Книга: Стихотворения - Андрей Вознесенский

Что он бодрствует? Завтра — святки. Завтра он разобьется всмятку! Апельсины, аплодисменты… Расшибающиеся — бессмертны! Мы родились не выживать, А спидометры выжимать!..

Алый, конченый, жарь! Жарь! Только гонщицу очень жаль…

А потом, не прошло и года (Хрущева уже сняли и совсем можно было — казалось — раскрылиться), в феврале 1965-го только что обновленный Театр на Таганке под руководством Любимова запустил одноименный спектакль по стихам Вознесенского. И тем положил начало новому жанру — не только на своей сцене. Позже на Таганке появились «Послушайте» (по Маяковскому), «Товарищ, верь!» (по Пушкину), сценическое воплощение «Пугачева», «Павшие и живые» (о поэтах военных лет), «Под кожей статуи свободы» (по Евтушенко). Жанр «музыкально-литературной композиции», которому Таганка дала начало, широко зашагал по стране. Не было вуза, в котором ни имелось бы своего Агиттеатра или, на худой конец, двух-трех агитбригад. И не было самодеятельного театра, в котором ни было бы представления, переполненного стихами (и бардовскими песнями). Для меня в юности Таганка — одно из самых ярких впечатлений. И совершенно точно — самое яркое театральное. У Таганки не было детских утренников, и они придумали прекрасную историю: в школьные и студенческие каникулы, то есть с 30 декабря по 11 января и с 25 января по 7 февраля, театр давал в качестве «утренника», на 12.00, свои «взрослые» спектакли. Но не все подряд, а, так сказать, с уклоном в школьную программу. Вышеперечисленные по Пушкину, Маяковскому, военным поэтам. А также, до кучи, по Вознесенскому с Евтушенко. И «…А зори здесь тихие», «Мать». Только абсолютные хиты — «Мастер и Маргариту» и «Гамлета» днем не показывали. Может, потому, что вещи эти в школе не изучали. И мы с друзьями ездили в школьные каникулы к дефицитной Таганке к одиннадцати, в надежде уцепить что-нибудь в кассе или купить с рук. И, представляете, нас было пятеро, и всегда, все, на спектакль попадали. Помню, один раз тетенька из «бывших», похожая на графиню, у которой мы купили сразу четыре билета, укоризненно попеняла мне: «Молодой человек! Вы все-таки в театр идете! Могли бы и рубль дать!» Первым в списке просмотренных оказались «Антимиры». Играли спектакль без замен, артисты в афише и программке шли чохом, по алфавиту. И хотя к тому времени (к концу семидесятых), Высоцкий, Демидова, Славина, Золотухин стали настоящими звездами, но и они, как миленькие (у Юрия Петровича не забалуешь!), играли вместе со всеми. Единственное, у Высоцкого, который в числе прочих подыгрывал и разыгрывал поэзию, имелся настоящий дивертисмент: он исполнял, подряд, «Оду сплетникам», «Песню акына» (которая приросла к нему и многие считали ее его собственной песней) и «Монолог актера» — и это, правда, было особенно хорошо. Я к тому моменту Высоцкого не слишком любил: какая-то блатная поэзия! Но тут переменил свое мнение. Его мощь и артистический магнетизм просто весь зал заполняли, с ног сбивали. Жаль, что мне не рассказать словами о том, какое спектакль в целом впечатление производил (колоссальное — на меня, шестнадцатилетнего). А посмотреть его больше нельзя, ни одной видеозаписи не сохранилось, есть в Интернете только аудио—. Но и аудиозапись, особенно если знаешь по памяти большинство стихов, хороша. Но прекрасен спектакль был, конечно, в контексте. На фоне тогдашней советской затхлости и уныния. Сейчас не расскажешь и не докажешь, да что там было особенного, в тогдашних таганских представлениях. Попытались недавно восстановить другой спектакль Таганки/Вознесенского: «Берегите ваши лица». Смотреть довольно странно и скучно. Новое в ту пору, как всегда бывает, породило множество эпигонов. Включая меня. Будучи студентами, мы с другом руководили факультетской агитбригадой. И вот поступил социальный заказ: слабать что-нибудь для концерта в честь юбилея Вождя. Что именно? Разумеется, помня Таганку, мы выбрали «Лонжюмо» — поэма была яркая и нестыдная. Заканчивалось (в нашей трактовке) представление стихами: «Мы движемся из тьмы, как шорох кинолентин… — На все вопросы отвечает Ленин». Помнится, директор дома культуры, человек со странным именем-отчеством Орест Орестович предлагал нам тогда показать, а КАК отвечает Ленин на все вопросы, и пустить на заднике кинохронику: Саяно-Шушенскую ГЭС, плавку стали, конвейеры с КАМАЗами и прочую лабуду. Мы отказались — он не настаивал. Вот каков был первый в моей жизни пример вмешательства цензуры/редактуры в творческий порыв. Разумеется, это не сравнится с тем, как шпыняли и прогибали Любимова. Но он отбивался и держался — всяческими способами. И у «Антимиров» оказалась счастливая судьба. Точного учета я не нашел, но говорят, что дали более шестисот представлений, и последний раз показывали спектакль в 1980 году. Бывает же счастливая судьба у книг, не правда ли? И они оказываются, говоря словами того же Ленина, «очень своевременными».