутылку и принялся разливать её по бокалам, совсем не беспокоясь, что проливает часть вина. Диасса подхватила его настроение. Задавая новый радостный тон беседы, она мастерски уводила её от неприятного момента. Мимо проплыла громоздкая фигура Сведла, он шутливо погрозил пальцем Леваму:

–Ты у меня всех официанток спаивать будешь?

Друзья только рассмеялись его притворному негодованию. Вдогонку он крикнул:

–Кристина можешь ещё немного посидеть.

Однако она тут же вскочила и сообщила, что пора приниматься за работу. Ард повернулся к ней:

– Кристина, мы за тобой заедем к восьми вечера!

Девушка ответила радостной улыбкой.

Ресторан незаметно заполнился людьми, стало шумно и душно, официанты всё быстрее и быстрее сновали взад и вперёд. Иногда, Кристина попадалась друзьям на глаза, она ещё не так ловко управлялась с подносом, как остальные, в её движениях присутствовала скованность. Левам наклонился к Арду:

– Сведл дал ей самый спокойный угол, где меньше всего посетителей.

Ард кивнул:

– Да, он мужик, что надо, понимает, что девчонке и так непросто.

Постепенно их беседа рассыпалась на незначительные фразы и замечания, потонув в общем гвалте, Лиз, шепнула Арду:

– Давай лучше прогуляемся.

Он в знак согласия поцеловал её в край губ, они стали прощаться с Левамом и Диассой которые уже изрядно захмелели и потому особо не возмущались раннему уходу друзей.

Снаружи царил весенний, тревожный сумрак, предвестник прохладной ночи, теснимый со всех сторон сотнями городских огней, испускающих через его чрево матовое сияние, он вкупе со свежестью, своей извечной спутницей вдыхал в уставших за день людей бодрость, заставлял двигаться быстрее. Разомлевшие в духоте и гомоне Грожжа Лиз и Ард стояли и жадно дышали этим воздухом, им не хотелось ничего говорить, они не знали, куда пойдут в следующий момент, им просто хотелось вобрать в себя побольше жизненной силы плескавшейся вокруг. Лиз первая очнулась от наваждения ночи, она посмотрела на Арда большими, тёмными глазами, затем тихонько потянула за руку, по его лицу пробежала улыбка, и он поддался на её движение. Несколько минут они шли молча вдоль бульвара Флоры, ловя красоту изменений вызванных приближением ночи, которая словно гигантская кисточка художника ежеминутно вносила новые штрихи в облики зданий, фонарей, людей, на своё усмотрение добавляя и сгущая краски, нанося тени, заштриховывая неровности и углы, ночь писала свою картину, по обыкновению лишь подчёркивая красоту того, что было прекрасно при свете солнца и тщательно скрадывая уродства. Все города ночью преображаются, ночь – лучший архитектор.

– Лиз, я тебя не узнаю, почему ты ополчилась на Кристину? Ты же её совсем не знаешь? – ожидаемый вопрос Арда прервал их молчание. Лиз уже собралась отвечать, как он предостерегающе добавил:

– Только давай без твоих обычных уловок!

– Вот именно Арди, я её совершенно не знаю, ровно, как и ты! Ладно, ты заплатил за неё штраф, хотя, по меньшей мере, это выглядит странно и вообще такой поступок больше в духе Диассы. Но что я увидела, когда зашла в Грожж? – девушка говорила эмоционально, подкрепляя слова активной жестикуляцией – Эта девка, вместо того, чтобы таскать подносы, сидит за одним столом с вами, пьёт вино и заливисто смеётся. – Лиз специально не назвала её по имени, чтобы показать Арду своё презрение к Кристине.

– Мы сами её пригласили, я и Левам, да и Диасса не возражала.

– Конечно, наша вечно радостная дурочка Диасса никогда не возражает, а Левам всегда действует по твоей указке. Но что заставило тебя с ней возиться, мне так и не ясно. Теперь же вы не придумали ничего лучше, как позвать её на нашу вечеринку! – весь облик Лиз выражал крайнюю степень возмущения.

– Лиз, я почувствовал ещё в прошлый раз, там, на бульваре.. – Ард задумался, как бы получше объяснить ей свои переживания.

– Понимаешь, от неё исходил какой-то страх, она словно взывала о помощи.

Он развёл руки в стороны, досадуя, на не совсем точное выражение собственных мыслей.

Лиз покачала головой:

– Теперь я, видимо, должна чувствовать себя бездушным истуканом, – она вовсе не собиралась сдаваться.

– Вспомни, сейчас в Грожже, что-то же заставило тебя оставить Кристину в покое. Разве у тебя не возникло схожего ощущения? – заметил Ард.

Лиз недовольно покусала нижнюю губу:

– Просто я решила, что хватит с неё, и не зачем портить вечер – Лиз сделала небрежный жест рукой.

– Сколько можно говорить о ней? Арди, разве нет других тем? – в голосе Лиз проскакивали нотки раздражения, чтобы не дать ему окончательно завладеть собой, она поспешно добавила:

– Пойдём скорее на Верхнюю площадь, сейчас солнце совсем скроется и будет очень красиво.

Они свернули с бульвара Флоры, быстрым шагом преодолели около полукилометра довольно крутого подъёма, чтобы поймать с главной городской верхотуры, лучи заходящего солнца, которое окрашивало небо над городом в совершенно немыслимые оттенки, словно последние мгновения исчезающего в великом, безбрежном течении времени дня, старались оставить в памяти людей неизгладимый и прекрасный завершающий штрих. Из того места где тонуло солнце широким веером вырывались, очерчивая всё небо, ярко-оранжевые оси, они величественно раскинулись над городом, но не затмевали его красоту, а лишь усиливали её и создавали живописнейший фон для навечно застывших под ними куполов и шпилей.

Они стояли возле остатков крепостной стены, которая когда то опоясывала весь город, а теперь осталась внутри его разросшегося, исполинского тела, кучкой разрушенных, испещрённых ненасытным временем кирпичей, всё ещё крепко и неистово цепляющихся друг за друга. Лиз, с детства любила здесь бывать, отсюда город виделся непостижимо большим, казалось, за каждым домом скрывалась будоражащая воображение тайна, и стоило только подумать об этом, как по телу разливалась волнительная дрожь от предвкушения её разгадки. И хотя теперь для Лиз город больше не являлся кладезем загадок и секретов, а многие тайны о которых она узнала вовсе не были прекрасны, а вызывали лишь гадливость и омерзение, Верхняя площадь не утратила своего очарования, а по мере её взросления, добавила к своим пейзажным достоинством налёт романтического флёра.

Внизу весь город постепенно покрывался плотной сетью огней, которая разрезала его на части и оставляла темноте всё меньше места. Сюда не долетал привычный городской шум, лишь ветер изредка приносил плохо различимые обрывки звуков, как будто под ними кроме разноцветных огней больше ничего не было. Лиз думала о том, что, так же как сейчас, она стояла здесь десять лет назад и была, точь в точь такая же ночь и такой же разноцветный, сверкающий город внизу, и так же не доносилось ни звука. И что через десять лет будет тоже самое, такой же искрящийся город и обрывки звуков доносимые ветром. Сумеет ли она вновь так остро и явно ощутить этот момент, настоль реалистично, что можно коснуться рукой, осязать его форму и структуру и навсегда сохранить в памяти эти ощущения. Она решила облечь свои мысли в слова, Ард ответил не сразу, в темноте его силуэт был едва различим, и голос казался глуше обычного:

– Лиз, я думаю, что по настоящему, течение жизни мы чувствуем как раз когда приходит осознание уникальности каждого момента, ведь, проживая день, мы редко задумываемся о природе наших ощущений, мы живём, не концентрируясь на незначительных эмоциях, нам не интересны промежуточные этапы, людей волнует лишь конечная цель любого замысла, потому так скоротечно время – в своём сознании мы не фиксируем его ход. Для человека оно проявляется только в определённых точках, когда задача выполнена. Это как звонок будильника, который слышат все, но никто не следит за движением секундной стрелки.

– И чем больше масштаб задачи, тем дольше мы к ней идём, меняя отведённое нам время на приближение к заветной цели. Откусывая тем самым часть собственной жизни ради осуществления задуманного! Грустная перспектива Арди, ты не находишь?

– Что поделаешь Лиз. В любом случае твоё время истечёт, вопрос в том, как оно будет использовано. Если человек чувствует, что не попусту его транжирит, то здесь присутствует хотя бы какой-то смысл. Разве нет?

– Но если ты не чувствуешь саму ЖИЗНЬ, её запах, цвет и вкус, в чём смысл Арди? Что ты ощутишь, когда посмотришь назад? Если в памяти не отыщется моментов, о которых ты говоришь? – темнота уже полностью поглотила их, трудно различимыми стали даже контуры тел.

– Лиз, не все являются рабами чувственного восприятия, поверь, большинство живёт, получая наслаждение от удовлетворения самых естественных потребностей. И это тоже своего рода ощущение жизни, только на ином уровне её понимания. Возможно, именно оно является наиболее здоровым и гармоничным, ибо несёт наименьшее число противоречий с окружающим миром, оно как бы вытекает из самой природы человека. А всё что сверху Лизи, выходит за рамки отведённые человеческому сознанию, и потому вызывает вечные конфликты. Мы перешагиваем барьер, за который не должны заступать, сами не понимая этого, хорошо бы удержаться, но что-то толкает нас туда, и в итоге мы получаем лишь сплошное разочарование от как нам кажется несправедливо быстрого и бессмысленного хода времени.

– То есть ты хочешь сказать, что это только лишь вопрос личного отношения? И больше ничего?

– Не совсем Лизи, твоё отношение складывается независимо от тебя, ты не в состоянии его настроить иначе чем оно уже определенно твоим разумом или чем-то ещё, что находится в тебе. В каком-то смысле мы заложники самих себя от самого момента рождения.

– Другими словами Арди, некоторые люди обречены осознавать свою беспомощность перед жерновами времени! – подытожила она.

– Да, но чем ты больше страдаешь от утекающего времени, тем больше удовольствия ты способна испытать в те мгновения, о которых мы говорим. Это всего лишь сохранение баланса.

Стало ощутимо прохладнее, Лиз поёжилась и отыскала в темноте руку Арда. Он привлёк девушку к себе, какое-то время они стояли молча. Затем Лиз коснулась губами его щеки.

Ард

Утром Ард проснулся от прикосновения к лицу мягких солнечных лучей. Какое-то время он неподвижно лежал, наслаждаясь тем, как сознание постепенно освобождается ото сна, вновь наполняясь силой ощущений. Вначале стал слышен трепет занавески колышущейся около приоткрытого окна, сквозь неё вместе с уличным воздухом в комнату проникал отдалённый шум города. Звук колёс автомобилей сливался в один монотонный гул, над которым резво раздавался звон трамваев. Следом пришла череда обоняния: робкий аромат цветов из вазы, запах мебели и старых книг которыми была наполнена комната, не могли затмить самой прекрасной составляющей этого утра – её запаха, он был разлит везде. Арду хотелось бесконечно вдыхать его и именно это окончательно способствовало пробуждению. Он повернулся на бок и уткнулся в ворох её беспорядочно размётанных по подушке волос, он осторожно откинул их с лица – спящая Лиз была похожа на маленькую девочку, она подоткнула кулак под щёку, отчего лицо приняло трогательное выражение. Контрасты её преображений в очередной раз восхитили его: умильная безмятежность ребёнка, ещё вчера была расчётливой, язвительной, высокомерной, готовой унизить человека, ночью же она предстала в образе страстной, источающей желание женщины. Ард усмехнулся, размышляя, кем он выглядит в глазах Лиз. Их отношения были ещё не слишком продолжительны, и сохраняли дыхание новизны и удивления друг от друга, вместе с тем им был присущ и скрытый дух соперничества, временами порождающий конфликты.

Лиз зашевелилась и открыла глаза, в их темноте ещё виднелись отблески прошлой ночи, начиналась самая приятная часть совместных утренних моментов, они любили долго лежать в кровати, обмениваться мыслями и переживаниями. Эта привычка очень быстро сблизила их, хотя во время таких обсуждений частенько обнажались неприглядные моменты прошлого.

– Сегодня надо подготовить платье к вечернему полёту – после сна, Лиз лениво произносила слова, из-за чего они смешивались друг с другом.

– Как думаешь, твоя дурочка из Грожжа согласиться лететь? Мне кажется, она испугается. Видел же, как она даже от громких звуков вздрагивает?

Ард несильно щёлкнул её по носу:

– Моя дурочка – рядом лежит! И она, вообще ничего не боится.

Лиз только фыркнула на эту реплику, Ард продолжил:

– Я думаю, она полетит, но тебя очень прошу, не издевайся над ней, хотя бы постарайся!

– Хорошо, так и быть постараюсь – Лиз была в хорошем расположении духа и охотно раздавала обещания.

–Ты пригласил своё Страшилище? – спросила она.

– Если ты имеешь в виду Хорта, то собираюсь пригласить, он как раз недавно вернулся в город. И он вовсе не страшный, он просто… много пережил, в отличие от тебя и меня. А ты, толком не разобравшись, раздаёшь клички.

Она провела пальцем по его лицу:

– Просто он жутко странный.

Ард начал отвечать, но Лиз уже не слушала, она соскочила с кровати и неспешно подошла к шкафу с одеждой. Ард залюбовался обнажённой фигурой девушки. Лиз задумчиво принялась перебирать платья, остановив выбор на одном из них, она, прижала его к груди и обернулась:

– Ты вроде, про своё Страшилище рассказывал?

Ард расхохотался:

– Да, чёрт с ним.

Уходя от неё, после долгих поцелуев в прихожей, он раздумывал о том, как сильно привязался к Лиз, и как эта привязанность, как и любая другая способна обернуться слабостью. Ард с трудом удерживал себя от желания отбросить всякую осторожность, окончательно раскрыться и отдаться прекрасному чувству, черпая его полными горстями, однако предыдущий опыт и врождённая предусмотрительность мешали этому вихрю захватить его душу. Он не был до конца уверен в искренности чувств Лиз, и главное, в их долговременности. Вероятно, это было его главной проблемой – постоянное сомнение, сомнение переходящее в страх от возможности лишиться душевного равновесия. Прошлое Лиз было для него не до конца раскрыто, и эта недосказанность вызывала болезненное любопытство, эту тайну он хотел познать, но одновременно опасался прочесть на её скрижалях что-то такое, что не укладывалось бы в образ девушки, сложившейся у него.

Однако приятная усталость от проведённой вместе ночи, лёгкое недосыпание вкупе с залитыми солнцем улицами и свежей, светло-изумрудной листвой на деревьях рождали в нём эйфорию, которая вытесняла из головы все сомнения. В благодушном настроении Ард дошёл до небольшого, малоприметного кафе в стороне от шумных улиц. Поскольку день ожидался тёплым, несколько столиков были вынесены наружу и расставлены в шахматном порядке перед входом. За одним из них с большим фарфоровым чайником посередине расположилась почтенная пожилая пара, они церемонно наслаждались напитком из крохотных голубых чашечек, за вторым столом, уютно примостилась, подогнув под себя одну ногу, невысокая, чуть полноватая светловолосая девушка, внешне чем-то похожая на Диассу, она читала книгу и медленно мешала ложечкой свой утренней кофе. Прежде чем посмотреть на третий занятый столик, за которым находился мужчина в белом костюме, внимательно листающий рекламный буклет, Ард ещё раз скользнул взглядом по приятным округлостям светловолосой девушки, впрочем, не удостоившей его каким-либо вниманием.

Мужчина в белом костюме бросил свой буклет и повернулся к Арду.

– Оригинальная у тебя маскировка, так и сверкаешь на солнце как кусок сахара – Ард пожал протянутую руку.

– А я ни от кого не скрываюсь, все знают, что я здесь – ответил мужчина грубым, хрипловатым голосом.

Ард уселся напротив, откинулся на плетёную спинку стула, покрутил в руке рекламный буклет и взглянул на собеседника:

– Если хочешь узнать, что происходит в городе, прочитай местную рекламу – прокомментировал мужчина.

–Твоя мысль? Или заимствовал у кого? – в голосе Арда чувствовалась ирония.

– Моя, конечно, – также хрипло ответил мужчина, он сделал вид, что не заметил издёвки.

– И что же у нас происходит в городе, Хорт?

Мужчина вперил в Арда свой тяжёлый взгляд и ненадолго задумался. Вообще, эти двое выглядели крайне необычно вместе: Ард – ещё очень молодой, цветущий человек с остатками детского задора и любопытства, несмотря на внешнюю уверенность и уже приобретённый светский лоск, выглядел в сравнении с собеседником восторженным школьником, и дело, даже было не в десятилетней разнице, а в навсегда запечатлённых следах прожитой жизни. Лицо Хорта пересекал большой шрам, похожий на неглубокий, петляющий из стороны в сторону, каньон. Маленькие, злые, близко посаженные глаза и крупный, длинный нос также не добавляли ему очарования. В отличие от Лиз, его внешний вид не пугал Арда, он любил всё необычное, хотя воспринимать этого человека как забавную диковинку, ему и в голову бы не пришло.

–Так что происходит в городе, Хорт? – Ард повторил вопрос.

По нижней части лица мужчины прошла судорога, глаза при этом остались жёсткими и злыми:

– Птенчик выпал из гнезда и интересуется, что происходит вокруг. Дай я предположу, ты прибежал на встречу со мной, из уютной квартирки своей темноволосой длинноножки, которая очень любит лазить под винтами дирижаблей и передразнивать других людей? Можешь не отвечать, это и так видно по твоей довольной физиономии.

Ард хмыкнул:

– Она тоже хорошо о тебе отзывалась Хорт.

– Я не сомневаюсь – ответил тот. – Вообще этот вопрос должен задавать я, в городе меня не было довольно долго.

– Я знаю, ты отсутствовал четыре месяца, но у нас с тобой разный круг общения.

– Что верно, то верно – ухмыльнулся Хорт. – В городе происходит вот что, кто-то очень смелый или наоборот очень глупый разворошил осиное гнездо. Ты не знаешь случаем кто?

Молодой официант принёс Хорту кружку пива, поставил её на стол, с испугом косясь на его лицо. Хорт отрывисто кивнул ему.

– Рассказывай Арди, что ты и твои умники натворили на городских дебатах?

Ард подался вперёд, от его благодушия не осталось и следа:

– Это никакие не осы, а навозные мухи. Они облепили своими отвратительными, гадкими телами весь город, мы их только немного размазали – вот они и зажужжали.

Хорт глотнул холодного пива, зажмурился и тяжело вздохнул, за свою ещё не очень долгую, но крайне насыщенную жизнь, ему пришлось повидать множество людей, довольно многих из них он предпочёл бы никогда не встречать на своём пути, но Ард к ним определённо не относился. Таких он встречал редко, и что характерно только очень молодых. Он вздохнул опять, и мягко, почти шёпотом, насколько это позволял его грубый голос, принялся перечислять:

– Члены Городского совета, представители трестов, чиновники из мэрии! Вы никого не упустили, собрали полную коллекцию. Арди, вы решили устроить травлю всем крупным фигурам в городе? И что ты хочешь получить после этого?

Ард засмеялся:

– Не всем, тебя я не травлю.

Хорт кивнул:

– К сожалению, при всём желании меня нельзя к таковым отнести. А если откровенно.. – Хорт придвинулся к собеседнику, положил ему руку на плечо, сильно сжал пальцы, Ард почувствовал запах дорогих духов и пива.

– А если откровенно, то даже Масна уже выражает крайнюю обеспокоенность вашими выступлениями на дебатах. Он ещё пока старается соблюдать хотя бы видимость своей равноудалённости, но с каждым днём старику всё сложнее удаётся абстрагироваться от растущего на него давления. И вот когда Масна окончательно придёт к выводу, что тресты правы, и пора приструнить Университет, тогда Арди, у них развяжутся руки.

– А при чём здесь Масна ? Конкретно его мы особо не задевали. Он просто уставший, недалёкий, старый лгун.

– Ай,яй,яй, – Хорт пощёлкал языком, хлопнул Арда по плечу и отнял руку. Затем не спеша допил свою порцию пива, причмокнул, промокнув губы бумажной салфеткой:

– Такой умник, любящий рассуждать о высоких материях и не смекнул что к чему?

Он постучал пальцем по лбу, и с издевательством бросил, нагло выпятив красные губы, на которых всё ещё блестела пивная влага:

– Неужели твой знаменитый ум годиться только на то, чтобы красоваться перед самовлюблёнными, длинноногими девками?

Ард был уязвлён развязным тоном приятеля, и его насторожило, что он второй раз упомянул Лиз, но гордость не позволила ему одёрнуть Хорта.

А тот продолжал:

– Масна, этот недалёкий, старый лгун, всё ближе и ближе подпускает к себе людей из трестов, например Карраса, о котором ты должен был слышать. Крен политики мэра становится уж слишком очевидным, и тому ни мало способствуешь ты и твои коллеги из Университета. Говорят, что скоро следует ожидать громкого назначения. Возможно именно Каррас получит какой-нибудь пост.

Арду не удалось сохранить невозмутимое выражение лица, он был крайне встревожен этим сообщением, что, безусловно, не укрылось от внимательных поросячьих глазок Хорта, которые впились в него как наконечники осциллографа.

– Я вижу, мне удалось тебя приятно удивить? – он сделал акцент на предпоследнем слове.

– Неужели Масна допустил к себе такого человека как Каррас?

Вопрос Арда вызвал неожиданную реакцию собеседника. Его гортанный смех довольно не уместно раздался среди тихой атмосферы маленького кафе. Пожилая чета с недоумением оглянулась на них. Ард был сбит с толку, всегда выдержанный, застёгнутый на все пуговицы Хорт редко позволял себе бурные эмоции. Мышцы изуродованного лица мужчины напряглись, так, что белый шрам вспучился и стал ещё больше.

–Ты спрашиваешь, как мэра угораздило попасть под влияние Карраса? Любопытно, я тоже стал повторять фразы совсем как твоя подружка, – очередное упоминание Лиз, и небрежный тон Хорта, окончательно перечеркнули ожидания Арда о приятой, дружеской беседе. Он даже предположил, что Хорт возможно пьян, однако его цепкий, жёсткий взгляд говорил об обратном.

–Дело в том Арди, что Масне собственно некуда деваться. Назвать его самостоятельной фигурой язык не повернётся, вот ему и приходится ловчить. Странно, что ты этого не понимаешь.

– Но раньше людей подобных Каррасу не было в его окружении – горячо возразил Ард.

– Это не означает, что они не стремились туда попасть, просто сейчас тресты обрели необходимую силу и злость и решили, что пора действовать. Поэтому на твоём месте, я бы поостерёгся с таким остервенением истязать на дебатах уважаемую публику – Хорт с недовольным видом потёр лицо возле шрама. Было видно, что дальнейшее продолжение разговора ему неприятно.

– Университет не прекратит отстаивать свою позицию. Не важно, что там решили тресты, Каррас или сам Масна. Мы им не подчиняемся – уверенно ответил Ард.

Хорт кивнул, встал, достал несколько мелких купюр, небрежно бросил их рядом с осушённой кружкой, затем наклонился к Арду:

– Это большая сила, Арди! Прими во внимание, что в случае чего, ни я, ни твои дружки из Городского совета, не сможем помочь.

На прощание он хлопнул Арда по плечу и неспешно двинулся вдоль улицы. Через минуту он исчез за поворотом. Ард пытаясь сбросить оцепенение, тряхнул головой. Пустая кружка блестела на солнце остатками пивной влаги. За время их беседы пожилая пара незаметно ушла, а пышнотелая девушка, полулёжа на стуле, приняла совершенно немыслимую позу. Ард вспомнил о намерении позвать Хорта на сегодняшнее мероприятие и поспешно выбежал на улицу, в этот час там было малолюдно, фигура его приятеля белым пятном скользила по границе света и тени отбрасываемой соседним домом.