Текст книги "Арийский реализм. Изобразительное искусство в Третьем рейхе"

С началом Второй мировой войны, как уже говорилось выше, Гитлер получил статус «полководца», а потому более не принимал участия в Днях немецкого искусства, проходивших в Мюнхене. Он поручил проводить открытие выставок Йозефу Геббельсу. Впрочем, это не исключало того, что Гитлер продолжал покупать выставлявшиеся в Доме немецкого искусства картины. Так, например, в 1941 году он приобрел работ на сумму в 823 450 рейхсмарок. В 1942 году эта сумма продаж работы, выставлявшихся на Большой выставке, значительно выросла и составила 3 893 321 рейхсмарку. Из них почти 1 200 000 рейхсмарок (почти одна треть) были деньгами фюрера. В 1944 году он приобрел работ на сумму 894 300 рейхсмарок. Несмотря на то, что выставка была стационарной, количество посетителей было огромным. В 1939 году ее посмотрело 422 234 человека, в 1942 году – 846 647 человек, а в 1944 году – 701 713 человек. Успех Большой выставки немецкого искусства у публики воспринимался многими как подтверждение успеха политики национал-социализма в области искусства.

Однако нельзя не согласиться с суждением, которое в своей книге «Машинерия пропаганды. Изобразительное искусство и работа с общественностью в Третьем рейхе» выносит немецкий исследователь Отто Томае. «Одним из важнейших критериев успешности у публики художника было его участие в межрегиональной “Большой выставке немецкого искусства” в Мюнхене. Задуманная как выражение представлений Гитлера, ее главной задачей было формирование общественного мнения и вместе с тем укрепление национал-социалистических представлений об искусстве. Несмотря на подчеркнуто выверенные репортажи в контролируемой прессе, замечания Гитлера и тщательный анализ настроений в СД, ее сложно переоценить, хотя бы в силу того, что в ней принимало участие подавляющее количество немецких художников, а высокий уровень продаж и огромное количество посетителей сохранялись до конца войны».

Если обратиться к журналу «Искусство в Третьем рейхе», то можно заметить, что из 2700 иллюстраций почти одна треть была отведена под работы, которые выставлялись на Большой выставке немецкого искусства. Кроме этого, именно участие в Большой выставке являлось предпосылкой для присуждения художнику или скульптору медали им. Гете.

Глава 7. Фюрер-меценат?

«Осужденный 20 лет провести в тюрьме Шпандау, я часто задавался вопросом, что я сделал, если бы знал о подлинном лице Гитлера и истинной природе достигнутого им господства. Каждый раз ответ был банальным и в то же время удручающим: мое положение как личного архитектора Гитлера мне было просто необходимо. Еще в 30-е годы я открывал перед собой будоражащие перспективы, о которых только мог мечтать любой архитектор». Столь откровенное признание, сделанное Альбертом Шпеером, могли бы произнести и многие художники Третьего рейха.

На открытии Дома немецкого искусства в 1937 года. Слева направо: Герди Троост, Герман Геринг, Адольф Гитлер, Йозеф Геббельс, Адольф Циглер

Тот, кто соответствовал стилистическим предпочтениям Гитлера или подстраивался под них, мог рассчитывать на немалые преимущества. Но при этом Гитлер не заботился о социальных выплатах и прежде всего пенсионном обеспечении художников, которые создавали «дегенеративные» шедевры. Наряду с общими мероприятиями Гитлер предпочитал целенаправленно поддерживать личности, которые были ему симпатичны. Так, например, художник Фолльбер в 1935 году получил «почетный дар» в размере 10 тысяч рейхсмарок. Сделано это было за картину подаренную фюреру. На ней было изображено строительство имперских автобанов. Герди Троост, вдова Пауля Людвига Трооста, в 1940, 1942 и 1943 годах получала по 100 тысяч рейхсмарок в «качестве особого гонорара за изготовление проектов зданий города Мюнхена».

Нюрнбергский городской советник по вопросам строительства Бругманн получил «дотацию» в размере 10 тысяч рейхсмарок. Скульптор Ганна Кауэр в качестве таковой получила 5 тысяч рейхсмарок. Художник Вильгельм Бекман по меньшей мере дважды получал финансовую помощь в размере тысячи рейхсмарок. Также есть сведения о том, что Гитлер предоставил художнику Тёни почетное пожизненное денежное содержание, которое составляло 600 рейхсмарок ежемесячно.

На жалобы критиков, которые не понимали, за что выплачивались столь высокие гонорары любимцам фюрера, Гитлер отвечал: «Мои художники должны жить как князья, а не ютиться в комнатушках на чердаке, как, наверное, представляется вам “романтичное” существование художника». В данном случае Гитлер не врал – все выдающиеся художники Третьего рейха жили действительно как князья. 15 декабря 1937 года Геббельс сделал запись: «Теперь фюрер предоставит льготы всем знаменитым художникам. Это необходимо. В противном случае они не справятся с данными проблемами». По собственному высказыванию Гитлера он заботился о том, чтобы протежируемый им скульптор Арно Брекер мог направлять хотя бы 15 % из ежегодно получаемого его мастерской миллиона рейхсмарок на улучшение своих условий жизни. Но на этом милости Гитлера в отношении А. Брекера не были исчерпаны. В 1940 году фюрер преподносит ему в качестве подарка дом в Якельсбрухе, где есть не только парк, но и просторная мастерская. В итоге траты Брекера в 1943 году, включая издержки на развлечения и отдых, составили 540 655 рейхсмарок. Казенные мастерские были предоставлены также архитектору Альберту Шпееру (пока он еще не стал министром вооружений) и скульптору Йозефу Тораку. Художник Зепп Хильц по случаю открытия Большой выставки немецкого искусства в 1939 году получил от фюрера «подарок» в размере 100 тысяч рейхсмарок. За работу по перепланировке Берлина в июне 1943 года Альберту Шпееру был выплачен гонорар размером в 7 миллионов рейхсмарок, из которых 3,9 миллиона архитектор уже получил ранее в виде авансов.

Немалое количество известных немецких художников извлекали личную выгоду из расположенности к ним Гитлера. Так, например, 12 февраля 1941 года фюрер решил, что художник-маринист Бок должен был получить в собственность шикарную квартиру, конфискованную у одного еврея. Показательно, что затраты на ее ремонт в размере 2719 рейхсмарок должны были быть выплачены из личного фонда Гитлера. Гитлер активно участвовал в перестройке Мюнхенского Дома художника (не путать с Домом немецкого искусства). Для этой цели он одноразово выплатил на эти цели 1,7 миллиона рейхсмарок. Кроме этого начиная с 1938 года, Гитлер ежемесячно перечислял Мюнхенскому Дому художника по 10 тысяч рейхсмарок, которые должны были идти на финансовую поддержку молодых дарований. В 1939 году фюрер распорядился, чтобы Товариществу немецких художников было безвозмездно передано здание на Круглой площади в Берлине. Для выплат стипендий молодым талантливым архитекторам Гитлер только в апреле 1939 года перечислил 80 тысяч рейхсмарок. В 1939 и в 1940 годах Гитлер направил по 5 тысяч рейхсмарок в фонд Альбрехта Дюрера (Нюрнберг). Эти перечисления должны были целевым образом направляться на выплату стипендий молодым художникам. Все перечисленные выше примеры меценатства являются лишь небольшой толикой из всей деятельности Гитлера в данном направлении.

Мастерская Йозефа Торака

Можно даже утверждать, что Гитлер предоставлял некоторым из художников относительную свободу творчества. Альберт Шпеер утверждал, что самому Гитлеру было совершенно безразлично, были ли симпатичные ему художники членами партии или нет. Фюрер вообще в данном случае полагал, что истинный гениальный творец должен был быть «политически невменяемым». Впрочем, оговоримся сразу же, что подобная вольность предоставлялась единицам. Именно в подобном стиле велась речь в июне 1939 года в Доме немецкого искусства. Тогда Гитлер заявил: «Уже в самом слове художник, кроется некая причудливость, но ее надо уважать. Такие люди находятся по ту сторону Добра и Зла. Их нельзя принуждать жизнью. Они делают все по-иному, и чем более они являются сдвинутыми, тем величественнее становится созданное ими искусство».

Когда в 1943 году президент Имперской палаты изобразительных искусств Адольф Циглер был арестован за то, что открыто выступал с идеей необходимости прекращения войны и начала мирных переговоров, Гитлер отказался отдавать его под трибунал, мотивируя свое решение тем, что художники в «политических делах наивнее малых детей». Через неделю Адольфа Циглера освободили из концентрационного лагеря. Впрочем, сведений об этом не появилось ни в одной из немецких газет.

В отношениях с ценимыми художниками и архитекторами Гитлер вел себя так, как никогда бы не повел себя при общении с политиком или офицером, равно как и в общении, например, с писателем, музыкантом или актером. Один яркий пример подобного специфического общения можно найти в воспоминаниях у Альберта Шпеера. Он писал: «Его отношения с Троостом можно было назвать отношениями ученика и мастера… Гитлер, который ощущал себя архитектором, уважал превосходство специалиста в данной сфере; в политике он никогда не позволял себе такого». Собственно, даже отношения самого Шпеера с Гитлером в большей степени напоминали что-то вроде партнерского союза между заказчиком застройки и архитектором. Однако сам Шпеер считал, что был всего лишь инструментом в руках фюрера: «Он присматривал себе молодого, одаренного, но еще не полностью сформировавшего архитектора, чтобы он сам мог воспитать его».

О том, что терпение Гитлера даже в отношении художников имело определенные границы, указывает случай с художником Герхардингером. Тот, опасаясь за свои творения, которые могли пострадать от бомбежек, отказался направлять какие-либо картины на Большую выставку 1943 года. Когда Гитлеру доложили о данном инциденте, фюрер пришел в ярость и тут же распорядился уволить Герхардингера из Академии художеств, а также наложить запрет на любые упоминания о нем в прессе, равно как и любую выставочную деятельность данного художника. Вдобавок ко всему художника лишили присвоенного ему в 1938 году звания профессора. Как позже в узком кругу рассказывал Мартин Борман, Гиммлер посчитал, что Герхардингер своим поведением исключил себя «из немецкого народного сообщества и структур социального вспомоществования». В конце войны Гитлер любил рассуждать о «неблагодарности пораженцев»: «Художник Герхардингер был совершенно неизвестен публике до того момента, пока профессор Хоффман не познакомил его с фюрером и не представил широким слоям общественности. Сам же фюрер заботился о том, чтобы Герхардингер, равно как и другие художники получили за свои работы немалые деньги, чтобы они могли творить в тиши и спокойствии». Этот пример наглядно показывает, к каким средствам было готово прибегнуть национал-социалистическое государство, чтобы наказать художника, который отказывался «функционировать»: запрет на выставки и упоминания в прессе, исключение из Имперской палаты культуры, что равнозначно запрету на профессиональную деятельность.

Как следовало из циркуляра Министерства внутренних дел от 3 марта 1936 года, Гитлер сохранил за собой право присвоения почетных званий и почетных знаков, что было закреплено законом от 7 апреля 1933 года. Высшей наградой для людей науки и искусства считалась Национальная премия, которую Гитлер учредил в качестве ответа на присуждение в 1936 году Нобелевской премии находящемуся в концентрационном лагере писателю Карлу фон Осецкому.[7]7
  Приводится устоявшееся в отечественной науке имя лауреата Нобелевской премии, хотя на самом деле он должен читаться как Осицкий (Ossietzky).


[Закрыть] В дневниках Геббельса сохранились упоминания о моменте, когда Гитлер задумал введение Национальной премии: «Продолжительная беседа с фюрером. Я высказываю идею о Национальной премии. Он склоняется в сторону Розенберга. Однако хочет все еще раз обдумать. Пожалуй, достойны также Торак и Зауэрбрух». В итоге на партийном съезде 1937 года Национальная премия была присуждена посмертно скончавшемуся архитектору Паулю Людвигу Троосту, Розенбергу и медику Зауэрбруху. В 1938 году единственным лауреатом Национальной премии стал Фриц Тодт (руководитель ОТ – Организации Тодта). Казалось бы, он не имел никакого отношения ни к искусству, ни к науке. Однако Гитлер решил, что Тодт за предложенную концепцию имперских автобанов мог быть приравнен к художнику.

Дела о награждении медалями им. Гете и Орлиными щитами сохранились в немецких архивах не полностью. Впрочем, сохранившиеся документы показывают, что Имперское министерство народного просвещения и пропаганды было полностью зависимо от взглядов Гитлера. Никто из награжденных данной медалью или щитом не мог вызвать сомнений у фюрера.

Что же это были за награды? Орлиный щит Немецкого рейха предоставлялся личностям, чьи «деятельность и творчество вышли далеко за рамки профессиональных занятий и стали общественным достоянием немецкого народа». Медалью имени Гете награждались те художники или ученые, которые заслужили признание за свою деятельность. Во время Второй мировой войны Гитлер отдал распоряжение, чтобы награждение ими могло происходить либо к 75-летнему юбилею, либо в связи с исключительными служебными датами.

Списки на награждение Орлиным щитом и медалью имени Гете в большинстве случаев представлялись на утверждение Гитлеру гауляйтерами или Имперской палатой изобразительных искусств. Однако прежде чем данные списки утверждались, Имперское министерство народного просвещения и пропаганды проводило своего рода экспертизу. Для этого запрашивались сведения из местных структур, в том числе полицейских участков и низовых ячеек национал-социалистической партии. При присуждении данных наград как никогда учитывались вкусы Адольфа Гитлера. Причем делалось это уже на ранних стадиях рассмотрения ходатайств о награждении. Одним из ярчайших примеров подобной практики является отзыв тогдашнего президента Имперской палаты изобразительных искусств Адольф Циглера на ходатайство о награждении архитектора Теодора Фишера Орлиным щитом. В тексте данного документа за подписью Циглера значилось: «Тайный советник Фишер, вне всякого сомнения, является одним из немногих за последние десятилетия преподавателей высшей школы, которые оказали положительное влияние на архитектуру. Тем не менее я не могу согласиться с ходатайством о его награждении Орлиным щитом. В свое время тайный советник Фишер наряду с архитектором Бонацом представили альтернативный проект реконструкции Королевской площади в Мюнхене, который был призван указать существенные недостатки проект покойного профессора Трооста. Фюрер, которому был продемонстрирован проекта тайного советника Фишера, крайне негативно отозвался о нем».

Насколько расположение Гитлера к тому или иному художнику могло повлиять на его карьеру, демонстрирует пример упоминавшегося выше художника Вильгельма Бекмана, который предпочитал творить на исторические темы. 29 сентября 1937 года Адольф Циглер отказался подписывать документы Бекману на награждение его медалью имени Гете, так как «его художественное творчество не представляло особого интереса». Не прошло и дня, как в Имперском министерстве народного просвещения и пропаганды в рейхсканцелярии узнали, что Гитлер в свое время приобрел несколько картин и карандашных рисунков Бекмана, а само его творчество оценил как «высокохудожественное». Более того, Бекману не раз поступали от фюрера денежные переводы в размере тысячи рейхсмарок. Кроме этого, в министерство попали сведения, что Бекман по личному приглашению Гитлера был на партийном съезде в Нюрнберге, где «фюрер очень любезно с ним общался». В итоге Адольфу Циглеру пришлось срочно менять свое мнение – уже 1 октября 1937 года у Геббельса были все необходимые ходатайства о представлении Бекмана к медали имени Гете.

После утверждения списков на награждение у министра пропаганды Геббельса они направлялись в рейхсканцелярию. Однако нередко ходатайства попадали непосредственно к Гитлеру на стол. Так, например, доцент художественных ремесел, профессор Р. Римершмидт в июне 1943 года был утвержден Гитлером на награждение медалью Гете. Каверзность ситуации заключалась в том, что ходатайство было вручено Гитлеру непосредственно министром воспитания Б. Рустом, несмотря на то, что данное прошение некоторое время до этого было отклонено в Имперском министерстве народного просвещения и пропаганды. В некоторых случаях Гитлер подписывал подобные представления на награждения, даже не ставя в известность об этом Геббельса. На это указывает одно возмущенное письмо министра пропаганды, которое было направлено в рейхсканцелярию: «Как я узнал из прессы, директор Мюнхенского камерного театра Отто Фалькенберг в конце марта 1939 года был награжден медалью Гёте. Я не участвовал в данном процессе. Впредь прошу обеспечивать мое участие в делах, которые являются моей исключительной компетенцией». Ответ, пришедший из рейхсканцелярии, вряд ли мог обрадовать Геббельса: «Награждение директора камерного театра Отто Фалькенберга медалью за вклад в искусство и науку имени Гете было личным распоряжением фюрера. В подобных случаях Ваше участие не является обязательным».

Картина Германа Градля «Высокогорье», нарисованная по заказу Гитлера специально для нового здания рейхсканцелярии

В случае с художником Фолльбером Гитлер сам предоставил в Имперское министерство народного просвещения и пропаганды подписанное им ходатайство о присвоении данному деятелю культуры медали имени Гете.

Были и другие случаи. Так, например, 22 февраля 1941 года министерство пропаганды отказалось выдвигать на награждение родившегося 1876 году художника Юлиуса Юнгханнса, так как «согласно распоряжению фюрера в годы войны медалью Гете не должны были награждаться ранее достижения 75-летнего возраста». Однако 19 мая того же года Гитлер все-таки решил, что Юнгханнс был достоин награждения медалью. Этот пример показывает, что Гитлер не считался с установленными им же самим правилами.

Кроме этого, все пути присвоения звания профессора вели художников к Гитлеру. В 1937 и 1938 годах фюрер присвоил несколько почетных профессорских званий. В 1937 году они достались Альберту Шпееру, графику Гансу Швайцеру (Мёльниру), скульптору Шмид-Эмену. В 1938 году такой чести удостоились художники Эльк Эбер, Константин Герхардингер, Герман Каспер, Георг Лебрехт, Герхард Левенберг, Вильгельм Петерсен, Пауль Рознер, Франц Трибш, Адольф Виссель, Рудольф Ценке, архитекторы Герман Гизлер, Вильгельм Хертер и Вальтер Крюгер. В феврале 1940 года Гитлер решил на время приостановить раздачу почетных научных титулов: «Фюрер предписал, что на время войны принципиально не присваиваются никакие почетные звания. Возможны лишь единичные исключения». В данном случае Гитлер сам решал, кому надо было присваивать почетное звание. Это следует из письма, которое 30 июля 1941 года Мартин Борман направил Ламмерсу: «Академия изобразительного искусства направила на имя Имперского министра науки, воспитания и народного образования прошение. В нем предлагается присвоить профессору Карлу Фарнигеру звание действительного профессора академии. Фюрер на основании приложенных фотографий его картин пришел к выводу, что в присвоении данного почетного звания нет никакой необходимости».

Пособия художникам, закупки произведений искусства и великодушные субсидии на строительные работы – все эти меры финансовой поддержки художников в значительной мере осуществлялись Гитлером за счет Фонда культуры, который был учрежден в мае 1937 года. Большинство средств в данный фонд поступало из финансовых выплат Немецкой имперской почты, почты протекторатов Моравия и Богемия, почты так называемого генерал-губернаторства (территория оккупированной Польши). Все они были неким взносом за выпуск «особых» почтовых марок. В период с 1937 года по 20 апреля 1943 года из средств фонда на нужды культуры было направлено более 40 миллионов рейхсмарок. Франк, государственный министр протекторатов Моравия и Богемия, в августе 1943 года перевел в фонд около 8 миллионов рейхсмарок, которые были выручены от продажи «особых» почтовых марок. В апреле 1943 года в тот же самый фонд было направлено дополнительно еще 1755 000 рейхсмарок, в ноябре 1944 года данная сумма составила 9 400 000 рейхсмарок.

Не меньшие суммы поступали в фонд от студии УФА (Universum Film AG), которая контролировалась Геббельсом. В 1940 и 1941 годах было направлено приблизительно по 5 миллионов рейхсмарок. Министр пропаганды упомянул о подобных «пожертвованиях» в 1941 году в своем дневнике: «Я приношу фюреру посредством производства фильмов 70 миллионов чистой прибыли. Из них 5 миллионов направляются в Фонд культуры фюрера». Если говорить о 1942 годе то на тот момент Геббельс передал Гитлеру на культурные и социальные цели около 25 миллионов рейхсмарок, которые были заработаны немецкой киноиндустрией, а также были выручены во время акции «Зимняя помощь».

Средства фонда, которые едва ли можно было истратить в короткое время, частью были обращены в ценные бумаги (по состоянию на сентябрь 1940 года в них было вложено 6,8 миллиона рейхсмарок), а также были положены на банковские счета. Данные меры позволили извлечь к июню 1941 года 655 тысяч рейхсмарок прибыли. Если наличные средства фонда кончались (такое случалось не раз), то приходилось продавать ценные бумаги.

Еще одним способом по сохранению ликвидности являлось привлечение средств иных фондов. Так, например, на культурные цели в январе 1941 года было потрачено около 2 миллионов рейхсмарок из средств Фонда поддержки попавших в беду народных товарищей. 12 апреля 1943 года 3 миллиона рейхсмарок поступили из средств, пожертвованных на общие цели. Если в Имперском министерстве финансов обнаруживали, что поступало пожертвование на «общие цели», то оно автоматически направлялось в Фонд культуры фюрера. Сразу же стоит оговорить, что это были отнюдь немалые средства. В 1941 году они составили около 18 миллионов рейхсмарок. Гитлер предполагал, что к моменту окончания войны в его фонде должна быть аккумулирована сумма не менее 30 миллионов рейхсмарок.

Сам же Гитлер получил огромные доходы от авторских прав на «Майн кампф». Эти средства он предпочитал на свое усмотрение пускать на поддержку галерей, музеев, финансирование проектов перепланировки городов. Кроме этого, он извлекал большую прибыль от продажи почтовых марок с его портретом, от художественных издательств, студий по производству кинофильмов, а также гонораров, которые поступали из «Народного обозревателя» и «Иллюстрированного обозревателя». Также, начиная с 1933 года, Гитлеру удалось привлекать на культурные цели средства немецкой индустрии. В целом немецкие промышленники пожертвовали НСДАП около 300 миллионов рейхсмарок. Сколько денег из этой суммы было направлено на поддержку культуры и искусства, в настоящий момент установить очень сложно.

Сам же Гитлер не брезговал закупать в больших объемах произведения искусства, которые были конфискованы у евреев. Кроме этого, есть сведения о том, что Гитлер приобрел на сумму в 9 миллионов рейхсмарок некоторые предметы из коллекции Эрмитажа, которые в 20-е годы были проданы советским правительством на Запад.