Текст книги "Нарушители равновесия"

– Слава! Слава! – крик ударил в уши, и Улад понял, что вновь слышит. Кричали со всех сторон, и эти крики сопровождались другими звуками – воплями, стонами, отчаянным женским визгом…

– Не трогать! Еду не трогать! – голос брата донесся откуда-то издалека. Улад, тяжело пошатываясь, перешагнул через неподвижные тела и подошел к окну. Двор был полон кметов. Сварг стоял у стола, высоко подняв чекан.

– Воины Кеев! Вы победили!

– Сокол! Сокол! Слава! – откликнулись десятки голосов, и Улад понял, что кричит вместе со всеми.

– Здесь нас ждало предательство! Ничего не ешьте и не пейте в этом проклятом гнезде!

– Смерть! Смерть! – кричали воины, и Улад ощутил то же желание – убивать, убивать тех, кто хотел их смерти.

– Да будет так! – золоченый чекан сверкнул в лучах солнца. – Без пощады! Без пощады! Вспомните Коростень!

– Без пощады! Коростень! Смерть! Смерть! – страшный крик стоял над обреченным поселком. Улад устало вытер окровавленное лицо и присел стоявшую у окна скамейку. Да, все верно. Закон войны – предателей не щадят…

Он не помнил, сколько просидел так, ни о чем не думая. Крики не стихали – и тех, кого убивали, и тех, кто убивал. Улад не знал, что ему делать дальше. Кажется, бой окончен, и они победили. А что теперь? Внезапно захотелось есть, и молодой Кей с сожалением вспомнил, что в этом проклятом месте смерть может ждать на дне первого же кубка, в первом же куске жареной дичины…

– Кей! Кей Улад!

Вначале он не понял, чего хотят от него вошедшие в комнату кметы, почему они так странно усмехаются и даже подмигивают. Но вот вперед вытолкнули кого-то в белом – проклятый белый цвет! – и тут же глаза скользнули по длинным косам, перевитым разноцветными лентами. Тумила!

Платье на девушке было разорвано, на руках краснели свежие царапины, а на лице, еще совсем недавно улыбавшемся, теперь застыло выражение ужаса и отчаяния. Но все равно, она была красива, очень красива…

– Она твоя, Кей!

Слова дошли не сразу, а когда Улад, наконец, понял, то в первый миг ошутил странную робость. Да, он догадывался – так и бывает. Он даже слышал о таком, но сейчас, в этой комнате, залитой кровью, в этом полном мертвецов доме…

– Смотри, какая красавица, Кей! Небось, еще целая! – подбадривающе усмехались воины, и Улад решил, что отступать стыдно. Он воин, он мужчина…

Тумила стояла ровно, не двигаясь. Улад сделал шаг и заметил, как светлые глаза девушки вспыхнули гневом. Он не успел увернуться – сильный удар в лицо отбросил назад. Из носа хлынула кровь, и эта кровь окончательно поставила все на свои места. Эта дрянь, эта сука, хотела отравить брата, убить его, убить их всех! Улад выбросил вперед руку в тяжелой рукавице, и Тумила, покачнувшись, сползла на пол. Кей усмехнулся, легко приподнял девушку и рванул ворот платья. Что-то упало, покатилось по полу. Сознание само собой отметило – бусы, у девки красивые бусы… В ноздри ударил запах крови и пота, и Улад успел подумать, что так пахнет страх.

Когда он встал и начал быстро застегивать пояс – проклятая пряжка никак не желала слушаться, – Тумила лежала неподвижно. Глаза оставались открыты, но теперь в них не было ничего, кроме пустоты. Улад отвернулся – в эту минуту девушка уже не казалась красивой. Просто девка, дочь врага, которая не заслуживает лучшего, чем валяться на полу с раскинутыми ногами. Подстилка для победителя… В дверь заглядывали ухмыляющиеся кметы, и Улад, справившись, наконец, с непослушным поясом, коротко бросил: «Ваша!»

Брата он нашел у ворот. Сварг стоял возле свернутого Стяга и беседовал со старшими кметами. Увидев брата, он коротко улыбнулся и махнул рукой, предлагая подойти.

– Где твои? – коротко бросил старший, и Уладу понадобилось время, чтобы понять, кого имеет в виду брат. Ну конечно, его воинов! Ведь он командир…

– Найди Сновида и скажи, чтобы ставил людей на погрузку. Там, кажется, нашли зерно… Всю еду надо дать на пробу пленным, воду тоже. Ну, твой Сновид разберется!

Улад кивнул и бросился искать своего старшего кмета. Найти его оказалось непросто – воины разбрелись по всему поселку, отовсюду неслись крики, женский плач и громкий хохот победителей. Кметы тащили узлы, толпились возле брошенных прямо на землю женщин, один дом уже горел, разбрасывая огненные искры. Улад чуть не натолкнулся на висевший вниз головой обнаженный труп, и его чуть не стошнило. Да, страшно… Но тут молодой Кей вспомнил черную лодью, набитую гниющими телами. Коростень! Это вам за Коростень, сволочи!

Сновида он нашел в амбаре. Полтора Уха уже сам разобрался в обстановке и сгонял воинов на погрузку. Зерна оказалось немало, а главное была мука и много копченого мяса. Итак, они воевали не зря! Довольный Улад поспешил вернуться к брату, который между тем давал распоряжения здоровенному одноглазому верзиле. Улад вспомнил, что того звали как-то странно. Щеблыка! И даже не просто Щеблыка, а Пес Щеблыка.

– Возьмешь старика и вытрясешь из него все. Но чтоб остался жив! Мы его посадим на кол в Коростене…

Щеблыка негромко зарычал и кивнул. Единственный глаз загорелся злым весельем.

– Уходим! – Сварг повернулся к брату. – И так много времени потеряли. Ничего, этот старый лис разговорится! У Щеблыки не молчат…

Улад понял, что брат говорит о дедиче, встречавшем их у ворот. Ну что ж, такова доля изменника.

– Ну как бой? – брат усмехнулся и устало вытер лоб. – Первый?

Улад кивнул – слова не шли.

– А девочка как? Понравилась?

Улад понял, что брат знает и об этом. Краска залила щеки, но Сварг одобрительно рассмеялся и похлопал младшего по плечу.

– Все правильно! Я в твои годы ни одной не пропускал… А ты знаешь, встретил сейчас Кобника. Тащит целый узел с добром, подлец, и еще требует, чтобы ему какую-то девку отдали! Оказывается, присмотрел он себе девочку, а наши ее утащили…

– Он же старый! – невольно вырвалось у младшего. В ответ вновь послышался смех.

– Ну ты и скажешь! Скот, конечно, но ведь он нас, считай, что спас! Неглуп, бестия, и дело свое знает. Выходит, не зря мы его подобрали!

Спорить не приходилось. Каков бы ни был Кобник, но его слова спасли много жизней, и среди них – жизнь Улада…

Отплывали уже ночью, но видно было за версту – горел поселок, горел подожженный по приказу Сварга лес, куда убежали уцелевшие жители. На берегу остались только мертвые. Немногих пленных погрузили в лодьи. Сварг разрешил взять с собой женщин, чтобы продать на ближайшем торге. Кметы знали – из всей добычи люди ценятся более всего. Самому Уладу преподнесли целый узел, где были украшения, несколько ножей в дорогих золоченых ножнах и даже конская збруя. Он хотел отказаться, но Сварг объяснил, что таков обычай. Добыча невелика – для Кея, конечно, – но воины должны видеть, что их командир разделяет с ними все – и тяготы, и удачи. Тогда Улад, осмелев, спросил о Тумиле. Но девушки среди пленных не оказалось – в тот вечер слишком многие пожелали позабавиться с дочерью предателя-дедича…

Два следующих дня прошли спокойно и тихо. На лодьях царило веселое настроение – победа, пусть и маленькая, подняла дух. К тому же еда стала лучше, а пленницы скрашивали долгие часы безделья. Улад знал, что многие, натешившись, кидают женщин за борт – лишние рты на лодьях не нужны. Молодой Кей посчитал это излишней жестокостью, но вмешиваться не стал. Не ему, идущему на войну в первый раз, учить опытных кметов. А затем по Кеевой лодье пронеслась весть – девушка, которую выпросил-таки себе Кобник, сама прыгнула в реку. Это вызвало нескончаемые шутки, а Кобник целый день ходил злой и мрачный. Действительно, обидно, если женщина предпочитает речное дно твоим ласкам! Впрочем, посмеялись – и забыли. Впереди было самое трудное…

Улад видел, что Сварг вовсе не рад победе. Да и не победа это – взять жалкий поселок, где и ворота не пришлось взламывать! На вопросы младшего он вначале отмалчивался, а затем признался, что более всего его беспокоит дедич. С начала восстания дедичи оставались верны Кеям, теперь же и они, похоже, начинают изменять. А если против тебя и дедичи, и простолюдины – то, значит, против тебя вся страна.

Пес Щеблыка постарался на совесть, но старик ничего не сказал. Так и умер – молча. Зато разговорилась одна из пленниц, поведав, что за неделю до прихода Кеевых лодей в поселок прибыл посланец Велги. Он привез приказ – встретить Кея Сварга, впустить его в поселок и убить. Прежде всего – его. А если с ним окажется его брат – то и брата. С войском же, если оно после смерти Кеев не разбежится, разделаются позже – сыновья Матери Болот готовы.

Рассказ не прибавил веселья. Не то страшно, что эта ведьма приказывает убить Кеев. Так и должен поступать умный враг. Страшно, что приказ готовы выполнить – даже ценой своей жизни, даже ценой жизни близких и родичей. Выходит за Велгу готовы умереть и те, кто никогда ее не видел, кому мятеж не даст никакой выгоды! Но почему? Или Мать Болот действительно всесильна? Но ведь боги сполотов сильнее! Они даровали Кеям власть над всей Орией! Разве Золотой Сокол – не Царь Мира? Такие мысли успокаивали, но вскоре у молодого Кея не осталось и этого утешения.

Случилось это на третий день после боя. Сварг с утра о чем-то долго беседовал с одним из своих старших кметов – седым как лунь Баланом, после чего велел впередсмотрящему наблюдать за берегом. Как понял Улад, брата интересовала какая-то Голая Пристань. Какая может быть пристань в этих диких краях, и зачем им вновь задерживаться, молодой Кей никак не мог понять, пока Сварг, наконец, не объяснил. Оказывается, сама Голая Пристань им ни к чему, но поблизости находится знаменитое капище, чуть ли не наиболее почитаемое в здешних краях. Много лет назад их дед, великий воитель Хлуд, повелел поставить на нем рядом с идолами местных божков изображения Триглава – Золотого Сокола, Дия-Громовика и Матери Богов Сва. И теперь самое время побывать там и принести жертвы. Родные боги должны помочь, кроме того, это поднимет дух воинов перед будущим боем.

Улад понял – брат прав. И так они редко вспоминают о богах, а ведь Кеи – отцы народа. Именно Кеи, и только они, приносят жертвы за всю Орию. Мать Болот – враг опасный, самое время вспомнить небесных заступников.

Голая Пристань оказалась обыкновенной песчаной косой – совершенно пустой и безлюдной. На всякий случай кметы прочесали окрестный лес, но не встретили даже бездомного зайца. Тогда Сварг приказал выступать. Шли небольшим отрядом – Кеев сопровождал десяток воинов, к которым непонятно как умудрился пристроиться Кобник.

Дорога к капищу была проложена через лес. Шли недолго: путь вел наверх, к большому, заросшему старыми дубами кургану. Брат объяснил, что очень давно, еще во времена Солнечных Скуда, здесь был город, а позже на его руинах волотичи основали свое святилище. Сейчас здесь редко кто бывает, но раньше, когда волотичи были независимы от сполотов, тут каждый год проводились праздники в честь Матери Болот. Сварг был уверен, что в этот день они никого не застанут на капище – в войну не до праздников.

Он не ошибся, но кто-то здесь все же побывал – и совсем недавно. Побывал не просто так – идол Триглава, на боках которого были высечены лики сполотских богов, был безжалостно вырван из земли и весь изрублен топором. А на его вместе стоял грубый истукан, кривившийся зловещей ухмылкой. Мать Болот…

Улад видел, как побледнел брат, как передернулось судорогой его лицо. Наконец, старший Кей махнул рукой, указывая на деревянное страшилище. Двое воинов с топорами неторопливо подошли поближе, поплевали на руки и ударили по твердому дереву. Что было дальше, Улад так и не понял. Отчаянный крик, жуткий хохот, прозвучавши словно из-под земли, вспышка странного зеленоватого огня. И вот один из кметов лежит мертвый на земле, а второй, подвывая от нечеловеческой боли, бьется в конвульсиях у подножия истукана.

Все это произошло так быстро и было столь неожиданно и страшно, что только через минуту люди опомнились. Кто-то из кметов помоложе попятился, кто-то бросил щит, упал на колени…

– Стоять! – резкий крик Сварга отрезвил людей. Кей казался нвозмутимым, лишь глаза сузились и потемнели. Взмах перчаткой – двое других воинов подняли топоры с земли и, помянув Сокола, подступили к идолу. Улад невольно зажмурился. В уши вновь ударил крик, послышался уже знакомый хохот… Когда молодой Кей открыл глаза, все было кончено – тела погибших застыли у подножия истукана.

– Привести пленных! – Сварг не двинулся с места, и только его спокойствие удерживало кметов от бегства. – Пусть рубят! Если сдохнут – не беда!

– Погоди, Кей! – Кобник, все это время прятавшийся где-то в сторонке, подскочил к Сваргу. – Не спеши! Тебе надо, чтобы этот идол упал?

Сварг дернул плечом – ему было не до Кобника, но тот не унимался:

– Не спеши, Кей! Мать Болот сейчас сильна. Даже ее идол может себя защитить. Хочешь его повалить?

– Да, хочу! – рот Кея искривился гримасой. – Ты что, можешь помочь, бродяга?

Улад, как и брат, не мог понять чем этот человечишка способен пособить в этом страшном деле. Ведь именно они, Кеи, призваны служить богам! Но Кобник, совершенно не смущаясь, отвел Сварга в сторону и что-то долго шептал ему на ухо. Вначале Кей слушал невнимательно, но затем вновь дернул плечом, усмехнулся и махнул перчаткой, подзывая кметов. Вскоре двое быстро направились назад, к реке, а остальные принялись копать большую яму прямо у подножия зловещего истукана. Удивленный брат подошел поближе.

– Он хочет принести жертву какому-то своему лешему. – пояснил Сварг. – У волотичей есть божок, вроде нашего Косматого. Говорит, получится…

– А кого в жертву? – заинтересовался младший. – Коня или собаку?

Именно этих жертв требовал Косматый. В далеком Валине молодому Кею уже несколько раз пришлось участвовать в таком обряде – на похоронах знатных улебов.

Сварг не ответил, и младший брат решил не мешать.

Между тем яма была уже почти готова. Воины работали быстро, то и дело со страхом поглядывая на истукана. И вот послышались быстрые шаги. Воины, посланные на берег, возвращались – и не одни. Они вели с собой пленницу – одну из тех, что взяли в поселке. Улад заметил, что на молодой женщине надето дорогое платье, а на груди золотом сверкает богатое ожерелье.

Женщина явно не понимала, зачем ее сюда привели. Не понимал и Улад. Он с удивлением глядел, как Кобник внимательно оглядел пленницу, зачем-то поправил ожерелье, пригладил волосы. Затем женщину поставили на край ямы, и Кобник упал на колени, начав что-то быстро говорить – или напевать – на незнакомом языке. И тут до Улада начало что-то доходить. Да, он слыхал об этом, но ведь такое запрещено! Их дед, Светлый Кей Хлуд, повелел… Он нерешительно посмотрел на брата, но Сварг невозмутимо стоял у поверженного изображения Триглава и ждал.

Между тем Кобник резко встал с колен, взял женщину за руку и потянул к яме. Тут наконец, поняла и она, закричала, дернулась, но Кобник оказался проворнее. В воздухе взметнулся нож, каменный, странной невиданной формы, и пленница ничком рухнула в яму. Улад невольно сглотнул и вытер выступивший на лбу холодный пот. Его учили, как приносить жертвы, и увиденное показалось кощунством. Разве это обряд? Это же просто убийство! Какой бог может принять такую жертву?

Между тем воины принялись забрасывать яму, а Кобник вновь опустился на колени и принялся что-то напевать, время от времени падая лицом прямо на землю. Это продолжалось очень долго, наконец он встал, деловито отряхнул портки и повернулся к Сваргу.

– Руби! – по лицу брата скользнула усмешка. Уладу же было не до смеха. Проклятое место! Зачем Сварг разрешает такое! Сейчас этот дурень Кобник тоже погибнет.

…Топор глухо ударил в прочное старое дерево. Молодой Кей прикрыл глаза и… ничего не случилось. Идол молчал, молчала земля, а Кобник все рубил и рубил, время от времени останавливаясь и вытирая пот. Наконец, Сварг махнул рукой воинам, и те взялись за секиры. Вскоре все было кончено. Страшный истукан бессильно лежал на земле, а воины принялись вкапывать изображение Триглава.

– Костер! – велел Сварг. – Сожжем эту мерзость!

Улад втайне опасался, но уж такого истукан не потерпит, но ничего не случилось и на этот раз. Секиры кметов, заметно повеселевших и даже начавших шутить, разнесли образину в щепки, и вскоре у подножия восстановленного Триглава горел большой костер…

О том, что случилось, братьям удалось поговорить только ночью, когда лодья неслышно скользила по речной глади, и все, кроме стражи, уже уснули. Конечно, Уладу хотелось узнать все раньше, но он не решался подойти к брату, занятому обычными делами. Более того, ему казалось, что Сварг избегает разговора. Но ночью брат нашел его сам. Они встали у черного борта, и старший кивнул на темнеющий вдалеке берег:

– Страшновато, правда?

Слышать такое от Сварга было в диковинику, и Улад даже не знал, что ответить.

– А ведь он нас спас. Снова спас! – неожиданно добавил брат.

– Кобник?

– Он, паршивец. Представляешь, если бы этот истукан остался стоять?

Улад представил – да, было бы плохо. Это хуже, чем потеря Коростеня. Все поняли бы, что боги сполотов слабее Золотой Бабы. А ведь скоро бой…

– Я предложил ему награду – большую награду, – внезапно хмыкнул брат. – Он отказался и попросил – знаешь что?

Улад хотел было сказать, что понятия не имеет, но внезапно его осенило.

– Пленницу! Вместо той, что утонула!

Довольный смех брата показал, что он не ошибся.

– Точно! Вот козел старый! Но ведь без него мы бы пропали.

Улад подумал и рассудил, что верно, пожалуй, и пропали. Еще там, у открытых ворот, когда Тумила поднесла брату кубок с отравой.

– А еще, – добавил Сварг, на этот раз без всякого смеха, – он попросил остаться при мне. Вроде как советником. Придется оставить.

Это Уладу почему-то не понравилось, но он промолчал. Однако, брат понял.

– Понимаешь, мы не дома. Один Сокол ведает, какие боги тут сильнее. А Кобник, мерзавец, что-то знает – и что-то может… И Порада за него просит…

– Порада? – не сдержался младший, настолько неожиданными показались ему слова Сварга. Кобник нсколько раз беседовал с подругой брата, и тот не мешал.

– Она не говорит, почему, но я и сам знаю, – Сварг усмехнулся, но на этот раз невесело. – Он, похоже, обещает ей то же остаться – при мне. Даже когда я отсюда уеду…

– Ну и пусть остается! – вновь не сдержался младший, хотя следовало, конечно, промолчать. – Ты же можешь иметь двух жен! У нашего деда…

Тяжелая рука старшего легла на плечо, и Улад смолк.

– Ты же знаешь Челеди, братишка. Она скорее умрет, чем потерпит другую в моем доме. Вернее, постарается, чтоб умерла она… Я вовремя отослал ее отсюда – война помогла. К тому же, когда я стану Светлым…

– Что?!

Слова брата ударили громом, хотя произнесены были тихо, едва слышно. Что значит, «когда я стану»? Разве это уже решено? И кто решил? Отец? Или… сам Сварг?

– Я, наверно, должен был сказать «если», – рука брата сжала плечо. – Но ты уже взрослый, Улад. И когда-нибудь нам надо поговорить и об этом…

В голове молодого Кея все смешалось. Поговорить? Но о чем? Ведь есть отец! Есть закон, обычай…

– Власть передают по-разному. Ты знаешь, у румов и франков ее получает старший сын. У огров ее просто бросают, как кость – чтобы подобрал сильнейший. Но у нас другие обычаи… Помнишь, какие?

Голос брата звучал спокойно, даже равнодушно. Улад, немного успокоившись, начал вспоминать.

– Ну… По закону сполотов все получает самый младший… Младший!

И тут только до него дошло – младший! Так ведь это… он сам!

– Да… И если б мы были обычными дедичами, отцовское добро отошло бы тебе. Но в нашей семье действует Закон Кеев…

Улад перевел дыхание. Ну, конечно! Как же он забыл такое? Но в душе остался странный, пугающий след – он мог бы стать Светлым! Мог бы…

– Да, помню, – произнес он как можно спокойнее, словно отвечал урок. – Власть переходит от старшего брата к младшему. Затем наследуют дети старшего, после – дети его брата. Это называется Лествица…

– Ты кое-что забыл, – напомнил Сварг.

– Да… Если брат умирает, не став Светлым, его дети лишаются права на власть.

– Поэтому наш двоюродный братан Войчемир никогда не станет Светлым. Ведь Жихослав погиб, не надев Железного Венца. А представляешь – Войча на троне?

Оба засмеялись. Конечно, Войчемир – славный парень, и на мечах, считай, первый, но Войча-Светлый… Как это он в Ольмине управлялся? Ну конечно, с ним же был Лодыжка!

– А теперь слушай… – Сварг заговорил тихо, еле слышно. – Светлому нужно много сыновей. Но ему не нужны братья. У Хлуда, нашего дела, было шесть братьев. Где они? У отца был только один – Жихослав. Что с ним сталось?

Улад испуганно посмотрел на брата – о таком в семье никогда не говорили. Но Сварг, казалось, не заметил смущения младшего. Он стоял у борта, глядя на темный чужой берег – на землю врагов…

– Если Рацимир ст-танет Светлым… – слова вырвались сами собой. – Или Валадар…

– Да.

Улад почувствовал холод, словно река внезапно покрылась белым искрящимся льдом. Отец болен, а Рацимир собирает войско!

– Ты понял, – вновь кивнул брат. – В моих владениях война, твои – отрезаны. Войчемир, как ты понимаешь, не соперник, а с Валадаром он договорится – до поры до времени…

Холод не отпускал. Улад чувствовал себя маленьким и беззащитным среди ночной мглы. Вокруг – враги, а в родном Савмате, отцовском городе… Нет, нет! Но разум подсказывал – да! Брат прав…

– Чт-то? – проклятый язык вновь не слушался. – Что же делать?

– А вот что! – твердый, спокойный голос брата отрезвил, развеял страх. – Надо вспомнить, что первая жена отца, была, в общем, незнатного рода – дочь простого дедича. И женился он, даже не будучи наследником. Ведь дед хотел передать Венец Жихославу…

Улад стал лихорадочно соображать. Да, верно, но что из этого?

– Рацимир и Валадар – дети одного из Кеев, не больше. Мы – сыновья Светлого. В Савмате это помнят. К тому же Валадара не любят из-за его бродников, а Рацимира в последнее время стали побаиваться. Если у меня будет войско и если отец не назначит Рацимира наследником…

– И назначит тебя? – не выдержал Улад.

– Не обязательно! – засмеялся брат, и от этого смеха стало почему-то легко и спокойно. – Пусть только не назначает Рацимира. У меня в Савмате тоже есть друзья, братишка! Только бы справиться с этими мерзавцами! За год я набрал бы войско…

Улад послушно кивал, соглашаясь, но внезапно понял, что именно об этом когда-то предупреждал отец. Равновесие! Но ведь брат Рацимир уже нарушил волю отца! Или нет? Ведь войско он собирает по его приказу, а остальное – лишь догадки…

Занятый этими размышлениями, Улад как-то прослушал то, о чем говорит брат. Ах да, о том, что нужно время. Хотя бы немного времени…

– Постой, Сварг! – страшная мысль, страшнее всех прочих, внезапно пришла на ум. – Ты говоришь, что Светлому не нужны братья. Но тогда… Если ты станешь Светлым, то тебе не буду нужен…

– Братишка, что ты! – Сварг прижал младшего к себе, как когда-то, в детстве. – Мы ведь родные… Если бы ты стал Светлым, ты что, приказал бы меня убить?

– Брат! – Улад даже отшатнулся, настолько бредовой и нелепой показалась эта мысль.

– Ну вот. Я не хочу ничего плохого ни Рацимиру, ни Валадару. Если они не поднимут меч, я полажу даже с ними. Но подставлять шею не собираюсь – ни свою, ни твою…

Слова брата звучали успокаивающе, а его твердая рука по-прежнему крепко обнимала за плечи. Внезапно Улад поверил, что все будет хорошо. Брат не допустит крови. Кто бы ни стал Светлым, все будут жить дружно. Ведь они же семья. Они – Кеи…

Белый Плес увидели около полудня следующего дня. Он действительно был белым – огромная песчаная коса, а за нею – высокие меловые скалы. Настроение сразу поднялось – самое трудное позади. Здесь ждет подмога, отсюда они погонят врагов, если те не побоятся приползти из своих лесных нор. Кметы стали оживленно переговариваться, кто-то затянул песню, и лодья летела вперед, как на крыльях.

Улад поддался общему настроению и тоже стал насвистывать песенку, которую когда-то слыхал от братана Войчи. Песня была очень смешной и рассказывала про какого-то Брешика, который умудрялся влипать в неприятности на каждом шагу. Слова подзабылись, а напев Улад запомнил, и сейчас старательно насвистывал его, пока не вспомнил, что на лодье свистеть не стоит – примета плохая. Он сразу же принял серьезный вид и направился к брату.

Сварг стоял у мачты возле свернутого Кеева Стяга и что-то объяснял сигнальщику. Тот кивнул, кошкой взлетел на мачту и замахал разноцветными лентами. Сварг повернулся к старшему кмету, отдал короткий приказ, и лишь затем улыбнулся младшему брату. Но улыбка не обманула, Улад понял – брат чем-то озабочен.

– Подождем, – пояснил тот. – Нетвор должен был зажечь сигнальный костер – знаешь, с черным дымом…

Младший кивнул. Способ хорошо известный: разжигаешь костер, кидаешь туда зеленые ветки, еще лучше – хвою…

– И Кобник предупреждал…

Улада передернуло – опять этот бродяга!

– Я б его и не слушал, – понял брат, – но уж больно у него все складно получается. Сон он видел. И закат вчера был, как и тогда – красный…

Ответить было нечего, и Улад стал смотреть на близкий берег. Лодьи замедлили ход, и только одна – передовая – на веслах спешила к Плесу. Внезапно Сварг, тоже не отводивший взгляда от белых скал, негромко помянул Косматого.

– Что? – не понял младший.

– Птицы, братишка, – еле слышно процедил сквозь зубы Сварг, – птицы, карань их!.

Еще ничего не понимая, Улад вновь бросил взгляд на широкую песчаную косу, на ярко-белые в лучах полуденного солнца меловые утесы. Да, птицы. Вон их сколько! Но что тут такого? Над рекой всегда много птиц! Даже над их лодьей, не отставая, кружит целый десяток… Тут лодка сделал небольшой поворот, обходя мель, и Улад заметил на берегу что-то большое, черное, затем еще…

– Лодьи… – брат тоже увидел. – Наши…

Между тем передовой отряд уже высаживался. И почти сразу же неистово замахал разноцветными лентами сигнальщик. Улад, все еще не понимая, глядел на пустой берег, на брошенные лодьи, но сердце уже чуяло – беда.

…Трупы лежали у подножия скалы. Здесь были все – двадцать кметов Нетвора и более сотни молодых парней, тех кого он смог привести с полночи. Доспехи были сняты, оружие забрано, со многих содрали даже рубахи. Почти все погибли в бою – об этом говорили страшные раны, покрытые запекшейся кровью. Но кое-кому повезло меньше. Более десятка не избежало плена, чтобы погибнуть не так быстро – без рук, без ног, истекая кровью у мертвых тел своих товарищей. Труп Нетвора, старшего кмета, был распят на двух вкопанных в землю бревнах лицом в сторону Савмата.

Живые молчали – говорить было не о чем. Они опоздали. Но может и хорошо, что опоздали, иначе лежать им всем тут же, на белом песке. И черные птицы так же клевали бы их трупы…

Сварг тоже молчал, стоя возле тела Нетвора. Худощавое лицо оставалось недвижным, глаза смотрели холодно и сурово. Наконец, он приказал снять тело старшего кмета и готовиться к похоронам. Десяток воинов были посланы осмотреть лес – может, там прячуться уцелевшие. Но в лесу были тоже трупы – они висели на деревьях, а двоих, как и Нетвора, прибили железными гвоздями к стволам старых дубов. Врагов тоже не было, они ушли, растворившись в лесном море.

Улад, не выдержав, ушел к берегу. Здесь можно было дышать свежим воздухом, не пропитанным смрадом гниющих тел, не видеть пустые глазницы, открытые черные рты, словно зовущие на помощь… Что же теперь? Ведь брат расчитывал на Нетвора! И если враги сумели уничтожить отряд, то что будет со всем войском? Ведь их ненамного больше! Мать Болот! Неужели она всесильна!

– Кей! Тебя зовет Кей Сварг!

Голос кмета, незаметно подошедшего сзади, заставил взрогнуть. Да, надо идти. Ведь он, Улад, командир…

Сварга он нашел возле лесной опушки. С ним были несколько старших кметов, Антомир в своей нелепой шубе, вездесущий Кобник и еще кто-то. Этот кто-то стоял, поддерживаемый двумя воинами, и Улад вначале принял его за дряхлого старца. Но что у него с лицом? И рука…

…Лицо человека было белым как снег, и столь же белы были его волосы. Но они побелели не от старости – парню, похоже, не исполнилось еще и двадцати. И на этом белом лице страшно чернели пустые глазницы – глаза были выжжены. Правую руку отрубили по локоть, и культя запеклась темной смолой. Улад понял – палачи не хотели, чтобы парень истек кровью. Он был нужен живым.

– Говори… – выдохнул Сварг, кусая губы. – Говори, воин. Я – Кей…

– Я узнал тебя, Кей Сварг, – слова звучали спокойно и отчужденно, словно говорил мертвец. – Узнал по голосу. Они не убили меня, чтобы я мог передать тебе их волю. Они даже оставили хлеба… С тобой ли твой брат?

– Да! – поспешно выговорил Улад. – Я здесь!

– Тогда мои слова для вас обоих…

– Подожди! – Сварг нетерплеиво дернул рукой, но понял, что его не увидят и повторил:

– Подожди! Расскажи как все было. Подробно.

Улад видел, что брат еле сдерживается. Он и сам не мог просто так стоять на месте и слушать о том, как погибли их товарищи. Но что делать? Они пришли слишком поздно. Слишком поздно чтобы помочь – и чтобы отомстить. Оставалось одно – не подавать виду, сохранять достоинство Кея, который должен оставаться Кеем всегда…

– Они напали со всех сторон, – голос слепого оставался таким же спокойным и мертвым, – из леса, с реки и даже с вершины скалы. Их было много – очень много…

– Оружие? – перебил Сварг. – Как они вооружены?

– Мечей почти не было, – парень на миг задумался. – Да, меч я видел только у самой Велги…

Братья невольно переглянулись. Велга! Опять она!

– …Копья, обожженные на огне, дубины и топоры. И лучники – много лучников. Доспехов почти ни на ком не было, даже щитов мало, но сражались они, как будто их вел сам Косматый. Наш строй они прорвали сразу, Нетвор погиб, а остальных прижали к скале…

– Погоди! – Сварг дернул плечом и поморщился. – Ты – кмет. Ты знаешь, что такое война. Скажи, в чем их сила? Только в численности?

На белом лице что-то дрогнуло.

– Нет, Кей! Даже будь их в два раза больше, они не взяли бы нас так легко. Они нападали как безумцы, но почти не несли потерь. Наши стрелы словно растворялись в воздухе…

Братья вновь переглянулись.

– …И – страх. Непонятный страх. Как только они приближались, мы чувствовали ужас, словно нас атаковали навы… Впереди… Да, впереди их строя было что-то… Как облако – золотистое. Именно там была Велга…

Улад растерянно поглядел на брата. Верить? Еще недавно он бы посмеялся над этим, но сейчас было не до смеха…

– Велга… – задумчиво повторил старший брат. – Какая она?

– Очень красивая. На ней белое платье без украшений, только на голове серебряный обруч. И еще – меч. Она носит его без ножен, в руке. Когда меня взяли в плен, то она приказала подвести меня поближе. Я видел ее глаза…