Текст книги "Дело чести"

Свободные раскованные женщины двадцатого века, легко управлявшиеся в любой ситуации, которая могла возникнуть на борту. Ну и в отсутствии сдерживающих факторов в виде посторонних наблюдателей, весьма несдержанных на язык.

Вертясь в комнатке пять на семь метров, сжатой одёжными шкафчиками, шесть девушек обсуждали любовников, перспективы замужества, моды, премьеры, и ещё тысячи разных тем.

Влетевшая в раздевалку Глафира Никандрова, стюардесса верхней палубы третьего класса, с грохотом захлопнула за спиной дверь и не в силах перевести дыхание прижалась к ней, прервав щебетание подруг.

– Глаха, ты что? – Старшая стюардесса Сибири, София Измайлова, подозрительно посмотрела на подчинённую. – У тебя глаза такие, словно ты увидела, как любятся ёжики.

– Бабы, я щас такое увидела! Это вам не ёжики. – Наконец-то Глафира перевела дух, и обвела присутствующих диковатым взглядом. – Новый второй помощник, сидит сейчас в баталерке[9]9
  Баталерка – складская и служебная комната на флоте.


[Закрыть] второй палубы, с билетной книгой.

– Такой страшный? – Софья усмехнулась.

– Не, Софа. Там такой красавчик писанный. А когда встал, я аж помокрела. – Девушка мучительно сглотнула сухой комок в горле. – Росту в нём более шести футов, а в плечах ну прям косая сажень. Он, когда встал, так потянулся словно кот, и снова сел. – Рассказывая Глафира смотрела куда-то в пространство, и бессознательно мяла в руках носовой палаток.

– Где говоришь сидит? – Софья Измайлова, надела белоснежную пилотку, поправив перед зеркалом пиджак и расстегнув пуговку на кителе, чтобы взгляду было куда нырнуть, решительно отодвинула Глафиру от двери. – Девочки, я на разведку.

Вернулась старшая стюардесса через пять минут, и вид имела задумчивый.

– Ну что там? Самая нетерпеливая, жгучая брюнетка Альфия Манапова, подскочила ближе.

– Ну, Глафира, не соврала. – Софья стянула пилотку, и уставилась невидящим взглядом вниз. – Молодец и впрямь хорош. Эдакий лев. Но, чего хочу сказать. – Она наконец сфокусировала взгляд на подругах. – Кто будет крутить шашни в полёте, того враз на землю спущу. Хрен с ним, с некомплектом, но блядских скачек у меня на борту не будет. Всем ясно?

7

Даже в самом высокоучёном споре, не поставить точку окончательнее чем пулей.

Михайло Ломоносов. Тайны природы, рассказанные для неучей подробно и просто.

Продолжается экспедиция Российского Географического Общества по исследованию береговой черты и природы Северного Ледовитого Океана под руководством вице-адмирала Вилькицкого Бориса Андреевича. Экспедиция, длящаяся уже второй год, за это время прошла более восьми тысяч миль по северным морям и рекам, снабжаемая всем необходимым по воздуху. Даже когда был повреждён один из баркасов экспедиции, воздухолётом Арктика был по частям доставлен новый баркас а следом двигатель и необходимые запасные части для него.

Экспедицией был основан посёлок в устье Окской губы, у реки Вайнумэха, откуда осуществляют свои выходы группы и экспедиции с конкретными задачами.

Пока в этом месте лишь два десятка домов, но мы уверены, что мечта адмирала Вилькицкого о порте за полярным кругом будет исполнена.

Русское слово 14 мая 1924 года.

Российская империя, воздухолётный порт Тушино.

– Дамы. – Николай постучался, вошел в кубрик[10]10
  Кубрик – помещение для размещения личного состава во флоте.


[Закрыть] стюардесс и учтиво поклонился. – На этот рейс, а возможно и далее, я второй помощник капитана. Буду заниматься грузом и пассажирами. Зовут меня Николай Александрович, фамилия Белобородов.

– Где-нибудь ещё летали? – С нейтральной улыбкой поинтересовалась старшая стюардесса, и чуть поправила непослушный локон светлых кудрей, обрамлявших красивое лицо с тонкими чертами лица.

– Да. – Николай кивнул. – На «Малороссии» навигатором и на Соколе капитаном. Правда недолго. – Он улыбнулся. Случился там у меня скандал, с весьма именитой особой после чего я пересел на самолёт.

Почти не соврав ни в едином слове, Николай положил билетную книгу на стол, и открыл её на странице текущего рейса.

– На сейчас, у нас куплено билетов восемьдесят восемь, и заполнено: Пассажирами первого класса все десять кают, пассажирами второго класса все двадцать кают по два пассажира, и недогруз у нас по третьему классу, что вообще не проблема. Возьмём попутным грузом и почтой. Сейчас я хотел бы внести в роспись распределение стюардесс по палубам, и выделить дежурный резерв, в случае непредвиденных обстоятельств.

– Строго по инструкции? – Чуть насмешливо спросила Альфия и переступила стройными ножками, чуть колыхнув бёдрами.

– А чем плоха инструкция? – Николай удивленно посмотрел на девушку. – Две на нижнюю палубу, две на второй класс, три на третий класс, и одна в резерве. Знаю, что третий класс самый хлопотливый, но держать там постоянно четырёх стюардесс и стюарда, считаю неразумно. Лишний человек там будет нужен при посадке, во время обеда и когда начнут укладываться на ночь. А в ночь можно вообще оставить по человеку на каждый отсек, а остальным отдохнуть. А на завтра, дать отдохнуть полдня тем, кто дежурил ночью. В Киеве будет сход примерно трети пассажиров и снова скачки с размещением и посадкой. Так что свежие силы нам ещё понадобятся. – Николай взглянул на наручные часы. – Через полчаса жду всех по палубам, а госпожа старшая стюардесса, будет мне помогать на входе.

– Вы сами собираетесь принимать пассажиров? – Удивилась Софья.

– А лишних людей нет. – Николай развёл руками. – Стюарды мужчины будут таскать багаж, а старший стюард, поможет в размещении пассажиров третьего класса. Там вам помощь мужчины совсем не помешает.

– Как, вам удалось заставить их работать? – Старшая стюардесса удивлённо посмотрела на Николая.

– Я просто пообещал списать всех на землю, в случае хоть одной жалобы со стороны стюардесс-женщин.

– А первый помощник, не возражал? – Поинтересовалась Екатерина Савина, намекая на то, что старший стюард был родным братом первому помощнику.

– Первый занемог, и этот рейс проведёт в больнице. – С улыбкой ответил Николай. – Говорят у него сложности с кровообращением, и даже возможно он будет списан в наземные работники.

– Хорошо бы. – Буркнула Надежда Зимина – высокая длинноногая и широкоплечая брюнетка, которой особенно доставалось от любвеобильного летуна.

– Всё в руках господа. – Николай кротко словно священник улыбнулся. Именно он был причиной срочного убытия первого на лечение, но тому, судя по внешнему виду и цвету лица, больница пойдёт только на пользу.

Пассажиры стали появляться в восемь, за час до отправления, и сразу заработал конвейер по приёму людей и багажа.

Капитан несколько удивлённый срочным отбытием первого помощника в больницу, лишь раз прошёлся по всем палубам, и отметив идеальный порядок, вернулся на мостик, где первый и второй навигаторы рисовали карту продвижения получая данные о высотах и направлениях ветра. Иногда выгоднее было отклониться в сторону попав в поток попутного ветра, чем пробиваться напрямую сквозь встречный ветер.

Семейство Лопахиных появилось в половине девятого, когда почти все пассажиры заняли свои места. Жена пока ещё статского советника, Лопахина Вера Сергеевна, летела вместе со всеми пятью детьми, что было разумно, учитывая содеянное её мужем. Для полёта она купила две смежных каюты второго класса на три места каждая, где семейство разместилось пусть и без особого комфорта, но все вместе.

Ровно в девять ноль-ноль, швартовая команда, отцепила привязные концы, капитан развернул винты, вверх, дал вращение, и сигара воздухолёта, начала отрываться от земли.

К этому времени все люки были задраены, а у переходных лесенок стояли только стюарды и стюардессы, смотря не стало ли плохо кому-то из пассажиров.

Когда судно набрало высоту и легло на курс, прозвучал сигнал, и только после него, можно было отстегнуть ремни и немного походить, для чего стюардессы проводили краткую экскурсию по помещениям и отвечали на многочисленные вопросы.

В это время Николай доложился капитану по фактическому размещению пассажиров, и их количеству, размещению груза и заполнению грузовых отсеков.

– Да – подтвердил капитан. – Тяжелее птичка идёт, но скорость держит легче. Так что объявляю вам благодарность господин второй помощник.

– Рад стараться. – Николай вытянулся по стойке смирно.

– Ну-ну. Голубчик. Мы ж всё-таки не в военном флоте. – Капитан усмехнулся. – Хотя некоторым бы очень не помешало.

Заскочив к себе в каюту, Николай подхватил саквояж, за которым заезжал домой, и пройдя во второй класс, постучался к Лопахиной.

– Госпожа? – Он лучезарно улыбнулся женщине. – Второй помощник Белобородов. Всё ли нормально устроилось?

– Да, господин второй помощник. – Женщина несколько вымученно улыбнулась. – Всё очень хорошо. Когда будут подавать обед?

– В двенадцать пополудни обедает первый класс, а вас будут ждать в столовой с двух часов пополудни, до трёх. И пожалуйста не опаздывайте. С трёх будут кормить третий класс. – Цепкий взгляд Белоусова сразу выхватил бледную девочку, с иссушенным лицом которая всё время прикладывалась к бутылочке с водой. И даже издалека можно было почувствовать тяжёлый «чесночный» выдох. Налицо были все признаки отравления мышьяком.

– Обязательно учту. – Лопахина кивком поблагодарила и вопросительно посмотрела на Николая.

– Ещё один момент если позволите. – Николай вытащил из кармана записку которую глава семейства написал в тюрьме, и протянул Вере Сергеевне.

Реакция женщины была образцовой. Она побледнела, но тут же взяла себя в руки и бросила взгляд на старших девочек.

– Лиза, Светлана. Займите детей в другой комнате. Нам с господином Белобородовым нужно кое-что обсудить.

Когда дети вышли, Николай открыл саквояж, и выложил на стол пачку тысячерублёвых ассигнаций.

– Здесь как условлено. Сто пятьдесят тысяч. Я знаю, что вы договорились именно на эту сумму. – Николай протянул руку. – Алмаз.

– Но я разговаривала совсем с другим человеком… Вера Сергеевна даже отступила на шаг, и подняла руки словно защищаясь.

– Я могу отнять алмаз силой, могу просто ссадить в Киеве, и подвергнуть унизительному обыску вас и детей, я ещё очень многое что могу. Но мне не нужны скандал и шум. – Николай говорил сухо, констатируя факты, но в глазах его плескаласть такая ненависть к этой женщине, что она сдалась. Вытащив откуда-то небольшую сумочку, достала, не глядя чёрный бархатный мешочек, и протянула его.

– Да, это он. – Николай несколько секунд смотрел на игру света на гранях камня, затем спрятал реликвию в карман кителя и уже собирался идти, но остановился. – Ваша младшая отравлена чем-то вроде мышьяка. Все симптомы на лицо. Видимо подмешивали в еду препарат типа сальварсана[11]11
  Сальварсан препарат на основе солей мышьяка для лечения сифилиса.


[Закрыть]. Кто её травил не знаю, но это тот, кто живёт у вас в семье. Иначе вся семья была бы поражена этим недугом. Поставить девочку на ноги смогут в любой земской больнице, но главное конечно сделать так, чтобы она не получала больше яда. И, да я знаю, что господин Лопахин сказал вам не возвращаться, но это ваше решение. Я не буду ссаживать вас с аэролёта, и вы если захотите, спокойно пересечёте границу империи, хотя, я уверен в Германии вас не ждёт ничего хорошего. Немцы выдают граждан России, по первому же запросу. Ну и разумеется, даже если такового запроса не последует, вы и дети потеряете подданство Российского императора.

Кжиштов Спекальский за свои сорок лет успел сменить паспорта на имена Пьера Лакруа, Теодора Гавела, Ганса Штокмана, и других, прежде чем достиг настоящих высот в деле околпачивания людей. Мошенник, и вор, успешно порезвившийся почти во всех странах Европы, вот уже пятый год трудился в Российской Империи, и вполне успешно, о чём свидетельствовал большой саквояж плотно набитый пятитысячными ассигнациями. Вообще-то Кжиштоф предпочитал фунты, но британская монархия переживала не лучшие дни, и от стерлингов пришлось отказаться в пользу москальских рублей.

Был он среднего роста, неширок в плечах, но чрезвычайно ловок, подвижен, и не чурался спорта, иногда принимая участие в соревнованиях по бегу, метанию копья, стрельбе и боксу.

Операцию по похищению кремлёвской реликвии он готовил почти год. Подбирал кандидатура на роль воспитательницы – гувернантки для детей главного смотрителя Московского Кремля, затем, организовывал трагическое происшествие в тёмном переулке, когда прежнюю гувернантку зарезали из-за десяти рублей в кошельке, ну и наконец медленное отравление младшей дочери хранителя.

К этому времени Лопахина обложили со всех сторон, и даже врач, ставивший диагноз маленькой Сашеньке, получил крупную взятку от польского жулика.

И в такой ситуации, совет доброго приятеля Ганса Штокмана, крупного антиквара из Европы, был как нельзя кстати. Взять что-то такое, небольшое из бездонных хранилищ Кремля, чего не хватятся ещё очень долго, и обменять на здоровье маленькой девочки.

Теперь оставалось совсем немного. Обменять бриллиант, на пачку фальшивых рублей, которые ему привезли откуда-то с юга России, на реализацию. И это тоже была очень хорошая сделка. Обменять бесценный камень, который уже ждали в Британии, на пачку цветной бумаги, которая в случае чего, могла крепко подгадить.

Из каюты Лопахиной, поляк вышел до крайности озадаченный. В принципе, опознать его никак не могли. К Лопахину он всегда приходил в гриме, прихрамывая, и в перчатках, где можно было увидеть, что у одного из пальцев нет кончика. Этому трюку его научил отец, тоже промышлявший мошенничеством. Мозг должен получить хоть какую-то зацепку для узнавания человека. Яркий элемент одежды, заметный физический изъян, или дефект речи. А получив их, успокаивается и перестаёт вглядываться в человека. Так, о грабителе банков, большинство скажет, что он был в алом шарфе, а больше и ничего не запомнит.

Так и Лопахин не скажет ничего о своём французском приятеле-антикваре, кроме того, что тот хромает, не имеет одного пальца на правой руке, и говорит с немецким акцентом. Ну а собственно с каким акцентом должен говорить баварский немец Штокман?

Даже если сейчас, на воздухолёт ворвутся москальские полицейские, то ему будет нечего предъявить кроме просьбы к госпоже Лопахиной, отдать то, что передал её муж для Ганса Штокмана. Даже фальшивые деньги – это неприятно, но не смертельно. Скажет, что выиграл в карты, а там, не до проверок было.

Так что и тут мимо. Но вот что делать с бриллиантом? За камень в Британском казначействе уже пообещали миллион фунтов, а это, очень существенная сумма, даже с учётом пошатнувшегося здоровья Британского льва. За миллион фунтов можно купить очень приятный домик на берегу Женевского озера, и наслаждаться покоем и безопасностью вдали от родной, но такой бедной Польши.

Но нет камня, нет и домика. Это понятно. За попытку, никто не платит. Платят только за результат. А результат британцам сейчас нужнее воздуха. Московиты их крепко щёлкнули по носу, да не один раз, так что Кжиштоф не удивился если для камня Феофана, уже было приготовлено место в Британской короне.

Скорее всего, Лопахин раскололся, и полиция просто выкупила камень, чтобы не поднимать шума. А на границе, жену хранителя арестуют и вернут деньги. Тогда этот Белобородов, полицейский? Скорее просто стукач, на довольствии. Где они возьмут полицейского с лётным дипломом? А значит нужно просто обуть летуна на ненужный ему камешек психологически поставив его в кризисную ситуацию.

Приняв решение, ловкач успокоено вздохнул и оглянулся. Действовать всё равно нужно ближе к ночи. Там он покинет борт Сибири, и перейдёт границу с контрабандистами которых знал немало, от Одессы, до Риги.

Расстояние от Москвы до Киева, воздухолёт мог пройти за восемь часов, и именно так ходили коммерческие быстрые рейсы. Курьерские воздухолёты, летавшие со скоростью двести пятьдесят километров в час, делали это ещё быстрее, но медлительным гигантам класса Россия спешить было ни к чему. С учётом двух остановок в Туле и Курске, Сибирь прибывала в Киев к восьми часам вечера, чтобы в Берлине быть к девяти утра.

Суета, вызванная сходом пассажиров, летевших до этого пункта и подъёмом на борт новой партии, быстро стихла и даже буйный гражданин сильно принявший в буфете аэровокзала, не доставил хлопот, так как новый второй помощник, отвёл его в сторону, что-то сказал, и тот мгновенно успокоился и сразу, как добрался до своего кресла, залёг спать.

– Николай Александрович. – Екатерина Савина, стройная белокурая красавица северного типа, «стрельнула» глазками из-под припущенных ресничек. – А что вы ему сказали?

Николай вежливо улыбнулся.

– Сказал, что если он не перестанет бузить, то я выкину его с борта, несмотря на высоту, на которой мы будем находиться.

– Ах! – Катя звонко рассмеялась. – И он поверил?!

– А чего же не поверить? – Николай пожал плечами. – Тем более что я говорил чистую правду. – Он поклонился стюардессам. – Дамы. Оставляю вас. Напоминаю, что график и места дежурств на ночное время вывешены на двери вашего кубрика.

– Чего? – Удивилась Надежда Зимина – тоже высокая, но крупная и плечистая дама жгучей чёрной масти.

– Раздевалки дура. – Тихо прошипела «старшая», широко улыбнулась и часто заморгала, смешно шевеля длинными ресницами. – Конечно, Николай Александрович. Идите отдыхайте, мы всё сами сделаем.

Кода второй ушёл, девушки переглянулись.

– Он шутил, да? – Екатерина посмотрела на подруг.

– Знаешь, Катюша. – Надежда Зимина, всё детство которой прошло в маленьком посёлке в Сибири, сочувственно посмотрела, покачала головой, заботливо поправила пилотку на голове стюардессы и застегнула «случайно» расстегнувшуюся пуговку на груди. – Нечем тебя обрадовать. Нечем. Мой батюшка, земля ему пухом, так же улыбался, когда на медведя собирался. И заметь, ни разу без добычи не приходил.

Одним из важнейших качеств любого жулика было умение понять внутреннюю суть человека основываясь на внешних данных. Одежда, манера двигаться и говорить, выражение лица и мелкая моторика рук.

В этом как и во многом другом, Кжиштоф считал себя настоящим специалистом, быстро «просчитал» второго помощника Белобородова.

Кто-то это назвал бы наблюдательностью, но пан Спекальский был настоящим романтиком, и называл свой метод дедуктивным, в честь знаменитого и к сожалению выдуманного героя, Артура Конан Дойла.

Внимательно разглядывая Белобородова, Спекальский заметил, что форма на втором помощнике была не новой хотя и вполне приличной, как и фуражка, что говорило о том, что тот давно летает, и к форме относится без должного пиетета, хотя тяга к роскошной жизни у него безусловно есть, о чём говорили наручные часы. Очень хорошая подделка знаменитого хронометра «Авиатор» от Вашерона[12]12
  Vacheron Constantin – известная часовая фирма, существующая с 1755 года. Производитель особо дорогих часов.


[Закрыть] стоившая конечно не как оригинал – более трёх тысяч рублей, но и не менее пары сотен. Наверняка подарок от любовницы, как и обувь, тоже весьма дорогая были свидетельством того, что господин Белобородов знавал лучшие времена. Новенькая кобура, где наверняка болтался такой же роскошный браунинг с золочёным корпусом, и скорее всего не заряженный. Зачем второму помощнику таскать с собой заряженный пистолет, когда на борту есть полицейский чин?

Таким образом, портрет красавчика, женского угодника и повесы, был вполне логичен.

Воздухолёт, уже шёл над западными областями Малороссии, когда на мостик, влетела растрёпанная стюардесса.

– Пётр Емельяныч, родненький!!!

– Отставить орать, госпожа старшая стюардесса! – Грозно пророкотал капитан. – Доложить спокойно и подробно.

– Да на обзорной палубе, господин один, приставил пистолет к голове малышки и требует второго помощника и парашют.

– Ну пойдём поглядим, кто это такой умный, что у меня на судне разбойничает. – Пётр Емельянович Касаткин неторопливо выбил трубку, о край пепельницы, и спрятав её в карман кителя, пошёл вперёд.

Перед дверьми, ведущими на обзорную палубу, стоял сам второй помощник Белобородов и спокойно инструктировал Надежду Зимину.

– Надя. Как войдёшь, держись за мной, а как остановлюсь, расстегни китель, и встань на расстоянии локтя от меня. – Он обернулся в сторону подходящего капитана. – Добрый вечер, Пётр Емельянович. Сейчас я всё устрою в лучшем виде.

– Это каким-же? – Капитан чуть приподнял кустистые брови. – И какого чёрта он требует именно вас?

– Все вопросы потом если можно. – Николай осторожно заглянул через маленькое окно в дверях. Мужчина в сером костюме в крупную клетку, стоял спиной к панорамному стеклу с белокурой девочкой в голубом платьице с кружевами, крепко прижатой к себе, и держал пистолет Штайр 1912 в правой руке, прижимая ствол к виску девочки. – Ну? – Он обернулся к стюардессе. – Готова?

– Если ты промахнёшься, я его разорву прямо там. – Спокойно ответила Надежда, и Николай, снова кивнув, рывком широко распахнул двери.

– Так, и что это господин хороший вы удумали? – Николай неторопливо шёл по самой нижней, обзорной палубе, откуда можно было любоваться прекрасной панорамой природы, и где сейчас находилось около десятка пассажиров, жмущихся друг к другу.

– Не подходите близко! – Взвизгнул Кжиштоф делая шаг назад. – А то я прострелю девочке голову.

– Ну, хорошо. – Николай тем не менее сделал ещё пару шагов вперёд и остановился в пяти метрах от преступника. – У вас всего восемь патронов. Её, вы убьёте, меня, ну ещё пару человек. А остальные просто порвут вас заживо. Это плохая смерть. Причём многим из тех, в кого вы всадите пулю, ещё повезёт выжить, а вот вам… Вам точно конец. Конец страшный.

– Поднимите руки! – Громче взвизгнул Спекальский. – Он явно терял контроль над ситуацией, и его это здорово нервировало. Снимите пиджак, я хочу видеть, что вы без оружия.

– Да сколько угодно. – Николай сбросил с плеч китель, и крутанулся показывая, что и за спиной у него ничего нет.

– А теперь слушай меня. – Кжиштоф намеренно вдавил пистолет в висок девочке чтобы та вскрикнула. – Принесёшь сейчас алмаз и парашют. Потом выведешь всех с палубы, и я спрыгну через аварийный люк. Сделаешь всё как я сказал, и найдёшь девочку здесь, живой и здоровой.

– Я могу опустить руки? – Николай, не слушая ответ, опустил руки, и правая словно сама собой ушла за спину, ловя рифлёную рукоятку Громобоя, который был заткнут на поясе Надежды под кителем. – Одна просьба. Вы не могли бы не тыкать стволом в девочку. Ей страшно и больно, а при необходимости вы всегда сможете повернуть оружие.

– А если я буду тыкать стволом в тебя? – Как-то прошипел Спекальский и как ему казалось быстро вскинул пистолет на уровень лица, но страшный удар, вырвал оружие из его пальцев, и он не веря смотрел как на плече расплывается уродливая кровавая клякса. А через мгновение сознание поглотило кровавое марево.

Когда второй помощник вошёл в обзорную, капитан тоже зашёл вместе с ним, но остался у дверей, держа карманный Маузер 1910 в руке, засунутой в карман форменных брюк, но взведённый и готовый к стрельбе.

Разговор с бандитом, решившим взять в заложники маленькую девочку, и правда получился коротким. Через несколько минут, раненого в плечо, и связанного преступника Николай потащил за собой за шкирку, оставляя кровавый след на полу. Возле капитана притормозил и приподнял словно котёнка.

– Вот Пётр Емельяныч. Полюбуйтесь.

– А чего на него смотреть. – Капитан вздохнул. – Давай его в баталерку что по правому борту от моей каюты. Она с оранжевым номером на дверце. А я пригоню туда доктора, пусть перевяжет этого молодца. А то вдруг до каторги не доживёт.

Только через два часа, волнения улеглись так, что люди наконец стали расходиться и укладываться спать, а Николай снова прошёлся по всей гондоле, делая замечания по несению службы, и порядку, и только после этого зашёл в каюту капитана.

– Садитесь Николай Александрович. – Капитан, сидевший вместе с доктором, старшей стюардессой, и главным механиком, точным движением разлил всем по пятьдесят граммов. – Решением дежурного врача воздухофлота, всем членам экипажа, не занятым по вахтам, разрешено принять по пятьдесят граммов. Так сказать, для восстановления спокойствия.

– Спасибо. – Николай принял серебряный стаканчик, и осторожно чокнувшись со всеми, метнул его содержимое в горло. Огненная волна прокатилась по пищеводу и мягко вспыхнула в животе, разгоняя по телу живительное тепло. – Ух. Крепка монаршья воля.

– Батя мой гонит, – усмехнулся капитан. – Дай бог здоровья старому греховоднику. А мы тут заспорили. Вот вы, Николай Александрович, какой масти будете? Я это почему спрашиваю. Вы ведь к нам ненадолго?

– Ненадолго да. – Николай кивнул. – В Берлине вас уже должен ждать Никаноров Виктор Петрович – ваш второй помощник, а меня примет на борт, курьер, который его туда доставит.

– А что за алмаз, который требовал этот…

– Тот требовал вот этот. – Николай достал из кармана камень в чёрном мешочке, и вытряхнул его себе на ладонь. – Бриллиант из навершия посоха Феофана Грозного. Был похищен пять дней назад из Кремлёвской сокровищницы.

– Ой, мамочки! – Софья Измайлова испуганно прижала кулачки к груди.

– А воздухофлот-то к этому всему каким боком? – Поинтересовался доктор.

– Так я и не летун. – Николай рассмеялся. – Нет, лётная книжка настоящая, и часы что я вылетал настоящие. Только это в свободное время.

– И чем же вы занимаетесь в основное? – Лысоватый доктор чуть опустил круглые очки и взглянул на Николая поверх стёкол.

– А в основное – командую оравой отморозков да ловлю всяких мразей, и отправляю на суд. И уж суд, всем отвешивает от щедрот. – Николай усмехнулся и подцепив пальцем цепочку жетона с соколом, вытащил его наружу. – Тайной канцелярии полковник Белоусов Николай Александрович.

– Самый настоящий полковник? – С круглыми от сладкого ужаса глазами Софья смотрела на Николая.

– Даже более. – Капитан вздохнул и разлил по ещё одной. – Полковник по тайной канцелярии это генерал-майор, если мне не изменяет память. Ладно. Ещё по одной, и по постам. До Берлина ещё дойти нужно.