Текст книги "Хакер"

Лобстер стер послание Миранды, выключил компьютер и с тоской посмотрел в окно, на освещенную нежно-розовым цветом утреннего солнца стену дома напротив. Этот мир был ужасен…

SHIFT

В офисе было тихо. Охранник в униформе песочного цвета периодически бросал взгляд на черно-белые мониторы. Камеры наружного наблюдения показывали статичные картинки: огороженную стоянку с задней стороны здания с припаркованными автомобилями фирмы, входную металлическую дверь и фронтон особняка, боковые стены и даже часть соседнего жилого дома, который примыкал к офису, – в общем, все как на ладони – блоха не проскочит.

Охранник зевал и лениво перелистывал газету. Впереди была еще целая ночь, но его уже клонило в сон. Он решил не испытывать судьбу и полез в стол за банкой кофе.

Тут ему показалось, что из-за двери кабинета директрисы доносятся звуки, будто тихо работает какой-то механизм. Он поднялся, подошел к двери, припал ухом к гладкой деревянной поверхности, прислушался. Так и есть – принтер! С чего это он вдруг взял да и заработал?

Охранник полез в карман за ключом, отпер дверь, включил свет. Большой лазерный принтер выдавал один лист за другим. Охранник подошел к принтеру, вытащил из приемного устройства стопку бумаги. Все листы были чистыми – ни значка, ни циферки, ни буквы.

– Что это еще за дела? – изумился он.

Принтер словно услышал его вопрос и замер, предварительно выдав очередной чистый лист. «Полтергейст какой-то! Надо будет начальству доложить», – подумал охранник, запирая комнату. Отключить принтер от сети он не решился.

Лобстер осматривал комнату словно кот, запущенный в новую квартиру. Оглядел застеленные газетами полки платяного шкафа, заглянул в тумбочку под телевизором, проверил, раскладывается ли диван. Хозяйка Марина Леонидовна – несколько вычурно одетая блондинка средних лет – с постным лицом наблюдала за его неторопливыми действиями.

– Телевизор старый. Только пять программ ловит. Сами должны понимать.

– Я понимаю, – кивнул Лобстер. – «Ящик» мне не нужен. Розеток побольше надо, чтоб не перегружать.

– Розеток? – удивилась хозяйка. – Вы здесь собираетесь пиратские кассеты выпускать?

– Ничего я здесь не собираюсь! – Дурацкое предположение хозяйки его рассердило. – Просто у меня много техники. Компьютер.

– За электричество, пожалуйста, вовремя платите, чтобы пени не набегали.

Лобстер отрицательно мотнул головой:

– Нет уж, мне по конторам вашим ходить некогда. Я буду каждый месяц деньги давать, а платите вы сами. Сколько набежит, столько набежит. Мне все равно.

– Ну хоть квиток за коммунальные услуги вы можете из почтового ящика вынимать?

– Квиток – могу, – кивнул Лобстер. – А телефон где?

– Вот, – хозяйка показала носком сапога на стену рядом с плинтусом, к которому была приделана телефонная розетка.

– А сам аппарат? – поинтересовался Лобстер.

– Телефон мне нужен. А разве у вас нет своего? – притворно удивилась Марина Леонидовна. – Прежние жильцы свои ставили. Впрочем, тут напротив универмаг, там совсем недорогие аппараты.

– Спасибо, что подсказали, – усмехнулся Лобстер. Он не первый раз снимал квартиру и все никак не мог привыкнуть к тому, что не следует верить ушам своим. По телефону хозяева так распишут свою халупу, что возникнет ощущение, будто въезжаешь в шикарные апартаменты с видом на Бискайский залив, а потом оказывается, что холодильник не морозит, изображение на экране телевизора гаснет через пять минут после того, как включишь, горячий кран на кухне не работает, вода в бачок не набирается, окна выходят на помойку, а лампочка в сортире перегорает каждые три дня, потому что там что-то с проводкой и нужно вызывать электрика…

– Да, «восьмерка» заблокирована, – вспомнила хозяйка.

– То есть по межгороду я не могу позвонить? – уточнил Лобстер.

– Не можете, – кивнула Марина Леонидовна. – Жили тут до вас армяне, назвонили па полторы тысячи и смылись. Чуть номера из-за них не лишилась!

– Я – не армяне. Мне звонить нужно, поэтому разблокируйте межгород побыстрее! – Последнюю фразу Лобстер произнес тоном, не терпящим возражений.

– Олег, а если… – тем не менее начала Марина Леонидовна.

– Вот телефон моей матери, если не доверяете. – Лобстер протянул хозяйке визитную карточку. – У нее собственная фирма. Она оплатит любые счета, но вообще – это крайний случай. До сих пор я всегда сам платил исправно.

На самом деле Лобстер не собирался получать и оплачивать счета за междугородние переговоры, он всюду будет звонить бесплатно, как всегда это делал, – хоть на Фиджи, хоть в Нью-Йорк. Существуют десятки способов фрикинга. Но выход на межгород через "8" был ему нужен – на всякий случай. Бывают ситуации, когда некогда набирать длинные ряды цифр, чтобы «фрикнуть» телефонную систему.

– Понимаю-понимаю, – вздохнула Марина Леонидовна. – У каждого свой интерес. А как насчет?..

– Да. – Лобстер полез в карман куртки, протянул хозяйке сто пятьдесят долларов.

– Спасибо, – поблагодарила Марина Леонидовна и быстро спрятала деньги в сумочку, – я имела в виду регистрацию, чтобы потом не было неприятностей с участковым.

– Да, я забыл, что мы до сих пор еще в сталинских лагерях сидим! – усмехнулся Лобстер. Он полез в рюкзак, протянул Марине Леонидовне потрепанный паспорт.

– Так вы москвич? – удивилась хозяйка, пролистав паспорт. С логикой у нее было неважно – он только что отдал ей карточку, на которой значился московский телефон матери.

– Ну да. В третьем поколении.

– И что вам с родителями не живется? – тяжело вздохнула Марина Леонидовна. Было ясно, что этот вопрос мучает ее давно. Тоже, наверное, дети из дому сбежали.

– Независимости хотим. Я уже лет семь по квартирам.

– Да, Олег, попрошу не устраивать здесь общежития, иначе мы с вами рассоримся.

– Не рассоримся, – твердо сказал Лобстер. – Я – один. Квартира нужна мне как кабинет.

– Очень хорошо, – кивнула Марина Леонидовна и направилась к входной двери. – Вторые ключи я забираю. И поддерживайте порядок.

Лобстеру мгновенно надоедали квартирные хозяйки с их суетой, хлопотами, недоверием и ворчанием. Они заранее видели в жильце негодяя: он не только откажется платить по счетам, но еще и превратит квартиру в грязный притон, в котором обязательно поселятся местные наркоманы, воры и проститутки. Всякие хозяйственные дела Лобстер ненавидел – ему было абсолютно некогда мыть посуду, смахивать пыль с мебели, драить паркетные полы, стирать белье, поэтому любая квартира, где он селился, потихоньку зарастала грязью. Если, конечно, в его жилище не появлялась девушка. Он вздохнул – Миранда!.. А еще не дай бог, если что-нибудь сломается из хозяйского добра!

Лобстер еще раз обошел всю квартиру, заглянул в холодильник. На верхней полке под морозилкой лежал заплесневевший хлеб в целлофане – видно, остался от прежних жильцов. Вообще-то квартира ему приглянулась: маленькая, уютная, окнами в тихий зеленый двор, вся необходимая мебель есть, не то что там, где… Лобстер старался не вспоминать о несчастьях, которые за последнюю неделю вдруг разом обрушились на него, но воспоминания эти, как вирусы в компьютер, настойчиво лезли и лезли в голову. В сознании то и дело всплывали вопросы, на которые он не мог найти ответа: «Была ли Белка? Мертва она или жива? Почему вдруг ранним утром возник „попутчик“? Кто он? Киллер? Что делал в подворотне с пистолетом? Ждал его, Лобстера, чтобы застрелить? Кто его убил? Где теперь этот человек? А вдруг за ним давным-давно следят? Гоша говорил – мыши! Где вы, по каким углам прячетесь и что вам от меня нужно?» Чем больше он задумывался над этим, тем страшнее становилось. Мысли мешали работе. Да еще Никотиныч с придыханием нашептывает на ухо: «Взломаем, скачаем, уедем, снимем. Будем загорать на Сейшельских островах с прекрасными туземками… Зубы вставлю, бороду отращу!» Для него взлом – дело решенное, он мысленно уже совершил его и даже потратил украденные деньги: купил дома и «кадиллаки», туземок, самолет, слуг, яхту. Никотиныча уже нет в Москве, он там, в мечтах…

"Серьезная ошибка на диске "С"".

Им тогда довольно легко удалось съехать с «нехорошей» квартиры. Менты с утра пораньше стали ходить по дому и расспрашивать жильцов, кто что видел или слышал. Никотиныч резонно сказал, что лучше открыть дверь и объясниться, чем ждать, когда придут во второй раз, потому что во дворе с коробками их наверняка остановят. Когда позвонили, Лобстер засел в ванной комнате, а Никотиныч открыл дверь. Предъявил старшему лейтенанту документы, стал объяснять, что переезжает – тетка попросила вывезти остатки вещей. Милиционер прошел в комнату, заглянул в одну из коробок, поинтересовался, был ли кто-нибудь в квартире ранним утром, около шести. Нет, никого не было, вы же видели, полчаса назад во двор заехал. Старший лейтенант не видел. Значит, кто-то из ваших людей видел – весь двор милицейскими машинами забит! Внешность Никотиныча и его уверенный голос сыграли свою роль: милиционер не стал заглядывать на кухню и в ванную. Подошел к балкону, посмотрел на притихший двор. Хорошо была видна арка. Да, но, к сожалению, Никотиныч ничем не мог помочь следствию. Что, кого-то серьезно ранили? Да, серьезно: умер, не доехав до больницы.

Старший лейтенант ушел, и Никотиныч открыл дверь ванной. Лобстера трясло, будто к его телу подключили ток.

– Ну что, теперь видишь?

– Вижу, – кивнул Никотиныч. – Трагическое совпадение. Бывает и так, что снаряд дважды попадает в одну воронку. Не бери в голову. Мы найдем тебе тихое местечко, где не будет ни Белок, ни «попутчиков». Поехали!

Он увез его к себе, а через пару дней Лобстеру через Интернет удалось снять квартиру на окраине. Не ахти какой район, зато тихо.

Никотиныч опустил босые ноги на пол, посмотрел в окно, за которым моросил мелкий дождь, и потянулся за пачкой сигарет. Утренняя сигарета помогала ему прийти в себя, собраться с мыслями. Потом можно пробежаться по скверу, сделать гимнастику, принять душ, выпить травяного чаю, но сейчас ему нужен никотин и смолы, чтобы «запустить» мозги. Лобстер не нравился ему в последнее время. Энтузиазм, с которым они принялись за взлом банковской сети, прошел, Никотинычу теперь казалось, что Лобстер не верит в удачный исход дела. Раньше сутками мог сидеть за компьютером, ломая голову над банковскими системами шифрования, теперь шляется по каким-то друзьям, начал пить. Конечно, не так, как мужики, стреляющие мелочь по утрам у гастронома, но все же… Джин-тоник, пиво, какие-то коктейли. Начинается с малого… И каждый день спрашивает себя – не сошел ли он с ума? Еще бы! Все эти инфернальные дела – исчезнувшие девушки, «попутчики», оружие – напасти. Все один к одному. В другое время Никотиныч сказал бы ему: «Женись, детей заведи, люби их, как самого себя. И пройдет дурь. Все чудища у человека из головы. Страх сам их порождает». Сейчас не скажет, своими глазами видел следы крови на мокром асфальте. Что это, стечение обстоятельств, кара Божья или чей-то злой умысел? Много ли принес он людям зла своими взломами? Наверно – да! И что это за люди? Ведь Лобстер никогда не видел тех, кого обижал, кого обворовывал, кому гадил. Для него все они были абстрактны, безлики, далеки. Да, есть такие – пользуются, владеют, но почему они решили, что это принадлежит только им? Коммунист хренов! Впрочем, все мы… Чужой сахар слаще.

Никотиныч затушил сигарету и стал напяливать тренировочные штаны. По скверу он бегал в любую погоду.

Длинным непрерывным звонком зазвонил телефон. Он поднял трубку.

– Да-да, милая! Да, все в порядке. Как ты там? Холодно? Здесь тоже. Дожди и слякоть – сама знаешь. У тебя пока никак? Ну ладно, я жду. Приветы? Хорошо, целую. – Никотиныч положил трубку и вздохнул.

Он подумал, что взлом «встал» не только по вине Лобстера. Они пошли проторенным путем, каким идет большинство узколобых хакеров, сидящих в сети. Влезть в терминал и прогнать через компьютер сотни тысяч цифровых комбинаций, сравнивая их с зашифрованными счетами – авось совпадет. Рано или поздно, конечно, совпадет, но что там будет, на этом счету? Пятнадцать долларов или двести тысяч? Гадание на кофейной гуще. Никотиныч не верил в то, что Лобстер сумеет извлечь криптографические ключи из болванок. Слишком трудоемко, да и времени сколько уйдет! Ладно, сейчас он немного обживется на новом месте, успокоится, и они снова сядут за работу. А все эти девки, глюки, пистолеты – они забудутся, потому что они здесь, в этом грязном, неустроенном мире, а Лобстер – там, в другом. Он слишком далек от всего и, в конце концов, сумеет посмотреть на случившееся отстраненно. А взлом все равно будет – через месяц, через год, через пять! В этом они похожи – лбом стены прошибут!

В офисе кипела работа. Хором звонили телефоны, из кабинета в кабинет носилась кудрявая барышня с бумагами, из-за дверей доносились бодрые голоса менеджеров.

На посту охраны раздался призывный писк. Охранник глянул на монитор. Около металлической двери стоял лохматый парень с большим пакетом в руке, давил на кнопку звонка.

– Ты ее мне только сломай! – недовольно произнес охранник, наклонился к микрофону: – Вы к кому, молодой человек?

– К Ипатьевой! – отозвался Лобстер.

«Ходят всякие! Наверняка коммивояжер, будет какие-нибудь бракованные китайские термосы втюхивать», – подумал охранник.

– Вам назначено?

– Да-да, назначено, открывайте! – нетерпеливо сказал Лобстер.

Охранник, однако, дверь не открыл, связался с начальством по селектору.

– Татьяна Борисовна, к вам какой-то пацан рвется, говорит – назначено.

– Что еще за пацан?

– Лохматый такой. Не пускать?

– Лохматый? Почему не пускать? Впусти.

Охранник нажал на кнопку под столом, дверь с писком отворилась. Лобстер поднялся по ступенькам широкой лестницы к посту охраны.

– Пока откроете, вымокнешь, замерзнешь и умрешь тут у вас под дверью! – сказал он недовольно. – Куда?

– Сюда. – Охранник кивком головы указал на дверь директрисы.

Лобстер пригладил ладонью непослушные волосы, надавил на дверную ручку.

– Привет, мам!

«Мам? – удивился охранник. – Надо же, к Ипатьевой сын пожаловал! Прокол. С другой стороны – откуда я знал? Ну и видок!» – Охранник на своем веку повидал немало «мажорных» сынков и дочек. Были среди них и подонки, и хамы, и наркоманы, но чтоб так одеваться?! Впрочем, это не его дело…

– Не может быть! – засмеялась мать, поднимаясь из-за стола. – А я думала, почему дождь с утра? Теперь понятно – сын пришел. – Она крепко обняла его, поцеловала, отерла с щеки след от помады. Отстранилась, оглядывая. – Олежек, у тебя сзади все джинсы грязные.

– Ну и что? – Лобстер опустился в кресло.

– Как – что? Неприлично так по улицам ходить. Грудь голая, пуговица на рубашке оторвалась. – Татьяна Борисовна укоризненно покачала головой. – Заболеть хочешь? Вон какая холодина на улице!

– Закаляюсь, – усмехнулся Лобстер. – Вода в речках замерзнет, в проруби нырять буду.

– Тебе только в проруби нырять! Забыл, как ангиной болел? Потом на сердце осложнение было!

– Забыл, – честно признался Лобстер.

– Ты выкинь эту дурь из головы! Почему не заходишь?

– Видишь, зашел.

– В институте был?

– Мам, можно твоим принтером воспользоваться? Пару бумажек?

– Печатай. Ты когда в институт пойдешь? Смотри, будешь потом локти кусать! Все твои одноклассники уже позаканчивали, устроились хорошо.

Лобстер подошел к компьютеру, пальцы забегали по клавишам. Программу для печати он загрузил по сети еще прошлой ночью, теперь оставалось ее только запустить. Он нажал на кнопку, торопливо сунул в лоток бумажку салатного цвета. Загорелись зеленые лампочки – принтер к печати готов. Лобстер стукнул указательным пальцем по клавише «Enter».

Принтер тихонько зашумел. Лобстер подхватил вылезший листочек, повернул его другой стороной, снова сунул в лоток.

– Ты всю жизнь собираешься в свои компьютерные игрушки играть? – продолжила Татьяна Борисовна. – Пора бы уже поумнеть!

– Я уже поумнел. – Лобстер оглянулся, быстро сунул отпечатанный листок в карман куртки.

– Что ты там печатаешь?

– Сейчас. – Лобстер снова нажал на «Enter». – Сейчас-сейчас.

Принтер снова зашумел. Лобстер взял вылезший из принтера лист, подошел к столу матери, протянул.

– Спам – письма, которые отсылаются не конкретному человеку, а сразу куче людей и имеют рекламное содержание. Также в чатах, когда присутствующий пишет одно и то же много раз, – прочитала мать. – Что это такое?

– Мы с парнями решили словарик для хакеров издать. Очень полезная вещь, между прочим. Вот, например, что такое «забомбить»?

Мать неопределенно пожала плечами.

– Забомбить – сделать ошибку в сервере, которая через некоторое время приведет к зависанию системы или сайта. Поняла?

– Занимаешься какой-то ерундой! – сердито произнесла мать.

– Ну не скажи, ма! – покачал головой Лобстер. – Я вот тебя попрошу «кинуть мне на мыло», а ты и не знаешь, что это такое.

– Как раз что такое «мыло», я знаю, – с вызовом произнесла Татьяна Борисовна. – Электронная почта, правильно?

– Ну так ты у меня совсем продвинутая женщина! – Лобстер приобнял мать за плечи, чмокнул в щеку. – Все, я побежал.

– Куда побежал? – встрепенулась Татьяна Борисовна. – А обедать? Съездили бы в хороший ресторан.

– Некогда мне по ресторанам. Работы – во! – Лобстер провел ребром ладони по шее, вынул из принтера бумагу, сунул ее в пакет, направился к двери. – Скоро разбогатею, буду тебя на «чероки» катать.

– Свежо придание.

– Привет шоферу. Пока!

– Шарфик надевай и пуговицу пришей! – крикнула ему вдогонку Татьяна Борисовна.

Хлопнула дверь.

«У других дети как дети, а мой… Хакер выискался!» – подумала Татьяна Борисовна.

Лобстер вышел из офиса, глянул на камеру наружного наблюдения над дверью, торопливо зашагал по тротуару. Отойдя метров на пятьдесят, остановился, огляделся по сторонам. Сунул руку в карман, достал бумажку, стал внимательно рассматривать ее на свет. Он боялся, что не выйдет сеточка – все-таки очень мелкая печать, – но сеточка получилась очень даже натурально. «Классный у матери принтер», – подумал Лобстер, пряча бумажку назад в карман.

Это было свидетельство, которое сделал он сам, из бабушкиного. Свидетельство о смерти Швецова Виталия Всеволодовича.

Дорога, ведущая к воротам кладбища, утопала в грязи. Чуть поодаль от кладбищенского забора был вырыт огромный котлован, из которого торчали каркасы будущих железобетонных опор. Из котлована доносился грохот и рев, он то и дело освещался вспышками от сварочных работ. Одни самосвалы съезжали с дороги в котлован по грунтовке, другие, груженные землей, надсадно урча, выбирались наверх. Самосвалов было так много, что они выстроились в длинную колонну.

В эту колонну, движущуюся в сторону кладбища, затесалась «восьмерка». В ней сидел Лобстер и поглядывал в окно на копошащихся на дне котлована людей. Вид у него был несколько испуганный.

– Во дают, а! – покачал головой водитель. – Называется: мы не будем ждать милости от природы.

– А побыстрее нельзя? – попросил Лобстер.

– Да куда ж я тут? – пожал плечами водитель. – Дорога узкая, навстречу колонна идет. Если на обочину съедешь – утонешь к чертям. Зажали со всех сторон, как девку.

– Тогда я лучше сам. – Лобстер приоткрыл дверцу машины.

– Куда ты? Грязно там. Сиди, доедем уже скоро. Здесь мне все равно не развернуться, – попытался остановить его водитель.

– Нет-нет, я сам! – решительно сказал Лобстер.

– Ну, как хочешь, – пожал плечами водитель.

Лобстер выбрался из машины, зашагал по грязи среди громко урчащих самосвалов. Ноги мгновенно промокли.

На крыльце кладбищенской конторы стояла дородная женщина в кожаной куртке. Она щелкала семечки и поглядывала на ревущий, грохочущий и лязгающий котлован.

– Здрасте, – кивнул ей Лобстер. – Мне бы начальницу. Отца забрать надо.

Женщина смерила его оценивающим взглядом. Усмехнулась про себя – ноги Лобстера по щиколотку были покрыты густым слоем блестящей грязи.

– Пойдем, мальчик.

Они вошли в контору. Женщина села за большой канцелярский стол, нацепила на нос очки.

– Бумаги давай!

Лобстер вынул из рюкзака пластиковую папку, протянул ее женщине. Начальница стала изучать документы.

– Сносят, значит, вас? – спросил Лобстер, глядя в мутное окно.

– Сносят-сносят, – недовольно произнесла женщина. – Покойники, они никому не нужны. Родственники тоже не торопятся.

– Почему? В бумажке было написано – месяц.

– Месяц! Строителям-то что! Пройдутся бульдозером по могилам – и вся недолга! Паспорт твой можно посмотреть?

Лобстер протянул начальнице паспорт.

– А фамилия-то у тебя другая.

– Ну и что. Там доверенность в документах есть. Все в порядке.

– Вижу. Разошлись, что ли, с матерью?

– Разошлись, – вздохнул Лобстер.

– А ты – молодец, – неожиданно сказала начальница, – не забыл отца.

– Что, многие забыли? – спросил Лобстер.

– Одни поумирали, другие уехали. Вот и некому. – Женщина открыла большую тетрадь и стала в нее что-то записывать. – Мужиков я тебе дам. Выкопать. Ты уж их не обижай, подкинь на пару бутылок. А то как закопать, так деньгами швыряются, а тут – жаба душит. Мужики мои, между прочим, не обязаны! Бирку с номером возьми, а то пораскопали все – не найдешь. Пятый ряд направо от дороги.

– А машина? – напомнил Лобстер.

– Машина прямо к могилке подойдет, – пообещала начальница.

Водитель фургона закинул тент на крышу, открыл задний борт. Один из могильщиков влез в кузов, еще трое подняли почерневший гроб. Днище гроба со скрежетом поехало по полу кузова. Могильщик выпрыгнул из машины, помог водителю закрыть борт.

Лобстер протянул могильщикам несколько купюр. Главный взял деньги, кивнул. Могильщики закинули на плечи лопаты и отправились восвояси.

– Лезь в кабину, парень, – сказал водитель.

– А можно я в кузове, с отцом? – спросил Лобстер.

– Как хочешь, конечно, – пожал плечами водитель. – Учти, дорога дальняя, всю задницу отобьешь.

– Не отобью, – уверенно произнес Лобстер. Он влез внутрь, уселся на скамейку. Тент опустился. Теперь свет проникал в кузов только через небольшое полиэтиленовое окошко позади кабины. Лобстер испуганно смотрел на почерневший от времени гроб с кусками истлевшей материи на крышке.

Машина тронулась. Медленно поползла по кладбищенской дороге. Ее тряхнуло на выбоине, гроб сдвинулся с места. Лобстер ухватился рукой за металлическую штангу. Страх прошел. Он развязал тесемки рюкзака, достал из него плотные резиновые перчатки…

Лобстер посмотрел в глазок, открыл дверь, впустил Никотиныча в прихожую. Никотиныч протянул ему два больших пакета с продуктами.

– Помощь голодающим Поволжья. Сам-то не мог? Старика от дел отрываешь.

– Понимаешь, некогда мне сейчас по магазинам ходить, – сказал Лобстер и унес пакеты на кухню.

– Понимаю. Чего у тебя вид такой довольный? Получилось, что ли? – спросил Никотиныч, проходя в комнату.

Оба компьютера работали. На экране одного монитора плавали разноцветные рыбки, на другом по черному полю медленно ползли вверх колонки цифр. Никотиныч вздрогнул: рядом с клавиатурой стоял череп. Он был странного желтовато-зеленого цвета, словно оброс мхом.

В комнате появился Лобстер с двумя очищенными бананами в руках. Откусывал поочередно то от одного банана, то от другого.

– Кто это? – кивнул на череп Никотиныч.

– Отец, – просто сказал Лобстер.

– Ты что, рехнулся? Где ты его откопал?

– Известно где – на кладбище. – Лобстер нервно рассмеялся. Изо рта полетели крошки.

– У тебя совсем ума нет! Это же зараза! Бактерии, черт знает что!

– Не волнуйся, я его уже обработал, все как положено, – спокойно сказал Лобстер. – Мне теперь цифровая камера нужна.

– Камера-то зачем?

– Я его туда засуну. – Лобстер показал пальцем на монитор. – Потом обсчитаю. Тебе-то какая разница? Лучше баксов одолжи.

– Занимаешься какой-то херней, вместо того чтобы над взломом работать! – возмутился Никотиныч.

– Это не херня! Это, между прочим, отец мой! Поэтому – не надо! Кстати, – Лобстер подошел к столу, кликнул мышкой, – ключ готов. Я вот чего боюсь: столько раз уже эти гребаные банки ломали все кому не лень – они наверняка поставили другую защиту.

– Можно подумать, раньше защиты не было! – усмехнулся Никотиныч.

– Э, не понимаешь! – покачал головой Лобстер. Он выдвинул ящик стола, достал лист бумаги, ручку. – В любой защите есть дыры. Ошибки в системе, которые не приводят к зависанию. – Несколькими движениями он расчертил лист на крупные клетки. – Вот это дыра, – ткнул Лобстер ручкой в одну из клеток.

– Все это я и без тебя знаю! – сказал Никотиныч.

– Ни хрена ты не знаешь! Если у меня такая большая дыра, в которую могут влезть всякие сволочи вроде нас, я ее перекрою вот так – Лобстер прочертил несколько линий по диагонали.

– Ну и что? Дыры-то остались, только чуть меньше стали, – заметил Никотиныч.

– А если так, и так, и так? – Лобстер провел еще несколько линий. – Короче, я создам такую сеть многоуровневой защиты, что ты в ней завязнешь, как муха. Следов наоставляешь, то-се. Даже если цапнешь денежек, то немного, и потом я тебя вычислю в два счета. Теперь усек?

– М-да, пожалуй, – мрачно кивнул Никотиныч. – Так что же, мы теперь даже не попробуем?

– Почему не попробуем? Попробуем, – кивнул Лобстер. – Только не на том банке, который хотим «крякнуть». На другом, поменьше. Уедем с тобой куда-нибудь подальше от Москвы, взломаем и сразу рванем оттуда, чтоб не засекли. Если что и потеряем, так только время.

– Толково, – кивнул Никотиныч.

– Ну вот, а ты говоришь, я делом не занимаюсь! – сказал Лобстер. – А по поводу нашего банка – хорошо бы его кредитные карточки достать. Побольше. Будут карточки, будут деньги.

– Кредитки ломать будешь? – поинтересовался Никотиныч.

– Их, родимые, – усмехнулся Лобстер. – Есть у меня одна идейка… Чем вслепую по дыркам лазить, лучше уж наверняка…

– Ладно, попробую, – пообещал Никотиныч. – И когда ты только все успеваешь? И девок снимать, и черепа копать, и…

– Жрать мы сегодня будем?

– Ты только что два банана съел, – заметил Никотиныч.

– Бананы – это разве еда? – рассмеялся Лобстер.

– Да, парень, теперь понятно, почему от тебя девушки сбегают. Лучше убить, чем прокормить.

– Ты моих девушек не трожь! – Лобстер погрозил Никотинычу пальцем.

Они сидели на кухне за столом. Никотиныч курил в приоткрытое окно. Лобстер ковырялся спичкой в зубах. В чашках остывал крепкий чай.

– Ты, Никотиныч, что со своими бабками делать будешь, когда банк возьмем?

– Ты сначала возьми, а потом спрашивай!

– И все-таки?

Никотиныч задумался, посмотрел на затянутое облаками небо.

– Тебе, наверное, не понять, Олег. Вам хочется все сразу: достаток, удовольствие, отсутствие забот. Вы видите мир таким, каким хотите видеть. А нашему поколению в свое время внушили, что его нужно обязательно переделать. Вот мы и пытались. Лукавили, конечно, врали. Давали ложные клятвы… Себе, другим. Но все равно пытались, потому что иначе не могли и презирали тех, кто этого не делал. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Институт мой развалился к чертям! А, между прочим, без фундаментальных исследований нам – никуда. Вон, видишь, как ты: раз-два, горе – не беда, штурм, натиск – влез в дыру, и вся проблема решена.

– По-моему, это уже не штурм, а осада, – заметил Лобстер. Он удивился тому, что Никотиныч назвал его по имени, будто до сих пор не воспринимал его всерьез и разговаривал как с малолетним вундеркиндом, а теперь вдруг увидел в нем взрослого. – Почти год над взломом сидим.

– Неважно! – досадливо махнул рукой Никотиныч. – Нет у нас глобальной цели. Мы видим не дальше собственного носа – «крякнуть» систему, хапнуть деньги и уйти безнаказанными. А дальше что?

– Ну вот я и спрашиваю, что дальше? – усмехнулся Лобстер.

– А дальше я хочу сделать классную лабораторию по искусственному интеллекту, такую, чтобы всем завидно стало. Набрать по миру талантливых парней типа тебя, создать им все условия, чтобы мозги были заняты только работой, и… Знаешь, что пообещали америкашки?

– Что? – спросил Лобстер без интереса.

– К тридцатому году они хотят выпустить машину, подобную человеческому мозгу. Компьютер, который будет не только обсчитывать, но и создавать. Программы, модели – все что угодно… Боюсь, он будет умнее нас.

– А ты, конечно, хочешь опередить америкашек. Слава нобелевских лауреатов не дает спать спокойно?

– Да при чем тут лауреаты! – Никотиныч щелчком отправил окурок в темноту. – Они же тупые! Мы умнее их раз в сто! Дай мне десять лет, всего десять лет, и я это сделаю! Я даже знаю – как! Честное слово, знаю! Мне приснилось решение проблемы искусственного интеллекта, как Менделееву его таблица!

– Не дам! И вообще – скучно это все. – Лобстер встал, потянулся, зевнул. – Пойду поиграю в какую-нибудь «стрелялку». Пускай мой интеллект немного отдохнет!

– Темный человек, – вздохнул Никотиныч. – Одно слово – хакер!

Из комнаты раздался истошный вопль Лобстера. Через мгновение он влетел в кухню с перекошенным лицом.

– Пленку, пленку давай! – закричал он, брызгая слюной.

– Какую пленку?

– А-а-ай! – Лобстер рванул на себя клеенку со стола. На пол со звоном посыпалась посуда, остатки еды, пластиковая бутылка упала и покатилась по полу, утробно булькая. Он убежал в комнату с клеенкой.

– Ты что, совсем рехнулся? – крикнул Никотиныч ему вслед. Он побежал в комнату посмотреть, что случилось.

Лобстер пытался укрыть клеенкой мониторы и системные блоки. С потолка, на котором расплылось большое темное пятно, капали мутные капли. Клеенки явно не хватало.

– Блин! – Никотиныч бросился помогать Лобстеру. – Не замкнуло хоть?

– Вроде не успело. Представляешь, я захожу, а оно прямо на монитор, в дырочки!

– Погоди, я свою куртку принесу. Она не промокает. – Никотиныч бросился в прихожую. Вернулся с курткой, закрыл ею сверху монитор, посмотрел на потолок и произнес с чувством: – Подонки!

– Надо стол в другой угол передвинуть. – Лобстер залез под клеенку и застучал по клавишам, «паркуя» системные блоки. Потом они отключили машины от сети, приподняли стол вместе с аппаратурой и аккуратно перетащили его к противоположной стене.

– Ну вот, а теперь я пойду с ними разберусь! – грозно сказал Лобстер и направился к двери.

– Слушай, может, лучше я? – с сомнением в голосе сказал Никотиныч. – А то еще в горячке…

– Ничего-ничего, бой будет произведен согласно штатному расписанию!

– Лобстер!

В ответ пушечным выстрелом хлопнула входная дверь.

Никотиныч подумал, что лучше бы им все-таки было подняться вместе, но потом решил, что Лобстер сам не маленький – за квартиру ему потом перед хозяйкой отчитываться… Нашел в ванной тряпку, тазы, стал затирать грязный от накапавшей побелки пол.

Звонок был сорван. Вместо звонка из стены около двери торчали два провода с оголенными концами. Лобстер аккуратно двумя пальцами взялся за один из проводков, поднес к другому. Проскочила синяя искра, за дверью раздался мелодичный перезвон. Никто не отозвался. Тогда он позвонил снова. Лобстер решил, что, если двери никто не откроет, он спустится вниз, возьмет плоскогубцы и скрутит проводки вместе, чтоб трезвонило непрерывно.