Текст книги "Форпост. Найди и убей"

Глава 9,
в которой у Ивана волосы становятся дыбом, а потом он становится «олигархом»

Верить никому нельзя. Мне – можно.

Мюллер, х/ф «Семнадцать мгновений весны»

Мария никогда не задумывалась над смыслом выражения «орать как резаный». Как выяснилось – понимать это надо было буквально. После тридцатисекундной немой сцены, когда Романов рассматривал торчащий из живота нож, заорали все. Даже Иван. Сам же зарезанный, увидав свои вывалившиеся кишки, завизжал так, что чуть перепонки не лопнули. Иван зажал уши и выдал весь свежесъеденный шашлык назад. Поросячий визг Романова заглушили ещё более душераздирающие вопли Алины из дальнего шалаша. Женщина кричала так, будто резали её. Мария же, к немалому своему удивлению, не издала ни звука. Она просто стояла и часто и глубоко дышала, отчего её немаленькая грудь ходила ходуном. Впрочем, присутствующим здесь мужчинам до её груди никаких дел не было. – Машка! Романов смолк так неожиданно, что женщина подпрыгнула от страха. – Машка, иди отсюда.

С ней заговорил ПОКОЙНИК! С каждой секундой сумасшедшие выпученные глаза Романова приходили в норму, да и громкость звука тоже укручивалась. Это было страшнее всего.

Романов вновь был абсолютно спокоен! На подгибающихся ногах Маша поползла в шалаш к Алине.

– Ваня, – раненый сначала сел, придерживая обеими руками распоротый живот, а потом аккуратно лёг на спину. – Ваня, надо поговорить.

Из своего шалаша Маша видела, как Маляренко, усевшись по-турецки, склонился над Володей и замер.

Володя умер тихо и просто – пребывающий в глубокой задумчивости Иван этого даже не заметил. Он в очередной раз толкнул в плечо лежащего, чтобы что-то уточнить, но ответа в этот раз не последовало.

Ваня навёл резкость. То, о чём ему поведал Романов, не укладывалось в голове. Чёрт! Да такого просто не могло быть! Ерунда! Ересь! Чушь собачья!

«Чушь, бля?! – Иван безумным взглядом обвёл выгоревшую степь, корявый забор и шалаши. – Вот этого не может быть! Этого! Этого!»

Маляренко вскочил на ноги и заорал. Этот крик невозможно было описать. Так не ревут раненые звери. Так не плачут потерявшие своих детей родители. Так не кричат сумасшедшие.

Это, наверное, было всё сразу. Плюс беспросветная тоска. Ваня издал ещё один нечеловеческий вопль и вырубился.

– Где он?

Очнувшийся Маляренко имел вид только что проснувшегося человека.

– Там.

Маша показала на лежащий в стороне ворох сена:

– Я прикрыла его.

– Спасибо, Маша.

Иван поднялся и пошёл за лопатой.

Могилу он вырыл на опушке рощи, выбрав, наверное, самое красивое место возле посёлка. Потом аккуратно перенёс туда тело, укрыл его, не пожалев остатки своей рубашки, и похоронил, насыпав над могилой очень ровный бугор.

Мария со всё возрастающим изумлением наблюдала из-за ограды, как Иван возится с холмиком, утрамбовывая его бока лопатой, что-то временами подправляя и переделывая. А потом, не пожалев последнего кусочка проволоки, соорудил из двух жердин крест и воткнул его в насыпь.

«Чего-то я не понимаю».

Маша оглянулась. Алина всё так же лежала без сознания на её постели. Под ней темнело большое мокрое пятно.

«Да. Это было очень страшно».

Маша снова вернулась к ограде. Маляренко сидел по-турецки перед могилой и молчал.

Он сидел так два дня.

Он думал.

Утром третьего дня Иван выхлебал котелок бульона и, прихватив лопату и бутылку с водой, ушёл из лагеря.

– Ваня, что это?

Маша с изумлением рассматривала нехилые земляные работы посреди голой и выжженной степи. Единственный мужчина их маленького поселения, раздетый до трусов, грязный, пыльный, весь в разводах от пота, угрюмо посмотрел на пришедшую по его следам женщину и выплюнул:

– Археология.

Горло саднило неимоверно. Вода кончилась ещё в полдень, но осатаневший от злости на весь мир Ваня продолжал махать лопатой.

– На, попей.

Маша присела на краю «окопчика» и протянула мужчине флягу Володьки.

– Я тебе ещё покушать принесла.

Ваня поражённо уставился на женщину. За все пять дней, что он ходил на раскопки, никто из них ни разу не поинтересовался, куда и зачем он ходит. Алина всё так же от него пряталась, стараясь не попадаться на глаза, а Маша просто делала вид, что уж её-то дела Ивана вообще не касаются.

– Какая археология?

Посмотреть было на что. «Окопчик», вырытый Иваном, впечатлял – шагов двадцать в длину и десять в ширину, а глубину он имел метра полтора. Под верхним слоем спрессованной глины, напичканной булыжниками, был ещё один слой земли. Очень-очень странный слой – светлая, почти белая глина. Сейчас эта глина утрамбованным курганом высилась в стороне от раскопа, а Иван старательно расчищал лопатой здоровенные полированные каменные плиты.

Маша расстелила кусок брезента, улеглась на живот и, положив подбородок на руки, принялась ждать.

– Крышка! – Иван удовлетворённо цыкнул зубом. В центре светло-серой бетонной (на настоящий камень эти плиты, при ближайшем рассмотрении, никак не тянули) плиты была дырка, забитая щербатым камешком песчаного цвета. Мужчина царапнул ножом – камень легко раскрошился.

– Угу. А вот и ручка.

Мария легко спрыгнула вниз и тоже вцепилась в самопальный рычаг.

– Раз-два взяли!

– Пошла-пошла-пошла!

– У, мля!

Под крышкой никаких богатств не обнаружилось. Только неглубокий бетонный колодец – метра полтора, не больше. Заглянув вниз, Иван увидел прислонённый к стенке толстый стальной лом, небольшую кувалду с железной ручкой и маленький топорик. Махать кувалдой было очень неудобно – колодец узкий, метра два в диаметре, и Ваня воспользовался ломометром, припомнив своё армейское прошлое. Под тонкой бетонной плитой номер два оказалась песчаная подсыпка. Удивляясь такой основательности схрона, Иван сгрёб остатки бетона и песок в сторону и уставился на лист странного белого металла. Петель, ручек и швов на нём не было, и у Ивана сложилось ощущение, что края этого листа намертво приварены к чему-то большему. А ещё там были надписи на русском языке: «топором» и «сначала проветрить!». Следом за этими надписями шли китайские иероглифы.

«Оп-па! Китайцы!»

Китайскую грамоту Маляренко не знал, но мог отличить японские иероглифы от китайских или корейских.

– Ну, чего там? – В колодец заглянула девушка.

– Пока не знаю. – Иван на всякий случай вдохнул поглубже, задержал дыхание и принялся махать топором. Металл рвался, как бумага. На то, чтобы очистить отверстие метр на метр, потребовалась всего минута. Уже на пределе дыхания Иван бросил топор и выскочил в «окоп».

– Ффффухххх!

Мария отшатнулась.

– Ты чего?

– Да. Там. Написано было. – Иван никак не мог отдышаться. – «Проветрить».

– Газ?

– Хэ-зэ. Давай подождём, что ли.

Маляренко прикинул размер дырки и решил, что не будет ничего страшного, если они всё бросят и уйдут в лагерь. За ночь-то этот погреб проветрится в любом случае.

Утром Иван с удивлением заметил, что следом за ним увязалась не только Мария, но и Алина. Женщину явно разбирало любопытство. Впрочем, сейчас Ивану было не до личных переживаний. Азарт археолога захватил его. Впереди ожидалась масса интересных открытий. А Алина… Ну что Алина?.. Ваня скрипнул зубами.

«Потом разберёмся».

– Раз, два, три, четыре…

– Ну, что там?! – Женские крики с поверхности мешали сосредоточиться и постоянно сбивали.

– Да помолчите вы! – Иван раздражённо сплюнул на пол и начал считать заново.

– В общем, так: большие деревянные ящики – пятнадцать штук, десяток бочонков и вдоль стены – штабель бруса и досок. – Иван развёл руками. – Это всё. Погребок-то совсем небольшой.

– Ну а внутри-то что? – Маша от нетерпения и любопытства прыгала на месте.

– Не знаю я. Они намертво забиты.

– А в люк пройдут? – Алина рискнула и впервые открыла рот, как всегда подойдя с практической точки зрения.

Маляренко только пожал плечами:

– Должны. Слазай – посмотри сама.

Как оказалось, у самого крайнего ящика на борту была намалёвана жирная единица. Крышка с него снялась совсем легко, и Маляренко обнаружил в ящике простейшую ручную лебёдку и кучу цепей и крюков.

– М-да, всё продумано.

Перед глазами встало обескровленное лицо Романова. Или… Ваню передёрнуло. По спине забегали табуны мурашек.

«Спасиб, Вовка, спасиб».

Подъём имущества на поверхность занял два дня. Благодаря лебёдке, это было не тяжело, но очень нудно. Качать рычаг – занятие не из весёлых. Мария от нечего делать подсчитала – чтобы вытащить один ящик наверх, нужно качнуть рычагом аж пятьсот раз. Правда, были приятные сюрпризы – за штабелем бруса нашлась пара странного вида велосипедов. Со стальными шипастыми ободами и без шин. Зато у них имелась целая куча пружинных амортизаторов – на каждом из колёс да ещё под перфорированным алюминиевым сиденьем.

А вытащив наверх тяжеленные бочонки, Маляренко обнаружил что-то вроде тележки, лежащей на боку. Все четыре колеса были точно такими же, как и у велосипедов, – стальными и с шипами. Разве что спицы потолще, а обода – пошире. Несущая рама Ивана восхитила. При внешней массивности она была довольно лёгкой, так что вытащили это средство передвижения без проблем. На этом сюрпризы и ништяки закончились.

На общем совете решили не вскрывать ящики на месте, а доставить всю добычу в лагерь и уж там… женщины повздыхали, но согласились подождать. И через три дня беготни эпопея с раскопками была, наконец, завершена.

Весь последний день самым популярным словом у жителей микропосёлка было междометие «О!», причём именно с восклицательным знаком. Фоном чаще всего служили женский визг и хлопанье в ладоши. Впрочем, содержимое большинства ящиков и бочонков дамы проигнорировали – железо их не очень интересовало. Зато Иван, всё чаще добром поминая Романова, что называется, «оторвался»! Больше всего потрясло Ивана качество найденных им вещей. Ощущение было такое, что почти всё изготовлено только что. Даже вощёная бумага, в которую завёрнут каждый предмет из схрона, – и та целёхонька!

Бочонки, вопреки предположению Маляренко, оказались не с коньяком, а с гвоздями, скобами и шурупами, сделанными из какого-то сумасшедше твёрдого сплава, – как ни пытался Иван, орудуя новеньким молотком, согнуть на пробу гвоздик, ничего у него не вышло. Бочонки были невелики, по прикидкам женщин, не больше 15–20 литров объёма, но зато какие качественные! Тёмное, почти чёрное дерево идеально подобрано – ни на одной плашке ни сучка! Иван покачал головой. Такую работу невозможно не оценить. А обручи? Это ж не привычное тёмное железо – это ж… космос какой-то!

Ящики тоже… весьма впечатлили. Крышки он снял довольно просто – выкрутив плоской стальной отвёрткой четыре позолоченных шурупа. Повертев в руках первую снятую плоскость, Ваня хмыкнул:

– Это же щит готовый. Смотри, с обратной стороны даже место под ремни приготовлено.

– Лучше стол сделать.

Алина, видя, что ничего страшного не происходит, оттаяла и всё чаще стала подавать голос.

Ване было наплевать.

– Ты сюда смотри, – не удержался от восторга Маляренко. Он сунул руки в открытый ящик, чем-то там щёлкнул, и боковые стенки сами собой отвалились, явив взору очень морщинистый параллелепипед. Иван ткнул пальцем. Оболочка немедленно растрескалась и начала обсыпаться под руками.

Маша «наморщила ум».

– Это, наверное, вакуумная упаковка была. Только она высохла совсем. Там, наверное, вакуумом и не пахнет давно. Интересно, там что-нибудь сохранилось?

Сердце у Вани ёкнуло. Девчонки на миг замерли, прекратив возбуждённо подпрыгивать. Под первой упаковкой оказался знакомый уже Ивану тонкий светло-серебристый металл.

– Ща глянем! – Маляренко ткнул в бочину отвёрткой. Раздался резкий свист, и коробка немного вспухла. Иван повеселел и занёс руку для нового удара.

– Живём, народ!

– Э, Иван Андреич, вы поаккуратней, а? Нам эта жесть пригодится ещё.

Иван удивлённо покосился на Марию.

«Хозяйственная!»

Вскрытие «Ваниного наследства», как в шутку ЭТО назвала Маша, затянулось до позднего вечера. Женщины долго охали над ложками-поварёшками и прочими тарелками-кружками. Ваня оценил прекрасный набор инструментов, но в особо прочный ступор его ввели весы. Одни – мелкие, типа аптекарских, другие – побольше и ещё одни, совсем здоровые. Прилагались к этому соответственно аж три набора гирек. Самые маленькие были упакованы в лакированную деревянную коробочку и начинались с полуграммовой пластинки.

– Охренеть! Это для чего? Аптеку открывать? – Маляренко потрясённо вертел в руках шкатулку.

– А чего, штуки нужные. Если не сейчас, то потом пригодятся точно. – Следом Иван распотрошил красивый деревянный сундучок и ковырялся в циркулях, линейках и транспортирах. – Добротные штуки. Я такие только на картинках про девятнадцатый век и видел.

Большинство ящиков было занято инструментом. Топорами, пилами и прочими рубанками. Один ящик содержал в себе разобранный на запчасти верстак и приличных размеров наковальню. Ещё один ящик целиком занимали ножи. И кинжалы. И мачете. Их тут было столько, что Иван, вывалив это богатство на стол, завис на пять минут.

– Блин, у меня руки трясутся. Темно уже. Маша! Давай ужин. Завтра утром разберёмся с оставшимся.

Ужин удался!

Еда, правда, была самая обычная, но зато тарелки… а ложки… Впору снова начинать привыкать к комфорту.

Утро принесло новые приятные открытия. Целый ящик оказался битком набит точильными камнями: от совсем маленьких брусочков до двух здоровенных кругов. Разобранная на отдельные части точильная машина с ножным приводом лежала тут же, а на крышке этого ящика выжжена подробная инструкция по сборке. В картинках, так сказать, для самых тупых. Похожая машина нашлась в другом ящике, но, судя по огромному количеству игл, уже швейная. А инструкция не выжжена на крышке, а написана аж на пяти листах тонко выделанной кожи. Ваня кисло посмотрел на схемы и сунул их обратно в ящик, решив заняться швейной машинкой в самую последнюю очередь. Уже устав чему-либо удивляться, он отволок этот ящик под навес, а после, с трудом удерживаясь от зевоты, завис над двумя последними посылками из прошлого. Дерево на них было чуть темнее, а количество золочёных шляпок от шурупов превышало все разумные пределы. На каждом из ящиков было выжжено клеймо «Важно!», следом опять шёл иероглиф. Маляренко отправил вертевшихся неподалёку женщин на кухню и взялся за отвёртку.

– Что-то будет.

В первом открытом им ящике было… железо. Сначала Иван ничего не понял, но, глянув на инструкцию, подпрыгнул. Арбалет! И может, даже не один, судя по количеству упакованных в бумагу запчастей. В самом низу лежали деревянные коробки с болтами.

«Потом сосчитаю».

Иван захлопнул крышку и прихватил её шурупом.

Содержимое последнего, пятнадцатого ящика повергло Ивана в шок. На самом верху лежала маленькая деревянная коробочка. Маляренко открыл её и застыл, хотя сердце стучало так сильно, что казалось, ещё немного, и оно разорвётся на части.

Иван, припомнив недавние проблемы со здоровьем, поднялся на ноги, медленно нарезал пару кругов вокруг, восстанавливая дыхание и успокаивая сердце, достал письмо и принялся за чтение.

К вечеру женщины прекратили визжать от счастья и включили своё любопытство. Такой склад не мог взяться из ниоткуда. Алина подтолкнула Марию вперёд:

– Иди, спроси.

– Пошли вместе.

Маляренко всё так же сидел над последним вскрытым им ящиком. Увидев приближающихся женщин, он, не торопясь, сложил какие-то бумаги в коробочку, запер её на ключ, а ключ повесил себе на шею.

– Дядя Ваня…

Маша растерялась.

– А откуда всё это?

Иван убрал коробочку в ящик, закрутил шурупы и улыбнулся улыбкой мертвеца. Маша перетрусила, а Алину непроизвольно отнесло назад.

– Неважно. Одно я вам скажу, девочки… Это, – он ткнул пальцем в высохшую траву, – Крым. Мы в будущем, девочки, в далёком-далёком будущем.